Глава 1

Едва я спустилась по ступенькам автобуса, как он, взревев, на полной скорости скрылся вдали. Отбежав в сторону, чтобы не задохнуться от выхлопного газа, я, дрожа, осталась стоять в мини-юбке и вскоре почувствовала, как мои голые ноги покрылись мурашками. Я совсем забыла, каким холодным бывает октябрь в штате Мэн. Годы, проведенные в Нью-Йорке, изнежили меня. Мне пришлось в три захода переносить вещи на крытую конечную остановку, но и там не было спасения от ветра, дующего с востока.

В этом месте пересекались линии рейсовых автобусов, прибывающих из разных штатов. Сюда, в Мачиас, проехав двадцать миль, прибывали пассажиры с побережья. Здесь люди из рыбацких поселков могли пересесть на автобусы, идущие, как говорят в Новой Англии, «на восток», то есть в Портленд, Бостон, Нью-Йорк и другие города. Если отправиться на автобусах, следующих в противоположном направлении, то, проехав восемьдесят миль, можно было попасть в Сент-Стивен, расположенный в Канаде.

На другой стороне шоссе красная неоновая реклама кафе заманчиво сияла на фоне бледного заката.

Я сидела, боясь пошевелиться, и охраняла груду своих вещей, стараясь не думать о дымящемся кофе и булочках с пылу-жару, покрытых толстым слоем клубничного джема. От ветра, дующего с моря, у меня застучали зубы. Стало еще холоднее, когда солнце, не выглянув даже на несколько секунд, быстро покинуло неприветливое небо с мчащимися разорванными облаками, как будто древнее светило торопилось проститься с уходящим днем.

Наконец из-за угла показался старый голубой автобус, мигая указателем поворота и совершая опасный маневр между мощной спортивной машиной, несущейся к канадской границе, и автофургоном, ползущим в противоположную сторону.

Не веря своим глазам, я невольно улыбнулась. Это был тот самый автобус, который привез меня сюда шесть лет назад, когда я, нервная четырнадцатилетняя девочка, отправилась в школу-интернат в Бостон.

Я встала и, когда автобус остановился у обочины, увидела, что в кабине сидит тот же самый водитель. Я сразу вспомнила, что его зовут Эд Кантрелл. Он жил в деревне Маскуа, что в Оленьем заливе, где тетя Молли встретит меня. На его голове была кепка с длинным козырьком, из-под которой торчали седые вихры. Он наклонился и приветливо улыбнулся, а я застыла в недоумении, глядя на пустые ряды кресел и все еще надеясь, что тетя решила приехать с ним из Маскуа и забрать меня. Единственными пассажирами оказались двое мужчин, которые расположились у кабины. Они поднялись, когда я взяла две сумки, один из них усмехнулся и, не говоря ни слова, подхватил все мои пожитки и сунул их за сиденье водителя.

— Спасибо, — вежливо произнесла я.

Шофер тоже вылез из кабины и взял сумки, которые оттягивали мне руки.

— Я собирался сделать это, мисс, — весело проговорил он, — но они опередили меня. А вы уверены, что сели на тот автобус?

Мои глаза округлились от удивления. Мне в голову не пришло прочитать выцветшую табличку за ветровым стеклом, покрытым пылью.

— Разве это не автобус на Маскуа?

Он прищурился и ответил:

— Туда. Так вам туда? В Маскуа?

— Правильно.

Пожав плечами, шофер снова усмехнулся:

— Не обижайтесь, мисс. Просто мне надо прихватить еще кое-кого. У нас не так уж много незнакомых пассажиров. Вы, случайно, здесь никого не заметили? Одну девочку? Темненькую, как вы... совсем еще ребенок. Может, она пошла попить кофе. Пойду проверю. До Маскуа больше ни на чем не добраться, разве что на такси. Но молодой девушке, я думаю, это не по карману.

— Я одна сошла здесь, мистер Кантрелл.

Шофер вздрогнул и уставился на меня. По его поблекшим голубым глазам я поняла, что он начинает меня узнавать. Тряхнув головой, Кантрелл воскликнул:

— Чтоб мне провалиться на этом месте, если это не вы?! Совсем взрослая и городская. Вы, часом, не племянница тетушки Молли?

— Она самая, — рассмеялась я.

— И помните меня?

— Мистер Кантрелл, вы ничуть не изменились. Как и автобус.

— Ну, каждый из нас пообтерся за эти годы. Я по-прежнему делаю четыре ездки из Маскуа до Мачиаса каждый день. Ваша тетя будет рада вас видеть, мисс Дункан. Она бы приехала со мной вместе, но у нее полно дел. Всякий раз, попав в Маскуа, она в первую очередь идет на кладбище, чтобы убрать могилу вашего дяди и положить на нее свежие цветы.

Я улыбнулась и спросила:

— Как она, мистер Кантрелл?

— У Молли Дункан свои проблемы. У кого их нет? Но здоровье у нее в порядке, а фигура дай бог каждой женщине. Теперь она только раз в месяц приезжает за продуктами. Мы редко видим ее после расследования. — Он залез в кабину, а я уселась рядом. — Мисс Лайза, вы надолго к нам?

— Все зависит от тети Молли, — ответила я. — Ей, должно быть, ужасно одиноко на острове.

Кантрелл кивнул:

— Я знал, что вы так скажете. Вот что значит корни. Но она там не одна. Говорят, у нее все лето гостила какая-то компания.

— Компания?

— Да. Молодые люди, — лаконично ответил Кантрелл. — О них она не рассказывает, занимаясь своими делами, как и все мы, но в лавке подтвердила их кредит. Двое из них появились здесь в начале лета, до того, как умер Джо. Она одалживает им свой катер, чтобы перебраться через залив и прикупить продукты. Потом появились остальные... Те расположились под скалами, далеко от дома.

— На земле Дунканов? — удивленно спросила я.

— Весь остров — земля Дунканов. По крайней мере, так всегда считалось в Маскуа. И никому нет дела, как хозяйка поступает с ней и кто живет там. Но как-то Пол Ренник повез ей омаров из своей верши и, огибая остров с противоположной от их дома стороны, заметил старую яхту, которая стояла в Птичьей бухте. Потом, увидев дым над лесом, тоже у скал, взял бинокль и принялся разглядывать то место. Пол считает, что тот, кто там расположился, приплыл по морю. — Кантрелл взглянул на часы. — Пожалуй, через минуту можно трогаться. Вообще-то опережать график не стоит.

— Кому придет в голову торчать в Птичьей бухте в это время года, — заметила я.

— Долго они там не выдержат, это уж точно, — согласился он. — С первым же осенним штормом от старого корыта останутся одни щенки.

— Вы их не знаете? Откуда они приплыли?

— Может быть, это друзья тех людей, которые остановились у Молли. Может, она сжалилась над ними. Она такая...

— Да, она такая, — сказала я, вспоминая, что тетя и меня пожалела, когда я осталась сиротой в два года после того, как ее сестра, моя мать, умерла во время родов, а отец погиб в автомобильной аварии. Дядя Джо и тетя Молли выкормили и воспитали меня. Я перед ними в вечном долгу.

