Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Оракул петербургский. Книга 1

ModernLib.Net / Современная проза / Федоров А. / Оракул петербургский. Книга 1 - Чтение (стр. 9)
Автор: Федоров А.
Жанр: Современная проза

 

 


После "умиротворительного" (так называли тот период историки) царствования Михаила Федоровича Романова, наступила эра правления его сына – Алексея. То был период "возмездия". Россия, едва не погибнув из-за происков Польши, Франции, Бургундии, Австрии, Швеции и еще многих других доброхотов, начинала крепнуть, открывать в себе здоровые силы, подниматься с колен, распрямляясь и демонстрировать всему миру мощь своей природной стати. Годы правления царя Алексея Михайловича знаменательны потому, что, во-первых, окончательно разобрались с происками Польши и расплатились с ней по совести; во-вторых, присоединили Малороссиию, якобы по "воле трудящихся"; в-третьих, предприняли первую серьезную попытку церковной реформы.

Большинство историков, забывая о заслугах прошлых царей, с восторгом вспоминают эпоху Петра I, называя его Великим. Может и были преобразования этого монарха грандиозными, но они были действиями человека, не имевшего пуповинной связи с исконно славянским началом. Он не понимал, не желал понимать и считаться с чаяниями своих подданных. И тому есть простые объяснения. Его отец – царь Алексей Михайлович взошел на престол в возрасте 16 лет и успел за свою жизнь жениться дважды. Последней его супругой была Наталья Кирилловна Нарышкина – дочь мелкопоместного дворянина Кирилла Полуэктовича Нарышкина, происходящего от крымского татарина Мордка Курбат, служившего у Ивана Третьего.

"Нарышко" – прозвище от корня "нар", что означает сильный самец, мужественный, храбрый. Если принимать за корень слово "нур", то толкование прозвища тоже выглядит многообещающе – луч, свет. Аффекс "ый" имеет ласкательное значение. "Нурыш" таким образом – это светик.

Наталья в качестве воспитанницы жила в доме друга царя, его верного товарища – Артамона Сергеевича Матвеева. У него в доме царь Алексей Михайлович и увидел красивую и скромную девушку, присох к ней взглядом и душой, – вскорости женился. Бракосочетание свершилось 22 января 1671 года. Родился от того счастливого брака 30 мая 1672 года сын Петр – будущий Великий государь.

Некий курьез заключается в том, что при дальнейшем переплетении ветвей царских отпрысков, создался генетический коктейль забавного качества. Вспомним для примера: в более поздние времена на российской придворной арене появилась Мария Антоновна (1779-1854) дочь польского князя Святополк-Четвертинского. Она вышла замуж за Дмитрия Львовича Нарышкина, но не остановилась на том: неотразимая польская красавица сильно ранила сердце монарха Александра I "Спасителя". Венценосный очень быстро стал ее любовником, а точнее – организовался гражданский брак. Но даже в нем Нарышкина умудрялась порой забывать о верности царю. Объединились, казалось бы лютые враги – носители польского и российско-татарско-немецкого генофондов. Нарышкина родила царю Александру I сына – Эммануила. Царский отпрыск в будущем стал владельцем огромного поместья в Тамбовской губернии. Его запомнили, как главного мецената, благодаря пожертвованиям которого содержалась вся система начального, среднего и высшего образования в огромной губернии.

Считается, что смерть Нарышкиной явилась сильным ударом для Александра I – он чаще заводил разговоры о добровольном уходе от правления государством. Возможно, подсознательно царь сам искал смерти, рвался на встречу с туманным образом любимой женщины, принесшей ему глубокие переживания, горе, но и невосполнимые радости. Она, пожалуй, была его последней и самой сильной любовью, сумевшей придвинуть трагическую кончину царя.

Интересно вспомнить, что Плутарх, повествуя о судьбе основателя Рима – властителе Ромуле, сообщает о его загадочном исчезновении в возрасте, близком возрасту Александр I: "Ромул же исчез внезапно. Никто не видел ни части его трупа, ни куска одежды". Чтобы успокоить народ, знать распространила слух о вознесении Ромула, причислила его к стану богов и предложила народу продолжать почитать своего бывшего повелителя и молиться за него – защитника Римского государства. Говорят, что Ромул давно устал от власти и высказывал пожелание избавиться от тяжелого бремени, – скорее всего, Александр I был знаком с особым историческим примером и на него действовала святая психологическая инверсия.

