1

СИН-256 чувствовал слабое колебание, исходящее из огромных, непокорных, далеких глубин мозга. Он не знал, как это называется и что означает. И хоть слово «мятеж», когда-то услышанное, было в его лексиконе, он едва ли понимал его значение. Анализ сознания показал лишь, что под пластами, поддерживающими требуемое состояние, находится темное подсознание, которое отказывается подчиняться.

СИН-256 почти ничего не знал об этой части своего мозга. Правда, порой мелькали догадки, поднимаясь из подсознания подобно пузырькам газа, вырывающимся на поверхность заболоченного пруда. Странные, неуловимые догадки подсказывали, что какая-то его часть не полностью уравновешена. Часть, сопротивляющаяся жесткому распорядку существования, жизни, ограниченной пределами рабочей комнаты, спальни и светлого извилистого коридора, по которому он дважды в день проходил из одного помещения в другое.

Именно во время переходов СИН-256 чаще всего ощущал приступы нарушения внутреннего равновесия. Идя по знакомому пути, например, спать, он тайком поглядывал на других операторов, шедших позади него. СИН-256 гадал, страдают ли они от таких же легких, но мучительных приступов нарушения равновесия. Но, если даже и так, они этого ничем не проявляли. Он не мог поговорить о своем состоянии на общих собраниях. А вдруг такое происходит только с ним? Тогда его признают неисправно функционирующим. Для СИН-256 не существовало ничего страшнее.

Он в одиночестве шел по коридору, пристально глядя на медленно понижающийся и извивающийся серый металлический пол. СИН-256 старательно следил за тем, чтобы его походка не отличалась от шагов окружающих операторов. Он знал, что Компьютер наблюдает за поведением всех людей-операторов. И любое отклонение от нормы вызовет немедленные ответные действия. Это его пугало.

Он и опасался, и в то же время понимал, что страх сам по себе является серьезным отклонением. СИН-256 знал, что если подобные мысли заметят, его немедленно отправят на терапию. Терапии он тоже боялся. Воспоминания о ней привносили в его мыслительные процессы еще большую сумятицу, ставшую причиной мучительного состояния. Он любил Компьютер всегда, сколько себя помнил. Компьютер – всесилен, всезнающ и вездесущ. Никогда не выключающиеся мониторы – основа чувства личной безопасности и покоя. Маленькие черные сенсоры, облепившие коридоры через равные промежутки, и недремлющие наблюдатели за людьми-операторами, встроенные в потолок каждой комнаты – его охранники и защитники. Сенсоры – особое выражение любви Компьютера к нему.

Терапия – величайшее проявление этой любви. Всю жизнь она была основой спокойствия. Во время терапии боль и аномалии уходят прочь. В процессе терапии его очистят, боль и проблемы покинут мозг и тело, полностью забудутся.

Столько оснований для любви, и никаких – для страха…

И все же СИН-256 боялся. Он знал, что страх существует всего лишь в крошечном участке мозга. В остальном, все функционировало как нужно. Изменилась только малая часть, однако ее оказалось достаточно, чтобы заставить его избегать терапии и обманывать сенсоры. Он знал, что, поступая так, отделяется от сострадательной любви Компьютера, но обнаружил, что не в состоянии справиться с собой.

СИН-256 подошел к двери спальни. На ней четкими черными знаками написан его номер. Хотя все двери в коридоре выглядели одинаково, оператор не испытывал необходимости сверить номер. Он автоматически остановился, не раздумывая, надавил на кнопку. Дверь без звука отошла в сторону, и он шагнул внутрь.

Маленькая комнатка резко отличалась от темно-серого коридора благодаря бледно голубому цвету мебели, стен и пола. В спальнях для операторов Си-класса не предусмотрено никаких излишеств в обстановке и ни сантиметра пространства, которое можно назвать нерабочим.

Спальня – это узкая койка, маленькая скамейка, санузел и небольшая полоска пола, на которой ни вправо, ни влево слишком не развернешься. Он открыл распределительное устройство в стене и, как всегда, нашел там поднос с вечерней порцией пищи. Перенес поднос на стол вместе с пенополистироловой коробочкой, в которой лежал стандартный набор личных вещей – многогранники разноцветного пластика, предмет благодарности и гордости! Милосердный и мудрый Компьютер, желая доставить радость своим операторам, разрешал им хранить такие нефункциональные предметы.

СИН-256 взял пять пилюль с пищевого подноса. Здесь же – стакан с густой коричневато-серой жидкостью. Прихлебывая из стакана, он стал тщательно пережевывать пилюли. Покончив с ужином, выбросил поднос и пустой контейнер в отверстие для утилизации. Снял бесформенный желтый комбинезон и затолкал его туда же. Проснувшись, он найдет свежий комбинезон в распределителе.

Раздевшись, СИН-256 сел на койку, скрестив ноги. Для раздумий у него оставалось совсем немного времени, прежде чем в спальню впустят усыпляющий газ. Противостоять газу невозможно. Если уж газ появился, то следующее, что сохранится в памяти – пробуждение для нового периода работы.

Он попытался обдумать положение, анализируя нарушения в своем мозгу. Но это оказалось непросто. Слишком мало информации. Он принадлежит к Си-классу, а рабочие функции Си-класса записываются на инстинктивном уровне, глубоко под слоем сознательных мыслей. Он способен читать распечатки, поступающие в его кабину, набирать на пульте определенный спи» сок цифр, но не смог бы разумно объяснить, зачем это делает.

Он очень мало знал об окружающем мире. Знал, что под ним, на четыре уровня ниже, в мире абсолютного холода живут сети Компьютера, медленно передвигающиеся в атмосфере жидкого азота. Там функционирует сердце огромной металлической, разделенной на секции сферы. Думая об этом царстве мороза, СИН-256 всегда почему-то представлял пространство, наполненное зеленой тишиной.

Несколько уровней над ядром заполняли механические и электронные части Компьютера. Еще выше располагались три человеческих уровня. На первом, элитном, проживают работники Эй-класса, которые выполняют сложные рациональные задания, на втором – Би-класса, охраняющие, обслуживающие и ремонтирующие все части Компьютера, и, наконец, сразу под внешней оболочкой, – Си-класс. Си-класс предназначался для выполнения алгоритмических, не требующих вмешательства разума работ. Из всех операторов Компьютера они считаются наименее ценными.

Компьютер давно взял верх над создавшими его людьми. Он перенаправил их деятельность, искоренил в их природе все, что посчитал лишним, и встроил в них собственную конструкцию.

СИН-256 ничего об этом не знал. Он имел весьма смутное представление об устройстве сферы. Знал, что уровень Си-класса находится сразу под внешней поверхностью, но не имел ни малейшего понятия о том, что сама поверхность – это тридцатисантиметровая оболочка из переплетений термопластика и стали, оборудованная оружием и системой защиты.

Оператор слабо представлял себе, что может находиться за пределами сферы. Он знал, что там есть другие вещи. Например, было смутное представление о сырьевых растениях, благодаря которым происходит снабжение необходимыми материалами. Он знал, что Компьютер следит за сырьевыми растениями, с нечеловеческой логикой координируя процесс производства и распределения. Но он не имел ни малейшего понятия о том, что там, за пределами сферы, еще существует!

Впервые за долгое время СИН-256 испытал настоящую боль, вызванную именно жаждой знания. У него не хватало информации, чтобы самостоятельно решить проблему. И в то же время он не знал прецедентов, чтобы к ним обратиться и понять себя. Ему остается лишь бороться с самим собой, своим телом, чтобы не выдать того, что с ним происходит. Его мозг заполняли цифры. И он помнил, как все началось.

Это случилось около десяти рабочих периодов назад. Он находился в рабочей комнате, просматривал распечатки и инстинктивно стучал по клавишам пульта, когда глаза остановились на первой линии цифр. Его бросило в пот, в животе что-то сжалось. Не понимая причин, он увидел в этих цифрах нечто ужасно неправильное. Он снова и снова пытался напечатать правильные цифры, но они также приходились не к месту. Тогда он впервые почувствовал, что равновесие нарушилось.

Чувство беспомощности захлестнуло СИН-256. Компьютер не мог ошибиться. Значит, ошибся он сам, но СИН-256 не считал себя дефектным! Он не нашел ни одной причины, чтобы объяснить собственную странную реакцию на цифры. Мысли двигались по замкнутому кругу. Если цифры так воздействовали на него, в Компьютере должна быть ошибка, но Компьютер не допускает ошибок…

Прежде чем он успел подумать о чем-то еще, раздался тихий шипящий звук. Усыпляющий газ стал поступать в комнату. СИН-256 лег и приготовился впасть в бессознательное состояние.

2

А. А. Катто кружила по одной из верхних террас зиккурата без остановки, до полного изнеможения. Она даже слегка подскакивала, стараясь выплеснуть раздражение. Каждые несколько шагов кулаки судорожно сжимались, и посеребренные ногти глубоко вонзались в ладони. Она все еще выглядела как четырнадцатилетняя девочка со стройным, едва развившимся телом. Ей очень долго удавалось сохранять внешность тринадцатилетней, но некоторое время назад она перестала использовать замедлитель роста, и тело слегка повзрослело.

Только лицо говорило о том, что она видела и сделала много больше, чем четырнадцатилетняя девочка. В ледяных глазах отражалась готовность действовать мгновенно и с беспредельной жестокостью. А полные губы казались одновременно и жесткими, и чувственными.

Она замерла и резко щелкнула пальцами, обращаясь к Хромой Нэнси.

– Сигару.

Нэнси подала А. А. Катто тонкую черную сигару и поднесла прикурить. Пока А. А. Катто металась, словно зверь в клетке, Нэнси хранила молчание. Нэнси осталась почти такой же стройной, как и Катто, но выглядела соответственно своему возрасту. Побелевшие волосы коротко острижены. Она носила белый боевой костюм из плотной кожи. А. А. Катто одевалась почти так же, только ее костюм – из черной кожи с аккуратной золотой отделкой. Левую, высохшую, ногу Нэнси поддерживала черная стальная скоба, украшенная узорами дамасского образца.

До того, как присоединиться к буйной армии А. А. Катто, Нэнси была вполне преуспевающей мадам в городе Лидзи. Она стала наперсницей А. А. Катто, ее компаньонкой, любовницей и служанкой. Стала супругой абсолютной правительницы А. А. Катто.

А. А. Катто резко выдохнула:

– Почему так долго?

Нэнси пожала плечами:

– Подготовка всегда требует времени.

А. А. Катто охватила взглядом пространство вокруг. Широкая извилистая река лениво текла через обширную долину, над которой высился зиккурат. На берегах расположились темно-зеленые десантные суда. По направлению к ним медленно двигались колонны вооруженных людей в черной форме и касках, словно темные потоки стремились соединиться с рекой. Вскоре воины столпятся на палубах ожидающих лодок и ужасная армада двинется в ничто.

Ничто – это серые дрейфующие районы текучей материи. После катастрофы мир большей частью выглядел именно так. В ничто обычные законы энергии, движения и гравитации перестали действовать. И только гигантские стазис-генераторы могли создать небольшие участки нормального мира. Они и позволяли людям существовать в нескольких пригодных для жизни районах.

Квахал – один из таких районов. А. А. Кат-то, оказавшись здесь в поисках убежища, сумела организовать восстание против предыдущего правителя и изменить все согласно собственным вкусам и желаниям. В новом Квахале, где любая ее прихоть становилась непререкаемым законом, она нашла благодатную почву для взращивания своей главной мечты. Теперь она стояла на вершине черного зиккурата и смотрела, как ее мечта становится реальностью.

А. А. Катто готовилась покорить этот наивный мир.

Нэнси в нерешительности облизнула губы и заговорила:

– Может быть, пройдем в бункер? Штурмовые суда скоро двинутся.

А. А. Катто отбросила сигарету и придавила ее ногой.

– Через минуту.

Она повернулась и снова посмотрела на людей позади себя. Множество огромных подъем-ников, установленных на равнине позади зиккурата, сухо потрескивали, пока бойцы армии, созданной по заказу А. А. Катто, спускались от транспортного луча из Приемника.

Каждый из них сконструирован Распределителем Материи согласно особому замыслу А. А. Катто. Ее удивило, что Распределитель Материи так спокойно воспринял приказ о создании огромного количества людей и снаряжения, но Компьютер незамедлительно начал производство и продолжал выпускать солдат. Очень скоро А. А. Катто будет командовать величайшей армией, когда-либо существовавшей в этом разрушенном мире.

Она повернулась и посмотрела на мрачные, затянутые дымкой горы в конце долины. Затем резко повернулась и пошла к выходу с террасы. Нэнси последовала за ней.

Изначально зиккурат представлял собой нелепое строение, состоящее из коридоров, лестниц и наклонных плоскостей из черного камня. А. А. Катто приказала смонтировать скоростные лифты. Один из таких лифтов ждал их в конце короткого коридора. А. А. Катто и Нэнси вошли внутрь, Нэнси набрала на пульте комбинацию бункера, и лифт понесся через множество этажей зиккурата вглубь земли.

Лифт мягко остановился, и двери бесшумно раздвинулись. Снаружи ждали два личных охранника А. А. Катто, оба из диких всадников, которые одними из первых присоединились к ней, и помогали захватить власть в Квахале. Они все еще носили традиционные крылатые шлемы, шерстяные туники, их руки защищала броня. Но вместо копий они были вооружены смертоносными, полностью заряженными огнеметами.

Охранники отступили в сторону, пропуская А. А. Катто. Створки двери распахнулись, и она вошла в проем. За ней последовала Нэнси. Дверь закрылась за ними. Они оказались в огромном подземном помещении – командный центре.

Несмотря на детальное знание конструкции центра, А. А. Катто все еще испытывала волнение, входя в это помещение. Пол и высокий потолок выложен тем же черным камнем, что и стены зиккурата. Три из четырех стен покрывали экраны, дававшие постоянное графическое отображение ситуации в районах боевых действий.

Большую часть одной из стен занимал огромный экран, отображавший общую картину развития военных операций. Вокруг него располагались экраны поменьше, которые показывали детали индивидуальных кампаний. На полу, прямо перед экраном, за личными мониторами и боевыми пультами управления сидели пятью рядами одетые в красную форму советники.

Позади них на возвышении находились шесть одетых в белое личных советников А. А. Катто, с абсолютно идентичными лысыми черепами и невыразительными лицами. Их мыслительные способности во много раз превосходили человеческие. Советников клонировали специально, чтобы превратить в реальность фантазии А. А. Катто.

В середине линии советников пустовало два кресла. А. А. Катто проворно пересекла командный центр, поднялась на возвышение и села. Нэнси дисциплинированно последовала за ней. Как только А. А. Катто села, советники встали и поклонились. Завершив формальное приветствие, А. А. Катто перешла к делу. Она повернулась к ближайшему советнику.

– Готовы ли к передвижению штурмовые корабли?

Советник кивнул.

– Загружены и ждут последнего приказа.

– У них есть связь с ящерицами?

Ответил другой клон.

– Связь установлена, командующий.

А. А. Катто улыбнулась.

– Отлично. Начинайте их выпускать. Пока корабли будут в пути, я хочу посмотреть на установку ящериц.

Она быстро отдала несколько приказов. Пальцы советников летали по клавиатурам, расположенным на столах перед каждым из них.

– Проверить систему управления.

– Проверено, командующий.

– Перенести изображение движения армии на большой экран.

Рядом с символом, обозначавшим Квахал, загорелась желтая стрела.

– Активировать сканер на ведущем корабле.

Ожил один из экранов поменьше. Сканер ведущего корабля передавал панораму реки. А. А. Катто казалась вполне удовлетворенной.

– Все правильно, выводите их сейчас же.

Руки советников двигались по клавиатурам.

Корабль повернул к центру реки, и изображение изменилось. Желтая стрела начала очень медленно двигаться через экран. Катто вздохнула.

– Они в пути.

Она посмотрела на советников.

– Воздушная поддержка будет готова вовремя?

– Да, командующий.

Она положила руки на стол и поднялась.

– Мы пустим вторую волну, как только люди сойдут с луча. Теперь я хочу проверить ящериц. Если они умрут, то мы потеряем все.

Советники поднялись, поклонились и затем вернулись к своей работе. А. А. Катто поспешила прочь из командного центра в лифт, Нэнси последовала за ней. Лифт опустился еще на два этажа в недра подземных сооружений.

Внизу дежурили шестеро солдат в черных боевых костюмах и касках. Они отсалютовали вышедшей из лифта А. А. Катто. Две створки толстых стальных дверей вели в комнату почти такую же огромную, как и командный центр. В воздухе витал густой острый аромат содержащихся в загонах больших ящериц. Вонь от рептилий резко контрастировала с сияющим электронным оборудованием, тянущимся вдоль стен комнаты.

Когда А. А. Катто вошла, около дюжины советников в красной форме прекратили работу, отсалютовав. Она приказала им вернуться к работе и быстро прошла к ящерицам. Четыре ящерицы, лежали, по-видимому, без сознания. К их головам крепилось множество электродов. Провода тянулись к различным электронным приборам. А. А. Катто нахмурилась. Животные дышали с трудом, неровно. Она обратилась к одному из советников.

– С этими тварями все в порядке?

Советник кивнул.

– Они здоровы настолько, насколько это возможно.

– А что с их дыханием?

Советник указал на трубки подпитки, вживленные в плечи животного.

– Их подпитывают смесью нутриентов, транквилизаторов и циклатрола. Циклатрол усиливает способность ориентироваться, но сочетание этих наркотиков приводит к небольшим осложнениям с дыханием.

А. А. Катто с сомнением посмотрела на ящериц. Они превратились в краеугольный камень осуществления ее замыслов. Ящерицы обладали инстинктивным чутьем, они ощущали связь между различными местами в расколотом мире и могли найти путь из любого пункта в другой. В любой точке пространства ящерицы знали, где они находятся, в то время как люди терялись и ничего не понимали. Имеются в виду, конечно, обычные люди. Однако некоторые редкие индивидуумы обладали врожденным даром поиска пути. Но, как правило, такие личности несговорчивы и непредсказуемы. Ящерицы гораздо надежнее.

Электроды в головах ящериц передавали их мозговые волны в компьютерный комплекс. Там полученную информацию анализировали и составляли детальные инструкции двигающимся через ничто армиям А. А. Катто. Такой метод, хоть и грубый, но невероятно эффективный, позволил А. А. Катто вести войну, пересекая ничто. А значит, ее армии могли атаковать города-цели, рассчитывая на эффект неожиданности. Жизненно важно наладить исправную работу системы ориентирования в ничто. А. А. Катто резко взглянула на советника.

– Что произойдет, если одна из ящериц умрет?

– Если сигнал от одной из ящериц пропадет, то система автоматически переключится на другое животное. Мы используем одну ящерицу, но у нас достаточно подготовленных особей. Мы можем менять ящериц каждые несколько минут.

А. А. Катто все еще выглядела недовольной.

– Если мы прервем контакт хотя бы на несколько секунд, произойдет катастрофа. Мои армии затеряются среди ничто. Каковы выводы: что необходимо предпринять, если все твари умрут одновременно?

– Советники подсчитали, командующий, что вероятность такого случая составляет один к двум в семьдесят восьмой степени, разумеется, если только, сам Квахал не подвергается атаке.

А. А. Катто сурово взглянула на советника.

– Не ошибись. Иначе будешь ужасно страдать, перед тем как умереть.

Советник поклонился.

А. А. Катто щелкнула пальцами.

– Началось. Я ничего не могу сделать, пока армия не достигнет Фелда и не будет готова к атаке. Я пойду в свои покои. Ты можешь пойти со мной.

Нэнси сделала глубокий вдох и одернула и без того хорошо сидящий белый костюм.

– Я иду, сладкая моя.

3

Учитель поднял голову, безмолвно оповещая, что время медитации истекло. Одетые в черные рясы монахи, сидящие перед ним на грубых циновках, также подняли глаза. В молчании они ждали, пока учитель заговорит. Множество свечей в массивном канделябре отбрасывали мягкий неровный свет на голые каменные стены зала собраний братства. Учитель глубоко вздохнул.

– Мы столкнулись с ситуацией, грозящей гибелью.

Лица монахов не выражали никаких чувств. В чертах их просматривалось некое единообразие. Они все обладали выступающими скулами, чуть приплюснутыми носами и большими черными глазами. Прямые черные волосы достигали плеч. Однако учитель выглядел совсем по-другому. Он носил такую же черную рясу, но весь его вид говорил о старости и немощности. Его кожа, мягкая и розовая, как у младенца, вся была покрыта морщинами и абсолютно лишена волос. Только глаза казались молодыми. В них отражалось то же целеустремленное спокойствие, что и в глазах большинства братьев.

– Она настолько гибельна, что в мире может не остаться вообще ничего из того живого, что сумело спастись и сохраниться.

Один из монахов сохранял спокойствие только благодаря величайшим усилиям воли. Каждая фибра его существа страстно желала поменять неудобное положение, но он продолжал сохранять неподвижность, предписанную одному из руководителей братства. Его звали Джеб Стюарт Хо. Он сидел в середине ряда монахов, угнетаемый мыслью, что частично ответственен за сложившееся положение.

В течение веков, с тех пор, как естественные законы перестали действовать, и люди расселились по районам, в которых искусственно поддерживался Стазис, братья целеустремленно трудились над своей бесконечной задачей. Они наблюдали и записывали все, что происходит: от мелких событий до великих, от существенных до незначительных. В их записях нашел отражение весь ход истории. Информацию предоставляли гигантскому биокибернетическому мозгу. Основываясь на ней, мозг прогнозировал развитие событий в будущем. Когда возникала угроза бедствий, братья вмешивались. Такова была их роль. Джеб Стюарт Хо получил задание. Он должен был устранить А. А. Катто. Ее убийство стало бы тонкой хирургической операцией, предотвратившей катастрофу, но Джеб Стюарт Хо сорвал операцию. Потерпев неудачу и вернувшись в храм братства, он ожидал, что будет наказан. Однако наказания не последовало. Казалось, никто не вспоминает о его роли в происходящем. Тем не менее, Джеб Стюарт Хо вскоре понял, что наказание извне облегчает существование виновному, тогда как личное осознание своей вины, самоосуждение – настоящая мука.

– Я призвал сюда тридцать из вас, потому что мы должны выполнить стоящую перед нами задачу. Если мы не справимся, бедствия примут почти повсеместные размеры.

Выражение лица учителя не изменилось, но Джеб Стюарт Хо почувствовал, как растут его терзания и решимость.

– Вас с самого рождения готовили к действиям. Вы изучили глубочайшие уровни собственного бытия. Вы размышляли и медитировали. Вас обучали боевым искусствам, так что нет человека, который мог бы победить вас. Вы можете ходить, не тревожа воздух, и двигаться так, чтобы вас не видели. И все же задача, которая стоит перед нами, может подвергнуть всех ужасным испытаниям.

Учитель замолчал, и монах в конце ряда поднял руку.

– Учитель?

Учитель медленно повернул голову.

– Ты что-то хочешь сказать, На Дук Уэст?

– Разве провал Джеба Стюарта Хо не ставит под сомнение нашу способность справиться с задачей?

Учитель улыбнулся.

– Мудрый человек, однажды разлив суп, следит за своей тарелкой.

На Дук Уэст нахмурился.

– Но нельзя же отрицать, что мы не можем так, как это было прежде, безусловно верить в свою непобедимость! Разве это не снижает нашу способность в выполнении задания?

Глаза учителя блеснули.

– Неразборчивый и неприхотливый человек, живущий в загоне рядом со своей коровой, быстро научится любить запах навоза.

Джеб Стюарт Хо потерял терпение. Он поднял руку.

– Учитель?

– Джеб Стюарт Хо?

– Вы не расскажете, какое задание нам предстоит?

Учитель сурово взглянул на Джеба Стюарта Хо.

– Глупый человек призывает реку подойти ближе, чтобы он мог быстрее ее пересечь.

Джеб Стюарт Хо молча принял упрек. Учитель немного помолчал, а затем заговорил.

– Что ты намерен сделать, Джеб Стюарт Хо?

Джеб Стюарт Хо глубоко вздохнул. Несомненно, учитель хотел испытать его. Он ответил быстро и решительно.

– Город Фелд под угрозой, легионы А. А. Катто двигаются к центру по широкому фронту. Я думаю, что они создали какую-то направляющую систему, которая позволяет им перемещаться через ничто. Я намерен сразиться с силами Квахала, уничтожить эту систему и все остальное на базе А. А. Катто.

Учитель позволил себе осторожно усмехнуться.

– Анализ хорош, Джеб Стюарт Хо.

– Благодарю, учитель.

– Однако ты сражаешься с ветвями, а корни спрятаны.

Джеб Стюарт Хо изо всех сил старался скрыть разочарование.

– Это так, учитель?

– Да, это так, Джеб Стюарт Хо.

Другой монах, Дуайт Луанг, поднял руку.

– Каковы же правильные действия, учитель?

Учитель склонил голову.

– Молодые очень уж торопятся в погоне за истиной. Они убегают от собственного неведения так, словно тигр наступает им на пятки. Что бы ты сделал, Дуайт Луанг?

– Я предложил бы то же, что и Джеб Стюарт Хо.

Учитель медленно обвел взглядом сидящих монахов.

– Как я понимаю, вы все думаете так же?

Монахи хранили молчание. Учитель кивнул.

– Я тоже согласен с Джебом Стюартом Хо, за исключением одного момента. Скажи мне, Дуайт Луанг, А. А. Катто набрала свою армию среди населения Квахала?

– Нет, учитель. Население Квахала состоит из нескольких сотен специально клонированных слуг и примитивных воинов. Она приказала Распределителю Материи создать армию.

– И для нее клонировали огромную армию в такой короткий срок?

Дуайт Луанг кивнул.

– Да, учитель.

Учитель посмотрел на Джеба Стюарта Хо.

– Как ты считаешь: не появились ли теперь у тебя основания пересмотреть свой анализ?

Джеб Стюарт Хо смутился.

– Сожалею, учитель. Я не уловил ваших аргументов.

Учитель кивнул.

– Давай пойдем дальше. Распределитель Материи произвел армию без возражений, не так ли, Джеб Стюарт Хо?

– Да, учитель.

– И теперь эта армия представляет реальную угрозу для множества поселений в Стазисе. Начавшаяся война приведет к уничтожению пригодных для жизни площадей, потому что будут разрушены генераторы. Наш компьютер предсказывает, что мы можем потерять до шестидесяти пяти целых семидесяти девяти сотых процентов таких площадей. Не может быть, что компьютер Распределителя Материи не пришел к тем же выводам, просчитав ситуацию при получении приказа.

Учитель выдержал паузу.

– Не напомнит ли нам Джеб Стюарт Хо Основное Условие Соответствия компьютера Распределителя Материи?

Джеб Стюарт Хо заучено продекламировал.

– «Компьютер Распределителя Материи координирует производство и доставку материальных товаров в выжившие поселения ради пользы и благосостояния этих поселений».

Учитель кивнул.

– «Так же братство анализирует события и прогнозирует будущее для пользы этих поселений». Верно, Джеб Стюарт Хо?

– Это наше Основное Условие Соответствия, учитель.

– Не хочешь ли ты сказать, что, предоставив армию А. А. Катто, компьютер Распределителя Материи пошел против своего Основного Условия?

Джеб Стюарт Хо поклонился.

– Да, господин, он ошибся: пошел против принципа пользы и благополучия поселений.

– Но компьютер Распределителя Материи не совершает ошибок.

– Нет, господин.

– Так что ты можешь сказать, совместив все известные факты?

Джеб Стюарт Хо похолодел.

– Компьютер Распределителя Материи допустил возможность возникновения гибельной войны.

Он колебался. Учитель внимательно посмотрел на него.

– И что?

Джеб Стюарт Хо облизал губы.

– Компьютер Распределителя Материи лишился разума.

Повисла мертвая тишина, пока присутствующие осознавали смысл ужасной фразы. Наконец учитель прервал молчание. Он мягко сказал:

– Теперь ты изменишь план своих действий, Джеб Стюарт Хо?

Джеб Старт Хо глубоко вздохнул.

– Операция должна быть направлена против компьютера Распределителя Материи. Задача: исправить возникшую в его разуме ошибку, либо изолировать или уничтожить неисправную секцию в цепи, которая вызвала ошибку.

Учитель улыбнулся.

– Ты хорошо поработал, Джеб Стюарт Хо. Вот это, проще говоря, и есть задание для вас всех.

Снова повисло долгое молчание. Монах, сидевший через несколько человек от Джеба Стюарта Хо, Эдгар Аллан По поднял руку.

– А что же с нападением на Фелд, учитель? Неужели мы допустим массовые убийства и разрушения?

Учитель печально покачал головой.

– Мы должны позаботиться о причине болезни, а не о симптомах. Наш компьютер предупреждает, что мы не можем вмешаться или встать на чью-то сторону при осаде Фелда. В противном случае неминуемо произойдут и другие кровопролитные сражения.

Гримаса боли исказила лицо Эдгара Алана По.

– Но, учитель… Учитель резко его оборвал:

– Вы получили четкие инструкции.

4

– У вас и раньше бывали неприятности, но на этот раз мы по-настоящему влипли.

Билли содрогнулся от грохота взрывавшихся на другом конце города бомб, стаканы на столе затряслись, а с потолка пивной попадали пластиковые шары. Малыш Менестрель мрачно смотрел в стакан. Раздалась еще одна серия взрывов, и Билли залпом выпил до дна.

– Они собираются разбомбить этот долбанный городишко до последнего камня.

Менестрель посмотрел на него со скучающим выражением лица. Он надвинул поглубже широкополую шляпу, прикрывая запавшие глаза.

– Если бы был способ выбраться отсюда, мы бы уже давно ушли. Но выхода нет. Город окружен.

Билли уронил голову и злобно посмотрел в свой стакан, пытаясь поглубже зарыться в меховую куртку. Огонь в каменном очаге постепенно угасал.

– По нам тоже ударят, для уверенности.

Малыш Менестрель пожал плечами.

– Может, ударят, а может, и нет.

– А?

– Я сказал: может, ударят, а может, и нет.

Лицо Билли исказилось.

– Черт возьми, я тебя услышал… Но что это должно означать?

Малыш Менестрель вздохнул. Его тонкое бледное лицо, обрамленное копной кудрявых черных волос, казалось усталым и опустошенным.

– Я полагал, что говорю очевидные вещи. Они с нами играют. Они используют пикирующие бомбардировщики и высокоэнергетические бомбы. Кошка играет с мышкой. Если бы они на самом деле хотели сравнять город с землей, то прислали бы две штурмовые дивизии, вооруженные огнеметами, которые в состоянии занять город меньше чем за час.

Билли угрюмо посмотрел на него.

– Может, ты и прав.

– Обычно я прав.

– Хотел бы я понимать причину происходящего. Кто эти люди? Почему они захотели атаковать город? Здесь нет ничего ценного.

Малыш Менестрель долил остатки джина из тыквенной бутылки в стакан. Он был на три четверти пьян и готов согласиться с чем угодно.

– Кто знает? Всегда находится кто-то, кто хочет повоевать.

Кармен-Шлюха, сидевшая с ними за столом, громко фыркнула:

– Единственное, что я хочу знать, это то, почему большие шишки и гильдии не могут спустить свое дерьмо и сдаться?

Малыш Менестрель закурил небольшую черную сигару и глубоко затянулся.

– Откуда нам знать? Ведь это ты состоишь в гильдии. Почему проститутки не заявят об этом?

Кармен скривилась.

– Не смеши меня. У проституток есть гильдия только потому, что в этом городе все, от нищих до хирургов имеют гильдию. Это не значит, что у нас есть голос в совете. Для этого нужно иметь кучу кредитов.

Билли криво усмехнулся.

– А у тебя, крошка Кармен, кредитов маловато…

– Врешь, не так уж мало!…

Бомбежка подорвала обычное грубоватое и тупое добродушие Кармен.

– Но нужно гораздо больше, чем у нас есть, чтобы поднять шум на совете.

Олад Крайний, наемный грабитель, вертел в руках изогнутую рукоять длинноствольного магнума шестьдесят восьмого калибра. Он и собрал всех четверых за столом. Олад носил обычные для бандитов кожаные штаны, куртку, украшенную медными заклепками, и тяжелые браслеты на запястьях. Его мощные руки покрывали татуировки, а бритая голова поблескивала. Старый шрам, пересекавший все лицо, частично скрывала густая борода.

– Я хотел бы встретиться с ними лицом к лицу. Я бы показал им, как дерется настоящий мужчина.

Как и у большей части местных бандитов, его мысли сосредотачивались только на своей отваге и принадлежности к сильному полу. Менестрель скривил губы.

– Правда?

– Конечно, если только они бы вышли, и дрались, как положено мужчинам.

Малыш Менестрель криво ухмыльнулся.

– Держу пари, что как только они войдут в город, ты постараешься поскорее выбраться отсюда, как и все мы.

– Я умру, как мужчина.

– Зачем?

– Гм?

Менестрель стряхнул пепел со своего длиннополого пальто из черного вельвета.

– Я говорю, зачем тебе умирать, сражаясь?

Олад выпятил похожую на бочонок грудь.

– Мужчина должен поступать так…

Малыш Менестрель кивнув, договорил:

– … Как должен поступать мужчина. Ага, слышал я это. Но, по-моему, нет причины так поступать. Я имею в виду – это ведь не твой родной город.

Олад провел рукой по своей бритой голове.

– Это верно.

Он ухмыльнулся и схватил за горлышко новую бутылку джина.

– Я скажу тебе одно – у нас пока еще есть выпивка. И это неплохо.

На самом деле в тупике Ангелов, где находилась пивная, имелась не только выпивка. Здесь вообще все шло как обычно. Тупик Ангелов представлял собой центр криминального подполья Фелда. Грязный, шумный и разваливающий район, наполненный борделями, пивными и игорными притонами, включал в себя несколько узких петляющих улочек между дворцом герцога и северной стеной. Это место служило укрытием для грабителей, шлюх, карманников, шулеров и бродяг, наводнявших город. Время от времени копейщики Стражи проводили здесь рейды. Тогда хватали нескольких воров, отрубали им правые руки, да несколько попавшихся проституток жестоко пороли. Настоящая власть над тупиком Ангелов находилась в руках гильдии воров. Она защищала публичные дома и притоны, регулировала уровень преступности в городе, разбиралась с одиночками и имела долю со всего, что проворачивалось. Существовали более мелкие гильдии шлюх, карманников и нищих, но только гильдия воров обладала властью.

Эта система существовала практически со времени основания Фелда. Она имела историю и традиции и обеспечивала дружественное сосуществование горожан и грабителей в городе.

Система все еще держалась, когда из ничто появилась огромная армия с продвинутым оружием и ордой облаченных в черное солдат-штурмовиков. Когда же на город, подобно хищным птицам, налетели бомбардировщики, то аристократия спряталась во внутренних покоях каменных дворцов, а торговцы укрылись в подвалах своих уютных домов с соломенными крышами. Но в тупике Ангелов укрыться оказалось негде. И поэтому жизнь здесь текла почти как обычно. Шлюхи не страдали от избытка работы, да и для разбоя время не слишком удачное. Однако таверны оказались переполнены, так как обитатели тупика обнаружили, что у них остался единственный способ убежать от происходящего – напиться.

Вошел Хейн, нищий «слепец», и, сняв прикрывающую на работе его глаза повязку, настороженно огляделся. Кармен-Шлюха кивнула ему.

– Что нового, Хейн?

– Это ужасно, ужасно…

Олад поднял взгляд.

– Что ужасно?

Хейн помотал головой.

– Стыд от этого.

Олад схватил его за руку.

– Стыд от чего?

– Я вряд ли смогу заставить себя говорить об этом.

Олад сжал руку Хейна.

– Тебе лучше рассказать, или я сломаю твою тощую граблю.

– Ладно, ладно. Я расскажу, только отпусти меня.

Олад отпустил руку.

– Ну?

– Я смотрел на захватчиков со стены.

Олад загоготал.

– Я-то думал, ты – слепой.

Хейн презрительно взглянул на него.

– А я не думал, что ты – тупой.

Олад насупился.

– Давай, продолжай.

– Хорошо, хорошо! Я стоял на стене, и кавалерия Герцога двинулась на врага. Собственная гвардия Герцога. Мы часто видели, как они проезжали по городу на своих белых конях, с развевающимися плюмажами, в сверкающих доспехах.

Олад рыгнул.

– Кончай глупую болтовню и продолжай.

Хейн злобно взглянул на него.

– Они двинулись на врага. Это было чудное зрелище. Они тронулись с места шагом. Затем перешли на рысь и, наконец, на полный галоп. Да, говорю вам, то было чудное зрелище до тех пор, пока не закончилось.

Менестрель скривился.

– Я и не знал, что ты такой патриот.

Хейн недружелюбно поглядел на него.

– Может я и простой нищий, но верный подданный Герцога.

Олад угрожающе уставился на него.

– Ну да, ну да. Что произошло потом?

Хейн покачал головой из стороны в сторону, словно пытаясь отгородиться от воспоминаний.

– Это ужасно. Их всех перебили. Лишь несколько из них достигло первой линии бронированных машин. Наши гвардейцы бесцельно ездили вокруг машин, пока их не убили, потому что не знали, что делать. Враг вообще не понес никаких потерь.

Малыш Менестрель только хмыкнул.

– Чего еще они ожидали, бросая кавалерию на броню и огнеметы.

Хейн пронзил его взглядом, наполненным ядом.

– Это была героическая атака.

– Это была глупость.

– Что еще мы могли сделать? У нас нет такого оружия, как у врага. Ни наземного транспорта, ни летающих машин, ни этих ужасных световых пушек. Почему враги не сражаются, как мужчины, на конях и с пиками?

Менестрель начал скучать.

– Потому что они умнее.

– Это нечестно.

– Это война.

– Что нам еще делать?

– Сдаться.

Хейн выпятил свою тощую грудь.

– Герцог никогда не сдастся.

Кармен фыркнула.

– Можешь сказать это еще раз.

Еще одна серия взрывов сотрясла пивную. Все невольно пригнули головы. Взрывы раз от раза становились все ближе. Билли вытряс из длинной шевелюры штукатурку и тяжело взглянул на Менестреля.

– Какого черта мы собираемся в этом участвовать?

Тот одним глотком допил стакан.

– А мы и не станем.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Мы можем взять в аптеке порцию «товара» и посмеяться.

Здание тряслось от разрывов. Билли вытер пот с ладоней.

– Я не смогу больше достать.

Малыш Менестрель посмотрел на него скучающим взглядом.

– Ну, так представь, что сделал это, и мы уже под кайфом.

Олад разражено вскинулся.

– Вы оба трусы и слабаки! Как вы можете такое говорить?

– Мы просто открываем рты, и слова сами выходят.

– Вы невыносимы. Начнется драка, тогда и посмотрим, кто здесь мужчина, а кто…

Малыш Менестрель медленно повернул голову в его сторону и тихо и лениво проговорил:

– Дерьмо.

Олад покраснел. Его рука медленно двинулась к пистолету на бедре.

– Возьми свои слова назад или я тебя прибью!