— Насчет того, кто они, мы знаем только, что какой-то парень с девушкой приплывают на моторке за продуктами. Вроде бы нормальные люди. Одного с вами возраста. Они брат и сестра: парня зовут Джефф Стендиш, а девушку Бет. Вам эта фамилия ничего не говорит?

Я покачала головой, озадаченная его вопросом. Эд Кантрелл включил сцепление и указатель поворота, собираясь выехать на шоссе.

— Значит, эти двое у тети Молли? — спросила я, немного помолчав.

— Да. Парень, Джефф Стендиш, давал показания при расследовании. Сказал, что видел, как Джо упал в море, и бросился спасать его. Но, я думаю, Молли рассказала вам все в своих письмах.

В течение шести лет я каждый год в среднем получала от тети Молли четыре письма. Они были короткими и деловыми. Ни о каком расследовании я не имела понятия.

— Это случилось на выступе, к востоку от причала? — спросила я.

Он кивнул, выжидая, когда можно будет влиться в ноток несущихся машин, и ответил:

— Развязалась веревка, удерживающая лодку. В ту ночь дул сильный ветер, и ее выкинуло на скалы. Джо взял длинный шест и попытался спихнуть лодку в воду, так сказал Стендиш, но поскользнулся и упал с выступа на гладкие камни. Разбил голову, как установило дознание. Молодой Стендиш побежал к причалу и нырнул с него. Смелый парень. А волна в ту ночь была большая. Ему удалось втащить Джо на причал, но тот был уже мертв. Дознание проводилось в Колумбии, поэтому туда поехали только Пол Ренник и Стендиш. Пол перевез тело на своем катере. Он хотел укрыться на Дункане, когда разыгрался шторм, а Стендиш как раз пытался привести в чувство Джо на причале, когда Пол подошел туда на своем катере, поэтому Полу тоже пришлось давать показания. Все жители Маскуа пришли проводить Джо в последний путь. Печальный вышел день. Джо погиб в расцвете лет. Всего пятьдесят, жить бы да жить... — Он замолчал, заметив просвет в потоке машин, и медленно направил автобус, не обращая внимания на возмущенные жесты других водителей. Я была рада, когда он влился в транспортный поток, и смогла перевести дух.

Рассказ Эда Кантрелла растрогал меня, и я едва сдержала слезы. Не хотелось думать о преждевременной смерти дяди Джо. Может быть, потому, что, как и тетя Молли, он всегда казался мне несокрушимым, как скала.

Меня больше беспокоили те люди, которые очутились на острове, принадлежавшем тете Молли. Подобно всем жителям Новой Англии, тетя Молли настороженно относилась к незнакомцам. Я не могла припомнить ни одного случая, когда она поступала импульсивно или необдуманно. Ей это было совершенно несвойственно. Здравый смысл тети всегда служил мне опорой. Ее образ жизни резко контрастировал с тем беспорядочным и безответственным стилем, который исповедовали парни и девушки в Гринвич-Виллидж, где я провела шесть лет. Если она позволила этим людям остаться на Дункане, то, надо думать, им можно доверять.

В Мачиасе в автобус село много пассажиров, и Эду Кантреллу было уже не до тети Молли и не до меня. В любом случае, в присутствии посторонних это был самый настоящий житель Новой Англии, не привыкший на людях обсуждать чьи-то личные проблемы.

В наступающих сумерках мы преодолели затяжной подъем и въехали в живописную деревню под названием Маскуа со старыми побеленными домами и магазинами с узкими окнами. Те же ряды рыбачьих лодок выстроились вдоль длинного причала, но теперь, как я успела заметить, они принадлежали кооперативу по добыче вкусных мэнских омаров, которых местные рыбаки ловили на удочку, сетями и тралом для жаждущих гурманов.

Я вытянула шею, отыскивая моторку дяди Джо, но заветной мачты и зеленой кабины нигде не было видно. Зато я сразу заметила тетю Молли, когда мы остановились перед небольшой белой гостиницей и пассажиры поднялись, разбирая свои сумки и пакеты.

Она ждала меня в конце причала и, наверное, нервничала, потому что темнело, а от Оленьего залива до острова Дункан но отрытому морю было без малого пять миль.

Эд Кантрелл улыбнулся мне из-за широкой спины какого-то мужчины, которому помогал вытащить из автобуса тяжелый мешок.

— Видите ее, мисс Лайза? Думаю, она хочет поскорее отчалить. Я подкину вас до причала, хорошо?

Я подождала, пока пройдет крупный мужчина, и, прежде чем между нами возникла фигура дородной женщины, поспешно проговорила:

— Я не вижу «Граната».

— И не увидите, — рассмеялся он. — После смерти Джо он оказался не под силу Молли. Она купила себе моторную лодку из стеклопластика с двумя двигателями. Пусть вас не пугает темнота. На этой штуке вы мигом домчитесь, учитывая, как Молли Дункан водит. К тому же там есть прожектор, так что причал будет видно. Мисс Лайза, вам бояться нечего.

Я с облегчением вздохнула. После шестилетнего отсутствия море немного меня пугало. Тетя Молли разбиралась в моторных лодках, но «Гранатом» всегда управлял дядя Джо. Моторная лодка средних размеров не казалась такой надежной, как тетя Молли. В моем воображении сразу возник «Гранат» с мощными, плавно работающими моторами, высокой мачтой, гнущейся под напором ветра, и дядей Джо у штурвала...

Эд Кантрелл лихо подкатил к пристани, зацепив колесом бордюрный камень бетонной полосы, которой раньше здесь не было.

— Теперь, мисс Лайза, можете вылезать и бежать к своей тете, — торжественно произнес он, словно шесть лет я где-то скрывалась, а теперь меня нашли и вернули в родную обитель. — Вещи я принесу.

— Спасибо, мистер Кантрелл.

Тетя Молли молча стояла и ждала. У нее по-прежнему были густые каштановые волосы. Она была интересной женщиной, моя тетя Молли. Ее красота не бросалась в глаза, но она всегда оставалась привлекательной. Ее фигура оставалась крепкой и стройной, как у девушки, а лицо всегда светилось теплотой и доброжелательностью, когда она с кем-то разговаривала. Глаза у нее были серые и ясные, нос маленький и прямой, губы полные и правильной формы. «Женственность» — наиболее подходящее слово для ее описания.

Я поднялась на причал и, глядя на нее, просто сказала:

— Тетя Молли, дорогая!

Слезы брызнули у меня из глаз, и я бросилась к ней, понимая, что это мне надо утешать ее, а не ей меня.

— Не надо, не надо, — тихо проговорила она, крепко обнимая меня. — Прекрати! Ты не должна плакать. Наши слезы его не вернут. И ему не понравилось бы, что мы рыдаем на людях. Хватит, милая. На нас смотрят.

— Пусть... пусть смотрят, — всхлипывая, сказала я. — Я ничего... не могу поделать. Этого не должно было случиться! Нет...

— Но случилось, — вздохнула она. — И уже ничего не поделаешь. Говорят, он умер мгновенно. Ничего не почувствовал. Может, оно и к лучшему.

— Нет!

— Он не хотел стареть, болеть и обременять близких. Ему это было свойственно в большей степени, чем даже мне, Лайза. Перестань!