Ясно одно, когда Александр I находился в пределах действия Петербургского оракула, то смерть его миловала. Он ощущал патронаж неведомых сил. Стоило оторваться от Санкт-Петербурга, – уехать в Крым, – родной оракул перестал охранять жизнь монарха. Быстро обнаружился повод для трагической гибели. Тоже случилось и с последним императором России Николаем II.

Справедливости ради, необходимо вспомнить и о том, что Оракул петербургский защищал не всех венценосных. Оракул не пожелал спасти Петра III (может потому, что в его жилах текла уж слишком откровенная немецкая кровь), правда убивали его не в Санкт-Петербурге. Тоже случилось и с его сыном – Павлом I, но смерть теперь уже настигла законного императора в центре Санкт-Петербурга, в собственном замке.

Основательно муссировалась историками тема о возможном самоубийстве Никола I (третий сын Павла I). Что-то не понравилось Оракулу и в поведении Александра II (сын Николая I). Оракул позволил выродку из низов разметать тело "императора-освободителя" взрывом самодельной бомбы. Что ни говори, но не лежало сердце Оракула к откровенным выходцам из Германии, – хотелось ему приблизить к трону что-то азиатское, кондовое, может даже татарское.

Скорее всего, тосковал Оракул по скандинавам? Они, грешники, истоптали те земли, к ним тянулась ниточка исторических связей, с них начинались успехи государственного становления России. Оракул-защитник был заложен Петром I, – его породе, генофонду, политическим намерениям покровительствовала Божественная и мистическая миссия. В том и надо искать разгадку династических тайн в России.

Потребность в защите сопровождала любого российского монарха. Петр I долго и непросто выпутывался из кандалов двоевластия и узурпации его монарших прав царевной Софьей Алексеевной. Грешной Россией часто "управляли" малолетние цари под недремлющим оком вздорных баб, за спинами которых прячутся родовитые горлохваты. Наверняка подобные подковерные традиции бытуют в политической жизни страны и по сей день, но в измененном качестве.

Всегда интрига усилиями людей вкрутую замешивалась безумием. Когда умер царь Алексей Михайлович, Петру было только три с половиной года. На престол взошел его старший брат (по первому браку Алексея Михайловича). Историки свидетельствуют, что царь Федор Алексеевич любил Петра, являлся как бы его крестным отцом, заботился о его образовании и воспитании. Но царь Федор тоже скоро умер. На том закончилось и системное образование Петра.

Вместе с братом (Иваном) Петр официально управлял государством – они вместе восседали на специальном широком троне. Однако в спинке того трона было проделано окошечко и из него, прячась за шторкой, выглядывали хитрые и властные глаза Софьи, вещавшей свою монаршую волю. Начавшееся в 1682 году правление Софьи длилось семь лет. Необходимо отдать должное – ее политика была рациональной, последовательной и выгодной для государства Российского. Главную роль при ней играл князь В.В.Голицын – преданный любовник, наместник, верховный главнокомандующий, видный государственный деятель.

Только в 1689 году Петру удастся совершить дворцовый переворот, вернуть себе и брату Ивану законную власть. Помогло ему в том, наверное, Божье проведенье, подтолкнувшее когда-то, еще в детстве, к военным занятиям, к созданию потешного войска – будущей гвардии – Семеновского и Преображенского полков. Его истинное восхождение на престол тоже было следствием интриги, безумие которой не уберегло и разум Петра. Только тем можно объяснить горе и муки возложенные на плечи народа, массу казненных невинных людей, убийство собственного сына. Безумство подгоняло не всегда успешные, плохо подготовленные военные походы. В петровские времена на обильной крови происходило трудное освоение воинского ремесла.

Россия – исконно миролюбивая держава, только сама жизнь развернула ее затем к махровому милитаризму. По началу архетип нации воспитывал воинскую доблесть в форме бандитских рейдов по соседским селениям, тем и отличалось влияние ранних Рюриковичей. Постепенно ареал действия таких "первопроходцев" расширялся, захватывая территории, занимаемые целыми народами.

