15

Утром Чанг вышел на улицу с моим пистолетом, а через полчаса вернулся, улыбаясь всеми морщинами, и весело проскрипел в сторону Эдди:

– Вали мэйс, отсюда, пока рокки не передумали, они тебя не тронут. – Старик прошаркал к мешку с нашими консервами, вручил его Эдди. – На 34-ю улицу не ходите, там юны очень сильны. Рокки проводят вас до бродов. С бродами можно торговаться, заплатите им консервами.

Эдди это не понравилось:

– Не надо нам к бродам, совсем в другую сторону хотим, на восток.

– Надо слушать старого Чанга, маленький мэйс. Возвращайтесь туда, откуда пришли, к 42-й, договоритесь там с сабами, пройдете на восток через них. А мне много не надо. – Чанг вынул из мешка две банки. – Это мое, остальное ваше, для бродов хватит. А сабам заплатите этим, – протянул он мне небольшую коробку. – Бери, капитан.

– Что это?

– Батарейки «Вальдез». Сабы любят батарейки больше консервов. Не ругайтесь с сабами, а то убьют. Заплатите – пропустят. Может быть, пропустят. – Старик отпер дверь. – Уходите.

Эдди даже не шевельнулся, мрачно уставился в пол.

– Мистер Босс, это приказ, – сказал я официальным тоном.

– А? – Наконец Эдди вспомнил, что он уже не трущобник. – Так точно, сэр.

– На прощанье обними своего старика.

– Я нейтрал, – смущенно попятился Чанг, – не трожь меня!

Не слушая возражений, Эдди осторожно обнял его. Старик не сопротивлялся. Я взял свою сумку, распахнул дверь, в последний раз взглянул на нашего благодетеля.

– Прощайте, сэр, да поможет вам Бог.

– И ты иди, – подтолкнул расчувствовавшийся старик громадного Эдди, – и больше не трогай меня, а то порежу. Пошел вон! – В глазах Чанга блестели слезы.

– Ухожу, ухожу, – улыбался Эдди. Мы вышли на улицу, кишащую трущобниками. К Эдди подошли трое, среди них Бучи.

– Пошли, мэйс.

– На север, к 42-й, – сказал Эдди.

– Ладно.

Они повели нас, как под конвоем. По улице свободно гуляли люди, некоторые с детьми.

– Эдди, почему мы прилетели сюда поздно вечером, а не днем? – шепнул я ему на ухо.

– И все бы увидели, как мы вылезаем из вертолета. Никто бы нам не помог, сразу убили. Даже Чанг нас бы не спас.

Миновав несколько кварталов, мы вышли к площади, у которой стоял небоскреб.

– Эдди, там на крыше наверняка есть площадка и вертолеты, давай зайдем туда.

– В этот дом? – фыркнул Эдди. – С улицы не зайдешь! Где ты видишь дверь? На нижних этажах нет даже окон!

– Тогда давай остановим экскурсионный автобус, он нас довезет.

– Пристрелят без разговоров.

В центре площади стояло разрушенное здание, а дальше был вход в некогда действовавшее метро.

– Что там теперь? – спросил я.

– Там живут сабы. Мы должны пробраться через них к мэйсам. Анни может быть только у мэйсов.

– Но мы же не знаем, где живут мэйсы.

– Узнаем. Мэйсы не мыши, незаметно проскочить не могли. Кто-то их видел, спросим. Вначале спустимся вниз.

– Разве нельзя пройти поверху?

– Нельзя. Даже за плату.

Мы начали спускаться по выщербленным ступенькам во тьму.

– Эй, сабы! – крикнул Эдди.

Тишина. Мы шли дальше, тьма сгущалась. Я выругался.

– Где ж эти чертовы сабы?

– Тута, – грянул голос прямо мне в ухо. Я отпрыгнул в сторону, выронил сумку. Кто-то загоготал.

– «Верхний», что ль?

– Кто ты?

– Тутошний. Живу я здесь, понял!?

– А дружок у него из трущоб! – раздался из тьмы второй голос.

– Без шума, ребята! Платим! – крикнул Эдди. Кто-то выхватил у меня из рук коробку с батарейками. Я не мог разглядеть даже силуэт вора.

– Поздно платить, сами взяли, – подло хохотнул вор.