Я выпрямилась и принялась искать в сумке платок. Тетя сунула мне свой, и я вытерла слезы.

— Ну вот, миссис Дункан, она и вернулась, — весело сказал Эд Кантрелл, вытаскивая мои сумки. — Совсем взрослая и красивая. Как и все Дунканы, разве не так?

— Я еще не успела ее рассмотреть, — ответила тетя.

— Вы не хотите, чтобы я перенес вещи на ваш катер? Где он стоит? — спросил Кантрелл. — Что-то не видать вашу посудину среди настоящих катеров.

— Оставь их тут, Эд, — сказала тетя, ослепительно улыбаясь. — Мы сами справимся, а тебя ждут пассажиры.

Он бросил взгляд на автобус, улыбнулся и снова посмотрел на Молли:

— Ничего, подождут. Но будь по-вашему, Молли. Сейчас выну все остальное.

Когда Эд улыбался, он казался моложе лет на десять. Приветливая улыбка тети на всех действовала магическим образом, и это меня всегда поражало. Но когда она тепло и открыто улыбалась мужчинам, те буквально немели. Она как будто давала им понять, что они чего-то в жизни лишились. Чего-то хорошего, о чем она заставляла их вспоминать. В особенности пожилых мужчин.

Под Нью-Йорком, где я жила, большинство знакомых мне девушек смотрели на мужчин иначе. Эти девушки, казалось, не хотели, чтобы парни запомнили их с самой лучшей стороны...

Молли подхватила сумки, которые поставил Эд Кантрелл, и зашагала по причалу легкой, изящной походкой, хотя сумки были тяжелые.

Эд принес еще две, я взяла их и последовала за ней.

— Девушка, что у вас там? — игриво спросил он. — Кирпичи?

— Книги, мистер Кантрелл.

— Ученая Дункан? — усмехнулся он. — Это что-то новенькое. — Он взглянул мимо меня на подошедшую тетю Молли и сказал, обращаясь к ней: — Счастливого вам пути. И осторожно ведите ваш реактивный самолет, а то в один прекрасный день улетите, а я и не замечу.

— Лучше, Эд, следи за своим автобусом, — резко ответила Молли, — за катером я послежу сама.

Он, посмеиваясь, пошел за моим чемоданом, а я перенесла сумки туда, где тетя Молли поставила первые две. Я посмотрела на ее новый быстроходный катер с двумя спаренными двигателями на корме и застыла в недоумении. Он казался пигмеем среди огромных рыболовецких монстров, стоящих по обеим его сторонам. По размерам катер не шел ни в какое сравнение с «Гранатом».

— Ну? — требовательно спросила тетя, возвращаясь с чемоданом. — Как он тебе, Лайза? Разве не красавец?

— Он такой... маленький, — пробормотала я.

— Маленький? — возмутилась она. — Да в нем двадцать футов, и ход что надо. Для того чтобы добраться до Дункана, океанский лайнер не нужен.

— Нет. Но раньше я думала, что «Гранат» маленький.

— "Гранат" был самым большим морским судном в Оленьем заливе, — с явной гордостью сказала она, избегая моего смущенного взгляда. — Одной мне не справиться с «Гранатом», а этот катер для женщины как игрушка. Это самая настоящая легковая машина, только для воды. Сейчас сама убедишься.

Тетя Молли легко прыгнула на палубу, а я стала передавать ей вещи, которые она переносила в крохотную каюту, расположенную на носу. Наблюдая за ней, я невольно залюбовалась. Синее короткое платье и в тон ему куртка, которые она надела в честь моего приезда, напомнили мне, что этот цвет был и остался ее любимым. Голубое очень шло к ее густым каштановым волосам, подчеркивая сохранившийся загар и стройные, как у молодой женщины, ноги.

— Это платье тебе очень идет, — сказала я.

— Правда? — Она посмотрела на него так, будто видела впервые. — На Дункане я обычно ношу джинсы и свитер. Снимай свои городские туфли и прыгай, если не хочешь поскользнуться и искупаться.

Я послушно скинула обувь и в одних нейлоновых чулках ступила на палубу. Катер закачался под тяжестью моего тела. Стараясь не упасть, я поймала себя на мысли, что совсем забыла, как вести себя на катере.

Тетя Молли снисходительно улыбнулась и заметила:

— Скоро привыкнешь к качке. Ты же одна из Дунканов. Садись рядом, и в путь. Вот только отойдем...

Моя тетя села за штурвал, нажала кнопку стартера на приборной доске, и за кормой вспенилась вода.

— Так, где здесь реверс? Ага! Вот он. — Двигаясь задним ходом, она виновато улыбнулась: — Всегда забываю, где расположена эта кнопка. Ну ладно. Все в порядке. Теперь мы далеко.

Приглушенный рокот моторов внезапно сменился ревом Ниагарского водопада. От их грохота со всех мачт и парусов рыбацких каркасов и лодок взлетели перепуганные чайки. Тетя Молли резко крутанула штурвал, и мы, едва не задев корму проходившей рядом лодки, описали широкий полукруг по заливу.

Когда я открыла глаза, перед нами расстилалась одна зеленоватая вода. Баркасы, лодки и катера, стоявшие у причала, и сам город уменьшались с пугающей быстротой.

— Разве он не великолепен! — воскликнула тетя Молли.

— Очень быстрый, — промямлила я, испуганно и зачарованно глядя, как задравшийся нос катера со скоростью экспресса рассекает неспокойную воду.

— Считай, что ты ничего не видела! — беззаботно прокричала она. — Из него можно выжать еще восемь узлов. И хоть бы что. Посмотри туда. Это Клайв Синнот. Я пристроюсь ему в кильватер, и ты сейчас увидишь, на что способен наш красавец. Будет весело, уверяю тебя.

— Уже поздно, — занервничала я. — Мы не могли бы...

— Всего один момент, — оборвала меня тетя. — Держись за сиденье.

Она могла не предупреждать меня. В сиденье я вцепилась в ту самую секунду, когда мы едва не столкнулись с рыбацкой лодкой в заливе. Мы развернулись, и моторы заревели во всю мощь, когда тетя направила катер к баркасу, медленно двигавшемуся вдали.

Клайв Синнот стоял за штурвалом, зажав трубку в зубах. Это был средних лет рыбак, крепкого телосложения, в грязном комбинезоне и бейсболке. Я успела заметить, что при нашем приближении он резко изменился в лице. Замер на месте и его помощник, чистивший рыбу на кубрике, зато туча голодных чаек за бортом взмыла вверх.

Забыв о вечном голоде, чайки бросились от нас в сторону. Помощник, быстро оценив обстановку, нырнул в трюм. Клайв Синнот открыл рот, чтобы закричать на нас, его трубка упала на палубу. Он замахал рукой, прогоняя нас прочь, словно мы были коршунами, налетевшими на его цыплят. К счастью, мы не могли слышать, что он кричал. Рыбаки Мэна, как правило, неразговорчивы, но в минуту опасности поток их крепких и живописных выражений не остановишь.

Тетя Молли направила на корму рыбацкой лодки небольшую волну, пройдя от нее в ста ярдах, и мы на полной скорости врезались в сдвоенную попутную струю.

