13

Две следующие недели Арден, Кейт и Линнет почти целиком посвятили покупкам. Сначала Кейт протестовала против огромных трат, на которые была решительно настроена Арден, но ее уверили, что Гарет может их позволить и пойдет на любые расходы. В конце концов Кейт дала себе волю и стала наслаждаться покупками. В ее жизни было так мало роскоши, а ее гардероб состоял всего лишь из нескольких необходимых вещей. Сначала она растерялась от такого изобилия тканей и расцветок, но вскоре стала отлично разбираться в том, что пойдет ей и что лучше всего подчеркнет красоту Линнет.

Линнет не протестовала, но и не интересовалась происходящим. Обычно она брала с собой книгу, чтобы почитать, пока шла примерка у Кейт. Когда же наступила ее очередь, она терпеливо стояла и выполняла просьбы портного то поднять руку, то повернуться. Иногда ее внимание привлекал какой-нибудь особенно красивый шелк, но чаще всего она вела себя так, как будто по-прежнему держала перед собой книгу.

— Скажи, Линнет всегда была такой? — спросила Арден мужа в конце одного особенно изнурительного дня.

— Какой?

— Мне так часто кажется, что она живет как бы в другом мире, в котором отлично сидящая одежда как по волшебству появляется в гардеробе. Гарет, а хочет ли она участвовать в светском сезоне?

— Линнет всегда была… ну, просто Линнет. Она гораздо больше похожа на отца, чем мы с Кейт, — признался Гарет.

— Но твой отец, кажется, больше связан с реальностью, несмотря на все его увлечение работой. Например, когда с ним рядом твоя мать, он хорошо осознает все, что происходит вокруг. А Линнет не просто рассеянна, не просто всегда занята чтением какой-нибудь книги. Дело обстоит серьезнее. Мне кажется, что она подавляет в себе все чувства.

— Я никогда по-настоящему не думал об этом, — признался Гарет. — Я всегда любил Линнет и принимал ее такой, какая она есть: необыкновенно красивая, умная, но рассеянная девушка. Возможно, мы все слишком привыкли к этому и считали это само собой разумеющимся.

— Она очень красива, Гарет. Так красива, что, глядя на нее, не испытываешь никакой зависти. И смотришь на нее с удовольствием, словно любуешься ожившей картиной. Но в том-то и дело, что сама она прячется за своей красотой.

— Ну, в Лондоне ей будет труднее делать это, чем в Седбаске. Возможно, этот сезон — именно то, что ей нужно для того, чтобы раскрыться, преодолеть свою застенчивость.

Не только леди Торн беспокоилась из-за Линнет. Вдовствующая маркиза, часто гостившая в Ричмонд Хаусе, конечно, знала, насколько разными были сестры. Но только когда они приехали в Лондон, она в полной мере почувствовала, как велико различие между ними. И обе девушки беспокоили ее.

Кейт была настолько практична по натуре и настолько привыкла брать на себя ответственность, что ее тетушка сомневалась, случалось ли ей когда-нибудь погружаться в романтические грезы подобно другим молодым леди. Казалось, она испытывала радостное возбуждение от своих новых туалетов и экскурсий по Лондону. Но она явно не слишком надеялась сблизиться с кем-нибудь, а то и подыскать подходящего жениха. Было видно, что она рассматривает предстоящий сезон как приятную интерлюдию перед возвращением в родительский дом.

Еще большее беспокойство вызывала Линнет. Она, несомненно, была мечтательницей, но мечтала она совсем не о красивых молодых людях, как убедилась вдова. Нет, она была целиком и полностью погружена в свои исследования, в подготовку отцовской книги. Она оживлялась только тогда, когда тетя спрашивала ее об этой работе. А предмет их исследования совсем не подходил молодой девушке из хорошей семьи. Ведь они занимались разными надписями на камнях и меловых скалах и традиционнь!ми празднествами, пытались проследить их связь с ритуалами обеспечения плодовитости. Одно дело, когда маркиза в рамках благотворительности разъясняла правила гигиены уличным женщинам. Она была замужем, овдовела; наконец; она была пожилой женщиной. И совсем другое дело, когда такая невинная молодая девушка, как Линнет, рассматривала в храмах резные изображения обнаженных фигур и размышляла, в какой мере они свидетельствуют о влиянии древних религий на христианство. Линнет всегда сухо говорила о своих исследованиях. Тон ее не менялся, шла ли речь об изображениях юношеских голов, увенчанных листьями, или об обнаженных женских фигурах.

