22

Стрельба прекратилась, и в коридоре восстановилась тишина. Джеб Стюарт Хо с двумя братьями стояли посередине, в центре облака кружащегося газа. У их ног лежали тела защитников Распределителя Материи. Они не могли ни увидеть своих соперников, ни переговорить друг с другом. Каждый раз, когда они пользовались коммуникаторами, враг засекал их расположение.

Джеб Стюарт Хо движением руки приказал остальным двигаться вперед и рассредоточиться. Лоренцо Бин и Том Хоэ немедленно повиновались. Джеб Стюарт Хо прижался к стене коридора. Он напрягся, готовясь к прыжку.

– Я сейчас нарушу тишину в эфире.

Сказав последнее слово, Хо откинулся назад, упал на пол и перекатился. Несколько секунд лежал распластавшись, затем вскочил на ноги.

– Кажется, больше по нам не стреляют. Может, они отступили. Но все же мы будем пользоваться коммуникаторами как можно меньше. Это может оказаться ловушкой.

Двое братье молча выслушали инструкции Джеба Стюарта Хо. Хо осторожно совершил следующее движение. Ему начинала нравиться роль командира. Подав сигнал «за мной, осторожно», он покрепче сжал пистолет и начал двигаться по коридору.

Он прошел всего несколько шагов, когда его сбила с ног вспышка в воздухе. Когда газ рассеялся, трое братьев снова обрели способность видеть. Лоренцо Бин поднялся вместе с Хо.

– Врагов нет. Они отступили. Коридор пуст.

Джеб Стюарт Хо обернулся.

– Я приказал пользоваться коммуникаторами как можно меньше. Это касается и разговоров о том, что очевидно для всех.

Лоренцо Бин выслушал выговор, опустив глаза. Джеб Стюарт Хо повернулся и пошел вниз по коридору. Остальные осторожно следовали за ним. Исполнители шли по коридору около семи минут, пока не достигли пересечения с другим коридором. В центре перекрестка располагалось круглое отверстие, достаточно большое, чтобы в него пролез человек. Вертикальная шахта уходила вниз и терялась из виду.

Джеб Стюарт Хо нагнулся и протянул руку над шахтой. Он почувствовал характерную легкость от уменьшения гравитации. Он выпрямился.

– Это труба ведет вниз. Должно быть, она соединяет уровни. Мы спустимся вниз на пару уровней и посмотрим, что там.

Братья кивнули. Хо ступил в пустое пространство. И начал медленно спускаться вниз. Бин и Хоэ проследовали за ним. Они проплыли вниз три уровня. На четвертом Хо схватился за перила на стене шахты и втянул тело в проем, где и подождал своих спутников.

Они оказались в коротком проходе, который заканчивался стальной дверью. Исполнители осторожно подошли к ней. Хо остановился в шаге от двери. К его удивлению, она медленно отошла в сторону. Сжимая оружие, он ступил в дверной проем и оказался в узкой комнатке, похожей на комнату управления. По стенам шли ряды мониторов и переговорных устройств.

Несколько слабого телосложения индивидов располагались перед панелями. Все они, как один, среднего роста, одетые в светло-синие рабочие комбинезоны с большой буквой А и номером на груди. Лицам, таким же бесполым и вялым, как у защитников Распределителя, не хватало только выражения грубой жестокости боевиков.

Джеб Стюарт Хо прошел в комнату в сопровождении двух черных фигур. Никто из присутствовавших не попытался остановить их. Хо подумал, что функции этих людей чисто технические, и они не обладают способностью к защите.

На панелях вдоль стены мерцали огни. Хо гадал, вызвано ли это их действиями, или не более чем отображение обычной деятельности машины.

В конце комнаты находилась еще одна стальная дверь. Джеб Стюарт Хо прошел прямо к ней. Как и предыдущая, она открылась, как только он подошел.

Следующая комната оказалась гораздо больше предыдущей. Она была огромна. В ней находились две гигантские турбины. Джеб Стюарт Хо никогда не видел ничего подобного даже на чертежах. Здесь стояла такая же абсолютная тишина. Операторы в синих комбинезонах суетились вокруг огромных машин. Несколько двигалось по лесенкам высоко под крышей. Стоило братьям приблизиться к какой-нибудь группе, как операторы тут же разбегались.