– Ты, мудак! – взревел Эдди. Послышался глухой удар, стон Эдди:

– Так нечестно, сабы, мы ж вас не видим.

Чей-то кулак врезался мне под дых, я сложился напо-полам. Множество рук сграбастали нас и потащили в кромешную тьму.

Очнулся я в длинном тоннеле в окружении жителей подземелья. Эдди лежал в нише. В тусклом свете висевших сверху ламп я едва различал экзотическую одежду сабов, украшенных серьгами, цепями, кольцами, татуировками. И у женщин, и у мужчин волосы были завязаны в пучки. Группа сабов сидела на полу вокруг кипящего на электроплите котла, что-то ела из металлических тарелок. Другие прогуливались или просто сидели в сторонке, болтали о чем-то на жаргоне, которого я почти не понимал. Там и здесь стояли ломаные стулья, столы и прочая подобранная на свалке мебель.

– Где мы? – спросил я. Никто не отвечал. – Где моя коробка? – Никому до меня не было дела. Все пропало! Терять больше нечего. Я возопил:

– Животные!

Внимание на меня обратил только один пацан, лениво повернул ко мне голову, неразборчиво стрекотнул:

– Прикрой, «верхний», хлебало, сам дурак.

– Я видел честных трущобников бродов, нейтралов и мэйсов. А вы, сабы, мусор, а не трущобники!

Очнулся Эдди, застонал, начал подниматься, но подскочил саб и бросил его пинком обратно в нишу.

– Не трожь его! – крикнул мускулистый молодчик, одетый не так, как другие. – Пусть говорят.

– Кто ты? – спросил я.

– Я Алвин, главный саб. А ты кто?

– Я Николас Сифорт, капитан.

– Выскочил из автобуса и потерялся?

– Нет, мы пришли к вам с батарейками.

– Видел твои батарейки. Хорошие. Нам пригодятся. – Алвин подозвал к себе тощую девку. – Зови Джозу, зови сюда всех, пусть смотрят, как буду резать «верхнего».

– Ща, – пискнула та и убежала.

– Убьем всех, кто к нам сунется, – зарычал Алвин, приближаясь ко мне.

– Нам сказали, вы примете плату и разрешите пройти.

– Кто сказал?

– Торгаш. Он дал нам батарейки для вас.

– Мы не у всех берем плату. Ты летал над трущобниками на вертолете, а теперь трущобники тебя убьют.

– Мы пришли к вам за помощью. Я ищу свою жену, она когда-то жила в трущобах, а теперь пропала в них. Она из мэйсов.

– Врет! – повернулся главарь к гудящей толпе. – Врет, что его сука трущобница.

– Жена, а не сука! – рявкнул я.

– Слушайте, сабы! – Толпа притихла. – Есть закон! Никто не должен соваться к сабам, если сабы не разрешат! – Толпа одобрительно загудела. – Они сунулись без разрешения. Хочу убить «верхнего». Кто скажет в его защиту? – Толпа умолкла. – Тогда…

– Я скажу! – крикнул Эдди. – Отпустите его, возьмите меня. Это я привел его к вам. Он не виноват, он не знал закона. Убейте меня, если хотите крови!

– И тебя убьем! После «верхнего»!

Господи! Мне надо найти Анни! Дай мне время! Помоги!

Главарь сабов выхватил нож, поднял руку, призывая соплеменников к тишине, и начал выкрикивать приговор:

– «Верхний», я скажу, за что мы тебя убьем! Вы живете вверху, мы обитаем внизу. У вас есть дети, и у нас есть дети, но наши дети дохнут быстрее ваших. Нам не дают жилья, не дают работы, не учат нас. Весь Манхэттен скоро станет как Бронкс. В этом виноваты вы, «верхние». Вы не даете нам жить, но мы все равно живем, добываем еду для себя и даже для наших гостей. У вас свои законы, у нас свои. Мы живем честно. Я главный саб, пока не найдется саб сильнее меня. Я должен принять вызов любого. Мы сами решаем, кто у нас главный. Мы сами решаем, кто нам гость, а кто враг. Мы сами казним.

– Вы казните людей, пришедших к вам за помощью, и называете это законом?

– Справедливость наш главный закон. Вы, «верхние», убиваете нас каждый день. Если я захочу подняться в ваш небоскреб за помощью, мне не помогут. Вот почему ты будешь мясом, «верхний»! – Главарь пошел на меня с ножом.

