22

Вдова еще раз прочла записку. Линнет писала только о том, что устала от напряженной светской жизни и, не желая нарушать планов семьи, решила незаметно уехать домой. Но почему она не сказала об «этом родителям или Гарету? Может, дело не только в усталости?

Она услышала голоса и смех молодежи, вернувшейся с прогулки. Комната Кейт была рядом с комнатой сестры. Вдова подождала, пока Кейт войдет в свою комнату, постучала в дверь и вошла, не дожидаясь приглашения.

— Тетя Кейт! Доброе утро. Я переодеваюсь к завтраку, — сказала племянница.

— Кейт, Линнет уехала.

— Уехала? Что это значит? Куда уехала?

— Если верить этой записке, — сказала вдова, протягивая ее Кейт, — она уехала в Йоркшир.

— Чертов Сидмут! — вырвалось у Кейт.

— Сидмут? Какое отношение он имеет к этому?

— Я обещала ей никому не рассказывать, но, думаю, сегодняшнее событие меняет дело, — сказала Кейт. — Позавчера на балу лорд Сидмут насильно поцеловал Линнет.

— Гарри Лифтон? Никогда бы не подумала, что он способен на такое.

— Ну, честно говоря, и он, и Линнет отрицают, что это было насилие. Но почему же тогда она сбежала домой?

— Расскажи-ка мне подробно все, что тебе известно, Кейт.

— Хорошо. Линии рассказала мне, что лорд Сидмут вывел ее на балкон якобы для того, чтобы подышать свежим воздухом, а потом против ее воли несколько раз поцеловал.

— Один или два поцелуя вряд ли можно назвать насилием, дорогая.

— Но она противилась, а он не посчитался с этим. Он говорит, что думал, будто она хотела этого. Во всяком случае, что бы ни произошло, она так расстроилась, что даже заболела, а теперь вот сбежала, чтобы не встречаться с ним.

— Должно быть, нам известно не все, Кейт. А ваши родители знают о Сидмуте?

— Нет, Линии не хотела, чтобы кто-нибудь знал, она была слишком расстроена и смущена происшедшим. Кроме меня, об этом знает только лорд Клитероу.

— Что ж, мы должны все обсудить с Эдвардом и Элизабет и решить, что делать.

— Как это? Ехать за ней, разумеется.

— Не уверена, что это лучшее решение. У нее достаточно денег?

— Наверняка. Гарет очень щедр, тетя Кейт.

— Линнет часто путешествовала с отцом, так что у нее не возникнет затрудне-

ний. Признаюсь, мне не нравится, что молодая девушка путешествует одна, но, думаю, ей ничего не грозит.

— Но мы не можем позволить, чтобы она вот так сбежала, — возразила Кейт.

— Слово «позволить» здесь неуместно, дорогая. Она уже едет домой. Давай разбудим твоих родителей и решим на семейном совете, что делать.

Едва Ричмонды начали обсуждать случившееся, как дворецкий доложил, что приехал лорд Клитероу.

— Скажи ему, что Линнет все еще больна, Лестер, и не может его принять, — сказала леди Элизабет.

— Лорд Клитероу не спрашивал мисс Ричмонд, миледи. Он хотел говорить с мистером Ричмондом.

Леди Элизабет подняла брови и вопросительно посмотрела на мужа.

— Эдвард?

— Я, пожалуй, поговорю с ним, дорогая. Проводите его в библиотеку, Лестер. Я скоро приду туда.

— Наверное, мы все догадываемся, о чем собирается говорить лорд Клитероу, папа, — сказала Кейт. — Но какой неподходящий момент он выбрал для того, чтобы говорить о своих чувствах. Что ты скажешь ему?

— Правду, Кейт. Он заслуживает этого, если действительно приехал просить руки Линнет. Пусть он решает, продолжать ли ему свои ухаживания, когда узнает, что она уехала домой. Кстати, я считаю, что нам нужно оставить ее в покое, — заключил мистер Ричмонд, выходя из комнаты.

— Доброе утро, лорд Клитероу.

Джеймс, который рассеянно просматривал книги на столе, моментально встал и поздоровался с мистером Ричмондом.

— Садитесь, пожалуйста, милорд. Вы хотели говорить со мной?