Посторонний человек мог расценить ее осведомленность о подобных предметах как признак опыта в любовных делах. Как знала вдова, это абсолютно не соответствовало истине. То, что Линнет говорила об этом вполне прозаически и совершенно не сознавала, что красивой молодой леди не подобает интересоваться такими вещами, подтверждало предположение тети, что ее племянница была совсем неопытна в любви.

Именно это и беспокоило ее. Не то, что девушка со знанием дела обсуждала ритуалы, связанные с обеспечением плодовитости, а то, что племянница совершенно не интересовалась молодыми людьми. Казалось, что какая-то часть Линнет погружена в сон и никому не доступна, и тетя задавалась вопросом, сможет ли ее разбудить поцелуй принца.

14

Как только сестры обновили свой гардероб, Гарет решил, что пора показать их обществу. Однажды вечером он приказал подать ландо, и они отправились в парк. День был теплым и солнечным, обе девушки были одеты в белые муслиновые платья; у платья Кейт была желто-зеленая отделка, а платье Линнет было украшено синими лентами под цвет ее глаз. Когда они приехали в парк, солнце уже опускалось к горизонту. Гарет отметил, как в его лучах загорались рыжеватые пряди в волосах Кейт, а волосы Линнет казались потоком серебряных нитей. Он довольно улыбнулся, подумав, что молодым людям потребуется всего несколько минут, чтобы приметить его сестер, и оказался прав. Знакомые кланялись, приподнимали шляпы и готовы были окружить их экипаж, если бы Гарет позволил. Но он не останавливался, потому что хотел лишь вызвать интерес к своим сестрам.

Но когда к ним приблизились лорды Клитероу и Сидмут верхом на лошадях, у них не было выбора, и пришлось остановиться. Джеймс спешился и сразу подошел к Линнет, которая слегка улыбнулась и тихо сказала, что рада видеть его снова. Приветствие было сдержанным, но Джеймс на это не обратил внимания. Он видел перед собой Линнет, и этого было достаточно.

Лорд Сидмут поклонился дамам, но сначала заговорил с Гаретом, напомнив об их знакомстве.

— Я не сразу понял, что капитан Ричмонд и маркиз Торн — одно лицо. Это было для меня неожиданностью, — сказал он.

— У моего дяди не было детей и близких родственников с его стороны, поэтому он объявил законным наследником меня. Но мы не предавали это широкой огласке, даже в семье об этом не говорили. Я уехал из Португалии, чтобы быть рядом с ним, когда он умирал, и поддержать тетю, его вдову.

— Вы вовремя уехали оттуда, — сказал Гарри.

— Я слышал, что в Бадахосе была кровавая бойня.

— Да.

Мужчины посмотрели друг на друга, и Кейт, сидевшая с той стороны экипажа, где они вели разговор, и слышавшая его, подумала, что в этом коротком обмене взглядами отразился совершенно неведомый ей жизненный опыт.

— По-моему, вы совершенно поправились, лорд Сидмут, — сказала она, чтобы прервать наступившую паузу.

Он улыбнулся ей, затем повернулся к Гарету и сказал:

— Мы с Джеймсом обязаны жизнью вашей семье.

— Вы обязаны Габриэлю и Бенджамину. Мы только приютили вас после вашего спасения, — небрежно заметила Кейт.

— Мы всегда будем помнить гостеприимство Ричмондов. О, прошу меня извинить. Я должен поздороваться с мисс Ричмонд.

Гарри передал свои поводья Гарету, который рассеянно принял их, а потом недоуменно посмотрел на свои руки, как будто , не понимая, как Гарри ухитрился вручить ему поводья. Тем временем лорд Сидмут обошел экипаж спереди и оказался с той стороны, где сидела Линнет. С очаровательной улыбкой он поклонился ей и сказал комплимент.

