28. Пуук

Никогда за миллион лет Пуук так не злился. Проклятый верхний прижал мне к горлу мой собственный нож и заставил меня плакать.

После мне было наплевать, что он делает. От злости я хватаю ведро и колочу его об стенку снова и снова, пока не отлетела ручка мне в лицо. Не помню, что потом, только пару минут спустя я скорчился в углу. Верхний хлопает меня по плечу, говоря: спокойно, Пуук, не заводись.

Понять не могу, как такое приключилось. Все вроде шло хорошо: Пуук находит верхнего Джареда, берет его в плен, сторговал его ботинки за кучу консерв. Но тут явился Фити, и все рухнуло. На глазах Джэга и Сви он швырял меня на крышу. Разве будут они уважать Пуука после этого? Ладно, ладно, Пуук выправится. Заставил Халбера согласиться одолжить Джареда на время, а не покупать – значит, когда Джаред Халберу будет не нужен, Пуук продаст его верхним и выручит даже больше, чем заплатит Халбер.

Но Фити вернулся, как чесотка жарким летом. Ему бить больше некого, кроме Пуука? Пуук виноват, если Халбер велел ему захватить воды для Джареда? Иду наверх, слышу шум. Можно б, конечно, не обращать внимания, да только вдруг это миды отыскали мое укрытие и консервы?

Негоже это, чтоб верхний малявка знал такие трюки. Пуук дрался как зверь, но только я собирался подхватить ножик, Сви стукнул меня, и верхний хватает его первым.

Теперь Фити спрашивает, куда Халбер увел Джареда, Если не скажу ему – не знаю, что сделает. А если скажу – Халбер жутко разозлится.

Хуже того, я могу потерять Джареда, потому как Фити говорит, заберет своего верхнего друга назад в башню.

Я сижу и думаю про Чанга. Он справится с любым племенем, даже с верхними. А пока как только Фити отворачивается, я гляжу на Сви так, чтоб он понял: мол, еще заплатишь.

Фити вздохнул. Он держит нож с таким видом, будто съел какую дрянь. Я напрягаюсь, но он загнал меня в угол, бежать некуда.

– Слушай, Пуук, мне действительно нужно найти Джара. Поэтому я тебя и спрашиваю, куда они его повели. Каждый раз, как ты не ответишь, мне придется порезать тебя. Я постараюсь причинить тебе как можно меньше боли, особенно сначала. Но я не остановлюсь до тех пор, пока не скажешь. Иначе… – Он сглотнул, и его голос становится жестким:

– Пока ты не сломаешься. Извини – это действительно так.

Иногда человек ненавидит себя за то, что не может не сделать. Пуук хочет быть храбрым, но невозможно, когда верхний машет у тебя перед носом ножом. Я расслюнявился и сам не заметил, как реву, – точно как Джаред в лифте.

Фити бормочет:

– Господи, потом я понесу любое наказание, клянусь. Иду на это ради Джареда. Прошу тебя, пойми, – и вперился мне в глаза.

Едва он занес нож, я – вопить:

– Фити, не нужно! Пуук покажет! Клянусь!

Он кричит:

– Где Джаред?

– Чанг знает! У него нужно спросить!

Я сам подивился, как здорово придумал, когда нож верхнего готов кромсать меня на кусочки. Уж Чанг сумеет справиться с Фити.

– Кто это? Где он?

– Чанг – старый нейтрал, торговец. В одном квартале отсюда, – отвечаю я, стараясь не хныкать.

Фити хмурится:

– Сви, он меня надуть хочет?

Сви знал: ему взять сторону верхнего, я пришью его, как только смогу.

– Не знаю. Пуук не мог сторговать Джареда сабам сам. Может, Чанг помогает.

Во гад! Еще одна причина пришить Сви! И вздыхаю. Он не виноват. Если б Фити не свалил Пуука на его глазах два раза подряд, он бы понял: Пуук уже взрослый. Я вытер слезы рукавом.

– Чанг скажет в магазине.

И вот теперь Пуук идет по улице, Сви слева, Фити с ножом справа. Перед тем как спуститься по лестнице, Фити надавал столько указаний, прям как Чанг. Не делай того, не делай этого, слышишь, Пуук?

