– Я правда мог подождать до утра? Что это у кадета лицо такое красное?

– Он немного не в себе. Дэнил, найди Майкла Тамарова и скажи, что у меня для него подарок. Мы будем у меня в кабинете.

Мы с Дереком приготовили себе по коктейлю со льдом. Я показал рукой на стопку чипов, слишком ценных, чтобы эту информацию можно было рассылать по сетям.

– Этому конца не будет.

– Найди помощника.

– Я пытаюсь… – Я вставил один чип в голографовизор. – Вот, например. Адмирал Дубровик получил травму во время падения. В Адмиралтействе исполняющим обязанности хотят назначить его заместителя Симовича. Если старик не поправится, Симович будет назначен на эту должность. Следует ли мне…

– Что за должность?

– Комендант Лунаполиса. Следует ли мне вмешаться, или пусть они сами этим занимаются? Да, говорят, что правильно поставленный вопрос уже содержит ответ. Но порой они назначают полных идиотов, и потом их никак с этих должностей не выкурить.

– А ты знаешь Симовича?

– Нет, но хуже адмирала Дубровика все равно быть не может.

На церемонии приемки «Галактики» тот, к моему смущению, безудержно меня хвалил.

Дверь распахнулась.

– Вы меня звали? – спросил Майкл. Вид у него был не очень-то боевой. Вернее, совсем не боевой. А за завтраком он держался в промежутке между воинственностью и подчеркнутой корректностью.

– Это мой кабинет. Надо стучать перед тем, как войти. – Мы посмотрели друг на друга. – Выйди и сделай все как следует. Я жду.

Он даже не хлопнул дверью. Спустя несколько долгих секунд раздался стук в дверь.

– Входи, Майкл. – Я махнул рукой на кресло. – А это мистер Кэрр, с планеты Надежда. Он служил с твоим отцом на «Гибернии» и «Порции». Он собирается посидеть с тобой часок и кое-что тебе рассказать.

– Вы за этим меня вызывали из Сингапура? – печально промолвил Дерек.

– Я тебе позже все объясню.

Так это ваш подарок? – хмыкнул мальчишка.

– Ты обещал, Майкл, не насмехаться. Откажись от моего подарка, если хочешь, и я извинюсь и отошлю Дерека назад. – Я ждал, затаив дыхание. Тамаров молчал. – Поговорите вдвоем.

И я стал за ними наблюдать.

Нервничая, как голодный кот, я катался через всю комнату к окну и обратно. Никогда не мог себе представить, как важно человеку ходить взад-вперед. В кресле это было далеко не то же самое.

Господи, что я делаю? Оторвал Дерека от такой важной для него работы, ради которой он пустился в девятимесячное путешествие вдали от родного дома, чтобы помочь мне с испорченным мальчишкой, который не способен оценить, сколь ценно его общество. И для чего все это? Мне же не растить этого парня. А будь он моим сыном, мне пришлось бы основательно повозиться, чтобы выбить из него всю дурь. Алекс покинул нас, оставив свой дом на Мойру. На космическом корабле здоровая среда: там нет наркотиков, нет видеосимуляторов, а гардемарины подают хороший пример. И, конечно, там на Майкла всегда бы глядели строгие глаза отца.

Я взял мобильник, набрал номер Ансельма. Еще один мальчишка, которого нельзя надолго оставлять одного. Возможно, мне надо как-то пометить бутылки со спиртным.

– Гард? Давай в мой кабинет. – И я отключился. Через несколько мгновений со стороны лестницы послышался топот ног.

– Гардемарин Ансельм докладывает!

– Вольно. Где Дэнил?

– Миссис Сифорт предложила ему пообедать.

– Полагаю, ты тоже голоден.

– Не совсем. – Он поморщился. – У меня болит желудок.

– Не отвыкнуть от спиртного?

– Сэр, даже если я алкоголик, как вы говорите, не мог же я зайти так далеко.

– Моли Бога, чтобы так далеко не зашло. Помоги мне с делами. Те чипы на столе… смотри, что ты делаешь! – В избытке энтузиазма он столкнул с дюжину чипов на пол. – Напрашиваешься на наряды, что ли?