Погибнуть бесславно? Ни за что на свете!

– Я хочу стать главарем! – рявкнул я. – Алвин, бросаю тебе вызов!

У главаря отвисла челюсть.

– «Верхний» не может…

– Дайте мне нож! – орал я. – Где ваш закон?! Поступите с капитаном по закону!

– Капитан сможет говорить с трущобниками? – Изумлелие в голосе главаря смешивалось с уважением.

– Смогу! Чем я хуже вас?! Все мы равны перед Богом! Давай закон! Давай драться!

– Если победишь, я останусь с сабами?

– Как захочу! Никто не командует сабами! Сабы решают сами!

– Ладно, – ухмыльнулся главарь. – Джоза, дай капитану нож.

Трущобница отдала мне свой нож и отошла. Толпа обступила нас с Алвином.

Главарь сделал ложный выпад, я легко разгадал его финт и блокировал настоящий удар. Но и Алвин оказался не лыком шит, мне никак не удавалось подловить его и хотя бы задеть лезвием. Борьба шла на равных, порезов не было.

Сержант, как ты учил нас? Нырок с выпадом вверх! Почему не получается?

– Сабы! Слушайте! – загремел на весь тоннель Эдди. – Он не «верхний»! Он другой капитан!

Алвин отпрыгнул, поднял руку. Я кивнул, отступил на несколько шагов. Все повернулись к Эдди, стоящему на шатком столе.

– Сабы, вы гикнулись! – презрительно крикнул Эдди. – Вы хоть знаете, почему экраны кричат о вербовке?

– Пугают рыбами! – выкрикнул из толпы подросток. – Брешут все! Нет рыб!

– Есть рыбы! Они вас сожрут! – гремел Эдди, перекрывая ропот толпы. – А он спасет вас! ОН – РЫБОЛОВ!

Толпа притихла. Алвин спрятал нож в чехол, показал мне пустые ладони. Я кивнул ему. Он подошел, долго и пристально смотрел мне в лицо. Наконец заговорил:

– Правда Рыболов? Не тот мудак. что в фильме?

– Не видел плакатов? – вспылил я, еще не остыв от боя. – Там моя морда! Я Ник Сифорт!

– Ну, точно! – изумленно покачал головой Алвин. – Та же морда. – Как бы не веря своим глазам, он тронул меня за плечо.

– Зачем трогаешь? – рыкнул я.

– Чтоб хвастаться, – улыбнулся главарь. – Сколько трущобников скажут, что трогали самого Рыболова?!

– Сколько трущобников скажут, что хотели убить Рыболова?

– Хотел по закону. Мир. – Он протянул мне руку.

– Нет! – Я отбил его руку в сторону. – Нет такого закона. Сделайте новый закон или давай по старому! Давай драться! У сабов будет новый главарь!

– Старый закон. У сабов будет хороший главарь. – Он вынул нож, протянул его мне рукоятью вперед. – Давай! Алвин умрет хорошо.

– Капитан! – вскрикнул Эдди, спрыгивая к нам со стола.

– Сам знаю! – Я приставил острие к груди Алвина. Тот даже не шелохнулся. Я отдал ему нож. – Теперь ты.

Алвин медленно коснулся острием моей груди и опустил руку.

– Рыболов друг Алвина?

– Друг. – Я протянул главарю руку. – Друг всех сабов.

Мы обменялись рукопожатиями. Эдди вздохнул с облегчением.

– Какой хочешь новый закон? – спросил Алвин.

– Не убивайте того, кто приходит к вам в гости с добром. Убивайте только того, кто на вас нападает.

– Закон? – крикнул он толпе.

– Да! – ответили десятки глоток.

– Сабы одобрили закон. Проси, Рыболов, у сабов, что хочешь.

Мне все еще не верилось в спасение, от нежданного успеха кружилась голова. На ватных ногах я подошел к лавке.

– Мы принесли вам плату, чтобы пройти через вас на восток.

– Зачем на восток?

– Пройдем через юнов, будем искать мою жену.

– Юны дерьмо, исты тоже. Не пустят.

– Мне надо пройти. Пройду.

– Ладно. – Алвин обратился к толпе:

– Поможем Рыболову пройти на восток! Джоза, Ло, принесите плату для юнов! И для истов!