Можно б сбежать, да две причины. Первая – верхний с ножом, да и поймать может. Вторая – если миды увидят, как бегу от невзрачного парнишки-верхнего, засмеют так, придется уходить с территории мидов.

Через несколько минут мы стучимся к Чангу. Фити стоит совсем рядом, держит нож наготове.

Чанг, как всегда, ворчит:

– Кто там? Чё надо?

– Эт я, Пуук.

Молчит. И говорит совсем другим голосом:

– Не знаю никакого Пуука. Был паренек с таким именем, но ушел.

Я сжимаю зубы и говорю очень вежливо:

– Пожалуйста, мистр Чанг. Позвольте войти.

– Ты не тот Пуук, которого я знал. Тот паренек назвал Чанга старым дураком. Вряд ли зашел ко мне выпить чаю или просто навестить.

Фити нетерпеливо шевелится:

– По-моему, ты сказал…

Я пробую снова:

– Мистр Чанг…

Снова молчание, а потом:

– Уходите. Магазин закрыт.

Глаза Фити вспыхивают.

– Я тебя предупредил, верно?

И прижал меня ножом к двери. Я – вопить что было силы:

– Мистр Чанг, помогите! О боже, нет, Фити, не надо!

Я пытаюсь оттолкнуть его руку с ножом так, чтоб не порезаться.

Внутри загремели цепочки и засовы. Дверь распахнулась, и на пороге стоит Чанг.

– А ну-ка отпусти моего Пуука!

Фити облизывает губы и неуверенно говорит:

– Сэр, я Филип Сиф…

Я воспользовался случаем, шмыгнул под руку Чанга в магазин, в безопасность. Фити с криком тоже следует за мной. Верхний перекрыл мне дорогу к лестнице, и мы кружим вокруг стола. Я попытался выбежать в дверь, но он больно проворный. В конце концов я зажат в углу, выставив вперед руки, чтоб хоть как-то защититься.

– Какого дьявола ты тащил меня сюда, паршивый маленький ниж…

От двери раздался голос Чанга. Он говорил на удивление спокойно, несмотря на вторжение в его магазин:

– Что скажет Рыболов, когда узнает, как разговаривает его сын?

Фити его почти не слышит.

– Филип… Таер… Сифорт! – Чанг выговаривал это имя как заклинание.

Может, это и впрямь колдовство. Верхний мальчишка выпрямился, но нож по-прежнему не отводит.

– Сэр, я не хотел ничего плохого, но этот мальчик…

Чанг запер дверь.

– Паршивый маленький нижний? Значит, так он научил тебя называть нас?

Фити трясет головой. Его злость постепенно уходит.

– Откуда вам известно мое имя?

– Он назвал мне его.

– Кто?

– Рыболов. Твой отец.

Фити топнул ногой:

– Может мне кто-нибудь сказать правду? Вы ничуть не лучше этого…

– Прошлой ночью он сидел вот на этом стуле, который ты сшиб, – показывает Чанг. – А теперь садись сюда и рассказывай, что происходит.

– Здесь? Правда? – Он внимательно глядит на Чанга. – О Господи. Почему…

– Пришел уговаривать, чтобы я помог разыскать тебя. Просить.

В голосе Чанга не было торжества или злорадства. Только печаль.

Я попытался потихоньку отодвинуться, но Фити хватает меня за воротник:

– Я еще разберусь с тобой, парень. – Голос у него еще мальчишеский, но напугал меня не меньше слов Карло. – Если сбежишь…

Толкнул меня в кресло.

– Пусть я буду за это гореть в аду, но перережу тебе горло!

– Остынь, верхний, – я вжался в кресло. – Сделаю все, что скажешь. Чанг улыбнулся.

– Где Сви? – Фити спрашивает.

– Остался на улице, – отвечает Чанг. – Я могу справиться только с одним буяном за раз.

– Пожалуйста, позвольте ему войти, мистр Чанг. Я не доставлю вам неприятностей.

– А перерезать Пуука?

– Я ничего ему не сделал. Пока. – Фити сердито глядит на меня. Я постарался сидеть спокойно и вежливо.