– Нет, сэр, – подавленно промолвил он и стал собирать чипы.

– Ладно. – Я постарался скрыть свое раскаяние. – Замучила боль в спине. – («И беспокоюсь за Дерека с Майклом».) – Вставляй их по очереди в голографовизор. Проверь заголовки, разложи по порядку. Что там еще?

Запиликал мобильник. Вызывали мой частный номер, который был мало кому известен.

– Мистер Сифорт? Джеренс Бранстэд. Я в Ассамблее. – Голос его звучал глухо. – Земельщики приготовили сюрприз, проголосовав против Закона о регулировании использования газа в домах.

– И ты не смог их остановить?

– Они набирают себе сторонников.

Им понадобится перетянуть на свою сторону больше ста пятидесяти членов. Сложный процесс, но если земельщики хорошо организуются, а мы нет, результат будет непредсказуемым. Я хотел убедить колеблющихся, что их собираются использовать только как пешки.

– Мы внесем этот законопроект на следующей сессии.

– Дело не только в этом законе. Они будут утверждать, что провалили большинство наших законов, и поэтому мы не заслуживаем доверия.

– Чепуха.

Такой поворот дел явился для нас тактическим сюрпризом, мы не успели собрать воедино все наши силы. Правила Ассамблеи не позволяют передавать право голоса каким-то уполномоченным лицам, всякий должен голосовать лично, без помощи компьютерных сетей. Но земельщикам придется повозиться, чтобы свалить нас. Зачем тогда этот выпад?

– И я, и вы так думаем, но неизвестно, как это истолкует пресса. Сэр, мы выглядим безнадежно инертными. Так правительство может пасть.

– Это разве так плохо?

Я хотел, чтобы в случае моей отставки правительство осталось супранационалистическим, даже если его будет возглавлять этот трус Чисно Валера. У нашей оппозиции, у земельщиков, была слишком тяжелая рука – и по отношению к колониям, и к жителям Земли. Это они посылали вооруженные до зубов бригады сил безопасности ООН на наших беспомощных соседей-беспризорников, это они нацеливали лазеры Лунаполиса на Нью-Йорк. Я старался сохранить баланс между интересами законного бизнеса и требованиями «зеленых», но земельщики продали бы всю Солнечную систему ради сиюминутной выгоды.

– И голосование никак нельзя остановить? – Я так сильно сжал подлокотники кресла, что у меня заболели пальцы.

– Нет. Через три часа все будет кончено. Три часа. Вот в чем дело.

– Джеренс, спускайся вниз. Вот стадо баранов!

– Как? Почему?

– Пусть наши ребята голосуют по-другому, позвони им. Я уже в пути.

– Вы… что?

– Встречай меня у входа в Ассамблею. Я буду там через… два часа или около того. Пока голосование еще идет, у нас есть шанс. Не отходи от телефона, найди всех супра, которых сможешь, надави на лидеров партии Инди. Мы…

– Вы не успеете вовремя. Марк должен обеспечить безопасность места…

– Берись за дело! – Я развернул кресло. – Ансельм!! Тот подскочил:

– Господи Иисусе, я же здесь! Насмерть меня напугали…

– Найди Дерека, скажи ему, что мы забираем его вертолет, и жди меня на вертолетной площадке. Бегом! – Я взял мобильник. – Кадет, на выход, быстро! Марк, на вертолетную площадку. Кресло, на веранду. – Я распахнул дверь и врезался в чьи-то ноги. – О-ой!

– С дороги… Извини, Джаред. Не подержишь наружную дверь? Бевин, где ты запропастился? А, ты здесь. Сделай бутерброды, мы спешим.

– Куда, сэр?

– В Нью-Йорк. Кресло, я бегаю быстрее тебя – вперед, живо! – Я судорожно вцепился в подлокотники. – Не так быстро!

Через мгновение мы были на вертолетной площадке. Ансельм галопом мчался к нам. Джаред Тенер отправился за ним, сначала медленно, а потом побежал вприпрыжку.