— Вы, наверное, догадались, о чем, сэр. От вас, конечно, не ускользнуло, что я проявляю интерес к вашей дочери. Я прошу вашего позволения ухаживать за ней. Мистер Ричмонд улыбнулся.

— Разумеется, я заметил, что вы интересуетесь Линнет, и мне это приятно. Скажите, лорд Клитероу, считаете ли вы, что моей дочери будут приятны ваши ухаживания?

Джеймс покраснел.

— Нет, у меня нет для этого оснований, мистер Ричмонд. Могу сказать только, что ей, кажется, приятно мое общество.

— Больше, чем общество других поклонников?

— Не уверен. Но знаете, до сих пор я не давал понять ей, что я ее поклонник. Я выделяю ее среди других девушек, и, конечно, она понимает, что я интересуюсь ею. Но я был очень сдержан и не позволял ничего лишнего.

— Такого, как поцелуи на балконе?

— Значит, вы знаете о Сидмуте? — тихо спросил Джеймс. — Если бы я считал, что он скомпрометировал ее, он был бы сейчас здесь вместо меня. Знаете, вчера я приехал к нему, чтобы сказать, что он либо сделает предложение, либо будет драться со мной на рассвете.

— Хотя вы сами хотите жениться на ней?

— Когда я услышал, почему мисс Ричмонд рано уехала с бала, я предположил, что Гарри зашел дальше, чем следовало, и не просто поцеловал ее. Но когда я обвинил его в этом, он заверил меня, что все было не так и он ошибся, предполагая, что мисс Ричмонд ответит ему взаимностью.

— Вы пришли сюда, чтобы заодно извиниться за своего друга? — спросил мистер Ричмонд с легкой иронией в голосе.

— Вовсе нет. Гарри сам за себя извинится. Дело в том, что именно разговор с Гарри прояснил мои чувства. Он не любит вашу дочь, мистер Ричмонд. А я люблю. И теперь я готов сказать ей об этом.

— К сожалению, Линнет сейчас едет в Йоркшир.

— Как?! Если Сидмут солгал мне, я убью его! — вскричал Джеймс.

— У нас нет оснований считать вашего друга лжецом. То, что Линнет рассказала сестре, совпадает с его рассказом.

Джеймс облегченно вздохнул.

— Но тогда почему она уехала из Лондона?

— Нам это непонятно, лорд Клитероу. В Йоркшире мы живем очень спокойно, а мы с Линнет вообще затворники. Возможно, в ней нарастало напряжение от бурной светской жизни, и поведение лорда Сидмута привело к нервному срыву.

Мистер Ричмонд помолчал минуту, как бы не решаясь продолжать, затем спросил:

— Скажите, лорд Клитероу, а вы пытались когда-нибудь поцеловать ее?

Джеймс опустил глаза и уставился на свои начищенные до блеска туфли, как будто надеясь разглядеть свое отражение в них и понять, что это за человек, который все время упускает возможность поухаживать за своей избранницей.

— Нет, не пытался. Я только привлекал мисс Ричмонд поближе к себе во время вальса и слегка пожимал ее руку. Но я всегда ощущал какую-то невидимую стену, которой она себя окружила, и не был настойчив. Наверное, я надеялся, что со временем мисс Ричмонд сама уничтожит эту преграду.

Мистер Ричмонд улыбнулся.

— Может показаться, что Линнет — красавица, заточенная в башне, не правда ли? Ее красота не чувственная, а духовная.

Джеймс покраснел.

— Думаю, Гарри счел ее отстраненность дразнящей.

— А вы, лорд Клитероу?

— Я хочу узнать настоящую мисс Ричмонд. Сознаюсь, когда я впервые увидел ее, меня поразила ее красота. Но больше всего меня привлекает реальная женщина, прячущаяся за этой красотой.

— Да, Линнет всегда казалась мне спящей красавицей, лорд Клитероу. И чувства ее до сих пор не разбужены. Или не были разбужены до этих поцелуев.

— Хотел бы я, чтобы это были мои поцелуи, — сказал Джеймс со сдержанным гневом. — А теперь уже поздно.

— О, я бы так не сказал, Джеймс. Я могу называть вас «Джеймс?» Ведь мы надеемся породниться, — добавил, улыбаясь, мистер Ричмонд.

