Говард Фаст
      Чудовищный муравей
      Каждое лето, обыкновенно в августе, четверо моих близких друзей и я отправляемся на недельку порыбачить на озера Сейнт Реджис, в Адирондаке. Мы постоянно снимаем один и тот же домик, наслаждаемся греблей на каноэ, рыбалкой, а иногда даже вылавливаем несколько окуньков. Мы не так уж и сильны в рыбалке, но зато прекрасно играем в карты, с удовольствием занимаемся хозяйством и вообще расслабляемся.
      Прошлым летом я приехал в Адирондак на три дня позже друзей. У меня накопились неотложные дела, которые я должен был закончить до отъезда. Погода стояла приятная - ровная и теплая, и я решил остаться еще на пару дней после отъезда моих друзей. Перед нашим домиком была небольшая совершенно ровная поляна, и мне захотелось часок-другой поиграть на ней в гольф. Вот почему металлическая клюшка для гольфа оказалась потом рядом с моей кроватью.
      В первый день, когда я остался один, я открыл на ужин банку консервированной фасоли и пиво. Потом лег в постель, прихватив книгу "Жизнь на Миссисипи", пачку сигарет и двухсотграммовую плитку шоколада.
      На улице было еще совсем светло. Сквозь окно проникало достаточно света, чтобы можно было свободно читать. Оторвавшись от книги, я как раз потянулся за очередной сигаретой, когда заметил его на ножке кровати. Кончиками пальцев я нащупал клюшку для гольфа и одним движением поднял и опустил ее. Удар вышел точным и беспощадным - я убил его.
      Первым делом я обнаружил, что весь мокрый от пота. Потом почувствовал, что мне становится плохо. Я вышел на воздух. Меня рвало.
      Прикоснуться к нему голыми руками не мог. Я взял кусок бумаги, поддел его и бросил в корзину для рыбы. Потом отнес корзину в багажник и поставил рядом с вещами, собранными для отъезда. Затем вернулся, запер дверь, сел в машину и поехал в Нью-Йорк. По дороге всего только раз остановился вздремнуть - на подъезде к Тровею. И проспал не более часа. Когда я подъехал к городу, уже почти рассвело.
      Во время завтрака я объяснил жене, что мне никогда особенно не импонировало одиночество. Потом пошел в кабинет, закурил и принялся рассматривать корзину для рыбы, стоявшую на столе.
      Я продолжал сидеть в своем кабинете и курить сигарету за сигаретой. В конце концов я позвонил в музей и спросил, кто заведует отделом энтомологии. Мне назвали имя - Бертрам Либермэн, и я попросил его к телефону. У него был приятный голос. Я представился, назвав свою фамилию Морган. Еще сказал, что я писатель, и Либермэн вежливо заметил, что слышал обо мне и даже читал что-то из моих вещей.
      Я попросил Либермэна назначить мне встречу, если это возможно. Он ответил, что сегодня очень занят и спросил меня, нельзя ли перенести на завтра.
      - Боюсь, что нам необходимо встретиться незамедлительно, - твердо сказал я.
      - О! Вам нужно получить какую-нибудь информацию?
      - Нет, я хотел бы показать вам один экземпляр.
      - О!
      - Я думаю вас это заинтересует.
      - Это насекомое? - мягко спросил Либермэн.
      - По крайней мере мне так кажется.
      - О? Большое?
      - Довольно большое, - ответил я.
      - Одиннадцать часов вас устроят?
      - Я буду, - сказал я.
      - Еще один вопрос. Это насекомое - мертвое?
      - Да, мертвое.
      Кабинет Либэрмэна был большим и квадратным. Кроме него здесь были двое: человек из ФБР Фицджеральд и сенатор Хоппер.
      Мы обменялись рукопожатиями, и Либермэн спросил меня, указывая на корзину:
      - Это то самое?
      - Да.
      - Я могу посмотреть?
      - Пожалуйста, - ответил я. - Я ничего не собираюсь от вас скрывать. Я могу даже вам его подарить.
      - Спасибо, мистер Морган, - сказал Либермэн. Он открыл корзину и заглянул внутрь. Потом резко выпрямился, и Фицджеральд и Хоппер вопросительно посмотрели на него. Либермэн кивнул:
      - Да.
      - Как вы думаете, что это, мистер Морган? - спросил меня Либермэн.
      - Мне кажется, вам это должно быть лучше известно.
      - Да, конечно. Я только хотел узнать ваше мнение.