Начиная с Петра I осуществлялось приближение к более-менее цивилизованному варианту ведения воин, воспитанию воинской доблести иного масштаба – Европейского. Даже в малых действиях российского этноса, вроде бы мирных, как, например, расселение по всей Сибири, до Аляски, кроется страсть к покорению, ассимиляции, либо побегу от централизованной власти. Славяне, видимо, в меньшей мере государственники – они скорее кочевники-покорители, заряженные безмерным духом какой-то особой лени, бестолковости и анархизма. Даже основой боярской склоки чаще была глупость, вспышка необузданного гнева, поведенческая непредсказуемость.

Простой народ, заражаясь от властелинов, вытворял просто умом непостижимые действа – крестьянин мог поджечь собственный дом, а купец в одночасье прогулять и пропить огромное состояние. Даже воинское кредо русских чаще состояло в том, чтобы с большой готовностью и восторгом убегать от противника, разрушая за собой ценности, создаваемые веками. Изматывая противника таким отступлением, избегая прямого столкновения с ним, они добивали его, в конце концов, своей глупостью.

Даже в более поздние времена доблестные русские воины могли сперва отдать неприятелю, скажем, янтарную комнату, а потом возмущаться, что ее потеряли или припрятали захватчики. Русские не похожи на людей, яростно обороняющих незыблемость границ своего государства. Их формула – "авось" состояла из фантастической уверенности, что противник сдохнет сам по себе. Нацию спасали только одиночки-уникумы, творившие добро, несмотря ни на что, не замечая предательства, зуботычин, которыми их награждали в изобилии как раз те, кого они спасали ценой своей жизни.

Петр I освоил иную военную и государственную грамоту – иностранную. Помог ему в том, скорее, не первый учитель – дьяк Никита Зотов, научивший азбуке по Часослову, Псалтырю, Деяниям и Евангелию. Разглядели в молодом царе бесспорные таланты иностранцы, с которыми он общался еще в раннем детстве – Гордон, Лефорт, Тиммерман, Брант и другие. Обогатили разум Петра рациональностью и логикой достижения цели путешествия за границу – в Голландию, Англию, Австрию.

Все властелины с узурпаторскими замашками теми или иными путями, но обязательно приходили к образу Александра Македонского. Петр был первым российским государем, по повелению которого была переведена на русский язык и издана в России книга Плутарха об Александре Великом. На его примере учились многие поколения воинских начальников всех ступеней. Монархи же всматривались в тот образ, как в зеркало, отыскивая свое внешнее или внутреннее сходство с великим человеком.

Нельзя отрицать, что наставники Петра – Лефорт, Брант, Гордон и другие иностранцы – не использовали этот мощный воспитательный рычаг для воздействия на душу Петра-мальчишки, восторженно играющего с дворней, крестьянскими отпрысками в военные игры.

У молодого царя, как и у Александра Македонского был очевидный нервный тик, – подергивание головой, – следствие серьезной психической травмы. В детстве его страшно поразило неожиданное известие о мятеже стрельцов. В памяти к тому времени еще не улеглись картины погрома, учиненного бунтарями-стрельцами в Московском дворце. Тогда на глазах мальчика был зверски убит его дядя.

Получив известие о продвижении стрельцов, взбудораженных интригами Софьи, на Преображенское, Петр в исподнем вскочил на коня и умчался в лес. Только там он оделся и пришел в чувство. Наверное, в том лесу и дал он себе клятву отомстить обидчикам, – уничтожить осиное гнездо, – стрелецкие вотчины. Позднее, подавляя очередной стрелецкий бунт, Петр лично будет рубить головы поверженным мятежникам – своим непримиримым врагам.

В более зрелом возрасте, возможно, образ и пример деятельности Александра Македонского вели Петра по дорогам Северной войны (1700-1721). Тогда он вступил в злейшую схватку с другим претендентом на звание наследника идей Александра Великого – с королем Швеции Карлом ХII. В той войне шпаги двух монархов скрестились, что привело к решительной и бескомпромиссной борьбе двух народов-соседей.

В то время Карл ХII основательно "трепал холку" саксонско-польскому королю и курфюрсту Августу Второму, успешно третировал датского короля. Но для того, чтобы расправиться с русской армией, он на время примирился с заклятыми врагами, заключил военный союз. Как всегда, скоротечная дипломатическая интрига затем перешла в губительное историческое безумие с роковым исходом.