Джеб Стюарт Хо предположил, что они оказались в одном из главных центров снабжения. Группы операторов толпились вокруг панелей с клавиатурой. Хо целеустремленно двинулся к ним. Они немедленно разошлись. Джеб Стюарт Хо изучил аппаратуру, но осмотр ничего не дал.

Он повернулся, уловив какое-то движение боковым зрением. Отряд солдат-защитников в белых шлемах и светло зеленой форме ворвался в помещение через маленькую дверь на противоположной стороне. Он взглянул вверх. Множество врагов карабкались по верхним переходам. Хо повернулся и просигнализировал своим товарищам, но те не увидели его знаков. Он решил рискнуть и воспользоваться коммуникатором.

– Прячьтесь! Нас атакуют!

Хо нырнул под приборную панель. Его спутники бросились под защиту основания ближайшей турбины. Лоренцо Бин успел первым. Том Хоэ почти добрался до толстой стальной опоры, когда его настигли иглы. Джеб Стюарт Хо с ужасом наблюдал, как он падает на пол.

Множество игл вошло в панель над головой Хо и со скрежетом поцарапало полированный камень, за которым прятался Лоренцо Бин. Враги развернули в линию. Они медленно спускались в комнату, перекрывая места, где спрятались исполнители-убийцы, постоянным огнем. Около дюжины операторов А-класса упали, пораженные иглами. Видимо, эти индивиды не слишком ценились в Сырьевом Центре.

Каждый раз, когда Хо или Бину удавалось нанести удар, один из врагов падал. Но меньше их не становилось. Они продолжали идти медленным размеренным шагом.

Холод смертельной опасности пронзил тело Джеба Стюарта Хо. Единственный шанс прорваться из окружения – дождаться когда стрельба хоть на мгновение затихнет, но способов остановить врагов, пока они не добрались до него и Бина, не находилось.

Он впервые осознал, что их задание обречено на неудачу. Его утешало только то, что ему не придется пережить этот провал.

Линия фигур в белых шлемах находилась уже на расстоянии тридцати метров. Иглы барабанили по панели, не переставая. Джеб Стюарт Хо не мог двигаться. Он приготовился встретить смерть, но внезапно внутри него что-то взбунтовалось. Если суждено умереть, он может, по крайней мере, выбрать смерть воина.

Он прокричал в коммуникатор.

– Слышишь меня, Лоренцо Бин?

– Я слышу тебя, Джеб Стюарт Хо.

– Все кончено. Я собираюсь нанести им последний удар. Не подобает воину умирать, прячась от вражеского оружия.

Последовала короткая пауза. Затем Лоренцо Бин твердо ответил:

– Я с тобой, Джеб Стюарт Хо.

Джеб Стюарт Хо приготовился прыгнуть, но тут стрельба прекратилась. Он осторожно выглянул. Враги развернулись и быстро отступали в безопасные места среди машин. Джеб Стюарт Хо удивленно наблюдал, как они уходят, оставляя убитых на полу.

Джеб Стюарт Хо встал.

– Лоренцо Бин, что-то случилось. Они отступают.

Лоренцо Бин тоже поднялся.

– Я вижу, Джеб Стюарт Хо.

Мужчины выглянули из укрытия, держа наготове пистолеты и мечи на поясе. Они медленно пересекли огромную комнату подойдя к телу ближайшего солдата. Никто не стрелял. Лоренцо Бин остановился и посмотрел на Хо.

– Что мы будем теперь делать, Джеб Стюарт Хо?

Хо показал пистолетом на дальний конец комнаты.

– Пойдем дальше.

– Что ты надеешься найти?

– Если мы пройдем достаточно далеко, то сможем найти главный мозг компьютера.

– А когда мы его найдем?

– Я стану чинить его. Что еще можно сделать со сломавшимся компьютером?

Лоренцо Бин бросил сомневающийся взгляд в сторону притаившихся среди машин солдат.

– Ты уверен, что это правильный путь?

Джеб Стюарт Хо посмотрел на него с удивлением.

– Разве не в этом заключается наше задание?

– Возможно, мы не доберемся до другого конца комнаты.

Джеб Стюарт Хо строго посмотрел на него.

– Если так, то хотя бы проиграем с честью.