      - Это - муравей. Таково мое впечатление. Но я впервые вижу муравья, длиной в четырнадцать-пятнадцать дюймов. И я надеюсь, что в последний.
      - Понятное желание, - кивнул Либермэн.
      Фицджеральд обратился ко мне:
      - Могу я спросить вас, как вы убили его, мистер Морган?
      - Клюшкой. Я имею в виду клюшку для гольфа. Я рыбачил с друзьями на озерах Сейнт Реджис в Адирондаке и взял с собой клюшку для коротких ударов. Короткие удары - самое слабое место в моей игре. Когда друзья уехали, я собирался тренироваться в коротких ударах по четыре-пять часов в день. Вы понимаете...
      - Нет необходимости вдаваться в такие подробности, мистер Морган, улыбнулся Хоппер.
      - Я мирно лежал в постели и читал, и вдруг увидел его на ножке кровати. Рядом со мной была клюшка...
      - Я понимаю, - кивнул Фицджеральд.
      - Вы стараетесь теперь не смотреть на него, - заметил Хоппер.
      - А вы не могли бы сказать, мистер Морган, почему вы его убили, спросил Либермэн.
      - Почему?
      - Да, почему?
      - Я не понимаю вас, - сказал я.
      - Садитесь пожалуйста, мистер Морган, - кивнул Хоппер. - Постарайтесь расслабиться.
      - Я не спал с тех пор. Мне очень бы хотелось отоспаться, а потом я бы рассказал вам, какой это было пыткой.
      - Мы совсем не хотели огорчить вас, мистер Морган, - сказал Либермэн. Но мне кажется, что некоторые детали этого происшествия очень важны. Именно поэтому я и спрашиваю вас, почему вы его убили. У вас, наверное, была причина. Может быть, он нападал на вас?
      - Нет.
      - Сделал какое-нибудь неожиданное движение по направлению к вам?
      - Нет. Он спокойно сидел на ножке моей кровати.
      - Почему же тогда?
      - Это не умышленно, - вмешался Фицджеральд. - Мы знаем, почему он убил его.
      - Правда?
      - Ответ очень прост, мистер Морган. Вы убили его потому, что вы человек.
      - О?
      - Да. Вы понимаете меня?
      - Нет, не понимаю.
      - Тогда почему же вы его убили? - снова задал этот вопрос Хоппер.
      - Я до смерти перепугался.
      Либермэн поднялся с кресла.
      - Вы умный человек, мистер Морган, и я хочу вам кое-что показать.
      Он открыл один из стенных шкафов, и я увидел восемь банок с формальдегидом, и в каждой из них был заспиртован точно такой же экземпляр, как мой. И все без исключения они были изуродованы, что говорило о насильственной смерти.
      Либермэн закрыл шкаф.
      - И это всего за пять дней, - сказал он и пожал плечами.
      - Новый вид муравьев, - довольно глупо пробормотал я.
      - Нет, это не муравьи. Подойдите сюда!
      Либермэн пригласил меня к столу. Фицджеральд и Хоппер присоединились ко мне. Либермэн достал из ящика стола набор анатомических инструментов и, воспользовавшись одним из них, перевернул насекомое и показал на нижнюю часть туловища, похожую на грудную клетку.
      - Видите, какое тут приспособление, мистер Морган.
      - Да.
      При помощи двух скальпелей Либермэн нашел бороздку и отделил заднюю часть туловища. Она оказалась полой, как жерло бомбометателя, и была похожа на контейнер, который носило на себе насекомое. В нем находились четыре своеобразных и удивительно гармоничных капсули, напоминающие орудия, каждая около полутора дюймов длиной.
      Сейчас я видел муравья во всех деталях и понимал, что раньше толком не рассмотрел его. Мы никогда как следует не видим того, что страшит нас или вызывает чувство брезгливости. Сквозь омерзение ничего не увидишь. Но теперь, когда страх и ненависть отступили, я внимательно вглядывался в это существо и понимал, что передо мной был не муравей, хотя и очень походил на него.
      - Я не знал! Что можно ожидать от человека при виде насекомого таких размеров?
      Либермэн кивнул головой.
      - Скажите мне ради бога, как оно называется!
      - Мы не знаем, - сказал Хоппер. - Мы представления не имеем, что это такое.
      Либермэн показал нам разбитый череп, из которого вытекала белая жидкость.