– Сколько?

– Все!

Джоза и Ло побежали вглубь тоннеля. Алвин что-то шепнул другому сабу, и тот вскоре принес мою коробку с батарейками.

– Бери, Рыболов, твоя, – сказал Алвин.

– Ваша, – возразил я. – Плата.

– От Рыболова не берем платы.

– Тогда дар.

– Ладно, – улыбнулся Алвин. – Дары Рыболова берем. Пошли. – Он спрыгнул на рельсы, повел меня в темную глубину тоннеля, освещая путь фонариком. За нами шли Эдди и несколько сабов. По пути Алвин рассказывал:

– Когда не было «верхних» с их вертолетами, это место называлось сабвей. Или метро. А потом не стало сабвея. Остановили, закрыли. Три поколения назад это было. Поезда испорчены давно. Мы чиним.

– Много у вас тоннелей?

– В Манхэттене много. А дальше пути завалены, закрыты. Мы их закрыли. Многие лезли к нам. Плохие банды. Мы отгородились.

Мы подошли к старому вагону. Алвин прыгнул в кабину машиниста, включил фары, подал мне руку. Я поднялся по ржавым ступенькам. Эдди, Джоза, Л о и другие сабы с радостным гиканьем забрались в вагон. Поезд тронулся с места, стал медленно набирать скорость.

– Мы накопили много батареек, и теперь поезд ездит, – с гордостью объяснял мне Алвин. – Мы не такие дураки, смогли починить поезд.

Поезд остановился. Алвин остался, а остальные сабы вывели нас с Эдди на поверхность. Джоза начала торговаться с трущобниками из племени истов. Заплатив им, Джоза вернулась к нам с радостным известием:

– Мэйсы теперь живут в двух километрах отсюда около реки. Они выбили эфдээров.

– Кого?

– Тех, кто жили у дороги. Она называется Ф. Д. Р. Франклин Делано Рузвельт. Дорога вдоль реки.

– Я ж говорил, мэйсы прорвутся! – возликовал Эдди.

– А что исты слышали об Анни? – спросил я.

– Сказали, ночью на 34-й какая-то девка убила шесть юнов.

– Она! – воскликнул Эдди. – Анни! Она там была! А потом, ясно, пошла на восток. Я ужаснулся:

– Разве Анни могла убить шесть трущобников?

– Запросто, капитан! Она может! В Сентралтауне она лопухнулась, а здесь трущобы ей как дом родной! Дома лучше! И юнов замочит и бронков. Мы, мэйсы, такие.

– Боже правый! – У меня волосы зашевелились.

Шествие в сопровождении сабов и истов по солнечным улицам после всех ужасов показалось мне сказкой, счастливым сном. Слева была видна Ист-Ривер, вдоль которой за высоким забором тянулась разбитая автострада Ф. Д. Р.

– Осталось два квартала нашей земли, – сказал один из отряда истов. – А дальше опасно. Мэйсы нападают на нас каждую неделю. Мы всегда отбиваем гадов.

Эдди дернулся, но я успел схватить его за руку.

Последний квартал территории истов являл собой печальное зрелище. Дома, некогда украшавшие речной берег, были разгромлены.

– Где живут мэйсы? – стал закипать Эдди.

– Хрен их знает, – пожал плечами ист. – Где-то здесь. Может, в реке. Мэйсы все гикнутые. Я тут же вмешался:

– Молчать, мистер Босс!

У спорного квартала исты остановились.

– Дальше идите одни, – сказал начальник отряда. – Мы будем ждать здесь. Когда вернетесь, проведем вас обратно.

Мы с Эдди побрели по тротуару, заваленному щебнем и битыми кирпичами, завернули за угол. У столба стоял пацаненок со свистком на шее.

– Ты мэйс? – спросил его Эдди.

– Уносите жопы, пока не мясо, – бесстрашно послал нас щенок.

Эдди слегка хрястнул его головой о столб и дернул свисток так, что веревка на шее щенка лопнула.

– Ты мэйс? – грозно повторил вопрос Эдди.

– Пошел на… – Остальное мальчишка не успел произнести, «вразумленный» ударом пудового кулака Эдди.

– Полегче, мистер Босс, – забеспокоился я.

– Ничего, маленько поучить не помешает.

– Я мэйс, – сознался щенок. Эдди сунул ему в руку свисток.