— Значит, вы одобряете мои намерения?

— Я думаю, вы именно тот человек, который нужен Линнет. Вы верны, благородны и твердо стоите на земле. Знаете, она иногда станет раздражать вас своей рассеянностью и поглощенностью своими исследованиями. Я знаю, потому что сам так действую на Элизабет.

— О нет, никогда, — возразил Джеймс. — Я восхищаюсь ее умом.

Мистер Ричмонд улыбнулся.

— Поверьте мне, Джеймс, такое будет случаться. Но когда любишь, это не имеет значения.

— Но она не любит меня, — сказал Джеймс.

— Пока нет. Но до сих пор казалось, что она вряд ли вообще способна любить.

И все же я уверен, что поцелуи Сидмута что-то изменили в ней. Хотя я не понимаю, что могло заставить ее уехать в Йоркшир, не сказав нам ни слова.

— Теперь вы все вернетесь домой?

— Нет. На самом деле, — объявил мистер Ричмонд, — я собираюсь послать за ней вас. О, не сию минуту. Нужно дать ей побыть дома день-другой. Думаю, вам нужно объяснить Линнет свой интерес к ней так же, как вы объяснили мне.

— Вы имеете в виду, что я могу сделать предложение?

— Возможно, не сейчас. Но скажите ей, что вы получили мое разрешение ухаживать за ней. И спросите ее разрешения. И привезите ее обратно в Лондон, Джеймс, — добавил он с печальной улыбкой. — Потому что до Майского праздника осталось совсем немного, а я хочу, чтобы она была со мной в Пэдстоу!

23

Линнет приехала в Седбаск, когда уже стемнело. Она заплатила вознице и отправила его в гостиницу в Хос. Держа в руке чемоданчик, она осматривалась, жадно вдыхая свежий запах травы. Как хорошо снова оказаться дома, вдали от лондонских дымов и туманов и бешеной круговерти последних недель. Ей придется посмотреть в лицо тому, что привело ее сюда, но только не сейчас, а утром, решила она и постучала в дверь в надежде, что Джейни еще в доме.

Джейни не отвечала примерно минуту, потом высунулась из окна и резко спросила, кто здесь.

— Это я, Джейни. Линнет.

— Мисс Линии! Что вы здесь делаете? Вы должны быть в Лондоне.

Услышав голос Джейни, ее мягкий йоркширский выговор, Линнет почувствовала, как слезы подступают к ее глазам.

— Я слишком устала там, Джейни. Ну, ты собираешься впустить меня?

Джейни сжала ее в объятиях.

— Вам повезло, что вы застали меня здесь. Я только что покормила кота и конюха и собиралась домой обедать. Пойдемте в гостиную, я зажгу камин.

Путешествие из Лондона было скучным и утомительным. Как же хорошо было почувствовать, что ты, наконец дома и о тебе заботятся.

— У нас только яйца с беконом, молодая хозяйка, а хлеб вчерашний.

— Великолепно, Джейни.

Линнет сама поразилась своему аппетиту. Она очень мало ела с того вечера, когда лорд Сидмут поцеловал ее. Но тепло и уют дома помогли ей расслабиться, и она по достоинству оценила ужин, приготовленный Джейни.

— Вы приехали одна?

— Да. Эта жизнь показалась мне слишком напряженной, но я не хотела портить удовольствие Кейт.

— А ваши родители знают, что вы здесь, мисс? — спросила Джейни.

— Да, Джейни, — ответила Линнет, улыбаясь суровому тону служанки.

— И они позволили вам путешествовать одной?

— Я оставила им записку и уехала, — призналась Линнет. — Мне так захотелось домой.

— Ну, успокойтесь. Вы дома и в безопасности. Но вы должны послать им письмо, сообщить, что доехали благополучно.

— Я сделаю это завтра.

— Мне нужно идти домой, мисс, приготовить ужин для Джорджа. Но мне не хочется оставлять вас одну.

— А я не буду одна, Джейни. Со мной будет Мотт, а над конюшней живет Джейк. Все будет хорошо, правда?

— Если вы в этом так уверены, я, пожалуй, пойду домой и вернусь рано утром.