Занесите меня внутрь. – Я показал на фюзеляж. – Дэнил, Тэд, поднимите меня. – Я пытался им помочь. – Где Тилниц?

– А он вернулся? – спросил Бевин. – Он же час назад вышел из ворот…

– Джаред, дай-ка руку, ну? Я слишком тяжелый для них. – Проклятье. Я на Марка рассчитывал, думал, он поведет вертолет. – И не предполагал, что один из вас может быть за пилота. Я бы мог, но мои ноги…

Трое моих помощников затащили меня в вертолет. Ансельм осторожно сказал:

– Я немного учился управлению вертолетом, сэр.

Обучение полетам было одной из забав Академии. По иронии судьбы, многие из наших кадетов пилотами становились раньше, чем получали навыки вождения автомашины.

– Много налетал? Тебя аттестовали?

– Только несколько раз, но…

Джаред Тенер конфиденциально признался:

– У меня есть права. Я вас туда доставлю.

– Оставил Дерек ключи? Отлично. Давайте, взлетаем. Поставьте мое кресло назад. – Я с трудом переместился на сиденье, едва не порвав куртку. – Позвоните Филипу и скажите ему, что к обеду вас дома не будет.

Через мгновение усилиями Джареда лопасти нашего вертолета завращались. Я взял мобильник:

– Арлина, я улетаю в Ротонду. Скажи Марку, когда увидишь его. Мы вернемся вечером.

– Ник, будь осторожен.

– Конечно.

– Кто с тобой?

– Мальчики и Джаред.

– Я имею в виду из охраны.

– Мальчики и Джаред. Все будет в порядке. Я очень надеялся, что так оно и будет.

– Лети на северо-восток. – Я дал Джареду координаты. – Пусть управляет автопилот. Не обращай внимания на ограничение скорости. Я спешу.

Мы летели над раскинувшимися под нами красотами. Я позвонил Бранстэду:

– Очисти нам дорогу. В Ротонде все последнее время изображают боевую готовность, смотри, чтобы нас не сбили. Джаред, что с нашим ответчиком? – Я получил у Бранстэда код. – Мы сядем через полтора часа, если этот парень на самом деле пилот, а не трепло.

Внезапно двигатели взревели еще сильнее. Удовлетворенный, я откинулся назад в кресле.

Мы приземлились на пожухшей траве перед зданием Генеральной Ассамблеи, где никаким вертолетам садиться не разрешалось. Дверца машины немедленно была открыта, кресло вытащено, и мне помогли выбраться вслед за ним. Я огляделся: слава богу, свидетелем нашего прибытия оказался всего один репортер. В противном случае я мог бы представить газетные заголовки: «Протестующего Генерального секретаря волокут по газону».

Ребята усадили меня в кресло. Я приказал вкатить его по пандусу. Бранстэд распахнул двери:

– А где Марк? Заходите, пока тут не собралась толпа зевак. Голосование заканчивается. Я не мог особо его замедлить. Мы проиграем сто одиннадцать голосов. Я говорил с семью из партии Инди…

– Джеренс, дыши глубже.

– …И они не соглашаются…

– Сделай еще один глубокий вздох. Сейчас же. – Я покатил по мраморному коридору к залу заседаний Ассамблеи. – Позвони Перрелу и Боскони. – Я остановился. Генсек никогда не входил в зал во время работы сессии. С другой стороны, никакими официальными положениями это не регламентировалось. – Ничего страшного. Вперед, кресло. Ребята, за мной.

– Вы не… – Казалось, Бранстэд прочитал мои мысли. |

– Представьтесь. – У входа стоял офицер в униформе. – Господин Генеральный секретарь? В зале идет сессия… – Он открыл дверь, чтобы избежать столкновения у входа.

– Где член Ассамблеи Перрел? – Я взглянул на удивленные лица. – О! Кресло, вперед. – Я покатил по проходу. Перрел был слабаком. Продажным и слабаком. Если я сумею его уломать, начало будет положено.

Председательствующий поднял голову. Послышался возглас удивления. Он кивнул служащему, и тот бросился куда-то бежать.