Он медленно пошел вперед. Лоренцо Бин мгновение колебался, а потом последовал за ним.

Первое время ничего не происходило. Солдаты притаились в укрытиях и молча наблюдали. Убийцы прошли около двадцати шагов, когда часть дальней стены с грохотом отошла в сторону. Мужчины остановились, наблюдая. Стена прекратила движение. В образовавшей широкой дыре стояла абсолютная темнота. Они услышали высокое жужжание. В темноте что-то двигалось. Из проема появился огромный человекообразный робот.

Он был в два раза выше Джеба Стюарта Хо. Квадратное металлическое тело покоилось на толстых ногах, оканчивающихся гусеницами, благодаря которым робот мог двигаться. Тело венчала почти квадратная голова. Она сужалась кверху, еще более усиливая чувство пародии на человека. На голове торчали наросты мульти-сенсоров, похожие на глаза насекомых. Четыре руки заканчивали разнообразными клешнями. Лоренцо Бин прошептал в коммуникатор.

– Может быть это – тот самый мозг?

Джеб Стюарт Хо покачал головой.

– Боюсь, что это какое-то оружие, которое послали против нас.

Словно в подтверждение его догадки, на груди робота открылись две дверки, из которых на врагов уставилась целая батарея игольных пистолетов. Робот легко повернулся, замер и выпустил поток стальных игл. Лоренцо Бин закричал, когда взрыв сбил его с ног. Он отлетел назад и упал на пол, словно сломанная кукла. Его лицо и тело превратились в алую массу.

Джеб Стюарт Хо начал палить, в каждый момент ожидая взрыва, который убьет его самого. Его пули отскакивали от тела робота, не причиняя вреда. Даже сенсоры оказались слишком хорошо защищены. Он продолжал палить, пока не опустошил обойму. Однако потока игл так и не последовало. Робот просто стоял.

Джеб Стюарт Хо отбросил пистолет и обеими руками взялся за меч. Что бы не произошло, он был готов ко всему.

Из укрытий постепенно выходили солдаты. Они не стреляли. Когда они подошли ближе, он прыгнул и уложил двоих. Кто-то увернулся и блокировал удар своим оружием. Вскоре его окружали тела, но даже это не помогало: врагов было слишком много, и они постепенно оттесняли его к роботу. Тут Джеб Стюарт Хо впервые подумал, что, возможно, его пытаются взять живым.

Робот покатился вперед. Солдаты разбежались. Робот шел прямо к Джебу Стюарту Хо. Он нанес бесполезный удар, но робот действовал быстрее, чем тренированные мускулы убийцы. Робот схватил меч и отшвырнул в сторону.

Джеб Стюарт Хо быстро подскочил к ногам робота. Но прежде чем он успел что-либо сделать, его руки оказались прочно прижаты к телу двумя клешнями робота, а третья подняла убийцу над землей, поднеся его так, чтобы лицо мужчины оказалось в сантиметре от металлической головы. Между глаз робота появилась маленькая трубочка.

Робот выпустил желтый газ прямо в лицо Джебу Стюарту Хо. Он вдохнул, и темнота забвения поглотила его.

23

Когда Она/Они впервые увидела сферу, висящую в кружащемся пространстве, Ей/Им показалось, что та держится на тысячах лучах сияющего, пульсирующего света. Она/Они знала, что они не могли ее поддерживать, и все же Она/Они остановилась и долгое время рассматривала ее, испытывая чувство, похожее на страх.

Симметричность и совершенство сферы наполнили Ее/Их радостью. Радость быстро прошла. Бешенство истекало из сферы каплями густой черной жидкости. Они опоясывали сферу грязными пятнами разложения. Она/Они знала, что это существо тяжело больно. Она/Они увидела нечто еще более зловещее, чем пятна разложения. Поверхность сферы раскололи несколько трещин. Несмотря на энергию, циркулирующую внутри сферы, атаковать она, похоже, не собиралась.

В отличие от известных примеров, трещины не проникают внутрь сферы.

Это говорит о наличии особых отношений между сферой и трещинами.

Это говорит только о том, что они питаются ею.

Это предположение подкрепляется слабостью, которую можно зафиксировать вокруг сферы.

Наличие разнообразных вероятностей означает, что у нас есть минимальные шансы достичь объективности.

Эмоции служат признаком страха.

