Глава 4

Днем мы все были страшно заняты. Джеффа Стендиша тетя Молли все-таки прогнала добывать устриц на узкой и усеянный валунами песчаной полосе, единственном месте на Дункане, которое не без натяжки можно было назвать пляжем. Раньше в середине лета я часто там плавала под бдительным оком дяди Джо. Не зная приливов, отливов и подводных течений, это было бы рискованно, но с дядей Джо я всегда чувствовала себя в безопасности. Приливные волны, сталкивающиеся у скал, производили неизгладимое впечатление. Для того, кто решил утопиться, лучшего места было не найти на всем Дункане. Течения там были настолько сильные, что даже катера с дизельными двигателями не могли с ними справиться. Волны высотой в двадцать футов были обычным явлением на острове.

Но если любителям поплавать на том берегу делать было нечего, то побережье Атлантического океана облюбовали самые проворные и самые вкусные устрицы с мягкими раковинами.

Тетя Молли не терпела посторонних, когда возилась с дарами моря на кухне, и я быстро обнаружила, что она не изменила своей привычке. Священнодействие Молли на кухне наскучило Бет Стендиш, и она удалилась, взвалив на меня мелкие обязанности по дому, которые мешали тете Молли сосредоточиться на приготовлении обеда. Я почти кончила убираться, наслаждаясь запахами, долетавшими с кухни, когда в гостиную устало вошел Джефф. — Они с каждым разом все тяжелее и тяжелее, — проворчал он.

Я взглянула на ведра с устрицами и ахнула:

— Ты принес слишком много!

— Это ты так считаешь. К нам наверняка нагрянет Пол Ренник. Эти ребята за десять миль чуют, где здорово пахнет.

— Надо предупредить тетю Молли, что будет Пол, — сказала я.

Джефф кивнул и отправился на кухню. Я поняла, что теперь надо накрывать еще на двоих за большим и старым столом из кедра. Тетя Молли всегда была рада гостям, и я не припомню ни одного случая, чтобы хоть один рыбак ушел от нее голодным. Вздохнув, я направилась к буфету за столовым серебром.

— А, это ты! — услышала я за спиной голос тети. — А то я уже начала беспокоиться... Да ящик для дров почт пуст. Если ты хочешь, чтобы пирог с черникой подошел и омары были вкусными, то передохни и начинай колоть дрова. На, держи. Я испекла его специально для тебя. Только не говори девочкам, а то они решат, что я тебя порчу. Осторожно! Он горячий. Теперь у тебя хватит сил поднять топор... Говоришь, что я подкупаю тебя? — со смехом спросила она, видимо отвечая Джеффу. — Не смеши меня!

Я улыбнулась, услышав, как он что-то промычал, запихивая в рот ее выпечку. Какая знакомая с детства картина...

— Кто? — вскрикнула моя тетя, словно испугавшись чего-то. — Пол Ренник? Нужны еще омары... Не меньше трех.

— Я посадил их обратно в клетку, — с набитым ртом проговорил Джефф. — Вы хотите, чтобы я их принес?

— Я хочу, чтобы ты наколол дров, — отрезала тетя Молли. — С омарами я управлюсь сама.

Я вошла на кухню и, улыбнувшись, предложила:

— Я схожу за ними.

Она с сомнением на меня поглядела:

— А сможешь, Лайза? Сколько времени прошло с тех пор, как ты занималась этим делом в последний раз.

— Попытка не пытка. Я возьму клещи Джеффа.

Спускаясь к причалу, я услышала стук топора. Шлюпка стояла на том месте, где он утром ее привязал. Как давно я не слышала знакомого стука топора и отдаленного рокота моря за грядой. Это напомнило мне о дяде Джо. Подгребая к «Гранату», на котором Джо установил клетку с омарами, в миле от себя я увидела «Морской ветер» Пола Ренника. Его катер держал курс прямо на бухту.