– Зови Сэма и Бонн! И Рэйфа!

Щенок свистнул три раза. Я думал, сейчас словно из-под земли выскочит толпа, но никого не было целую минуту. Наконец выпрыгнули из окна, но всего трое: двое с ножами, один с дубиной.

– Назад, капитан! – крикнул Эдди, схватил мальчишку и выставил его перед собой вместо щита. – На кого прете, мэйсы?! На Эдди Босса? Бонн, ты? – Эдди пристально рассматривал молодчика на пару лет младше себя. – Подрос, однако!

– Прочь, ист! – зарычал тот и бросился на Эдди с дубиной.

Эдди швырнул в него пацаном, подскочил, вырвал дубину.

– Забыл, как я спас твою жопу от бродов?! Я Эдди Босс!

– Стоп! – Бонн вскинул над головой руку. – Эдди забрали.

– Я вернулся! – торжествующе объявил Босс. – Снова дома!

– Кто этот?

– Капитан. Ищет Анни.

Мэйсы ошарашенно переглянулись.

– Где она? – выпалил я.

– Сука пришла ночью, брехала, что была в космосе и даже видела летающих рыб. Совсем нет мозгов. Добрехалась, что муж у нее тот самый капитан, что бьет рыб. В натуре гикнулась.

– Что вы с ней сделали?!

– Ничего, капитан. Совсем не били, просто не помогли.

– Скажите капитану, где Анни! – приказал Эдди. – Быстро!

– Там она, Эдди, – показал Бонн на дальний дом и схватил пацаненка за воротник. – Живо найди Сэма, скажи: Эдди Босс вернулся!

– Иди, капитан, – сказал Эдди. – Теперь они знают: мы – мэйсы. Не тронут.

Я побежал сломя голову, влетел в дверной проем, из которого была выбита дверь. Внутри валялись обломки мебели, мусор, отвратительно воняло фекалиями. В углу сидела моя жена, зажав уши ладонями.

– Анни… – Не слышит? Я крикнул изо всех сил:

– Анни! Я пришел за тобой!

Она опустила руки, долго смотрела на меня, как на привидение.

– Никки? Что ты здесь делаешь?

– Я пришел за тобой. Пошли домой.

– Не, я сука мэйсов, – прошептала она.

– Нет, ты жена моя!

– Ты не трущобник, – покачала она головой. – Не хочу идти с тобой, Никки.

– Чего ты хочешь, Анни? Остаться здесь? В этой грязи?

– Сама не знаю, чего хочу.

– Ты заболела от лекарств. – Я присел рядом с ней на корточки. – Пошли со мной.

– Не пойду.

– Хочешь, я отвезу тебя к своему отцу? Там нет трущоб, там маленький городок.

– Нет, я умею жить только в большом городе с мэйсами.

– Научишься, Анни, – веско сказал Эдди, возникший в дверном проеме. – Я научился, ты тоже сможешь.

– Эдди! – Анни вскочила на ноги. – Эдди!

– Мы уже не трущобники, Анни, хотя и не «верхние». Ты не должна жить здесь, ты должна пойти с ним. Он любит тебя.

– Какая это любовь?! Он затащил меня на ту планету, бросил в развалинах! Меня били, трахали, потом ограбили! А потом потащил обратно, засунул в больничку, как в тюрьму!

– Зря говоришь, капитан не виноват.

– А кто виноват?

– Я виноват. Я зря трахал тебя. Не имел права.

– Как не имел?! – искренне удивилась она. – Имел! Ты же мэйс! И я мэйс! Мы оба мэйсы!

– Были мэйсами. Иди с капитаном, – терпеливо увещевал ее Эдди. – Иди с ним, так будет лучше.

– С Никки? – Она вытаращилась на меня, как на незнакомца. – Нет! Нет… – Рыдая, Анни уткнулась Эдди в грудь.

Он стоял столбом, даже не пытаясь ее обнять, а Анни рыдала все громче, все жалобнее. Эдди вопросительно смотрел на меня.

Я кивнул ему. Он осторожно облапил ее своими огромными ручищами, принялся утешать:

– Анни, ты должна пойти с капитаном. Должна. Не плачь, я с тобой. Буду с тобой, пока капитан позволит. Я с тобой.

– Я с тобой, – прошептал я бессильным эхом.