— Спасибо, Джейни.

— Добро пожаловать домой, мисс, и спокойной ночи.

Линнет посидела у камина, глядя, как постепенно гаснет огонь. Как только она покончила с едой, Мотт забрался ей на колени и громко замурлыкал, счастливый оттого, что хотя бы один член семьи вернулся домой.

— Пойдем, зверюшка, — нежно проговорила девушка и, посадив Мотта на плечо и взяв лампу, поднялась в свою комнату. Она пристроила его на постели в ногах, сняла платье, надела ночную рубашку, скользнула под одеяло и мгновенно заснула.

Утром ее разбудил Мотт, который прыгнул ей на грудь и заглядывал в лицо.

— Ах ты, надоеда, паршивый кот, — пробормотала Линнет, нарочито произнося слова как местные простолюдины. — Ты ведь понимаешь только йоркширское просторечие, да? О Мотт, хотя ты именно такой, как я только что сказала, мне приятно, что ты рядом.

Но Мотт сделал свое дело, разбудив хозяйку, и не был расположен нежничать с ней. Он спрыгнул с кровати и скрылся за дверью.

Линнет надела халат и подошла к окну, глядя на пастбище и склон горы. Утро было солнечным, и день обещал быть ясным. Значит, он как раз подходил для того, чтобы найти Габриэля. Когда она вспомнила, зачем приехала, то невольно вздрогнула. Ей удалось выбросить это из головы, как только она села в Лондоне в карету, но теперь ей снова придется думать об этом. То страшное необъяснимое чувство, которое она испытала, когда Сидмут целовал ее, было вызвано не только его поцелуями, и лишь один Габриэль мог помочь ей узнать, в чем дело. Она надела платье для прогулок и спустилась к завтраку.

Джейни ждала ее, сгорая от желания послушать о важных леди и джентльменах, которых довелось видеть Линнет. Девушка описала один из вечеров в Лондоне, начиная от скопления экипажей перед подъездом великолепного дома и кончая сияющим бальным залом и роскошным ужином.

— А вы танцевали вальс, мисс?

— Да, Джейни, много раз.

— И с этим милым лордом Клитероу?

— Да, Джейни, — ответила Линнет, слегка зардевшись.

— Отлично. Он был бы прекрасным мужем для вас, мисс Линнет.

— Джейни! Я не ищу себе мужа. И не знаю, собирается ли лорд Клитероу жениться.

— Может, вы и не ищете мужа, мисс, а он вам нужен. А я заметила, как он смотрел на вас.

— Надеюсь, ты не сочтешь меня самонадеянной, Джейни, если я скажу, что мною часто восхищаются из-за моей внешности. Но это не значит, что вскоре будет объявлено о помолвке.

— Я знаю, что ваше лицо притягивает всех, как огонь мотыльков. Но бьюсь об заклад, что для лорда Клитероу не это главное.

— Лорд Клитероу проявлял внимание ко мне, но не больше, чем другие.

— Да уж, уверена, что среди них был и второй наш гость. Но он не стал бы для вас хорошим мужем.

— Лорд Сидмут?! Едва ли.

— Но для мисс Кейт, пожалуй, стал бы, — задумчиво добавила Джейни.

— Лорд Сидмут и Кейт! Да они терпеть не могут друг друга.

— Да, мисс, так оно частенько и начинается. Мы с моим Джорджем вначале просто не выносили друг друга.

— Джейни, вот уж не думала, что ты станешь сводней на старости лет, — шутливо заметила Линнет.

— Я отлично знаю вас и вашу сестру, мисс, и хорошо представляю, какие мужья вам подойдут. И не случайно эти двое оказались здесь. Это судьба, запомните мои слова.

— А теперь ты говоришь, как гадалка.

— Поживем — увидим, мисс.

Линнет невольно улыбалась, вспоминая предсказания Джейни, когда шла вверх по дорожке к хижине Габриэля. Лорд Сидмут и Кейт! Невероятно. При мысли о Сид-муте она перестала улыбаться. Дорожка, по которой она шла, проходила вдоль каменной стены, отделяющей друг от друга пастбища. Она скользила рукой по стене и думала о своем воспоминании — если это было действительно воспоминание, ее кто-то прижимал именно к такой стене.