Полчаса – настоящее сумасшествие. Не пойму, почему Чанг не пришил верхнего за меня? Чанг поставил кипятиться воду для чая. Спросил Фити, зачем взять меня в пленники. Фити спрашивает, где его друг Джаред. Чанг повторяет: не знаю. А Сви потихоньку сидит в углу, обдумывая, как уговорить меня, чтоб я не пришил его после.

А еще Фити снова и снова спрашивает, неужели Рыболов взаправду приходил к Чангу.

– Я же сказал, прошлой ночью, – говорит старик. – С другом.

Я слушаю, соображая, обманывает Чанг или нет.

Рыболов – у нас на улице? Как же. Да ему и двух кварталов не пройти, особенно ночью. С другой стороны, они оба говорят, Фити – его сын, а круче Фити я никого из верхних не встречал.

Чайник на перме Вальдеса долго кипел, пока Чанг наконец заметил. Он скорей выключает, бормоча:

– Воды не так много, чтоб ее разбазаривать.

Верхний Филип задумался.

– Бог знает, как поступит отец, когда увидит меня здесь. – Он корчит гримасу. – Но я думаю, будет больно. Он сжимает кулаки.

– Когда он отыщет меня, мне придется уйти вместе с ним. Поэтому я просто обязан сначала разыскать Джареда. Мистер Чанг, прошу вас, помогите…

– Я не видел его. Сколько раз можно повторять? – раздраженно говорит Чанг, разливая чай.

– Но Пуук сказал, что вы… – взгляд Фити медленно останавливается на мне. И Чанга тоже. Я прямо застыл на месте.

Чанг встал, подержался за стол, пока не прошло головокружение. Я беспокоюсь: вдруг помрет и оставит меня одного с верхним.

– Нам с Пууком нужно побеседовать, – говорит он, – Наедине.

– Я не спущу с него глаз…

– Филип Таер, он никуда не денется. Даю слово. Сиди и пей чай.

Фити внимательно глядит на него. Наконец кивает.

Я встаю очень осторожно – из-за ножа, но не смог сделать и двух шагов, как Чанг хватает меня за ухо и тащит через заднюю комнату в коридор. Я надеюсь, он покажет мне потайную дверь и даст убежать, но вместо этого он поворачивается ко мне.

– Значит, раздобыл новые ботинки для мены, так?

И жестко добавляет:

– Что ты сделал, Пуук? Пришил его?

– Пожалуйста, мистр Чанг, дайте мне быстро уйти, пока он не…

Не отпуская уха, Чанг закатил мне оплеуху. Моя рука тянется к ножу, но на обычном месте его нет. Нож у верхнего. Чанг снова дал мне затрещину, еще сильнее.

– Ты его пришил, Пуук?

– Пожалуйста – я – ааа! Да живой он!

– Тогда где он?

Я попробовал вырваться, но чуть не остался без уха. Через пару минут я уже выл, как малявка:

– Мистр Чанг, хватит! Ай! Не нужно!

Лицо горело. Я вцепится в его руку:

– Он у Халбера! Правда! Я не обманываю!

– Откуда мне знать?

– Был мой пленник.

Шмыгая и утирая слезы, я рассказать ему, как захватить Джареда и сделать после.

Он глядит на меня одновременно с восхищением и с отвращением.

– Значит, ты все-таки обзавелся собственным укрытием? Ладно, ладно, с мидами оставаться ты не мог. Но что тебе сделал Джаред? За что ты его избил, вырезал ему метку мидов, обращался как с животным? Ты псих, Пуук? Ты психопат?

– Мистр Чанг, да ведь он всего лишь верхний!

– Что с того…

– На территории мидов! Не врубаешься? – Я схватился рукой за ноющее от боли ухо, стараясь перестать плакать. – Раз человек ушел с собственной территории, он принадлежит тому, кто его поймает.

– Как же! – Он повел меня в сторону магазина.

– Спрячьте меня, мистр Чанг! Скажите верхнему, я сбежал. Или дайте мне уйти.

– Нет. Я дал слово.

– Ну? Вы ж не верхний.

– И ты тоже, парень. «Пуук тебе покажет. Клянусь». Это ты сказал?

– Да как я отведу Фити к Халберу? Он пришьет нас обоих.