Карл ХII родился 17 июня 1682 года, был младше Петра на десять лет, но успел прослыть опытным воином. К четырнадцати годам он уже выглядел вполне развитым мужчиной, закаленным и готовым к преодолению воинских трудностей и лишений. 14 апреля 1697 года в возрасте четырнадцати лет и десяти месяцев он вступил на престол. Почти сразу молодой монарх сорвался в рискованное военное предприятие. Насладившись свистом пуль в войне с Данией, Карл ХII с восторгом заявил: "Это впредь будет моей музыкой".

Военный конфликт с Россией для Карла начинался удачно: в бою под Нарвой русских пленных было так много, что шведы были не в состоянии их охранять. Карл отпустил многих. Былые враги, а теперь временные союзники, пробовали подобрать к сердцу успешного полководца особые ключики. Использовались здесь и запрещенные приемы: молодого шведского короля пыталась смутить и покорить Аврора Кенигсмарк, красоту и многоопытность в любви которой уже оценил Август II. Теперь он переориентировал свою любовницу на короля Швеции. Но надежды курфюрста не оправдались – коварная любовница, несколько смутив новоявленного Аттилу, не сумела окончательно утихомирить его военные аппетиты.

Развязав себе руки полностью несколькими решительными победами в Европе, шведский король, войдя в союз с Мазепой, стал настойчиво искать решительной боевой встречи с русской армией.

Оскар II (тоже король Швеции, но в более поздние времена), Фридрих II (король Пруссии) в своих литературных исследованиях отзываются о Карле ХII, как о славном рыцаре и великолепном рубаке, воспитанным на примере Александра Македонского, поданном Квинтом Курцием. Фридрих, в частности замечает: "Хитрость побивает силу, а искусство храбрость. Голова полководца, в счастливых или несчастливых компаниях, имеет большее участие, нежели руки его воинов". Подражание Александру у Карла было, видимо, лишь внешним. Здесь не было соответствия силы Божьего проведения, – руководящего начала государственной воли, стратегической мудрости, – с исторической судьбой.

Русское войско в обычной свое манере драпало от шведов аж до Полтавы. Только упершись спиной в ее укрепления, 9 июля 1709 года русские солдаты дали решающее сражение. Карл в том бою практически не участвовал – накануне он был ранен пулей в пятку – вели сражение его штатные полководцы. Петр же принимал в сражении самое активное участие. По численности войска и количеству пушек у русских было явное преимущество – но не было опыта серьезных побед, железного умения стоять насмерть. Но воинское счастье, чудо в этот раз было на стороне Петра – шведы были разбиты наголову. Карл бежал в Турцию, где долечивал свои раны и душевную боль.

Божий лик отвернулся от короля – масштабность его дальнейших побед оставалась на уровне действий славного кавалерийского генерала. Оскар II пишет: "Величайшая слава Карла ХII заключается в том, что он исключительно для пользы страны, но отнюдь не для себя лично, пользовался своею властью".

Вечером 30 ноября 1718 года в траншеях во время штурма редута Гюльденлеве Карл Великий был убит шальной пулей в голову. Трагический выстрел под Фредериксгальдом был закономерным финалом военного крушения маленькой Швеции в борьбе с громадным русским медведем. Однако нельзя не заметить рокового действия исторической интриги, затеянной Карлом – королем маленькой и не очень богатой Швеции. Исходом было политическое безумие и крах военного и экономического благополучия. Оракул петербургский действовал в пользу Петра, но не Карла – русские, видимо, чем-то отмолили прощение у Бога.

Наибольшим трагизмом для памяти короля было, вероятно, то постыдное бегство войска, поспешный дележ полковых денежных касс воинскими начальниками, которое началось как только распространилась весть о смерти Карла ХII. Бесспорно, вся Швеция к тому времени была страшно утомлена и истощена. В грядущих столетиях эта нация прославится новыми уникальными качествами – умением подчинять жизнь государства интересам людей, а не глобальным авантюрам.

Огромное значение в подготовке решительной победы над шведами, завоевании "места под солнцем" принадлежит решению Петра Великого строить Санкт-Петербург, сперва, в качестве крупной крепости, затем, как столицы державы. 16 мая 1703 года в день Святой Троицы на Заячьем острове заложены первые крепостные укрепления. Так прорубалось "окно в Европу".