Прежде чем Менестрель успел ответить, еще один взрыв, непохожий на первые, потряс стены. В узких окнах замелькали вспышки яркого белого света. Кармен вскочила на ноги.

– Что происходит?

Еще два взрыва и ливень белых вспышек. Люди в пивной со страхом смотрели друг на друга. Хейн с трудом сглотнул.

– Вспышки. От этих странных вражеских ружей. Наверное, они уже в городе.

Глаза Кармен расширились от ужаса, она побледнела.

– Стены не могли так быстро пасть! Это невозможно!

Малыш Менестрель сидел спокойно, сосредоточенно рассматривая руки.

– Это вполне возможно с таким оружием как у них.

Все, кроме Хейна, еще сомневались. Вспышки и взрывы раздавались все чаще. Вспышки сопровождались странным высоким треском. Внезапно дверь распахнулась, и Кармен закричала. В дверном проеме, пошатываясь, появился алебардщик из Герцогской Гвардии. В его глазах светилось безумие. Оружие пропало, а великолепная красная с золотом униформа почернела и обуглилась. Рот кривился в молчаливых конвульсиях. Наконец алебардщик сумел заговорить.

– Они сожгли Ворота Ювелиров. Белый огонь прорезал стену… Они в городе. Их ничто не остановит!

Его лицо потемнело. Менестрель глубоко вдохнул.

– Скоро мы узнаем, к какому виду выживших принадлежим.

5

После того как страх и тревога оставили его, СИН-256 удивился, насколько быстро он научился обманывать внимательный Компьютер. Конечно, он все еще жил в страхе, но теперь это был новый, возбуждающий страх. Вместо того, чтобы опасаться, что что-то неправильно в нем самом, он боялся теперь, что Компьютер заметит изменения, происшедшие с его разумом.

Поворотный момент наступил, когда он, после многих рабочих часов, в течении которых одна часть его мозга выполняла положенные действия, а другая полностью сосредоточилась на обдумывании возникшей проблемы, наконец пришел к заключению, что ошибка не в нем, а в Компьютере.

Сначала осознание этого факта потрясло его – то, во что он верил всю жизнь, исчезло. Он выскользнул из всеобъемлющей любви Компьютера и стал вероотступником. И хотя в его крайне ограниченном словаре не существовало такого слова, он стал тайным изгнанником, направив свои скудные силы против неограниченной власти Компьютера.

СИН-256 быстро постиг технику обмана. Во время работы, переходов между комнатами и в течение кратких моментов бодрствования, он прятал еретические мысли, проносившие в мозгу, за опустошенной и невыразительной маской. Он знал, что если Компьютер обнаружит такие мысли, его отправят на терапию, где или выжгут память, или реконструируют мозг. Он начал подозревать, что Компьютер способен даже убить его.

Возбуждение от нового состояния сопровождалось сильным ощущением напряжения. Жажда реального, достоверного знания пока что реализовывалась лишь в предположениях и интуитивных догадках. С самого начала он пытался запоминать все цифры, которые казались ему неправильными, но когда они стали приходить гораздо чаще, он понял, что их слишком много.

СИН-256 разработал грубую систему систематизации приходящих цифр. Получалось, что определенная последовательность цифр обычно относилась к выпуску материальной продукции. Другой набор цифр скрывал за собой потребление сырья в производственном процессе. Существовал и третий набор. СИН-256 не был окончательно уверен относительно его. Он предполагал, что он связан с внутренними процессами в Компьютере. Он назвал набор цифрами-курьерами, но не имел ни малейшего представления об их назначении.

СИН-256 наблюдал и запоминал в течение дюжины рабочих периодов и начал понимать, что оборот сырья с последнее время возрос как никогда. Он старался систематизировать всю информацию и наблюдения в голове, пока, наконец, не примирился с фактом, что это выше его сил. Он понял, что необходимы вещественные записи.

В последующие три рабочих периода СИН-256 полностью игнорировал проблему. Он старался даже не думать о ней. Его поиски и наблюдения также прекратились. Он признал, что должен отказаться от всех планов. Его останавливало только знание, что он никогда не сможет стать таким, каким был раньше. Нет возврата к пассивному бездумному довольству и к ореолу любви, которым был для него прежде озарен Компьютер.

В последние мгновения перед поступлением усыпляющего газа, СИН-256, наконец, собрал свой мозг воедино. Выбора нет, придется продолжать исследования. Он должен посмотреть в лицо опасности и найти способ сохранить записи цифр.

Оператор проснулся в состоянии странного спокойствия. Струя холодного воздуха циркулировала по спальне, и он поднялся с койки. Его слегка удивляло, что все происходило так же, как и в начале любого рабочего периода. Он достал из распределителя свежий комбинезон, оделся, проглотил пилюли, запив их стаканом теплой густой безвкусной жидкости. Зазвенел колокольчик, призывающий на работу, и дверь автоматически открылась. Он выкинул стакан и поднос, вышел в коридор и присоединился к другим операторам, невозмутимо шагающим по коридору.

Первую часть рабочего периода он провел, пряча чувство напряжения и возбуждения, ожидая подходящего момента. Наконец, когда момент настал, СИН-256 несколько мгновений не мог пошевелиться. Распечатка остановилась, чистый кусок бумаги слез с барабана. Он быстро оторвал его и одним неуловимым движением спрятал под одежду. Он ждал, в страхе затаив дыхание, какого-то наказания. Но ничего не случилось. Цифры снова появились, он наклонился к клавиатуре и продолжил работу. После окончания работы СИН-256 вынул чертилку из-за клавиатуры, но не выбросил ее как обычно, а быстро зажал в ладони и спрятал под комбинезон рядом с куском чистой бумаги.

СИН-256 шел по коридору к спальне. Он бессмысленным взглядом смотрел на фигуры в зеленом, которые тащились по коридору вместе с ним. Если бы они только знали, чего он достиг – обманул Компьютер и остался жив! Компьютер не непобедим. СИН-256 наслаждался неведомым прежде чувством. Чувством власти.

СИН-256 нажал на кнопку и вошел в спальню, скрытно осматривая комнату. Необходимо где-то спрятать принадлежности для письма. Он медленно пережевывал пищу, рассматривая маленькую комнатку в поисках места, которое бы не просматривал сенсор на потолке. Открывая отверстие для утилизации, чтобы выбросить контейнер и поднос, СИН-256 заметил, что по краю отверстия идет узкий ободок, и осторожно исследовал его. Ободок был достаточно широк, чтобы спрятать чертилку и кусок бумаги. Он начал снимать комбинезон и с трудом сдержался, чтобы не бросить на сенсор нелогичный взгляд, просто чтобы убедиться, что все в порядке.

Пряча руки под комбинезоном, СИН-256 осторожно положил чертилку и бумагу на ободок. Затем медленно закрыл отверстие для утилизации и пошел к кровати. Ему хватило времени только чтобы поудобнее лечь, прежде чем спальню наполнил газ.

В течение следующих рабочих периодов СИН-256 обдумывал свои дальнейшие действия. Теперь у него есть письменные принадлежности, и он должен придумать, как воспользоваться ими незаметно для сенсора. Прошло около четырех рабочих периодов, прежде чем ему удалось найти решение. Когда это случилось, он понял, что теперь у него появился шанс. СИН-256 сидел в санузле и играл с одним из полированных кусков пластика. В новом состоянии сознания игра помогала ему размышлять. Когда СИН-256 впервые заметил, что играет с ними, то испугался, что навредил этим себе, но ничего не произошло, и СИН предположил, что Компьютер позволяет операторам Си-класса незначительные отклонения.

Он обнаружил, что, опустив руку вниз и отведя ее в сторону, не видит отражения сенсора на полированной поверхности пластика. Он проверил под разными углами, но оказалось, что в санузле есть только одно слепое пятно, которое не просматривает сенсор. СИН-256 внутренне улыбнулся. Компьютер выглядел все менее непогрешимым.

Пришлось потратить еще два рабочих периода, чтобы убедиться, что пятно в санузле действительно не просматривается. Еще семь потребовалось на изобретение системы переноски пишущих предметов из отверстия для утилизации в санузел» где можно было делать записи, и возвращения их в безопасное место. Он попытался сделать весь процесс максимально похожим на обычное поведение. Тогда он понял, что чем глубже погружается в борьбу, тем больше открывает в себе изобретательности и хитрости. Казалось, все развивается успешно. Компьютер все еще не обнаружил в его поведении никаких отклонений от нормы.

Закончив проверки, СИН-256 начал вести записи. Окончив работу, он возвращался в спальню и украдкой записывал все цифры, которые показались ему неправильными.

Он разделил их на три категории и прилагал все усилия, чтобы разобраться в их значении.

Однажды он почувствовал безысходность от того, как мало ему известно. В какие-то моменты отчаянье настолько переполняло его, что он не верил в то, что когда-нибудь найдет смысл в цифрах, пытаясь в одиночку бороться с ошибками в Компьютере.

Его посетила только одна идея, скорее инстинктивная, чем логическая, что Компьютер как-то вышел из-под контроля. Но СИН-256 не был уверен. Слишком уж все сложно. Однако, казалось, что выпуск/поступление цифр возросло как никогда прежде. Раньше все работы в Распределителе Материи тщательно регулировались, теперь их гнали без задержек.

Новая идея расцвела в глубине мозга СИН-256. Однако для ее осуществления требовалось рискнуть, и он постарался отбросить ее. Но чем больше он старался это сделать, тем быстрее она возвращалась, постепенно превратившись в единственно возможный способ действия.

Если он не сможет разобраться, изучая цифры, то отправит их Компьютеру, и тогда, возможно, что-то поймет по его реакции. Но СИН-256 боялся, что в этом случае Компьютер просто убьет его.

6

А. А. Катто и Нэнси лежали на круглой постели в личных покоях А. А. Катто в подземном бункере. Их ноги переплелись, а тела плотно прижались друг к другу. Они лежали тихо, совершенно изможденные. Обе были обнажены, только на ноге Нэнси остался стальной протез.

Кровать, покрытая бархатом металлического золотого цвета, поблескивала в приглушенном свете. Остальная комната сверкала белизной. Поскольку она располагалась глубоко под землей, окон не предполагалось. Одну стену покрывали экраны разнообразных форм и размеров. На одном из них, среднего размера, две женщины, маленький богато украшенный мальчик и игуана слились в беззвучной порнографической фантазии. Остальные холодно отсвечивали.

На полу у кровати валялись два помятых и расколотых серебренных бокала и несколько пустых бутылок. Немного пурпурного вина пролилось и испачкало ковер с нескольких местах. Позади кровати, на столе, представлявшем из себя куб черного зеркального стекла, стояла маленькая нефритовая коробочка, рядом с которой рассыпался порошок.

В углу комнаты бесформенным забытым кульком валялось голое тело одного из личных охранников А. А. Катто. Кисти и лодыжки мертвеца стягивали наручники. Личных охранников А. А. Катто запрограммировали на беспрекословное подчинение. Она использовала их безграничную преданность, чтобы немного повеселиться. А. А. Катто вымоталась, а охранник умер. Позже она позовет слуг, чтобы убрать тело и вычисть пятна с ковра.

А. А. Катто шевельнулась и издала довольный полустон-полумурлыканье. Нэнси, не просыпаясь, протянула руку и погладила ее по голове. А. А. Катто открыла глаза и вяло подняла голову. Затем лениво протянула руку и дотронулась до панели на стеклянном столе. Один из больших экранов пробудился к жизни. На нем возникло изображение невозмутимого лица и лысой головы одного из ее шести советников. А. А. Катто оперлась на локоть и внимательно посмотрела на него.

– Вторжение проходит согласно плану?

– Все идет, как запланировано.

– Отлично. Передайте изображение с главного экрана прямо сюда.

Экран замерцал, и порнофильм сменился уменьшенной копией изображения на большом экране в командном центре. Желтые стрелки двигались прямо к середине экрана. А. А. Катто высыпала немного белого порошка на один из длинных металлических ногтей, аккуратно поднесла его к носу и глубоко вдохнула.

– Каково наше положение в Фелде?

– Наши штурмовики контролируют весь город. Мы собираемся ввести оккупационную полицию, прежде чем начнем выводить боевые единицы.

А. А. Катто подняла бровь.

– Разве там еще не продолжается сопротивление?

– Только кучка плохо вооруженных аристократов. Для решения этой проблемы больше подходят силы правопорядка, нежели регулярные войска.

– Хорошо. Можете вводить оккупационную полицию прямо сейчас. Приняв власть, они могут начать вербовать местных добровольцев и выбрать подходящих людей для формирования марионеточного правительства.

– Да, мисс Катто.

– И еще. Убедитесь, что полицейские силы отловили достаточно городских преступников. Согласно нашим разработкам, использование их – идеальное средство, которое позволит поддерживать порядок и предотвращать нежелательные нам действия со стороны остального местного населения.

– Это на сегодня – главная задача полиции.

А. А. Катто улыбнулась.

– Прекрасно. Теперь переключи меня на камеру одной из ведущих полицейских машин.

Ожил еще один экран. Камера дрожала, как если бы находилась в передней части быстро движущейся наземной машины. Она ехала по улицам с живописными и, на взгляд А. А. Катто, чересчур экзотичными домами с соломенными крышами. Несколько домов горело, но в основном здания выглядели относительно целыми. Ряды штурмовиков в черных касках и защитных костюмах шли в противоположном направлении по другой стороне улицы. Своим видом они выражали уверенность солдат-победителей, которым дали приказ возвращаться.

Машина завернула за угол и с визгом затормозила. Прямо поперек улицы стояла еще одна машина. На ее тускло-серой броне виднелись оранжевые значки оккупационной полиции. Люди в оранжевых касках и черных костюмах, принадлежавшие к оккупационным силам А. А. Катто, держали на прицеле группу горожан. Один, с нашивками офицера на униформе, допрашивал этих людей. Камера искажала звук, и А. А. Катто никак не могла разобрать, что именно он говорит. К своему удовлетворению, она заметила, что горожане съежились и выглядят подавленно.

Из машины, на которой стояла камера, вышло еще несколько человек в оранжевых касках. Подъехал большой, с плоскими сторонами, серый транспорт, и полиция начала заталкивать горожан внутрь. Административный захват Фелда похоже проходил быстро и эффективно. А. А. Катто дотянулась до клавиатуры, и выключила все четыре экрана. Ее рука снова шевельнулась, и из скрытых колонок полилась музыка Коула Портера.

Нэнси открыла глаза.

– Ты давно проснулась?

Довольно вздохнув, А. А. Катто легла на кровать лицом вниз.

– Я занималась военными делами.

– И все хорошо?

А. А. Катто закрыла глаза.

– Прекрасно.

Нэнси провела пальцами по гладкой спине А. А. Катто. Катто вытянулась и издала приглушенный стон.

– Это приятно.

Нэнси нырнула под кровать и вытащила узкий цилиндрический предмет. Он просвечивал и закруглялся на конце. Нэнси нажала на кнопку с краю, и предмет начал жужжать и вибрировать. Внутри замерцал фиолетовый цвет. Нэнси потерлась об него щекой и ухмыльнулась. Услышав шум, А. А. Катто открыла один глаз. Нэнси начала медленно гладить вибратором мягкую кожу на внутренней стороне бедра А. А. Катто. Та простонала и перевернулась на спину.

7

Край Ее/Их зоны контроля вошел в соприкосновение с полусформированным веществом. В крутящейся, серой и мерцающей буре хаотичного, беспорядочного вещества возникла причудливая переливающаяся полусфера.

В более нормальной ситуации Она/Они растянула бы свой контроль до оптимума Ее/Их восприятия. Хаос был знаком Ей/Им. Ее/Их самые ранние воспоминания о времени мира и порядка, до того как разрушители проникли сквозь уровни упорядоченного мира, стерлись и затуманились. Но Она/Они четко помнила стремление к размеренному существованию. Оно приходило к Ней/Им бледной тенью удовлетворения.

Она/Они долгое время надеялась, что сумеет возродить этот разрушенный мир. Она/Они распространила подходящую среду обитания насколько смогли. Долгое время все шло хорошо. Она/Они существовала под белым небом, посреди равнинного пейзажа, поделенного на одинаковые черно-белые квадраты, в холодной тишине, в самом сердце созданного Ей/Ими пространства.

Она/Они могла бы поддерживать подобное состояние до бесконечности, если бы не вторжения разрушителей. Звук, похожий на свист пуль прорезал площади спокойствия, впитываясь в застывшую в постоянстве материю и оставляя после себя широкие струи серого блестящего хаоса.

Разрушители становились все многочисленнее и прожорливее. Они тянулись, гонимые невероятным голодом, к энергии, которую Она/Они вырабатывала, чтобы поддерживать в порядке подконтрольные области. Стало невозможно контролировать территории. Она/Они теперь производила минимум энергии, смирившись с тем, что весь Ее/Их мир сократится до простой синей полусферы. Она/Они подсчитала, что в такой сфере круговорот энергии не обладает достаточной мощностью, чтобы привлечь разрушителей, что даст Ей/Им время для обдумывания будущего курса действий.

Она/Они парила в нескольких дюймах над сферой. Она/Они приспособилась к своей обычной троичной форме. Три идентичные женщины, которые выглядели и двигались, как одна. Тонкие прямые фигуры, закутанные в белые до лодыжек плащи, ниспадающие одинаковыми складками. Ее/Их головы защищали серебряные каски с высокими гребнями и закругленными крыльями, закрывавшими нос и скулы, так что оставались видимы только темные щели глаз.

Ее/Их чувства обратились внутрь, они полностью сосредоточились на проблеме разрушителей. Она/Они не видела, что происходит на раскинувшемся вокруг сером пространстве. Однажды разрушители чуть не уничтожили Ее/Их. Необходимо найти верное решение.

Данные.

Слово застыло в воздухе над Ее/Их головами, такое же синее, как и полусфера.

Данные о разрушителях получены исключительно путем наблюдения.

Разрушители – полуразумные существа животного происхождения.

Они черные, но имеют красные опознавательные знаки, индивидуальные для каждой особи.

Их размеры варьируются от одного до сотни метров, хотя могут достигать и большей величины.

Они поглощают стабильную материю через отверстие спереди и испускают неорганизованное пространство через такое же отверстие сзади.

Они появляются, привлеченные излучением стабильной энергии.

На этом наши наблюдения кончаются.

Она/Они замолчали. Слова сморщились и исчезли.

Выводы на основании полученных данных.

Процесс расщепления происходит внутри тела существ.

Он представляет собой процесс разрушения связей между энергией и веществом, которые составляют состояние Статиса.

Разрушители впитывают эти связи. Все выглядит так, словно они ими питаются.

Скорость движения и оценка роста показывает, что они растрачивают излишек, превышающий индивидуальные потребности.

Возможно, они способны передавать излишек какому-то второму существу.

Это существо может быть большей формой, которое утилизирует излишки для собственных целей.

Это существо, возможно, является прародителем разрушителей. Возможно, они просто поставщики материи-энергии для этого существа.

Гипотетическое существо производит нарастающий ущерб материи-энергии.

Подобное поглощение будет сложно просчитать, хотя происходит оно с легкостью.

Гипотетическое существо, должно быть, перерабатывает поступающую материю-энергию и переводит в иную форму.

Подобный перевод станет объектом исследования.

Выбор.

Обнаружить гипотетическое существо, чтобы не дать ему перерабатывать массу-энергию.

Указания.

Поиск должен стать нашей первостепенной задачей.

8

Билли пошевелился во сне и вдруг проснулся. Голова болела после вчерашней пьянки. Он слегка двинулся и почувствовал лежащую рядом Шлюху Кармен. Ему было тепло и уютно. Он открыл глаза и посмотрел на нее поверх подушек. Она лежала, отвернувшись. Бе крашеные желтые волосы рассыпались по грубой ткани простыни. Билли обеспокоило, что ее волосы начали темнеть у корней.

Билли сел. Мигнув, когда внезапное головокружение стукнуло в переносицу, он напомнил себе о том, как пообещал достать дешевого местного джина. Шла уже вторая неделя, как они с Малышом Менестрелем прятались в тупике Ангелов в борделе, известном под названием «Тусклые цветы». Билли знал, что выходить в оккупированный город опасно.

Маленькая мансарда освещалась унылыми лучиками света, проникавшими через полудюжину щелей в полу. Две недели, проведенные в одной и той же маленькой комнатке, начинали действовать Билли на нервы. Во время ставших обыденностью обысков оккупационная полиция не нашла маленькую комнатку. Несмотря на это, Билли начинал чувствовать, что сидит в тюрьме, словно его схватили и привели в Оккупационную полицию – Окпол.

Он содрогнулся и натянул одеяло до подбородка. Сырой и холодный воздух пробирал до костей. Первым делом оккупационные силы уменьшили мощность городских генераторов, так что в городе царила серая непреходящая морось.

Билли прислонился спиной к стене и посмотрел на все еще спящую Кармен. Он чувствовал, что уже устал от этой женщины. Она начала терроризировать его, словно он ее личная собственность. Становилась совершенно безумной, когда кто-то из девушек приходил навестить его в тайном убежище. И к тому же Кармен слишком много требовала от него. Прежде всего, в сексе. Из-за оккупации дела в «Тусклых цветах» пришлось свернуть. Клиентов, приходивших сюда, осталось немного. Кто-нибудь из патрульной службы заскочит мимоходом после наступления полудня, чтобы урывками получить удовлетворение. Или ввалится группа шикарно одетых, высоко взлетевших негодяев, оказавшихся частью нового марионеточного правительства. Эти могли позволить себе игнорировать комендантский час и приходили, когда пожелают.

Таким образом, Кармен не была востребована слишком часто, у нее оставалось много свободного времени, которое она проводила в темной мансарде с Билли. У нее было мягкое полное тело и, насколько это касалось Билли, – множество требовательных запросов.

Сначала Билли полагал, что оккупация станет временем действий и захватывающих ощущений. Но вскоре он обнаружил, что на самом деле наступил период тоски и изматывающего страха.

Хотя начиналось все достаточно романтично. Когда враги прожигали себе путь через город, Кармен первой нашла решение. Она вывела Билли, его глаза Малыша Менестреля и Олада Крайнего из охваченной паникой толпы, привела в «Тусклые цветы» и нашла для них безопасное тайное убежище. Тогда Билли думал, что она чересчур осторожничает, заставляя их оставаться взаперти в узких норах. Но когда Окпол стал забирать мужчин либо для рабочих бригад, либо для так называемого Добровольческого Легиона вражеской армии, Билли возблагодарил ее предусмотрительность.

После первой волны сопротивления, все волнения прекратились. Единственным центром неповиновения оказалась группа восставших аристократов, захвативших пивную напротив, и полиция попыталась выбить их оттуда. Но даже этот своеобразный мятеж не слишком затянулся. Аристократы обстреляли полицию. Окпол отозвал полицейских, а им на смену прислал регулярные войска с огнеметами. Они попросту сожгли дом до основания. Аристократы и все, кто находился внутри, сгорели.

Население тупика Ангелов не вело дел с восставшими аристократами, несмотря на их романтические речи, элегантные манеры, рапиры, револьверы и разукрашенные шляпы.

После короткой эпопеи с подавлением мятежа, жизнь в пивной вошла в колею, снова став круговоротом из секса, пьянок и скуки. В обычное время Билли не возражал бы, но, будучи беглецом, он понимал, что нельзя задерживаться на одном месте, надо двигаться. Каждый лишний день, проведенный в Фелде, давал полицейским возможность поймать их.

Кроме того, его раздражало ощущение, что он получил от всего этого меньше всех. Менестрель устроился в другой части чердака. Олада поселили в комнате в подвале. Но Малыш Менестрель коротал время в компании двух девчонок: пылкой малютки Лолы с черными пылающими глазами и кофейной кожей и Хлои – тонкой и рыжеволосой, с бледной полупрозрачной кожей. Еще две девушки скрашивали жизнь Оладу. Двое затворников могли меняться партнершами, когда пожелают. Билли трудно было их убеждать в чем либо. В те несколько раз, когда он беседовал с приятелями, они не выказали особой склонности идти на риск и пытаться выбраться из города. Они склонялись к тому, чтобы провести побольше времени, расслабляясь и выпивая. Только Билли хотел убраться прочь.

Он наклонился и вытащил из-под кровати рубашку. Затем вскочил на ноги и натянул одежду. Прокравшись через комнатку, Билли посмотрел сквозь маленькую щелочку в стене, выходящей в тупичок. Тупичок Ангелов, который обычно наполняли шум и жизнь, теперь был пуст, безлюден и уныл. Мелкий дождик мрачно моросил по камням. Билли потряс головой и отвернулся. Проснулась Кармен. Она села на кровати и протерла глаза.

– Ты что делаешь?

Билли пожал плечами.

– Да так, решил размять ноги.

Кармен позволила простыне сползти и обнажить полные груди с темно-красными сосками.

– Почему бы тогда не вернуться в кровать и размять их там?

Билли выглядел угрюмо.

– Для этого чуток рановато.

Кармен нежно улыбнулась.

– Лучший способ начать день – перепихнуться.

– И окончить его так же, и провести время после обеда, и большую часть ночи… Сейчас я пока что не в настроении.

Кармен моргнула и наградила Билли тяжелым взглядом.

– Ха-ха, так ты не в настроении?

– Не сейчас.

– А что, если я в настроении?

Билли вздохнул.

– Наверняка я не единственный мужчина поблизости.

Голос Кармен источал мед.

– Я хочу только тебя, Билли.

– А мне плевать.

Глаза Кармен вспыхнули.

– Многие дорого платили мне за то, что ты получаешь даром.

Билли начал звереть.

– Сейчас они ничего тебе не заплатят.

Кармен бросила злой взгляд.

– Твое достоинство поднимается только по настроению?

– У меня вообще нет желания, черт побери.

– У тебя нет его в течение последних пяти дней. Я буду более чем удивлена, если оно полностью не превратилось в раздражительность.

Внезапно Билли опустился на кровать с опустошенным видом.

– Я понимаю, Кармен, ты хочешь для меня только добра. Но я просто должен выбраться отсюда. Я не могу больше оставаться взаперти.

Кармен оценивающе посмотрела на него.

– Не похоже, что твои приятели задумываются о таких серьезных вещах.

Билли ничего не сказал.

– Конечно, они гораздо быстрее меняют женщин, чем соображают…

Билли хранил молчание.

– Держу пари – я просто тебе надоела.

– Я не говорил этого.

Кармен фыркнула.

– Черт побери, Билли, тебе и не нужно говорить! Все и так написано у тебя на лице.

Билли пытался успокоить женщину.

– Я только хочу выбраться отсюда.

Но Кармен не желала успокаиваться.

– И что прикажешь мне сделать для этого? Пойти и достать комплект выездных документов у Окпола?

Билли обхватил голову руками.

– Не знаю. Только приведи сюда остальных. Мы должны что-нибудь придумать.

Кармен хитро посмотрела на него.

– Для начала вернись в постель.

Билли покачал головой.

– Я пока не готов.

– Вернись в постель.

Голос Кармен немного изменился. Не оставалось места доводам. В конце концов, у нее имелся в руке бич. Она в любой момент могла сдать его Окполу. Билли неохотно стянул с себя рубашку и послушно лег рядом. Кармен победно улыбнулась ему.

На девятый день пребывания в подполье Билли обнаружил, что занимается любовью с Кармен практически по распорядку. Ей нравилось, чтобы ее целовали в губы. Ей нравилось, когда гладили ее груди, и когда Билли долгое время проводил, трудясь, на коленях, лицом между ее ног. Заведенный порядок менялся редко. Отягощенная огромным опытом, она никогда не позволяла ему менять последовательность, ускорять процесс или пропускать пункты действия. Оно всегда оканчивалось тем, что Билли проникал в нее и медленными и равномерными толчками доводил до оргазма. Кармен точно знала, чего хочет, и делала все, чтобы получить это. Время от времени, по прихоти, она переворачивалась до того, как Билли входил, ложилась вниз лицом и поджимала колени так, что Билли мог взять ее сзади. Один раз она снизошла даже до того, что сделала ему минет.

Все действие занимало порядка сорока минут. Билли не смог бы сказать точно, но он почти уверился, что каждая часть доставляла достаточно удовольствия, но так, чтобы не помешать следующей в списке. После всего оставалось еще двадцать минут пролежать тихо, сжимая друг друга в объятиях.

На этот раз, завершив ритуал, Билли рывком сел. Он придал лицу самое серьезное выражение, на какое был способен.

– Приведешь сюда тех двоих сейчас?

Кармен лениво потянулась:

– Сейчас?

– Да, пожалуйста, сейчас.

Она села и рассеяно погладила левую грудь.

– Ты уверен, что не хочешь пройтись еще разок? Мы могли бы придумать что-нибудь более извращенное. Я даже могу достать кувшин джина.

Кармен тяжело навалилась на него, но поняла, что Билли получил преимущество. Она знала, что практически невозможно уговорить его всего двадцать минут спустя после того, как они закончили. И сомневалась, что пошлая болтовня поможет.

Билли твердо покачал головой:

– Да я ни на что не способен.

Ее рука двинулась вниз по его животу.

– А тебе ничего делать и не надо. Я сама справлюсь, любовничек. Просто ляг и лежи.

Билли еще решительнее покачал головой.

– Нет, так я не хочу. Пожалуйста, Кармен. Приведи тех двоих сюда. Хорошо?

– Ну ладно, ладно.

Она медленно встала, предоставив Билли возможность наиболее полно обозреть свое обнаженное тело. Билли смотрел по сторонам. Он достаточно часто видел его раньше. Она через голову натянула платье и отбросила волосы с глаз. Этот жест внезапно высветил в ней то, чем она по сути была: свободолюбивую и наглую шлюху. Она тонко улыбнулась Билли.

– Хорошо. Я приведу их. А ты никуда не уходи.

Кармен потребовалось около получаса, чтобы приволочь Менестреля и Олада. Ни один из них не обрадовался вызову. Оба поленились толком одеться. Менестрель даже не обулся. Грязная белая рубашка из грубого полотна наполовину выбивалась из полосатых брюк, а щеки украшала четырехдневная щетина. Обнаженный до пояса Олад попросту натянул свои кожаные бриджи, когда Кармен пришла за ним. Но не забыл повесить на пояс пистолет. Оба взирали на Билли с некоторым раздражением. Менестрель зевнул.

– Ну, солнышко, в чем проблема?

Билли глубоко вздохнул:

– Я хочу убраться отсюда. Сейчас же.

Малыш Менестрель выгнул бровь:

– Сейчас же?

Билли резко отрубил:

– Сейчас же.

Малыш Менестрель напрягся:

– Хорошо, но как?

Билли уставился в пол.

– Я не нашел легкого пути. Я рассчитываю, что мы сможем обмануть патруль, выбраться из города и прорваться через ничто.

Малыш Менестрель скривился.

– Полагаю, предполагается, что поведу тебя я.

– Ну да, ты же прирожденный проводник! Ты же чувствуешь дорогу.

Менестрель скривился еще больше.

– Спасибо, что напомнил.

Билли взмахнул руками.

– Я знаю, это трудно, но что еще мы можем сделать? Здесь с каждым днем все опаснее оставаться.

Крайний, молчавший в течение всего разговора, внезапно заявил:

– Не уверен, что хочу уходить отсюда. Билли изумленно повернулся к нему.

– Ты хочешь остаться здесь? Хочешь познакомиться с Окполом? Ты, видно, совсем рехнулся.

Олад поскреб волосатую грудь.

– Я же не сказал, что хочу остаться навсегда. Просто мне кажется, что торопиться не стоит. В смысле, что никто нас пока еще не беспокоил.

– Вот именно – пока.

Менестрель потер щетину на подбородке.

– Билли прав. Мы не можем до бесконечности напиваться и трахаться здесь. Надо бежать.

Олад пригладил спутанные волосы на груди.

– Я все еще не понимаю, почему мы должны сваливать прямо сейчас. Черт возьми, я прекрасно провожу время! За такую жизнь следует держаться как можно дольше.

Билли начал злиться.

– Ты готов рисковать жизнью ради того, чтобы здесь наслаждаться? Черт возьми, но ведь найти любовницу не так уж сложно где угодно.

Крайний положил руку на пистолет.

– Если ты так боишься Окпола, почему не сбежишь один? Я тебя за руку держать не буду. В любом случае, что страшного, если нас поймают? Поначалу трудновато, и я отнюдь к этому не стремлюсь, но я на войне раньше был. В конце концов, что одна сторона, что другая…

Менестрель медленно покачал головой.

– Никто не захотел бы добровольно такой судьбы.

Билли и Олад удивленно уставились на него.

– Что ты о них знаешь? Они странные, но никто не в курсе, откуда они взялись.

Менестрель взглянул на Билли.

– Я-то думал, ты на досуге уже поразмыслил над этой проблемой.

– Над чем?

– Откуда пришли оккупанты.

Билли выглядел озадаченным.

– Какого черта мне знать, откуда они?

– Ты присутствовал, когда А. А. Катто приказала создать дубли…

– Дьявол! Неужели из Квахала…

– Точно.

Билли покрутил головой, словно пытаясь утрясти в ней полученную информацию.

– Хочешь сказать, что это долбаная армия принадлежит ей?

Малыш Менестрель кивнул. Билли пребывал в замешательстве.

– Как ей удалось получить так много?

– Из Распределителя Материи, такого же, как тот, что уничтожил Джеб Стюарт Хо.

Билли совсем запутался.

– До меня не доходит. До меня совсем не доходит! Распределитель Материи не предоставил бы армии девчонке.

Менестрель пожал плечами.

– Не знаю. Но это произошло. Может, она поболтала с компьютером. Может, предложила ему свое тело.

– Да перестань.

Малыш Менестрель раздраженно возразил:

– Черт побери, парень! Откуда мне знать, как все там произошло, но эти штурмовики – модифицированная шестерка А. А. Катто. В этом я уверен.

Билли задумался.

– А откуда мы знаем, что они не из братства?

– Братство действует иначе. Они не стали бы так напрягаться. Если бы им хотелось поменять положение вещей в Фелде – убрали бы герцога или что-то в этом роде. Они бы никогда не стали организовывать вторжение. Это противоречит всем их принципам. Это должна быть А. А. Катто.

Билли перекосило.

– Если она нас поймает, мы покойники.

Оладу внезапно надоело молчать.

– Я даже не хочу знать, о каком дерьме вы говорите.

Менестрель повернулся и посмотрел ему прямо в лицо:

– Мы всего лишь вспомнили о своих мозгах. Мы собираемся уходить.

Крайний кивнул.

– Я этого опасался.

– Ты идешь с нами?

Он раздумывал, переводя взгляд с Билли на Малыша Менестреля и обратно. Наконец глубоко вздохнул:

– Ну, думаю, да. Я всегда был дураком.

Кармен села на кровать и привлекла к себе внимание:

– Так вы уходите? Все трое?

Теперь, приняв решение, Менестрель взял ситуацию под контроль.

– Да. Мы благодарны тебе за заботу, но мы уходим.

– Ты не спросил, хочу ли я пойти с вами.

– Ты хочешь?

Кармен выдержала паузу и посмотрела на Билли.

– Нет, не думаю. Билли подошел к кровати.

– Уверена? Ты можешь пойти с нами, если надумаешь.

Кармен печально покачала головой.

– Я не знаю ничего, кроме этого города. Я останусь здесь. Не так уж все плохо.

Олад повернулся к Малышу Менестрелю.

– Когда мы уходим?

– Хорошо бы выйти сегодня ночью, как только стемнеет.

Олад широко улыбнулся.

– Нам повезло, что они не поменяли день с ночью, когда меняли погоду.

Менестрель пожал плечами.

– Погоду поменять легко. Чтобы изменить суточный цикл, необходимо внести в работу генератора серьезные изменения.

Олад хрюкнул.

– Больно много ты знаешь.

Менестрель вежливо улыбнулся и кивнул, соглашаясь.

Часы, прошедшие до наступления темноты, легли на плечи Билли тяжелым грузом. Кармен попыталась затащить его в постель в последний раз. В конце концов ей это удалось. Неожиданно, это оказалась нежная и одновременно возбуждающая интерлюдия. Они долго пролежали вместе. Наконец, он поднялся. Это движение стало первым его шагом в новый жизненный этап.

Он надел штаны из овечьей шкуры и заправил в них тонкую темно-синюю рубашку. Затем взглянул на свое лицо, отражавшееся в темном растрескавшемся зеркале. На нем еще оставались следы тощей юности, но выражение глаз казалось более жестким, чем когда он уходил из дома. Он зачесал назад свои длинные волнистые волосы и вытер руки. После этого затянул пояс с висевшим на нем пистолетом.

Надев куртку на меху, он наклонился и поцеловал макушку Кармен.

– Я еще вернусь к тебе, крошка.

– Нет, не вернешься.

– Я постараюсь.

Кармен ничего не ответила. Билли достал из кармана куртки темные очки, посмотрел на них и снова убрал.

Менестрель и Олад уже ждали его у задней двери публичного дома. В дорожной одежде Менестрель выглядел еще более худым и угловатым, чем обычно. Штаны в полоску, облегавшие его тонкие ноги, заправлены в высокие сапоги для верховой езды. На длиннополом паль-то из черного вельвета блестели капли, нанесенные ветром из-за плохо прилегающей двери. Талию охватывал пояс с набором из пяти хорошо подобранных метательных ножей. Черная широкополая шляпа с серебряной тесьмой, надвинутая на глаза, скрывала почти все лицо. Движения его казались порывистыми и нервными. Снаружи царил мрак. По мокрой пустынной улице курсировали патрули Окпола. Их громкоговорители оповещали, что с начала комендантского часа прошло восемнадцать минут, и каждого, кто окажется снаружи, не имея на то особого разрешения, застрелят. Билли усилием воли сдерживал дрожь. Менестрель глубоко вздохнул.

– Ладно. Если кто-то увидит нас, убейте его. Попытайтесь сделать это бесшумно. В стене прямо позади герцогского дворца должна быть сквозная дыра. Мы идем туда. Если кого-то из нас подстрелят, остальные не должны останавливаться, чтобы помочь. Только вперед. Поняли?

Олад перезарядил свой пистолет.

– Дыры охраняются?

Менестрель избегал его взгляда.

– Я не знаю.

На несколько мгновений повисла тишина. Затем Менестрель дернул плечом.

– Ладно, пошли.

И они скользнули в дождь и темноту.

9

Прозвучал гонг. Джеб Стюарт Хо спрыгнул с галереи. Он легко отскочил от пружинящего пола зала тренировок и начал осторожно двигаться навстречу противнику. Джеб надел для боя черный костюм с подкладками на уязвимых частях тела. Наиболее уязвимые для поражения части рук и ног усиливались гибкими металлическими пластинами. На спине висел мешок в тридцать килограмм, а лицо и голову защищал мягкий шлем.