Неожиданно Чанг стукнул меня. Я заморгал глазами и с трудом удержал рыдание в горле.

– Думать нужно было, прежде чем давать клятву!

– Мистр Чанг… – я сделал вежливое лицо, чтоб он не думать, будто я лезу в потасовку. – Клятвы дают верхние, не нижние. Какая разница, что я сказал Фити?

Он долго глядит на меня. До меня не сразу дошло: он меня не видит, а просто задумался.

Наконец говорит:

– Верхние должны понять, что у нижних своя жизнь, свои обычаи. Мы не звери, чтоб отлавливать нас на улицах и отсылать на дальние планеты, как они сделали с Эдди Боссом. Мы не добыча, на которую нужно охотиться, как делают оониты. Мы – люди.

Я жду.

– И нижние должны понять, что у верхних есть и хорошие обычаи. Если верхний дает слово, все знают: он его сдержит. Обязательно. Даже если у него в кармане нет ножа.

Я краснею.

– Пуук, когда-то я думал, что нижние не могут позволить себе быть честными, слишком много сил уходит на то, чтоб выжить. Итак, через несколько месяцев, может, через год, нас не станет. А потому нам ничего не мешает. Теперь мы можем позволить себе держать слово.

Его глаза увлажняются.

– Я дал Филипу слово, что не позволю тебе сбежать. И не нарушу его. А ты дал слово показать ему, куда увели Джареда. Значит, должен отвести его к сабам. Скажи ты, ради бога, зачем ты отдал Халберу верхнего мальчишку?

Я начал отвечать, но он махнул рукой:

– Нет времени. Пуук, до темноты ты должен привести Фити сюда обратно. Халбер начинает потасовку с парками. Ни к чему в это дело встревать верхнему пареньку Отведи его к сабам побыстрей.

Чанг точно рехнулся. Я уже хотел ему это сказать, но остановился подумать. На кой было хитростью заставлять Фити отвести меня к Чангу, если я не послушаюсь совета старика? И вообще, если назвать его рехнутым, он снова излупит меня. Да, Сви, верхний и Чанг до того измолотили меня, до конца жизни хватит.

– Мистр Чанг, а как же Рыболов?

Чанг хмурится.

– Я мог бы оставить Филипа в магазине в надежде, что Рыболов вернется, как и обещал. Но его мальчишка раздобыл нож; не знаю, сумею ли удержать, чтоб он не поранился. А может, Рыболова уже и в живых нет. Он провел ночь на улице.

У меня мозги закрутились от кучи мыслей. Сначала Чанг излупил меня, а теперь объясняет, что думает. Такого раньше не было. Рыболов, Халбер, потасовка. Фити. Верхний Джаред.

Я глубоко вздохнул.

– Мистр Чанг, Пуук сделает, что сказал. Я отведу Фити к сабам.

Он одобрительно кивнул, но я еще не закончил. Я вспомнил про лыцарей и замки.

– Я отведу его. Клянусь.

29. Роберт

Арлина расхаживала по моей спальне в неботеле «Шератон».

– Прости, что разбудила, – повторила она. – Но Ник до того упрям, я просто готова… – Она пробормотала что-то невнятное.

– Что?

– Нет; ничего. Что поделаешь, если он… – Она выпустила длинный залп ругательств, от которых и у мужика завяли бы уши. Я выслушал с интересом. Не слышал ничего подобного с тех пор, как был гардемарином и капитан «Сарнии» споткнулся о кота, которого контрабандой пронес на корабль матрос Ид.

– Прошу прощения, – извинилась она. Подавив зевок, я взглянул на часы. Шесть утра. Хорошо бы иметь часок в запасе, но…

– Светает. Пора отправляться за ними следом. Она отодвинула занавеску и выглянула в окно.

– Ты имеешь хоть какое-то представление, где живет этот Чанг?

– Нет. Вы звонили Нику?

– Его телефон отключен.

– Значит, нужно ждать.

– Сколько?

Помолчав, она добавила:

– Возможно, его уже тоже нет в живых, э… то есть… его нет в живых. – И прикусила губу. – Роб, я больше не могу ждать. Нужно звонить генсеку.

