– Подробности знаешь?

– Повесилась у себя дома, зацепив веревку за ту же трубу в ванной, за которую цеплял ее лет десять тому назад ее дед.

– Лариса как бы унаследовала способ и желание ухода из жизни, – закон парных случаев в действии! – отвечал ему Михаил Романович. – Оставила записку с одним только словом – "Простите!". У кого просила прощения? за что? – не известно.

Сергеев помнил эту огромную, толстущую женщину, тяжело отдувающуюся, когда она являлась к ним в отделение по вызову, чтобы санировать инфекционным больным хронические очаги сопутствующей инфекции. Была она молчалива и крайне неразговорчива. Известно, что детство провела в детдоме, куда сдала ее мать, не пожелавшая заниматься воспитанием единственного ребенка. Отца своего она не знала. Из детдома Лариса вернулась жить к деду, закончила стоматологический факультет, была неплохим специалистом.

Что могло подвигнуть эту внешне уравновешенную женщину к самоубийству? – оставалось загадкой. Наследственность, диктующая особый вид ларвированной шизофрении, или ворвавшиеся в ее жизнь непривычные события определили трагический исход?

"Опять треклятая интрига"! – подумал Сергеев. Он не стал ничего комментировать и обсуждать с Чистяковым.

Практически без экспозиции, без предисловия Сергеев включил верхний свет в первом кабинете и попросил Мишу снять обувь, носки, закатать штанины: ему необходимо было осмотреть кожные покровы голеней обеих ног. Михаил Романович поморщился, но выполнил просьбу.

Картина осмотра говорила сама за себя, Сергеев словно выстрелил:

– Миша, смотри и помни, – это все называется саркома Капоши. Массивные поражения шеи и волосистой части головы, паховой области явными грибковыми элементами любого серьезного инфекциониста заставят поставить только один диагноз – развернутый иммунодефицит.

– Конечно, он вторичный и, скорее всего, свалился на тебя не случайно, а как наказание за греховные поиски. Истинный творец событий мне, думается, известен. Его за такие шалости давно пора было задушить как последнюю гадину. Но речь сейчас не о том.

Сергеев не успел закончить речь, как из темноты, из дальней комнаты, вырвалась Муза. Она, оказывается, не ушла, а притаилась в гистологической лаборатории. Эта лучезарная стерва, ночная летучая мышь, все то, что касалось ее интересов, чувствовала на дальней дистанции.

Миша входил в сферу ее интересов на столько основательно, что пропустить информацию о нем она не могла, даже под страхом расстрела. Муза, конечно, все слышала. Она сверлила взглядом обоих врачей, по щекам текли слезы, а губы шептали что-то несвязанное.

Миша сделал беспокойное движение рукой, но быстро завял и повесил нос. Муза же еще только набирала обороты. Сергеев собирался докопаться до истины, но при таком стечении обстоятельств вести дальше анамнестическое расследование было просто немыслимо, – сперва нужно выгнать Музу. Мужские разговоры не терпят свидетелей-женщин. Для начала пришлось пожертвовать деликатностью:

– Муза, мать твою так! – молвил с вполне натуральной злобой Сергеев. – Почему ты считаешь возможным совать нос во все дыры? Сколько можно терпеть твои шпионские вылазки? – Убирайся к чертовой матери и дай спокойно поговорить доктору с пациентом!

Муза словно и не слышала напряженной речи Сергеева. Она, размазывая слезы и ресничную краску по сморщенной рожице, крутилась вокруг Мишки, – то хватая его за рукав халата, то пытаясь оглаживать грешную голову.

Ему, естественно, было все это неприятно, но он крепился, видимо, осознавая свою виновность. Сергеев понял, что Муза просто невменяема и оставить мужчин в покое не соблаговолит ни при каких уговорах, тем более при окрике.

Он поднял Мишу за руку, выставил в смежную с кабинетом секционную и закрыл ключом дверь изнутри. Муза колотилась снаружи, жалобно повизгивая. Простая мысль, как огромная телега, вперлась в сознание Сергеева: Муза, конечно, обо всем догадывалась раньше, давно сама поставила точный диагноз заболевания своего возлюбленного.

Она, без сомнения, уже прочитала массу специальной литературы, – тем и объясняется ее своеобразная реакция на Мишу, вырывавшаяся из-под спуда женской терпимости, привязанности, преданности.