Я испытала шок, когда нас подбросила сначала первая волна, затем вторая. Мы пролетели ярдов десять по воздуху, всякий раз с оглушительным шумом подскакивая на волнах. Я вцепилась в мягкое сиденье ни жива ни мертва. Но вот катер, не сбавляя хода, развернулся, и мы понеслись в сторону Оленьего залива и в открытый океан.

— Ну как? — улыбаясь, прокричала тетя. — Может, попробуем еще раз?

— Нет! Ради бога!

— Что ты сказала?

— Я сказала, тетя Молли, что со временем, возможно, привыкну к таким вещам.

— Только не говори, мне, что тебе не понравилось. Я слышала, как ты визжала от восторга.

— Визжала? Знаешь, ощущение фантастическое. Правда...

— Еще бы! — подхватила она. — Нужно только попасть в струю. Но вот не всем в Оленьем заливе нравятся мои фокусы. К примеру, Клайву. Ничего, переживет. Я просто хотела показать тебе, на что я еще способна. Он считает, что я не умею управлять моторкой, и когда завидит меня, то весь трясется.

Она неожиданно засмеялась и, посмотрев мне прямо в глаза, серьезно спросила:

— Лайза, ты не принимаешь меня за сумасшедшую.

— Ну конечно нет! — поспешно ответила я.

— Наверно, это реакция на смерть Джо. Только не думай, что я его забыла.

— Как я могу? — потрясенная, спросила я.

— Мы с Джо прекрасно уживались.

— Я всем обязана вам с дядей Джо.

Тетя Молли внимательно посмотрела на меня и спросила:

— Ты поэтому вернулась, Лайза?

— Отчасти, — согласилась я. — Но больше всего мне хотелось быть рядом с тобой. Потому что... да, нас осталось только двое. И потом, я выросла на острове Дункан.

Она нахмурилась и уставилась вдаль.

— Странно, что ты так сказала.

— Что здесь странного? — удивилась я. — Не понимаю. Я сказала это от души.

— Вот и я сказала эти слова твоей матери, когда в первый раз оказалась на острове. Задолго до твоего рождения и задолго до того, как вышла замуж за твоего дядю. Наша мама только что умерла, и мы с сестрой остались одни. Двое Стюартов. Двое Стюартов из Бостона... это все, что осталось от нашего рода. Таким образом, я осталась на Дункане с сестрой. Люди в этих краях полны предрассудков, и, когда они узнали, что я выхожу замуж за Джо Дункана, решили, что из этого ничего не выйдет. Две сестры вышли замуж за двух братьев.

— Но почему? — спросила я, интуитивно вставая на ее защиту.

— Кто их разберет. Этих людей не всегда поймешь. Конечно, соображают они медленно, но такими их сделала жизнь, местные условия и накопленный опыт. И традиции тоже. Дунканы все были такими... но только не я. — Она рассмеялась. — Девочка, не смотри так испуганно на меня, а лучше покрепче держись. Впереди у нас волны и глубокий канал. Начинается прилив... Да, Эд Кантрелл тебе уже успел сообщить, что у нас гости?

— Он говорил о каких-то людях...

В этом момент мы попали в приливную волну, и я изо всех сил ухватилась за сиденье, чувствуя, что покрываюсь холодным потом.

— Они из Бостона! — прокричала тетя, чтобы я могла ее слышать за шумом волн и ревом моторов. — Я отвела им старую хижину над бухтой. Мне было немного скучно без молодежи, да и Джо от них был в восторге. Видишь свет на Дункане? Он горит в доме.

Девушка отличная кулинарка. К нашему прибытию ужин как раз будет готов.

Стало быстро темнеть. Я продолжала крепко держаться за сиденье, когда тетя нажала на кнопку, и мощный луч прожектора выхватил из темноты громадные черные волны, готовые поглотить наше утлое суденышко. Никакого дома я не видела. Передо мной был сплошной водоворот, сквозь который, мы сломя голову мчались к невидимому берегу. Только бы пронесло... пронесло... пронесло, стучало у меня в голове.

Глава 2

Удобная бухта и причал за годы моего отсутствия ничуть не изменились. Лампа, горевшая на пристани, вполне могла оказаться той, которой дядя Джо Дункан пользовался, когда я была совсем маленькой. Однако мужчина, размахивающий сигнальным фонарем, которого осветил наш прожектор, никак не походил на дядю Джо. Когда мы пристали, я заметила, что он стоит босиком, в джинсах и выцветшей голубой рубашке, надетой на голое тело и расстегнутой. Сильный ветер растрепал его длинные светлые волосы.

— Джефф Стендиш, — лаконично представила его тетя. — Он отнесет твои вещи в дом. Иди с ним. Мою новую игрушку я люблю швартовать сама.

Парень подхватил меня под руку, не давая упасть, когда я прыгнула на причал, и сказал:

— Привет.

— Привет, Джефф, — улыбнулась я. — Меня зовут Лайза Дункан.

— У тебя затекли ноги, — заметил Джефф. — Это быстро пройдет. Ты тряслась в моторке? Я стараюсь с ней не садиться. Она водит как дьявол.

— Я все слышала! — возмущенно проговорила тетя, ставя две мои сумки на площадку и отправляясь за остальными вещами.

— Ты так водишь, Молли, и сама это знаешь, — сказал он. — У меня волосы встают дыбом.

— Ха! — фыркнула она. — Интересно было бы взглянуть на них.

— Ты меня прекрасно понимаешь, — не унимался Джефф. — Мы любим тебя, Молли, но когда ты за штурвалом, у нас душа уходит в пятки. Бет боится открыть глаза, и, когда ты прыгаешь с волны на волну, мы уверены, что вот-вот отправимся кормить рыб.

Я отлично его понимала. Джефф Стендиш понравился мне с первого взгляда. Возможно, к этому меня подготовил Эд Кантрелл, рассказывая, как много он сделал для дяди Джо. Однако не в моих правилах судить о людях сразу.

Оторвав взгляд от светлого пятна на воде, я уставилась в непроглядную тьму залива, туда, где находился выступ, с которого упал дядя Джо. Сейчас там было более или менее спокойно, но ветер и направление прилива могли измениться в любую минуту. Глядя на черную воду, я представила себе эту страшную сцену и, содрогнувшись, посмотрела на причал. «Гранат» покачивался на якоре, а рядом с ним тетя Молли швартовала моторную лодку.

Внезапно прожектор моторки вырвал из темноты шлюпку, и быстроходный катер рядом с ней аккуратно встал. Я повернула голову и увидела, что Джефф Стендиш взял по сумке в руку.

— Я пойду первым, а ты свети. В скале вырублены ступеньки, так что подниматься будет легко. Ты только следуй за мной.

— Раньше я здесь знала каждый уголок.

— Да, мне говорили, но память стирается.

Я с опаской взяла фонарь. Дяде Джо здесь тоже был знаком каждый уголок. Как и я, он родился здесь, но в отличие от меня ничего не забывал...

— А тете свет не понадобится? — забеспокоилась я.

— Мы с Бет убедили ее взять на борт электрический фонарик, но она им никогда не пользуется. Говорит, что может видеть в темноте, и я временами готов ей поверить. Она настоящая кошка. Ходит бесшумно и ночью видит так же хорошо, как днем.