Гарет вопросительно посмотрел на Кейт, и они оба улыбнулись.

— Тебе это безразлично, Кейт? — спросил он тихо. — Мне кажется, Линнет притягивает их, как цветы пчел.

— У меня было достаточно времени, чтобы привыкнуть к этому, Гарет.

— Да, дорогая, но Лондон — это не Йоркшир.

— А Линнет остается Линнет, Гарет.

— Да, ты права.

Они снова улыбнулись друг другу, припомнив всех молодых людей, которые вначале окружали их сестру на йоркширских балах, а потом постепенно ретировались, поняв, что комплименты и флирт не находят никакого отлика. Часто случалось, что Линнет, бывшая в центре внимания в начале бала, к концу его «подпирала стенку». А Кейт, пребывавшая вначале в тени, танцевала почти беспрерывно.

Джеймс, оттесненный Гарри, обошел экипаж, чтобы засвидетельствовать свое почтение Кейт. И пока они втроем дружески беседовали, Кейт поглядывала на лорда Сидмута и сестру. Гарри, конечно, был опытным обольстителем и, кажется, ему удалось кое-чего добиться. Конечно, Линнет не жеманничала и не краснела, просто более оживленно, чем обычно, обсуждала погоду, лондонские достопримечательности и предстоящий бал у Певереллов.

Желая прервать ухаживания лорда Сидмута, Гарет сказал, что пора ехать дальше. Джентльмены снова сели на лошадей. Все договорились, что увидятся на балу у Певереллов.

Когда они отъехали, Джеймс вдруг понял, что безумно зол на Гарри. Поскольку раньше этого никогда не случалось, он даже не знал, что сказать. Разумеется, Гарри заметил, что Джеймс интересуется старшей мисс Ричмонд. Почему же он так настойчиво продолжает флиртовать с ней? Черт побери, он не позволит Гарри добиться любви этой девушки, а потом бросить ее, как он проделывал это с другими. Джеймс чувствовал уязвимость, незащищенность мисс Ричмонд несмотря на ее внешнее спокойствие и бесстрастность.

Она не сможет противостоять опытному обольстителю Гарри.

Конечно, Гарри заметил влюбленность Джеймса. Ее трудно было не заметить. Но он полагал, что друг был просто увлечен поразительной красотой Линнет. Она совсем не подходила его степенному другу. Джеймсу нужна была волевая, сильная девушка, такая, как Кейт. Победа Гарри, конечно, больно заденет Джеймса, а ведь он, Гарри, никогда не наносил ему обид. Но в него как будто вселился бес. Его несло, как осенью, когда он вернулся в Лондон. Какая-то злая сила овладела им, сила, которая не могла или не хотела отпустить его. И он вынужден был подчиниться ей невзирая на дружбу и чувства ранимых молодых женщин. Он знал, что если будет сопротивляться, то снова окажется в аду воспоминаний.

15

Арден решила, что в день бала лучше будет устроить обед в семейном кругу, чем принять одно из многочисленных приглашений пообедать в гостях. Тогда они приедут на бал попозже и не попадут в неизбежную сутолоку. К тому же она надеялась, что девушки будут меньше волноваться, отдохнув в домашней обстановке.

Поэтому они приехали к Певереллам спустя добрых полчаса поле большинства гостей. Леди Певерелл тепло приветствовала их и направила в бальный зал. К большой радости Арден, она увидела там тетю Эллен, кузину Силию ее мужа лорда Херонвуда.

— Пойдемте, я познакомлю вас с моими родственниками, — сказала она и подвела их к Ричмондам. И тетя, и кузина были рады познакомиться с ними.

— Мы только вчера приехали в город, — объяснила тетушка. — Извините, что мы не имели возможности навестить вас в Лондоне. Дело в том, что Силия — очень старомодная мать: она балует своего сына и отказывалась увезти его из поместья, где он был окружен вниманием родителей.

— Вам нравится в Лондоне, Кейт? — спросил лорд Херонвуд.