В сообразительности Джеффу Стендишу, надо отдать ему должное, нельзя было отказать. Клещи, изготовленные им, оказались очень удобными, как и проволочная емкость, которую он подвесил к прямоугольной корме «Граната» таким образом, чтобы та поднималась и опускалась вместе с катером при приливе и отливе. Мне оставалось только опустить клещи в отверстие сверху, выбрать омара и перенести его в барабан. Некоторые рыбаки пользовались толстыми резиновыми перчатками, но большинство, как мой дядя, вытаскивали их голыми мозолистыми руками. То, что омары делали с теми, кто потерял осторожность, было расплатой за браваду. Омар никогда не упустит своего шанса, и его мощные клешни вопьются вам в руку и вырвут куски мяса; так что, какими бы сильными ни были ваши руки, ниши пропало. Клещи Джеффа исключали прямой и опасный контакт с громадными раками. Я подумала, что он мог бы запатентовать свое приспособление. В принципе Джефф неплохой парень. Размеренный стук его топора не прекращался, и я поняла, что самое трудное в общении с Джеффом — заставить его работать.

Я положила барабан с омарами в шлюпку и взглянула на уступ, с которого упал и разбился дядя Джо. Сегодня в бухте было спокойно, и вода отступила, обнажив плоские камни. Лишь отдельные волны накатывались со стороны моря и с шумом разбивались о прибрежные скалы. Я вздрогнула и вспомнила, как в детстве мне строго-настрого запрещали даже приближаться к этому уступу.

Однако вблизи он казался не таким уж опасным. Проходя вдоль утеса по всей северной стороне дунканской бухты, уступ постепенно сужался, и но нему можно было пройти, если не бояться высоты и верить в себя. Стоя на кокпите «Граната», я могла видеть только то место, где выступ исчезал за краем утеса. Та сторона бухты представляла собой сплошное нагромождение упавших каменных глыб, возвышающихся над густым мелколесьем. Насколько я знала, выступ никуда не вел. За этими зарослями вьющихся растений и побегов высилась сплошная гранитная стена.

Я залезла в шлюпку и отвязала носовой фалинь. Затем вставила весла в уключины и уже хотела занести их, как вдруг холодок пробежал по моей спине. В самом конце уступа, там где начались заросли, что-то шевельнулось.

У меня перехватило дыхание и учащенно забилось сердце. Я невольно подалась вперед, говоря себе, что, вероятно, мне почудилось. Но вот листва снова зашевелилась, и я едва сдержалась, чтобы не закричать.

На уступе возникла фигура мужчины. Я в изумлении смотрела на него и никак не могла понять, как он туда попал. Мою шлюпку в тени большого «Граната» он не заметил, так как смотрел вдаль. Его интересовал причал и «Морской ветер», медленно и верно приближавшийся к берегу.

Я наблюдала за незнакомцем, затаив дыхание. Почему-то он внушал мне опасение. Непонятная угроза исходила от этого человека, появившегося так внезапно.

Он был средних лет. Его длинные, черные, с проседью волосы висели космами, а такая же черная борода торчала клочьями. Высокий и сильный, с загорелым и обветренным лицом, одет в старые брюки из грубой ткани и кожаную куртку, поверх видавшей виды синей хлопчатобумажной рубашки с открытым воротом. Словно почувствовав на себе мой пристальный взгляд, он медленно повернул голову в мою сторону.

В любое другое время я бы окликнула его, спросив, кто он такой и что ему здесь нужно, но странный и неведомый прежде страх приказал мне распластаться на дне шлюпки.

Я так и лежала, как страус, спрятав голову под сиденье, пока шлюпку не отнесло к «Гранату», и она, ударившись в его борт, привела меня в чувство. Я села, стыдясь собственной трусости, и уставилась на уступ, готовая потребовать у неизвестного ответа, кто он такой и что делает на земле, которая ему не принадлежит, но его как ветром сдуло. На уступе никого не было, и листва у подножия скал не шевелилась. Мне даже показалось, что я все это придумала.