Джефф стал подниматься по ступенькам, и я последовала за ним с фонарем. За пределами ярко очерченного круга стояла кромешная тьма. Ослепляющий свет делал меня своей заложницей. Вне его чернела пустота, которая создавала впечатление, будто идешь по воздуху. Из-за слепящего света фонаря я потеряла из виду даже светящееся окно дома.

Чтобы прогнать нервозность, я спросила:

— Вы с сестрой давно здесь живете?

— С весны? А что?

— Да так, ничего. Тетя говорила, что вы приехали из Бостона?

— Давно. С год, пожалуй.

— Не так уж давно, — сказала я, наступая ему на пятку. — А что вы делали в Бостоне?

— Как ты думаешь? — недовольно спросил он. — Жили там, конечно. Учились в колледже как все нормальные люди. Я — на инженера, Бет — на дизайнера. Я мог бы в этом году получить степень, но мы устали от колледжа и бросили его. Ты нас осуждаешь? Ты наверняка тянула бы лямку до конца, разве не так?

— Еще бы! — рассердилась я. — Тянула. Ты прав. Без диплома не получишь работу. А сидеть у кого-нибудь на шее я не хочу. Спасибо.

— А кто хочет? — заметил он. — Ни я, ни Бет никому ничем не обязаны. Мы здесь, потому что Молли попросила нас остаться. Так что, мисс Дункан, поймите нас правильно. Это случилось задолго до того, как умер дядя Джо. Она не хотела, чтобы мы уезжали. Мы ей нужны, вот в чем дело. У нас бартер. Деньги тут ни при чем. Мы поддерживаем порядок в доме, а она нас кормит и дает приют. Иногда она бежит впереди паровоза, иногда — мы, но, в общем, мы довольны друг другом. Никто не жалуется. Это справедливо?

— Справедливо, — тяжело дыша, сказала я, преодолевая последние ступеньки и останавливаясь перед тропинкой, которая вела к большому каменному дому.

— Я люблю возиться с двигателями, — продолжал он. — Молли в них ничего не понимает и знает это. В таком месте без моторных лодок не обойтись. «Гранат» — лучшее морское судно в этих краях, а катер как новенький. Правда, кое-что я не люблю делать. К примеру, рубить дрова или копать землю в саду. Но когда я в настроении, берусь за лопату, чтобы она не оставалась без зелени или тепла. То же самое можно сказать про Бет. Ей нравится готовить и пасти весь день овец в лесу. Зато она ненавидит возиться но дому. У нас полное взаимопонимание: ты отдаешь, ты получаешь. Тебе понятно?

— Что-то вроде коммуны, — сказала я. — Никто никому ничего не должен.

— Точно, — самодовольно произнес он. — Мы не претендуем на ее собственность, а то потребовали бы свою долю.

— Но что здесь делают другие?

Джефф внезапно остановился, и я налетела на него, задев фонарем одну из сумок в его руке.

— Эй! — закричал он. — Поосторожней с этим. Она может рвануть!.. Другие? Какие другие? — Он поставил сумки на землю и, нахмурившись, уставился на меня. Я заметила, что глаза у него очень черные.

— Говорят, что на Дункане видели чужих людей.

— Говорят? Кто именно? — потребовал ответа Джефф.

— Какое это имеет значение, — пожала я плечами. — Я слышала в автобусе. Один рыбак из Маскуа обратил внимание, что кто-то устроил стоянку на другой стороне острова несколько дней назад.

— Чушь собачья! — резко сказал Джефф. — Кроме твоей тетки, Бет и меня, здесь никого нет. Болтают невесть что!

— Я передаю только то, что слышала, — вспылила я. — У меня не было никаких оснований не верить ему.

— Ну и как они туда добрались? — спросил он, поднимая сумки. — Ни твоя тетка, ни я никого сюда не перевозили, а Бет не отличит корму от носа.

От злости он широким шагом устремился вперед.

— Никто не говорит, что их перевез ты, — тяжело дыша, сказала я.

— Значит, у них выросли крылья!

— Не мели ерунду. И не беги так быстро! Тот человек говорил о старой яхте, которая бросила якорь в Птичьей бухте.

Джефф резко остановился, но теперь я не налетела на него, потому что нас разделяло несколько шагов.

— О старой яхте? — испуганно спросил он, меняя тон. От прежнего высокомерия не осталось и следа. — Ты уверена? — зло проговорил он, грозно глядя на меня.

— Я передаю его слова. Тот человек сказал, что она похожа на корыто.

— Птичья бухта?.. Нет, ничего не видел. В прошлое воскресенье мы с Молли переходили на ту сторону через горы. Никакой яхты там не было. Да и пристать ей там негде. Одни камни, утесы и волны. Туда даже рыбаки не заходят.

Он был прав. Я вспомнила, что Восточный берег (так мы его называли) всегда оставался любимым местом Дункана. Там водилось полно отличных омаров, но подобраться к ним со стороны моря было невозможно. И плетеные ловушки приходилось ставить у берега, в том месте, где земля принадлежала Дунканам.

— Птичья бухта находится на северной стороне, — заметила я. — Ее трудно заметить. Это очень узкая бухта, куда по глубокому ущелью стекает ручей с пресной водой. Бухту, даже если знаешь, где она находится, трудно обнаружить с моря. Ущелье снаружи загораживают деревья, а основание густо поросло кустарником. Непонятно, как можно было разглядеть там яхту. Но он уверен, что в бинокль разглядел под утесами еще и дым.

— Должно быть, это Пол Ренник, — пробормотал Джефф. — Неделю назад побывал у нас. Кажется, он симпатичен твоей тете. Впрочем, он неплохой парень. Не из тех, кто любит трепать языком.

— Вот именно, — подчеркнула я. — Не из тех!

— Тогда почему он ничего не сказал Молли?

— Может, считал, что она все знает. У нас народ не привык задавать лишних вопросов.

— Ха! Тебя здесь не было сто лет!

Мы подошли к дому. Я заметила, что боковая дверь распахнута, а на кухне и в гостиной горит свет.

— Послушай, — сказала я, беря сумку. — Я устала. Ты не возвращаешься?..

— Это Птичья бухта... Она расположена не там, где выгон для овец? Выходит в сторону Перепелиного острова?

— Правильно. Знаешь отлогий берег на Перепелином? Оттуда она хорошо видна.

— Но... в ущелье нельзя попасть по суше?

— Ошибаешься, — сказала я. — От бухты отходит еле видимая тропинка, которая вроде бы упирается в овраг, а на самом деле подходит к пастбищу.

— Ты знаешь остров лучше, чем я, — буркнул Джефф.

Пока он переносил мои вещи, я прошла в гостиную комнату. Там уже был накрыт стол, а из кухни аппетитно пахло.

— Джефф? — послышался сквозь грохот посуды женский голос. — Это ты, Джефф?

— Иди познакомься с племянницей хозяйки, — послышалось за моей спиной. — Она очень симпатичная.

Он поставил сумки и оглядел меня при ярком свете. Я тоже разглядела его. Передо мной стоял красивый парень с правильными чертами лица. Его глаза, карие и очень глубокие, молча изучали меня. Парень словно что-то прикидывал в голове.

— Черт возьми! — наконец, проговорил он. — Пожалуй, я не так выразился.