Вопрос был ясен, "исперчен", если хотите, – "любовная лодка разбилась о быт!" – вспомнил Сергеев слова Володи Маяковского. Что-то близкое в страданиях, смежное в настроениях забрезжило в жизненных параллелях двух вполне независимых персон.

Уединившись в секционной, врач и пациент занялись серьезным диагностическим исследованием: Мише пришлось обнажиться и полностью продемонстрировать все накопившиеся патологические симптомы. Динамика отмечалась удручающая, но продолжать сетовать на позднее обращение к специалисту было бесполезно, – оба понимали, что случай некурабельный и скорость обращения роли никакой, практически, не играла.

Занимала обоих заурядная организационная проблема: необходимо срочно ложиться в инфекционное отделение и проводить подробные специальные исследования. Но оба понимали, что реакция сослуживцев будет однозначной, ибо такие сведения быстрее молнии распространятся по больнице.

Чистяков будет меченным, причем, поганой яркой краской, которую не отмоешь никогда. Скоро поползут слухи, – яркие, скабрезные, обидные, возможно, несправедливые. Сергеев после длительного размышления вынес единственно верный приговор:

– Миша, надо послать все условности в ректальную магистраль и заняться серьезным обследованием, затем – массированным лечением. Ситуация осложняется лишь тем, что наши административные суки решили сослать меня в дальние края, дабы я не мешал им устраивать какие-то темные делишки.

– Однако, пока суть да дело, – пока будет идти рутинное, непростое обследование, – я тебе, собственно, и не нужен. Мы попросим Илью Бирмана, – толкового врача и порядочного мужика, – провести эту стадию. А к моменту получения всех необходимых сведений, я уже закончу отбывание ссылки.

– Музу поставим на стремя, – пусть звонит сразу же, безотлагательно, если будет меняться обстановка.

На том и порешили. Отомкнули двери и вышли на волю. Муза перестала скулить и только глазами верной, но побитой, собаки, зыркала на новоиспеченного страдальца. Мишка потрепал ее по холке, а она прижалась щекой к его руке:

– Девочка моя, у тебя есть выбор: либо ты плюешь на все четыре стороны и срочно забываешь меня; либо ты взваливаешь на себя тягчайшие муки, – сопровождение живого трупа до крематория.

Муза взвилась, как ошпаренная. В другой день она, без промедления, залепила бы Мишке пощечину, но сейчас только прорычала и насупилась.

– Можно считать, что выбор сделан. Я начинаю осознавать преимущества больного человека, – попробовал Чистяков спрятать переживания за корявые шутки.

Он помог надеть ей пальто, тщательно укутался сам, – его, видимо, знобило. Сергеев отметил и этот симптом постоянной интоксикации – свидетельство далеко зашедшего иммуннодефицита.

Через небольшое время (подождали пока Сергеев сходит в отделение и переоденется) компания шагом похоронной процессии вышла из больницы и двинулась к трамвайной остановке вдоль набережной, затем, через маленький мостик. Погода в Санкт-Петербурге, как всегда, была отвратительной. Но "сладкая парочка" (Чистяков и Муза) не замечала дождя с мелким снегом.

Они тихо ворковали о чем-то своем, не ведомом и не понятном никому, даже Сергееву – закадычному другу. Их объединило горе – новая интрига, безостановочно ведущая к смерти.

Они незаметно переселялись в неведомый окружающим мир, – мир общения с неизлечимой, трагической болезнью, медленным умиранием и присутствием при этом только вдвоем. Муза осознанно взваливала на себя тяжеленную ношу ухода за тяжелобольным, не имеющим никаких перспектив на выздоровление. Дело это, конечно, уже решенное.

Трудно понять женское сердце, в котором от горя не остается места для любых других переживаний, кроме одного – совместного отпевания уходящей жизни. Только один из любовников – Чистяков – готовился к безвозвратному уходу из жизни. А Муза – по сути, его верная гражданская жена, давно получившая благословение на брак на небесах, от Всевышнего, – имела грустную перспективу: услышать последний вздох любимого человека и закрыть ему глаза.

"Итак, послушайте меня, мужи мудрые! Не может быть у Бога не правды или у Вседержителя не правосудие. Ибо Он по делам человека поступает с ним и по путям мужа воздает ему" (Кн. Иова 34: 10-11).