      - Что-то подобное мозгу, - сказал он, - и в большом количестве.
      - Это было, наверное, очень умное существо, - предположил Хоппер.
      Либермэн рассуждал вслух:
      - Совершенно ясно, что это насекомое с развивающейся структурой. Мы очень мало знаем об умственных способностях насекомых. Это не совсем то, что мы обычно понимаем под умом. Скорее совокупное явление - такое, как если бы приходилось задумываться над составляющими тела человека...
      Хоппер и Фицджеральд с одобрением слушали Либермэна. Я задал вопрос:
      - Что было бы, если бы это было возможно?
      - Что?
      - Проявление того вида совокупного ума, о котором вы говорите.
      - О? Трудно сказать. Это было бы за гранью наших самых смелых предложений. Во всяком случае человек по сравнению с таким муравьем не представлял бы из себя ничего.
      - Не верю, - отрезал я.
      Мои собеседники невозмутимо ответили:
      - Мы тоже не верим. Мы предполагаем.
      - Но если это существо такое умное, почему оно не употребило ни одного из своих орудий против меня?
      - А это было бы признаком ума? - мягко спросил Хоппер.
      - Возможно, ни одна из этих капсул не является орудием, - заметил Либермэн.
      - Вы не знаете этого точно? Разве у других таких существ не было таких же капсул?
      - Были, - коротко ответил Фицджеральд.
      - Откуда все-таки они взялись? Кем они были?
      - Мы не знаем, - сказал Либермэн.
      - Но вы можете это выяснить. У вас есть ученые, инженеры, и, слава Богу, мы живем в век фантастической техники. Разберите его на части!
      - Мы это уже сделали.
      - И что вы выяснили?
      - Ничего.
      - Вы хотите сказать, - спросил я, - что вы не в состоянии сделать никаких выводов относительно этих приспособлений - ни что это такое, ни как они работают, ни для какой цели существуют?
      - Совершенно верно, - подтвердил Хоппер. - Ничего, мистер Морган.
      - Но наверное они должны действовать как своего рода орудия.
      - Почему? - спросил Либермэн. - Посмотрите на себя, мистер Морган. Вы культурный и умный человек и все-таки вы не можете представить себе такой склад ума, который исключал бы оружие как предмет первой необходимости. А ведь оружие - необычная вещь, мистер Морган. Это инструмент убийства. Мы никогда не задумываемся об этом, потому что оружие стало символом мира, в котором мы живем. Признаком цивилизации, мистер Морган? Или оружие и цивилизация в конечном счете несовместимы? Вы можете представить себе уровень мышления, при котором концепция убийства представляется невозможной или совсем не существует? Люди воспринимают окружающее субъективно. Почему тогда подобные существа, к примеру, не могут действовать, исходя из их уровня субъективности? Они идут на сближение с людьми - и в результате погибают. Почему? Скажите, мистер Морган, что может объяснить существование таких высокоорганизованных существ, как это? - Либермэн рукой показал на лежащее на столе насекомое. - Я самым серьезным образом спрашиваю вас. Какое вы можете дать этому объяснение?
      - Несчастный случай, - пробормотал я.
      - Восемь банок в моем шкафу? Восемь несчастных случаев?
      - Я думаю, доктор Либермэн, - сказал Фицджеральд, - вы в конце концов найдете объяснение.
      Я сел и закурил сигарету. Мои руки дрожали. Хоппер извиняющимся голосом сказал мне:
      - Мы были довольно грубы с вами, мистер Морган. Но буквально за несколько дней еще восемь человек сделали то же, что и вы.
      - Но скажите мне, откуда все-таки появляются эти существа?
      - Почти не имеет значения, - честно сказал Хоппер. - Может быть, с другой планеты - с Луны или Марса, может, из недр земли. Неважно.
      - Тогда почему вы не сообщите о них миру? Нужно положить этому конец, пока дело не зашло слишком далеко!
      - Мы уже думали об этом, - признался Фицджеральд. - Но подумайте, что тогда начнется - истерия, паника, дикие предположения, что это результат атомной бомбы?
      - Они могут совсем уйти, - сказал я.
      - Могут, - подтвердил Либермэн. - Но если у них нет чувства смерти, у них, возможно, нет и чувства страха.
      - Я склонен думать, что они все же уйдут, - вставил Фицджеральд. Должен же у них в конце концов быть инстинкт самосохранения, доктор!
      - Надеюсь, - согласился Либермэн. - Надеюсь...