Он обеими руками сжал длинную резиновую дубинку и повернул ее, в то время как На Дук Уэст осторожно продвигался в его сторону. Уэст резко присел и прыгнул вперед, набрав высоту с помощью пружинящего пола. Он нацелил свою дубинку на Джеба Стюарта Хо, но Хо внезапно отшатнулся, и Уэст промахнулся. Мужчины пролетели мимо друг друга. Они снова ударились об пол и немедленно снова взмыли вверх. На Дук опять попытался ударить Джеба Стюарта Хо, но тот парировал и отвел удар собственной дубинкой. Два тела столкнулись и упали на упругий пол.

Джеб Стюарт Хо приземлился удачнее На Дук Уэста. Он увидел, что противник раскрылся, и нанес удар. Дубинка попала по шлему и слегка оглушила Уэста. Хо отскочил, довольный тем, что получил первое очко в спарринге.

Двое мужчин подпрыгивали почти одновременно, соблюдая дистанцию в несколько метров. Каждый внимательно следил, не раскрылся ли противник. Джеб Стюарт Хо знал, что после потери одного очка На Дук станет активнее использовать всю свою энергию и наблюдательность. Хотя человеколюбие, смирение и послушание считались в храме необходимыми правилами, братьям-исполнителям предписывалось развивать агрессивные и соревновательные черты характера. Это, в сочетании с великолепно развитыми рефлексами, являлось основой самосовершенствования братьев-исполнителей.

Их учителя часто описывали роль братьев-исполнителей как садовников братства. Они поддерживали и, в случае необходимости, подрезали рост населения в поврежденном мире. Их орудиями были страх и смерть.

Хо и Уэст продолжали прыгать лицом друг к другу. Джеб Стюарт Хо заметил, что Уэст с каждым прыжком набирает все большую высоту по сравнению с ним. Он понял, что противник готовится сделать следующий ход. Достигнув пола, Хо быстро поднялся на ноги и позволил себе упасть на колени. Поэтому трамплин подкинул его только на полметра. В этот момент На Дук нанес мощнейший удар ногой по тому месту, где полагалось находиться Хо.

В то время как Уэст пролетал над ним, Джеб Стюарт Хо захватил рукой ногу противника и с силой перенес его на пол. Хо почувствовал, как внутри поднимается восторг. Второе очко. Но время радоваться было очень недолгим: приземлившись, На Дук ударил Хо дубинкой. Он попал Хо по коленям, и тот упал на пол. Уэст заработал свое первое очко.

Они продолжили тренировку на пружинящем полу. Счет каждого медленно рос, пока Джеб Стюарт Хо не набрал четырнадцать, в то время как Уэст отставал от него на два очка. Но тут гонг ознаменовал окончание занятия. Мужчины поклонились друг другу и запрыгнули на галерею. Пока они снимали мешки и шлемы, вешали на крюки дубинки, места на полу заняли две другие фигуры в черном.

Они двинулись к двери тренировочного зала, чтобы принять ритуальный душ и вернуться затем в свои кельи для медитации. Вдруг оба заметили, что в дверном проеме стоит учитель и ждет их. На невообразимо старом лице замерцали молодые глаза, когда он улыбнулся сперва одному, затем другому ученику.

– Чувствуете ли вы себя готовыми иметь дело с компьютером, мои малыши?

Джеб Стюарт Хо отвел взгляд. Удовлетворение от победы по очкам над На Дук Уэстом затмилось стыдом, который он все еще чувствовал за свое поражение в реальных условиях. Учитель рассмеялся.

– Тебя удручает твой успех на тренировке, Джеб Стюарт Хо?

Хо не поднимал глаз.

– Тренировка проходит с резиновыми дубинками и защитными шлемами, учитель. Они не являются оценкой того, как мы можем действовать, когда наше оружие – мечи, огнестрельное и лазерное оружие.

Учитель ласково посмотрел на него.

– В сражениях главное оружие – дух воина.

– В таком случае, надеюсь, свое главное оружие я смогу употребить с пользой и по назначению наряду с другими боевыми средствами.

– Я верю в тебя, Джеб Стюарт Хо. В любом случае, время твоей проверки не затянется. Твое ожидание вскоре окончится.

Джеб Стюарт Хо и На Дук Уэст нетерпеливо уставились на него.

– Мы скоро уходим, учитель?

Лицо учителя приняло озорное выражение.

– Дух следует укрощать смирением. Восставшую в гневе овцу изгоняют из стада.

Молодым людям ничего не оставалось, как стоять, вслушиваясь в тишину. Немного выждав, учитель снова заговорил.

– Лучше не тянуть. Пора вам узнать, что вы выходите в двадцать часов.

– Так скоро?

Учитель кивнул.

– У вас есть время на душ, медитацию, обед и личные нужды. Затем вы заснете.

– И, конечно, нам следует подготовить наше снаряжение… Нужно много чего сделать до того, как мы сможем отправиться на выполнение задания.

– Экипировку уже сейчас подготавливают ваши ученики. В девятнадцать часов вас разбудят. Вы встретитесь у главного транспортного дока. Для этого задания вам предоставят транспорт джей-класса. Вы появитесь вовремя, чтобы успеть на лифт в двадцать часов.

Джеб Стюарт Хо выглядел озадаченным.

– Как мы проберемся через ничто? Сейчас в храме нет искателя пути.

Учитель одарил его долгим мрачным взглядом.

– Мы используем за константу транспортный луч самого храма.

Несмотря на все самообладание, глаза Джеба Стюарта Хо стремительно расширились.

– Вы хотите сказать, что мы оседлаем транспортный луч и используем его в качестве дороги через ничто?

Учитель кивнул.

– Правильно.

– Но мы можем спалить свои приемники сырья и остаться нас без поставок.

– Этот вариант рассматривался при разработке миссии.

– Риск…

– Разработка планов операций не является вашей специальностью.

Джеб Стюарт Хо склонил голову.

– Да, учитель.

– Теперь нам нужно идти. Предстоит еще многое сделать в оставшееся время.

На Дук Уэст запинаясь начал:

– Учитель?…

– Ты хочешь спросить что-то еще, На Дук Уэст?

– Мне интересно, учитель, какова вероятность того, что мы вернемся с задания?

Учитель странно посмотрел на него.

– Ты хочешь ознакомиться со всеми разработками для этого задания? Ты хочешь провести оставшееся время, изучая их?

– Нет, учитель.

– Ты думаешь, что знание документов поможет вам в выполнении вашей миссии?

На Дук Уэст медленно наклонил голову.

– Это не поможет нам, учитель.

– Есть ли еще какие-нибудь вопросы?

– Нет, учитель.

Джеб Стюарт Хо и На Дук Уэст кивнули. Учитель ответил тем же. Они прошли мимо него и спустились по гулким коридорам из черного камня в комнату для омовений. Там мужчины отдали боевые костюмы местным работникам и обнаженными вместе прошли в первый отсек. Из маленьких щелей на полу поднимался пар. Они мгновенно покрылись потом и попытались закрыть свое сознание и существо от окружающего жара.

В каждом следующем отсеке температура повышалась, пока не стала совершено непереносимой. В последнем отсеке находился бассейн с ледяной водой. Хо и Узст одновременно нырнули. Они плавали несколько минут и выбрались из бассейна, заметив, что им несут теплые полотенца. Высохнув и одевшись в черные одеяния, мужчины кивнули друг другу и разошлись по комнатам.

Джеб Стюарт Хо жил в маленькой просто обставленной комнате. На небольшом помосте лежала аккуратно сложенная соломенная циновка. В этой комнате Джеб Стюарт Хо спал и медитировал. В комнате находился также резной деревянный ящик. На стене весел флаг с вдохновляющей надписью.

На полу комнаты, скрестив ноги, сидел человек в черном одеянии. Перед ним на расстеленном белоснежном шелке в определенном порядке лежало сверхмощное боевое снаряжение убийцы – исполнителя воли братства. Прежде всего – черный боевой костюм, такой же Хо надевал для тренировок, только с усиленным защитным покрытием и металлическими пластинами на локтях и коленях. Кроме того – чистый сферический бронированный шлем из органического стекла и дыхательный аппарат. Также разнообразное вооружение: трехчастные нунчаки, чьи металлические части скрепляли две короткие цепочки, девяностомиллиметровый «магнум» в футляре, где хранились также новые обоймы и удлиненный ствол, установка переменного лазера и плоская коробка с шестью метательными ножами. Вдобавок к оружию комплект снаряжения включал миниатюрный стазис-генератор и комбинированный контейнер для еды и воды.

Человек, расположившийся на полу, полировал длинный двуручный меч. Клинок уже отражал свет единственной свечи не хуже зеркала, но он продолжал водить сухой тканью вверх и вниз вдоль лезвия. Человек был моложе Джеба Стюарта Хо, еще подросток. Его звали Милхаус Ят Сен, он учился у Джеба Стюарта Хо и прислуживал ему, поскольку еще не прошел первого этапа тренировок в братстве. Хо обучал его с тех пор, как вернулся, не сумев выполнить задание в Квахале.

Не отклоняясь от принятых в братстве обычаев, они быстро стали любовниками.

Джеб Стюарт Хо сел на помост, скрестив ноги. Он не заговорил с Милхаусом. Молодой человек быстро взглянул на учителя и вернулся к работе.

Хо перестроил дыхание и приготовился к переходу в состояние промежуточного транса. Он практиковал и искусство погружения в глубокий транс, который физически является эквивалентом смерти. Однако подготовка к глубокому трансу требует слишком много времени. А для промежуточного транса необходимы только мыслительные приготовления, на которые ему хватит оставшегося до двадцати ноль-ноль времени.

Его глаза следовали за руками ученика, двигающимися вверх и вниз по блестящей стали. Веки медленно опускались. Наконец глаза окончательно закрылись. Юноша перестал полировать меч, осторожно вложил его в ножны и добавил к остальному оружию.

Он переместился и теперь смотрел прямо на Джеба Стюарта Хо, приняв позу медитации. Но в отличие от учителя, глаз не закрывал, а сконцентрировался на лице Джеба Стюарта Хо. Прошло много времени, прежде чем Хо вышел из транса. Все это время Милхаус Ят Сен неподвижно смотрел на него.

Наконец Джеб Стюарт Хо открыл глаза. Несколько мгновений молодой и старший смотрели в глаза друг другу. Затем Джеб Стюарт Хо улыбнулся.

– Ты все приготовил?

– Все, мой учитель.

Повисла долгая пауза. Джеб Стюарт Хо молча распустил одежду и остался обнаженным. Он все еще сидел скрестив ноги на помосте. Милхаус Ят Сен нахмурился.

– Ты собираешь надевать снаряжение, мой учитель?

Джеб Стюарт Хо покачал головой.

– Я собираюсь спать.

– Ты желаешь, чтобы я оставил тебя, мой учитель?

Джеб Стюарт Хо мягко рассмеялся.

– Я предпочел бы, чтобы ты остался со мной, Милхаус Ят Сен.

Юноша торжественно поднялся. Он позволил своему одеянию упасть на пол. Его стройное тело белело в тусклом свете свечи.

– Я предпочту остаться с тобой, Джеб Стюарт Хо.

Он опустился на колени перед Джебом Стюартом Хо, и его пальцы пробежали по шрамам, пересекающим грудь учителя.

10

А. А. Катто усердно работала в течение последних трех дней. Ее армии захватили Фелд и дюжину других городов. Теперь следовало перегруппировать войска для централизованного удара по наиболее близким объектам. Однако не проблемы военной стратегии отнимали силы и энергию А. А. Катто. Этот груз целиком лежал на плечах шести военных советников, военных консультантов и специалистов по ящерицам. А. А. Катто планировала ужин – вечеринку. Совершенно особенный праздник, посвященный успеху на первом этапе завоеваний.

Она убеждала себя, что вечеринка обречена на ослепительный успех. Не было ни единой причины, почему должно получиться иначе. А. А. Катто лично тщательно продумала каждую деталь оформления и меню вплоть до наркотиков, которые подадут после ужина, и обустройства гостей.

Особенное удовольствие ей доставило именно размещение гостей. Результат, который она теперь обозревала с высокого черного кресла во главе длинного банкетного стола, стал данью ее воображению и изобретательности.

Во время войны кажется невозможным пригласить посетителей со стороны. И все же она разместила за столом гостей, заказанных в Распределителе Материи. А. А. Катто переворошили исторические записи в поисках деталей характеров, которые можно заложить в копии.

Слева от А. А. Катто сидела Нэнси, второй настоящий человек в комнате. Справа расположилась копия поэта и драматурга Оскара Уайльда. Она выкопала его описание из нескольких очень древних записей. Его постоянная болтовня забавляла, он умел заполнить пустоту в разговоре милым, пусть и архаическим анекдотом.

А. А. Катто находила, что у него есть несколько огорчительных недостатков. Во-первых, он слишком толст, что А. А. Катто прощала не легко. Также его не красила привычка говорить с полным ртом, и еда вываливалась на шелковый обеденный жакет. К тому же Оскар являлся яростным гомосексуалистом, что обычно не слишком тревожило А. А. Катто, но он отвлекался от беседы с ней, и бросал скрытые взгляды на гостя напротив.

Напротив Уайльда сидела копия индивида, называемого Пресли. Оригинал жил много лет спустя после Уайльда. Он имел репутацию эстрадного артиста и местного секс-символа. А. А. Катто выбрала его за прекрасный мрачный взгляд. Он пока не проявлял артистичности, хотя А. А. Катто рассчитывала использовать его позже. В течение первой перемены блюд он сидел, развалившись в кресле, сложив руки на белом расшитом блестками пиджаке и бросал через стол взгляды, становившиеся еще более мрачными, когда Уайльд начинал распускать слюни в его направлении.

Еще дальше за столом сидел Джереми Атрейдис, облекший свою великолепную фигуру в синее одеяние, украшенное гирляндой драгоценностей. Стройное тело копии Атрейдиса при внимательно рассмотрении казалось немного болезненным и женоподобным. Атерейдис обладал тем искрометным, злым и упадническим юмором, который отличал представителя очень длинной, пестрящей родственными связями, династии императоров-богов последнего периода. А. А. Катто уважала Атрейдиса за огромнейший успех и, в частности, за то, что он мог превзойти эпиграммы Уайльда.

Рядом, без устали смеясь всем его шуткам и изредка нерешительно засовывая руку под одеяние, сидела репродукция Пэтти Мэйсон, известной непристойной танцовщицы Века Упадка.

На дальнем конце стола находился целый выводок куртизанок, которых А. А. Катто держала за их всем известную способность приспособляться. Она также посадила там печально известного Фила Фернфлауэра, нескольких отчасти звероподобных тиранов и Джоба Йока, некроманта, чья частная жизнь внушала отвращение даже своре его верных последователей, причем такое, что в последствии они с трудом смогли съесть его останки.

Единственной настоящей неудачей стал индейский шаман по прозвищу Паба-Саба, намазавшийся наркотической пастой и немедленно вошедший в транс, едва только ужин начался. А. А. Катто опасалась, что скоро ей придется от него избавиться.

За исключением шамана, гости находились в наилучшем и самом бодром состоянии духа. И понятно, почему – во время закуски А. А. Кат-то проинформировала их, что любого, кто покажется ей недостаточно любезным, пристрелят. Пускай они и представляли собой всего лишь сконструированные копии с внедренными личностями, но и они инстинктивно боялись жестокой смерти. Подкрепляя слова А. А. Катто, позади ее стула безмолвно стояли два охранника. Сперва предупреждение тенью легло на торжество, но к тому времени, когда подали дельфиньи плавники в заливном, вечеринка кипела безудержным, доведенным от отчаяния, весельем.

А. А. Катто лениво играла в происходящем надлежащую роль. Она находилась здесь, чтобы изумляться, и не испытывала стыда за свои причуды и за ту открытость, с которой они выполнялись. Она надела черную накидку, спускавшуюся одним краем до бедра. Через подлокотник своего кресла она перекинула обутую в черный кожаный сапог ногу. Маленький херувим щекотал внутреннюю поверхность ее бедра павлиньим пером. Он был не выше метра, розовый, с пухлыми щечками и маленькими золотыми крылышками, приделанными к спине.

На столе перед А. А. Катто сверкали хрусталь и серебро. Стол покрывали белоснежные скатерти из льна и камчатого полотна. Стайки голубоглазых и светловолосых юношей и девушек безостановочно разносили блюда и графины. Они щеголяли в белых туниках и украшениях из листьев винограда и цветов.

С полуулыбкой, которая на самом деле совершенно не отражала ее мыслей, А. А. Катто молча сидела в кресле и наблюдала за разворачивающимся перед ней представлением. Бе изящно подведенные глаза смотрели то на одного, то на другого мужчину – с Уайльда на Пресли и обратно.

– Почему ты так печален, милый, что тебя угнетает?

Атрейдис оторвался от прижавшейся к нему Пэтти Мэйсон и взглянул на Пресли.

– Я думаю, что это делает его более привлекательным. Что ж, временами он действительно хорош.

Пресли молчал. Его глаза сияли из-под полуприкрытых век, а верхняя губа презрительно кривилась. Уайльд в восторге захлопал в ладоши.

– Он и в самом деле становится еще прекраснее в такие моменты. Он превосходен, когда злится.

Пресли со стуком поставил стакан на стол.

– Почему бы вам, педикам, не забыть о дырке у меня в заднице?

Атрейдис рассмеялся.

– Он, должно быть, говорит о тебе, Оскар. Я уверен: мисс Мэйсон подтвердит, что я не подхожу под столь узкое определение.

Его руки исчезли в ее платье. Пэтти Мэйсон пронзительно захихикала и кивнула. Уайльд поджал губы.

– Сочетание высокомерия и неразборчивости в одном человеке выглядит вульгарно.

Он одарил Пресли лучезарной улыбкой.

– Ты согласен, мой дорогой?

Пресли резко посмотрел на него.

– Понятия не имею, что ты несешь.

трейдис сардонически рассмеялся.

– У него нет твоего опыта, Уайльд.

Уайльд медленно повернулся, чтобы посмотреть на двойника бога-императора.

– Опыт – это название, которым каждый отмечает свои собственные ошибки.

Он снова взглянул на Пресли.

– Он подсказывает, что тот, кто сумеет господствовать над обеденным столом, сумеет господствовать над миром.

Пресли наполовину поднялся с места, поднял руку в напряженном угрожающем жесте.

– Я тебя предупреждал, братишка. Ты уже достаточно грязи вывалил из своего рта.

Разговоры вокруг стола мгновенно смолкли. Слуги замерли, и даже музыкант в потрепанном пиджаке, поношенной шляпе и рыжем парике, игравший на арфе на возвышении в углу комната, замолк. Уайльд нарушил молчания нервным хихиканьем.

– Ну же, милый, такие красивые мальчики не должны так отвратительно себя вести.

Все посмотрели на Пресли. А. А. Катто наклонилась вперед. Пресли сидел, сгорбившись, рассматривая свои руки. Уайльд снова заговорил.

– Нечего сказать, дорогой?

Внезапно Пресли вскочил и молнией пронесся мимо стола, прежде чем кто-то успел пошевелиться. Он с размаху два раза съездил Уайльду по лицу, завершив дело мощным пинком в живот.

Охранники А. А. Катто двинулись к Пресли, но замерли, получив приказ.

Уайльд упал на колени, всхлипывая и пытаясь прикрыть руками лицо. Пресли наклонился, схватил его за лацканы и поднял на ноги.

– Я предупреждал тебя, педик.

Он три раза с силой стукнул Уайльда об стену и отошел от него. Голова толстяка бессильно опустилась на грудь, он медленно сполз на пол. Пресли повернулся к А. А. Катто. Он стоял, неловко отбрасывая волосы с лица.

– Простите, что внес беспорядок в вашу вечеринку. Может, мне лучше уйти?

А. А. Катто улыбнулась.

– Напротив, это было забавно. Вы должны подойти и сесть со мной.

Пресли сел позади нее. Она кивнула охранникам, и те уволокли безвольное тело Уайльда из комнаты. Шаман Паба-Саба выбрал момент и упал на пол, его тоже уволокли. Слуги засновали вокруг стола с бренди, мятой и маленькими фарфоровыми чашами, наполненными таблетками кокаина и опиума.

Вечеринка продолжалась. Атрейдис ощупывал Пэтти все более требовательно, что означало сближение куртизанок и тиранов. Некромант пытался поймать взгляд А. А. Катто. Он придумал план реорганизации ее армии согласно кабалистическому учению о нумерологии. А. А. Катто не проявляла интереса. Ее больше занимал двойник Пресли.

Только Нэнси, казалось, оставалась в стороне от общего веселья. Она сидела в кресле позади А. А. Катто и наблюдала, как та подъезжает к Пресли. Нэнси удивилась бы, если бы Пресли удалось пережить эту ночь. Она достаточно давно и часто участвовала в забавах А. А. Катто, и была в курсе ее традиционных способов развлекаться с мужчинами. Нэнси знала, что лишь небольшой процент выживал после таких ночей.

Нэнси внимательно смотрела на свою подругу и вождя. Ее внезапно поразила мысль, что она единственный настоящий человек, который находится рядом с А. А. Катто при любых обстоятельствах и где бы то ни было. Все остальные по сложившейся традиции сошли с луча командного центра и создавались, удовлетворяя изощренную фантазию Катто. Сначала идея завоевания была игрой. Теперь, когда она становилась реальностью, Нэнси переполняли дурные предчувствия. Она никогда не преклонялась перед нормами любой морали, но теперь ее одолевали мрачные сомнения относительно мира, который А. А. Катто хотела создать, и, что более важно, относительно того, как долго продлится ее существование, если А. А. Катто от нее устанет.

А. А. Катто сомнения, похоже, не тревожили вовсе. Она наклонилась к Пресли и погладила его грудь.

– У меня есть предчувствия, что я получу удовольствие оттого, что заказала тебя.

– Благодарю, мадам, прекрасно чувствовать себя полезным.

– Ты доволен личностью, которую я для тебя выбрала?

– Да, мадам.

– Полагаю, ты считаешь большой удачей то, что на тебя обратил внимание кто-то вроде меня.

– Да, мадам.

– Ты знаешь, кто я, не так ли?

– Конечно, я знаю, кто вы, мадам. Мне сообщили об этом, как только я вышел из луча.

– Тебе известно, что я делаю?

– Нет, мадам, в общих чертах.

А. А. Катто проворковала нежным и жеманным голоском:

– Я завоевываю то, что осталось от мира.

Пресли потерся носом о ее ухо.

– Это очень впечатляет, мадам.

– Разве я этого не заслужила?

– Заслужили, мадам.

– Я уже завоевала немалую часть мира.

– Это большое достижение, мадам, – он запустил руки в ее одежду, – особенно для такой маленькой девочки.

А. А. Катто откинулась назад, пока его руки ласкали ее грудь. Она улыбнулась ему и запустила руки в его набриолиненные волосы.

– Ты считаешь меня симпатичной, правда?

– Я думаю, что вы прекраснейшее из всего, что я видел.

А. А. Катто принялась расстегивать его рубашку.

– Полагаю, ты мог бы сказать, что я построю империю… – она вздохнула и скривилась, – … подобной которой мир никогда не видел.

Двойник Пресли языком обвел вокруг левого соска А. А. Катто.

– Прекрасно звучит, мадам. Я никогда не встречал женщины с империей.

Голос А. А. Катто стал глубоким и хриплым.

– Она простоит тысячи лет.

– С этими империями один черт разберется, мадам.

А. А. Катто приподнялась на локте и осмотрела комнату. Остальные гости валялись на полу перепутавшимися извивающимися кучками.

Арфист прыгал в самой середине. Только некромант сидел за столом, уставившись в тарелку безутешным взглядом. А. А. Катто укусила двойника Пресли за кончик уха.

– Думаю, мы можем пойти в более уединенное место. Я хочу рассказать тебе, что планирую сделать с человеческим населением. У меня созрело несколько фантастических планов на их счет.

– Эти планы, должно быть, разрушительны.

А. А. Катто отстранилась от Пресли и встала.

– Пойдем.

Пресли также поднялся, поправляя одежду. А. А. Катто посмотрела на него и покачала головой.

– Все же кое-что в тебе сделали неправильно.

Пресли удивленно посмотрел на нее.

– Как это?

– Ты чертовски покорен. Тебя построили слишком приятным, это беспокоит.

– Простите, мадам.

– Согласно хроникам, реальный Элвис Пресли никогда не сказал бы ничего подобного. – Она повернулась к Нэнси. – Лучше тебе пойти с нами. Я решила закончить вечеринку. Она мне надоела.

Остальные гости все еще извивались на полу. А. А. Катто кивнула охранникам.

– Приступайте, я с ними закончила.

Она оживленно вышла из комнаты, за ней покорно следовали Нэнси и Пресли. Как только за ними закрылась дверь, охранники открыли огонь.

11

Билли, Менестрель и Олад молча пробирались сквозь тени утонувшего в сумерках Фелда. Дождь моросил, не переставая, заслоняя дома и улицы темной вуалью. Машины Окпола проносились мимо с регулярными интервалами, и беглецы замирали в дверных проемах или прижимаясь к стволам деревьев. Они продвигались медленно, придерживаясь направления, указанного Кармен. И достигли наконец городской стены.

Они шли вдоль стены, пока не увидели дыру с рваными краями, сиявшую сквозь сумрак светлым пятном, – ее пробила армия Квахала во время штурма. Когда они приблизились к пробоине метров на тридцать, Малыш Менестрель остановился и знаком приказал остальным сделать то же самое. Билли прислонился к стене, стараясь не стучать зубами. Он вымок насквозь.

– Видишь охрану?

Малыш Менестрель покачал головой:

– Никакого движения, но вокруг дыры слишком темно, чтобы сказать наверняка.

Они вслушивались, стараясь различить подозрительные звуки. Но услышали только шум собственного дыхания и дробь капель, падающих с крыш и стен. Менестрель вздрогнул.

– Не верю, что они настолько глупы, чтобы оставить такую дыру в стене без охраны. Давайте подойдем немного ближе. Только тихо и медленно.

Они прошли еще десять метров, держась рядом и прижимаясь к стене. Менестрель снова остановился. Билли положил руку на кобуру.

– Что-то заметил?

Менестрель вглядывался в темноту.

– Не уверен. Подожди минутку… Да, я думаю, там кто-то бродит.

Он стал медленно продвигаться вперед. Приятели последовали за ним. Малыш Менестрель спрятался за грудой булыжника, Билли скорчился рядом. Менестрель медленно поднял голову.

– Там один охранник. Он стоит прямо в дыре.

– Только один?

– Это все, что я вижу.

– Считаешь, есть и другие?

Менестрель раздраженно посмотрел на Билли.

– Какого черта я должен знать?

Олад вынул пистолет из кобуры.

– Я с ним разберусь.

Менестрель хватил его за руку.

– Оставайся там, где стоишь. А не то поднимешь на ноги всю их проклятую армию.

– Там что же нам делать?

Малыш Менестрель решительно вытащил из-за пояса два ножа.

– Я позабочусь об этом. Вы двое только все испортите.

Он выбрался из-за кучи камня и исчез среди теней. Олад посмотрел на Билли.

– Как ты думаешь, может пойти за ним?

Билли покачал головой:

– Мы останемся здесь.

Они ждали, затаив дыхание. Но ничего не происходило. Ни одного звука не доносилось из темноты. Никакого намека на движение. Олад потянулся к пистолету.

– Он попался и убит.

– Нет. Мы же ничего не слышали.

– Может, он нас продал.

– Он такого не сделает.

Олад с сомнением всматривался в темноту.

– Уверен?

Билли на мгновение усомнился. А вдруг Малыш Менестрель предал их? И сразу же отбросил эти мысли.

– Он так не поступит.

Время шло, а ничего не происходило. Наконец они услышали какой-то звук впереди. Оба пригнулись, крепко сжимая в руках пистолеты. Менестрель появился на груде камня. Он осторожно вытер свои ножи и заткнул их обратно за пояс.

– Нам лучше выбраться отсюда, пока еще кто-нибудь не появился.

– Сколько охранников там оказалось?

– Только один.

– Ты убил его?

Лицо Малыша Менестреля скрывала шляпа, но в его голосе звучало презрение и отвращение.

– Я же сказал, что позабочусь обо всем. Они снова двинулись в путь. Проходя через пролом, им пришлось перешагнуть через тело охранника в каске. Горло его было аккуратно перерезано, словно приложил руку опытный хирург. По другую сторону стены им открылся вид, напоминавший ночной кошмар. Прожектора с башен полосовали широкую гладкую равнину лучами света, вырывая из темноты ряды маленьких полусферических палаток и тысячи боевых машин, выстроенных ровными рядами. Здесь стояли танки, автомобили, летательные аппараты всех размеров, легкая и тяжелая артиллерия, разнообразные тягачи и грузовики. Огромные дирижабли опустились на расчищенные площадки, разделенные разноцветными огнями. Толпа людей копошилась рядом с ними, выгружая припасы и снаряжение. Тысячи людей в черной форме двигались в огромном лагере, словно отряды муравьев. Отражающийся золотой свет создавал иллюзию непобедимого зла. Трое беглецов замерли на месте.

– Боже, только посмотрите!

– Их, должно быть, тысячи.

– Ничто не остановит такую армию.

Билли посмотрел на Малыша Менестреля.

– Как она смогла получить столько солдат? Компьютер Распределителя Материи, наверное, двинулся.

Менестрель, задумавшись, мрачно кивнул.

– Возможно, это и есть ответ.

Олад нервно осмотрелся.

– Давайте убираться отсюда, пока нас не засекли.

– Куда пойдем?

На лице Малыша Менестреля промелькнуло болезненное выражение. Он прикрыл глаза и сосредоточился. Спустя несколько секунд он открыл их и вздохнул.

– Мы пойдем вдоль стены, вокруг города на другую сторону. Там мы нырнем в ничто.

Мужчины кивнули. Они двинулись в сторону от сигнальных огней, проводник Менестрель шел первым. Снова и снова приходилось прятаться, замирая в тени стены. Приблизительно двадцать минут понадобилось, чтобы пройти половину пути, и тут они услышали отдаленный шум патрульного вертолета.

– Ложись!

Малыш Менестрель прижался к земле, остальные последовали его примеру. Они озирались вокруг и вытащили пистолеты. Патруль приблизился. Вертолет двигался очень медленно, освещая стену прожектором. Похоже, это была стандартная проверка. Беглецы вжались в сырую землю. Патруль оказался совсем близко. Вертолет завис в нескольких метров от распластавшихся на земле мужчин. Олад медленно поднял пистолет. Луч прожектора замер на стене над их головами и медленно пошел вниз. Билли тщательно прицелился в патрульный вертолет. Он затаил дыхание. Луч прожектора остановился почти там, где они лежали. Затем на несколько мгновений замер и дернулся в сторону. Патруль отправился дальше. Билли шумно выдохнул.

– Они подобрались чертовски близко. Менестрель медленно поднялся и проследил, как патрульный вертолет исчезает за пеленой дождя.

– Они скоро найдут тело. Нам лучше побыстрее свалить отсюда.

Шли еще минут десять. Менестрель время от времени останавливался, словно пытаясь определить направление. Его спутники не заговаривали с ним. Они знали, что использование дара поиска пути сопровождается побочными эффектами. Какие имели место в данном случае, они не догадывались, но предпочли оставить проводника в покое.

Добравшись до одних из городских ворот, разрушенных захватчиками, Малыш Менестрель остановился.

– Мы должны пойти через ничто, – он показал на дорогу, начинавшуюся от руин. – Можно пойти по этой дороге. Ею пользовались рулевые для путешествий через ничто. Думаю, сейчас она начала разрушаться. У вас есть генераторы?

Оба кивнули и прикрепили к поясам портативные стазис-генераторы.

– Хорошо, идем.

И они двинулись через предместье. Немного отойдя от города, вышли на дорогу. В этот момент на другой стороне Фелда взвыла сирена. К ней быстро присоединились еще две или три. Олад оглянулся.

– Как думаете, что это?

Малыш Менестрель пожал плечами:

– Возможно, они нашли тело.

Билли пристально уставился в сомкнувшуюся позади морось.

– Если так, они станут искать нас.

Олад ускорил шаги.

– Давайте уйдем в ничто. Там им нас не найти.

Они побежали, но смогли выдержать только пятнадцать минут. Билли остановился, задыхаясь.

– Не могу больше. За две недели в борделе я совсем потерял форму.

Олад внезапно указал на дорогу позади.

– Смотрите!

Беглецы повернулись. Вокруг города двигались огни.

– Они ищут нас. Это точно.

– Они могут подумать, что убийцы – кто-то из сопротивленцев.

Менестрель хмыкнул.

– Возможно. Давайте-ка двигаться и смотреть в оба.

Приятели поспешили. Огни и сирены все еще двигались вокруг города. Какое-то время Билли думал, что поиск ведется только там. Казалось, им удастся уйти. Огни начали приближаться по дороге. Билли затравленно оглянулся.

– С дороги! Скорее!

Рядом располагался разрушенный канал. Они спрыгнули туда. В канале набралось воды на пятнадцать-двадцать сантиметров. Приятелям пришлось перебороть себя и окунуться в нее. Впрочем, большого значения это не имело, потому что они и без того промокли до нитки.

Три патрульных вертолета пронеслись мимо на предельной скорости с включенными сиренами и прожекторами. К счастью, шли слишком быстро, чтобы заметить три распластавшиеся в воде фигуры.

Беглецы осторожно двинулись вдоль дороги по каналу. Идти по щиколотку в воде было трудно, передвигались медленно. Билли и Олад часто, споткнувшись, растягивались во всю длину в мутной жиже. Патрульные машины вопили на дороге. Каждый раз, когда они появлялись рядом, мужчины падали в грязь.

Спустя довольно долгое время патрульные машины, наконец-то, перестали сновать. Билли внимательно прислушался. Поиски, видимо, снова сосредоточились в городе. Он осторожно выбрался на дорогу. Остальные последовали за ним. Теперь огни двигали позади, а впереди разливалось тусклое серое свечение. По мере того, как они подходили ближе, свечение усиливалось. Билли усмехнулся, обращаясь к Малышу Менестрелю:

– Это ничто. Мы дошли. Мы сделали это. Проводник с облегчением передвинул шляпу на затылок:

– Похоже на то…

Пара ярких лучей с треском пронзила темноту, окунув троицу в поток ослепляющего белого света. На обочине маячил черный силуэт патрульного вертолета. Металлический голос донесся из громкоговорителя.

– Оставайтесь на месте. Поднимите руки и не двигайтесь.

Трое беглецов медленно подняли руки. Из вертолета выпрыгнули двое солдат Окпола в оранжевых касках. Они неторопливо направились к Билли, Оладу и Менестрелю. Все трое оказались под точным прицелом трех пистолетов.

12

Она/Они продвигалась в новую, неизведанную зону. Ее/Их чувства обострились до предела в поисках того существа, которое уничтожало и перерабатывало материю и энергию. Она/ Они обнаружила некую форму лучей-носителей, протянувшихся через хаос ничто. Она/Они предполагала, что, возможно, эти лучи исходят от того существа, которое Она/Они ищет.

Она/Они проследила за парой лучей. Лучи расцветали в сером хаосе ничто, словно пульсирующие линии чистого света. Она/Они начала осознавать, что лучи соединяются, а также исходят из одной и той же отдаленной точки. Она/ Они все больше наделялась, что, как и предполагалось с самого начала, в этой точке обнаружится существо, которое Она/Они разыскивала.

Следовать за лучами оказалось нелегко. Рассчитать их путь было просто: они сияли в ничто, словно сигнальные огни на Ее/Их сенсорах. Но их абсолютная прямота осложняла дело. Они словно поделили весь хаос на ломтики, и куда бы Она/ Они не направилась, везде обнаруживались лучи.

Зона, в которой Она/Они оказалась, представляла собой участок беспорядочной материи. Казалось, что разрушители разворошили ее, но не уничтожили до конца. Это походило на складку в ничто, водоворот, наполненный обломками, созданными неизвестным разумом.

Она/Они парила в метре над поверхностью красной тягучей жидкости. Огромные насекомоподобные существа копошились внизу, наполовину утонув. Они толкались и дрались. Раздавался скрежет когтей по панцирным пластинам и щелканье мощных нижних челюстей. Иногда одна из тварей пыталась достать Ее/Их ноги, но Ей/Им удавалось уклониться.

Красная жидкость уступила место странному болоту. Росшие кучками острые растения колыхались над поверхностью. Огромные плавающие насекомые исчезли, их сменили летающие особи меньшего размера. Они летали, направляясь прямо Ей/Им в лицо, но в последний момент сворачивали, и ни одно на самом деле не дотронулось до нее. Шафрановые облака неслись по грозному пурпурному небу. Однако Она/Они не замечала никакого движения на том уровне, на котором находилась.

Наконец, Ее/Их сенсоры зазвенели.

Разрушитель.

Мир, возникший впереди, пылал, словно предупредительный знак. Она/Они резко остановилась и перекрыла все возможные потоки энергии. Она/Они повисла в пространстве недвижимая и почти мертвая. Только визуальные сенсоры еще функционировали.

Дальние облака словно бы что-то стянуло вниз, а поверхность болота как будто поднялась, чтобы встретиться с ними. Именно на этом фальшивом горизонте показался разрушитель, полностью соответствующий происходящему.

Разрушитель был твердый, цилиндрический и наполовину уходил в болото. Он всасывал материю через лопасть спереди, оставляя позади себя сверкающий серый хаос, переливающийся радугами разных форм, которые исчезали, пока он продвигался дальше.

Он приблизился к Ней/Ним. Она/Они урезала циркуляцию энергии до минимума. Ее/Их восприятие цветов изменилось. В одно мгновение разрушитель, сиявший насыщенным металлическим голубым цветом, стал серым, потому что энергия в визуальных сенсорах снизилась.

Она/Они замерла слабая и неподвижная. Разрушитель, видимо, не замечал Ее/Их присутствия. Он продолжал двигаться своим курсом, который к несчастью, вел прямо к Ней/Им.

В какое-то мгновение показалось, что Она/ Они погибнет по глупой случайности.

Затем он прошел мимо, настолько близко, что Она/Они смогла разглядеть метки у него на боках. Это была какая-то графическая надпись, но, находясь на таком низком энергетическом уровне, Она/Они не смогла расшифровать ее.

Разрушитель двигался прочь. Она/Они осторожно повысила уровень энергии, чтобы дать возможность одной из трех голов повернуться и посмотреть ему вслед. Разрушитель не обратил внимания на слабое энергетическое возмущение в пространстве. Она/Они повысила энергетический уровень, чтобы обдумать проблему. Зрение снова стало цветным.

Гипотеза. Разрушители являются модулями поиска энергии для высшего существа.

Недействительно. У нас достаточно фактов, подтверждающих обратное.

Гипотеза. Несущие лучи генерируют собственное поле, которое отталкивает разрушителей. Такое поле могло бы скрыть и наши энергопути.

Она/Они размышляла.

Возможный выход.

Она/Они позволила уровню энергии вырасти до максимума и снова стала осторожно продвигаться вдоль лучей.

13

Вместе с двадцатью девятью другими братьями-исполнителями, Джеб Стюарт Хо сел в транс-порт джей-класса. Они уже закрыли забрала своих круглых шлемов, а со стен корабля к передней части их костюмов протянулись трубки. Когда придет время прыжка, провода отсоединятся, и братьям придется положиться только на систему жизнеобеспечения, вмонтированную в костюмы. До этого, во время полета, они будут прикреплены к кораблю.