Сергеев добирался до дома сравнительно быстро, – в любую погоду он ходил с работы пешком, погружаясь в занятные размышления, стержнем которых была, прежде всего, работа (состояние пациентов), но и размышления философского, исторического плана занимали его пытливый, выдрессированный профессиональными занятиями, наукой ум.

Такого рода размышлизмы (он сам так называл свои интеллектуальные изыски) приводили его порой к поразительным выводам, стоящим дорогого. Интересные мысли накапливались в сокровенных уголках памяти и в нужный момент складывались в очередную научную статью или монографию. Последнее время он все больше и больше смещался в сторону художественной образности в своих работах, считая, что такой подход только обогащает научную литературу свежим взглядом, рациональными и иррациональными подходами и выводами. За рубежом давно применяли, так называемый, "французский стиль", описания научных работ. В том заключалось и особое уважительное отношение к читателю, требующему полного удовлетворения давно возросших не только научных, но и эстетических запросов.

Сергеев жил в центре Санкт-Петербурга, а это ко многому обязывало. Собственно, настоящая душа города только здесь и витала: каждое здание дышало тайнами архитектуры столицы, в которой сосредоточился гений былых ее творцов, особая эстетика – носительница мировых эталонов культуры.

Сергеев жил в окружении мифов о городе. Эта его часть была насыщена осколками творческой души талантливых писателей многих поколений: Александр Пушкин, Адам Мицкевич, Михаил Лермонтов, Федор Достоевский, Александр Блок, Александр Грин, Владимир Набоков, – такой компании уже достаточно, чтобы заразиться огнем творчества, превратиться, если не в литератора, то в неотступного графомана.

Стоит ли перечислять всех остальных, – тех, кто насытил атмосферу Петербурга неповторимым колоритом светлой мысли, изящным художественным словом, элегантным сюжетом. Они расплодили и выпустили на улицы города табуны загадочных литературных героев, так прочно смешавшихся с обычным населением, что не возможно разделить выдумку, фантазию и реальность. Даже ленивый может протянуть руку и изловить Пегаса, – не хочешь, а напишешь что-либо о своей и чужой жизни, маститые писатели помогут.

Но к парадной эстетике нужно добавить еще и криминальный шарм, например проституцию, очаги которой словно мягкой, но властной рукой издавна придушивали тот район Петербурга, в котором сейчас проживал Сергеев. Такие явления не могут не оставлять человеческую душу и тело в покое, без последствий.

Россия до переворота не дичилась проституции – тайной и явной. Но с ней пытались вести борьбу гуманными методами. Сергеев хорошо помнил историю, так называемых, социальных болезней. В 1843 году утвержден Петербургский врачебно-полицейский комитет для надзора за проституцией. В 1868 году в Санкт-Петербурге насчитывалось 145 домов терпимости и 16 тайных притонов. Под врачебным надзором находилось 2081 проституток. Славились публичные дома у Сенной площади, на Гороховой улице, в Щербаковом переулке, в домах Дероберти, Лермонтова, Вяземского. Для избранных имелись специальные зеркальные спальни с кроватью в центре – стоимость ночи 25 рублей. Можно "прикупить" и проститутку-мужчину – либо в качестве постельного "гайдука", либо как гомосексуального партнера. Но все же гомосексуализм был более редким явлением на Руси, чем за границей.

Значительный всплеск проституции зафиксирован в первые годы рабоче-крестьянской власти. Бытовал потрясающий лозунг: "Охрана здоровья трудящихся – дело самих трудящихся". Под такой лозунг карающие органы не гнушались и расстрелами проституток; с особым восхищением приводились в исполнение приговоры классовому врагу.

Сильно волновало большевистскую общественность страшное распространение сифилиса, других венерических заболеваний. Успешно соревновалась с Санкт-Петербургом Москва: число сифилитиков здесь за революционные годы увеличилось в 10 раз. В Московском Университете им. Я.М.Свердлова 20% студентов – с венерическими заболеваниями. В Смоленской губернии 20 сифилитиков приходилось на 1000 мужчин всего населения. В крупных городах 20% мужчин и 15% женщин больны сифилисом, в Красной армии на 1000 солдат приходилось 40 больных венерическими заболеваниями.