Определенность нашего продолжительного существования указывает на то, что мы уйдем.

Ближайшая перспектива показывает, что даже если мы уйдем, мы все равно станем жертвой трещин в скором времени.

Ближайший анализ ситуации говорит о том, что наши шансы на долгое существование увеличиваются, если мы аннулируем трещины.

Логика подсказывает, что трещины есть результат слабости, поразившей сферу.

Чтобы выжить, если это необходимо, следует вылечить сферу.

Она/Они устремилась вперед, продвигаясь между лент разложения. Прежде чем Она/Они преодолела половину отделяющего их расстояния, из сферы вырвались лучи энергии. Она/ Они остановилась.

Может ли внезапное появление лучей быть вызвано нашим приближением?

Она/Они задумалась.

Если наше приближение обнаружено, то трещины, несомненно, двинутся навстречу нам.

Возможно, что трещины дремлют.

Все эти рассуждения излишни. У нас нет выбора, кроме как двигаться вперед.

Она/Они снова двинулась вперед. Она/Они постоянно регулировала свои движения, чтобы избежать вырывающихся облаков черных капель. Она/Они прекрасно понимала, что Ее/Их уравновешенное сознание не вынесет загрязнения слабостью сферы. Любое вторжение нанесет Ее/Их функциям восприятия такой вред, что это может Ее/Их уничтожить. Это приведет к смерти.

Из сферы истекла большая глобула черной жидкости и, дрожа, двинулась к Ней/Им. Она/ Они изменила направление, уклоняясь. Глобула также изменила свое движение. Она направлялась к Ней/Им. Не имело значения, в какую сторону пыталась свернуть Она/Они, глобула неуклонно подбиралась все ближе. Когда она подплыла совсем близко, Она/Они просчитала, что та огромна настолько, что вполне может поглотить Ее/Их целиком.

Глобула шла на столкновение. Она двигалась быстро. Она уже готовилась вцепиться своим черным уродством в Ее/Их тройственную форму. В последний момент Она/Они увернулись. Глобула проплыла в сантиметре от Нее/Их. Когда она продрожала мимо Нее/Их, Она/Они услышала бессловесный вопль злобы, истекающий из ее глубины.

Еще один вопль донесся из глобулы. Она/Они поторопилась к сфере.

Из сферы вырвались еще две глобулы. Она/ Они снова увернулась в сторону – глобулы проплыли на минимальном расстоянии, и Она/Они опять услышала омерзительное пение.

Навстречу Ей/Им неслись четыре новых глобулы. Она/Они сделала вывод о том, что на этот раз не увернуться. Она/Они совершила целый комплекс обманных маневров, но глобулы все равно двигались прямо к Ней/Им. Несмотря на свои неуклюжие формы и неровное движение, казалось, что они предугадывают каждый шаг Ее/Их.

Она/Они приготовилась. Используя каждую частицу своего интеллекта и энергии, Ей/Им удалось избежать столкновения с первыми двумя глобулами.

Третья оказалась так близко, что Она/Они подумала, что сейчас последует удар. С последним бешеным усилием Она/Они проскользнула мимо нее на расстоянии нескольких микрон.

Но даже с Ее/Их мощным тройным интеллектом невозможно было избежать четвертой глобулы.

Последние мгновения до удара растянулись в невыносимые. Пение становилось все громче и громче. Поверхность черной глобулы коснулась Ее/Их тройного тела.

А потом взорвалась.

Безумие закружилось в Ней/Них изгибающимися, танцующими картинками. Отвратительные создания с вызывающим видом рассматривали Ее/Их. Ее/Их разум исчезал. Связь между тремя рассудками нарушилась. Нить между Ней и Ими растворилась. Три фигуры непроизвольно отпрыгнули друг от друга, дергаясь под ужасающее пение и отчаянно пытаясь избавиться от покрывшей их черной жидкости.

Постепенно жидкость покрыла их целиком, пожирая. Через некоторое время не осталось ничего, кроме черных капель, легко кружащихся в воздухе. В ущербном мире больше не существовало трех одинаковых женщин с единым сознанием.

Она/Они умерла.

24

– Эли кли рама фа… фа!

Малыш Менестрель закричал и упал на колени.

– Что с тобой?