Я почувствовала, как вспыхнули мои щеки, хотя смутить меня не так-то легко.

— Понимаю, что ты имеешь в виду, — холодно произнесла я, — но я, кажется, говорила, что никто ничего мне не преподносит на блюдечке. Я зарабатываю себе на жизнь.

— Извини, — сказал он. — Ты не просто очень симпатичная. Забираю свои слова обратно. Ты ио-настоящему красивая. Может, у тебя, как и у тети, тоже все в порядке... Бет, она здесь. Это Лайза Дункан.

Его сестра остановилась на пороге кухни и, как мне показалось, тоже принялась изучать меня. Я увидела невысокую девушку с хорошей фигурой. Даже в потертых джинсах, рубашке, фартуке тети Молли и с пятном муки на щеке она была привлекательна. Внешне Бет походила на брата, но выражение ее лица было угрюмым, а глаза — гораздо светлее, почти янтарного цвета. Бет так смотрела на меня, словно была готова невзлюбить с первого взгляда.

— Привет! — поздоровалась она, сохраняя угрюмое выражение.

— Хорошо, — весело сказал ее брат. — Я спущусь вниз и помогу Молли, а ты, сестра, сделай так, чтобы Лайза почувствовала себя как дома... как-никак это ее дом.

Бет проводила брата долгим взглядом. Блеск ее карих глаз смутил меня, и я отвернулась. Я часто видела, с какой ненавистью девушки смотрят на своих братьев под влиянием минутной вспышки гнева и потом все забывают, но чуть что, горой встают на их защиту. Здесь, однако, был другой случай. В ее глазах я прочла одно лишь ожесточение.

— Куда бы мне поставить вещи? — спросила я.

Бет бросила через плечо:

— Хозяйка сказала, что тебе приготовлена комната наверху. Там есть свет. Еще она сказала, что ты знаешь дом как свои пять пальцев. Ну я пошла, а то у меня сгорит пирог...

Девушка повернулась и пошла на кухню. Я услышала, как хлопнула заслонка плиты. Дай бог, чтобы ее пирог оказался сладким, а не таким же горьким, как выражение ее лица. Я взяла сумку и пошла к себе на второй этаж, размышляя о том, кто же такие на самом деле Джефф и Бет Стендиш. В последнее время многие ребята бросают учебу и не желают нести бремя забот, катясь по наклонной плоскости, пока не попадут в какую-нибудь беду. Правда, многие из них берутся за ум, когда встречают свою половину, женятся, обзаводятся детьми и начинают вести тот образ жизни, который раньше презирали.

Джефф, без сомнения, производил впечатление такого человека, который рано или поздно встанет на путь истинный. Такие ребята не могут не нравиться девушкам. Его неопрятность и пренебрежительное отношение — поза, и в этом я тоже не сомневалась. Но вот его сестра? Нет, Бет была совершенно иного склада. Она, как мне показалось, сама напрашивалась на неприятности.

Но Бет с ее братом мигом выскочили у меня из головы, когда я поднялась по лестнице наверх и огляделась. Сразу нахлынули воспоминания детства. Я снова была там, где оставила свое сердце. О доме и острове у меня сохранились самые приятные воспоминания, а рано умершую мать я не могла помнить. Зато очень хорошо запомнила осенний лес и спокойное море в летнюю пору. Мне никогда не забыть лужи, образовавшиеся после дождя, где в кристально чистой воде плавали странные существа, а маленькая девочка подолгу и с удивлением их рассматривала. Не забыла я и венки, сплетенные из одуванчиков, и то, как весной играла с белыми и такими забавными ягнятами. На острове Дункан было о чем вспомнить.

Взять хотя бы наш дом. В этом большом и старом каменном особняке мог найти прибежище целый полк Дунканов, но я не могла припомнить, чтобы в нем когда-либо было занято больше десяти комнат. Дом надежно укрывал зимой, когда остров засыпало снегом, а большие пылающие камины согревали нас троих, хотя за окном бесновался ветер и в окна хлестал дождь со снегом. В такие дни мы сидели, никуда не выходя, прислушиваясь к завываниям ветра, который гнал огромные волны между островом и Оленьим заливом, покрывая соленой изморозью все вокруг. Особенно я любила наш дом по вечерам, когда в нем было так тепло и уютно.

Дверь в большую спальню была открыта. Проходя мимо, я увидела знакомую мебель, такую же старую, как сам дом. Я знала одного торговца антиквариатом в Нью-Йорке, который спал и видел эту кровать с пологом на четырех столбиках; не отказался бы он и от других предметов мебели. Вот, например, старинную прялку из кедра я бы поставила в своей городской квартире к восторгу моих друзей.

Дверь в мою комнату тоже была открыта, и керосиновая лампа на столе горела. Я вошла. В ней ничего не изменилось. Хотя она была меньше комнаты тети Молли и не такая интересная, но моя мать незадолго до смерти успела обставить ее. Она хотела, чтобы моя комната была современной и светлой. О прошлом напоминала только выцветшая картина, на который был изображен один из давно умерших Дунканов, занимавшийся торговлей. На медной табличке, прибитой под картиной, было выгравировано: «Капитан Натаниэль Дункан, 1780 — 1824». Я припомнила, что однажды дядя Джо по секрету сообщил мне, что люди называли капитана Акулой. Этот капитан смотрел на меня с таким вожделением, что я решила прикрыть его полотенцем, когда буду переодеваться на ночь. Вскоре послышались легкие шаги тети Молли, и я спустилась ей навстречу.

— Как обед? — спросила она у Джеффа.

— Готов. Вы налегайте на него, пока он не остыл в печи. Ну а мы пойдем. До встречи! — Он подмигнул мне и пошел на кухню.

— Куда они собрались? — удивилась я, глядя в сторону кухни.

— Я уже говорила тебе, — засмеялась тетя, — что сдала им хижину у причала. Они ее обустроили и чувствуют себя там отлично. Здесь мы только готовим, а еду они относят к себе.

— Так она остынет!

— Ну и что? Они разогреют ее на своей керосинке. Джефф слишком ленивый и не хочет рубить дрова ни себе, ни мне. А Бет, как приготовит еду, сразу исчезает. Могла бы убраться в доме. Если Джефф не любит тяжелую работу, то ее не заставишь наводить здесь порядок. Готовит она хорошо, и нам самое время оценить ее труды по достоинству.

Сестра Джеффа, что и говорить, была отличным поваром. Молодая баранина прямо таяла во рту. Не разочаровали нас пирог с вишневой начинкой под сладким соусом и свежеиспеченные пирожки, которых я давно не пробовала, со взбитыми сливками и слоями черники.

— Обед что надо, правда? — спросила тетя, с удовольствием потягивая кофе.

— Не то слово!

— Женщина либо умеет, либо не умеет готовить, — констатировала тетя Молли. — Это дается от рождения. Я только кое-что подсказала Бет... самую малость.

— Почему ты не разрешаешь им оставаться в доме? В нем полно комнат. И тебе было бы не так одиноко одной.

Она удивленно посмотрела на меня и, в свою очередь, спросила:

— В доме, Лайза? Господь с тобой, они же чужие. Это городские люди.