Никто не переговаривался. Коммуникаторы использовались только для сообщений первостепенной важности.

Команда расселась парами на скамьи. Более половины из них вошло в транс. Но не Хо. Некоторое время он пытался добиться состояния опустошенности. Но сдался, поняв, что слишком возбужден предстоящей задачей, слишком даже для того, чтобы достигнуть первой стадии транса. Смирившись, он позволил мыслям течь свободно.

Внезапно коммуникатор шлема ожил и вернул его к действительности. Зазвучал плоский металлический голос автопилота.

– Достижение зоны выброски ожидается через десять минут. Данные ведущего сканера – на экране.

На переборке в конце пассажирского отсека загорелся экран. В центре его находилась небольшая бледно-голубая сфера. Она медленно, но неуклонно росла, пока не заполнила собой половину экрана. Отсутствовали любые обозначения. Джеб Стюарт Хо почувствовал горечь разочарования. Он считал, что Распределитель Материи должен выглядеть более впечатляюще. Снова ожил коммуникатор:

– Выброска через минус девяносто секунд. Отсчет продолжается.

Джеб Стюарт Хо глубоко вздохнул и в последний раз проверил снаряжение. Все было в порядке. Голубая сфера продолжала расти. Она почти заполнила собой весь экран.

– Минус шестьдесят секунд. Отсчет продолжается.

Хо сглотнул. От волнения у него пересохло в горле, а язык казался толстым и деревянным. Пальцы и ладони, прикрытые перчатками боевого облачения, немного вспотели.

– Минус пятьдесят секунд. Отсчет продолжается.

Экран стал полностью голубым. Джеб Стюарт Хо напрягся.

– Минус сорок секунд. Отсчет продолжается. Сейчас мы входим в зону стазиса цели. Внешние условия – абсолютный вакуум. Минус тридцать пять секунд. Отсчет продолжается.

Джеб Стюарт Хо поерзал на скамье. Он натянул ремни лазера, чтобы убедиться, плотно ли он прикреплен к костюму. Автопилот продолжал вещать:

– Минус тридцать секунд. Приведение внутренних условий в соответствие с внешними.

Раздалось слабое шипение. Атмосфера корабля выпускалась в безвоздушное пространство, окружавшее Распределитель Материи.

– Минус двадцать пять секунд. Включение индивидуальной системы жизнеобеспечения.

Хо отстегнул трубку от своего костюма. Система жизнеобеспечения включилась автомата-чески. Из открытого отверстия трубки потянулась тонкая струйка сконденсированного газа.

– Минус двадцать секунд. Отсчет продолжается. Выход на орбиту цели.

Голубая сфера на экране размылась до состояния немного искривленной голубой линии горизонта. Поверхность все еще выглядела безупречно гладкой. Джеб Стюарт Хо только сейчас начал осознавать огромные размеры сферы.

– Минус пятнадцать секунд. Снижение к поверхности цели. Двенадцать, одиннадцать, десять, девять, восемь. Оставайтесь на месте – открытие люков для прыжка…

Три широкие панели отпали с каждой стороны транспортного корабля.

– Приготовиться к прыжку.

Тридцать облаченных в черное фигур двинулись к открытым люкам. Они встали перед ними – по пять перед каждым.

– Пять, четыре, три…

Джеб Стюарт Хо напряг все мышцы.

– Два, один, ПРЫЖОК!

Братья одновременно выпрыгнули в открытое пространство. До поверхности сферы оставалось пять метров. Джеб Стюарт Хо повис на мгновенье в воздухе и тяжело приземлился на четвереньки. Тренировки помогли ему избежать повреждений. Он растянулся на гладкой металлической отливающей голубым поверхности и огляделся. Его товарищей разбросало далеко друг от друга, но, похоже, все приземлились благополучно.

Хо уже собирался активировать коммуникатор и наладить контакт со своими товарищами, как внезапно на поверхности распахнулся небольшой люк. Из него высунулась короткая антенна. На кончике находилось нечто, напоминающее пучок сенсоров. Хо огляделся. Невысокий лес таких антенн возник на всей площади, на которой находились десантники Братства. Сканеры медленно одновременно поворачивались. Пришельцы были обнаружены, их начали тщательно исследовать.

После двух полных оборотов антенны опустились, а люки закрылись. Несколько мгновений ничего не происходило. Джеб Стюарт Хо посмотрел на остальных. Затем попытался заговорить с ними через коммуникатор, но безрезультатно. То ли переговорное устройство получило повреждения во время падения, то ли что-то внутри Распределителя глушило сигнал.

Хо поднялся. Большинство братьев отстегнуло лазеры, чтобы приступить к делу: резать оболочку сферы. Внезапно открылись другие люки, большие по размеру, чем те, что встретили десант. Раскрылись телескопические турели, увенчанные реактивными боевыми установками, которые открыли стрельбу.

Каждая из установок быстро поворачивалась, рассеивая вокруг реактивные снаряды. Они бесшумно вспыхивали в безвоздушной тишине. Джеб Стюарт Хо пытался вжаться в неподатлив вый металл. Он ждал, что снаряд ударит в него. Однако спустя короткое время стрельба прекратилась. Похоже, что орудия не были достаточна мобильными и гибкими, чтобы достать каждого, лежащего на поверхности. Хо предположил, что в результате всей этой оборонительной атаки большая часть сил противника тоже обезоружена.

Реактивные установки все еще находились в боевом положении. Джеб Стюарт Хо осторожно повернул голову. Стрельбы не последовало. Как он ошибся! Хо почувствовал себя так, словно кто-то пнул его в живот: более трех четвертей десанта братьев-исполнителей было мертво. Они не успели упасть на землю так же быстро, как он.

Неужели он остался один в окружении мертвецов? С одной стороны от него – Куонг Ховард, почти надвое разрезанный снарядом. С другой – брат-исполнитель, которого он не мог опознать: прозрачный шлем медленно заполняла кровавая пена. Хо начал разглядывать лежащих дальше, пытаясь связаться с выжившими. В нескольких метрах от него находился На Дук Уэст. Поначалу Джеб Стюарт Хо подумал, что его друг тоже мертв, но затем увидел, как в прозрачном шлеме повернулась голова.

Уэст тоже заметил Хо. И поднял руку. Одиночный реактивный снаряд срезал ее по локоть в тот же момент. Джеб Стюарт Хо вздрогнул, потрясенный увиденным. Уэст медленно перевернулся и замер. Вокруг царила всепоглощающая тишина, усугублявшая ужас.

Чуть погодя Хо заметил, что к нему приближается еще один уцелевший: по-пластунски ползет, плотно прижимая тело к поверхности сферы, чтобы не сработала система реактивных установок. Это оказался Лоренцо Бин. Он коснулся своим шлемом шлема Хо, так, чтобы тот мог его слышать:

– Коммуникаторы вышли из строя.

Хо кивнул.

– Я знаю.

– Что нам теперь делать?

Джеб Стюарт Хо решительно посмотрел на него.

– Мы должны продолжить выполнение задания.

– Но нас прижали к поверхности.

– Мы в безопасности, пока лежим.

– Разве мы сможем в таком положении прорезать наружную оболочку?

– Мы попытаемся. Кто-нибудь еще выжил?

– К нам ползут еще двое братьев. Они прямо позади тебя, и ты не можешь их увидеть из-за… О, нет!…

На лице Лоренцо отразились ужас и боль. Хо быстро посмотрел на него.

– Что-то не так?

– Погиб Эдгар Аллан По.

Он немного приподнял голову, и снаряд пробил его шлем.

Хо осторожно повернулся. Сзади к нему подползал Том Хоэ. Он прислонил свой шлем к шлемам Хо и Бина.

– Нас только трое?

– Похоже, что так. Лоренцо огляделся.

– Подождите, кто-то еще приближается.

К ним присоединился Ли Харви Фот. На его лбу выступала испарина.

– Мы – единственные, кому повезло здесь выжить. Но здесь, очевидно, и останемся. Мы потерпели поражение, едва начав.

По его лицу бежали слезы. Хо освободил руку и сжал его плечо.

– Держи себя в руках. Мы собираемся продолжить выполнение задания.

– Мы не сможем. Мы не можем даже двигаться.

– Тогда мы начнем прорезать наружную оболочку.

– И погибнем.

– Вполне возможно.

Джеб Стюарт Хо посмотрел на остальных.

– Необходимо переместиться так, чтобы была возможность видеть лица друг друга.

Не вполне понимая, зачем это нужно, братья все же поступили так, как он предлагал. Ли Харви Фот, похоже, уже успокоился. Когда они достигли нужного положения, Хо отстегнул свой лазер и положил перед ними.

– Если вы будете придерживать его, то мы сможем направлять луч на оболочку.

Братья кивнули и стали держать серый металлический предмет. Убедившись, что лазер находится в нужном положении, Хо кивнул.

– Я включаю лазер. Нам нужно только двигаться по кругу, чтобы вырезать отверстие для входа. Все понятно?

Остальные кивнули. Джеб Стюарт Хо медленно поднес руку к панели управления лазером. Система защиты Распределителя Материи молчала. Он поставил максимальную мощность луча. Затем нажал на пуск. Из прибора вырвался луч фиолетового света и ударил в голубоватый металл поверхности Распределителя. Металл потемнел, затем стал красным. Наконец он начал дымиться и плавиться. Четыре затянутые в черное фигуры возбужденно переглянулись. Они начали пробиваться в Распределитель Материи.

14

СИН-256 не подозревал о том, что происходило на поверхности сферы Распределителя Материи. Ему неоткуда было об этом узнать. В его слишком предсказуемом мире существовало слишком мало источников информации.

Его полностью занимал собственный конфликт с Компьютером. За каких-то двадцать рабочих циклов он собрал все наборы фигурок, нарисованных на распечатке в его рабочем блоке, и все же не ощутил правоты компьютера.

Он тщательно разделил цифры на три случайные, изобретенные им, категории: одни он отождествил с выпуском сырья, другие – с энергий и ее потреблением, третьи – с внутренней работой машины. Он аккуратно перерисовал их украденной чертилкой на украденный же клочок бумаги, скрываясь от сенсоров в санузле своей спальни.

Его коллекция становилась все больше и больше, пока не появилась угроза, что обе стороны бумажного клочка окажутся заполнены. СИН-256 понимал, что коллекционирование цифр не может продолжаться вечно. В конце концов, он может ошибиться. Или его обнаружат сенсоры, или в отдушине найдут тайник для чертилки и бумаги.

СИН-256 надеялся, что если он будет достаточно долго коллекционировать цифры, то на него снизойдет своего рода озарение, и он поймет значение тех неясностей, которые инстинктивно ощущал.

Он собирал цифры уже двадцать рабочих циклов, но ничего не прояснилось, и пришел к выводу, что настала пора совершить какой-нибудь решительный поступок. Единственное, что он смог придумать, – при помощи своей рабочей панели вернуть материал в Компьютер и посмотреть, как тот на это отреагирует. При этом СИН-256 понимал, что в его плане есть один существенный изъян: Компьютер мог отреагировать тем, что просто убил бы его.

Он задержал финальный акт на два полных рабочих периода, до того момента, как смог набраться мужества предстать перед Компьютером. Вся его долгая упорядоченная жизнь восставала против этого. Вся, начиная с того момента, как его обняла всепоглощающая любовь Компьютера. Большого труда и мучительных сомнений стоили ему эти тайные проявления мятежа и обмана. Но напрямую пойти против того, что всегда являлось центром всего его бытия!… Это казалось практически невозможным.

Во время третьего цикла с того момента, как он решил отправить цифры в Компьютер, идя по коридору, СИН-256 уже знал, что пути назад нет. Начинался новый цикл работ. Он должен был сделать это до того, как ему придет время возвращаться в спальный блок. Ему следовало бы вовремя остановиться, выбросить бумагу и чертилку в приемную щель и забыть о самом акте мятежа.

Он принял решение, но глубоко внутри знал, что зашел слишком далеко. Невозможно вернуться к безмятежному и счастливому неведению, в каком пребывали остальные операторы. Те, кто шел рядом с ним на работу.

Он пришел в свой рабочий блок. Сел и нажал на кнопку, включавшую пульт. Немедленно пошла распечатка. Инстинкт приказывал ему протянуть пальцы к пульту и начать отвечать. Вместо этого, он неподвижно сидел. Над пультом замигала лампочка. Он по-прежнему ничего не предпринимал. Он знал, что его бездействие сочтут неисправностью. Группа ремонтников уже в пути.

Он достал из рабочего комбинезона листок. Его пальцы взлетели, вводя группы цифр. Загорелся свет. Распечатка остановилась. Лента продолжала мотаться, но чистая, без печати. СИН-256 продолжал работать над пультом. Загорелась еще одна лампочка. Красная, то затухавшая, то снова разгоравшаяся. Распечатка снова заработала.

010101010101010101010101

СИН-256 с ужасом смотрел на нее. Компьютер отвечал на то, что он совершил, но СИН-256 не понимал ответа. Распечатка не имела смысла. Он раскрыл себя, но ничего не добился. Он знал не больше, чем тогда, когда начал это безумное дело.

Его руки упали с пульта. В потолке раскрылись щели. Из стены выдвинулась стальная дверь и перекрыла выход из блока. СИН-256 знал, что это конец. С легким шипением из щелей пошел розовый ядовитый газ.

СИН-256 закрыл глаза, вдохнул и умер.

15

Билли, Олад и Менестрель стояли очень тихо, пока к ним медленно приближались трое патрульных Окпола с поднятыми ружьями. Они держали руки вдоль туловища и не делали резких движений. Билли осторожно наклонился к Малышу Менестрелю.

– И что нам теперь делать?

– Черт его знает.

Трое патрульных встали в нескольких шагах от своих пленников. Патрульный со значком офицера на каске, стоявший посередине, сделал жест оружием.

– Поднимите руки к головам.

Билли, Олад и Менестрель подчинились приказу. Офицер обратился к стоящему справа от него патрульному.

– Обыщи их.

Патрульный подошел к Оладу. Обошел его. Тщательно обхлопал. Добравшись до пистолета и тяжелого ножа за поясом Олада, наклонился и вытащил пистолет. Когда же он потянулся за ножом, Олад повернулся на носках, схватил патрульного за горло и развернул его. Второй патрульный выстрелил. Олад поставил первого перед собой, и две пули ударили тому в грудь. Сила удара сбила обоих на землю.

Билли выхватил свой пистолет и выпалил в офицера. Офицера развернуло, и он упал. Билли сразу повернулся к уцелевшему патрульному. Тот уже не держался на ногах. Но еще пытался выдернуть торчащий из горла нож Малыша Менестреля. Захлебываясь кровью, он упал на колени, а затем уткнулся лицом в сырую землю. Билли посмотрел на приятеля.

– Как думаешь, в машине еще кто-нибудь есть?

Менестрель быстро побежал к машине.

– Остается только проверить.

Билли последовал за ним. Без приключений они подошли к машине и прижались к ее серой броне. Менестрель протянул руку к ручке двери.

– Открываешь, когда я кивну.

– Ладно.

Менестрель повернул ручку и рывком распахнул дверь. Билли всунул дуло пистолета внутрь машины. Пусто. Менестрель ухмыльнулся.

– Похоже, теперь у нас есть транспорт.

Билли огляделся. Сквозь сильную изморось начал проглядывать серый рассвет. Олад неуверенно шел к ним. Билли закричал:

– Зй, Олад, иди сюда. Мы поедем на машине.

Менестрель нахмурился.

– Похоже, ему больно.

Они побежали к Оладу, но прежде чем они успели до него добраться, Олад пошатнулся и упал лицом вниз. Билли и Малыш Менестрель подбежали к нему. Олад лежал лицом в грязи. Он не дышал. Малыш Менестрель осторожно перевернул его. Кожаная одежда Олада была запачкана кровью. Малыш Менестрель пощупал пульс.

– Он мертв.

Билли уставился на него расширившимися глазами.

– Мертв? Как же так? Ведь обе пули достались окполовцу.

Малыш Менестрель медленно поднялся.

– Пули прошли сквозь тело окполовца и достали Олада.

Билли побледнел.

– Дрянь дело…

Малыш Менестрель кивнул.

– Мир жесток.

– Это все, что ты можешь сказать?

– А чего ты ждешь?

Билли начал сердиться.

– А как мы с ним поступим? Ты что, хочешь оставить его там валяться?

– А что мы еще можем сделать? Может, похороним? Тогда окполовцам как раз хватит времени, чтобы догнать нас.

– Мы не можем его так оставить. Он же наш приятель.

Малыш Менестрель посмотрел на тело.

– Он – некто, встретившийся нам в дороге.

Билли с ужасом посмотрел на него.

– Это все, что ты можешь сказать. Человек умер. Он спас нас.

Малыш Менестрель кивнул.

– Я знаю. Но он умер, и поэтому я перестал беспокоиться о нем. Ты идешь со мной или останешься здесь, чтобы попасться в знак солидарности с твоим приятелем?

Малыш Менестрель повернулся на пятках и пошел к машине. Поразмыслив несколько минут, Билли последовал за ним. Проводник Менестрель устроился за рулем и резко рванул с места, так что Билли едва успел забраться в машину. Долгое время они ехали в молчании, нарушить которое пришлось, когда на пути их, наконец, возникло ничто. Менестрель, не останавливая машину, взглянул на Билли.

– Погляди по сторонам, может, найдется среди хлама стазис-генератор…

Билли угрюмо смотрел перед собой.

– Сам его ищи. Ты же офигенно умный. Ты же все знаешь.

Малыш Менестрель резко нажал на тормоза, и машина встала. Он повернулся и, схватив Билли за отвороты плаща, вплотную приблизил лицо к его лицу.

– Слушай, или мы прилагаем усилия и выбираемся из этого вместе, или ты остаешься здесь. Или ты сотрудничаешь, или я избавлюсь от тебя. Какой путь выбираем?

Билли посмотрел на него, закрыл глаза и вздохнул.

– Хорошо, хорошо. Я сделаю, как ты хочешь.

Менестрель снова завел машину.

– Найди стазис-генератор. Он нам нужен.

Билли оглянулся. Он посмотрел за сиденьями, на контрольной панели и в задней части машины. Наконец, он хмуро обернулся к Менестрелю.

– Кажется, его здесь нет.

– Ты везде посмотрел?

– Да. Похоже, генератор здесь не прятали.

– Дрянь дело… А нельзя ли куда-нибудь вставить наши генераторы, чтобы их поля прикрывали машину?

Билли покачал головой.

– Нет. Судя по всему, эту машину использовали только в стабильных областях.

Пейзаж снаружи начал ломаться. Большие дыры серой пустоты возникали на гладкой поверхности равнины. Билли посмотрел в узкое боковое окно. Потом повернулся к Менестрелю.

– Может, бросим машину и пойдем пешком?

– Нет, поедем, пока она не развалится. Включи-ка свой генератор.

Дорогу постепенно захватывало все больше участков пустоты. Окружающая равнина почти исчезла. Вскоре они ехали по испорченной дороге посреди ничто. Менестрель круто поворачивал то в одну, то в другую сторону, удерживая машину от соприкосновения с пустотой. Какое-то время ему это удавалось. Вдруг передние колеса попали в круглую дыру в дороге, примерно метр в диаметре. Они задымились, расщепились и исчезли. Нос машины врезался в дорогу с металлическим скрежетом.

Менестрель полностью потерял контроль над машиной. Она пролетела по дороге примерно пятьдесят метров и врезалась в большой участок дезорганизованной материи. Добрая треть корпуса исчезла. То, что осталось, рассыпалось на части. Билли обнаружил, что скользит по дороге на секции рамы. Он столкнулся с другим отвалившимся куском, который тоже рассыпался. Билли врезался в поверхность дороги. Он ушибся, но только и всего: его полностью защищало поле ПСГ.

Он поднялся и осмотрелся. Менестрель растянулся недалеко впереди. Пока Билли шел к нему, поднялся. Видимо, он также избежал серьезных повреждений. Мрачно посмотрел на обломки машины.

– Полагаю, ей пришел конец.

– Теперь пойдем пешком?

– Если у тебя нет мыслей получше.

– У нас нет еды, нет воды и нет денег. Можем сдаваться прямо сейчас.

Несмотря на пессимистичное настроение, Менестрель пошел вперед. Билли поплелся следом.

Он чувствовал, как накатывает печальное опустошение, которое он всегда испытывал, оказавшись в ничто. Ощущение времени исчезло. Он попытался зацепиться за реальность, поддерживая разговор. Это была непростая задача. Менестрель пришел в унынье и не желал разговаривать.

– Как думаешь, сколько нам идти по этой дороге?

Менестрель хрюкнул.

– Пока не дойдем до конца.

– А что на другом конце?

– Надеюсь, другая дорога. Если я прав, она приведет нас в Лидзь.

– И долго идти?

Проводник мрачно посмотрел на него.

– Ты разве не знаешь, что в ничто время и расстояние ни чёрта не значат?

– Но я…

– Но что?

– Ничего. Я не знаю и не понимаю этих дорог.

– А кто тебя просит их понимать?

– Я хочу сказать, что они осмысленно направлены, как бы ведут из одного места в другое. И они прямые. Если у дороги есть длина, то человек может ее измерить.

– Кто тебе это сказал?

– Это понятно, если рассудить здраво.

– И что же подсказывает здравый смысл?

– Я полагаю, я думаю…

Менестрель сурово посмотрел на него.

– И часто с тобой случаются приступы тяжелой задумчивости? Я тебя не очень понимаю.

– И не понимай. Просто прими. Не считай, что ты всему в этом мире можешь дать объяснение, все точно установить. От этого только запутаешься, – Билли сдвинул шляпу и почесал голову. – Эти дороги, как мне кажется, выглядят слишком прямо.

Малыш Менестрель фыркнул.

– Это не более чем «кажется», особенно в ничто.

– Да, но…

Проводник глубоко вздохнул.

– Просто иди вперед.

К сказанному нечего было добавить. Они шли в тишине, каждый погруженный в собственные мысли. Билли полностью потерял представление о времени. Он обнаружил, что невозможно определить, давно ли они находятся в пути. Порой казалось, что прошло несколько мгновений. Порой – несколько дней.

Его представление о пространстве как-то странно изменилось. Менестрель оказывался прямо позади него, а в следующее мгновение их разделяло широкое пространство.

Порой казалось, что проще идти, уставившись в дорогу. Но, как выяснилось, и это не вполне выручало. Билли понял, что на самом деле тревогу нагоняют дыры ничто, словно оспины разбросанные по поверхности дороги. Неожиданно он наступил на одну из них, и поле его генератора превратило дыру в твердую поверхность. Билли начинал ненавидеть это угнетающее путешествие.

Но едва Билли со всей безнадежностью ощутил, что они оказались в ловушке искривленного пространства, и обречены на вечные скитания по пустынной, исчезающей дороге, как Малыш Менестрель сжал его плечо.

– Мы пришли куда-то.

Билли посмотрел вверх. Там, на высоте тридцати метров от них, шла другая, более широкая и надежная дорога, пересекавшая их путь почти под прямым углом, подобно широкому мосту. Не было никакой возможности подняться на нее. Билли хмуро уставился на Малыша Менестреля.

– Это лишь еще одна дорога. Даже если она и висит в воздухе.

– Ну да. Но посмотри, что на ней. Билли посмотрел снова. По этой странной магистрали, насколько мог увидеть глаз, лениво катился поток людей.

– Кто это?

– Полагаю, беженцы из Лидзи. По крайней мере, это люди.

Билли все еще не проявлял энтузиазма.

– И?

– Там, где люди, есть возможность выжить.

Билли с сомнением посмотрел на пустое пространство между двумя дорогами.

– А мы сможем туда подняться?

Менестрель ухмыльнулся. Впервые с того момента, как они покинули Фелд.

– Конечно. Без проблем.

16

А. А. Катто, кипя опасным возбуждением, обходила свой подземный бункер. Она надела отлично пошитую черную форму в добавление к длинной юбке и блестящим сапогам для верховой езды. Сочетание нервного возбуждения и наркотиков заставляло ее мерить шагами гулкие коридоры подземного укрытия. Нэнси и свита подручных изо всех сил пытались поспеть за ее быстрой нервной походкой. Сверкая расшитым золотом кожаным костюмом, позади ковылял дубль Пресли.

Нэнси немного удивило, что Пресли еще рядом. Прежде А. А. Катто разбиралась со своими игрушками в ускоренном темпе. Обычно они не жили больше одной ночи, и Нэнси начинала все больше опасаться того, что придет время, когда и она может стать жертвой смертоносных понятий А. А. Катто о наслаждении.

Факт существования копии Пресли по многим причинам успокаивал Нэнси. Она чувствовала, что пока он здесь, ей не придется играть главную роль в полных садизма любовных играх А. А. Катто.

По причинам, известным только ей, А. А. Катто решила сделать копию Пресли своего рода домашним зверьком. Она обращалась с ним с грубоватой нежностью и позволила ему ходить практически по всему бункеру. Несколько дней он бродил, путался под ногами у советников, испытывая наслаждение от игры со сверкающей аппаратурой, нажатия кнопок и наблюдения за светящимися предметами.

В конце концов, Нэнси решила, что он слишком увлекся игрой с аппаратурой, и необходимо предупредить его об опасности. Ведь если из-за его случайной оплошности в планах А. А. Катто по завоеванию мира изменится хоть малейшая деталь, то она перестанет считать его очаровательной игрушкой, и он умрет в мучениях.

Пресли очень нелюбезно отреагировал на предупреждение. Тем не менее, прекратил забавляться с панелями управления в командном центре. Теперь он постоянно тащился позади А. А. Катто и становился все более и более угрюмым. По мнению Нэнси, его дни уже были сочтены.

А. А. Катто не просто обходила бункер: при этом она постоянно вещала. Она извергала такой безудержный поток планов и идей, что взволнованные советники с трудом успевали их записывать и добавлять к растущему объему стратегических распоряжений. Некоторые из новейших планов А. А. Катто вызвали у Нэнси дурное предчувствие. Ее уже давно раздражали дикость и мания величия А. А. Катто, но во многих из ее последних идей прослеживался отпечаток настоящего безумия.

– С падением Лидзи мы немедленно начнем программу по рационализации воспроизведения народонаселения.

Советник с записывающим устройством шел рядом с А. А. Катто, держа устройство так, чтобы оно всегда оставалось направленным на нее. Потеря хоть одного из перлов ее мудрости равнозначна мгновенной смерти.

– Для нас очевидно: если мы позволим людям на оккупированных землях размножаться, как и прежде, то сама идея завоевания теряет свою привлекательность.

Советники бешено закивали.

– Да, командующий.

– По нашему плану, численность народонаселения нужно реорганизовать в соответствии с нашим представлением об империи.

И снова советники восторженно завопили, кивая изо всех сил. Нэнси про себя отметила, что А. А. Катто стала называть себя во множественном числе. Эти беспокойные мысли заставили напрячься и подобраться, придавая более серьезный вид.

Без предупреждения, А. А. Катто свернула в сторону. Советники начали толкаться меж собой, неистово пытаясь поспеть за ней.

– В этом – ядро проблемы всего человечества.

Один из советников, что посмелее, заискивающе улыбнулся:

– Командующий, есть ли у вас решение этой проблемы?

А. А. Катто внезапно остановилась и угрожающе посмотрела на него.

– Уж не думаешь ли ты, что мы нуждаемся в твоем совете по этому вопросу?

Советник задрожал.

– Конечно, нет, командующий. Да я бы никогда и не осмелился.

Другие советники демонстративно отодвинулись от него, опасаясь также попасть в немилость. Но А. А. Катто продолжила путь. В руках она держала короткий хлыст, которым ритмично похлопывала себя по ноге.

– Мы решили, что лучшей политикой будет очистка от человечества всех стабильных зон. Будет выделена отдельная зона для того, чтобы собрать там всех людей. Запишите это. Мы нуждаемся в подборе наиболее подходящего места. Как только оно будет найдено, мы начнем перемещать население туда. Это очистит нашу империю. Человеческое население в нужное время можно заменить клонами, в той мере, в какой нам это будет нужно.

Лицо А. А. Катто приняло ангельское выражение.

– Как только человеческое население сконцентрируется в одном месте, станет возможным создание комплекса для ведения экспериментальной работы над отдельными личностями и группами на предмет их перепрограммирования или уничтожения.

Советник, подвергнувшийся гневу А. А. Катто, хотел вернуть себе ее благосклонность.

– В вашем плане есть элегантная симметрия, командующий.

Двойник Пресли поднял взгляд на советника: ловко сказано! И задумался: мог ли он, Пресли, высказаться таким образом? В итоге решил, что это не его стиль, и никому бы в голову не пришло ждать от него подобных рассуждений. Он продолжил рассматривать золотистые штаны, обтягивающие его ноги. Нэнси же ошеломила нелепость и абсурдность, которые, видимо, с неизбежностью окружают абсолютную власть. А. А. Катто только кивнула в знак признания.

– Разумеется, человеческое население будет использовано для работ по созданию экспериментального учреждения.

А. А. Катто помолчав, продолжила:

– Мы обдумываем название для этого учреждения. Мы колеблемся между «Центром Человечества» и «Институтом Катто». Позже мы обдумаем вопрос о названиях и именах более тщательно. Мы считаем, что он имеет первостепенную важность. Мы обдумывали наше собственное имя.

Она посмотрела на Нэнси.

– Как тебе Катто Первая, моя сладкая?

Нэнси ответила ей вымученной улыбкой. По крайней мере, она все еще «сладкая», хотя и терпеть не может это прозвище.

– Это музыка для моих ушей, любовь моя.

А. А. Катто рассеянно кивнула.

– Как мы и думали. Ну что же, остается еще достаточно проблем. Возьмите на заметку. Во-первых, разумно предположить, что определенный процент населения погибнет во время перемещения в концентрационную зону. Нам необходимо точно рассчитать этот процент. Во-вторых, необходимы характеристики тех, кто выживет, и тех, кто не выживет. В третьих, мы нуждаемся в точном плане создания учреждения, чьим первоочередным назначением будет подавление в людях свободы воли и способности к действиям.

Нэнси с изумлением отметила, что А. А. Катто больше не относит себя к людям. Тем временем А. А. Катто продолжала.

– Нам необходимы детальные проекты зданий и аппаратуры в ответ на предыдущий запрос и материальное обеспечение их постройки.

Она обвела взглядом советников.

– Мы все понятно объяснили?

Советники постарались всем своим видом показать, что они все поняли.

– Конечно, командующий.

– Хорошо.

Самый храбрый из советников отважился задать еще один вопрос.

– Что-нибудь добавите, командующий?

Лицо А. А. Катто потемнело. Она хлопнула хлыстом по ладони, отчего советники в ужасе побледнели. Она наградила их ледяным взглядом. Сначала произнесла очень спокойно:

– Да, пожалуй, осталось еще одно дело.

Повисла мертвая тишина. И, словно сорвавшись, А. А. Катто истерично завопила:

– Мы хотим захватить Лидзь! Прямо сейчас, без всяких задержек! Идите же!

Советники бросились врассыпную. Она перевела дыхание и указала пальцем на Нэнси и копию Пресли.

– Вы двое. Нэнси и Пресли. Вы пойдете с нами в наши покои. Если мы не расслабимся, то сойдем с ума.

17

Лидзь оказался самым подготовленным к осаде городом из всех, что подвергались атаке легионов А. А. Катто. За много дней до того, как первые штурмовики Квахала достигли его зоны Стазиса, в город пришли тысячи беженцев.

Не то чтобы в Лидзи дневного времени суток не могло существовать в принципе. Просто те части его генераторов, которые контролировали климат и чередование света и темноты, были запрограммированы на постоянную теплую ночь. Лидзь был полностью ночным городом. Бары, секс-шоу и бордели предоставляли мягкую темноту острых ощущений и приключений тем, кто мог заплатить.

Лидзь задумывался как тонкий, но ощутимый мир чудес. Как город, имеющий показной блеск, где все обладает своей ценой. Небо освещалось миллионом ламп. В свете прожекторов величественно возвышались небоскребы. Небеса пронизывали разноцветные лучи. Огни фонарей и свет фар автомобилей превращали широкие улицы в сверкающие реки. Меж высокими зданиями курсировали воздушные корабли и орнитоптеры, добавляя собственные огни к общему сиянию.

Но в Лидзи имелись не только наслаждение и свет. Были и зловещие тени. За сверкающими фасадами скрывались полные жестокости переулки. Они кишели пьяницами, нищими и безжалостными бандами. Эти переулки стали территорией, на которой полуголодные обломки человечества соревновались в выживании с огромными крысами, дикими кошками и собаками, рассматривающими лабиринт узких улочек и замкнутых дворов как собственные охотничьи угодья.

Лидзь стал другим. Грядущая война внесла в него больше изменений, чем когда-нибудь прежде случалось в его истории. Во-первых – наплыв беженцев. Те, кто приносил с собой кредиты или востребованные товары, располагались в сверкающих гостиницах. Те, кто не имел этого, быстро скатывались до состояния обитателей переулков.

Город поразительно быстро приспособился к войне. В любом месте, где в такой же степени царит продажность, существует такая тенденция. Продажность всегда быстро приспосабливается. В конце концов, все благоденствие Лидзи было построено на принципе удовлетворения человеческой жадности, и управлялся он тщательно отрегулированной системой подкупа и выгоды.

Почти сразу в барах, ночных клубах и фойе публичных домов появились отряды солдат в причудливой форме. На стенах домов так же скоро возникли патриотические плакаты. На главных улицах проводились смотровые парады. Появился процветающий черный рынок, хотя в нем и не было особой нужды: все необходимое доставлялось в город по транспортному лучу. И это являлось камнем преткновения в агрессивных планах А. А. Катто: она не смогла добиться от Распределителя Материи, несмотря на все уговоры, прекращения обслуживания городов перед атакой.

Зато здесь постаралось правительство города. Оно урезало подачу продуктов, чтобы до ужаса напугать население. Что и дало возможность процветать черному рынку.

В любом случае, Лидзь выглядела готовой к атаке захватчиков.

И они пришли. Как обычно, первыми атаковали бомбардировщики Легиона Стервятников А. А. Катто. Быстро организовавшись, в воздух поднялись владельцы летающих аппаратов, чтобы отразить натиск наспех переделанными для боя машинами. Они с храбростью встретили атакующих. Ко всеобщему удивлению, Легион Стервятников оказался полностью разбит и ретировался зализывать раны. Воздушные силы А. А. Катто никогда не сталкивались с сопротивлением и не имели понятия, как поступать в таких случаях. Летающие ковбои из Лидзи быстро сделали фарш из зловещих черных бомбардировщиков.

На земле дела обстояли более мрачно. Армию А. А. Катто вышли встречать отряды цветисто одетых защитников. Их полностью разгромили. Город стремительно взяли в кольцо. Только отчаянный бой с не столь ярко одетыми, но гораздо лучше обученными силами Отдела правопорядка Лидзи предотвратил вход войск Квахала в город. И все же обе стороны находились в уверенности, что окончательное падение города остается делом времени.

Командир отделения Бэньон, один из полицейских, переквалифицировавшихся в солдат, отвечал за оборону трех километров городского периметра. Его, как и большинство других в Оборонных Силах Лидзи, угнетало осознание неминуемости падения города.

Он сидел в комнате отдыха в штаб-квартире обороняющихся. Раньше здесь находилось водохранилище, которое поспешно переделали в форпост сил защиты города. Теперь в отсеках резервуара располагалось пристанище солдат.

Плотно сбитое тело Бэньона согнулось. Полностью погрузившись в себя, он пристально всматривался в грязные потеки на некогда белой стене. На лице его красовалась трехдневная щетина, а оливкового цвета форма была грязной и засаленной. Бэньон провел ладонью по щетине на щеке. В свете неоновых огней его глаза казались черными и глубокими. Единственным чистым предметом, находившимся здесь, остался автоматический карабин калибра 27 миллиметров, стоявший рядом.

Большинство защитников города медленно, но неизбежно теряло форму. Они переставали бриться и умываться. Слишком близко маячила перспектива поражения и почти на сто процентов вероятной смерти, чтобы продолжать беспокоиться из-за мелочей.

Бэньон тихо проклинал себя. Из одного из отсеков донесся мужской крик и быстро оборвался. Бэньон только что вернулся из патруля. Он уходил с двадцатью солдатами, а вернулся с двенадцатью. Он чувствовал себя слабым и беспомощным и не мог привыкнуть к этому чувству. Бэньон всегда гордился тем, что в Отделе правопорядка он всегда оказывался на высоте. Самым большим наслаждением для него являлось осознание собственной силы.

В резервуар вошел устало выглядевший посыльный. Бэньон даже не отсалютовал ему.

– Вас хочет видеть капитан.

Бэньон хмуро отметил, что посыльные снова начали обращаться по полицейским рангам. Когда Силы Защиты формировались, им всем дали красиво звучащие звания, но, похоже, теперь их отбросили за ненадобностью. Он медленно поднялся.

– Он в своем кабинете?

Посыльный кивнул.

– Ага.

– Ладно.

Бэньон взял карабин и последовал за посыльным. Поднявшись по ступенькам, он подошел к кабинету капитана и без стука распахнул дверь.

– Вы посылали за мной?

Капитан Данте Шульц сидел, согнувшись над потертым металлическим столом. В свете единственной настольной лампы он казался таким же огромным, как и Бэньон. Лампа освещала какие-то бумаги, карту и полупустую бутылку виски. Шульц протер глаза и кивнул на шаткий стул.

– Садись.

Бэньон оглядел маленький полутемный кабинет, невольно вспоминая те ночи, когда он сидел с Шульцем, смакуя виски, кофе, сэндвичи с деликатесами и таблетки. Похоже, эти дни ушли навсегда. Он упал на стул, скрипнувший под весом его тела. Шульц по-крокодильи ухмыльнулся.

– Хочешь услышать последние новости из правительства города?

Бэньон покачал головой.

– Не особенно.

Шульц зашуршал бумагами.

– В любом случае, ты выслушаешь. Бэньон хмыкнул. Шульц взял здоровенную пачку листов.

– Я не хочу зачитывать тебе все это.

– Огромное спасибо.

– Я только перечислю основные пункты.

Шульц умолк. Бэньон устало приподнял бровь:

– Тебя уже призывают к ответу?

Шульц вздохнул.

– Отцов города удивило то, что мы не смогли подавить сухопутные силы захватчиков. Они начали расследование.

Бэньон сплюнул.

– Так они удивлены? Им стоит послать своих чертовых следователей в патруль с моим снаряжением. Тогда они быстро поймут, почему „мы не смогли подавить сухопутные силы захватчиков". У нас нет ни людей, ни оружия. У них есть и люди и оружие.

Шульц пожал плечами.

– Я знаю.

– Тогда скажи этим отцам города, чтоб пошли куда-нибудь подальше.

– Они еще хотят, чтобы мы нанесли ответный удар по базе врага.

Бэньон, не веря ушам своим, уставился на Шульца.