– Джаред, найди Денлоу. Он здесь самый толстый, и у него моржовые усы. Приведи его сюда. – Когда молодой человек убежал, я набросился на Перрела:

– Вы голосовали против, Говард?

Перрел начал наливаться краской:

– Прошу прощения, но…

– Некогда разводить антимонии. Вы готовы к смене правительства?

– До этого не дойдет.

– Уж как дойдет.

– Если бы вы дали добро на этот закон о горных разработках…

– Не беспокойся. Сколько за тобой людей? Он пожал плечами:

– Всего несколько человек.

– Тридцать?

– Тридцать семь, думаю. – В его голосе звучала гордость.

Займись ими. Пусть проголосуют по-другому.

– Почему? Вы не имеете права мне угрожать. Я достиг взаимопонимания с земельщиками. В один прекрасный день вы уйдете в отставку…

– Министр – чего? Полезных ископаемых? Он покраснел:

– Это не имеет отношения к нашему вопросу.

– Полезных ископаемых?

– Да.

– Очень хорошо. – Я немного откатил кресло, чтобы развернуться. – Кадет, пусть мистер Бранстэд соберет фракцию Инди.

Зачем это? – забеспокоился Перрел.

– Устроим новое совещание, когда голосование закончится.

– Чтобы сказать – что? Я улыбнулся:

– Ну, Говард, ничего, кроме правды. Поблагодарить тебя за сотрудничество с земельщиками, за то, что ты подарил им тридцать семь голосов в обмен на министерский портфель для тебя. Сказать, что я нахожу эту грязную сделку вызывающей презрение и что я сомневаюсь, будто избиратели воспримут это иначе. Вот и все. – Я прокатился несколько шагов и бросил через плечо:

– Избиратели, возможно, потребуют твоей отставки. А земельщики и на десять футов не приблизятся – не то что протянут руку помощи. А о кресле министра и разговаривать не станут. Да и кто тебе после этого станет доверять?

Он облизнул пересохшие губы.

– Верни твои тридцать семь голосов, и я пошлю Роба Боланда поговорить насчет закона о горных выработках. Но ничего не обещаю. – Я вытянулся, чтобы посмотреть ему в удаляющуюся спину:

– Где эти Инди?

Некоторых я умасливал, других пытался убедить. К тому времени, когда председательствующий закончил подсчет, тридцать семь членов фракции Перрела, хотя и неохотно, но проголосовали по-другому, на что я едва надеялся. Я пообещал делегатам от Инди поддержку в финансировании образования, что и так уже собирался сделать. Это дало еще шестнадцать голосов, двое отказались. Я разъезжал по залу, выслушивая излияния политиков и еле сдерживаясь в ответ. Пока Бранстэд раздавал распоряжения по мобильнику, Джаред Тенер бегал по проходу и вызывал тех, кого я собирался постращать.

Может, я им и не нравился, но пока был Генсеком, они откликались на мой зов.

Пока шло голосование, Бранстэд и его помощники носились по залу, склоняя членов Ассамблеи на нашу сторону. Каждый новый голос облегчал переговоры с остальными. И мой начальник штаба проявлял подлинный героизм. В завершение в зал, словно спускающаяся суборбитальная ракета на посадку, ворвались несколько срочно вызванных супранационалистов.

Я в корне изменил расстановку сил в зале для голосования.

Когда все было закончено, мы победили тремя голосами.

– Выжили? – Дерек с комфортом устроился в кресле, закинув ногу на ногу и прикладываясь к рюмке.

– Похоже, – задумчиво сказал я. – Ирония судьбы – нас чуть не отправили на свалку из-за экологического закона, который я на самом деле не хотел поддерживать. Не так бы я хотел уйти с этой должности.

– Почему бы вам…

– Нам надо что-то сделать для «зеленых».

Хотя Закон об использовании газов в домах был единственной возможной моей уступкой. Он бы сильно помешал нашей экономике, и я совсем не был уверен, что это необходимо. Однако на удивление большое число членов Ассамблеи его поддерживало.

Я ненавидел компромиссы в политике. Ричард Боланд, отец Робби, пытался привить мне любовь к политическому делячеству, но я этого не выносил.