Удивляться не приходится, – у пролетариата и трудового крестьянства были достойные учителя. Большевистские "монархи" и их одалиски не отличались примерной скромностью. В.Ленин жил в Кремле, занимая две квартиры на одном этаже, – вместе со своей законной супругой – Надеждой Крупской и гражданской женой – Инессой Арманд. Обедали вместе, готовили сообща, спали, безусловно, врозь (тогда, видимо, "групповичок" еще не был в широком ходу).

Сергееву припомнились некоторые эпистолярные откровения "первых леди". Надежда Крупская пишет Марии Ульяновой трогательное до слез послание: "Все же мне жалко, что я не мужчина, а то бы я в десять раз больше шлялась" (1899). Инесса Арманд, вспоминая "царскую ссылку" 1907 года, высказывается не менее категорично: "Меня хотели послать еще на сто верст к северу, в деревню Койду. Но, во-первых, там совсем нет политиков, а во-вторых, там, говорят, вся деревня заражена сифилисом, а мне это не очень улыбается". Трудно сейчас сказать, какую все же инфекцию подарила своему любовнику проворная Инесса, хотя, возможно, шустрый Ильич и сам подхватил ее в многочисленных парижских казино. Ленин, безусловно, нежно любил Инессу. 24 апреля 1921 года он пишет в Петроград Каменеву: "Не можете ли вы распорядиться о посадке цветов на могиле Инессы Арманд"? Вежливое указание вождя, естественно, было выполнено. Но вот в другом случае (9 августа 1918 года, письмо в Нижний Новгород) Ленин демонстрирует иные черты характера: "Надо напрячь все силы, навести массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т.п. Ни минуты промедления". Оказывается вину за отступление Красной армии можно возложить на заблудших женщин.

Сергеев от далеких обобщающих размышлений вновь возвратился к проблемам близким. Сегодня он априори пытался оценить состояние Чистякова и проследить его клинические перспективы. Было ясно, что заразился он случайно, но профессиональная деятельность здесь не причем: такие больные в отделения не поступали и патологоанатомического исследования опасного материала не проводилось.

Взвешивая весьма косвенные признаки, – круг чисто человеческих контактов, точнее сказать, вероятные аномальные сексуальные связи Чистякова, – Сергеев учитывал и самое невероятное. Последнее время Миша резко отошел от Музы, – между ними, словно, пробежала кошка. Безусловно, он просто берег ее от возможного заражения, почувствовав неладное в своем организме. Очевидно, что он симулировал охлаждение к ней, сознательно отдалялся от нее, а она отчаянно мстила ему за это, не понимая истинной причины.

Однако у нее это все шло, как говорится, на разрыв аорты. Скорее всего, постепенно она тоже расшифровала истинные причины отчуждения, – Муза умная женщина, ее на мякине не проведешь. Ну, а обмануть мудрое женское сердце, вообще, еще не удавалось никому. Бесспорно, скоро она подсобрала веские доказательства для далеко идущих предположений. Ее стала волновать не примитивная неверность, которую женщина прощает тоже только с великим трудом, а здоровье гражданского мужа.

Но Миша, скорее всего, категорически пресекал все ее попытки проникнуть в черную тайну и гасил желание подвигнуть его к обращению за консультацией и лечением к Сергееву. Муза, явно, обрадовалась инициативе Сергеева, тому, что тайна теперь стала явью.

Наиболее реальный источник заражения, по мнению Сергеева, – это гомосексуальный контакт. Но Чистяков не был истинным девиантом, – скорее здесь имел место наивный поиск сексуальных ощущений в неизвестной области.

Понятно, что география эротических зон у каждого человека имеет индивидуальные особенности. В этом смысле неожиданности ломятся через парадный ход, либо крадутся с черной лестницы.

Сергеев перебрал в памяти всю порочную шайку больничных гомиков, – выбор был богатый, ибо в славной компании заметно доминировали сотрудники некоторых институтских кафедр, вторгшихся в тело больницы, как зловещая ришта. Этот коварный гельминт, в науке называемый Dracunculus или Filaria medinensis, преимущественно поражает подкожную клетчатку. Там ему и тепло и сыро, достаточно продуктов питания, а больничная кожа защищает от невзгод и экономических потрясений.