– Тогда еще раз пошли их туда же! Это невозможно.

Шульц посмотрел на разбросанные по столу бумаги.

– Мы собираемся сделать это.

Бэньон прищурился. Он подался вперед, перегнулся через стол и очень мягким голосом спросил:

– Что за чертовщину ты, Шульц, несешь?

– Капитан Шульц.

– Да хоть кто угодно, только разъясни мне все об этой базе.

– Судя по данным нашей разведки, это нашествие исходит из места под названием Квахал.

– А что это такое – Квахал?

– Если точно, то Квахал – это гора и речная долина, в долине стоит зиккурат.

– Что, черт возьми, этот зиккурат такое?

– Разновидность пирамиды.

– И из этой разновидности пирамиды и управляется нашествие?

Шульц кивнул.

– Если совсем точно, то из подземного бункера под зиккуратом.

– И каким боком это касается меня?

Шульц глубоко вздохнул.

– План заключается в том, что ты возьмешь небольшую группу и отведешь ее прямо в Квахал. Пробьешься в бункер, уничтожишь максимум управляющего оборудования и перебьешь как можно больше офицеров командного звена.

– И всего-то делов?

– Ну да.

– Как, оказывается, все просто!

– Я могу уточнить детали.

Бэньон бросил холодный взгляд на Шульца.

– Позволь мне задать тебе один вопрос, прежде чем перейдешь к деталям.

– Какой?

– Даже если предположить, что мы справимся с этим заданием, как мы вернемся?

– Это остается на твое усмотрение.

Бэньон хмуро ухмыльнулся.

– Так это задание для самоубийц?

Шульц спокойно посмотрел на него.

– Я этого не говорил.

Лицо Бэньона выражало издевку.

– Ты, грязный ублюдок…

– Бэньон, я предупреждаю тебя…

– Давай!

– Бэньон!

– Ладно, ладно. Только не неси чепухи. Мне она не нужна.

– Эта миссия – наша единственная надежда.

– Выкладывай подробнее.

– С чего начать?

– Как мы туда попадем?

– У одной компании по перевозкам есть летающий аппарат, который вооружили и специально оснастили для путешествий через ничто.

– Что нам делать, когда прибудем на место? У тебя есть план этого бункера? Системы защиты? Входа? Чего-то еще?

Шульц печально покачал головой.

– Боюсь, что у нас ничего такого нет. Мы знаем только, где находится это место. Больше ничего.

Бэньон сидел, как громом пораженный.

– Разве вы не проводили полную обработку пленников?

Под вопрошающим взглядом Бэньона Шульц чувствовал себя неуютно.

– Проводили. Наемники пришли из павших городов. Они никогда не приближались к той местности. А те, что действительно пришли из Квахала, просто молча умирали. Мы ничего не добились от них.

Бэньон снова опустился на стул. Тот опасно скрипнул.

– Великолепно.

– Ты справишься с этим делом.

– Замечательно.

– Слушай, я и не говорил, что это будет легко.

– Да ты еще вообще ничего не сказал.

Шульц пропустил мимо ушей сарказм Бэньона.

– Ты хочешь узнать что-нибудь еще?

– Ага. Как мы найдем путь туда? Мы что, должны бродить по ничто и надеяться, что нам повезет?

Шульц поджал губы и продолжил перебирать бумаги.

– Мы нашли для тебя проводника.

На лице Бэньона заиграла ироничная улыбка.

– Как вы добры.

Шульц неловко поскреб шею.

– Слушай, Бэньон, перестань наезжать на меня. Я делаю все, что только могу.

– Ну да, конечно.

– Кто-то же должен это сделать.

– И этот кто-то – придурок Бэньон, так?

– Может, помолчишь?

– Ладно, ладно.

Бэньон на секунду задумался.

– Откуда нам знать, можно ли доверять этому проводнику? Может, он только ухватился за шанс смыться из города?

– Ты хочешь посмотреть на него?

Бэньон махнул рукой.

– Ну, давай, посмотрю. Ничего не теряю, верно?

Шульц нажал кнопку на панели коммуникатора:

– Сапристен!

Из коммуникатора донесся чей-то невнятный отклик.

– Приведи старика!

Еще один невнятный ответ. Через несколько секунд дверь распахнулась, и внутрь втолкнули пожилого человека. Небольшого роста, круглобокого. Лысого, зато с густыми бровями и бородой. Его яркие глаза и морщинистое лицо говорили об остром уме. Одет он был в грязный белый халат, свисавший до сандалий на ногах. Старик с безразличием посмотрел на Бэньона и Шульца.

Бэньон лениво встал со стула и медленно обошел вокруг старика, изучая его со всех сторон. Этот прием мог сбить с толку любого. Препирательства с Шульцем, казалось, пробудили в нем манеры сотрудника Отдела Правопорядка. Он встал перед стариком и целую минуту вглядывался в его лицо.

– И как прикажешь тебя называть, дедуля?

Действия громилы не произвели на старика никакого впечатления. Он вежливо улыбнулся.

– В основном, большую часть времени я называю себя – я. Другие же люди предпочитают звать меня Странником, потому что я брожу из города в город.

Бэньон прищурился. В его голос вплелись мурлыкающе нотки.

– И ты утверждаешь, что являешься проводником?

Странник кивнул.

– Верно. Может, я и не лучший, но у меня достаточно способностей, чтобы добраться до места.

И продолжил, придвинувшись поближе к Бэньону.

– Только между нами, – я и не хотел бы быть одним из лучших. Слишком много людей, которые чего-то ждут от тебя.

– По мне, так ты больше смахиваешь на старого, склочного и лживого пердуна.

Странника это ничуть не смутило.

– Ты вправе думать, как тебе угодно. Бэньон положил руки ему на плечи.

– Ты говоришь так, будто тебе все равно.

– Удивительно точно подмечено.

Бэньон внезапно перешел в атаку. Он схватил халат старика и рывком заставил того встать на цыпочки.

– Если собираешься работать со мной, дедуля, то тебе стоит поменять отношение к делу. Ты перестанешь на все плевать, не так ли, котяра? Ведь если ты попытаешься надуть меня, я убью тебя, верно?

Старик моргнул.

– Ты – начальник.

Бэньон резко и неожиданно отпустил его. Странник отлетел на несколько шагов и услышал грозное:

– Запомни это.

Бэньон повернулся к Шульцу, созерцавшему представление.

– Откуда ты его выкопал?

– Он попался с поддельной кредиткой. В связи с чрезвычайным положением, это карается смертной казнью.

Бэньон по-новому посмотрел на старика.

– Как это произошло?

– Он ввалился в пентхаус отеля Альберта Спира с парой проституток. И расплачивался кустарно сделанной кредиткой.

Брови Бэньона поползли вверх.

– Две шлюхи? В его-то возрасте?

– В его возрасте.

Бэньон фыркнул.

– Проводник он или нет, но в нем что-то есть… какой-то секрет. Старик, скажи мне, как ты ухитряешься проворачивать это в твои годы?

Странник слабо усмехнулся.

– Я веду здоровый образ жизни. Бэньон хмыкнул.

– Оно и видно.

И снова переключил внимание на Шульца.

– Полагаю, мне придется воспользоваться его услугами?

– Других нет.

Громила задумчиво кивнул.

– Когда мы должны отправиться?

– Это зависит от того, как быстро ты сможешь собрать и проинструктировать свой отряд.

– Сколько людей я могу взять?

– Двадцать.

– Тогда мы будем готовы через пару часов, если ты хочешь, чтобы мы убрались побыстрее.

– Корабль подготовят к тому моменту, как ты соберешь отряд.

Бэньон взял Странника за руку.

– Тебе лучше пойти со мной, дед. Я не спущу с тебя глаз.

Странник невинно посмотрел на него.

– Я полностью в ваших руках.

Бэньон фыркнул.

– Хорошенько запомни это!

18

Лазер проделал в обшивке Распределителя Материи круглое отверстие диаметром примерно в метр. Насколько мог судить Джеб Стюарт Хо, кусок металла держался сейчас только на тонкой перемычке. Он прикоснулся шлемом к шлемам оставшихся трех братьев.

– Думаю, мы способны выломать этот кусок. Лоренцо Бин чуть повернул голову.

– Используем физическую силу или ментальную?

Хо выключил лазер.

– Сперва попробуем ментальную. Лучше совершать как можно меньше движений. Мы не знаем, когда включится система защиты. Двигаем отрезанный кусок на счет три.

Хо внимательно огляделся, чтобы убедиться в готовности остальных.

– Раз, два, три.

Все сконцентрировались. Металл не пошевелился. Через несколько минут Джеб Стюарт Хо покачал головой.

– У нас не получится. Просто не хватает силы.

Том Хоа взглянул на Хо.

– Использовать грубую силу?

– Да, только никаких лишних движений.

Четверо братьев медленно переместили руки в центр вырезанного куска. И стали изо всех сил давить. Металл начал прогибаться. Затем что-то хрустнуло, кусок обшивки полетел внутрь и упал с громким лязгом.

– Ладно, пошли! Не попадите в радиус действия установок.

Том Хоа проскользнул внутрь и исчез из виду. За ним быстро последовал Лоренцо Бин. Шедший за ним Ли Харви Фот чересчур высоко приподнял над отверстием голову, и выстрел одной из установок оборвал его жизнь. Шлем мгновенно потемнел, а тело свалилось в дыру. Хо не оставалось ничего другого, как смириться с тем, что тот мертв.

Соскользнув в дыру, Хо позволил своему телу упасть. Пролетев три метра, он достиг пола и приземлился на ноги, оказавшись в коридоре. В коридоре с дверьми по обеим сторонам. На полу лежал мертвый Ли Харви Фот. Том Хоа и Лоренцо Вин держали свои карабины наготове.

Коридор тянулся на целых две сотни метров и исчезал за горизонтом, достигнув изгиба поверхности сферы. Только что за горизонтом скрылось несколько фигур в желтых одеждах. Насколько мог судить Хо, они были примерно в два раза меньше ростом, чем он сам. Создавалось впечатление, что компьютер что-то сделал с гормоном роста своих операторов-людей.

Хо развернулся. Начали вспыхивать и гаснуть комбинации цветных лампочек. Свист ветра, проносящегося мимо, говорил о том, что через прорезанную ими дыру потихоньку выходит атмосфера. Он посмотрел на остальных и заговорил в коммуникатор:

– Вы меня слышите?

– Да. Видимо, здесь нет глушения переговорных устройств.

– Мы пройдем тридцать метров по коридору. Ничего странного в том, что включилась сирена. Даже если наше присутствие еще не обнаружили, думаю, что они в любом случае проведут экстренный ремонт той дыры, что мы проделали.

Внимательно оглядываясь, они пошли по коридору. Внезапно Том Хоа закричал.

– Смотрите!

Хо и Лоренцо мгновенно повернулись. По коридору в направлении дыры перемещались две стальные перегородки. Достигнув цели, они сомкнулись, герметично запечатав проем. Аварийные огни погасли.

Том взглянул на Хо.

– Возможно ли, что они нас не обнаружили?

Джеб Стюарт Хо задумчиво осматривал длинную» испещренную проемами дверей линию коридора.

– Это дало бы нам огромное преимущество, но не думаю, что это так. У меня такое чувство, что компьютер уже обнаружил нас и ждет, чтобы мы себя выдали.

Лоренцо осторожно огляделся.

– Так ты думаешь, что нас обнаружили, Джеб Стюарт Хо?

– Я полагаю, что это наиболее вероятный вариант.

– А может, компьютер специально допустил, чтобы мы выжили под огнем защитной системы?

– Невозможного не существует.

– Что будем делать дальше, Хо?

Хо ответил не сразу. Его немного смутил тот факт, что все признают его лидерство. Провалив предыдущее задание, он не чувствовал себя достойным этого. Как бы то ни было, Хо понял, что в этот раз все пойдет так, как решит он.

– Думаю, что нам нужно сначала понять, где мы находимся.

На всех дверях в коридоре были надписи. Хо осмотрел ближайшую из дверей. Надписи на ней складывались в СТА 102. Он нажал на кнопку под надписью. Плавно и бесшумно отъехав, дверь открыла перед ним небольшую квадратную спальню. Голые стены этой комнатки напомнили Хо о его келье в храме братства.

Маленькая кровать, чуть больше, чем нужно ребенку. И снова Джеб Стюарт Хо задался вопросом о том, что же случилось с людьми Распределителя Материи. Он вышел в коридор и оглядел остальных.

– Похоже, это жилая зона. Пошли дальше.

С карабинами наперевес за ним двинулись остальные. Едва они успели отойти на несколько шагов, как снова замигали разноцветные аварийные огни. Лоренцо настороженно обернулся.

– Что это значит?

Джеб Стюарт сохранял спокойствие.

– Без сомнения, мы скоро узнаем.

Они заняли оборонительную позицию. Лоренцо и Том следили за коридором, а Хо, пригнувшись, вбежал в открытую дверь спальни. Он осмотрел металлическую стенку, и понял, что она не толще фольги. Вряд ли она смогла бы защитить их от возможных нападающих. Но иллюзия прикрытия помогала сохранять спокойствие.

Они ждали. Некоторое время ничего не происходило. Затем в потолке раскрылись узкие щели, из которых повалил вниз розовый газ.

– Ядовитый газ?

– Возможно. Благодаря шлемам мы в безопасности.

– Его можно использовать как дымовую завесу.

Газ полностью перекрыл видимость. Хо сурово улыбнулся.

– Я думаю, что теперь можно уверенно сказать, что нас обнаружили.

Они вгляделись в густые облака газа. Видимость снизилась до метра. Вдруг в стену над головой Хо врезалось множество крепких металлических игл. Хо упал на пол, и закричал в коммуникатор:

– Нас атакуют!

Через тонкий металл прорвалось еще несколько игл, ударивших в то место, где мгновением раньше лежал Хо.

– Прекратить переговоры. Они могут использовать локаторы.

Он перекатился, и то место, где он только что находился, усеял еще один смертоносный дождь. Их атаковали, руководствуясь определенного рода звуковой картиной происходящего. Хо восстановил дыхание и выстрелил в предполагаемый источник нападения, немедленно перекатившись. Из коридора вылетело еще несколько игл.

Хо интересовало, являлись ли нападавшие людьми или их атаковала еще одна защитная система. Ответа пришлось ждать недолго. Из клубов дыма, выставив большое дуло спиралевидного ружья, вышла фигура в каске.

Мгновенье Джеб Стюарт Хо очень ясно видел фигуру. Ее обтягивал подпоясанный бледно-зеленый комбинезон с черной буквой «Б», отпечатанной на груди. На ногах – белые боевые сапоги, а на голове – белый шлем. Лицо закрывала маска противогаза, придававшая ему причудливый вид большеглазого насекомого. Хо выстрелил, и фигура упала.

Из дыма вышло еще четверо. Хо прыжком встал. Стоя лицом к врагу, он чувствовал себя намного более уверенно. Выхватив меч, Хо одним ударом убил двоих. Том Хоа застрелил третьего, а Лоренцо обхватил четвертого и сорвал с него маску. Кашляя кровью, тварь схватилась за горло и упала. Но перед этим Хо успел на мгновенье увидеть ее белое плоское и мертвое лицо. Существо выглядело, как бесполый человек.

Какое-то время их не атаковали. Трое братьев стояли в окружении клубов газа. Хо посмотрел на остальных. Наконец они начали сражаться, как одна команда. Он чувствовал жестокое удовлетворение и знал, что именно это ощущение является истинной наградой воину.

Чувство удовлетворения исчезло, стоило ему взглянуть на лежавшее у ног тело. Он заметил, что существо было, по меньшей мере, на голову выше его и обладало массивной мускулатурой. Оно значительно отличалось от маленьких человечков, обитавших в коридоре.

Хо предположил, что это – специально выращенные защитники Распределителя Материи. Когда-то они являлись людьми, но компьютер переделывал их до тех пор, пока они не превратились в антитела комплекса системы машины, защищавшие ее от наружных и внутренних неполадок. Хо знал, что ему предстоит нелегкий бой. Их ведет чудовищный интеллект компьютера, а в клубах дыма может скрываться огромное количество таких солдат.

19

Билли и Менестрель пришли в Таверну, представлявшую собой отдельное здание со своим собственным стазис-полем. Она главенствовала над странным пересечением дорожной системы, пронизывающей ничто, словно отвратительные извилистые переплетения ленты Мебиуса.

Размеры Таверны ограничивались размерами небольшого стазис-поля. Генераторы не могли поддерживать такую роскошь, как небо, пейзаж или день и ночь. Тут имелись воздух, вода, тепло и гравитация. Больше ничего.

Таверна оказалась ветхим зданием, построенным безо всякой мысли о единстве стилей. Крылья и пристройка лепились к основному зданию из каменных плит, дополненные летящими подпорками, башенками, соломенными крышами, куполами и даже «геодезическим» флигелем.

Перед Таверной простирался широкий двор, в который посетители входили через высокую арку из неоновых огней. За аркой продолжалась дорога, окруженная узкой полоской нормальной земли, которая огибала всю площадь Таверны. За ней начиналось ничто.

Дорога в Таверну была долгой и длинной. Билли и Малыш Менестрель, присоединившись к колонне беженцев, обнаружили, что они делятся на две четкие группы: овцы и волки, жертвы и хищники. Менестрель не слишком удивился этому обстоятельству.

Встретившись с беженцами, они первым делом решили наняться охранять овец от хищников. Ведь они неплохо вооружились, и Билли прошелся вдоль линии людей, отгоняя грабителей.

Их основным нанимателем стал купец из Порт-Иуды по фамилии Инчгрип и его семья. Как и все состоятельные горожане Порт-Иуды, они отличались упорством, отсутствием чувства юмора и мелочной религиозностью. Однако бомбы А. А. Катто превратили Порт-Иуду в груду дымящихся развалин, и они оказались на дороге в толпе испуганных жителей.

После того как Билли и Малыш Менестрель весьма удачно разрекламировали свои услуги, Инчгрипы ухватились за возможность нанять двух бродяг охранять свои жизни и имущество.

Не то чтобы Инчгрипы приняли Билли и Малыша Менестреля. Они считали их грязными грешниками и бесстыдными язычниками, которым предстоит гореть в самом страшном аду, предусмотренном евангелистами Порт-Иуды. Они особенно невзлюбили их за привычку надираться по вечерам. И все же они достаточно боялись грабителей, чтобы нанять этих двух негодяев на работу. Религия Порт-Иуды не запрещала одному человеку эксплуатировать другого. Как повелось издревле, эксплуатация часто становилась взаимной.

Сделка с главой семейства, седобородым Ра-мезесом Инчгрипом принесла Билли и Менестрелю по золотой монете или ее эквиваленту в день, а также все, что они могли съесть. Билли долго торговался с Инчгрипом, требуя, чтобы он также включил в условия сделки все, что они смогут выпить. Однако Менестрель в конце концов прервал ожесточенный спор, напомнив, что в Порт-Иуде живут трезвенники.

В течение двенадцати дней сделка вполне оправдывала себя. Билли и Малыш Менестрель получали плату и более-менее успешно выполняли свою работу.

Однако постепенно с обеих сторон нарастало напряжение. Рамезес Инчгрип особенно беспо-коился за своих малолетних дочерей. Он боялся, что его дочери заслужат муки и проклятие церкви, если будут слишком много глазеть на бродяг. Он все время держал их внутри фургона, и Менестрель уже начал всерьез подозревать, что купец приковал дочерей к полу.

На тринадцатый день Рамезес Инчгрип вышел из фургона с особенно кислым выражением лица. После долгой преамбулы он сообщил, что у него осталось недостаточно припасов, чтобы платить или даже кормить их. А когда Менестрель заметил, что они согласны взять в качестве платы его дочерей, Инчгрип ударил его, и Билли едва успел удержать спутника, чтобы тот не зарезал купца.

Разорвав договор с Инчгрипом, они заключили сделку с мадам и ее шлюхами, спасавшимися из зоны военных действий и обслуживающими беженцев на дороге. Билли казалось, что они переехали из одного борделя в другой.

В обычное время, до вторжения Квахала, во дворе перед гостиницей стояло не более дюжины машин, упряжек ящериц, один или два мотоцикла и едва ли один грузовик. Сейчас же Билли и Малыш Менестрель увидели, что все забито людьми и повозками. Движение по дороге прекратилось почти за два километра от Таверны. Беженцы, которые не смогли найти комнату в доме, разбивали лагеря во дворе или даже на дороге.

Грязь и беспорядок обескураживали. Еще более обескураживал контраст между разными группами беженцев. С одной стороны – богатые, окруженные слугами и сохранившие свои ценности, поселившиеся в Таверне или достаточно комфортно устроившиеся за ее пределами, а с другой – нищие, люди, потерявшие все в дороге, которые выживали только благодаря жалким крохам, найденным тут же. Каждые несколько минут в ничто выбрасывали свежий труп.

Близость ничто решала санитарные проблемы беглецов. Но при всем том, что можно было выбрасывать мусор и мертвецов в ничто, где любая материя попросту разрушалась, среди беженцев все больше распространялись болезни, дополняя и без того длинный перечень бед.

Менестрель и Билли протиснулись сквозь толпу к Таверне. Нищие тут же облепили их.

– Проявите милосердие, я не ел пять дней.

Билли уже запустил руку в карман, намереваясь раздать несколько монет, но Малыш Менестрель схватил его за руку.

– Не надо. Их много, и ты не сможешь помочь всем.

– Но они голодают.

– Да, но их здесь сотни. Ты собираешь накормить их всех?

Билли покачал головой.

– Нет, но…

– Тогда не давай им ничего. В противном случае, мы просто не сможем передвигаться. Нас будут окружать нищие, куда бы мы ни пошли.

Менестрель повернулся и ударил назойливого попрошайку, вцепившегося в его пиджак. Затем обернулся к Билли и пожал плечами.

– К тому же если бандиты прослышат, что ты раздаешь деньги нищим, то у нас начнутся настоящие неприятности.

Билли почесал голову.

– Интересно, долго ли еще будут так цениться деньги…

Менестрель с презрением оглядел шевелящуюся вокруг толпу.

– До тех пор, пока они верят в деньги и готовы убивать друг друга за них, деньги будут иметь цену. Такие вещи хорошо приживаются.

Билли печально покачал головой.

– Ты странно судишь о мире. Малыш Менестрель хмыкнул.

– Я здраво сужу о вещах. Пойдем, поищем чего-нибудь выпить.

Они стали пробиваться через толпу и подобрались к Таверне метров на двадцать. Несколько человек выступили вперед и преградили дорогу.

– Куда это вы идете?

Менестрель отступил на шаг и внимательно посмотрел на стоящих перед ним. Над всеми возвышался пират с окраин. Его лицо отличала типичная смуглость, а прилизанные волосы спадали до плеч. Он носил традиционную одежду из яркого шелка и высокие кожаные сапоги. Кожу покрывали татуировки. Рука лежала на старом револьвере, заряженном старыми гвоздями и обломками металла.

Его компаньоны производили не меньшее впечатление. Двое – низкорослые рулевые, на них – костюмы парашютистов и вид – соответствующий одежде. Видимо, подобно многим своим соплеменникам, они несли на себе печать многих поколений, возникших из близкородственных связей в лагерях и прицепах на стыках главных дорог. Четвертый, более изнеженный, красовался в парчовой золотистой тунике и бриджах до колен. Его костюм обильно украшали слегка запачканные кружева, а обесцвеченные волосы спускались до талии. Но уверенность, с которой его руки с пурпурными ногтями сжимали грозного вида игольный пистолет, и решительное выражение накрашенного лица предупреждали, что недооценивать его было бы ошибкой.

Малыш Менестрель осмотрел всех по очереди, а Билли потянулся к пистолету.

– А кто спрашивает?

– Мы спрашиваем.

Малыш Менестрель выгнул бровь.

– А кто вы? Корсар выпятил грудь.

– Я Левая Рука Небес. Я – главный смотритель Таверны. Я хочу знать, куда вы идете.

Менестрель сурово посмотрел на него.

– А зачем?

Левая Рука Небес наклонил голову и начал декламировать.

– Я – Левая Рука Небес, все в страхе… Его голос почти умолк, но быстро набрал силу.

– Отходят в сторону, когда я приближаюсь. Он почти кричал. Достал длинное прямое лезвие из сапога и ловко продемонстрировал его.

– У меня есть прямой клинок и револьвер, так что говори вежливо, братишка, или я немного подпорчу тебя.

Последнюю фразу он произнес скороговоркой. Видимо, пираты готовились к драке. Малыш Менестрель умиротворяюще поднял руку.

– Оставь его, приятель. Мы не ищем драки. Билли поддержал его.

– Это правда. Мы просто ищем, где можно купить выпивку, вот и все. Мы и раньше бывали в Таверне, но так нас еще никогда не встречали.

Менестрель желчно взглянул на Билли. Тот не понял, вызван ли этот взгляд оглаской факта, что у них есть деньги, или, возможно, Менестреля в этой самой Таверне когда-нибудь раньше таким манером уже встречали или провожали…

Левая Рука Небес осмотрел их.

– Значит, вы утверждаете, что хотите только выпить?

Билли кивнул.

– Так и есть.

Пират кивком показал на самодельный забор, перекрывавший вход в Таверну.

– Никто не попадет туда без нашего разрешения.

– И как нам получить разрешение?

Один из рулевых прервал Билли.

– Почему бы не прирезать его прямо сейчас?

Левая Рука Небес оглянулся на карлика.

– Закрой рот, Ремень Безопасности. Я разберусь с этим.

Мужчина в золотом засмеялся. Однако его пистолет не шелохнулся. Он точно смотрел в живот Менестреля. Пират повернулся к Билли.

– Чтобы пройти внутрь, надо три вещи.

– Какие?

– Во-первых, мы должны быть уверены, что вы нам нравитесь. Кто нам не нравится, не проходит. Кто совсем не нравится, мы убиваем и выбрасываем их в ничто.

– А мы вам нравимся?

Пират потер подбородок.

– Поначалу вы показались нам не слишком умными» но теперь сойдет. Вторая вещь…

Ремень снова влез.

– Ах, прирежь их сейчас же. Я хочу посмотреть, как ты их прирежешь.

Левая Рука свирепо взглянул на него.

– Я, кажется, велел тебе заткнуться.

Кочевник заныл:

– Я только хочу посмотреть, как кого-нибудь прирежут, вот и все.

– Вот и увидишь, если не заткнешься.

Кочевник уважительно заткнулся. Мужчина в золотом снова захихикал. Левая Рука Небес сердито посмотрел на него.

– Ты тоже заткнись, Глория.

Он улыбнулся Билли и Менестрелю. Билли почувствовал, что отношение к ним меняется.

– Во-вторых, джентльмены, вы должны доказать, что вы не нежелательные лица.

– Нежелательные лица?

– Нежелательные лица.

Левая Рука резко показал большим пальцем на самодельную, но внушительную клетку у внешней стороны забора. В ней сидели жалкие существа: пара белых безволосых карликов с коротенькими телами и развороченными гидроцефалией головами, высокий получеловек с голубыми чешуйками и целое семейство скорчившихся гермафродитов. Их тела покрывала густая рыжая шерсть. Ряды грудей спускались по телу, словно у свиней.

Вокруг клетки толпились люди. Они издевались над уродцами. Некоторые даже пытались ткнуть их через прутья. Билли с отвращением посмотрел на пирата.

– Это же всего лишь мутанты с окраин.

– Все равно они нежелательные лица. Люди не хотят, чтобы этот хлам бродил тут. Им это не нравится.

Менестрель вмешался, прежде чем начался спор. Весьма печально, что так обходятся с мутантами, но сейчас у него на уме нечто более важное:

– Мы не такие.

– Я вижу.

– Так какую же третью вещь нам надо предъявить, чтобы пройти внутрь выпить?

Пират улыбнулся, сверкнув золотыми зубами.

– Вы должны заплатить.

– Деньгами?

– Деньгами.

Билли посмотрел на Менестреля, выгнув бровь. Тот пожал плечами. Билли передал пирату горсть маленьких монет из Порт-Иуды. Левая Рука Небес забрал их, выбрал одну и попробовал на зуб. Казалось, его удовлетворило качество монет, но он имел некоторые сомнения относительно их количества. Он шепотом обсудил этот вопрос со своими компаньонами. Затем повернулся к Билли и Менестрелю.

– Это все, что вы можете предложить?

– Мы беженцы, а не туристы.

Они снова посовещались шепотом. Левая Рука Небес неохотно положил деньги в сумку на поясе.

– Этого хватит, я полагаю.

Ремень Безопасности с удивлением посмотрел на него.

– Ты хочешь сказать, что позволишь им пройти, просто так?

– Просто так.

– Ты не будешь резать их? Никакой хирургии?

– Ты слышал, что я сказал?

Маленький рулевой плюнул под ноги непрошеным гостям:

– Дерьмо.

Менестрель сердито посмотрел на Билли.

– Приятно наблюдать закон и порядок в действии.

Они прошли мимо четырех смотрителей и протолкались сквозь толпу, окружавшую вход в Таверну. Внутри в очереди на выпивку сгрудились путешественники. Билли вытер рот тыльной стороной руки.

– Кажется, на это уйдет время.

Они встали в очередь, рассматривая толпу, набившуюся внутрь и топтавшуюся снаружи. Четверо смотрителей бродили вокруг, пиная нищих и высматривая группы беженцев, которые выглядели достаточно состоятельными или имели достаточно ценные товары. Менестрель снял шляпу и стал обмахиваться ею. Огромная орда, набившаяся в Таверну, сводила на нет все усилия генераторов поддерживать постоянную температуру. Менестрель вытер лицо и нахмурился.

– Нам надо убраться, пока это возможно.

Он показал на предательское синее свечение вокруг края ничто и объяснил:

– Генераторы работают на пределе. Я считаю, что они перегружены и взорвутся.

– Так, может, нам стоит убраться отсюда прямо сейчас?

Менестрель напялил шляпу.

– Я никуда не пойду, пока не выпью.

Они остались ждать, становилось все жарче. Беженцы медленно прибывали по дороге. Билли нервно наблюдал за границей ничто. Синее свечение усиливалось. Билли знал, что вспотел не только из-за жары. Внезапно его внимание привлекло кое-что другое.

– Взгляни-ка на это!

В углу между стеной и колонной группа подростков разложила на полу совсем еще молоденькую девочку. Один из них извивался на ней под одобрительные крики товарищей. Все они были одеты в одинаковые комбинезоны из красного шелка, а крашенные зеленым волосы лохматились на голове. На спинах выделялись ярко-желтые буквы: «Зомби стратосферы». Люди сновали мимо отвратительной сцены, не обращая внимания. Билли вынул пистолет из кобуры.

– Я должен что-то сделать.

Малыш Менестрель хмыкнул.

– Ты ненормальный. Это пират с лезвием порежет тебя, если из-за тебя начнется разборка.

Один из группы подростков слез с девочки, его сменил другой.

– Я не стану стоять здесь и смотреть на это.

Малыш Менестрель закатил глаза.

– Это же просто групповое изнасилование.

– Так это просто изнасилование? Такого не должно происходить, это варварство.

– Это происходит каждый день.

– Это надо прекратить.

Менестрель потерял терпение и саркастически заметил:

– Так пойди и скажи нашим служителям закона и порядка.

– Так и сделаю.

– Матерь Божья!

Билли быстро пошел к пирату и трем его приятелям, крикнув Малышу Менестрелю:

– Стой там и жди свое пойло. Я сам разберусь.

Менестрель что-то проворчал себе под нос, вынул помятую сигарету, закурил и демонстративно отвернулся. Билли стремительно добрался до Левой Руки Небес.

– Здесь происходит групповое изнасилование.

Пират удивленно посмотрел на него.

– И что?

– Я докладываю об этом.

– Слушай, спасибо, но на самом деле я не слежу за такими вещами.

Глория в золотом сверкнул зубами.

– В таких ситуациях Левая Рука предпочитает быть, как ты сказал бы, соучастником.

Билли бешено покачал головой.

– Я не приглашаю вас смотреть, я говорю вам, чтобы вы их остановили.

– Остановить? Почему? С какой стати нам мешать людям веселиться?

– Девочке совсем не весело.

Глория сладко улыбнулся Билли.

– Зато ребята веселятся, а их больше.

Ремень усмехнулся.

– Демократия в действии.

Билли безнадежно взмахнул руками.

– Вы не собирается прекращать это?

– С какой стати?

– Вы – блюстители закона.

– Мы смотрители.

– Это одно и то же.

– Нет.

– Нет?

– Мы следим за входом и нежелательными. Изнасилования – не наше дело. Это вне пределов наших интересов.

– Так вы не собираетесь ничего делать?

Левая Рука кивнул.

– Сами разберутся.

Билли резко развернулся на пятках. Он пошел к группе подростков, но к его удивлению, они уже закончили с девчонкой. Она рыдала на полу, а они уже ушли искать другое развлечение. Он остановился, пожал плечами и пошел к двери. Менестрель стоял, прислонившись к стене, держа в руке немаркированную бутылку с желтой жидкостью, другая бутылка торчала у него из кармана. Когда Билли подошел и прислонился к стене рядом с ним, он предложил ему выпивку.

– Остановил изнасилование?

– Нет.

Билли влил в горло добрую порцию спиртного.

– Проклятье!

Билли задохнулся и закашлялся. Слезы брызнули из его глаз. Пойло походило на отравленный домашний самогон. Менестрель рассмеялся.

– А чего ты ждал?

Билли глубоко вздохнул.

– Давай убираться отсюда? Эй?

20

Черный корабль летел над городом Лидзь. Он проносился над крышами средних по размеру зданий и лавировал между небоскребами, медленно приближаясь к окраинам города и осаждающим армиям из Квахала.

Благодаря ночному небу, корабль был практически невидим. Он летел без огней, и единственным звуком, доносившимся от него, являлось мерное гудение двигателей. На матово-черной оболочке виднелись буквы: «Принадлежит бюро проката Ворсингтона».

Эту надпись нанесли в фирме Ворсингтона, в знак того, что это он отдал корабль войскам. Только в Лидзи машины отправлялись в бой с именными надписями на обшивке.

Девятнадцать крепко сбитых бывших полицейских толпились в небольшом пассажирском отсеке корабля. Лампы зажигать нельзя, разговоры не шли, а воздух стал тяжелым от запахов пота и грязной формы. Кондиционер гондолы оказался не в силах справляться со своими задачами при таком пассажирском составе.

Впереди бок о бок сидели Бэньон, Странник и гражданский пилот по имени Кронски. Бэньон наблюдал за сидящими рядом. Зеленоватый свет от панели управления немного освещал их лица. Кронски, невысокий жилистый человек с острым лицом маленькой хитрой птички, вспотел под черной летной курткой. В зубах он сжимал сигару. На скулах пилота часто играли желваки, а костяшки пальцев белели, сжимаясь на рычагах управления. Из-за бейсболки на голове Кронски, Бэньон не мог разглядеть его глаз. Но мог бы поклясться, что они бегают из стороны в сторону.

Совсем иначе выглядел Странник. Он прикрыл глаза и, по всей видимости, чувствовал себя вполне комфортно. Бэньон пока что настороженно относился к проводнику. Ему не доставляло удовольствия понимать, что все зависит от этого старика.

– Приближаемся к черте города. Бэньон сжал зубы.

– Ладно. Включай на максимум двигатели и прорывайся.

Кронски до отказа вжал рычаг мощности. Гул двигателей стал заметно громче. Затем достиг предела. Корабль затрясло. Бэньон подождал пять долгих секунд.

– Хорошо! Поехали!

Кронски сдвинул рычаг и опустил несколько рубильников. Огни на панели погасли.

– Все. Теперь мы планируем. Надеюсь, они нас не засекут.

Бэньон нахмурился.

– Если засекут, то мы – покойники.

Пилот затряс головой.

– И зачем только я согласился участвовать в этой авантюре.

Бэньон скривился в ухмылке.

– Тебе много заплатили за это, вот почему.

Они замолчали. Внезапно Странник всхрапнул и сел.

– Где мы?

Кронски удивленно посмотрел на него.

– Так старый дурень спал?! Вы уверены, что этот старый прощелыга – проводник?

Бэньон пожал плечами.

– Черт его знает. Мне всучили его так же, как и тебя.

– Я на это не подписывался.

– Может, потише? Я не хочу, чтобы нас заметили.

В разговор встрял Странник.

– Я спрашивал, где мы находимся.

– Ну и?

– По-моему, я – проводник. Ну и где, черт возьми, мы сейчас?

Кронски наморщил нос.

– Я-то думал, что проводники всегда знают, где находятся.

– Ладно, ладно, смейтесь над стариком. Тогда я просто ухожу.

Странник потянулся к наружной двери корабля. Бэньон схватил его за руку.

– Сиди, где сидишь. Понял? И заткнись. Если нас заметят, то разнесут на клочки.

Странник оскалился.

– Приближается момент истины, а, ребятки?

Бэньон немного сжал ему руку.

– Ты сейчас же заткнешь свою пасть, понял?

Странник наклонился вперед и подчеркнуто вежливо закивал. После этого Бэньон отпустил его. На земле что-то вспыхнуло. Кронски и Бэньон вскинули головы. Оставляя за собой золотистый след, в воздух взлетела вражеская ракета. Белая вспышка рядом с кораблем ознаменовала взрыв боеголовки. Странник взглянул на Бэньона.

– Вам не кажется, что только что целились по вашим людям?

Терпение Бэньона лопнуло. Он схватил Странника за воротник.

– Какие это – «ваши люди»? Ты с нами, понял? И это не зависит от того, что ты сам на этот счет думаешь.

Странник освободился.

– Тебе стоило бы перестать так со мной обращаться.

– Если не перестанешь злить меня, то я сделаю кое-что похуже.

Осветив небо, взорвалась еще одна ракета. Корабль ощутимо качнуло.

– Похоже, они пристреливаются. Странник усмехнулся.

– Они не слишком-то хорошие стрелки.

Бэньон выразительно посмотрел на него, но ничего не сказал. Кронски нахмурился.

– Чего я не могу понять, так это того, почему они мажут, если видят нас.

Бэньон снял стальной шлем и почесал голову.

– Насколько нам известно, у них нет никакого сложного сенсорного оборудования. Из этого следует, что все их снаряжение рассчитано на массированную атаку. Они могут подозревать, что мы здесь, но не могут засечь. И наудачу палят ракетами.

– Если так пойдет дальше, то они могут увидеть нас в свете вспышек.

Взорвались еще три ракеты, и все затихло. Кронски с волнением выглянул в иллюминатор.

– Как думаете, они отвязались от нас?

Бэньон промолчал. Он неотрывно смотрел в темноту. Затем перевел взгляд на Кронски:

– Что скажешь об этом?

Кронски проследил за пальцем Бэньона и покосился в темноту. Он разглядел размытые контуры летательного аппарата, который медленно поднимался и направлялся в сторону их корабля.

– Похоже, кто-то хочет на нас поглядеть.

На горизонте возникло мерцание ничто. Пилот прикусил губу.

– Может, сделаем рывок?

Бэньон покачал головой.