Напротив меня на диване сидела Мойра Тамарова. Карла безмолвно смотрела видик. Это напомнило мне о незаконченных делах. Я спросил Дерека:

– Ты поговорил с Майклом?

– Сейчас вспомню. Да, сначала он был сердитым.

– А потом?

– Ему понравилось то, что относилось к Алексу и адмиралу. Когда я рассказал ему о «Порции», он принялся вытирать глаза. Ник, зачем все это?

– Увидишь. – Я взял мобильник:

– Мистер Ансельм, спуститесь к нам вниз и приведите Майкла, если не трудно.

Через мгновение мальчик был перед нами.

– Мистер Ансельм, вы должны были заняться с кадетом физическими упражнениями. Это было сделано?

– Пока нет, сэр. Сегодня утром мы…

– Один наряд. Начнете завтра. – Я повернулся к Майклу:

– Тебе понравился подарок?

– Думаю, да. – Он присел на подлокотник кресла.

– Если это все, поднимайся обратно к себе. Он добавил:

– Хорошо, мне понравилось.

– Отлично, – ледяным тоном сказал я. – Ты пробудешь здесь еще пять дней. Каждое утро мистер Кэрр будет рассказывать тебе об отце. – Я сделал паузу. – Час рассказов – за час физических упражнений вместе с гардемарином и кадетом.

– Забудьте об этом!

– Уже забыл! Иди спать.

Он направился к дверям. Затопал по лестнице наверх.

– Прости, Дерек. – Я нахмурился. – Толку мало.

– Не так-то он прост. Колючий, раздражительный…

– Как и ты в его годы.

Дерек покраснел:

– Да, вы немножко меня вразумили. Но он-то гражданский, у вас нет по отношению к нему никаких прав.

– Я постараюсь. Дерек мягко промолвил:

– Ник, у меня неотложные дела в Сингапуре. Для тебя я бы не задумываясь изменил свои планы, хотя это бы и не принесло никакой пользы. Но ради него…

– Сделай ему скидку. Он же потерял отца.

– Я тоже потерял своего, – резко возразил Дерек. Рэндольф Кэрр погиб при взрыве на «Гибернии». – Но это не сделало из меня… – Он сделал паузу, вспоминая. – Хотя несколько месяцев я был в шоке. Если бы не ваше дружеское участие…

Я сидел в задумчивости, погрузившись в воспоминания.

– Ник, у тебя других дел хватает – что ты ради него причиняешь самому себе столько беспокойства?

– Не ради него, а ради своего старого боевого товарища. Я в долгу перед Алексом.

– Он был и моим близким другом, после тебя. – Дерек уставился в свою рюмку. – В офицерской кают-компании с Ваксом Хольцером было… трудновато. И Алекс мне помогал.

– Расскажи ему, этому мальчику.

– Об этом трудно рассказать. Но мы были хорошими друзьями. А позже, после того как ты покинул «Дерзкого», было ужасно. Я боялся, что Алекс не сдержится и выразит свое презрение к адмиралу.

– Он никогда мне об этом не рассказывал.

– Он много о чем тебе не рассказывал. – Дерек задумался. – Да ладно. Те времена давно прошли. Так ты думаешь, тебе удастся повлиять на мальчика?

– Вряд ли. Если только ты мне поможешь.

– А почему надо мною заниматься? – остановился Майкл в дверях.

– «Почему, сэр», – сказал я, не поворачиваясь.

– Почему, сэр? – неохотно проговорил он.

– Потому что ты невоспитанный и упрямый, и ты мне не нравишься. Потому что ты никогда не увидишь мистера Кэрра после того, как он уедет домой. Тебе единственный раз в жизни предоставлена такая возможность, а ты ее не ценишь. Потому что… – Я воздел руки к небу.

– А почему я? – спросил Дерек. – Ты ведь тоже служил с Алексом.

– Он тебе поверит. И никогда не будет считать, будто я его обманываю.

– Я никогда этого не говорил, – раздраженно проговорил Майкл.

– А и не надо было говорить.

– Я не хочу делать физические упражнения.