Билли, шедший впереди, бросился к нему. Он опустился на колени рядом с приятелем и обнял его за плечи. Менестрель неудержимо затрясся.

– Вытаскивает… л-лучшее в…

– В чем дело? Ты болен? Что происходит?

Спина проводника изогнулась в конвульсиях. Билли не удержал его, и Менестрель стукнулся головой о землю. Он продолжал дергаться и изгибаться, бессвязно бормоча, пока Билли смотрел на него со смешанным чувством ужаса и удивления.

– Не оно… ли? Не оно… ли? Не оно… ли? Не оно… ли?

– Что за чертовщина происходит? Что с тобой?

Билли беспомощно посмотрел по сторонам.

Никто не мог ему помочь. На дороге они были одни. Внезапно Менестрель затих. Он перевернулся на бок, медленно, превозмогая боль, подтянул колени к груди и застыл в позе эмбриона.

Билли не знал, что делать. Он оказался в одиночестве на пустынной дороге в самом сердце ничто. Вокруг него кружилась слепящая серость, а единственный спутник и товарищ лежал без сознания, а может, уже и мертвый, у его ног.

Билли не мог нащупать его пульс – мускулы у Менестреля отвердели, а кожа похолодела. Билли запаниковал. Вдруг он расслышал слабый стук сердца проводника. Он быстро поднялся, стянул с себя меховую куртку и укрыл ею приятеля. Потом снова огляделся по сторонам, не зная, что предпринять.

Билли вздрогнул. Тишина стала гнетущей, в воздухе резко похолодало. Он не помнил, сколько времени прошло с тех пор, как они покинули Таверну. Ничто влияло на Билли. Он потерял чувство времени. Никогда в жизни Билли не чувствовал себя таким одиноким.

Малыш Менестрель застонал и выпрямил сначала одну ногу, потом другую. Казалось, ему потребовались невероятные усилия, чтобы откинуть куртку Билли и сесть. Каждое движение причиняло невыносимую боль.

– Лучше бы я умер.

– Что это было?

– Вся чертова вселенная взорвалась в моей башке.

– Это как понимать?

Менестрель попытался подняться на ноги. Он вздрогнул и снова сел на дорогу. Попытка отняла слишком много сил.

– Понимать точно так, как я сказал.

– Не доходит до меня, о чем ты…

Менестрель бросил сердитый взгляд.

– И не скоро дойдет.

– Я думал, что ты умираешь.

– Очень хотел бы.

– Что все-таки это было?

Менестрель раздраженно махнул рукой.

– Подожди ты… У меня просто все болит.

Билли немного обиделся. Молча поднял куртку и напялил ее на себя. Менестрель поднялся на ноги, не отказывая себе в удовольствии искусно подчеркнуть, с какой болью ему это дается. Ему становилось лучше с каждой минутой. Придя к обнадеживающему выводу, что он сможет не только держаться на ногах, но и двигаться дальше, Менестрель повернулся к Билли.

– Не сердись, ладно?

– Я не сержусь. Ты испугал меня по самое дерьмо.

– Мне это тоже не слишком-то понравилось.

– Я думал, ты объяснишь мне.

Менестрель стряхнул с себя пыль.

– О'кей, о'кей, только давай пойдем. Это всяко лучше, чем стоять здесь.

И Малыш Менестрель прогуливающимся шагом двинулся вперед. Билли помедлил, но спохватился и торопливо бросился вслед догонять его. Он шел рядом и молча ждал, пока приятель-проводник что-то скажет. Но тот не спешил. Потянулся небрежно, соединил руки за головой и глубоко вздохнул.

– Очень хочется пить.

Билли промолчал.

– Полагаю, ты ждешь, пока я начну говорить.

Билли молчал. Менестрель пожал плечами.

– Ну хорошо, ты выиграл. Я постараюсь объяснить. Хотя я не уверен, что сам все понял. Все шло нормально, и я определял наше местоположение, исходя из того, что мы идем к Лидзи. Шаги идущих по земле иногда сбивали меня с толку, но я старался не допустить ошибку.

Менестрель снисходительно усмехнулся, глядя в сторону Билли.

– Ведь ты же и теперь не хочешь, чтобы я допустил ошибку?

Билли потряс головой. Он плелся рядом, подавив раздражение: слишком часто приятель заставлял его протестовать и злиться. Но сейчас Билли так устал, что был не способен на протест. Менестрель, не получив ответа, продолжал.