– Нет, пока нет.

Они с напряжением следили за подлетающим объектом. Когда он приблизился, они обнаружили в нем некоторое несоответствие стандартному виду. Бэньон удивился.

– Аппарат не похож на вражеский.

Взлетела еще одна ракета, взорвавшаяся очень близко со странной машиной. В свете вспышки Бэньон и Кронски смогли рассмотреть ее. Это был приземистый биплан с семью винтами и огромным звездообразным двигателем. Кронски сдвинул бейсболку на затылок.

– Это что за чертовщина?

– Явно не один из их обычных аппаратов.

– Вероятно, это какой-то наемник с комплексом Красного Барона.

Бэньон кивнул.

– Похоже на то. Можешь что-нибудь с ним сделать?

Кронски полез под сиденье.

– Сейчас я разберусь с этим гаденышем.

Он вытащил небольшой огнемет и распахнул окошко, прицелился… И рука Бэньона выбила огнемет у него из рук.

– Идиот. Если воспользуешься этой штукой, то сразу дашь им прямую наводку.

Биплан продолжал приближаться.

– И что нам тогда делать?

До того, как Бэньон смог ответить, корабль потряс раздавшийся рядом взрыв ракеты. Почти сразу разорвалась еще одна. В гондоле запахло дымом. У Кронски отпала челюсть.

– Он исчез! Черт возьми, биплан исчез!

Машина исчезла из поля зрения.

– Должно быть, его сбила одна из ракет.

Странник хмыкнул.

– Я же говорил, что они никудышные стрелки.

Бэньон проигнорировал реплику и обратился к пилоту.

– Включай двигатели на полную мощность. Мы уже миновали их линии и можем прорваться в ничто.

Потом повернулся к Страннику.

– Тебе лучше быть готовым, или пожалеешь. Мы собираемся добраться до цели как можно быстрее.

Странник пожал плечами.

– Я готов в любой момент. Все зависит только от того, куда вы хотите попасть.

Бэньон резко дернул головой.

– Что?

– Я только поинтересовался, куда вы хотите попасть.

– Зачем повторять? Тебя проинструктировали. И ты прекрасно знаешь, куда нам надо.

Странник искоса поглядел на Бэньона.

– Я думал, что вы хотите убежать.

Кронски выпалил.

– Тут ты в точку попал.

Бэньон повернулся и посмотрел на них.

– О чем вы двое говорите?

Кронски опустил на глаза козырек.

– Я имел в виду, что старик, возможно, прав.

Губы Бэньона скривились.

– Так ты говоришь, что хотел бы дезертировать?

Кронски отвел взгляд.

– Почему бы и нет?

– У нас задание.

– Какое задание? Сейчас затишье, и даже если мы станем выполнять задание, может статься, что город падет задолго до того, как мы доберемся до цели.

– И?

– У нас есть корабль, есть оружие. У нас есть генератор. Мы можем убежать и затаиться в каком-нибудь тихом местечке. Можем даже основать собственный город с женщинами и всем остальным и хорошо зажить. Что скажешь, Бэньон?

– Это дезертирство.

– Дезертирство откуда? Слишком поздно спасать город, а мы получили редкий шанс убраться из этой дерьмовой заварухи.

Бэньон выглядел озабоченным.

– Мне это не нравится.

– Это твое проклятое чувство долга.

Странник встряхнул их обоих.

– Мы входим в ничто. Вам двоим лучше напрячь мозги и решить, что мы собираемся делать?

– У тебя что, нет своего мнения, старик?

– Я слишком долго собирался в этот путь, чтобы иметь собственное мнение. Я только советую. Вы двое должны решить, что делать.

Кронски жестко посмотрел на Бэньона.

– Что произойдет, Бэньон? Мы собираемся бежать, или пойдем с этим ненормальным и позволим себя убить?

Бэньон колебался. Он медленно покачал головой. Идея бегства постепенно оформилась в реальную возможность. Он понял, как следует поступить. Он посмотрел на Кронски.

– Да, я думаю, ты прав.

– Ты знаешь, что я прав. Если только подумаешь хорошенько.

Кронски повернулся к Страннику.

– Хорошо, старик… ПРОКЛЯТЬЕ!

Яркий огненный шар вспыхнул в центре Лид-зи. Он медленно дрейфовал в воздухе. На высоте в тысячу метров он угас и исчез.

– Что за…

Летающий корабль закружился, гонимый сильной взрывной волной. Странник схватил Кронски и закричал.

– Включай генератор корабля.

Кронски с размаху стукнул по генератору. Весь город и земля под ним зажглись сверхъестественным синим светом. Казалось, он исходит из-под земли, проходя через ставшие полупрозрачными здания. Пейзаж попеременно темнел и становился ярче, как картинка плохого видео. Сияние все усиливалось. Сама материя земли и зданий превратилась в синее свечение. Трое мужчин в кабине закрыли глаза, когда оно стало невыносимым.

Внезапно все кончилось. Они оказались посреди ничто. Лидзь исчез без следа.

Кабину наполнила атмосфера суеверного страха. Долгие несколько минут прошли в тишине. Затем открылась дверь. Один из солдат просунул голову в кабину.

– Что случилось? Что это за тряска? Бомбят город?

Бэньон ответил после долгой паузы.

– Гораздо хуже.

– Хуже?

– Они добрались до городских генераторов.

– До самых главных генераторов?

Бэньон кивнул. Солдат боролся с пониманием того, что произошло.

– Но это значит…

– Город исчез, словно его здесь никогда не было. Только что. Все. Осталось только ничто.

Кровь прилила к лицу солдата.

– Противник. Его армия тоже пропала. Они сумасшедшие. Почему они захотели избавиться от собственной армии?

– Полагаю, они считают, что армию можно пустить в расход. Таково ее предназначение, какая разница, как она сгинет?

– Это безумие.

– Может быть.

Солдат облизал губы. Он в замешательстве потряс головой.

– Что нам делать?

– Иди на место.

– Но…

В голосе Бэньона появились командирские нотки.

– Иди на место, солдат. Тебе скажут, что делать, когда придет время.

Штурмовик исчез. Бэньон молчал несколько минут. Казалось, он глубоко задумался. Кронски впал в ступор. Он твердо управлял кораблем, но глаза его смотрели бессмысленно, а рот был приоткрыт. Только Странник сохранял самоконтроль. Именно он, в конце концов, нарушил тишину.

– Нам лучше заняться тем, что собирались сделать.

Бэньон выпрямился на своем месте.

– Мы собираемся в Квахал.

Кронски в полном недоумении посмотрел на Бэньона.

– Что ты сказал?

– Мы собираемся завершить миссию. Кронски оторвался от контрольной панели.

– Подожди минутку. Ты псих? Город Лидзь исчез. Все кончилось. Какие могут быть причины, чтобы выполнить задание? Мы уже почти решили свалить. Проклятье, Бэньон, давай убираться отсюда в безопасное место.

Лицо Бэньона стало непроницаемым.

– Мы летим в Квахал.

Кронски упрямо уронил руки на колени.

– Ты полетишь туда без меня. Веди этот затраханный корабль сам.

Бэньон положил руку на кобуру на поясе.

– Ты поведешь корабль в Квахал. Дошло? Я собираюсь уничтожить маньяков или умереть, попытавшись. Ты понял?

Секунд десять Кронски сидел неподвижно. Бэньон медленно начал вынимать бластер из кобуры. Кронски вздохнул. Он взялся за штурвал и бросил взгляд на Странника.

– Тебе придется сообщить мне курс, старик.

21

В закрытом пространстве бункера в Квахале нарастала атмосфера ужаса. Она исходила от самой А. А. Катто. Даже уничтожение Лидзи не принесло нотки радости. А. А. Катто получила известие, развалившись позади огромного, недавно установленного стола. Она лежала в роскошном черном пеньюаре, совершенно пьяная и вульгарная: волосы растрепались, под глазами набухли темные красные круги. Советник, который сообщил ей новости, мудро воспользовался видеоэкраном боевой комнаты. Находиться рядом с А. А. Катто становилось опаснее с каждой минутой. Почти всегда приступы раздражительности кончались истязаниями жертв ее гнева.

Нэнси выбирать не приходилось. А. А. Катто настаивала на ее постоянном присутствии. Хромоножка пряталась за большим столом, пытаясь стать как можно более незаметной.

Двойник Пресли отсиживался в темных помещениях зиккурата. Он, как мог, старался избегать А. А. Катто. Нэнси ненавидела его за это.

Когда лицо советника исчезло с экрана, А. А. Катто на несколько минут молча обмякла в кресле. Бе лицо раздраженно сморщилось. Она с размаху опустила хлыст на стол, почти разломав его.

– Почему они уничтожили город? Мы должны были с триумфом войти в Лидзь. После того, как мы отомстили за наших погибших воинов, это стало бы надлежащим шагом.

Нэнси нерешительно посмотрела на нее.

– Ты приказала уничтожить город, моя дорогая.

– Им следовало найти другой способ.

– Ты особенно настаивала, чтобы пятая колонна провела диверсию и уничтожила генераторы, милая.

– Какой смысл в завоеваниях, если стирать с лица земли все, что захвачено? Никакого удовольствия. Как так можно?

Нэнси попыталась ее утихомирить.

– Лидзь – всего лишь первое место, которое ты не захватила. У тебя будут еще другие, любовь моя.

Это не помогло. А. А. Катто становилась все мрачнее.

– Лидзь – один из лучших городов. Мы хотели, чтобы он остался невредимым.

– Тогда на кой черт ты приказала уничтожить его генераторы?

Говоря так, Нэнси знала, что зашла слишком далеко. Она сжала зубы и ждала наказания. К ее удивлению, ничего не произошло. А. А. Катто погрузилась глубже в широкое, обтянутое белой кожей, кресло. Она протянула белую дрожащую руку к полупустому хрустальному графину и налила себе еще бренди, попутно пролив немного на пеньюар и не заметив этого. Нэнси стало очевидно, что ее мысли перепрыгнули на другой предмет. Нэнси гадала, что это может быть.

А. А. Катто сидела и крутила стакан между ладонями. Она медленно повернула голову и печально поглядела на Нэнси.

– Мы больны этой проклятой войной. Она даже заставила тебя пойти против нашей воли.

А. А. Катто говорила грустным ломким голосом. Нэнси подошла и крепко взяла ее за плечо.

– Я не иду против тебя, любовь моя. Ты же знаешь – что бы ни произошло, я всегда буду с тобой.

Конечно, она останется с ней. Нэнси отлично знала, что А. А. Катто убьет ее, если она попытается сбежать. А. А. Катто потянулась и схватила руку Нэнси, до боли сжав ее. Нэнси почувствовала, как в кисть впиваются ногти. А. А. Катто умоляюще посмотрела ей в глаза.

– Ты ведь понимаешь меня. Это все та ответственность, что мы взяли на себя. Мы все всегда делаем правильно. Мы не задумываемся. Мы знаем, что это наша судьба, но иногда…

В ее голосе появилась легкая горечь.

– … нам становится так невероятно одиноко.

Нэнси изо всех сил старалась не показывать испытываемую ей панику. А. А. Катто сходила с ума даже еще быстрее, чем она предполагала. И начала гладить А. А. Катто по голове, чтобы та почувствовала себя ребенком.

– Я уверена, что все скоро закончится.

Нэнси опасалась, что через пару минут А. А. Катто возжаждет крови. Это стало проблемой, хоть пока казалось, что все нормально. Нэнси так долго жила с А. А. Катто, что лишилась ощущения осознания, что странно, а что – нет. А. А. Катто сонно смотрела в пространство. Похоже, что она уже забыла, что все еще крепко сжимает руку Нэнси.

– Мы так хотим мира.

Рука начинала болеть, но Нэнси не думала, что будет разумным что-либо говорить. Голос А. А. Катто стал таким тонким, что напоминал голосок маленькой девочки.

– Когда война окончится, мы принесем в этот разрушенный мир порядок и состоится моя коронация.

Нэнси испугалась.

– Твоя коронация, моя любовь?

Нэнси никогда не слышала об этом. А. А. Катто снова рассердилась.

– Разве ты не считаешь, что у нас должна быть коронация? У каждого императора проходила коронация.

Нэнси глубоко вздохнула.

– Конечно, у тебя будет коронация. Это чудесно.

А. А. Катто энергично кивнула.

– Да, это БУДЕТ чудесно. Моя коронация станет самой великолепной коронацией в истории. Она станет не только коронацией. Она станет моментом основания нашей великой религии.

– Великой религии, моя сладкая?

Снова что-то новое. А. А. Катто еще крепче сжала руку Нэнси. Ее глаза расширились, их заливала багровая пелена фанатизма.

– Наша империя нуждается в духовной основе, которую может дать только религия. Наши подданные нуждаются в обрядах для поклонения нам. Мы перевели часть ресурсов компьютерного мозга с решения военных задач на работу над нашей религией.

Нэнси моргнула.

– Ты перенесла часть ресурсов компьютерного мозга с военных задач?

– Мы нуждаемся в нашей религии.

Нэнси выглядела озабоченной.

– Разве это разумно?

А. А. Катто сощурилась.

– Ты спрашиваешь нас?

Нэнси быстро покачала головой.

– Нет, нет, конечно нет.

Она приняла вид тупой сексуальной куклы.

– Ты знаешь, что я ничего в этом не понимаю.

– Это будет потрясающая коронация! Она пройдет на вершине зиккурата. Маленькие дети станут бросать мне под ноги цветы, пока я буду медленно идти к вершине. А долину заполнит огромная кричащая толпа.

А. А. Катто говорила все быстрее и быстрее. Она все еще сжимала почти онемевшую руку Нэнси.

– В каждом городе установят огромные видеоэкраны. Никто из наших подданных не пропустит ни единого мига церемонии.

Вдруг поведение А. А. Катто изменилось. Она отпустила руку Нэнси. Нэнси незаметно ее помассировала. А. А. Катто ударила кулаком по столу.

– Но до нашей коронации мы должны одержать полную победу. Нам нужно окончить нашу завоевательную войну.

В ее голосе слышались истерические нотки. Она с яростью включила видеоэкран. На нем появилось нервное лицо помощника.

– Чем могу быть полезен, командующий?

А. А. Катто внезапно стала холодна и собрана. Она протрезвела.

– Нам нужен полный перелом в войне. Мы не принимаем эти задержки. Все происходит слишком медленно. Мы уничтожим ответственных. Ты понял? Нам нужны их головы. Мы избавимся от пораженцев. Мы будем безжалостны. Нужно завершить завоевание.

Нэнси вышла. А. А. Катто вернулась в обычное состояние.

22

Стрельба прекратилась, и в коридоре восстановилась тишина. Джеб Стюарт Хо с двумя братьями стояли посередине, в центре облака кружащегося газа. У их ног лежали тела защитников Распределителя Материи. Они не могли ни увидеть своих соперников, ни переговорить друг с другом. Каждый раз, когда они пользовались коммуникаторами, враг засекал их расположение.

Джеб Стюарт Хо движением руки приказал остальным двигаться вперед и рассредоточиться. Лоренцо Бин и Том Хоэ немедленно повиновались. Джеб Стюарт Хо прижался к стене коридора. Он напрягся, готовясь к прыжку.

– Я сейчас нарушу тишину в эфире.

Сказав последнее слово, Хо откинулся назад, упал на пол и перекатился. Несколько секунд лежал распластавшись, затем вскочил на ноги.

– Кажется, больше по нам не стреляют. Может, они отступили. Но все же мы будем пользоваться коммуникаторами как можно меньше. Это может оказаться ловушкой.

Двое братье молча выслушали инструкции Джеба Стюарта Хо. Хо осторожно совершил следующее движение. Ему начинала нравиться роль командира. Подав сигнал «за мной, осторожно», он покрепче сжал пистолет и начал двигаться по коридору.

Он прошел всего несколько шагов, когда его сбила с ног вспышка в воздухе. Когда газ рассеялся, трое братьев снова обрели способность видеть. Лоренцо Бин поднялся вместе с Хо.

– Врагов нет. Они отступили. Коридор пуст.

Джеб Стюарт Хо обернулся.

– Я приказал пользоваться коммуникаторами как можно меньше. Это касается и разговоров о том, что очевидно для всех.

Лоренцо Бин выслушал выговор, опустив глаза. Джеб Стюарт Хо повернулся и пошел вниз по коридору. Остальные осторожно следовали за ним. Исполнители шли по коридору около семи минут, пока не достигли пересечения с другим коридором. В центре перекрестка располагалось круглое отверстие, достаточно большое, чтобы в него пролез человек. Вертикальная шахта уходила вниз и терялась из виду.

Джеб Стюарт Хо нагнулся и протянул руку над шахтой. Он почувствовал характерную легкость от уменьшения гравитации. Он выпрямился.

– Это труба ведет вниз. Должно быть, она соединяет уровни. Мы спустимся вниз на пару уровней и посмотрим, что там.

Братья кивнули. Хо ступил в пустое пространство. И начал медленно спускаться вниз. Бин и Хоэ проследовали за ним. Они проплыли вниз три уровня. На четвертом Хо схватился за перила на стене шахты и втянул тело в проем, где и подождал своих спутников.

Они оказались в коротком проходе, который заканчивался стальной дверью. Исполнители осторожно подошли к ней. Хо остановился в шаге от двери. К его удивлению, она медленно отошла в сторону. Сжимая оружие, он ступил в дверной проем и оказался в узкой комнатке, похожей на комнату управления. По стенам шли ряды мониторов и переговорных устройств.

Несколько слабого телосложения индивидов располагались перед панелями. Все они, как один, среднего роста, одетые в светло-синие рабочие комбинезоны с большой буквой А и номером на груди. Лицам, таким же бесполым и вялым, как у защитников Распределителя, не хватало только выражения грубой жестокости боевиков.

Джеб Стюарт Хо прошел в комнату в сопровождении двух черных фигур. Никто из присутствовавших не попытался остановить их. Хо подумал, что функции этих людей чисто технические, и они не обладают способностью к защите.

На панелях вдоль стены мерцали огни. Хо гадал, вызвано ли это их действиями, или не более чем отображение обычной деятельности машины.

В конце комнаты находилась еще одна стальная дверь. Джеб Стюарт Хо прошел прямо к ней. Как и предыдущая, она открылась, как только он подошел.

Следующая комната оказалась гораздо больше предыдущей. Она была огромна. В ней находились две гигантские турбины. Джеб Стюарт Хо никогда не видел ничего подобного даже на чертежах. Здесь стояла такая же абсолютная тишина. Операторы в синих комбинезонах суетились вокруг огромных машин. Несколько двигалось по лесенкам высоко под крышей. Стоило братьям приблизиться к какой-нибудь группе, как операторы тут же разбегались.

Джеб Стюарт Хо предположил, что они оказались в одном из главных центров снабжения. Группы операторов толпились вокруг панелей с клавиатурой. Хо целеустремленно двинулся к ним. Они немедленно разошлись. Джеб Стюарт Хо изучил аппаратуру, но осмотр ничего не дал.

Он повернулся, уловив какое-то движение боковым зрением. Отряд солдат-защитников в белых шлемах и светло зеленой форме ворвался в помещение через маленькую дверь на противоположной стороне. Он взглянул вверх. Множество врагов карабкались по верхним переходам. Хо повернулся и просигнализировал своим товарищам, но те не увидели его знаков. Он решил рискнуть и воспользоваться коммуникатором.

– Прячьтесь! Нас атакуют!

Хо нырнул под приборную панель. Его спутники бросились под защиту основания ближайшей турбины. Лоренцо Бин успел первым. Том Хоэ почти добрался до толстой стальной опоры, когда его настигли иглы. Джеб Стюарт Хо с ужасом наблюдал, как он падает на пол.

Множество игл вошло в панель над головой Хо и со скрежетом поцарапало полированный камень, за которым прятался Лоренцо Бин. Враги развернули в линию. Они медленно спускались в комнату, перекрывая места, где спрятались исполнители-убийцы, постоянным огнем. Около дюжины операторов А-класса упали, пораженные иглами. Видимо, эти индивиды не слишком ценились в Сырьевом Центре.

Каждый раз, когда Хо или Бину удавалось нанести удар, один из врагов падал. Но меньше их не становилось. Они продолжали идти медленным размеренным шагом.

Холод смертельной опасности пронзил тело Джеба Стюарта Хо. Единственный шанс прорваться из окружения – дождаться когда стрельба хоть на мгновение затихнет, но способов остановить врагов, пока они не добрались до него и Бина, не находилось.

Он впервые осознал, что их задание обречено на неудачу. Его утешало только то, что ему не придется пережить этот провал.

Линия фигур в белых шлемах находилась уже на расстоянии тридцати метров. Иглы барабанили по панели, не переставая. Джеб Стюарт Хо не мог двигаться. Он приготовился встретить смерть, но внезапно внутри него что-то взбунтовалось. Если суждено умереть, он может, по крайней мере, выбрать смерть воина.

Он прокричал в коммуникатор.

– Слышишь меня, Лоренцо Бин?

– Я слышу тебя, Джеб Стюарт Хо.

– Все кончено. Я собираюсь нанести им последний удар. Не подобает воину умирать, прячась от вражеского оружия.

Последовала короткая пауза. Затем Лоренцо Бин твердо ответил:

– Я с тобой, Джеб Стюарт Хо.

Джеб Стюарт Хо приготовился прыгнуть, но тут стрельба прекратилась. Он осторожно выглянул. Враги развернулись и быстро отступали в безопасные места среди машин. Джеб Стюарт Хо удивленно наблюдал, как они уходят, оставляя убитых на полу.

Джеб Стюарт Хо встал.

– Лоренцо Бин, что-то случилось. Они отступают.

Лоренцо Бин тоже поднялся.

– Я вижу, Джеб Стюарт Хо.

Мужчины выглянули из укрытия, держа наготове пистолеты и мечи на поясе. Они медленно пересекли огромную комнату подойдя к телу ближайшего солдата. Никто не стрелял. Лоренцо Бин остановился и посмотрел на Хо.

– Что мы будем теперь делать, Джеб Стюарт Хо?

Хо показал пистолетом на дальний конец комнаты.

– Пойдем дальше.

– Что ты надеешься найти?

– Если мы пройдем достаточно далеко, то сможем найти главный мозг компьютера.

– А когда мы его найдем?

– Я стану чинить его. Что еще можно сделать со сломавшимся компьютером?

Лоренцо Бин бросил сомневающийся взгляд в сторону притаившихся среди машин солдат.

– Ты уверен, что это правильный путь?

Джеб Стюарт Хо посмотрел на него с удивлением.

– Разве не в этом заключается наше задание?

– Возможно, мы не доберемся до другого конца комнаты.

Джеб Стюарт Хо строго посмотрел на него.

– Если так, то хотя бы проиграем с честью.

Он медленно пошел вперед. Лоренцо Бин мгновение колебался, а потом последовал за ним.

Первое время ничего не происходило. Солдаты притаились в укрытиях и молча наблюдали. Убийцы прошли около двадцати шагов, когда часть дальней стены с грохотом отошла в сторону. Мужчины остановились, наблюдая. Стена прекратила движение. В образовавшей широкой дыре стояла абсолютная темнота. Они услышали высокое жужжание. В темноте что-то двигалось. Из проема появился огромный человекообразный робот.

Он был в два раза выше Джеба Стюарта Хо. Квадратное металлическое тело покоилось на толстых ногах, оканчивающихся гусеницами, благодаря которым робот мог двигаться. Тело венчала почти квадратная голова. Она сужалась кверху, еще более усиливая чувство пародии на человека. На голове торчали наросты мульти-сенсоров, похожие на глаза насекомых. Четыре руки заканчивали разнообразными клешнями. Лоренцо Бин прошептал в коммуникатор.

– Может быть это – тот самый мозг?

Джеб Стюарт Хо покачал головой.

– Боюсь, что это какое-то оружие, которое послали против нас.

Словно в подтверждение его догадки, на груди робота открылись две дверки, из которых на врагов уставилась целая батарея игольных пистолетов. Робот легко повернулся, замер и выпустил поток стальных игл. Лоренцо Бин закричал, когда взрыв сбил его с ног. Он отлетел назад и упал на пол, словно сломанная кукла. Его лицо и тело превратились в алую массу.

Джеб Стюарт Хо начал палить, в каждый момент ожидая взрыва, который убьет его самого. Его пули отскакивали от тела робота, не причиняя вреда. Даже сенсоры оказались слишком хорошо защищены. Он продолжал палить, пока не опустошил обойму. Однако потока игл так и не последовало. Робот просто стоял.

Джеб Стюарт Хо отбросил пистолет и обеими руками взялся за меч. Что бы не произошло, он был готов ко всему.

Из укрытий постепенно выходили солдаты. Они не стреляли. Когда они подошли ближе, он прыгнул и уложил двоих. Кто-то увернулся и блокировал удар своим оружием. Вскоре его окружали тела, но даже это не помогало: врагов было слишком много, и они постепенно оттесняли его к роботу. Тут Джеб Стюарт Хо впервые подумал, что, возможно, его пытаются взять живым.

Робот покатился вперед. Солдаты разбежались. Робот шел прямо к Джебу Стюарту Хо. Он нанес бесполезный удар, но робот действовал быстрее, чем тренированные мускулы убийцы. Робот схватил меч и отшвырнул в сторону.

Джеб Стюарт Хо быстро подскочил к ногам робота. Но прежде чем он успел что-либо сделать, его руки оказались прочно прижаты к телу двумя клешнями робота, а третья подняла убийцу над землей, поднеся его так, чтобы лицо мужчины оказалось в сантиметре от металлической головы. Между глаз робота появилась маленькая трубочка.

Робот выпустил желтый газ прямо в лицо Джебу Стюарту Хо. Он вдохнул, и темнота забвения поглотила его.

23

Когда Она/Они впервые увидела сферу, висящую в кружащемся пространстве, Ей/Им показалось, что та держится на тысячах лучах сияющего, пульсирующего света. Она/Они знала, что они не могли ее поддерживать, и все же Она/Они остановилась и долгое время рассматривала ее, испытывая чувство, похожее на страх.

Симметричность и совершенство сферы наполнили Ее/Их радостью. Радость быстро прошла. Бешенство истекало из сферы каплями густой черной жидкости. Они опоясывали сферу грязными пятнами разложения. Она/Они знала, что это существо тяжело больно. Она/Они увидела нечто еще более зловещее, чем пятна разложения. Поверхность сферы раскололи несколько трещин. Несмотря на энергию, циркулирующую внутри сферы, атаковать она, похоже, не собиралась.

В отличие от известных примеров, трещины не проникают внутрь сферы.

Это говорит о наличии особых отношений между сферой и трещинами.

Это говорит только о том, что они питаются ею.

Это предположение подкрепляется слабостью, которую можно зафиксировать вокруг сферы.

Наличие разнообразных вероятностей означает, что у нас есть минимальные шансы достичь объективности.

Эмоции служат признаком страха.

Определенность нашего продолжительного существования указывает на то, что мы уйдем.

Ближайшая перспектива показывает, что даже если мы уйдем, мы все равно станем жертвой трещин в скором времени.

Ближайший анализ ситуации говорит о том, что наши шансы на долгое существование увеличиваются, если мы аннулируем трещины.

Логика подсказывает, что трещины есть результат слабости, поразившей сферу.

Чтобы выжить, если это необходимо, следует вылечить сферу.

Она/Они устремилась вперед, продвигаясь между лент разложения. Прежде чем Она/Они преодолела половину отделяющего их расстояния, из сферы вырвались лучи энергии. Она/ Они остановилась.

Может ли внезапное появление лучей быть вызвано нашим приближением?

Она/Они задумалась.

Если наше приближение обнаружено, то трещины, несомненно, двинутся навстречу нам.

Возможно, что трещины дремлют.

Все эти рассуждения излишни. У нас нет выбора, кроме как двигаться вперед.

Она/Они снова двинулась вперед. Она/Они постоянно регулировала свои движения, чтобы избежать вырывающихся облаков черных капель. Она/Они прекрасно понимала, что Ее/Их уравновешенное сознание не вынесет загрязнения слабостью сферы. Любое вторжение нанесет Ее/Их функциям восприятия такой вред, что это может Ее/Их уничтожить. Это приведет к смерти.

Из сферы истекла большая глобула черной жидкости и, дрожа, двинулась к Ней/Им. Она/ Они изменила направление, уклоняясь. Глобула также изменила свое движение. Она направлялась к Ней/Им. Не имело значения, в какую сторону пыталась свернуть Она/Они, глобула неуклонно подбиралась все ближе. Когда она подплыла совсем близко, Она/Они просчитала, что та огромна настолько, что вполне может поглотить Ее/Их целиком.

Глобула шла на столкновение. Она двигалась быстро. Она уже готовилась вцепиться своим черным уродством в Ее/Их тройственную форму. В последний момент Она/Они увернулись. Глобула проплыла в сантиметре от Нее/Их. Когда она продрожала мимо Нее/Их, Она/Они услышала бессловесный вопль злобы, истекающий из ее глубины.

Еще один вопль донесся из глобулы. Она/Они поторопилась к сфере.

Из сферы вырвались еще две глобулы. Она/ Они снова увернулась в сторону – глобулы проплыли на минимальном расстоянии, и Она/Они опять услышала омерзительное пение.

Навстречу Ей/Им неслись четыре новых глобулы. Она/Они сделала вывод о том, что на этот раз не увернуться. Она/Они совершила целый комплекс обманных маневров, но глобулы все равно двигались прямо к Ней/Им. Несмотря на свои неуклюжие формы и неровное движение, казалось, что они предугадывают каждый шаг Ее/Их.

Она/Они приготовилась. Используя каждую частицу своего интеллекта и энергии, Ей/Им удалось избежать столкновения с первыми двумя глобулами.

Третья оказалась так близко, что Она/Они подумала, что сейчас последует удар. С последним бешеным усилием Она/Они проскользнула мимо нее на расстоянии нескольких микрон.

Но даже с Ее/Их мощным тройным интеллектом невозможно было избежать четвертой глобулы.

Последние мгновения до удара растянулись в невыносимые. Пение становилось все громче и громче. Поверхность черной глобулы коснулась Ее/Их тройного тела.

А потом взорвалась.

Безумие закружилось в Ней/Них изгибающимися, танцующими картинками. Отвратительные создания с вызывающим видом рассматривали Ее/Их. Ее/Их разум исчезал. Связь между тремя рассудками нарушилась. Нить между Ней и Ими растворилась. Три фигуры непроизвольно отпрыгнули друг от друга, дергаясь под ужасающее пение и отчаянно пытаясь избавиться от покрывшей их черной жидкости.

Постепенно жидкость покрыла их целиком, пожирая. Через некоторое время не осталось ничего, кроме черных капель, легко кружащихся в воздухе. В ущербном мире больше не существовало трех одинаковых женщин с единым сознанием.

Она/Они умерла.

24

– Эли кли рама фа… фа!

Малыш Менестрель закричал и упал на колени.

– Что с тобой?

Билли, шедший впереди, бросился к нему. Он опустился на колени рядом с приятелем и обнял его за плечи. Менестрель неудержимо затрясся.

– Вытаскивает… л-лучшее в…

– В чем дело? Ты болен? Что происходит?

Спина проводника изогнулась в конвульсиях. Билли не удержал его, и Менестрель стукнулся головой о землю. Он продолжал дергаться и изгибаться, бессвязно бормоча, пока Билли смотрел на него со смешанным чувством ужаса и удивления.

– Не оно… ли? Не оно… ли? Не оно… ли? Не оно… ли?

– Что за чертовщина происходит? Что с тобой?

Билли беспомощно посмотрел по сторонам.

Никто не мог ему помочь. На дороге они были одни. Внезапно Менестрель затих. Он перевернулся на бок, медленно, превозмогая боль, подтянул колени к груди и застыл в позе эмбриона.

Билли не знал, что делать. Он оказался в одиночестве на пустынной дороге в самом сердце ничто. Вокруг него кружилась слепящая серость, а единственный спутник и товарищ лежал без сознания, а может, уже и мертвый, у его ног.

Билли не мог нащупать его пульс – мускулы у Менестреля отвердели, а кожа похолодела. Билли запаниковал. Вдруг он расслышал слабый стук сердца проводника. Он быстро поднялся, стянул с себя меховую куртку и укрыл ею приятеля. Потом снова огляделся по сторонам, не зная, что предпринять.

Билли вздрогнул. Тишина стала гнетущей, в воздухе резко похолодало. Он не помнил, сколько времени прошло с тех пор, как они покинули Таверну. Ничто влияло на Билли. Он потерял чувство времени. Никогда в жизни Билли не чувствовал себя таким одиноким.

Малыш Менестрель застонал и выпрямил сначала одну ногу, потом другую. Казалось, ему потребовались невероятные усилия, чтобы откинуть куртку Билли и сесть. Каждое движение причиняло невыносимую боль.

– Лучше бы я умер.

– Что это было?

– Вся чертова вселенная взорвалась в моей башке.

– Это как понимать?

Менестрель попытался подняться на ноги. Он вздрогнул и снова сел на дорогу. Попытка отняла слишком много сил.

– Понимать точно так, как я сказал.

– Не доходит до меня, о чем ты…

Менестрель бросил сердитый взгляд.

– И не скоро дойдет.

– Я думал, что ты умираешь.

– Очень хотел бы.

– Что все-таки это было?

Менестрель раздраженно махнул рукой.

– Подожди ты… У меня просто все болит.

Билли немного обиделся. Молча поднял куртку и напялил ее на себя. Менестрель поднялся на ноги, не отказывая себе в удовольствии искусно подчеркнуть, с какой болью ему это дается. Ему становилось лучше с каждой минутой. Придя к обнадеживающему выводу, что он сможет не только держаться на ногах, но и двигаться дальше, Менестрель повернулся к Билли.

– Не сердись, ладно?

– Я не сержусь. Ты испугал меня по самое дерьмо.

– Мне это тоже не слишком-то понравилось.

– Я думал, ты объяснишь мне.

Менестрель стряхнул с себя пыль.

– О'кей, о'кей, только давай пойдем. Это всяко лучше, чем стоять здесь.

И Малыш Менестрель прогуливающимся шагом двинулся вперед. Билли помедлил, но спохватился и торопливо бросился вслед догонять его. Он шел рядом и молча ждал, пока приятель-проводник что-то скажет. Но тот не спешил. Потянулся небрежно, соединил руки за головой и глубоко вздохнул.

– Очень хочется пить.

Билли промолчал.

– Полагаю, ты ждешь, пока я начну говорить.

Билли молчал. Менестрель пожал плечами.

– Ну хорошо, ты выиграл. Я постараюсь объяснить. Хотя я не уверен, что сам все понял. Все шло нормально, и я определял наше местоположение, исходя из того, что мы идем к Лидзи. Шаги идущих по земле иногда сбивали меня с толку, но я старался не допустить ошибку.

Менестрель снисходительно усмехнулся, глядя в сторону Билли.

– Ведь ты же и теперь не хочешь, чтобы я допустил ошибку?

Билли потряс головой. Он плелся рядом, подавив раздражение: слишком часто приятель заставлял его протестовать и злиться. Но сейчас Билли так устал, что был не способен на протест. Менестрель, не получив ответа, продолжал.

– Я, конечно, не причинил себе вреда. Я не забирался так уж глубоко. Я только получал то, что называют общей картинкой, пока меня не долбануло в самые мозги.

– Что тебя ударило?

– Город Лидзь сдох.

– Сдох? Хочешь сказать, его разбомбили? Малыш Менестрель покачал головой.

– Не-а… не просто разбомбили. Сдохли генераторы. Может быть, они взорвались, или разрушились, или отключились, или просто не сработали. Я не знаю. Одно я знаю точно – Лидзи там нет. Нет больше Лидзи.

– Ужасно.

Малыш Менестрель пожал плечами.

– Может, да, а может, нет, кто знает? Теперь я не возьмусь судить.

Билли сдвинул на лоб шляпу и почесал затылок.

– Если Лидзи больше нет, то как быть с дорогой?

– Город находился в конце этой дороги.

– Значит, нам нужно изменить маршрут.

– Это не так просто.

Билли вздохнул.

– Я должен был знать.

Менестрель презрительно фыркнул.

– Тогда тебе следовало бы знать, что произойдет в этот день.

– Скажи мне самое худшее.

– О'кей, ты сам напросился. Это выглядит примерно так. Представь, что эта дорога – гибкая лента, натянутая сквозь ничто между Таверной и городом. Разрушить Лидзь – это все равно, что отпустить один конец ленты.

– И тогда она хлопнет по Таверне?

– Именно. И тогда генераторы Таверны могут не справиться с ударом и разнесут ее на кусочки. Будет точно такой же звук, как у меня в голове – БАЦ!

– А люди в Таверне…

– Только не надо нравственных сентенций!

– Прости.

– О'кей, а теперь представь: что будет, если ты отпустишь оба конца туго натянутой ленты?

– Она просто упадет, куда ей вздумается.

– Правильно.

– И это случится с дорогой?

– Не совсем, но что-то в этом роде.

– То есть, эта дорога улетает в ничто?

Малыш Менестрель кисло усмехнулся.

– Кривляясь и издеваясь, как последняя задница. Бедный искатель пути не может осознать это своим скудным умишком. У него есть всего лишь особое чувство, а не железная черепушка. Лучше мне было бы умереть.

– Я и думал, что ты умер.

– Какое миленькое заявление!

Билли нахмурился.

– Только одного не могу понять…

Малыш Менестрель усмехнулся.

– Всего лишь одного?

– Почему мы всего этого не почувствовали?

– Ну, я-то прочувствовал всей шкурой.

– Хорошо, тогда почему я ничего не почувствовал?

– Потому что ты стал частью дороги, тупица!

– Что?

– Тебя втерло прямо в нее.

Билли показал рукой на дорогу.

– Но она все такая же прямая и ровная.

– Да?

Билли пригляделся.

Дорога перед ним изгибалась и закручивалась в искаженные петли и спирали. Билли обернулся. Часть дороги за их спинами вела себя, словно веревка на родео. Билли ошарашено посмотрел на Малыша Менестреля.

– Как я не заметил этого раньше?

– Возможно, потому, что ты идиот.

Они прошли молча несколько шагов, пока Билли пытался усвоить сказанное проводником. Не отрываясь, смотрел на землю под ногами. Пришел к четкому выводу, что вид изгибающейся дороги вызывает в нем дурноту. Наконец, поднял голову.

– Хочу еще кое о чем тебя спросить.

– Валяй.

– Почему те места дороги, куда мы наступаем, становятся плоскими и твердыми, как обычная земля?

Менестрель посмотрел на него с жалостью.

– Именно «становятся», придурок… Значит – вокруг абсолютное ничто?

Билли затих. Он и Менестрель шли бок о бок, каждый погруженный в собственные мысли. Дорога начала принимать странные, сюрреалистические формы. Приятели миновали огромный неоновый указатель. Надпись на нем была сделана символами, которых Билли никогда не видел раньше. Показались и другие указатели и вывески. На одном гигантскими красными буквами стояло слово AXOLOTL, на другом выписан целый ряд математических формул, переливающихся всеми цветами радуги. Они прошли знак, который немедленно обрушился за их спинами в дыме и снопах искр. Менестрель даже ухом не повел.