Кейт улыбнулась и принялась болтать об экскурсиях в Тауэр и другие примечательные места. Кейт решила, что она, должно быть, очень порочна, потому что во время разговора думала только о том, как поразительно подходит лорду его фамилия.

Гарет, конечно, рассказал ей, чем Ар-ден заслужила свое прозвище «Несносная», и Кейт от души сочувствовала жертвам ее злословия. Но ей пришлось признать, что в этом случае соблазн был слишком велик: лорд Херонвуд, высокий, длинноносый, с безвольным подбородком, поразительно напоминал болотную птицу.

Бальный зал весь сверкал в огнях свечей. Линнет стояла у колонны, увенчанной большим канделябром. Когда пары стали расходиться после контрданса, танцоры были поражены красотой молодой девушки в шелковом платье цвета слоновой кости с волосами, искрящимися в свете свечей. Вскоре вокруг Ричмондов собралась толпа молодых людей, умолявших, чтобы их представили.

Джеймс, который с трудом пробирался к Ричмондам, был раздосадован, увидев, как торжествующий молодой Хорнден повел Линнет танцевать следующий контрданс. Кейт приняла приглашение одного из неудачливых поклонников сестры, а остальные члены семьи остались стоять в обществе миссис Денбай, тети Арден. Когда Джеймс подошел к ним, он галантно пригласил на следующий танец миссис Денбай, за что заслужил благосклонные улыбки ее и ее дочери.

Следующий танец был вальс; Джеймс уже ничего не мог поделать и вынужден был смириться, когда внезапно появившийся Гарри повел танцевать старшую мисс Ричмонд.

Гарри тщательно продумал стратегию ухаживаний. Он не хотел танцевать с Лин-нет контрданс. Он хотел подольше подержать ее в объятиях, вальсируя. Пока они шли к месту для танцев, он сделал Линнет комплимент по поводу ее платья. Она приняла его равнодушно, как всегда. Когда они начали танцевать, Гарри обнаружил, что она танцует прекрасно, и они — замечательная пара. Арден, глядя, как они проносятся мимо, сказала Гарету, что Линнет похожа на королеву фей, а лорд Сидмут — на одного из ее рыцарей.

— Наверное, потому что в нем течет валлийская кровь, в нем чувствуется что-то роковое, — ответил Гарет.

А Гарри одновременно восхищался неземной красотой Линнет и размышлял, сможет ли когда-нибудь преодолеть ее отстраненность, сравнимую с той дистанцией, которую держат члены королевской семьи. Она отвечала на его вопросы о лондонских впечатлениях, она машинально улыбнулась сказанной им шутке. Она даже позволила ему привлечь ее ближе к себе, но ничуть не покраснела, когда он на минуту сжал ее талию и поднял ее руку к себе на плечо. Любая другая женщина покраснела бы и начала сбиваться с ритма от возбуждения или даже, забывшись, прижалась бы к нему. Но только не мисс Ричмонд. Казалось, что она неподвластна его чарам, и это влекло его к ней еще больше.

Когда кончился вальс, Гарри спросил, не сходить ли ему за чем-нибудь освежающим. На мгновение лицо ее озарилось благодарностью.

— Спасибо, милорд. Здесь так жарко, мне хочется пить.

Джеймс, который все время наблюдал за ними, вальсируя с миссис Денбай, и которого бросило в жар, когда он увидел, как Гарри привлек к себе Линнет, решил ни за что не оставлять их вдвоем. Поэтому он подвел миссис Денбай к Линнет, ожидавшей возвращения Гарри. Когда тот вернулся с двумя бокалами пунша, все трое оживленно беседовали. Линнет благодарно улыбнулась; свой бокал Гарри предложил тетушке Арден.

— Гарри, будь другом, принеси и мне бокал, когда пойдешь брать для себя, — попросил Джеймс, сам поражаясь своей смелости. — Мне не хочется оставлять дам одних.

— Конечно, Джеймс, — ответил Гарри, которого позабавила наивная тактика друга, и снова отправился к столу с напитками. Он был уверен, что у Джеймса нет никаких шансов на успех.