Сабы, как истинные друзья, дождались нашего возвращения. Два десятка сабов и несколько мэйсов повели нас вдоль реки к новому анклаву ООН. Всю дорогу Анни угрюмо молчала, цеплялась за Эдди, снисходительно позволяя мне держать ее за руку.

Наша группа благополучно добралась до высокого забора, ограждавшего цивилизованную территорию. Анни, Эдди и я вошли в охраняемые ворота, а наш почетный эскорт – сабы и мэйсы – отправились обратно. Я позвонил в «Шератон» и приказал Адаму прилететь за нами на вертолете.

В отеле Анни была такой же подавленной. Я помог ей смыть в ванне трущобную грязь, ласково рассказывал о своих приключениях. Она благосклонно внимала, но о своих похождениях помалкивала, а я не решался спросить.

Ужин в ресторане прошел невесело. Меня донимали просьбами дать автограф, еда казалась безвкусной, застольная беседа не клеилась. Я заплатил за всех, подписав чек не глядя.

Главное – Анни нашлась. Главное – она в безопасности.

После ужина я заказал три билета на шаттл в Лондон и в изнеможении свалился в кровать. Анни положила голову мне на грудь, но ласкать ее не было сил.

– Может быть, со временем все наладится, Никки, – прошептала она.

Я уснул, как убитый.

Близ Кардиффа я отключил автопилот и вел вертолет сам над шоссе, извивающимся между холмов. Вот и кирпичный дом отца.

Приземляться во дворе дома было нельзя, отец расценил бы это как показуху и хвастовство, пришлось сесть на поляне за дорогой. Анни спрыгнула на траву первой, не дожидаясь, пока Эдди подаст ей руку.

– Никки, это твоя родная земля? – удивилась она.

– Мой родной дом за дорогой.

– Так я и думала, – хихикнула она. – Прикольное местечко. Улиц совсем нет. Чем-то похоже на окраину Сентралтауна.

– Немного лучше. – Я взял свою сумку, вытащенную Эдди Боссом из вертолета. – Когда зайдем в дом, вначале я поговорю с отцом наедине, чтобы… Он добрый человек, но ему надо кое-что объяснить.

Мы пошли по тропинке.

– Сколько мы здесь пробудем, Никки? – в очередной раз спросила Анни.

– Посмотрим. Если тебе понравится, я оставлю тебя здесь отдыхать, а сам вернусь в Академию.

– Я ему не понравлюсь.

– Напрасно ты так говоришь, Анни. Пойми, если отец кажется строгим, то это не означает, что он сердится. Просто у него такие манеры, он так привык. Даже со мной, со своим сыном, он всегда говорит строго.

Я молил Бога, чтобы отец оказался дома. Неудобно будет заходить в пустой дом с чужими людьми. Если отец заведет старую волынку о религии, надо будет тактично его прервать.

– Если твой отец будет меня обижать, Эдди меня защитит. Правда, Эдди? – Она прильнула к нему, взяла под руку.

Эдди мягко убрал ее руку, приостановился и пошел позади нас. Я мысленно благодарил его.

Дверь, как всегда, была не заперта. Отец считал, что в его доме нечего красть.

– Отец! – кликнул я.

Но его не было дома. Наверно, пошел в магазин. Я усадил гостей на кухне. В раковине лежали чашка с остатками чая и блюдце. Почему отец их не вымыл? Такого на моей памяти не бывало. Отец никогда не оставлял грязной посуды, выходя в город. Я заглянул в его спальню, кровать была аккуратно застелена. Что случилось? Я заглянул в ванную, туалет, в кладовку, чуя недоброе, вышел на задний двор в огород.

Отец лежал лицом вниз у поленницы. Я присел, хотел взять его за руку, но не смог себя заставить… Со дня смерти, очевидно, прошло уже несколько дней. Тело разлагалось, было изъедено собаками и червями. Едва сдерживая тошноту, я постарался припомнить уместную молитву. На ум почему-то пришли слова: «Ибо в смерти нет памятования о Тебе: во гробе кто будет славить Тебя?»

Какой чудовищный гротеск! Я устыдился, опустил голову. Мерещилось: из детства на меня с укоризной смотрит отец. Недостойный, неблагодарный сын!