– Ну, и не делай, приятель. Гардемарин, во сколько вы начинаете?

– В полдевятого, сэр.

– Или приходи сюда, или нет, по своему выбору. Перед тем как уйти, пожелай всем вежливо доброй ночи.

Кипя от злости, Майкл сделал то, что я ему велел.

– Дерек, если твои переговоры пострадают, я тебе помогу. Заведем речь о транспортных тарифах или… – Зазвонил мой мобильник. Я покорно поднял его:

– Да?

– Это Бранстэд. Что вы думаете?

– О голосовании? Обо всем, что мы смогли…

– О сообщении, посланном к вам на компьютер. Вы видели его?

– Нет.

– Прочтите. Вы этого долго добивались. Я поговорю с вами позже. – И он отключился.

– Кресло, ко мне в кабинет. – Я был слишком утомлен, чтобы самому крутить колеса.

Сообщение высветилось на включенном мониторе:

«Господин Генеральный секретарь Сифорт!

С большим сожалением, по личным причинам, я ухожу в отставку с поста начальника службы безопасности Генерального секретаря. Желаю Вам удачи во всех Ваших делах.

Марк Тилниц».

– Проклятье! – Моя кавалерийская атака на Нью-Йорк стала последней каплей, переполнившей чашу его терпения.

– Проблемы, сэр? – спросил Ансельм от дверей. Я не осознавал, что выругался вслух.

– Нет. То есть да. Войди и сиди тихо. – Я позвонил своему дежурному секретарю в Нью-Йорк. – Вы можете соединить меня с Тилницем?

– Секунду, сэр. Щелчок. Другой.

– Карен Варне.

– Я просил Тилница.

– Я понимаю, что он опустил детали. – Ее голос был холодным. – Но я полагаю, он не отменит своего решения.

– Отлично.

– Я буду в Вашингтоне через три часа. Вы собираетесь куда-нибудь завтра?

– Ничего не запланировано.

– Я знала, что так случится, господин Генеральный секретарь.

Так-так. Варне была тоже раздражена моей импульсивностью. Могут последовать массовые отставки, но я не должен стать узником моей охраны. Недовольные друг другом, мы положили трубки. Я набрал номер Бранстэда.

– Сможем мы его вернуть?

– А вы дадите возможность вас охранять? Я заколебался:

– Джеренс, секьюрити сводят меня с ума.

– Скоро и совсем сведут, – послышался шепот рядом. Я взвился. Гардемарин изучал потолок.

– Я все слышал. Пятьдесят отжиманий от пола!

– Слушаюсь, сэр. – Он начал ослаблять галстук.

– Что там у вас происходит?

– Небольшой мятеж.

Было ли дело в моем кресле на колесиках? Или в расслабляющей атмосфере самой резиденции? В чем-то еще, что носилось в воздухе? Не только Ансельм, но и Бевин, и, если на то пошло, Майкл чувствовали себя вправе говорить все, что им придет в голову.

Невыносимо. Почему же мне тогда так весело? Почему я не испытываю враждебности к гардемарину? Почему это напоминает мне времена, когда Филип был маленьким?

– Джеренс, ты не можешь найти компромисс с Марком?

– Чтобы он заботился только о том, как бы вы не прибавили в весе? О, я люблю пошутить, но это не смешно. Никто из нас не хочет, чтобы вы были убиты. – Гардемарин хмыкнул, наполовину выполнив свои отжимания. – Господин Генеральный секретарь, я поговорю с ним, но в этом вопросе я на стороне Марка.

– Знаю, Джеренс.

– Между прочим, вы выиграли не только голосование, вы отыграли себе прессу. Заголовки такие: «Генсек стремглав спасает правительство», «Неожиданный визит перевернул голосование», «Сифорт спасает дело „зеленых“».

Я хмыкнул.

– Закончил, сэр.

– Еще тридцать. Сними свою куртку. – Пусть упрекнет меня потом, ему позарез захочется. Пора бы ему узнать, что все имеет свою цену. – Передохни немного, если надо, – грубовато добавил я.