Когда он вернулся, к группе уже присоединились лорд и леди Херонвуд. Гарри стоял молча, не принимая участия в то оживлявшейся, то затухавшей беседе, и упивался красотой Линнет. Как и Арден, ему вспомнились старинные баллады. Он спрашивал себя, не таит ли ухаживание за мисс Ричмонд таких же опасностей, как для Томаса Стихотворца и Там Лина, возлюбленных королевы фей? И что было в ней помимо ее красоты, что делало ее такой неотразимой, единственной женщиной, способной привлечь его внимание, по крайней мере сейчас?

Он пригласил на танец сначала леди Херонвуд, затем леди Арден, но на самом деле он не хотел танцевать ни с какой другой женщиной. Он стремился только к одной, утонченно-прекрасной.

16

К громадному облегчению Кейт, у нее не было недостатка в партнерах. Вокруг нее не роились толпы молодых людей, как вокруг ее сестры, но ее блокнотик для записи танцев был почти заполнен. Она не выделила особо ни одного из своих кавалеров, но, с другой стороны, ни один из них не был на двадцать лет старше и не присматривал мать для своих детей.

Значит, ситуация была лучше, чем на йоркширских балах!

По вопросам, которые задавали некоторые молодые люди, было ясно, что они пригласили ее на танец только потому, что она была сестрой Линнет. Но большинство, кажется, искренне интересовались ею, а один или двое даже записались на два танца.

Среди партнеров, с которыми ей было по-настоящему приятно танцевать, был лорд Клитероу. Хотя она видела его попытки занять Линнет беседой и его танец с ней, все же он не позволил себе быть невнимательным к младшей сестре из-за того, что был увлечен старшей. Он живо интересовался впечатлениями Кейт о бале, с ним ей было хорошо, и она сочувствовала ему. Ее раздражало, что лорд Сидмут ухаживает за ее сестрой, хотя хорошо знает, как она интересует его лучшего друга. Она преисполнилась решимости хоть как-то помочь лорду Клитероу, и когда их танец кончился, весело улыбнулась ему и попросила отвести ее туда, где стояли и беседовали Линнет, Гарри, Гарет и Арден.

Когда объявили следующий вальс, Кейт быстро помахала своим блокнотиком перед носом маркиза и весело сказала:

— Кажется, это наш танец, лорд Сидмут?

Конечно, он не просил записать его на этот танец, но, как джентльмен, не мог отказать ей, и они пошли танцевать, оставив Джеймса с Линнет.

— Я хотел бы, наконец, потанцевать с женой, — сказал Гарет. — Лорд Клите-роу, вы пригласите Линнет?

Джеймс покраснел. Линнет, заметив его замешательство, заверила его:

— Это совсем не обязательно, милорд. Мы можем просто постоять и понаблюдать за танцующими.

— Нет-нет. Я буду счастлив танцевать с вами, мисс Ричмонд.

Джеймс, безусловно, не был таким мастером легкой беседы и обмена шутками, как Гарри, но в танцах он ничуть не уступал ему. Как только они протанцевали несколько туров, он почувствовал себя увереннее, крепко обнял рукой талию Линнет и они грациозно заскользили по залу.

Когда мимо них пронеслись в вальсе Арден с мужем, она сказала ему:

— А вот этот партнер нашей королевы фей — человек, крепко стоящий на земле.

— Да, Клитероу, определенно, не похож на сказочного рыцаря феи.

— Думаю, твоей сестре нужен именно земной человек, Гарет. Королева, сказочная или настоящая, может быть очень одинока.

— Ты думаешь, Линнет одинока? Мне всегда казалось, что она всем довольна в своей жизни.

— Я чувствую, что она чем-то похожа на меня.

— Да не может быть двух столь различных женщин, — возразил Гарет.

— Да, во многих отношениях. Но она по-своему также прячется от человеческой теплоты, как и я в свое время. Возможно, ей не нужен такой капитан Грубиян, как мне, чтобы вернуть ее на землю, но, думаю, лорд Клитероу подошел бы ей.

Гарет улыбнулся жене.

— Я рад, что твой язычок по-прежнему остер, миледи Торн, а то я подумал было, что мою жену подменили.

Гарет притянул жену к себе и прошептал, что ждет не дождется, когда этот бал кончится, потом снова отстранился, дабы не нарушать приличий.