На плечо мягко легла рука Анни. Наконец вспомнился подходящий псалом, я зашептал:

– Всегда видел я пред собою Господа, ибо Он одесную меня; не поколеблюсь. Оттого возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой; даже и плоть моя успокоится в уповании; Ибо Ты не оставишь души моей в аде. – Я поднял взгляд на Анни. – Эти слова ему понравились бы, если бы только он не усмотрел в них гордыни. – Я встал перед отцом на колени, не заботясь о том, что мои белые парадные, брюки выпачкаются в земле.

– Никки… – Анни присела рядом, обняла меня.

Я горячо сжимал ее руки, те самые руки, которыми она убила шестерых трущобников из племени юнов. Прочь поганые мысли! Анни Уэллс – моя жена!

В доме отца не было телефона, в полицию пришлось звонить от соседей. Отца увезли, мы с Анни скорбно сидели на кухне. Я никак не мог допить остывший чай.

– Не плачь, Никки, – утешала Анни.

– Я не плачу. – Я смахнул рукавом слезы. – Где Эдди?

– Во дворе. Подбирает чурки. Я вихрем выскочил из дома.

– Не трожь! – заорал я на ползающего по земле Эдди.

– Просто хотел помочь… – Он растерянно встал, прижимая к груди собранные дрова.

– Не трожь! – В ярости я вырвал дрова, остервенело швырнул их на землю, ударил Эдди в грудь. Он не шелохнулся.

– Зачем бьешь меня, капитан? Он от этого не оживет.

– Как ты смеешь так говорить со мной?! Ты, трущобник! – Я прикусил язык, но поздно. Оскорбление уже вырвалось. – Иди в дом!

Не помня себя от горя и ярости, я возился с дровами, пока не осознал, что раскладываю их по земле так, как они лежали в ту страшную минуту, когда я увидел мертвого отца.

Я прислонился к поленнице и долго стоял, покачиваясь. Наконец сквозь рассеивающийся туман в голове пробилось чириканье птиц, порхающих в огороде. Я пошел в дом.

– Мистер Босс, я очень виноват перед вами. Простите меня.

– За то, что назвали меня трущобником? Так я и есть трушобник, – спокойно ответил Эдди.

– Это нехорошее слово.

– Для нас нормальное. Мы привыкли к нему.

– Жители трущоб имеют право называть себя как угодно, а у меня такого права нет.

– Разве? – тускло улыбнулся он. – Вы ж подружились с сабами.

Анни хихикнула, погладила его по руке.

– Видите ли, в чем дело… История с Педро Чангом научила меня… – Я задумался, нахлынули воспоминания. – Понимаешь, Эдди, у меня не осталось друзей. Дерек Кэрр далеко, за много световых лет, на другой планете. Я даже не знаю, жив ли он. Алекс Тамаров тоже не близко. Хочешь служить рядом со мной?

– У капитана должны быть другие друзья, не трущобники.

Вначале я, грешным делом, подумал, что он издевается, но вовремя понял, что никакого сарказма в его словах не было. Эдди говорил от чистого сердца.

– Пожалуйста, – попросил я.

Два дня спустя мы хоронили отца на невзрачном кладбище на холме. Было холодно, ветрено, сеял мелкий дождик. В последний путь отца провожала горстка его знакомых: мясник, торговец фруктами, соседи. Священник читал над могилой молитвы, Анни прижималась к Эдди, я дрожал от холода в белом парадном мундире.

Домой мы вернулись промокшие, продрогшие до костей. Я сразу развел в камине огонь. Анни устроилась у меня на коленях.

– Жаль, не могу здесь остаться надолго, – пробормотал я, блуждая взглядом в языках пламени.

– Куда вам надо спешить, капитан? – спросил Эдди.

– На церемонию принятия корабля «Веллингтон».

– Возьмете Анни с собой?

– Нет, конечно. Вы с ней останетесь в Академии.

– Не поеду туда! – вскрикнула Анни.

– Почему? Там хорошая квартира, там…

– Там все чужие!

Чтобы не раздражать ее, я не подал виду, как огорчен ее отказом. В конце концов, она права. Офицеры и кадеты будут безукоризненно вежливы с супругой начальника Академии, но поговорить по душам ей будет не с кем. С другой стороны, где же еще должна жить жена, если не с мужем?

– Тогда оставайся здесь, – предложил я. – Теперь этот дом мой.