– Мы получаем сообщения о поддержке. И это не только сторонники Уинстеда. Вдруг все стали выступать за «зеленый» закон. Пакистанский премьер-министр, Филиппины. Завтрашний номер «Калькутта Тайме» назовет это важнейшим политическим событием десятилетия. Эндрюс Бевин из Совета по защите окружающей среды воздает хвалы вашей стойкости лидера. Знаете, земельщики плохо все рассчитали.

– Хм-м-м. – Что бы было, если бы «зеленые» не наседали на меня со всех сторон.

– Это поистине широкая общественная поддержка, – сказал Бранстэд, словно для того, чтобы совсем вывести меня из себя. – Движение «Матери за здоровое будущее», шведский «Союз лучших правительств», Совет по малому бизнесу…

– Хорошо, Джеренс, хватит, – потряс я руками. – Пришли мне обобщение.

– Будет сделано, сэр. Примите поздравления. Когда мы закончили разговор, Ансельм совсем выбился из сил.

– Сядь. Если ты на самом деле такой нахал, незачем стоять как на параде.

Он покраснел:

– Я не давал вам повода так обо мне говорить.

– Ты уверен? Его глаза забегали:

– Ну… не совсем так, сэр.

Внезапно его озорство напомнило мне Алекса, когда тот был мальчиком. Опечаленный, я спросил:

– Ты не знаешь, что происходит с Майклом Тамаровым?

– Разве дело не в том, что он потерял отца?

– Может, что-то еще?

– А разве может быть что-нибудь хуже? – подавленно проговорил он.

У меня язык отнялся. Я никогда не просматривал его личного дела, никогда ни о чем не спрашивал.

– Расскажи мне.

– Три года назад. Я был тогда в Академии… Суборбитальный над Берлином…

Я вздрогнул. Проржавевший обтекатель двигателя, стоянка шаттла у волгоградского завода. Некие ядовитые выбросы. Какой бы ни была причина, ужасная катастрофа унесла жизни трехсот человек. Хорошо еще, что салон был заполнен только наполовину.

– Прости.

– Это только… – Он мучительно подыскивал слова. – Это не имеет значения.

Я подъехал поближе:

– Расскажи…

Он покачал головой. Как только я позволил ему быть самим собой, слова полились из него:

– Он летел встретиться со мной. В мой первый отпуск. Мы собирались… собирались… – Его плечи затряслись от беззвучных рыданий.

«Господи, почему я никогда не могу спокойно остаться в одиночестве?»

– Мистер Хазен вызвал меня к себе. Он старался быть очень мягким. – Паренек всхлипнул. – Когда я увидел его лицо, меня словно ножом полоснуло по животу. Я начал кричать, не успев услышать и слова. – Беспомощный, я обнял его за плечи. – Мама умерла за год до этого, и у меня остались только две тетушки. Я словно в оцепенении провел свой двухнедельный отпуск в Девоне. – Он горько усмехнулся. – Как-то вечером один гардемарин взял меня с собой.

Вот все и выяснилось.

– И тогда ты начал пить.

– Мы нашли хозяина бара, который не обращал внимания на то, что я в серой униформе.

– О, Тэд.

– Я был… Я не мог уже дождаться, когда папа приедет. Мои оценки, все мои отчеты были весьма неплохими. И даже лучше. Если бы только он взглянул на них и улыбнулся, как улыбался только он, посмотрел бы на меня с гордостью… – Его глаза были влажными. – Но ничего этого не могло быть.

Мне хотелось обнять его, но я сидел в проклятом кресле, и это, конечно, было не дело. И не потому, что я являлся Генсеком и старшим офицером по отношению к гардемарину.

– А сейчас кому ты показываешь свои достижения? Всхлип.

– Никому. Это не имеет значения. – Он говорил нарочито небрежно.

Мы оба потеряли своих отцов во время учебы в Академии. Его сгорел в огне, мой просто покинул этот мир. Оправится ли когда-нибудь этот гардемарин?

А я?

– Иди-ка сюда, парень. – Я подкатил кресло поближе. К его удивлению, я прижал его к своей груди.

Через некоторое время моя куртка была мокрой.