– Я, конечно, не причинил себе вреда. Я не забирался так уж глубоко. Я только получал то, что называют общей картинкой, пока меня не долбануло в самые мозги.

– Что тебя ударило?

– Город Лидзь сдох.

– Сдох? Хочешь сказать, его разбомбили? Малыш Менестрель покачал головой.

– Не-а… не просто разбомбили. Сдохли генераторы. Может быть, они взорвались, или разрушились, или отключились, или просто не сработали. Я не знаю. Одно я знаю точно – Лидзи там нет. Нет больше Лидзи.

– Ужасно.

Малыш Менестрель пожал плечами.

– Может, да, а может, нет, кто знает? Теперь я не возьмусь судить.

Билли сдвинул на лоб шляпу и почесал затылок.

– Если Лидзи больше нет, то как быть с дорогой?

– Город находился в конце этой дороги.

– Значит, нам нужно изменить маршрут.

– Это не так просто.

Билли вздохнул.

– Я должен был знать.

Менестрель презрительно фыркнул.

– Тогда тебе следовало бы знать, что произойдет в этот день.

– Скажи мне самое худшее.

– О'кей, ты сам напросился. Это выглядит примерно так. Представь, что эта дорога – гибкая лента, натянутая сквозь ничто между Таверной и городом. Разрушить Лидзь – это все равно, что отпустить один конец ленты.

– И тогда она хлопнет по Таверне?

– Именно. И тогда генераторы Таверны могут не справиться с ударом и разнесут ее на кусочки. Будет точно такой же звук, как у меня в голове – БАЦ!

– А люди в Таверне…

– Только не надо нравственных сентенций!

– Прости.

– О'кей, а теперь представь: что будет, если ты отпустишь оба конца туго натянутой ленты?

– Она просто упадет, куда ей вздумается.

– Правильно.

– И это случится с дорогой?

– Не совсем, но что-то в этом роде.

– То есть, эта дорога улетает в ничто?

Малыш Менестрель кисло усмехнулся.

– Кривляясь и издеваясь, как последняя задница. Бедный искатель пути не может осознать это своим скудным умишком. У него есть всего лишь особое чувство, а не железная черепушка. Лучше мне было бы умереть.

– Я и думал, что ты умер.

– Какое миленькое заявление!

Билли нахмурился.

– Только одного не могу понять…

Малыш Менестрель усмехнулся.

– Всего лишь одного?

– Почему мы всего этого не почувствовали?

– Ну, я-то прочувствовал всей шкурой.

– Хорошо, тогда почему я ничего не почувствовал?

– Потому что ты стал частью дороги, тупица!

– Что?

– Тебя втерло прямо в нее.

Билли показал рукой на дорогу.

– Но она все такая же прямая и ровная.

– Да?

Билли пригляделся.

Дорога перед ним изгибалась и закручивалась в искаженные петли и спирали. Билли обернулся. Часть дороги за их спинами вела себя, словно веревка на родео. Билли ошарашено посмотрел на Малыша Менестреля.

– Как я не заметил этого раньше?

– Возможно, потому, что ты идиот.

Они прошли молча несколько шагов, пока Билли пытался усвоить сказанное проводником. Не отрываясь, смотрел на землю под ногами. Пришел к четкому выводу, что вид изгибающейся дороги вызывает в нем дурноту. Наконец, поднял голову.

– Хочу еще кое о чем тебя спросить.

– Валяй.

– Почему те места дороги, куда мы наступаем, становятся плоскими и твердыми, как обычная земля?

Менестрель посмотрел на него с жалостью.

– Именно «становятся», придурок… Значит – вокруг абсолютное ничто?

Билли затих. Он и Менестрель шли бок о бок, каждый погруженный в собственные мысли. Дорога начала принимать странные, сюрреалистические формы. Приятели миновали огромный неоновый указатель. Надпись на нем была сделана символами, которых Билли никогда не видел раньше. Показались и другие указатели и вывески. На одном гигантскими красными буквами стояло слово AXOLOTL, на другом выписан целый ряд математических формул, переливающихся всеми цветами радуги. Они прошли знак, который немедленно обрушился за их спинами в дыме и снопах искр. Менестрель даже ухом не повел.