В следующую секунду я принялась отчаянно грести, обходя «Гранат». «Морской ветер» уже подходил к пристани. Прямо перед собой я увидела плотного Пола Ренника, стоявшего у штурвала. Хрупкий парень в грязном белом комбинезоне присел на носу, готовый спрыгнуть с катера. Я оглянулась, но уступ был пуст, словно этого человека вообще не существовало и светотени сыграли со мной злую шутку. Не оставалось ничего другого, как снова приналечь на весла.

Пол Ренник теперь разглядел, кто перед ним, и крикнул мне через голову помощника, крепившего катер:

— Привет, мисс Дункан! Я узнал вас сразу. Все Дунканы так гребут. Вы к нам на всю зиму?

— Здравствуйте, мистер Ренник. Как поживаете? — крикнула я в ответ, продолжая тяжело дышать. — Я еще не знаю, как долго здесь пробуду. Это зависит, наверное, от тети Молли.

Пол рассмеялся и заметил:

— Если за дело возьмется Молли, вы застрянете тут навсегда. Она все эти годы только и говорила о вас.

Он соскочил на причал, привязал шлюпку и помог мне сойти. У него были очень густые черные волосы и темно-карие глаза; красивым его лицо я бы не назвала, зато оно было открытым и честным. Он был приблизительно одного с тетей возраста и гораздо проворней тех, кто годился ему в сыновья.

— Что у вас здесь? Омары?

— Верно. Тетя Молли сегодня вечером устраивает пиршество.

— Молодой Стендиш по-прежнему с вами?

— Джефф? Да, с нами.

— Он опять заявит, что мы учуяли, где пахнет вкусненьким, и слетелись. Много на себя берет... Но, впрочем, Джефф мне нравится. Он парень что надо. Давайте их сюда. — Пол взял у меня омаров. — Время от времени я наведываюсь к вашей тете. После смерти Джо стараюсь показываться тут почаще, — тихо сказал он. — Да... вы наверняка забыли моего племянника Билла. Он был пацаном, когда тетя послала вас учиться. Билли, подойди и познакомься с мисс Дункан.

Билли оказался робким семнадцатилетним юношей с такими же, как у дяди, темными волосами и глазами. Он взял пакеты с почтой, и втроем мы поднялись к дому. Навстречу нам вышла тебя Молли, вытерла руки о фартук с оборками и важно поздоровалась с прибывшими. По тому, как Пол смотрел на нее, я решила, что, скорее всего, Джефф был нрав — он неравнодушен к моей тете. Если Пол Ренник питал какие-то чувства к тете, то она к нему — никаких. Тетя Молли относилась к нему точно так, как к любому другому соседу, считая, что надо платить услугой за услугу и всегда оставаться милой и приветливой.

Вскоре и Бет выплыла с кухни, и юный Билли впился в нее глазами. Бет, как я заметила, почувствовала это. Она, покачиваясь, прошла мимо него, бросила провокационный взгляд, приведя парня в страшное смущение, и даже улыбнулась ему. Оказывается, эта девушка умела улыбаться. Улыбка ей шла больше, чем угрюмое выражение лица.

Через минуту появился Джефф с охапкой наколотых дров, которые он бесцеремонно свалил в ящик. Он усмехнулся, глядя на Пола Ренника, и сказал:

— Привет! Учуяли, где хорошо пахнет?

— Мы услышали стук топора, Джефф, — улыбнулся Ренник. — Каждый раз, когда он раздается, Молли готовит что-то особенное.

Еду, приготовленную тетей, смело можно было отнести к особенной. Мне почти не попадалось ничего вкусного из морских продуктов с тех пор, как шесть лет назад я покинула остров.