Когда она подошла к хижине, оказалось, что старый пастух уже ушел. Это означало, что ей предстоит подниматься выше в гору. Она надеялась, что он не забрел слишком далеко, потому что у нее не было сил идти от пастбища к пастбищу.

Линнет поднялась уже довольно высо-

ко по каменистой осыпи, когда услышала лай собаки. Она пошла на этот звук в надежде, что лает Бенджамин, и с облегчением увидела Габриэля, который стоял, опираясь на палку, и смотрел, как собака гонит по склону двух овец.

— Габриэль! — позвала она.

Он с удивлением обернулся. Линнет помахала ему и быстро стала взбираться туда, где он стоял. Он едва успел узнать ее, прежде чем она оказалась рядом.

— Мисс Линии! Что вы здесь делаете? Вы же в Лондоне.

— Ну как же я могу быть в Лондоне и здесь одновременно? — шутливо спросила Линнет.

— И вся семья вернулась?

— Нет, Габриэль. Все они остались в Лондоне.

— А почему вы вернулись? Что-нибудь не так? Вы мало танцевали? — спросил Габриэль с грубоватым смешком. — Или вы отпугнули кого-то разговорами о своих исследованиях?

— Габриэль!

— Ну, знаете, я не бываю на званых вечерах, мисс, но слухи до меня доходят. О том, как вы всех очаровываете, а потом отпугиваете.

— В Лондоне я вела себя примерно, — сказала Линнет. — Я ни разу не произнесла слово «плодовитость», да будет тебе известно.

— Тогда почему же вы вернулись?

— Чтобы повидаться с тобой, Габриэль, — сказала Линнет изменившимся голосом.

— Чтобы повидаться со старым грязным пастухом, когда за вами ухаживают все лондонские щеголи?

— Габриэль, когда я была в Лондоне, кое-что произошло со мной. Я была… Я даже не знаю, как объяснить… Нельзя ли нам присесть где-нибудь?

— Пойдемте к камням, мисс. Я постелю на них куртку, чтобы вы не запачкались.

Линнет улыбнулась про себя. Возможно, камни были чище, чем старая куртка Габриэля. Но она поблагодарила его и опустилась на один из валунов, которыми была усеяна осыпь. Габриэль уселся рядом и посмотрел на нее сверху вниз.

— Ну так что же случилось с вами, мисс?

— Ты помнишь лорда Сидмута? Габриэль казался озадаченным.

— Гарри Лифтона. Того самого, которого вы с Бенджамином спасли.

— А, молодого военного. Я забыл, что он лорд.

— В Лондоне он ухаживал за мной.

— Бьюсь об заклад, что не он один.

— Но он был настойчивее других. Несколько дней назад он вывел меня на балкон. Мы танцевали, было жарко, и нам захотелось подышать свежим воздухом. И он поцеловал меня, — закончила она, смущенно опустив глаза.

— А вы не хотели этого, мисс?

— Нет.

— И он перестал вас целовать?

— Нет.

Габриэль стукнул палкой по земле.

— Может, нам с Бенджамином не стоило его спасать. Не думал, что он такой негодяй.

— Честно говоря, Габриэль, он не так уж виноват. Он полагал, что мне приятны его поцелуи.

— А вам было ни капельки не приятно? — Что-то случилось со мной, Габриэль. Я перегнулась через перила, чтобы отстраниться от него, а он склонился надо мной, стал целовать крепче и вдруг… я испытала ужасное чувство. Потом, дома, я попыталась разобраться в своих ощущениях и вдруг вспомнила… В воспоминании я была здесь, и ты тоже. Ты кричал кому-то, чтобы он отпустил меня. — Голос Лин-нет дрожал, и ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы посмотреть Габриэлю в глаза. — Как ты думаешь, я вспомнила какой-то ночной кошмар или что-то действительно было?

Габриэль погладил ее руки и уставился в землю. Его лицо, красное от постоянного пребывания на воздухе, покраснело еще больше от чувства неловкости, которое он испытывал, потому что мисс Лин-нет пришлось говорить с ним о вещах, которые не принято обсуждать.

Наконец он произнес:

— Нет, это не было кошмарным сном.