Начинать поиск можно было смело с главного врача и части кафедральной элиты. Интуиция подсказывала Сергееву почему-то в качестве реального совратителя поганца Соловья Вальдемара. Задушевно-певческая фамилия, сочетающаяся с выкрутасно-женским именем (что-то похожее на вальс ведьмы Мары), которое не значится в списках мужчин Святых Великомучеников, содержали явный намек и наводили Сергеева на далеко идущие размышления.

Как же нужно было напиться, чтобы качнуться в сторону этой гадины. Может быть, выбор адреса был и не правильным, но Сергеев вспомнил своего былого коллегу, скатившегося в помойку блуда уже давно и столь основательно, что это стоили ему жизни. Соловей был из той компании, – просто жил у него на квартире многие годы, паразитируя на болезненной страсти своего благодетеля.

Сам же благодетель в молодости был замечательным парнем без всякого намека на девиантность. Добрый и безотказный человек, он помогал многим, но к нему почему-то всегда лепились, кроме достойных людей, и многочисленные подонки. Его легко склоняли к оказанию помощи бездарностям, – он вывел в кандидаты наук огромное количество круглых идиотов и проходимцев, чем, конечно, засорил ряды научных избранников.

К концу жизни, уже будучи доктором наук, профессором, он представлялся законченным алкоголиком, страдающим тягчайшими запоями, и совершенно дезориентированной в сексуальном плане личностью. Именно из такого источника пил соки проходимец Вальдемар. Скорее всего, была сконструирована какая-то скользкая ситуация, из которой Чистяков не смог найти правильный выход. "Но вы берегитесь заклятого, чтоб и самим не подвергнуться заклятию, если возьмете что-нибудь из заклятого" (Кн. Иисуса Навина 6: 17).

Сергеев не был ханжой и не собирался судить кого-либо, тем более давать всеобъемлющие рекомендации. Он спокойно относился к тем придуркам-мужикам, которые изображали из себя любвеобильную супружескую пару. Но не надо путать: где начинается гормональная предопределенность извращенного секса, от которой некуда деться, а где возникают ошибки сексуального поиска, не имеющие никакой биологической подоплеки. Миша, скорее, был именно таким пострадавшим: судьба наказала его за банальное любопытство на поприще секса. Скорее всего, искушение свалилось на голову и прочие органы анатома в минуты снижения контроля – в сильном подпитии.

Сергеев, выполнивший в молодые годы ряд интересных исследований по щекотливой клинико-социальной тематике, хорошо представлял себе сложность проблемы. Он понимал, что активность издавна вела человечество к греху: "Ибо довольно, что вы в прошедшее время жизни поступали по воле языческой, предаваясь нечистотам, похотям (мужеложеству, скотоложеству, помыслам), пьянству, излишеству в пище и питии и нелепому идолослужению" (1-е Петра 4: 3).

Слово Божественной истины не всегда удерживало человечество от соблазнов даже в период доминирования православия: "Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, (соблазны), ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное" (К Галатам 5: 19-20).

В Древнем Риме гомосексуализм был распространен настолько, что отсутствие у юноши своего патрона считалось предосудительным. Многие серьезно полагали, что со спермой во время гомосексуального акта передавалась энергия интеллекта. Юноша считал для себя делом чести насытиться такой "добротой" от великого философа или иной значительной личности. У Сократа, Платона, Аристотеля, царя Филиппа, Александра Македонского были свои поклонники – гомосексуальные партнеры. Юноши вели охоту за известными, незаурядными личностями.

Надо помнить, что в те времена в Европе и Азии еще не было сифилиса. Неизвестная инфекция была привезена из Америки, – это все случилось позже, благодаря успехам мореплавателя Христофора Колумба (1451-1506). Почему-то Бог позволил шайке Колумба доплыть до Америки и вернуться живыми в метрополию, но с особым подарком – сифилисом. То была явная месть индейцев европейцам-покорителям далекого континента.

Насилие и чрезмерное любопытство наказуемо! Чужой Оракул расквитался с Оракулом иного полушария, показав ему фигу, но не тайно, в кармане, а явно – на пенисе, носу, в костях и в прочих безобидных органах самодовольных европейцев. Заодно был привезен и табак, делающий свое черное дело и по сей день.