После ужина Билли робко пошел с Джеффом и Бет слушать музыку по их транзистору. Пол Ренник решил, что будет спать на «Морском ветре», поскольку им надо вынимать верши, а погода может резко измениться.

— Возле Ньюфаундленда зарождается большой шторм, — сообщил он. — Надо ждать ранней зимы. Сначала задует северо-восточный ветер, посыплет крупа, за ней снег, и все станет белым-бело. Вот почему я хочу встать с утра пораньше. Теперь, наверное, только через две-три недели буду у вас. Как у тебя с продуктами, Молли?

Моя тетя только рассмеялась:

— Пол, на Дункане мы никогда не будем голодать.

Он задумчиво кивнул:

— Я неспроста спросил тебя, Молли. Тебе известно, что на Дункане поселился незваный гость?

— Незваный гость? — сердито спросила тетя. — С чего ты взял?

Пол уныло посмотрел на меня и продолжал:

— Не мое дело лезть в чужие дела. Сама знаешь, у нас это не принято, но этот чужак расположился в Птичьей бухте. Не спрашивай меня, кто он и чем занимается, я видел только старый баркас, стоявший на приколе, да дым от огня, разведенного под скалами.

Не веря своим ушам, тетя уставилась на него:

— У нас посторонние, а мы ничего не знаем? Пол, ты, должно быть, шутишь!

— Какие тут шутки. Как-то в высокую воду мы, огибая Дункан, близко подошли к тому месту. Билли заметил лодку, и я хорошо разглядел ее в бинокль.

— Тогда почему ничего не сказал мне? — спросила она подозрительно.

Пол пожал плечами:

— Я решил, что ты знаешь, что там лодка. Ты приютила Стендишей, вот я и подумал, что к ним прибыли друзья.

— В голове не укладывается, — пробормотала тетя Молли. — У нас посторонние?

— Там люди, тетя Молли, — подтвердила я. — Эд Кантрелл рассказывал мне о той лодке в автобусе, когда мы возвращались из Мачиаса. Я тоже не поверила ему, но сегодня утром мы с Джеффом решили осмотреть то место и увидели ее в бинокль. Это старый катер зеленого цвета, и он спрятан в зарослях, около источника пресной воды.

Тетя раздраженно посмотрела на меня и сказала:

— Все всё знают, кроме меня! Ну и как ты это объяснишь, Лайза?

— Эд Кантрелл тоже подумал, что ты в курсе, — ответила я. — Я хотела убедиться, что это и в самом деле так, а потом уже сообщить тебе. А после того как мы с Джеффом вернулись с омарами, все оказались очень заняты. Но это правда: лодка находится там. И тот, кому она принадлежит, обнаружил выход из Птичьей бухты.

— Я думал, что в нее можно попасть только через море, — удивился Пол Ренник.

— Джо нашел второй выход, когда шторм загнал его туда, — задумчиво заметила тетя и взглянула на меня. — Лайза, а ты как узнала?

— Я видела мужчину, когда выбирала омаров... Средних лет, с бородой и неопрятного.

— Ты видела его? — удивленно переспросила тетя. — Ты с ним говорила? Почему не спросила, кто он и что там делает?

— Дорогая тетя, он вышел из кустов под утесом, которые растут у старого оползня, и встал на уступ перед причалом. Я так удивилась, заметив его там... что перепугалась. Я хотела окликнуть его и узнать, что он там делает, но от страха онемела. Он следил за приближением «Морского ветра». Этот человек находился там не больше минуты, затем скрылся из виду.

— Куда? — изумилась тетя. — Мы с тобой прекрасно знаем, что в скалах нет прохода. Ты уверена, что видела его?

— Уверена. Мне показалось, что он немного... того, — сказала я, и это прозвучало несколько преувеличенно, но тем не менее я видела его.

— Невероятно! — вздохнула тетя.