— Значит, кто-то сделал со мной что-то нехорошее? Это случилось, когда мне было девять или десять лет?

Габриэль сжал ее руки так, что она поморщилась от боли.

— Извините, мисс, — сказал он, поняв, что причинил ей боль. — Я не уверен, что смогу рассказать вам.

— Мне необходимо знать, Габриэль. Пожалуйста, не стесняйся.

— Это был Томас Хэллок.

Как только он произнес это имя, Лин-нет содрогнулась. Как наяву перед ней возникло красное лицо Томаса Хэллока, пастуха, какое-то время работавшего у них. Она даже почувствовала его зловонное дыхание. Воспоминание возникло мгновенно, как будто имя Томаса Хэллока было ключом к нему. Его имя и голос Габриэля.

24

В то лето ей было почти десять. Она и тогда увлекалась чтением и так же отличалась от Кейт, как сейчас. Когда Кейт хотелось поиграть, она либо шла в сарай, чтобы повозиться с маленькими котятами, либо каталась на толстом маленьком пони, которого купил для них отец, либо играла с Гаретом. Иногда Линии присоединялась к ней, но больше всего ей нравились игры-представления. Время от времени она уговаривала Кейт разыграть с ней сцены из баллад о Робин Гуде. Однажды их даже отправили спать, лишив ужина, когда они вернулись домой промокшие до нитки после представления сцены боя на мосту между Робином и Малюткой Джоном. Линии изображала последнего, поскольку была выше сестры.

Отец привил ей любовь к легендам о рыцарях короля Артура. И в то утро она представляла себя Гаретом, отправившимся спасать Линнет. Она никогда не играла женщин в подобных представлениях, даже когда женщина носила ее имя, потому что ей хотелось приключений. Она встала на рассвете, набросила старый плащ, взяла на кухне хлеба и сыра и вышла из дома, когда солнце еще не разогнало утренний туман.

Все вокруг было мокрым. Было так хорошо оказаться на улице в такое туманное утро, когда все еще спали. Она так увлеклась игрой в Гарета, что тень, выступившая из тумана, показалась ей плодом воображения. Но это был человек, который схватил ее за руку.

Он ничего не говорил, и это, наверное, было самое страшное. Она шла, целиком поглощенная своим представлением, и вдруг грубые руки схватили ее и прижали к каменной стене. Чьи-то губы прижались к ее губам, стараясь раздвинуть их.

Они были довольно далеко от дома, так что их не могли увидеть. Она не могла издать ни звука: рот был зажат. Она с ужасом ощутила, как его рука шарит у нее между ног, как будто притянутая магнитом. Неужели она сделала что-то такое, что привлекло его? Она испытала громадное облегчение, когда он убрал руку, но оказалось, что он сделал это, чтобы задрать ей юбку и шарить уже под ней. Его пальцы нащупали самое интимное место, и она задохнулась от боли, когда он попытался просунуть их внутрь.

И тут она закричала и увидела сквозь туман приближающуюся фигуру. Сначала она подумала, что это сообщник человека, который мучил ее, но, услышав его крик, поняла, что это Габриэль.

— Отпусти ее, ублюдок, отпусти ее! Хэллок отпрянул от нее, пораженный, как и она, возникшим из тумана привидением, каким казался Габриэль.

Секунду спустя Габриэль набросился на ее мучителя, оторвал его от Линнет и одним ударом свалил на землю. Линнет смотрела как будто издали на человека, корчившегося у ее ног, а Габриэль колотил его палкой по плечам, обзывая такими словами, которых она никогда не слышала. Когда Габриэль замахнулся палкой для удара по шее Томаса, Линнет остановила его.

— Нет, Габриэль, не надо! Ты убьешь его.

Старый пастух содрогнулся и медленно отвел в сторону палку. Хэллок выбрался из-под нависшего над ним оружия и сначала пополз, а потом побежал вниз по склону горы. Габриэль повернулся к ней, и Линнет чуть не упала к нему на руки.

— С вами все в порядке, мисс? Он ничего не сделал вам?

— Нет, только поцеловал, — едва проговорила Линнет.

— Точно?