Гарри, пожалуй, больше позабавила, чем рассердила уловка Кейт. Его не беспокоило то, что он уступил один танец Джеймсу, потому что знал, что у него гораздо больше шансов завоевать юную леди. По крайней мере, ее сердце. А ее рука, подумал он, ему вряд ли и нужна.

Он с улыбкой посмотрел на Кейт.

— Я что-то не припоминаю, чтобы я просил вас записать меня на вальс, мисс Ричмонд.

Теперь, когда она добилась своего, Кейт решила не притворяться.

— Нет, не просили, — сказала она. — Но я решила помочь лорду Клитероу. Он ваш лучший друг. Неужели вам не стыдно становиться у него на пути?

— В любви и на войне все средства хороши, мисс Кейт, — небрежно ответил Гарри, не желая ссориться.

— Если вы не можете сказать ничего, кроме избитой фразы в оправдание вашего поведения, значит, вы совсем безнадежны.

Гарри открыл было рот, чтобы сказать что-то в свое оправдание, но не произнес ни слова и судорожно сжал руку Кейт, до боли стиснув ее пальцы. Внезапно он словно наяву услышал эти слова, произнесенные на лондонском просторечии в Бадахосе. «В любви и на войне все средства хороши, капитан», — сказал ему с ухмылкой солдат, словно надеясь, что Гарри посмотрит сквозь пальцы на его мерзкий поступок.

Восклицание Кейт вернуло его в бальный зал. Когда он осознал, что причинил ей боль, он разжал руку и извинился.

— Простите меня ради Бога, мисс Кейт. Я… я как будто перенесся в другое место.

Кейт подняла глаза на Гарри, пытаясь понять, не повторение ли это происшедшего во время пикника, но его лицо ничего не выражало. Он молчал до конца танца и вел ее так легко, что она почти не чувствовала его руки. Когда танец кончился, он проводил ее к тому месту, где стояли Га-рет и Арден. Почти дойдя до них, Гарри повернулся к ней и сказал:

— Джеймс просто увлечен вашей сестрой, мисс Кейт. Он не будет страдать, если его оттеснят.

Он надеялся, что это объяснение смягчит ее, и был поражен, когда она повернулась к нему и ответила тихо, но со сдержанным гневом в голосе:

— Разве вы Бог, лорд Сидмут, чтобы знать наверняка, что творится в сердце вашего друга? Но, по крайней мере, у него есть сердце, способное страдать. У вас, боюсь, его нет вовсе, и вам нечего предложить моей сестре, кроме обаяния, за которым скрывается пустота. Благодарю вас за танец, — сухо закончила она.

Гарри слега поклонился ей вслед. Что ж, возможно, она права. Возможно, у него нет сердца. Но если иметь сердце означает верить в любовь, честь и человеческие добродетели, как он верил раньше, то он не хочет его иметь после того, что видел в Ба-дахосе.

17

В последующие несколько недель все балы проходили примерно так, как у Певе-реллов. Джеймс и Гарри ухаживали за Линнет. Но их соперничество не было явным, потому что Джеймс считал недостойным рассказывать о том, что творилось в его душе, а Гарри по-прежнему не видел в своем друге серьезного противника.

У Кейт появились поклонники. Она не отдавала предпочтения ни одному из них, а уделяла внимание всем одинаково и наслаждалась сезоном больше, чем ожидала. Линнет до сих пор не имела возможности говорить с кем-либо о своих научных интересах и тем самым кого-либо смутить. Она принимала приглашения как лорда Клите-роу, так и лорда Сидмута, еще в начале сезона объяснив Кейт, что, поскольку ни тот, ни другой ее по-настоящему не интересуют, она не хочет разрушать их старую дружбу, оказывая одному из них предпочтение. Кейт подозревала, что эта дружба уже никогда не будет такой, как прежде, несмотря на все старания ее сестры.