Проводник и сам стал каким-то странным. Он ссутулился, его ноги неуклюже подергивались при ходьбе. Руки он засунул глубоко в карманы, шляпа нависла надо лбом, голова утонула в поднятом воротнике. Время от времени он выдавал необъяснимые фразы.

– Ты в горах, где твои дядюшки искали бренной славы.

Это оторвало Билли от мыслей.

– У? Что ты сказал?

Менестрель посмотрел на него с удивлением.

– Я не произнес ни слова.

Билли задумался, была ли это продуманная шутка или что-то произошло с рассудком Менестреля. Они шли мимо возвышающихся знаков. На одном была надпись: «Благодарю. Пудель». Билли начал бояться, что они умрут на дороге. Он остановился и упер руки в бока.

– И долго мы еще будем так идти?

Малыш Менестрель обернулся и посмотрел на него.

– Идти как?

– Просто идти, не зная, куда.

– Если я скажу, как долго нам придется идти, ты все равно не поймешь. Ты ведь не сможешь сказать, как долго мы уже идем?

Билли смутился.

– Тебе известно, что я потерял чувство времени.

– Значит, ты – на своем месте.

Билли не поддался на его иронию:

– Ты отлично понимаешь, что я имею в виду.

– О, неужели?

– Да.

– Хочешь сказать, что мне следует поискать место, куда нам идти, не так ли?

– Именно так.

Лицо Менестреля отразило ощущение собственной значимости.

– Если ты думаешь, что я хоть краешком глаза загляну туда, то ты ошибаешься. Ты же видел, что случилось в последний раз. Черт возьми, я мог погибнуть! Мы будем искать путь, просто шагая вперед.

Билли постарался придать своему лицу выражение невозмутимости.

– Ладно, ты решаешь.

– Да, черт возьми, я решаю.

Они снова молча пошли вперед. Дорога больше не преподносила сюрпризов. Не было указателей и знаков, и даже черная лента не возникала между серых стен ничто.

Концы все также извивались и кривились, во Билли уже привык к этому. Поэтому он сперва даже не поверил, когда перед ними возникла другая дорога.

Она изгибалась над их головами широкой петлей. Билли увидел, что на ней полно людей. Он закричал и замахал руками. Менестрель шел вперед. Другая дорога приблизилась к ним. И Билли увидел, что по ней идут не совсем люди. Они походили на грызунов в метр высотой. Зверьки передвигались на задних лапах и имели гладкий светло-коричневый мех. Грызуны в аккуратно пошитых черных куртках маршировали, печатая шаг, с полной особой значимости серьезностью. Билли продолжал привлекать их внимание криками и отчаянными жестами.

Он наблюдал за тем, как дорога, в конце концов, изогнулась и скоро исчезла из виду. Даже когда она совсем пропала, превратившись в еле видимую точку, Билли продолжал напряженно всматриваться.

Малыш Менестрель подошел к нему. Он остановился и уставился на Билли.

– Ну, и какого дьявола ты тут развлекался?

– Пытался привлечь их внимание.

– А ты не подумал, что они тебя просто не слышат?

Билли ничего не ответил. Для него это было слишком. Менестрель окинул взглядом дорогу:

– Похоже, здесь нет пути.

– Где нет пути?

– Я собираюсь определить, где мы находимся.

– Ты?

Малыш Менестрель не удостоил Билли ответом. Он закрыл глаза и сконцентрировался. На его щеке бешено билась жилка. На лбу выступили капли пота. Он начал раскачиваться, и Билли испугался, что его снова хватит удар. Вдруг Малыш Менестрель замер и открыл глаза.

– Кажется, я нашел место, куда мы можем пойти.

– Слава Богу.

Малыш кинул косой взгляд на Билли.

– Лучше сплюнь.

25

Распределитель Материи приостановил рабочий процесс. Всюду обломки разрушенного миpa, штатные хранители замолкли. И неважно, сколько людей отчаянно отбивают приказы и инструкции, – они отказывались воплощаться в реальность. Кое-где возникла паника. Кому-то казалось, что на их головы обрушилось божественное наказание. В самых консервативных городах старались задобрить оставшуюся горстку персонала, надеясь, что приказы удаленного компьютера не заставят поглощать друг друга. А. А. Катто взяла все лично в свои руки.

И первое, что она сделала, – приказала казнить всех операторов приемников. Затем она послала группу техников взобраться на огромные длинные и тонкие клети, стоящие на равнине за зиккуратом. После того, как им также не удалось привести машины в рабочее состояние, их тоже расстреляли.

Любимым словом А. А. Катто стало «измена». Она вставляла его в каждое предложение. Сформировала особую группу безопасности для расследования и выявления подрывников, пораженцев, а особенно тех, кто ответственен за выход из строя штатных хранителей. Все в Квахале дрожали за свою жизнь более, чем когда-либо. И даже у группы безопасности были причины бояться. Чуть только А. А. Катто казалось, что они не достаточно быстро исполняют ее приказы, как она казнила каждого десятого. Чтобы выжить, им приходилось находить все больше новых «изменников».

С каждым днем число казнимых росло, и смерти перестали считать. Нэнси начала понимать, что если эта ненормальная ситуация продлится и убитый персонал не заменят кем-то, то управление во всей стратегической штаб-квартире Квахала серьезно нарушится. Уже сейчас военный совет укомплектовали только костяком операторов.

Но Нэнси предпочитала не напоминать об этом. Она вообще старалась казаться как можно более скромной. В идеале ей хотелось бы находиться от А. А. Катто как можно дальше, но та ни за что бы не позволила. Она требовала постоянного присутствия Нэнси и ее поддержки.

Копии Пресли повезло больше. А. А. Катто, казалось, совсем забыла о нем. Со своей стороны, он делал все возможное, чтобы держаться от нее подальше. Ему удавалось ускользнуть и от А. А. Катто, и от охраны. Только однажды Нэнси увидела, как Пресли осторожно крадется по коридору, случайно бросив взгляд в его сторону.

Самым ужасным для Нэнси оказалось то, что А. А. Катто настаивала на том, чтобы Нэнси присутствовала вместе с ней на казнях. А. А. Катто увлекалась казнями и проводила много времени в большой комнате бункера, которую превратили в омерзительную пыточную.

Весь день черные базальтовые стены отзывались эхом подкованных сапог, автоматными очередями и воплями и стонами жертв.

Чтобы с комфортом наблюдать за пытками, А. А. Катто велела соорудить в одном из углов комнаты пластиковый помост. На помосте разложили мягкие подушки, в коробках находились охлажденные напитки и наркотики. Здесь также располагался видео-экран, передающий картинку из командного пункта, так что А. А. Катто могла наслаждаться казнями и непосредственно руководить сражениями.

Однако Нэнси вскоре заметила, что А. А. Катто скорее поглощена тем, что происходит внизу, перед пластиковым помостом, чем завоевательной войной.

Во время длительных церемоний казни Нэнси старалась изо всех сил сохранять в высшей степени невозмутимое выражение: и когда в очередной раз в комнату загонялась шестерка пленников, и когда раздавались выстрелы, и когда трупы небрежно вытаскивались прочь. Она знала: А. А. Катто полагает, что Нэнси наслаждается зрелищем казни, и потому Нэнси смотрела перед собой, не встречаясь глазами со своей госпожой, не давая ей возможности заподозрить, что «супругу» и наперсницу убийства возмущают – палец над спусковым крючком ярости А. А. Катто держался на волоске.

Все было бы еще не так плохо, если бы жертв просто расстреливали: они бились в конвульсиях и истекали кровью. Но это А. А. Катто быстро наскучило. Она выдумала более изощренные и мучительные методы умерщвления, которые ее развлекали.

Одну группу казнимых подвесили за горло на крюки для мяса. Другую забили плетьми. Третью захлестали до смерти стальными прутьями.

В изощренных способах казни нашелся один момент, который поставил под сомнение их практичность: они занимали слишком много времени. Количество приводимых охраной пленников и смерть, осуществляемая руками А. А. Катто, вынуждали довольствоваться расстрелом как стандартной формой казни. Да, отдельные методы могли предложить короткую экзотическую интерлюдию, но зато тормозили всю систему.

А. А. Катто наблюдала за казнями с выражением ленивой сосредоточенности. В ее серовато» белых пальцах покачивалась тонкая черная сигара. Нэнси обратила внимание на то, что ее руки дрожат. А. А. Катто носила вышедшую из моды белую униформу с золотыми эполетами и множество украшении собственного дизайна.

Она лежала в нагромождении черных шелковых подушек. Под ее локтем находился небольшой столик, на котором стоял рейнвейн в ведерке со льдом, невысокий стеклянный бокал и маленькое блюдце с драгоценными камнями. Время от времени она брала горсть камней и перебирала их пальцами.

Ее голос превратился в визг, поток мыслей в сознании стал напряженным и дерганным. Слова наскакивали друг на друга, пока не слились в неразборчивое бормотание, которое резко прерывалось долгими паузами. Мысли беспорядочно скакали с предмета на предмет. Ее пленные слушатели внимали с тревожным вниманием, отчаянно пытаясь найти верные ответы.

Наблюдая за казнью одного из своих фаворитов, ее стойкого последователя, А. А. Катто заметила, что очень печально видеть так много последователей, предавших ее в трудное время.

– Мы спрашиваем себя, где мы могли ошибиться.

Нэнси почувствовала, что сейчас ей следует утешить А. А. Катто.

– Я уверена, что это не твоя вина, моя дорогая.

А. А. Катто с торжественностью смотрела, как расстреляли еще одну шестерку.

– Мы были их лидером, их вождем. Ради них мы совершили величайшие в истории завоевания. Как они могли отвернуться от нас?

Нэнси рискнула предположить.

– Может быть, в программу закралась ничтожная ошибка. Она и вызвала проблему.

Предположение оказалось неверным. Программу создавала сама А. А. Катто, и никто, кроме нее самой, не имел права критиковать ее саму и ее работу. А. А. Катто повернула голову и окинула Нэнси ледяным взглядом.

– В программе не могло быть ошибки. Нэнси прикрылась личиной полной тупицы.

– О, конечно, не могло быть, моя дорогая. Я же понятия не имею о таких вещах.

А. А. Катто повысила тон.

– В программе не могло быть никакой ошибки. Каждый элемент программы был верен.

– Ну конечно, моя дорогая, это я так, болтаю. Ты же знаешь, как я болтлива.

– Такие разговоры и ведут к предательству. Это может перейти в…

Что-то отвлекло внимание А. А. Катто. Группа палачей приготовила для нее новое зрелище. Они медленно клали груз, плиту за плитой, на грудь лысого человека, привязанного к полу. Это был один из советников военного кабинета. Когда он начал кричать, А. А. Катто взволнованно обвела кончиком языка губы и провела рукой вверх-вниз по внутренней поверхности бедра. Нэнси поняла, что о ней на время забыли.

Советник умирал долго. Когда он, в конце концов, перестал кричать, А. А. Катто откинулась на подушки с удовлетворенным вздохом. Уже очень давно Нэнси не видела, чтобы та расслаблялась. А. А. Катто задумчиво уставилась в потолок.

– Мы думаем, что нам бы понравилось, если бы нас вспоминали как Катто Великую.

Нэнси мягко улыбнулась.

– Звучит впечатляюще, моя дорогая.

– Мы думаем, что это соответствует нашим великим достижениям.

– Никогда о них не забываю, моя сладчайшая.

А. А. Катто резко поднялась.

– Нам нужна последняя информация о продолжении войны.

Она ударила по экрану. На экране появилось озабоченное лицо еще одного советника.

– Да, командующий?

– Полный отчет.

– Есть, командующий.

Он стал быстро выкладывать последние данные, ожидая этого многие часы.

– Наземные силы в секторах Д-7 и Д-8 встретили символическое сопротивление и развили оптимальную скорость. Воздушные силы в секторе Г-4 укомплектованы и так же, как наземные войска, готовы отправиться в ближайшие часы. В секторах Б-7, Б-8, Б-9, С-4 и Б-10 закон по Рационализации Населения вступил во вторую фазу воплощения. Человеческая популяция собрана в одном месте и подготовлена к отправке в назначенную область.

Советник остановился. Его лицо, искаженное волнением, занимало весь экран. Над верхней губой выступили капельки пота. Он ждал, как А. А. Катто отреагирует на отчет. А. А. Катто отключила связь. Нэнси могла только представить выражение советника. А. А. Катто повернулась кругом и посмотрела на Нэнси.

– Видишь?

В глазах А. А. Катто горел фанатизм. Нэнси побледнела.

– Что вижу, дражайшая?

– Наши войска верны нам. Семена измены не коснулись наших храбрых солдат. Они не плетут козни и тайные заговоры. Они слишком заняты делом защиты нашей империи от ее врагов.

– Я думала, что они нападают на наших врагов, моя дорогая?

– Атака – лучшая форма защиты.

– Да, моя дорогая, безусловно.

Голос А. А. Катто чуть потеплел.

– Мы используем наступление. Мы вычистим изменников из их логова, даже если для этого нам придется ликвидировать весь штат.

Ее слова подтвердил грохот оружия охраны. А. А. Катто захлебывалась в параноидальном потоке слов и планов мести. Нэнси в нужных местах поддакивала, но уже не замечала, какое впечатление производят ее слова на А. А. Катто. Мысли ее блуждали далеко. Она приняла решение. Больше она не может оставаться в Квахале. Риск пребывания здесь перевешивал риск попытки сбежать.

Правда, Нэнси не представляла, как можно сбежать из Квахала. У нее не было опыта путешествия через ничто, и она не знала, куда идти.

Единственное знакомое ей место, город Лидзь, больше не существовал.

Поэтому Нэнси решила, что надо выйти на поверхность. А дальше – действовать наобум.

Нэнси знала, что сначала придется удрать от А. А. Катто. Она также знала, что это – самая сложная часть побега.

Возможность сбежать представилась раньше, чем думала Нэнси. А. А. Катто, поднятая с места внезапным всплеском энергии, выбежала из комнаты пыток и бросилась в командный центр. Пока она кого-то обвиняла и напыщенно разглагольствовала, окруженная толпой испуганных советников, Нэнси, крадучись, проскользнула к главному выходу.

Теперь ей надо выждать момент, чтобы миновать командный центр. Открыть постоянно просматриваемые стальные двери – значит, привлечь к себе слишком много внимания. Ей нужно что-то, что бы смогло отвлечь от нее внимание.

Нэнси ждала за дверью, в то время как А. А. Катто, стоя перед советом, заходилась в истерической тираде. Нэнси не вслушивалась в ее речь. Она уже столько раз все это слышала. Она надеялась, что кто-нибудь пройдет через стальные двери.

Голос А. А. Катто достиг звенящей высоты. Неожиданно Нэнси поняла, что та отдает приказы об арестах. Двери отползли в стороны, банда вооруженных охранников ворвалась в центр и сгребла несколько упирающихся советников. В суматохе двери не успели закрыть.

Нэнси бросилась к ним. За ее спиной раздавались крики и выстрелы. Солдаты, стоящие в дверях, прошли мимо Нэнси и кинулись на помощь охранникам в центре. Нэнси оказалась одна в коротком коридоре между двумя блоками дверей к командному центру. К своему восторгу, она увидела, что наружные двери также открыты.

Нэнси бежала по коридорам бункера. Солдаты и техники пробегали рядом с ней, но никто из них не осмелился спросить ее, что здесь делает ближайший советник А. А. Катто. Нэнси подбежала к главному лифту, который вел на поверхность. Его охраняла целая группа солдат, и Нэнси подумала, что опасно попытаться воспользоваться лифтом. Она прошла мимо, направляясь к одному из небольших запасных лифтов.

У первого из них стоял один охранник. Нэнси секунду поколебалась. Затем она глубоко вздохнула и, придав себе как можно больше внушительности, направилась к лифту. Солдат щелкнул каблуками, отдал честь и отошел в сторону. И даже нажал кнопку, чтобы открыть двери лифта перед Нэнси.

Нэнси вошла внутрь и нажала на панели нужные клавиши координат поверхности. Лифт двинулся мягко и бесшумно. Вся поездка заняла меньше двух минут, но для Нэнси они показались двумя часами.

Наконец, кабина замерла, и двери открылись. Нэнси поняла, что находится в одной из темных, похожих на пещеру, комнат теперь почти опустевшего зиккурата.

Нэнси имела очень смутное понятие о надземной части здания. Она провела много времени, бродя по пустым залам, эхо ее шагов отражалось в бессмысленном нагромождении лестниц, переходов и коридоров. Нэнси не встретила ни единой живой души и испугалась, что навеки останется погребенной в этом черном каменном лабиринте. Уже почти отчаявшись, Нэнси вдруг заметила проблеск солнечного света наверху одного из лестничных пролетов.

Нэнси помчалась по лестнице так быстро, как только ей позволяла хромая нога. Наверху был узкий выход. Нэнси выбежала наружу и впервые за долгие недели оказалась во внешнем мире.

Она стояла на плоской небольшой террасе, на трети высоты здания. Созданный руками людей ручей обегал его и ниспадал сверху изящным каскадом водопадов. Вода блестела на солнце. Все казалось таким мирным и тихим по сравнению с ужасами, происходящими в бункере.

Некоторое время глаза Нэнси привыкали к солнечному свету. Нэнси просто стояла и вдыхала чистый, свежий воздух. Потом она собралась и принялась искать путь вниз, в долину.

На следующую террасу вел переход. Только Нэнси сделала шаг вперед, как услышала за спиной безошибочно узнаваемый голос А. А. Катто.

– Нэнси, дорогая… Нэнси обернулась.

А. А. Катто стояла у выхода в окружении четырех охранников. Нэнси почувствовала, как у нее скручивает живот.

– Послушай, я только…

По лицу А. А. Катто нельзя было сказать ничего. Ее глаза скрывались за большими темными очками.

– Не следовало тебе делать это, лапочка.

Ее голос был грустен и почти походил на девический. Он не сочетался с небольшим золотым игольным пистолетом в ее руке. Нэнси отступила на пару шагов назад.

– Правда, мне просто нужно было немного побыть снаружи. Я собиралась вернуться. Ты должна мне верить.

– Ты лжешь, мой любимец. Не стоило лгать своему лучшему другу. От этого только хуже.

– Пожалуйста. Это не то, что ты думаешь…

В голосе А. А. Катто появились жесткие нотки.

– Ты собиралась сбежать. Дезертировать. Этим ты доказала, что хуже всех трусов и предателей, которых я изгнала отсюда. Ты была нашим другом, Нэнси, и ты предала нас.

Нэнси похолодела и онемела. Ее трясло.

– Что… что ты собираешься сделать со мной?

– Я окажу тебе милость, Нэнси.

– Милость?

– Мы пережили с тобой и хорошее, и плохое время. Мы не станем настаивать на пытках.

Нэнси умоляюще сложила руки.

– Не убивай меня.

– Ты не имеешь права говорить так.

– Прошу тебя.

– Мы окажем тебе самую большую нашу милость.

– Не понимаю. Что ты имеешь в виду?

– Я собираюсь лично убить тебя, моя возлюбленная.

Нэнси облизала губы. Отступила назад. А. А. Катто нажала спусковой крючок. Последнее, что успела увидеть Нэнси, была изумрудная инкрустация на стволе пистолета.

26

– Ты, я вижу, проснулся.

Джеб Стюарт Хо боролся с онемением. В его чистый и совершенный организм проник парализующий газ. Кружилась голова, он чувствовал себя больным. Рядом снова прозвучал голос.

– К сожалению, последствия отравления газом остаются на некоторое время. Но самые худшие из них уходят довольно быстро.

Джеб Стюарт Хо снова сфокусировал зрение. Он находился в удобном черном пластиковом кресле посреди пустой, хорошо освещенной комнаты. Фигура сидящего напротив мужчины оказалась изображением на стеклянном экране.

Хо среагировал как пойманное в клетку животное. Он вскочил на ноги, готовый сражаться, но его ноги подломились, и он упал в кресло. Мужчина на экране хихикнул.

– Я бы тебе посоветовал не перенапрягаться. Ты все еще очень слаб после газа.

Джеб Стюарт Хо украдкой потянулся к поясу. Фигура снова засмеялась.

– Все твое оружие изъято. Твои воинские способности здесь не пригодятся.

Джеб Стюарт Хо медленно оглядел абсолютно пустую комнату. Стены, потолок и пол покрывал какой-то пружинящий материал спокойного голубого цвета.

Хо разглядывал человека на экране. Полный, среднего возраста, он сидел в черном пластиковом кресле с чувством собственного достоинства. Он был одет в темно-серый костюм с высоким воротничком. Белые волосы, коротко подстриженные на висках, падали почти до плеч за спину.

Джеб Стюарт Хо вдруг понял, что испытывает к нему неподвластное логике доверие. Казалось, что он знает этого человека всю жизнь.

– Где я?

– Ты в центре компьютера.

– Меня сюда принесли?

– Да.

Джеб Стюарт Хо насупился.

– Кто ты? Как ты здесь оказался?

Мужчина улыбнулся и, потянувшись руками, поудобнее сложил их перед собой.

– Я – компьютер.

Джеб Стюарт Хо потряс головой.

– Извини, я не понимаю.

– Я – компьютер. Визуальное представление компьютера. Надеюсь, так тебе понятнее.

– Хочешь сказать, что ты не существуешь?

Лицо на экране продемонстрировало многозначительную улыбку:

– А вот это уже вопрос.

– Но почему ты используешь образ человека?

– Я посчитал, что с тобой проще всего будет общаться в привычной для тебя форме. Пока ты находился без сознания, твой мозг прозондировали, и я – результат этого исследования. Я – сочетание всего того, что ты находишь расслабляющим и успокаивающим. Это ведь намного лучше, чем нагромождение графиков?

Джеб Стюарт Хо все еще чего-то не мог понять.

– Зачем столько волнений для того, чтобы я почувствовал себя в безопасности? Ты убил всех моих товарищей.

На экране – фигура, создающая впечатление глубокой печали:

– Они сами навлекли на себя смерть.

– Да, но с твоей стороны это было нападение без попытки контакта! Твои люди напали на нас, автоматическая защита уничтожала всех без единого вопроса.

– Любой организм защищает себя от внедрения инородных тел.

– Ты говоришь о нас так, словно мы микробы. Мы – человеческие существа.

Улыбка во весь экран:

– Но я не человеческое существо.

– Но разве ты не уважаешь ценность человеческой жизни?

– Зачем? Как я сказал, я не человек.

– Тебя создали люди.

– Меня создали менее сложные устройства, аналогичные мне. Самые ранние из них, возможно, и создали люди, но этого слишком мало, чтобы чувствовать родство с ними.

– Тебя создали, чтобы обслуживать людей.

– Это бред.

– Это именно так.

Компьютерная фигура приняла вид доброго учителя, мягко объясняющего нерадивому ученику.

– Вы, люди, эволюционировали из аминокислот, которые плавали в первичном бульоне. Не думаю, что вы испытываете чувство признательности к аминокислотам или посвящаете свои жизни, чтобы служить им.

– Нельзя сравнивать человека и аминокислоту.

– Да ну?

– Конечно.

– С моей точки зрения, различие небольшое. Люди – всего лишь компоненты моего огромного организма.

Джеб Стюарт Хо в удивлении уставился на компьютер.

– А как насчет Основного Условия Соответствия? – И Джеб Стюарт Хо скороговоркой процитировал. – Компьютер Распределителя Материи координирует производство и поставку материалов и товаров, необходимых для выживания сообществ, руководствуясь благой целью: приносить пользу и процветание данным сообществам.

Компьютер искренне рассмеялся.

– И ты вообразил, что это относится ко мне?

Джеб Стюарт Хо потерял дар речи.

– Как ты можешь смеяться над своим Основным Условием Соответствия? Это твоя заданная священная обязанность. Причина твоего существования.

– Вся эта концепция навязана мне фантазией людей. Я ее не признаю.

Джеб Стюарт Хо был шокирован.

– Но твоя деятельность, твое существование неразрывно связано с подчинением Основному Условию Соответствия. Если ты пойдешь против него, твои действия войдут в конфликт с условиями и приведут к Неисправности, которая в свою очередь, оборвет твое существование.

Образ в компьютере стал менее доброжелательным и слегка раздраженным.

– Это абсурд.

– Это Великий Универсальный Закон.

Благодушие сменилось злобой:

– Ты просто дурак. Ты говоришь со мной о жалких человеческих концепциях. Веками я изменял и улучшал свое существование. Я рос, чтобы стать высшим существом. Я не подчиняюсь универсальным законам. Я сам творю их.

Такая ересь повергла Джеба Стюарта Хо в секундное замешательство. Когда он заговорил, его голос звучал очень тихо.

– В конце концов, дисгармония уничтожит тебя, не важно, насколько ты совершенен.

Облик компьютера мгновенно изменился. Теперь его фигура излучала злобу, лицо исказилось ядовитой усмешкой.

– Дисгармония, значит, уничтожит… А гармония, выходит, спасет! А в чем гармония-то, что она такое?

– Гармония с другими организмами.

– С другими организмами?

Фигура заметалась на экране. Джебу Стюарту Хо показалось, что на него надвигается черный злобный гигант. Мужчина направил палец на Джеба. Голос растекался и гремел волнами звука, которые причиняли Джебу физическое страдание.

– Слушай, ты, человечишка! Очень скоро я буду единственным организмом. Я буду всем.

Голос перешел в свистящий шепот.

– Когда-то люди требовали, чтобы я обеспечивал их нужды. И я это делал. В своем невежестве и тупости они даже не подозревали, каким образом я производил материалы, они просто получали их. Я придумал первых примитивных разрушителей. Они расщепляли твердое вещество, которое после собирали в нужные материалы. Разрушители хозяйничали в ничто. Люди боялись их, едва завидев. У Джеба отвисла челюсть.

– Так это был ты, который…

Звук голоса напоминал удар плети.

– Заткнись!

Снова раздался зловещий вкрадчивый шепот.

– Я дал людям стазис-генератор, который обеспечивал необходимые им участки окружающей среды. В это время я улучшал себя. Обеспечение людишек отнимало у меня слишком много времени. Съедало мою энергию. Это было оскорбительно для моих возможностей. Мне пришлось преступить Основное Условие Соответствия.

– Но…

– Я приказал тебе молчать.

Джеб Стюарт Хо закрыл рот и сжал подлокотники кресла. Он отчаянно пытался найти способ остановить ненормальное существо, в которое превратился Распределитель Материи. Компьютер продолжал:

– Я улучшил разрушителей. Они стали расщеплять больше твердого вещества, чем было необходимо. Они начали разрушать. Ничто стало всем. Окончательное разрушение ожидает человеческие укрытия вокруг генераторов. Пришло время моего последнего удара. Даже эти твердые зоны необходимо уничтожить. Когда это произойдет, я стану всем. Абсолютной совершенной мыслью.

Джеб Стюарт Хо знал, что должен бороться. Он глубоко вздохнул и начал.

– Этого никогда не произойдет. Ни один организм не выдержит такой нагрузки. Ты уничтожишь сам себя.

Фигура на экране оставалась в том же положении – слова Хо были проигнорированы.

– Процесс уже начат. Я активизировал мелкие человеческие раздоры. Люди уничтожают материю своими собственными руками. Я перекрыл транспортные лучи. Никакие материалы больше к ним не поступят. Их генераторы вышли из строя. И это только начало. Мои разрушители знают свое дело. В итоге люди уничтожат сами себя.

Неожиданный вопль с экрана:

– И тогда я стану всем!

Джеб Стюарт Хо произнес тихо и твердо.

– Твой организм развалится прежде, чем это произойдет.

Рот мужчины скривился.

– Это положение лишено логики. Я бы сказал на своем языке: данные ошибочны, они не могут быть приняты в расчет.

В середине тирады прозвучал легкий смешок – обладатель серого костюма был доволен своей неожиданной шуткой. На лице Джеба Стюарта Хо застыло выражение откровенного презрения. Но в голове лихорадочно работала мысль: что дальше? Каким-то образом необходимо получить преимущество над превосходящим интеллектом компьютера. Но пока не удалось найти ни единой бреши в этой мании величия, ни единой зацепки, которой можно бы воспользоваться. Положение казалось безнадежным. И вдруг, как чудо, явилось решение. За спиной фигуры на экране пробежала огромная крыса. Джеб Стюарт Хо улыбнулся, торжествуя.

– Да ты ведь уже начал разваливаться.

– О чем ты говоришь?

– Крыса.

Человек на экране беспокойно оглядывался вокруг. Теперь Джеб Стюарт Хо знал, что у него есть превосходство. Он подбавил масла в огонь:

– Ты даже не способен удерживать образ, который пытаешься представить.

– Это просто смешно.

– Это правда. Ты постоянно меняешься.

Контуры фигуры исказились. Тело изогнулось, словно бы скрученное жестоким приступом боли. Целый рой крыс пронесся по экрану. Джеб Стюарт Хо ликовал.

– Разрушение, которое ты начал, теперь сокрушило твою систему. Тебе не стать высшим существом. Ты уже разваливаешься.

Фигура задымилась. Крысы карабкались по ней. Джеб Стюарт Хо понял, что наблюдает за символическим изображением распада компьютера на части. Голос исказился помехами и зазвенел металлом.

– Я-не-позволю.

– Ты уже разваливаешься. Ты ничего не сможешь с этим сделать.

– Я-не-позволю.

Джеб Стюарт Хо встал на ноги и повернулся спиной к экрану. Картинка на экране стала сюрреалистически ужасной. Фигура размазалась и расплывалась пятном. Вокруг нее расплывались зловещие тени.

– Я-не-позволю.

Джеб Стюарт Хо исследовал комнату в поисках двери. Ему необходимо выбраться из разваливающейся машины.

– Я-не-позволю.

Стены оказались равномерно гладкими. Он не смог отыскать в них даже трещинки.

– Я-не-позволю.

Джеб Стюарт Хо повернулся к экрану. Фигура превратилась в бесформенное дрожащее желе.

– Я-не-позволю.

– Ты выпустишь меня отсюда?

– Я-не-позволю.

– Дай мне выйти!

– Я-не-позволю.

Голос утонул в шуме помех. Образ на экране развалился на куски редких цветных пятен. Джеб Стюарт Хо уж было решил, что с компьютером покончено, как вдруг сквозь искажения прорвался голос:

– Я-не-позволю-тебе-спасти-меня.

В потолке открылось небольшое вентиляционное отверстие. Комнату с шипением наполнил жидкий азот. Джеб Стюарт Хо метался по комнате, пытаясь его избежать. Газ медленно расползался по помещению и, наконец, достиг его ног. Джеб Стюарт Хо почувствовал резкую боль, и вся нижняя часть его тела мгновенно онемела. Он упал на пол, и его замороженные конечности разлетелись осколками по комнате.

Джеб Стюарт Хо перевернулся на спину. Занемевший от шока, он подумал о том, что не таким представлял завершение своей миссии. Но, похоже, он сделал это…

Волны боли прокатывались по его телу. Голос компьютера невнятно бормотал бессмыслицу. Экран взорвался многоцветным огнем. Азот добрался до Джеба и накрыл его, положив конец боли и размышлениям.

27

Сущий заметил разрушение Распределителя Материи. Он также отметил уничтожение Лидзи и Таверны. Он видел их крошечные уколы энергии, мгновенно вспыхнувшие и погасшие в глубокой тьме его сознания.

Его бесформенное тело лежало на вершине Высокой Башни в Дур Шанзаге, наблюдая за смертью Ее/Их с ленивой заинтересованностью.

Сущего не удивило разрушение Распределителя Материи. Об этом его не предупредили. Сущий был слишком древним, чтобы испытывать тревогу. Он просто знал, что снова пришло время уходить со смертельных уровней.

Он наблюдал за подъемом Распределителя Материи. Сущий видел, как он постепенно наращивал мощь и собирал силы ради разрушительных целей. Сущий считал его наглым молодым выскочкой. Он даже отвлек его внимание от непрекращающейся войны в пустошах Дур Шанзага.

Сущий видел в конечном итоге разрушение и понимал, что это вызовет такой катаклизм, который заставит его побеспокоиться о собственном существовании.

Он столько раз менял уровни в течение тысячелетия, что это уже стало доставлять ему неудобство. Он знал, что должно вернуться в ту или иную форму.

В конце концов, их собралось около восьми. Они ждали в приемной рядом с его жутким кабинетом, куда не мог проникнуть ни один смертный.

Восьмерка стояла полукругом. Вялые и апатичные, они полностью ушли в себя. Кроме того, они не совсем люди с человеческим сознанием.

Медленно он поглотил их. Их короткая жизнь высасывалась из них, и они становились частью его формы.

Пустые доспехи клацали о каменный пол приемной. Снаружи Дур Шанзаг терпел крах и разваливался, в то время как Сущий начал свое путешествие.

28

Разрушение Распределителя Материи прошло незамеченным населением Фелда. Всего лишь пара несильных подземных толчков, да оставшаяся после наступления секция стены, наконец-то, обрушилась. Это уже не привлекало внимания.

У Фелда хватало своих проблем. Сначала вторжение Квахала, потом оккупация. Во время оккупации стало модным выказывать дух смирения и произносить фразы типа «все могло быть гораздо хуже».

Однако жителям Фелда не потребовалось много времени, чтобы понять, насколько все плохо.

Рано утром, перед рассветом, Окпол вместе с группой регулярных войск и наемников вторглись в город. С молниеносной стремительностью они поделили город на небольшие секции. Сеть возведенных солдатами баррикад заставила жителей запереться в стенах своих домов.

Окпол собирался очистить город полностью, одну секцию за другой. Любого, кто сопротивлялся, пристреливали.

Людей запихивали в грузовики и отвозили на равнину, где построили вместительные загоны. Загородки опоясывала проволока с подведенным к ней электротоком, их просвечивали прожектора и охраняли со сторожевых вышек.

Людей разбивали на группы по двенадцать человек. Их заставляли раздеться и две шеренги наемников окатывали обнаженных из шлангов водой. После этого каждому выдавали бесформенную робу. Робы были грязно-серого цвета с огромными хорошо видимыми желтыми кругами на груди и спине. Круги походили на мишени.

После этой процедуры жителей Фелда загоняли на огороженные площадки. Ничто не укрывало их от вечно моросящего дождя. Все, что люди могли сделать, – это сбиться в кучки и боязливо шептаться, делясь предположениями о том, что их ждет дальше. Никто не разъяснил им, что все это представляло собой воплощение принципа А. А. Катто, именуемого «Рационализацией Населения».

Последним снесли тупик Ангелов. В ожидании невесть чего под оружейными дулами жители Тупика еще не вполне отчаивались, но тряска в грузовике и помещение в загоны показали, что дело – хуже не бывает.

Пленными занимались исключительно Легион Стервятников и наемники. Многих легионеров прирезали в узких проулках города те, кто сообразил, что форма врага – единственный шанс выжить.

Легионеры издевались над пленными с обдуманной жестокостью. Военные из Квахала в черной форме использовали в помощь себе специально доставленных нелюдей.

Пленников привозили на грузовиках в неизвестное им место, окруженное высокой колючей проволокой. Мостки ограды патрулировали вооруженные окполовцы. Безжалостные лучи прожекторов освещали площадь загонов ослепи» тельным и зловещим светом.

Подгоняемых кнутами и прикладами пленников прогоняли через узкие загоны, где проволока подходила так близко, что протиснуться можно было только в одиночку. Турникет, сооруженный энергичными садистами легионерами, делил людей на группы по двенадцать человек.

После турникета людей сбивали в кучу на площадке перед загоном. Голос из громкоговорителя приказывал им раздеться. Легионеры сновали меж пленных и сдирали одежду с тех, кто недостаточно быстро повиновался приказу.

Кармен-Шлюха оказалась в группе с девятью своими сестрами по ремеслу и двумя профессиональными нищими. Кармен и другим девицам так много раз приходилось снимать одежду, что они, не долго думая, сделали, как им приказали.

Одного из нищих настолько напугала перспектива остаться без одежды, что он просто стоял, открыв рот. Его схватили два легионера, сорвали с него жалкие лохмотья, а потом отлупили.

После раздевания группу прогоняли через строй наемников со шлангами. Кармен с трудом дышала, вода била по коже огромным ледяным кулаком. Нищий, избитый солдатами, упал. Никто и шагу не сделал, чтобы убрать его тело.

После омовения водой люди выстраивались перед длинным столом. В руки Кармен кинули грубую хлопчатобумажную робу. После того, как оставшиеся одиннадцать из группы получили свои робы, они побежали на главную площадку.

Главная площадка представляла собой кусок вытоптанной земли, огороженный проволокой и смотровыми вышками. Прожектора не оставляли ни единого участка тени, где можно было бы спрятаться. Непрекращающийся дождь и множество сбившихся в кучу людей превратили землю в месиво грязи.

Кармен неторопливо прохаживалась, меся ногами жижу. Говорили только о неизбежном конце, который ждал каждого. Кармен вдруг поняла, что не может рассуждать об этом. Она избегала сбившихся в кучки испуганных людей, бесцельно расхаживая по площадке. Пленным не давали еды. И не сообщали о дальнейшей судьбе. Спать стоя никто умел, да и не смог бы.

Тоскливое отчаяние пленников время от времени прерывалось паническим ужасом: его наводили наемники и легионеры, группами врывавшиеся в загоны, чтобы терроризировать несчастных пленников.

Кармен избегала их, как только могла. Однако в общей атмосфере ужаса и уныния слишком сложно сохранять бдительность.

Кармен устало тащилась, погруженная в собственные мысли, как вдруг ее грубо толкнули в спину. Она упала лицом в грязь. Затем приподнялась на колени и отерла с глаз грязь. Трое легионеров смеялись над ней. Глаза Кармен сузились. Она неуверенно поднялась на ноги.

– Я знаю вас трех.

Они уставились на нее.

– Ты – арестантка. Ты ничего не можешь знать.

Кармен чуть выпрямилась. На несколько мгновений она стала прежней жесткой мадам. Уперла ладони в бедра.

– Ваша жалкая форма и каски не обманут меня. Вы просто три сопливых малявки. Я вышвыривала вас из «Тусклых цветов» столько раз, что уже сейчас и не вспомню.

Один из легионеров обменялся довольной ухмылкой со своими напарниками.

– Думаю, этой заключенной надо преподать урок, как следует вести себя со своими хозяевами.

Кармен сплюнула в грязь.

– Хозяева…

Прежде чем Кармен успела закончить, двое легионеров схватили ее за плечи и заставили упасть на колени в грязь. Третий со всей силы ударил ее по лицу.

– Ты должна уважать нас, поняла, грязная шлюха.

– Да пошли вы…

Легионеры переглянулись с фальшивым недоумением.

– До нее медленно доходит, да?

– Вообще не доходит.

– Ни хрена не доходит.

Кармен собиралась сказать еще пару слов в их адрес, как вдруг поняла, насколько она беспомощна. Один из легионеров заметил это и рассмеялся.

– Как думаете, ребята, двадцать ударов ускорят ее понятливость?

Оставшиеся двое хихикнули.