Борьба оракулов продолжилась, – можно сказать, что победила европейская "интеллигентность" и "религиозность". Совсем иначе могли обернуться встречи оракулов, соблаговоли люди, их представляющие, совместить желаемое и вероятное без интриги, безумия и смерти!

В древние времена гомосексуалистам было найдено достойное прозвание – Cinaedus. Слово это греческое – оно обозначает бесстыдник, склонный к противоестественным половым сношениям, танцовщик, выделывающий похабные телодвижения. Взаимосвязь гомосексуализма и искусства объясняется просто: артистизм присущ натурам с повышенным содержанием в организме женских гормонов: именно при таких условиях происходят сексуальный дисгармонии у мужчин.

Мозг человека от рождения не имеет четкой программы мужского или женского поведения. Такие программы могут исказиться своеобразным воспитанием. Если мальчика наряжать в женские одежды, развивать у него женский ролевой репертуар, то даже при весьма малой гормональной недостаточности можно воспитать у ребенка тягу к женскому поведению, выработать, в конце концов, желание предпринять и хирургическую реконструкцию половых органов.

Так рождается на свет гомосексуальный партнер, готовый взять на себя роль "подруги", а при большом усердии и жены. Максимальный бунт стихий происходит, безусловно, при гормональных отклонениях. Но для полного счастья требуется еще один охотник особых утех – мужчина, готовый играть роль супруга в таком своеобразном сексуальном дуэте. И здесь необходимы поведенческие предиспозиции – скажем, повышенная агрессивность, некоторая дебильность или ласковая шизофрения.

Для выполнения мужской роли особого геройства не требуется, важны условия, подталкивающие к такому варианту жизни. Оптимальные они в зонах длительной изоляции: в тюрьме, казарме, на корабле, в длительной экспедиции и так далее. Когда начало положено, то и любые условия становятся хороши, особенно, если присутствует мастер, метр, изощренный соблазнитель. При изменении условий мужчина-супруг возвращается к сексуальному партнерству с женщиной. Но мужчине-супруге труднее проводить подобные переходы, особенно в тех случаях, когда остается горячая любовь к своему супругу. На таком распутье формируются бисексуальные отношения.

Сергеев хорошо знал, что специалисты отыскали в популяции до 2-6% людей, имеющих варианты ложного гомосексуализма; истинным же гомосексуализмом природа награждает до 1-2% населения. У таких чудаков имеются клинические проявления: врожденные пороки развития половых органов, гормонального аппарата, особенности психической деятельности. Что поделать? Пусть они тащат свой крест – мешать им не стоит.

Регистрируется, как мужской, так и женский гомосексуализмом. Кто знает, надо относить их к страдальцам или счастливцам? Можно утверждать, что истинные гомосексуалисты никогда не страдают фригидностью, в отличие от благополучных женщин, добропорядочных жен. Это часто и уводит мужчину из супружеской постели в гомосексуальный альков. Какая-то форма либидо всегда присутствует, если в крови циркулируют любые гормоны. Еще хуже, если гормонов вовсе нет!

На свете живет забавная рыба мероу (подсемейство груперов) – мечта гомосексуалиста. Она в течение жизни меняет пол, продуцирует смешанные гонады, называемые оветестикулами. В отличие от такой рыбы истинные или ложные гермафродиты имеют полный набор органов одного пола и еще маленькую добавку от противоположного пола.

Сергеев неоднократно объяснял студентам на лекциях, что с эндокринологической точки зрения, любовь – это поведение, определяемое половыми гормонами. Активные гомосексуалисты-мужчины ничем не отличаются от здоровых гетеросексуалов. У пассивных гомосексуалистов-мужчин всегда регистрируются элементы феминизации.

Соблазн глубокого личного счастья настолько выражен для пассивных гомосексуалистов, что до 60% из них решительно отвергают возможность лечения и готовы идти в тюрьму за свои прегрешенья. Более 25% отверженных переживают свои отклонения; до 3% из этой компании рано или поздно кончает жизнь самоубийством.

Сергеев хорошо представлял жизненный маршрут таких уникумов: у любой медали существует обратная сторона. Гомосексуализм опасен своими инфекционными осложнениями. По данным Всемирной организации здравоохранения, ежегодно регистрируется до 50 миллионов новых случаев заболеваний сифилисом; число больных гонореей достигает 250 миллионов человек; 65-99% СПИДа по разным странам передается при гомосексуальных и бисексуальных контактах.