И она была права. Джеймс и Гарри познакомились в Итоне, и Джеймс почти сразу стал играть роль защитника Гарри. Он был выше ростом, сильнее, опытнее: он проучился уже год, когда в колледже появился Гарри. Как всякий новичок, Гарри стал объектом насмешек, и однажды Джеймс спас его от группы старших мальчиков, издевавшихся над ним из-за его валлийского происхождения. Гарри набросился на них, и когда появился Джеймс, один из мальчиков уже повалил его, а остальные избивали. Джеймс бросился к ним и расшвырял драчунов, получив от них несколько увесистых ударов. «Боевые ранения» — синяк под глазом и разбитый нос — сблизили Джеймса и Гарри. Разница в темпераментах только укрепила их дружбу. Серьезность, основательность и медлительность Джеймса дополнялись живым, как ртуть, характером Гарри. С тех пор они стали неразлучны: на каникулах ездили друг к другу в гости и вместе поступили в Оксфорд.

Все эти годы Джеймс оказывал на Гарри положительное влияние. Хотя временами он чувствовал себя скучным по сравнению с другом, он всегда знал, что был сильнее Гарри в некоторых отношениях. Когда они закончили колледж, он не позводил другу присоединиться к компании молодых повес и оберегал его от излишеств в употреблении спиртного и азартных играх. В то же время он наслаждался обществом не столь беспутных, но энергичных и веселых друзей Гарри, которые не позволяли ему стать занудой.

Хотя Джеймс был всего на шесть месяцев старше, он всегда чувствовал себя его заботливым братом, особенно когда Гарри отправился на войну и вернулся, получив серьезные ранения. Но именно тогда все изменилось. Джеймс не мог объяснить, что произошло, но война изменила Гарри не только физически, но и духовно. Теперь Джеймсу временами больше хотелось защитить молодых женщин, которых очаровывал Гарри, чем его самого. И больше всего ему хотелось защитить мисс Линнет Ричмонд.

Сначала его привлекала ее красота. Но чем больше времени он проводил с ней, чем яснее ощущал, что за ее отрешенностью скрывается ранимая душа, тем больше ему хотелось узнать настоящую мисс Ричмонд. Он вовсе не был уверен, что она когда-нибудь будет относиться к нему хотя бы как к поклоннику. В чем он был убежден, так это в том, что Гарри никогда не сможет сделать ее счастливой. Гарри играл в ту же игру, что и осенью, только более настойчиво, но Джеймс знал, что его сердце не было затронуто. А если он ошибался, то на этот раз Гарри придется позаботиться о себе самому.

Скрытое соперничество продолжалось, и Кейт спрашивала себя, не стала ли сестра оказывать предпочтение одному из друзей. Она никогда не обнаруживала своих чувств ни внезапным румянцем, ни сбивчивой речью. Однажды вечером, когда они вернулись со званого ужина, Кейт решила спросить Линнет, не изменилось ли ее отношение к друзьям.

Она тихонько постучала в дверь комнаты сестры и спросила шепотом:

— Ты еще не спишь, Линии?

— Входи, Кейт.

Кейт присела на краешек кровати и стала смотреть, как сестра расчесывает волосы.

— Скажи, Линии, как тебе удается одинаково относиться и к лорду Сидмуту, и к лорду Клитероу? Я наблюдала за тобой сегодня и думала, уж не ведешь ли ты счет на костяшках своего веера.

Линнет повернулась и удивленно посмотрела на сестру.

— Кейт, разве ты не понимаешь, что для меня важно не разрушить их старую дружбу? Как ты знаешь, я очень стараюсь не оказывать предпочтения кому-то из них.

— Да, я понимаю, — извинилась Кейт. — Просто мне трудно представить, что ты не выделяешь одного из них. Может быть, ты скрываешь, что кто-то нравится тебе больше?

— Я ценю чувство юмора лорда Сид-мута, и к тому же он хорошо танцует. Но я чувствую себя гораздо спокойнее с лордом Клитероу. Мне кажется, что ему интересна я сама, в то время как лорда Сидмута привлекает лишь моя красота. И я по-прежнему немного боюсь его, — добавила она задумчиво. — Он всегда ведет себя как джентльмен, — сказала она в ответ на гневный возглас Кейт. — Просто я чувствую в нем какую-то опасность. А вот с лордом Клитероу я в полной безопасности.