— Ты говорила, что они из Бостона. Как ты и мама. Потом они жили здесь все лето, разве не так? Ведь они тебе симпатичны?

— О, очень симпатичны! И все равно они чужие. Посторонние. Они не из этих мест.

Я тряхнула головой и посмеялась над ней:

— Ну что ты, тетя Молли! В следующий раз ты назовешь их туристами. Рыбаки так называют всех, кто не живет на побережье Оленьего залива или в Мачиасе.

— Так оно и есть, — возмущенно подтвердила она и не преминула привести старую поговорку: — «Если кошка принесла котят в печи, будут они пирогами?»

— А они не собираются остаться на зиму? — спросила я.

— Пусть остаются, если захотят, — улыбнулась тетя. — Я не возражаю. Джеффу это пойдет только на пользу. Хоть тогда он нарубит дров, чтобы не замерзнуть от холода.

Я покачала головой и сдалась. Мы убрали посуду и принялись говорить о моей работе в издательстве и вообще обо всем понемногу. Словно по уговору, мы старательно избегали касаться смерти дяди Джо. Через час мы с тетей заперли все двери и с легким сердцем отправились спать. Я настолько устала, что забыла прикрыть старого капитана Натаниэля. Пусть смотрит — на меня его глаза сатира не действуют.

Глава 3

Утром я медленно спустилась вниз, ориентируясь, если так можно выразиться, на запах яичницы с ветчиной и кофе, который мучительно щекотал ноздри. От одного воздуха на острове Дункан разгорался волчий аппетит.

Я надеялась застать там Бет, склонившуюся над плитой, но, к своему облегчению, увидела тетю Молли, которая улыбнулась, увидев меня.

— А где Бет Стендиш? — спросила я. — Я решила, что готовит она.

— Только когда в настроении, — усмехнулась тетя. — Сегодня у нее нет настроения. На завтрак приготовила только кофе с гренками, какие-то бутерброды и отправилась пасти овец. Это ей больше по душе. Джефф уже на «Гранате». Сказал, что провозится с ним весь день. Хотя относительно него у меня были другие планы.

— Какие? — из любопытства спросила я.

— Зима на носу, и нам не обойтись без дров... Да! Ты наверняка забыла вкус наших омаров. Пока я буду здесь убираться, спустись, пожалуйста, к причалу и передай Джеффу, чтобы он принес мне с мыса верши с омарами. Я выдерживала их всю неделю специально для тебя. Уговорить его будет не трудно: он без ума от моей морской пищи. Ты только не забудь сказать, что устрицы мы наберем сами, а к ним нам нужны омары.

— Как он может их не любить? — удивилась я. При одном упоминании о морских деликатесах, приготовленных тетей, у меня потекли слюнки.

Спускаясь к причалу, я не могла надышаться чистым и прозрачным воздухом. Какой разительный контраст с той гадостью, которой приходилось дышать в Нью-Йорке и его пригородах. Никаких выхлопов, несущихся машин, спешащей по утрам толпы людей с вечно озабоченными лицами. Сегодня даже море было спокойно. С вершами у нас не будет никаких проблем. Было так тепло, что захотелось искупаться.

Все бы хорошо, за исключением одной детали — Джеффа Стендиша нигде не было видно. Я прошла вдоль уступа, с которого упал и разбился дядя Джо, потом внимательно оглядела «Гранат». Там Джеффа не было, не было и шлюпки рядом. К катеру она тоже не была привязана. Возможно, стоит у причала, и я ее просто не заметила, или...

Я быстро пошла к причину, предчувствуя недоброе. Неожиданно я увидела шлюпку, привязанную длинным канатом к одной из швартовых тумб на плавучей конструкции. Сначала я увидела ее корму, потом голые загорелые ноги, безжизненно торчавшие из-под сиденья. При виде этих неподвижных ног у меня заколотилось сердце. Я бросилась бежать к причалу, перемахивая через ступеньку. Подбежав к шлюпке и глядя на распростертое тело, я закричала:

— Джефф! Джефф Стендиш!

— А? Что? Что?

Он резко сел, дико озираясь. Рубашку он снял, оставшись в одних джинсах.

— Что ты здесь делаешь? — строго спросила я под первым впечатлением увиденного. — Я решила, что с тобой что-то случилось! Тетя Молли сказала, что ты работаешь на «Гранате»!

Джефф, увидев меня, простонал:

— О, это ты!

— Ты дрыхнул! — упрекнула я.

— Мой контракт этого не запрещает, — парировал он. — Но, к твоему сведению, я не спал. Просто лежал закрыв глаза, обдумывал одну задачу, а заодно загорал.

— Ты загорал? — возмутилась я.

— Пока ты не подкралась и не заорала.

— Я не подкрадывалась. Мне от тебя ничего не надо. Просто тетя просила кое-что тебе передать.

Джефф снова застонал и процедил:

— Я так и думал!

— Она хочет, чтобы ты вытащил верши с омарами, которые стоят у входа в бухту.

— Не могу. — Он потянулся, лег и широко улыбнулся с торжествующим видом. — И она это прекрасно знает. Там одному не справиться. Кто-то должен держать лодку, иначе она разобьется о скалы.

— Есть я.

Джефф снова сел и уставился на меня:

— Ты хочешь сказать, что пойдешь со мной?

— Раньше я ходила с дядей. К живым омарам я не прикасалась, но могу управлять катером, если ты покажешь мне, как это делается.

— Думаешь, справишься? Не сбросишь меня в воду, когда я стану цеплять крюком буй?

— Я делала это раньше. А «Гранат», между прочим, больше, и им труднее управлять.

— А к чему ей омары сегодня? Она только вчера отвозила их.

— Они не для продажи, — проговорила я. — Пойдут нам на ужин. С устрицами под паром и всякими закусками, включая пирог с черникой и сливки. Но, конечно, если тебе не нравится ее кухня...

— Эй, погоди! — перебил Джефф. — Этого я не говорил.

Он уже тянул на себя веревку, чтобы отвязать ее. Я едва скрыла улыбку. В определенном смысле Джефф Стендиш еще оставался мальчишкой.

— Я поплыву с тобой в шлюпке, — сказала я, спускаясь к воде. — Так будет быстрее.

— Шлюпка просядет, она рассчитана на одного, — предупредил Джефф. — Бет страшно боится в нее садиться. Особенно после того, как твой дядя... умер.

— Я тебе не сестра.

— Догадываюсь, — сказал он, оглядывая меня с головы до ног. — Хорошо, садись, но только осторожно. — Он поставил лодку боком, я прыгнула в нее, и шлюпка бортом зачерпнула воду. — Осторожно!

Я села на корму и выпрямила спину, говоря себе, что ничего не боюсь, а просто немного волнуюсь. Для этого у меня имелись все основания. Я была тяжелее его сестры, а лодке достаточно осесть еще на дюйм, и пиши пропало. Всякий раз, когда Джефф взмахивал веслами, к нам попадала вода.

— Плавать умеешь? — спросил он усмехаясь.

— Без паники, — сказала я. — Все будет хорошо.

— А все-таки, — рассмеялся он, — умеешь?

— Конечно.

— Как прикажете вас называть? Достопочтенная племянница достопочтенной хозяйки, мисс Дункан или как-нибудь еще?