Было бы более точной оценкой иное – Петр I создавал персональный Оракул, открывающий путь претворению в жизнь политической мечты, экстраординарных планов. Оракул тот в скором времени будет наделен духовным, интеллектуальным и материальным ресурсом, позволившим вывести Россию в число передовых стран мира. Найди большевики силы унять страх и административный зуд, – не перенеси они поспешно столицу в древнюю азиатскую Москву, – все могло быть иначе. Кто знает, может быть научились бы они подпитывать партийный ум Оракулом петербургским. Тогда и Россия могла оставаться Великой державой.

Значение территорий, занимаемых ныне Санкт-Петербургом, хорошо понимали древние русичи. Позднее прихватили те земли новгородцы, создали здесь несколько поселений. Летописец Нестор говорит, что по Неве новгородские караваны ходили в Варяжское море, к Риму. Но в 1300 году на берега Невы приплыло большое шведское войско, возглавляемое маршалом Торкелем. По проекту итальянского архитектора была основана крепость Ландскрона (Венец-Края) на месте теперешней Александро-Невской лавры.

Новгородцы встревожились опасным соседством со шведами и призвали на помощь из Суздаля Великого князя, – шведское поселение было уничтожено. В 1348 году шведская флотилия под предводительством короля Магнуса нанесла ответный удар – разрушила русскую крепость Орешек. Остановившись на Березовом острове (Петербургская сторона), король послал гонцов в Новгород за "философами", дабы начать "препирательства о вере". Так началось длительное сосуществование шведских и русских поселений на берегах Невы, часто приводившее к военным столкновениям.

Петр, появившись в этих местах много позже, был очарован первозданной красотой: широченная Нева с отражением безупречно голубого неба, густой сосновый лес, обширное болото, яркая зелень в лучах весеннего и летнего солнца, свист соловьев, обилие лесной живности – все это создавало впечатление бескрайних просторов, суливших колоссальные перспективы. Петр, видимо, почувствовал свою причастность к возможному утверждению нового оракула – необычного, русского, контрастного тому горно-пещерному, греческому, вошедшему в его память по детским рассказам с загадочным именем – Дельфийский оракул.

Мистические символы встречались и здесь на каждом шагу: "вещая липа", под которой любил отдыхать молодой царь, наводила на плодотворные размышления; священные березовые рощи, в которых проводили местные крестьяне языческие таинства; дыхание болот; осенние разливы Невы и наводнения. Старожилы рассказывали, что в некоторых местах издавна существовали "скверные мольбища идольские", велось поклонение лесам, горам, рекам, приносились кровавые жертвы, совершались ритуальные убийства даже собственных детей.

Новгородский архиепископ Макарий прилагал большое старание, чтобы искоренить остатки язычества. Вот почему строительство Санкт-Петербурга начиналось с создания православных храмов.

Первые известия о строительстве Петербурга имеются в ведомостях 1703 года: "Его царское величество, по взятии Шлотбурга, в одной миле оттуда ближе к восточному морю, на острове новую и зело угодную крепость построить велел, в ней же есть шесть бастионов, где работали двадцать тысяч человек подкопщиков, и ту крепость на свое государское именование прозванием Петербургом обновити указал".

Петр был рачительный хозяин – земляными работами заставили заниматься пленных шведов. Затем присланные из российской глубинки русские, татары, калмыки и другие вгрызались в глинистых грунт. Казенные рабочие получали за труд только пищу, вольные – и оплату по три копейки в сутки. Инструмента не хватало и порой землю копали палками и руками, а таскали в подолах одежды. Сам Петр положил первый камень постройки 16 мая 1703 года – в день святой Троицы. Говорят, что в то время в небе появился орел, круживший над строительством, затем он уселся на праздничную арку, сооруженную из наклоненных деревьев.

Уже 22 июня 1703 года вся гвардия и полки, стоявшие в Ниеншанце перешли в казармы новой крепости – 29 июня здесь, в новых казармах, был дан банкет в день святых Петра и Павла. В ноябре того же года пришел первый голландский купеческий корабль с вином и солью, – Петр наградил капитана пятьюстами золотых, а матросов по тридцати ефимков.

Васильевский остров был прорыт каналами. Строители надеялись таким способом усмирить наводнения, кроме того Петр старался приучить населения к мореплаванию. Быстрее застраивался левый берег Невы (район Адмиралтейства), здесь же уже в 1707 году возведена деревянная церковь имени Исаакия Далматского, перестроенная впоследствии в огромный Исаакиевский собор. Летний сад при Петре доходил до нынешнего Невского проспекта, он был местом гуляний горожан.