— Может, он наткнулся на выход, о котором ты, Молли, не знала, — сухо вставил Пол Ренник. — Случайно вошел в Птичью бухту, случайно из нее вышел. Ему не может вечно везти. Если разыграется шторм, этому катеру хана. Как бы ему самому не пришел конец.

Тетя Молли бросила на него встревоженный взгляд:

— Пол, ты можешь ему помочь?

Ренник кивнул:

— Джо как-то показал мне фарватер. Я могу его отыскать снова, а завтра утром будет большая вода. Если ему повезет, то я выведу его оттуда. Пусть плывет себе куда хочет. Лично я буду только рад. Рифы, что на северной стороне Дункана, дорого мне обошлись, и я устал вытаскивать пустые верши.

— Ты хочешь сказать, что он таскает твоих омаров? — спросила тетя удивленно.

— А ты можешь привести другую причину, почему в них больше нет омаров?

Она сочувственно покачала головой:

— Кто ему дал такое право? У нас человек не умрет с голоду, кто бы он ни был. Пусть только попросит. Я считаю, у него просто нет выбора.

— Не выгораживай его. Ума не попасться мне на глаза ему хватает, — буркнул рыбак.

— Пол Ренник, брехливая собака лает, но не кусает. Не исключено, что это безобидное существо, которое хочет найти мир и покой в этом безумном мире.

Пол нахмурился и с беспокойством взглянул на нее:

— Ты в этом уверена, Молли? Что ни говори, а он вторгся на твою территорию.

В ответ моя тетя только рассмеялась:

— Ну, ты даешь, Пол! Уж не считаешь ли ты его опасным преступником? Нас бы в таком случае предупредили. Я уверена, что это какой-нибудь затворник. Мои симпатии на стороне тех, кто бежит от цивилизации. Почему, как ты думаешь, я обосновалась на острове Дункан, если не потому, что у меня нет времени на современное общество с его беспорядочно растущими городами и грязным воздухом? Нет, спасибо, я предпочитаю остров Дункан, где нахожу душевное равновесие, хотя на нем нет даже электричества. Этот человек может оставаться здесь, если хочет, но его надо предупредить насчет катера.

Я зааплодировала краткой и выразительной речи тети Молли. Мне было известно ее отношение к городской жизни, и во многом я соглашалась с ней. Но вот слова, сказанные в адрес этого незнакомца, заставили меня засомневаться. Слишком много паразитов и безответственных бездельников я видела в Гринвич-Виллидж, чтобы сочувствовать тому, кто вторгся к ней и крадет, чтобы жить.

Я перевела взгляд на Пола, желая понять, что он чувствует, но тот лишь кивнул и патетически воскликнул:

— Молли, тебе решать! Ты всегда и всем помогала. В доме стоит передатчик Джо? Я свяжусь с тобой утром, как только выйду из Птичьей бухты, хорошо?

— Он на «Гранате», — сказала Молли. — Я свяжусь с тобой перед рассветом, независимо от того, дашь ты знать или нет. К восходу солнца ты должен вызволить его оттуда.

* * *

На следующее утро, когда за окном было еще темно, меня разбудил шум на кухне, располагавшейся прямо под моей комнатой. Я негодующе перевернулась на другой бок и попыталась снова заснуть. Кто дал тете Молли право будить людей ни свет ни заря?

Но, вспомнив, что Пол Ренник собирался вывести таинственного незнакомца из Птичьей бухты, успокоилась, любопытство взяло верх, я села и взглянула на настенные часы, висевшие рядом с моей кроватью. К моему удивлению, они показывали много больше шести.

Я встала и раздвинула шторы. В сером рассвете стволы сахарных кленов, стоявшие поодаль, возле выгона для овец, походили на привидения. Небо была затянуто свинцовыми тучами, черневшими у горизонта. Гладкая поверхность моря вспенится и забурлит уже через час, когда начнется отлив. Глядя из окна, я вспомнила, как дядя Джо учил меня определять погоду. Все эти признаки плюс теплый влажный воздух указывали на то, что погода, но его словам, «станет неприятной». Если Пол Ренник собрался проникнуть в Птичью бухту, то уже должен быть около того места, дожидаясь, пока совсем рассветет, чтобы попытаться пройти по этому предательскому и извилистому фарватеру, лавируя среди опасных рифов.