Линнет ни за что на свете не могла бы рассказать об этой руке, пытавшейся проникнуть в нее. Не могла сказать Габриэлю и не могла даже представить, что когда-нибудь расскажет родителям. Если она расскажет, они посмотрят на нее и подумают, что в ней, Линии, есть что-то такое, что побудило Хэллока распустить руки.

— Пойдемте, я отведу вас домой, и мы расскажем обо всем вашим родителям. Они сообщат шерифу, чтобы он занялся им.

— Нет, Габриэль, пожалуйста, не надо, — сказала она умоляющим голосом. — Я уверена, Хэллок никогда здесь больше не покажется. Я не могу ни с кем говорить об этом. Это так стыдно.

Габриэль возражал ей, но у нее началась истерика, и он уступил. Она и так много натерпелась, и он опасался подвергнуть ее новому испытанию. Возможно, через несколько дней, когда она отойдет от пережитого, то сама расскажет родителям.

— Хорошо. Я отведу вас домой, мисс. И обещайте, что никогда больше не будете гулять одна, как сегодня.

Линнет кивнула в знак согласия. Габриэль довел ее до задней двери дома.

— Вы уверены, что сейчас с вами все в порядке?

— Да, Габриэль. И спасибо тебе. Линнет посмотрела на старого пастуха с такой благодарностью, что у него чуть сердце не разорвалось, когда он смотрел, как она повернулась, распрямила узкие плечики и вошла в дом.

— Я всегда сомневался, что поступил правильно, мисс, не рассказав об этом вашему отцу.

— Правильно, Габриэль. Уверяю тебя, я бы не вынесла их вопросов.

— Неужели вы забыли об этом, мисс? — удивленно спросил Габриэль.

— Должно быть, я сразу постаралась изгнать это из памяти, Габриэль. И только поцелуи лорда Сидмута и ощущение балконных перил, к которым я была прижата, вновь оживили воспоминание.

— Хотел бы я задать трепку этому молодому человеку.

— Ну что ты, он же только поцеловал меня. Странно, но мне кажется, он оказал мне услугу, потому что пробудил неведомые мне чувства.

Габриэль взглянул на нее и заметил слезы, текущие по щекам девушки. Он обнял ее, притянул к себе и сказал:

— О мисс, не переживайте так. Это все было так давно.

— Но я до сих пор считаю, что в происшедшем была доля моей вины. Я не должна была выходить так рано. Должно быть, я когда-то сделала нечто такое, что он расценил как поощрение…

— Нет, мисс, — строго сказал Габриэль, держа ее за плечи и глядя прямо в глаза. — Вы были на ферме своего отца. Чего вам было опасаться? Просто этот Хэллок был… Знаете, я не могу произнести это при вас.

— Но тогда ты говорил, — сказала Линнет, слегка улыбаясь наконец. — Ты обзывал его самыми ужасными словами, Габриэль, — продолжала она, смеясь сквозь слезы. — И ты чуть не убил его. Я и сейчас ясно вижу, как ты стоишь над ним, готовый обрушить свою палку на его шею.

— Жаль, что я этого не сделал, мисс. Я бы так и поступил, если бы знал, какие страдания он вам причинил.

— Да ты мог убить его, — горячо сказала она. — Ты был похож на святого Георгия, поражающего дракона. Ты пришел мне на помощь, как рыцарь из легенды.

— Какой я рыцарь, мисс Линии, — фыркнул Габриэль. — А вот Хэллок был жалким червяком, что правда, то правда.

— Габриэль, я чувствую, что изменилась, — сказала Линнет так тихо, что он едва расслышал.

— Как это, мисс Линии?

— Не знаю. Я как будто открыла для себя реальный мир.

Да, так оно и было. Линнет ощущала твердость камня под ней и то, как врезается ей в бедро его острый край. Она вдыхала свежий воздух и слышала острый запах, исходящий от Габриэля. Она мягко отстранилась от него и всмотрелась в своего «рыцаря». Он сидел перед ней, седой старый йоркширец с огромными руками, которыми он мог и прикончить Томаса Хэл-лока, и успокоить перепуганного ягненка. От него исходил присущий только ему запах овец, собаки, пота и дыма. А из ушей у него торчали пучки седых волос. Она никогда не замечала этого прежде. Он неуклюже погладил ее по плечу.