По статистике, например, Соединенных Штатов Америки, имеется до 2-5% мужчин с гомосексуальной ориентацией; до 70% больных СПИДом выходят нестройными рядами из числа гомосексуалистов и бисексуалов. Италия демонстрирует большую, чем штаты, скромность: до 15% таких больных являются гомосексуалистами. В России на гомосексуальные половые сношения указывают до 96,9% больных, инфицированных вирусом иммунодефицита человека.

Сергеев подозревал наличие у Чистякова самого трагического варианта развития инфекции, – все шло к почти молниеносной, злокачественной, клинической динамике неизлечимого сегодня заболевания, называемого в народе СПИДом. Философ Сенека давно заметил: "Добродетели нельзя разучиться. Пороки усваиваются без учителей". Все люди обязаны осознавать свои грехи, винить в них только себя, и, если их не возможно искупить, то тащить свой крест стоически, не жалуясь на судьбу и, тем более, на Всемогущего Бога. "Укрепите ослабевшие руки, и утвердите колена дрожащия; скажите робким душою: будьте тверды, не бойтесь: вот Бог ваш, придет отмщение, воздаяние Божие; Он придет и спасет вас" (Кн.Исаии 35: 3-4).

Подходя к дому, Сергеев почувствовал укол в темя простой мысли: как известно, женщины менее сексуальны, чем мужчины. Так, может быть, именно по этому мужчины так много переживают эмоционального дискомфорта, в поисках которого они, собственно, и обращаются к женщинам. Все такие неприятности выдумал, бесспорно, не дьявол, а Бог. Иначе развитие жизни на земле могло застопориться. Если мужчина будет асексуальным, то пропадет пенис, как инструмент продолжения жизни. Останется в руках сексуальной подруги половая тряпка, а не орган размножения. Потеря эрекции приведет к отсутствию эякуляции. И останутся на простыне лишь женские слезы. Но, если все поголовно женщины будут высоко сексуальны, то они быстро истощат мужчин, начнут вызывать у них отвращение своей неутомимой похотью, – продолжение рода человеческого тоже может застопориться. Видимо, Господь Бог мастерски владел формулой: Все хорошо в меру!

Бог сконструировал и подарил человекам половые органы для продолжения жизни на земле. Козлоногий дьявол научил мужчину и женщину пользоваться Божьим подарком для развлечения. Брошенная женщина пошла дальше: она научила себе подобных обходиться в сексуальных играх без мужчин. В тюрьмах, детских домах, пансионатах многократно усовершенствовалась техника однополой любви. Гомосексуализм женщин, безусловно, как и все воистину порочное, корнями уходит в седую древность. Родиной такого сексуального джаза считается Спарта и остров Лесбос.

Прославила воздушной поэзией лесбийскую любовь развратная Сафо. Трибады – подруги однополых наслаждений объединялись в специальные тайные клубы, союзы, многие из которых поддерживались религиозным культом. На злобу дня были утверждены и свои андрогинические богини – Мизе, Деметра.

Поэты древности оставили в памяти народов образы трибад с мужскими наклонностями и в бойцовском "прикиде" – Филенис, Басса. На древних картинах женщины-мастодонты лихо распивают огромными кружками вино, или, задрав подол, энергично гоняют мяч мощными, слоновоподобными, ножищами. Знатные и богатые женщины Древнего Рима часто окружали себя профессиональными трибадами, рекрутируя их в общественных купальнях.

настоящее время идеи совместного посещения финских бань и бассейнов оживились – в том отчетливый прогностический признак. Гомосексуальная техника универсальна: происходит либо подражание гетеросексуальной связи, либо осуществляется мастурбация руками, языком, искусственным фаллосом (olisbos). Особый восторг у богатых блудниц вызывали групповые оргии, где имитация полового акта производилась "цепями" из тел, то есть группами, состоящими из сподвижниц содомии. Разыгрывались сцены блуда в комнатах, обставленных зеркалами. Сплетники утверждают, что очень близкое к тому вытворяла и наша великая и просвещенная императрица Екатерина II, которой теперь поют хвалебные гимны, как спасительнице России. Но никто из современников не состоял со свечой даже в преддверье тайной спальни.