Быстро надев джинсы, ветровку и обув кеды, я прихватила длинные волосы гребнем и сбежала вниз.

Когда я вошла к тете Молли, она взглянула на меня, и по ее нахмуренному лицу я поняла, как она встревожена.

— Я разбудила тебя, дорогая? Собиралась приготовить тебе завтрак и отправиться на наш катер, чтобы связаться с «Морским ветром».

— Я с тобой, — сказала я. — Тебя беспокоит Пол? Пока что нет никакого ветра, и он знает, что делает.

— Эти воды знакомы Полу, — кивнула тетя. — Если он пройдет рифы до отлива, все будет хорошо. Но меня больше волнует тот глупый человек. По радио уже несколько раз предупреждали о приближении шторма. Со стороны залива Святого Лаврентия подул сильный ветер. Сообщают, что его скорость достигает шестидесяти миль в час, и это еще не предел. Малые суда стоят на приколе от залива Фанди до Портленда. Скоро ураган может добраться и до нас.

Я знала, что, когда это случится, ни одна лодка не покинет Дункан, пока небо не прояснится.

— Пол не должен рисковать ради каких-то глупых людей, — сказала я.

Тетя Молли испуганно посмотрела на меня, пораженная моим тоном.

— Тот человек не виноват в том, что не знал местных условий, — отчеканила она. — Пол никогда не бросит в беде человека.

— Пол, может, и не бросит, — проговорила я мрачно. — Для себя я уже решила, что тот, кто вчера так напугал меня, из числа тех эгоистов и бездельников, которые прожигают жизнь. Чувство ответственности их не обременяет, и они лишь действуют окружающим на нервы. Возможно, у того мужчины где-то есть жена с детьми, которых надо кормить и одевать.

— Лайза, что-то раньше я не слышала от тебя подобных слов, — запротестовала тетя. — Я не уверена, что они мне нравятся.

— Извини. Но в Нью-Йорке полным-полно бездельников. В большинстве своем они не хотят палец о палец ударить. Живут как самые настоящие паразиты. Отвергают нормы общества, не предлагая ничего взамен. Эти люди умеют складно говорить, ничего стоящего не предлагая, а если и появляется хоть какая-то идея, то желание ее реализовать быстро испаряется. Они бравируют тем, что бросили колледж или университет. Они не хотят иметь то, что им самим нужно в первую очередь. Если бросают учиться, то потому, что хотят не провалиться на экзаменах. И это, — горячо прибавила я, удивляясь, почему меня это волнует, — грозит Джеффу Стендишу, если он не возьмется за ум.

— Однако! — воскликнула тетя Молли, давая понять, что я шокировала ее. Она поставила чашку с кофе и посмотрела в окно на затянутое тучами небо. — Лайза, согласись, что нам ничего не известно о человеке, попавшем в Птичью бухту.

У меня чуть было не вырвалось: «Давай поспорим, тетя Молли...», но я прикусила язык и, когда она поднялась из-за стола, молча пошла следом.

Вода в дунканском заливе имела тот же мрачно-серый цвет, что и в открытом море. Мы залезли в шлюпку и на веслах добрались до «Граната». Когда я посмотрела на уступ, сама не поверила, что только вчера видела на нем человека. К счастью, тетя Молли забыла о нашем разговоре и не расспрашивала меня. А я поклялась, что при нервом удобном случае выясню, как он сумел туда попасть.