– Вы же знаете, что думает по этому поводу капитан…

– А ты знаешь, что думаю я? Что чувствую я? Ф.Т. мой ребенок. Я не могу бросить его на произвол судьбы. Действуй. Звони.

У меня сильно забилось сердце.

– Как скажете.

Захват улиц расчистит отцу дорогу к заветному креслу, а там, глядишь, последует и моя предвыборная кампания. Но какую цену заплатит за это Арлина, когда узнает капитан?

Хуже того – какую цену заплачу я? Навсегда лишусь дружбы Ника Сифорта.

Возможно, как опасается Арлина, капитана уже убили. При мысли об этом мне стало легче не думать о предательстве.

– Позвольте мне одеться, и мы пойдем позавтракаем. Сейчас слишком рано и не удастся дозвониться до тех, кто действительно имеет вес.

– Мне кусок в горло не лезет.

– Ты должна заставить себя.

Я проводил ее до дверей, словно заботливый дядюшка.

Бесполезно звонить генсеку напрямую. Иначе он будет держаться доброжелательно, но уклончиво. Никто не дергает со всей силы за струны влияния; здесь нужно убеждать и уговаривать, чтобы они зазвучали в гармонии с инструментом.

При активном содействии Вана мы начали обзванивать нужных людей, подбираясь все ближе к Ротонде, чтобы подготовить советников генсека к личному звонку Арлины.

С правилами этой игры я был прекрасно знаком и отработал их до совершенства.

Несмотря на то что мы были политическими противниками, порой и супранационалисты, и земельщики, контролировавшие Генеральную Ассамблею, прибегали к помощи друг друга. А еще я знал, что если мы сможем убедить генсека начать действовать, от расчистки улиц выиграют все избиратели. Трущобники к таковым не относились.

Утро еще не кончилось, а все было готово. Настало время напрямую заручиться одобрением генсека. Арлина начала набирать номер, а я наблюдал, сидя на диванчике в ее номере. Я натаскал ее как мог. Ей удалось передать свое нетерпение без особых трудностей.

– Мистер Кан, если он жив, мы должны отыскать его… их обоих.

Она выслушала ответ.

– Не знаю. Он собирался зайти в магазин старого торговца, но вряд ли задержался там надолго. Роберт, где ты их высадил?

– В двух кварталах к югу от «Шератона».

Она сказала Кану:

– Они осмотрят этот участок, поэтому вам следует начать с другого места… Если послать полицию на время, пока идет мобилизация военных. – Пауза. – Нет, больше всего я беспокоюсь за Филипа. Ему только двенадцать, а мальчику, за которым он последовал, пятнадцать. Ник отправился на улицы с Адамом Тенером – своим адъютантом. У Адама есть лазер.

Арлина нахмурилась:

– Безусловно, он имеет лицензию!

Она прикрыла рукой микрофон:

– Ну и вопрос!

Пауза.

– Нет, я не прошу вас расчистить весь город…

Меня передернуло.

– …лишь отыскать бывшего Генерального секретаря и его сына. Это вполне резонная просьба, какая бы партия ни стояла у власти.

Она снова выслушала ответ.

– Мистер Кан, прошло три дня. Они обязаны прибыть быстрее! Проклятье, неужели у вас нет детей?

Я поднялся с места и предостерегающе поднял палец, но она не обратила внимания.

– Два дня – да это просто смешно!

Было слышно, как говоривший запротестовал, но Арлина покачала головой:

– Нет. Сегодня. Ее голос стал жестче:

– Я безусловно благодарна Робби Боланду за усилия, которые он приложил, чтобы помочь связаться с вами, но я могу обратиться за помощью не только к нему. Если я сообщу в «Голографический мир», что вы отказались… Ну, это зависит от точки зрения. Лично я считаю, что срок в два дня равносилен отказу. Завтра? Значит, вы хотите, чтобы они погибли? Учтите, если с вашей помощью я стану вдовой, то натравлю на вас всю прессу!

Я застонал.

– Мистер Кан, когда Ротонду занимал мой муж, весь аппарат был наготове; а вы, значит, не в состоянии его контролировать? Прикажи Ники полицейским выйти на улицу – любую улицу, – они бы исполнили его распоряжение через несколько часов, если не минут.