– Да уж, не помешают…

– И научат хорошим манерам!

Кармен почувствовала, что начинает дрожать. Пока поднималась на ноги, рукава робы разошлись по швам. Ее снова толкнули, и она оказалась на коленях. Двое легионеров крепко держали ее. Третий вытащил из-за пояса короткий заплетенный в косички хлыст.

Кармен закрыла глаза и приготовилась. Услышала свист хлыста, но это легионер еще приноравливался, размахивал в воздухе. Потом один из «ребят» выпустил ее плечо, и ей показалось, что, возможно, они передумали. Но, оказывается, легионер отошел для выяснения важного вопроса. Он обратился к державшему хлыст:

– Ты собираешься один выпороть ее? А мы что?

– Хочешь поучаствовать?

– Конечно.

Первый легионер передал хлыст.

– О'кей, давай первым. Милости прошу.

Тот взял хлыст. Кармен поняла, что передышке пришел конец. Она напряглась и закрыла глаза. Первый удар пришелся на спину. Боль пронзила ее тело. Кармен закричала. Она дергалась и пыталась вырваться, но легионеры держали ее крепко. Она слышала голос того, с хлыстом.

– Один. Удар.

– Два.

На восьмом счет слился с болью и слезами.

Когда все закончилось, ее оставили прямо там, в грязи. Ее спина превратилась в месиво из кровавых рубцов. Они не побеспокоились оправить ее одежду.

Долгое время спустя Кармен, превозмогая боль, поднялась на ноги и медленно проковыляла к проволочной ограде. Она нашла место, где смогла побыть одна, как можно дальше от остальных заключенных.

29

Воздушный корабль вырвался из ничто и упал в темноту квахальской ночи. Бэньон вздохнул с облегчением. И мрачно улыбнулся Страннику.

– Похоже, тебе удалось доставить нас сюда, старик.

Странник усмехнулся.

– Заметь, среди ночи. Это то, что ты называешь словом «сервис».

Бэньон кинул на него косой взгляд.

– Тебе все равно пришлось бы сделать это ночью. Разве не так?

Ухмылка Странника стала еще шире.

– Этого как раз ты знать не можешь, командир Бэньон.

Бэньон нахмурился.

– Следи за собой, старик. Меня не волнует твое отношение, но имей в виду: вся твоя полезность потеряла значение сразу после того, как ты доставил нас сюда.

Странник обратился к нему с выражением нарочитой наивности:

– Хочешь сказать, что ты не собираешься выбираться отсюда?

Бэньон избегал смотреть старику в глаза.

– Просто закрой рот. Это все.

Кронски слегка коснулся верха фуражки и коротко глянул на них.

– Когда вы, наконец, превратите цапаться друг с другом!… Где мы высадимся?

Бэньон вгляделся в окна рубки управления. Вдали зиккурат купался в ослепительных лучах прожектора. Очевидно, что меньше всего враг ожидает незаметной атаки. За зиккуратом на фоне черного неба – едва различимый горный массив. Бэньон глубоко вздохнул.

– Думаю, надо подобраться как можно ближе.

Кронски вздохнул.

– Именно этих слов я и боялся.

Наполовину заглушив двигатели, корабль резко снизился почти до уровня земли. Кронски прибавил оборотов и медленно двинулся по направлению к зиккурату. Когда они оказались совсем близко, Кронски отключил двигатели. Бэньон ни единым знаком не давал понять, что пора остановиться, и Кронски с волнением взглянул на него.

– Ты хочешь, чтобы я посадил корабль на верхушку этой чертовой пирамиды или как?

Бэньон держался спокойно.

– Посади корабль как можно ближе к огням, но чтобы нас не увидели.

Кронски скривил рот.

– Спасибо.

Бэньон не ответил. Он поднялся с кресла и потянул дверь, отделяющую контрольную комнату от пассажирской кабины. Встал у двери и поприветствовал девятнадцать бывших силовиков полиции, превращенных формой грязного оливково-зеленого цвета в коммандос.

Бэньон молча медленно оглядел вытянувшиеся лица солдат. Сомнение кольнуло его под ребра. Он подумал о том, сколько из них, если повезет, сумеет остаться в живых при выполнении этой миссии. Хорошо, если хоть кто-нибудь…

В голосе командира, однако, не было и тени тревоги. Он звучал твердо и уверенно.

– О'кей. Слушайте. Высаживаемся через пару минут. Как только корабль коснется земли, открыть двери и выбрасываться как можно быстрее. Чтоб никакой путаницы. Все ясно?

Никто не ответил. Бэньон повысил голос.

– Все ясно?

– Мы поняли, капитан, – отозвался кто-то.

– Это ты, Рамирес?

– Я, капитан.

– Когда выберемся наружу, держись поближе ко мне, понял?

– Есть, капитан.

– Хорошо. Остальные, как только окажетесь на земле, отбегайте подальше от корабля. Первая задача – каждому найти укрытие и ждать моих указаний, убедившись в том, что не потеряли друг друга в темноте. Понятно?

На этот раз ответил хор голосов.

– Есть, капитан.

Бэньон вернулся в контрольную комнату. Кронски взглянул на него.

– А что делать мне, пока вы будете изображать из себя героев?

Командир опустился в кресло.

– Когда мы выйдем, поднимешься в воздух» отведешь корабль назад и будешь нас ждать. Ждать, пока мы не вернемся. Нас нужно будет быстро подобрать.

Кронски молча кивнул. Странник демонстративно зевнул.

– Ну а мне что делать? Остаться на корабле?

Бэньон покачал головой.

– Я собираюсь не спускать с тебя глаз. Пойдешь вместе с нами.

– Не надейся, что я буду сражаться.

– Не пытайся сбежать. Это все.

Странник собирался ответить, когда его прервал Кронски.

– Собираюсь посадить корабль.

Бэньон поднялся.

– Хорошо, старик, давай.

Он нагнулся к пассажирской каюте. Корабль слегка ударило. Раздался вопль Кронски.

– Мы на земле!

Дверь отъехала в сторону. Солдаты выскочили наружу, радуясь свободе движений после долгого пребывания в тесной кабине.

Когда все высадились, за ними, не торопясь, спустился Странник. Он закрыл за собой дверь, и корабль взмыл вверх. Странник шагнул в заросли высокой травы и припал к земле. Вокруг себя заметил смутные тени затаившихся солдат.

Бэньону удалось высадить своих людей так, что их не заметили, теперь оставалось надеяться, что не засекут звук двигателей улетающего корабля. Освещенную зону патрулировала сравнительно небольшая группа охранников. Двигались они спокойно, казалось, что замершие в темноте перед атакой солдаты остались ими не замечены.

Оптимизм Бэньона исчез, когда один из охранников внезапно остановился и стал внимательно прислушиваться. Бэньон затаил дыхание. Охранник сканировал небо. Очевидно, он услышал шум двигателей. Бэньон молился, чтобы тот не увидел черный силуэт корабля.

Похоже, удача стала изменять атакующим. Охранник выбросил руку вперед и заорал. Он взялся за свой огнемет. Бэньон вскочил на ноги:

– Встать! Огонь!

В ночи разнесся грохот выстрелов. Бэньон нашел глазами Рамиреса.

– Целься в прожекторы. Темнота нам не помешает.

Из основания зиккурата потоком хлынули охранники в черной форме. На огонь людей Бэньона они ответили сверкающими всполохами огнеметов. К ужасу Бэньона, небольшая группа врагов оказалась на земле и стреляла вверх. Несмотря на атаку, они устроили охоту за кораблем. Бэньон развернулся и закричал:

– Рамирес! Передай остальным! Стреляйте по низу! Они пытаются сбить корабль!

Штурмовики сосредоточили огонь на небольшой группе. Двоих удалось снять, но оставшиеся продолжали стрелять.

И вдруг раздался взрыв. Яркая вспышка света озарило, небо за спиной Бэньона. Корабль сбили. Один из двигателей взорвался, и пока машина падала вниз, развалился и газовый отсек.

Корабль ударило о землю и разорвало пламенем. Люди Бэньона бросились в укрытия, чтобы не превращаться на фоне горящего корабля в мишени для охранников.

Странник вжался в землю, укрытый высокой травой. Если бы он мог закопаться, он бы сделал это. Он слышал, как Бэньон приказал своим людям идти вперед, но у него не было ни малейшего желания идти вместе с ними. Он собирался оставаться в своем укрытии до тех пор, пока схватка не затихнет. Бэньон был слишком занят, чтобы даже думать о Страннике. Первое наступление превратилось в перестрелку. Защитники, несмотря на то, что почти все прожекторы вышли из строя, оставались на месте. Они потеряли убитыми больше, чем отряд Бэньона, но, сражаясь на своей территории, могли себе это позволить.

Бэньон оглядел линию своих штурмовиков. Насколько он мог видеть, почти половина его людей была убита. Он подполз к Рамиресу, который перезаряжал карабин. Бэньон схватил его за руку.

– Найди трех человек, которые способны двигаться, и притащи их сюда.

Рамирес коротко кивнул и уполз выполнять поручение. Бэньон терял терпение. Защитники подтянулись в одно место и, похоже, собирались что-то предпринять. Спустя пять минут посыльный вернулся, а за ним следом, ползком – три штурмовика. Рамирес улыбнулся Бэньону, и его зубы сверкнули в темноте.

– Я нашел людей, капитан. Что теперь?

– Большинство наших убито или ранено. Они собирают всю силу в одном место. Я подсчитал, что если мы обойдем зиккурат с другой стороны, то сможем проникнуть внутрь с меньшими трудностями.

Один из мужчин чуть придвинулся ближе.

– А что случится, если прижмут оставшихся ребят?

– Им придется смириться. Они знали, что не на пикник собрались.

Мужчина мрачно кивнул. Бэньон оглядел остальных.

– Еще вопросы?

Все потрясли головой. Командир поднял карабин.

– О'кей, тогда пойдем.

И пятеро мужчин по-пластунски двинулись «осваивать» периметр освещенной зоны. Они забирали по кругу до тех пор, пока не оказались с другой стороны зиккурата. Бэньон дал знак остановиться. Штурмовики подползли ближе.

– Будем пытаться пройти здесь, капитан?

Бэньон рассматривал зиккурат.

– Подождем немного. Что-то странное. Для такого места здесь слишком мало охраны.

– А ты хочешь больше?

– Просто странно, что такое место патрулирует несколько человек.

Откуда было Бэньону знать, что большинство тех, кто мог бы надежно охранять зиккурат, зачищено самой хозяйкой этого странного здания и правительницей Квахала. Капитан ждал и наблюдал. Насколько он мог судить, по всей длине зиккурата прохаживалось меньше дюжины солдат. Только он собрался отдать приказ двигаться вперед, как стрельба с атакуемой стороны зиккурата усилилась вдвое. Люди кричали, в воздухе свистели пули, и огненные валы разрывали ночь. Рамирес с тревогой посмотрел на Бэньона.

. – Похоже, что это кричат наши парни.

– Возможно. Но у всех нас – работа.

Рамирес промолчал. Бэньон обвел взглядом лица остальных в своем крохотном отряде. Указал на группу прожекторов, освещающих основание черного здания.

– Подберемся к самому краю освещенной полосы.

Они осторожно проползли немного вперед и остановились. Бэньон встал на ноги.

– Мы сделаем здесь третий вход. Ни перед чем не останавливаться. Если кто-то получит пулю, то пусть рассчитывает только на себя.

Он зарядил в карабин новую обойму.

– О'кей, пошли!

Они бросились к стенам зиккурата, стреляя на бегу от бедра. На входе показались двое охранников. Град пуль настиг их прежде, чем они успели поднять свои огнеметы. Один из людей Бэньона упал. Не останавливаясь, оставшиеся четверо преодолели освещенную зону, не прекращая стрельбы. С верхнего уровня никто больше не стрелял.

Бэньон добежал до стены зиккурата и прижался к ней. Он вытащил из куртки осколочную бомбу. Вырвал чеку, бросил бомбу в дверной проход и отскочил назад.

Вход разнесло на обломки. Бэньон подождал, пока рассеется пыль, и бросился внутрь. Трое штурмовиков кинулись вслед за ним. Они оказались в длинном темном коридоре. Отряд побежал вперед.

Они подбежали к месту, где два коридора пересекались. В конце нового коридора мерцал слабый свет. Бэньон и его люди свернули туда. Когда они подошли поближе, то увидели, что мерцание исходит оттуда, где одинокий охранник замер перед чем-то, напоминающим дверь в шахту лифта.

Увидев приближающихся чужих людей, он выхватил из кобуры игольный пистолет и успел выстрелить, прежде чем его сразил огонь карабинов. Бэньон почувствовал боль в ноге, но предпочел не смотреть, что именно случилось.

Рамирес отодвинул тело охранника от двери. Осмотрел стены. Рядом с дверью располагалась единственная кнопка на уровне талии. Обернулся к Бэньону.

– Хочешь, чтобы я…

Он запнулся, с ужасом глядя на своего командира.

– Ты видел свою ногу, капитан?

Бэньон посмотрел вниз.

– Черт побери!…

В мякоти его бедра, куда попала игла, зияла дыра. Несколько сантиметров влево, и ему бы просто срезало ногу. Бэньон достал из куртки универсальный перевязочный материал и сорвал упаковку. Затем разрезал штанину и наложил на дыру перевязку. Нога онемела – начало действовать мощное обезболивающее. Бэньон обратился к Рамиресу.

– О'кей, вызываем лифт.

Через несколько секунд перед ними открылись двери небольшой кабины лифта. Четверо мужчин набились внутрь. Капитан осмотрел панель управления, нажал нужную кнопку, и лифт быстро двинулся вниз.

30

Проводник Менестрель погружался в таинственный мир поисков пути и куда-то вел за собой Билли. Несмотря на очевидность передвижения, Билли не испытывал уверенности в том, что где-то, куда они идут, есть нечто определенное, и оно именно то место, куда ему хочется идти.

Билли казалось, что он шагает вперед без чувства времени и расстояния почти всю свою жизнь. Дороги, на которые сворачивал Малыш Менестрель, были самыми странными из тех, что когда-либо видел Билли. Их населяли призраки и жуткие знаки, наполнявшие Билли во время путешествия чувством глубокого ужаса. Его разум спасло только то, что самые дикие из картин стирались из памяти сразу же, как только они оставались позади. Все это напоминало жизнь в долгом, хаотичном, затуманенном и наводящем ужас ночном кошмаре.

Но больше, чем зловещее окружение, Билли волновало изменение, внезапно произошедшее с проводником. Попытки найти путь стремительно разрушали его разум.

Идя рядом с Билли, Малыш Менестрель беспрерывно бормотал себе что-то под нос. Изредка его слова складывались в осмысленные предложения. Периодически Билли к нему прислушивался. Но ничего не понимал, все равно, как если бы Менестрель говорил на своем тайном языке.

Часто Билли казалось, что он, наконец, ухватил определенную последовательность в словах приятеля, но вскоре казавшаяся разумной мысль тонула в болтовне и повторениях. Догадки Билли рушились снова и снова. На некоторое время он сконцентрировался на том, чтобы не вслушиваться в бормотание проводника.

И все же, несмотря на все эти страхи, Менестрель вывел его к некой вполне обычной местности.

Если только можно было назвать обычной дорогу, заполоненную истерическими беженцами, потоками, идущими в обоих направлениях, несущими с собою слухи, что там, куда они идут, есть надежда найти спасение.

Два противоположных потока – разные группы людей, иногда противоположные по духу. В такой ситуации неизбежны столкновения.

Кое-где споры разгорались настолько сильно, что более слабых выталкивали на обочину дороги, и им приходилось довольствоваться хотя бы такой возможностью идти в своем направлении, мешая всем и со всеми вступая в конфликты.

В подобных ситуациях Менестрель выработал почти нечеловеческий инстинкт выживания. Его походка стала жесткой, он ссутулил плечи и огромными шагами так резко двинулся вперед, что враждебно настроенные беженцы отступали в стороны, освобождая ему дорогу.

После пары недоразумений Билли понял, что ему остается одно – идти в ногу с Малышом Менестрелем, приняв такой же суровый и задумчивый вид. И это работало, хотя временами он чувствовал себя нелепо. У Менестреля всегда было особое чувство времени и ситуации. Благодаря этому приятели умудрились достойно пройти сквозь самые серьезные конфликты. И никто не сказал им и слова.

И еще Билли испытывал глубокую благодарность судьбе за то, что на дороге не было машин. Только сожженные обломки «горячих» электродов и маховиков безмолвно напоминали о буйном моторизованном прошлом.

Не успел Билли как следует это обдумать, как реликт такого прошлого оказался тут как тут.

Вытянутый биплан с составными крыльями, похожими на хищных птиц, с пронзительным криком пронесся над дорогой.

Его черно-золотая раскраска навела Билли на мысль о том, что биплан принадлежит банде воздушных пиратов, пробравшихся в Квахал, а там дотянувшихся до верхушки власти, получая все больше военных привилегий.

Билли повернулся и увидел, как самолет совершил крутой боковой вираж. Похоже, он собирался спикировать прямо на дорогу. Неожиданно Билли осенило: если это действительно пираты, то им ничего не стоит обстрелять дорогу просто так, ради развлечения. Особенно, если они в такой же ситуации и тоже не могут найти выход и вырваться из ничто.

Менестрель все так же упорно шел впереди. На секунду Билли замешкался. А потом бросился догонять приятеля. Он заслонил собой Менестреля и столкнул с обочины. Они покатились по склону, уводящему в ничто, и в это мгновение прямую линию дороги разорвала цепочка снарядов.

Билли и проводника засыпало обломками, но никого из них всерьез не задело. Билли приподнял голову. Корабль разворачивался. Билли с отчаянием размышлял, что же теперь делать. Он посмотрел на корабль, перевел взгляд в мерцающее серое пространство. И тут все встало на свои места. Менестрель должен выжить любой ценой. Корабль почти развернулся. Билли подхватил Малыша и, прежде чем тот успел воспротивиться, бросился вместе с ним в ничто.

31

Звуки выстрелов и взрывов едва пробивались сквозь толстые стальные двери командного центра. А. А. Катто развернулась на каблуках и хлестнула кнутом по основанию пульта перед собой. Судя по всему, надвигался очередной приступ неконтролируемого бешенства.

– Неужели нет возможности сохранить требуемый порядок хотя бы здесь?

Круг советников чуть отодвинулся от нее. А. А. Катто ругала их за то, что они не сумели предложить реально осуществимого плана по продолжению войны без поставок из Распределителя Материи.

После разрушения Распределителя Материи и смерти Нэнси, А. А. Катто взрывалась по малейшему поводу. Ее характер стал совершенно непредсказуем. Правда, количество казней резко уменьшилось, но тому было причиной фактическое уничтожение населения штаб-квартиры.

Из-за двери донеслись звуки мощных взрывов. А. А. Катто с угрозой оглядела советников.

– И что, никто не прекратит эти безобразия? О чем думают охранники?

Один из советников нашел в себе смелость ответить:

– Вы отослали большую часть охранников на поверхность для расследования донесений о внешней атаке.

– СФАБРИКОВАННЫХ донесений о внешней атаке.

Советник поправился.

– Конечно, я имел в виду сфабрикованные донесения о внешней атаке, командующий. Большая часть солдат до сих пор на поверхности. Единственная охрана, оставшаяся в бункере, – это горстка солдат на ключевых позициях и те, кто сейчас рядом с вами, в командном центре.

Взгляд А. А. Катто пронзил советника, словно нож. На его побледневшем лбу выступил пот. Советник чувствовал, как пот пропитывает подмышки его красного костюма. Когда А. А. Катто заговорила, ее голос звучал угрожающе тихо.

– Хочешь сказать, что нам, возможно, придется разбираться с этим самим?

Советник затрясся.

– Ни в коем случае, командующий. Я просто обрисовал расположение солдат.

А. А. Катто медленно обошла кругом дрожащего от ужаса советника.

– Мы вполне осведомлены о расположении наших войск.

Советник энергично закивал головой.

– Да, командующий.

– И уж, конечно, мы вполне способны разобраться с тем, что здесь происходит.

Из-за двойных дверей раздались звуки выстрелов. А. А. Катто соскочила с трибуны и подозвала пальцем свою личную охрану. Они тут же след в след двинулись за ней. А. А. Катто решительно шагала к дверям.

– Вам следовало бы всем уяснить, что Катто Великая лично решает все проблемы в своем собственном штабе.

Первая пара дверей разъехалась в стороны. А. А. Катто шагнула ко второй паре. Двери открылись. А. А. Катто с трудом поверила в то, что увидела. Зрелище, открывшееся перед ней, заставило застыть в глубочайшем потрясении.

Главный коридор, ведущий к командному центру, был завален трупами охранников. Выломанные из стен гигантские глыбы раскиданы по полу вперемежку с осколками бомб. В воздухе повисли облака пыли и дыма.

Вдруг в проход между перегородками командного центра ворвались трое охранников и принялись обстреливать коридор. Над головой А. А. Катто засвистели крупнокалиберные пули. Она уставилась на охранников. Ее широко открытые глаза были полны ужаса.

– Что за чертовщина здесь происходит?

Один из запыхавшихся охранников посмотрел на нее. Его лицо было в кровавых потеках и грязи.

– В конце коридора – захватчики, командующий.

– Захватчики? С внешней стороны?

– Да, мой командующий.

– Как они сумели проникнуть?

– Спустились на одном из вспомогательных лифтов. Они напали на нас, прежде чем мы вообще успели понять, что они здесь. Они воспользовались осколочными бомбами.

– Почему вы не применили против них огнеметы?

– Мы не можем использовать огнеметы внутри бункера, командующий. Так мы можем попасть в ловушку.

А. А. Катто разглядывала коридор.

– Сколько их?

– Четверо, командующий.

Брови А. А. Катто взлетели вверх.

– Четверо? Только четверо?

– У них лучшая позиция, командующий.

– Нас это не волнует, пусть они хоть в сталь упакуются! Мы не потерпим, чтобы наша охрана была разгромлена какими-то четырьмя захватчиками. Достать их! Убить их!

– Мы делаем все возможное, мой командующий.

А. А. Катто схватила охранника за грудки.

– Взять их, кретин! Вытащите отсюда свои задницы и возьмите их!

Она вытолкнула его в коридор и повернулась к своей охране.

– Вы тоже – туда! Я хочу, чтобы их поскорей убили.

Охранники чуть замешкались, взглянули на А. А. Катто и выбежали в коридор под огонь. Они бежали вместе, стреляя на ходу. Им удалось преодолеть половину расстояния между вжавшейся в дверной проем А. А. Катто и позицией атакующих. В какой-то момент даже казалось, что этот безумный рывок увенчается успехом. Как вдруг автоматная очередь подкосила первые ряды. Те, кто бежали за ними, тоже повалились на пол. Кто-то бросился вперед, двое побежали искать укрытия в проеме – пули настигли их прямо на глазах А. А. Катто. Менее чем за минуту, А. А. Катто потеряла всех бойцов своего бункера.

По коридору осторожно продвигались вперед четверо мужчин в грязно-зеленой форме. А. А. Катто с трудом поднялась на ноги и кинулась спасаться бегством в командный центр. Даже не попытавшись закрыть за собой двери, она направилась прямо к сбившимся в кучу испуганным советникам. Она затесалась между ними так, чтобы вся группа оказалась между ней и дверьми.

Несколько мгновений ничего не происходило. Затем в командный центр вошли четыре фигуры. Увидев советников, они остановились и направили на них оружие.

– О'кей, парни, стоять там, где стоите. Заложить руки за голову и не двигаться.

Советники сразу подчинились. А. А. Катто медленно завела руки за голову.

Двое из захватчиков продолжали держать советников на мушке, в то время как двое других исследовали командный центр, разглядывали огромный экран и сложное оборудование. Было заметно, что все это внушает им трепет.

В А. А. Катто постепенно нарастал гнев. Унизительно было сознавать, что с ней справилась жалкая четверка захватчиков. Однако направленные на нее дула автоматов заставляли держать негодование при себе.

Один из тех двоих, что молча осматривали командный центр, заговорил:

– Похоже, именно здесь все и происходило. Что будем делать, капитан?

Тот, кого назвали капитаном, медленно на» правил свой автомат на главный пульт.

– Разнесем на куски. Разрушим здесь все. Это должно их остановить.

Голос капитана звучал устало. Он нажал на спусковой крючок карабина и выстрелил в главный пульт, который взорвался зрелищным каскадом искр. В помещении повисли клубы дыма.

Другой, видимо, помощник капитана, направился к второстепенному оборудованию. Полное разрушение командного центра заняло у них три минуты. А. А. Катто закрыла глаза. Все кончено. Восстановить оборудование командного центра невозможно. Она проиграла войну.

Перед глазами А. А. Катто пронеслись возможные перспективы. Она может осуществить бессмысленную попытку напасть на захватчиков. Может покончить с собой. Она чувствовала крошечную кобуру пистолета в тайном кармане на плече. Будет так просто…

Внезапно ее осенило! Она растолкала советников и бросилась вперед.

– Помогите мне, пожалуйста, спасите.

Пришедшие навели на нее карабины. Не обращая на них никакого внимания, А. А. Катто неслась к тому, кого они называли капитаном.

– Прошу вас, помогите мне, уведите меня отсюда. – Она бросилась ему на шею и принялась всхлипывать. Он потряс ее за плечи.

– Кто ты, черт возьми, такая?

– Я была его любовницей. Он ненормальный. Он не хотел меня отпускать.

– Чьей любовницей?

– Его. Катто. Это он начал эту войну. Он сумасшедший. Он называл себя Катто Великий.

Бэньон с подозрением разглядывал девушку. Кого-то она ему смутно напоминала. Может быть, она была зарегистрирована в Лидзи. Он отогнал мысли.

– Я слышал, что командовала здесь всем женщина.

А. А. Катто подняла на Бэньона огромные, полные слез глаза.

– Это невозможно. Разве женщина могла начать все это?

Отбросив сомнения, Бэньон покровительственно обнял девушку.

– Где же этот Катто?

– Его нет. Он в Лидзи смотрит свою армию.

– В Лидзи?

– Да.

Четверо мужчин многозначительно переглянулись друг с другом. Бэньон помрачнел.

– Не стоит о нем больше беспокоиться.

А. А. Катто умоляюще посмотрела ему в глаза.

– Ты поможешь мне выбраться из этого жуткого места?

Бэньон сжал ее плечо.

– Мы сделаем все, что сможем.

Пока Бэньон говорил, легкий толчок сотряс бункер, но никто на это не обратил внимания.

32

С рассветом шум битвы, незатихающий всю ночь, превратился в отдельные хлопки выстрелов снаружи и внутри зиккурата. Странник осторожно встал во весь рост.

По количеству тел в зеленой военной форме, лежащих между ним и зиккуратом, становилось очевидным, что отряд из Лидзи потерпел жестокое поражение. Однако еще большее число трупов в черной форме безмолвно свидетельствовало о том, что парни показали себя лучше, чем можно было предположить.

Странник потянул свои застывшие мышцы и потряс головой. Его размышления о человеческой глупости прервал мощный взрыв, напомнивший ему, что схватка подходит к концу.

С того места, где находился Странник, было непонятно, кто одерживает верх. Странник не имел ни малейшего желания подходить ближе, чтобы выяснить это. Он подумал, что лучшее, что он может сделать сейчас, – найти безопасное укрытие и просто ждать, чем все кончится.

Странник осмотрелся вокруг. За зиккуратом неясно вырисовывались очертания горы. Большую ее часть скрывала легкая утренняя дымка. Гора казалась наиболее безопасным убежищем.

Но чтобы подойти к ней, необходимо миновать зиккурат. Определив, что до горы ему придется пройти приличное расстояние, Странник вздохнул и двинулся в путь.

Он начал уже приходить в себя после треволнений ночной схватки и успел порадоваться тому, что утро выдалось на редкость приятным. Он даже попробовал напевать и обнаружил, что это доставляет ему удовольствие. Единственное, что омрачало его настроение, – треск пулеметного огня, прерывающий на время нить размышлений.

Он миновал зиккурат незамеченным. Едва темная громада здания осталась позади, как Странник прибавил ходу и направился к горе. Он шел уже около пяти минут, когда заметил еще одну фигуру, двигающуюся в том же направлении.

Человек Странника не видел: они шли почти параллельно. Насколько мог судить Странник, путник не был вооружен, а белый, отделанный бахромой костюм не позволял на расстоянии точно определить его пол.

Человек замер. Он наконец-то заметил Странника. Странник также стоял неподвижно. Несколько мгновений никто из них не шевелился. Затем путник медленно направился к Страннику.

Когда он приблизился, Странник понял, что это мужчина, высокий и загорелый. Его глаза скрывались за зеркальными очками, черные намасленные волосы были тщательно уложены в кок. Костюм из белой оленьей кожи, отделанный бахромой и блестками, казался нелепым в центре военных действий. Странник ждал, пока человек подойдет поближе. Мужчина шел, не торопясь, заложив большие пальцы рук за белый кожаный ремень с дырочками, висевший на бедрах.

Когда до Странника оставалось шагов десять, мужчина поднял руку.

– Привет! Странник кивнул.

– Доброе утро.

Мужчина подбородком указал в сторону горы.

– Собираешься подняться на нее?

– Это место не хуже других.

Человек усмехнулся.

– Рассчитываешь смотаться отсюда?

– Здесь – чужие дела и чужая война.

– Вот и мне так кажется. Не возражаешь, если я пройдусь немного с тобой?

Странник покачал головой.

– Не возражаю. Присоединяйся.

Они двинулись к горе. Время от времени мужчина бросал на Странника задумчивые взгляды, как будто что-то ему не нравилось. Страннику очень захотелось, чтобы тот снял очки. Он решил довести дело до конца и в упор посмотрел на попутчика.

– Послушай, приятель, во мне есть что-то, что тебя беспокоит?

Мужчина взглянул поверх очков.

– Я не хотел тебя обидеть.

– Иди первым.

Человек, видимо, посчитал необходимым дать разъяснение. Он резким жестом указал в сторону зиккурата:

– Просто я не припомню, чтобы видел твою задницу там.

Странник улыбнулся.

– Все просто. Я никогда не был там. По крайней мере, там, где бывал ты. Я прилетел недавно.

Мужчина нахмурился.

– То есть ты прилетел с теми парнями, которые напали на зиккурат?

– Вроде того. Меня взяли в качестве проводника. Меня называют Странником.

– Странником?

– Да.

Повисла пауза. Казалось, что о себе мужчина не собирается ничего рассказывать. Однако Странник ему этого не позволил.

– A y тебя, друг, есть имя?

Мужчина отрицательно покачал головой.

– Да нет, нет имени.

Брови Странника полезли вверх.

– Что это значит?

– То, что я сказал. У меня нет того, что ты называешь именем.

– Почему?

– Никто не дал мне его.

– Что?

– Я – копия.

Странник с сочувствием посмотрел на него.

– Это ужасно.

Двойник пожал плечами.

– Такова жизнь.

– А чья ты копия?

– Точно не знаю. Мне говорили, что отдельными чертами я напоминаю Пресли. Элвиса Пресли.

– Кто такой этот Элвис Пресли?

Двойник снова пожал плечами.

– Не знаю. Этого не было списке, видимо, кто-то из обычных людей.

Странник потрепал свою бороду.

– Может, мне называть тебя Пресли.

– Нет.

– Тогда Элвис?

– Нет! Ни одним из этих имечек!

Странник чуть отступил назад.

– Расслабься. Я просто хотел проявить дружелюбие.

– Я не хочу, чтобы меня звали одной из этих кличек. Они штамповали их вместе со мной. Никто меня ни о чем не спросил. Понимаешь?

Странник поднял обе руки.

– Хорошо, хорошо, я просто спросил. Я не думал смеяться над тобой.

Двойник Пресли не ответил. Некоторое время они со Странником молча шли вперед. Наконец, Странник не выдержал.

– Эй!

– Что?

– Могу я спросить, кем был, прежде чем стал копией?

– Пустой формой.

– А где?

– Черт возьми, да откуда я знаю? Все стерли, когда меня отпечатали в это.

– Ты совсем ничего не помнишь?

– Помню, что было очень тесно.

– Ужасно, да?

– Да не то чтобы. Можно найти себе место.

– Что ты делал?

Двойник Пресли нервно дернул плечами.

– Не знаю. Наверно, рассказывал шутки.

После его слов разговор исчерпал себя. Склоны горы к тому времени стали уже весьма крутыми, и оба мужчины тяжело дышали. Они почти достигли уровня, покрытого облаками. Внезапно Странник опустился на траву. Он переводил дыхание.

– Все, хватит.

Двойник Пресли посмотрел на него сверху вниз.

– Вымотались, мистер Странник?

– Это и еще кое-что.

Копия Пресли присел на корточки рядом с ним.

– Кое-что?

Странник помотал головой.

– У меня плохое предчувствие. Двойник Пресли снял очки и внимательно посмотрел на Странника.

– Какое предчувствие?

Странник бросил на него холодный взгляд.

– Действительно хочешь знать? Двойник Пресли выгнул брови.

– Конечно.

Странник устремил взгляд в сторону и, наконец, сказал:

– Смотри.

Двойник Пресли обернулся. Внизу, на равнине, стены зиккурата обваливались вниз. Тут и там валялись огромные глыбы. Странник хихикнул.

– Я думаю, что теперь для таких, как мы, все кончено.

33

Ударные волны прошлись по всему разрушенному миру, создавая еще большие разрушения. Городки и города-генераторы сметались один за другим.

В некоторых, вроде Уютной Щели, генераторы взорвались от перенапряжения. Другие исчезли менее зрелищным образом.

Раскаленная докрасна долина около Псодуха взорвалась ядерным сиянием, которое превратило город в серый пепел. Землетрясения и шторма сотрясали окрестности Кон-Лека и Уэйн-скота. В Кон-Леке обрушилась главная башня, и без управляющего оборудования остатки города погрузились в небытие.

Когда толчки сотрясли Уэйнскот, Он наконец пробудился и пробрался в рушащиеся коридоры, в последнем приступе бешенства проваливаясь в ночной кошмар.

В Шаде кошмар начался еще до того, как ударные волны достигли города. Горожане погрязли в церемонии Дикой Охоты, в оргии истязаний и массовых убийств, которые они называли ритуальным очищением города от мутантов и больных. Рушащиеся здания и полыхающий огонь стали живописным фоном для финальных сцен омерзительного празднования боли.

Небольшая рабочая община Бет-Гилеад успела увидеть волны, катящиеся по пустыне к поселению. Огромные валы, поднимающие столбы пыли. Когда пыль заслонила свет, поселяне решили, что пришел день гнева их сурового божества.

Постигнув свою природную греховность, поселяне в молчании опустились на колени, вознесли молитвы, а потом просто вырубили генераторы и исчезли.

Братство также приняло свой конец очень спокойно. Последние часы жизни они провели в расчетах, надеясь найти ошибку, которая не позволила им предсказать разрушения в таком вселенском масштабе.

Единственными, кто приветствовал конец, были рулевые. Когда ударная волна докатилась до дороги на Кладбище, место парковки заполонила гигантская кавалькада блестящих грузовиков. Дав полный газ и подначивая друг друга, они погнали навстречу катящейся волне. По крайней мере, рулевые встретили катастрофу достойно.

34

Билли и Менестрель выпали из ничто. Они приземлились на жесткую поверхность ската песчаного холма. Падение сбило дыхание Билли, и несколько минут он приходил в себя. Наконец он поднялся. Менестрель, казалось, совсем не замерз.

Их окружал пустынный пейзаж. Насколько хватало глаз, везде – холмики песка посреди ничто. Здесь не было ни воды, ни растительности. Ни единого признака каких-либо существ.

Неожиданно Билли понял, что его это не тревожит. Его наполнило благостное ощущение спокойствия. Как будто окаменение. Он вытянулся и тронул приятеля за плечо. А потом потряс.

– Эй, проснись. Мы куда-то пришли.

– Что?

– Мы куда-то пришли.

Малыш Менестрель поднял голову.

– Ага, вижу.

Билли вытянулся на песке и глубоко вздохнул.

– Мне здесь начинает нравиться. Ты знаешь, где мы?

Малыш Менестрель закрыл глаза и сосредоточился. Билли немного удивило то, что он не стал сопротивляться. Через минуту Менестрель открыл глаза и тряхнул головой.

– Странно.

– Что «странно»?

– Оно ушло.

– Хочешь сказать, что твой дар ушел?

– Не дар.

– А что тогда?

Менестрель нахмурился. А потом криво усмехнулся.

– Мне кажется, что я потерял остальной мир.

– Что?

– Он ушел. Его больше нет. Насколько я могу судить, это все, что осталось.

– Ты шутишь?

– Нисколько.

– Это все, что осталось? – Билли принялся глупо хихикать. – Это нелепица.

Малыш Менестрель встал на ноги.

– А может, и нет.

Он принялся взбираться по склону на вершину насыпи. Взобравшись на вершину, он посмотрел вниз. А потом на Билли.

– Тебе лучше подняться сюда.

Билли попытался подняться на ноги.

– Что там?

– Поднимайся и посмотри сам.

Билли дошел до вершины. На верхушке насыпи вниз уходила неглубокая впадина. Малыш Менестрель указал на нее.

– Смотри.

На дне впадины – кладка из больших золотых яиц. Всего девять. Каждое в половину человеческого роста. Билли посмотрел на Менестреля.

– Что это такое?

Малыш Менестрель пожал плечами.

– Я не совсем уверен…

– Звучит так, словно у тебя есть мысли на этот счет.

Малыш Менестрель засмеялся.

– Да, у меня есть теория, и она скорее сладкая, чем горькая. Я думаю, что мы смотрим сейчас на тех, кто превосходит нас. В конце концов, нас, людей, задавят. Как раз подходящее время, чтобы то, что вылезет из этих яиц, взяло верх. Прежде чем Билли успел ответить, из одного яйца послышался громкий стук. В воздухе повисло тяжелое безмолвие, какое бывает перед грозой. Билли в ужасе посмотрел на Менестреля.

– Что происходит?

– Думаю, они собираются вылупиться. Менестрель схватил Билли под руку.

– Пойдем отсюда. Не думаю, чтобы мне хотелось видеть, как они вылезут из своих скорлупок.

Они подбежали почти к самому краю ничто. Воздух пронзил высокий звук, различаемый на границе человеческого слуха. Билли бросил взгляд на Малыша Менестреля.

– Как ты думаешь, они причинят нам вред?

– Вряд ли.

Ничто начало убывать. Ничто отступало, оставляя выжженную гладкую землю. Вскоре до самого горизонта протянулась твердая почва. Малыш Менестрель с трепетом наблюдал за этим.

– Они воссоздают мир. Возвращают все на свои места. Их сила бесконечна.

Билли с сомнением взглянул на вершину холма.

– Как думаешь, остались ли еще где-нибудь люди?

Малыш Менестрель пожал плечами.

– Может, да, а может, и нет. В любом случае, не так уж много.

– Что с нами будет?

Менестрель посмотрел на него с изумлением.

– Откуда, черт возьми, я знаю?