Проводник и сам стал каким-то странным. Он ссутулился, его ноги неуклюже подергивались при ходьбе. Руки он засунул глубоко в карманы, шляпа нависла надо лбом, голова утонула в поднятом воротнике. Время от времени он выдавал необъяснимые фразы.

– Ты в горах, где твои дядюшки искали бренной славы.

Это оторвало Билли от мыслей.

– У? Что ты сказал?

Менестрель посмотрел на него с удивлением.

– Я не произнес ни слова.

Билли задумался, была ли это продуманная шутка или что-то произошло с рассудком Менестреля. Они шли мимо возвышающихся знаков. На одном была надпись: «Благодарю. Пудель». Билли начал бояться, что они умрут на дороге. Он остановился и упер руки в бока.

– И долго мы еще будем так идти?

Малыш Менестрель обернулся и посмотрел на него.

– Идти как?

– Просто идти, не зная, куда.

– Если я скажу, как долго нам придется идти, ты все равно не поймешь. Ты ведь не сможешь сказать, как долго мы уже идем?

Билли смутился.

– Тебе известно, что я потерял чувство времени.

– Значит, ты – на своем месте.

Билли не поддался на его иронию:

– Ты отлично понимаешь, что я имею в виду.

– О, неужели?

– Да.

– Хочешь сказать, что мне следует поискать место, куда нам идти, не так ли?

– Именно так.

Лицо Менестреля отразило ощущение собственной значимости.

– Если ты думаешь, что я хоть краешком глаза загляну туда, то ты ошибаешься. Ты же видел, что случилось в последний раз. Черт возьми, я мог погибнуть! Мы будем искать путь, просто шагая вперед.

Билли постарался придать своему лицу выражение невозмутимости.

– Ладно, ты решаешь.

– Да, черт возьми, я решаю.

Они снова молча пошли вперед. Дорога больше не преподносила сюрпризов. Не было указателей и знаков, и даже черная лента не возникала между серых стен ничто.

Концы все также извивались и кривились, во Билли уже привык к этому. Поэтому он сперва даже не поверил, когда перед ними возникла другая дорога.

Она изгибалась над их головами широкой петлей. Билли увидел, что на ней полно людей. Он закричал и замахал руками. Менестрель шел вперед. Другая дорога приблизилась к ним. И Билли увидел, что по ней идут не совсем люди. Они походили на грызунов в метр высотой. Зверьки передвигались на задних лапах и имели гладкий светло-коричневый мех. Грызуны в аккуратно пошитых черных куртках маршировали, печатая шаг, с полной особой значимости серьезностью. Билли продолжал привлекать их внимание криками и отчаянными жестами.

Он наблюдал за тем, как дорога, в конце концов, изогнулась и скоро исчезла из виду. Даже когда она совсем пропала, превратившись в еле видимую точку, Билли продолжал напряженно всматриваться.

Малыш Менестрель подошел к нему. Он остановился и уставился на Билли.

– Ну, и какого дьявола ты тут развлекался?

– Пытался привлечь их внимание.

– А ты не подумал, что они тебя просто не слышат?

Билли ничего не ответил. Для него это было слишком. Менестрель окинул взглядом дорогу:

– Похоже, здесь нет пути.

– Где нет пути?

– Я собираюсь определить, где мы находимся.

– Ты?

Малыш Менестрель не удостоил Билли ответом. Он закрыл глаза и сконцентрировался. На его щеке бешено билась жилка. На лбу выступили капли пота. Он начал раскачиваться, и Билли испугался, что его снова хватит удар. Вдруг Малыш Менестрель замер и открыл глаза.

– Кажется, я нашел место, куда мы можем пойти.

– Слава Богу.

Малыш кинул косой взгляд на Билли.

– Лучше сплюнь.

25

Распределитель Материи приостановил рабочий процесс. Всюду обломки разрушенного миpa, штатные хранители замолкли. И неважно, сколько людей отчаянно отбивают приказы и инструкции, – они отказывались воплощаться в реальность. Кое-где возникла паника. Кому-то казалось, что на их головы обрушилось божественное наказание. В самых консервативных городах старались задобрить оставшуюся горстку персонала, надеясь, что приказы удаленного компьютера не заставят поглощать друг друга. А. А. Катто взяла все лично в свои руки.