В каюте тетя Молли принялась мучить радиоприемник, пока наконец после отчаянных попыток он не затрещал. Мне не терпелось показать ей, как надо с ним обращаться, но, зная ее характер, я решила не высовываться. Тетя Молли была милым человеком, но ничего не смыслила в таких вещах, как двигатели и радиопередатчики. Она поймала какого-то радиолюбителя из Портленда, станцию береговой охраны в гавани Бутбея и того, кто вообще не говорил по-английски, пока в конце концов не наткнулась на «Морской ветер». Голос Пола Ренника чуть не оглушил нас, и она так быстро крутанула ручку настройки, что потеряла его. После многочисленных попыток тете все же снова удалось выйти на него.

В динамике раздался спокойный голос Пола:

— Это «Морской ветер» с острова Дункан. Прием. Просто переключи тумблер, Молли, и отвечай.

— Что это ты на меня орешь? — раздраженно спросила она.

Я незаметно перевела переключатель в нужное положение, и Пол Ренник успел расслышать только последнее слово.

— Орешь? Кто орет на тебя, Молли? Прием.

Я снова щелкнула тумблером и поспешно проговорила:

— У тети Молли перебои с приемником. Она немного перестаралась. Прием.

— Ясно, — послышалось в ответ. — Прогноз погоды слышали? Прием.

— Меня он мало интересует, — поморщилась Молли. — Ты где? Вытащил того горемыку?

— Прием, — добавила я, переводя тумблер в нужное положение.

— Я на пути к Перепелиному. Нет, я не вытащил его. Катер по-прежнему стоит в скалах, но когда я добрался до него, никого на нем не обнаружил. Мне пришлось быстро уходить, так как уровень воды падал. Я только оставил ему записку с предупреждением об опасности — Пол сделал паузу и продолжал: — Знаешь, Молли, я считаю, что там он не один. Прием.

Мы с тетей переглянулись, и я заметила, как по ее лицу пробежала тень. Это известие меня тоже не обрадовало. Что хорошего остаться на отрезанном от всего мира острове с компанией, которая ведет себя так странно, как группа, обосновавшаяся в Птичьей бухте?

Молли уже сама переключила тумблер и спросила, сколько их, но мнению Пола.

— О, еще один или, от силы, два человека, — раздался его веселый голос. — Они соорудили себе шалаши. Прием.

Привлекательное лицо Молли прояснилось.

— Все не так уж плохо, — сказала она мне. — Мы их прокормим, если у них кончится еда. Кто знает, как долго продлится шторм.

Все-таки замечательный характер у моей тети. Ее не волновало, как поведут себя незнакомые люди. Ее было важно, сумеет ли она прокормить их!

— Спасибо, Пол. Ты сделал все, что мог. Прием.

Из динамика послышался добродушный смех Пола:

— Боюсь, что немного. Катер называется «Мари-Адель», но, как мне кажется, у него нет порта приписки. Прием.

— Красивое название, — рассмеялась Молли. — Не думаю, что у крутого парня хватило бы воображения назвать катер женским именем, как ты считаешь? Когда, по-твоему, должен начаться шторм? Прием.

Я нахмурилась. Мари-Адель... Где я могла слышать это имя?

— Не нравится мне небо, — ответил Пол. — И барометр падает. Думаю, что скоро. Теперь, когда я кое-что разузнал об этом катере, можно обратиться в береговую охрану Джонспорта и запросить их. Прием.

— Спасибо, Пол, — сказала тетя. — Отлично. Может, я подключусь к твоему сеансу связи с ними... Вот только налажу приемник. Конец приема. — Она облегченно перевела дух, глядя на меня. — Я видела, как Джо работал с этой штуковиной и...

Тетя Молли резко крутанула ручку, и приемник замолчал. Пол хотел что-то еще сообщить, но не успел. Как ни старалась тетя, из радиопередатчика слышался только треск, и наконец он совсем заглох. Она беспомощно взглянула на меня и с негодованием воскликнула:

— Сколько лет я твердила Джо, чтобы он купил новое радио!