Однако долго еще волки бродили по улицам Петербурга, – разрывали могилы в голодное время, нападали на одиноких прохожих. Решительная борьбы с ворами и разбойниками велась Обер-полицмейстером графом Дивьером. Португалец по происхождению он был юнгой на корабле, но замечен Петром и за сообразительность, честность и расторопность был приближен ко двору. По приказу обер-полицмейстера бродяг-нищих били батогами и отправляли на родину, при второй поимке – ссылали на каторгу. Так же поступали с извозчиками, сбившими по неосмотрительности прохожего.

Заглядывая в российскую историю, в частности ограниченную масштабами Петровской эпохи, созданием Санкт-Петербурга, убеждаешься: неведомая рука вела северный славянский народ к настойчивому смешению множественных генофондов – скандинавского, немецкого, французского, итальянского, греческого, татарского и других. Вглядываясь в портретные физиономии, не весть как воспроизведенные художниками-историографами (может по летописям или при расшифровке характеров), уже погружаешься в генетические глубины.

Лучше судить о том по дореволюционным изданиям (скажем – История России в Портретах по Столетиям. – СПб., 1904): у Рюрика явно хабитус шведского отпрыска; Олег похож на чухонца или алеута, не вынимающего ногу из стремени; Игорь – с основательными татарскими фрагментами; Святополк-окаянный награжден польским лоском; Ярослав Мудрый – с прочной славяно-скандинавской статью; Юрий Долгорукий – копия Юрий Лужков, только без лысины и кепки, но тот же татарский прищур глаз; Александр Невский выглядит более русским, чем скандинавом; Иоан Калита сильно смахивает на литовца; Дмитрий Донской внешне почему-то клонится к Владимиру Путину; Иоанн III и Иоанн IV несут явный отпечаток греко-славянской стихии; Петр Великий – со сложным татаро-европейским замесом. Понятно, что все последующие Романовы – основательно притянуты к немцам.

Выпестовывался новый архетип нации, явление сложное даже на уровне монархов, что же говорить о простом люде: в одном случае в нем утверждались начала цивилизованного поведения, созидательного толка, в другом – дикость степных воителей – бездельников и разрушителей. Между ними спрятались и отпрыски балластного значения – демагоги, паразиты, юродивые, пьяницы-созерцатели.

В разные эпохи открывались миграционные клапаны, обеспечивавшие приоритет тому или другому генофонду, избранному психологическому феномену. Глубинный медико-демографический анализ сегодняшнего дня показывает, что еще не достигнута устойчивое равновесие таких процессов. Но может быть в том и заключается сермяжная правда: остановка движения привела бы к стагнации и гибели этноса. Можно предвидеть реакции моралистов-националистов по поводу беспощадного вскрытия демографического архива с помощью генетических отмычек.

Не стоит сильно переживать по поводу явных патологоанатомических наклонностей приверженцев таких методов в человековеденьи. Будем судить трезво: где та грань в науке между истиной и вымыслом, сегодняшней правдой и прошлой ложью, интуитивным и абстрактным мышлением, профессионализмом и любительством? Ответ точный все равно не будет найден. Даже в простой, грешной жизни, как отмечал Э.М.Ремарк: "ни один человек не может стать более чужим, чем тот, кого ты в прошлом любил". Развороты человеческих влечений, соблазнов, настроений часто непредсказуемы до изумления. А все дело в том, что неведомы сочетания осколков смешанных генофондов у отдельных людей, практически не прогнозируемы проявления реальностей национальных архетипов.

Но одно остается верным: "Человек никогда не искупит брата своего и не даст Богу выкуп за него. Дорога цена искупления души их, и не будет того вовек, чтобы остался кто жить навсегда и не увидел могилы" (Псалом 48: 8-10). Потому-то так забавно выглядят старающиеся казаться иными, чем они есть на самом деле. Массивный балбес-начальник часто и не подозревает, что его анатомия и ограниченность ума запрограммирована перекосом славянского генофонда основательными вкраплениями, скажем, от поволжских немцев – добропорядочных и сильных, но ограниченных и без полета фантазии. Недалекая по уму от природы, но резвая по пастельному темпераменту администраторша, оказывается, умыкнула и перемешала в своей плоти славяно-угро-финско-хозарский генофонд.