– Арлина, – проговорил я слабым голосом. Она рушила все мои тщательно продуманные планы. Она только отмахнулась от меня.

– В ответ Вы хотите, чтобы я дала обещание от лица Ника Сифорта? Неужели вы не имеете ни малейшего представления, что это за человек? В ответ я публично выражу вам благодарность. Нет, не имею ни малейшего понятия, кого он будет поддерживать на выборах.

Она выслушала, нетерпеливо постукивая ногой по полу.

– Да, я слышала эту чушь и раньше. Я была о вас лучшего мнения. Можете подумать до – сколько сейчас времени – полудня. После этого я звоню в «Голографический мир». Очень хорошо. Будьте здоровы.

Она отключила телефон.

– Боже, Арлина!

Мгновение она стояла неподвижно, а потом запустила мобильником через всю комнату.

– Скользкий сукин сын! Выражает соболезнования и тут же заводит разговор о предстоящих выборах.

– Это политика.

Арлина искривила губы:

– Знаю. Я жила в этом мире. – И махнула рукой в направлении угла, куда упала трубка. – Вот почему у Ники в мыслях не было снова выставить свою кандидатуру. Он и раньше не представлял, что на него нашло – добровольно плюхнуться в эту выгребную яму.

– Лучше бы вам не настраивать Кана против себя, – осторожно заметил я.

– Плевала я на него. Ты знал его, когда он был сенатором от Большой Австрии? Лебезил перед Ники Так же как генсек Анжур и Де Вала. Если у него есть хоть какие-то принципы, он их очень тщательно скрывает. Власть – вот перед чем он преклоняется.

Я вздохнул. Возможно, она избрала наилучшую тактику в отношении Кана. В конце концов, гнев Кана не коснется ни отца, ни меня. Мы были его оппонентами, и он знал это. Я не сомневался, что отец согласится со мной.

У нее опустились плечи.

– Если б только Ник дал нам знать…

Я прищурился:

– Арлина, а не мог Ф.Т. захватить с собой мобильник?

Какое-то мгновение она молча смотрела на меня. Затем ее лицо посерело.

Я бросился к ней и довел до стула.

– Простите. Я всего лишь…

– Как я могла не подумать об этом? Боже! Где телефон? – Она начала лихорадочно оглядываться.

Я поднял трубку с пола в дальнем углу, куда она только что швырнула ее, и принес Арлине.

– Какой у него персональный…

Она набрала код.

– Мне и в голову не пришло позвонить ему. Робби, я идиотка.

– Спокойно, Арлина.

Я пригнулся поближе и слушал гудки.

Щелчок, индикатор включенной линии загорелся зеленым. У нее расширились глаза, она вцепилась в мое запястье.

– Филип, это мама. Где ты?

Послышался смешок, какой-то шум, словно кто-то набирал номер.

– Ф.Т., ответь мне.

– Привет, верхняя сука. Выбираешься из своей башни?

– О Господи!

Я извлек трубку из застывших пальцев:

– Кто вы? Где мальчик, у которого был этот…

Снова щелчок.

Тишина. Индикатор загорелся красным.

Следующие два часа прошли в мрачном молчании. Арлина рыскала по комнате, как много лет назад ее муж расхаживал по капитанскому мостику «Трафальгара» во время атаки рыбьей армады.

Мне казалось, что я хорошо знаю Арлину, но никогда не видел ее в таком взвинченном состоянии. Между приступами плача и молчания она ругала себя за то, что забыла о телефоне Ф.Т.

– Я могла его спасти. – Арлина сунула руки в карманы, дошагала до окна и развернулась снова. – Я уверена, он хотел, чтобы его спасли.

– Вы не можете точно знать…

– Зачем же тогда он взял с собой трубку? Он хотел, чтобы мы остановили его. Неужели ты соображаешь не лучше моего? Господи.

Она открыла дверь и зачем-то выглянула в коридор.

– Прости, Робби, я так не думаю. Ну как я могла оказаться такой дурой и забыть…

– Сядьте.

– Перестань. Я не могу…

– Ну же, – мой голос звучал так повелительно, что я сам удивился.