Все это биологический резонанс, начало звучания которого идет, видимо, еще от времен Великого князя Ивана III. Это он, строгий и дальновидный политик, связал, правда, из сугубо государственных интересов, свою судьбу и будущее России с женитьбой на Зое-Софие Палеолог – племяннице последнего Константинопольского императора. Греческая директриса, может быть, благодаря своему итальянскому воспитанию не стеснялась блуда с себе подобными, активно интриговала с другими иноверцами и тучными российскими боярами-тугодумами. Она собрала для себя особый дворцовый эскорт из кучи соотечественников – греков и итальянцев, задача которых заключалась в придании блеска российскому двору. Отсюда поползли змеи иноверческого генофонда.

Мудрый Иван III оставался истинным азиатом, но не мешал развлекаться родовитой супруге. Он проводил свою собственную национальную политику: итальянцев он быстро пристроил к реставрации кремлевских палат и облагораживанию Москвы. Великий князь не забывал и про свою давнюю симпатию к немцам, поручив им самое ответственное – лекарское дело, направленное главным образом на свою персону. В век, когда использование яда для улаживания даже негромких семейных ссор было делом заурядным, такая дальновидность монарха была спасительной для него самого и династии в целом.

Безусловно до Софии Палеолог нынешним мелкотравчатым забиякам, прорвавшимся к власти или ключам от банковских дверей, также далеко, как от земли до луны. Очевидно, что основы эстетики к таким особам подходят, как коровам седла. Самое большее, на что они способны, так это на симуляцию шарма некой таинственности. Но при близком рассмотрении, оказывается, что речь идет всего лишь о сокрытии банальной вульгарности женщины, опустившейся до выступлений в качестве платной стриптизерши в ночном клубе мелкого пошиба. Такое было и в древние времена, то же процветает и поныне.

Демографическая сущность многих человеческих терзаний лежит на поверхности: Бог подарил человечеству нескончаемую тягу к "выбору", поиску, эксперименту. Особой страстью восторга, но и трагичностью наполнен вечный поиск своего визави – сексуального партнера. Розыски своей "единственной" (единственного) и "неповторимой" (неповторимого) лежат в основе развития жизни.

Может быть, оскорбляемая моралистами полигамность – всего лишь выполнение Божественного приказа. И смысл такой установки – открытие генетической пары, подчиненной закону максимального сближения фундаментальных биологических свойств. Для того необходимо тщательно прислушиваться и правильно оценивать голос крови, нежный писк хромосом. В заурядной жизни все сводится к выездке партнера для того, чтобы почувствовать нюансы его сексуальной техники, получить взаимное удовольствие. Если ключ подходит к замку, то и душа будет открыта легко – значит найден "свой" – единственный и неповторимый, уготованный Божественным промыслом для семейного счастья. Вот из такой программы очень часто вырастает интрига, приводящая к безумию и смерти.

Только такой жизненный эксперимент, дающий неподдельное удовлетворение, позволяет ответить на вопрос: Будет ли брак признан совершенным на небесах? Понятно, что неприятное легче оценивать и отвергать, чем разбираться в тонкостях сладострастия. Видимо, потому степень распахнувшегося наслаждения является главным критерием в безостановочном процессе влюбленности и измены, супружества и проституции, рождаемости и абортов, оседлости и миграции, устроенности и бомжевания, трезвости и алкоголизма, психологической самодостаточности и наркомании. Согласимся, что использовать метод "проб и ошибок" для того, чтобы оценить такие повороты судьбы, – слишком смелый подход. На него пойдут единицы. А вот пошалить в постельке, затеять любовную интрижку – занятие иного свойства: здесь получается и удовольствие (пусть только скоротечное), и осуществляется выбор – выполняется Божий завет: "Плодитесь – Размножайтесь"!

Но, если хорошо прислушиваться, то при каждом таком акте любви будет раздаваться не только скрип матрасных пружин, но и гимн генетике, звуки ее традиционных вопросов-ответов. Вмешаются в тот процесс шлифовка голоса крови и разума. Конечно, для последнего требуется уже несколько остыть, отпрянуть от восторгов, поразмыслить основательно, взвесить не только тяжесть тела партнера и качество детородных органов. Придется присовокупить к таким оценкам экономические, юридические, бытовые последствия подобных игрищ.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26