— Л нельзя ли просто Лайза? — улыбнулась я. — Все меня так зовут.

— Я тоже буду так звать, если стану Джеффом. Идет?

— Идет.

Когда мы подплыли и стали кормой к моторной лодке, в шлюпке было полно воды. Мне удалось выбраться, не утопив ее. Избавившись от меня, Джефф легко замахал веслами. Забрав на «Гранате» крюк с барабаном для омаров, он быстро вернулся.

Было приятно находиться на воде под ярким солнцем. Мы медленно подошли к устью залива. На шум из боковой двери вышла тетя Молли и помахала нам рукой. Теплое осеннее солнце, спокойное море и радостная тетя Молли... таким я больше всего любила наш остров.

Джефф показал, как управлять катером, и мы совершили несколько пробных кругов по заливу, пока он наконец удовлетворенно не кивнул:

— Порядок, Лайза. Только сильно не дави на газ. А так все путем. С тобой я чувствую себя гораздо спокойнее — не то что с твоей тетей. Временами она буквально бесит меня. Обычно для снятия вершей мы берем «Гранат». Он более устойчив, чем эта штука. И не такой капризный. Катером мы пользовались только один раз.

— Один раз?

— Да. Я опустился под воду, а она на полном ходу прошла совсем рядом и чуть не срезала мне голову винтами. Тогда я сказал, что эта лодка не для меня. С тех пор мы всегда берем «Гранат».

— Я не обвиняю тебя! — сказала я и, помолчав, спросила: — Джефф, что случилось в ту ночь?

Вопрос само собой сорвался у меня с языка. Джефф искоса посмотрел на меня и спросил:

— В ту ночь, когда погиб твой дядя?

— Да. В Маскуа говорили, что ты давал показания. Будто бы видел, как все произошло, и попытался его спасти.

— А она тебе ничего не рассказывала?

Я пожала плечами:

— Тетя не хочет говорить на эту тему.

Джефф отвернулся в сторону и продолжал:

— Мы с Бет были у себя и заметили, что он с горящим фонарем спускается вниз. Ночь выдалась исключительно паршивая. Дождь хлестал как из ведра, и дул ураганный ветер. На Дункане мне такие вечера не по нутру, но к ним, как я понял, он привык и отправился проверить лодки, поэтому я остался сидеть в тепле. Через несколько минут я забеспокоился. Меня, скорее всего, заела совесть, я вышел за дверь и посмотрел вниз. Разглядел вдали только свет его фонаря, а потом услыхал глухой стук и сообразил, что одна из лодок сорвалась и бьется о скалы. Тогда я зажег фонарь «молнию» и пошел к нему на подмогу. Примерно на полпути фонарь погас, и мне пришлось добираться ощупью. Я не успел спуститься к причалу, но видел, что произошло...

— Не тяни, Джефф! Ты увидел его на выступе?

— Да. Он поставил фонарь на камень так, чтобы свет падал на воду. Мне были видны только его ноги и тень, падавшая на скалу. Она была вытянутой и размытой. Сначала я подумал, что рядом с ним Молли. Потом мне показалось, что там стоит кто-то еще. Но, видимо, это был обман зрения. Зато я хорошо разглядел гладкие камни и волны, которые накатывались на них. Катер сорвало и кидало на камни. Не нужно быть Синдбадом-мореходом, чтобы понять, что катер быстро разнесет в щепки. В руках Джо держал длинный шест и пытался им столкнуть его на глубину, но лодку все время бросало обратно. Он так и стоял там, борясь с волнами, но все напрасно. Если бы ему удалось оттолкнуть катер подальше от берега, то его могло бы отнести к причалу, и Джо поймал бы его там или догнал на шлюпке.

Я задумчиво кивнула, представив себе кромешную темноту, яркий свет на каменном выступе, пронзительный ветер с ливнем, волны, бросающие тяжелый обшитый внакрой катер на скалы, и дядю Джо, балансирующего на краю высокого выступа в попытке оттолкнуть катер подальше от берега.

— Неудивительно, что он упал, — проговорила я. — Но, Джефф, падая с такой высоты, он не мог разбиться насмерть. Волны должны были смягчить удар... Ему ужасно не повезло, что он ударился головой о камни, а не упал на ноги...

— Да, не повезло, — согласился Джефф. — Я видел, как он старается оттолкнуть катер, но у него ничего не получается. Я еще подумал, что, если бы я на шлюпке сумел подобраться к катеру и схватить оторванный конец каната, а он его подтолкнул бы, то на пару мы смогли бы отогнать катер к причалу и закрепить его там. Только он не знал, что я был неподалеку. Он считал, что мы с Бет сидим у себя. А когда я окликнул его...

Джефф замолчал на полуслове, и я договорила за него:

— ...То он упал?

— Да. Джо упал. Только он не повернулся в мою сторону, не поскользнулся... Ничего подобного. Я окликнул его снова, и тогда он уронил шест и закричал: «Джефф!» Бет услышала его. Мне показалось, что Джо чем-то очень напуган, потому что быстро потянулся к фонарю, но не успел его взять. Должно быть, нога подвернулась, и он полетел с утеса.

Я содрогнулась от ужаса и тихо спросила:

— Значит, ты видел, как он упал?

— Да. Собственными глазами. В одно мгновение под ним была большая вода, в другое — волна откатывала, унося с собой катер. В этот момент он упал на камни и остался там лежать. Тут нахлынула волна и понесла его в залив. Я понял, что он потерял сознание. Возиться со шлюпкой времени не было, и тогда я, скинув куртку, бросился в воду. Я сразу нашел его, вытащил на причал и осмотрел. Его голова была в крови, а изо рта текла вода. Я тут же стал делать ему искусственное дыхание через рот. В промежутках я звал Бет, но она не слышала меня. Ты не поверишь, но она отправилась спать, как и твоя тетя.

— И тут показался Пол Ренник?

— Верно. Я услышал шум мотора, а потом увидел сигнальные огни. В жизни, скажу тебе, так не радовался. Парень, который работает у него, сообщил о случившемся твоей тете, и мы с ней стали приводить Джо в чувство. Мы долго старались привести его в сознание, но он никак не реагировал. На расследовании нам сказали, что он умер мгновенно. Мы уже ничем не могли ему помочь...

Джефф направил катер к южному мысу, и впереди я увидела один из буйков, которые дядя Джо поставил сам. Мы помолчали, а затем я сказала:

— Спасибо за все, Джефф.

— Когда случается такое, — сухо заметил он, — ни о чем не думаешь. Просто делаешь то, что можешь. Я не герой, Лайза. Но он к нам с Бет хорошо относился.

Я кивнула, пытаясь сдержать слезы. Теперь мы проплывали мимо буя. Джефф поставил двигатели на реверс и сказал:

— Принимай управление. Постарайся удержать катер на одном месте, пока я буду заниматься буем. Я скажу тебе, что делать. Л теперь бери штурвал, хорошо?

Я села за штурвал и нервно кивнула, следя за тем, как Джефф взял крюк, подцепил им кольцо на буе и принялся вынимать цепь.

— У тебя здорово получается, — подбодрил он меня. — Подай чуть вперед, а я... Эй, полегче! Полегче!

Я быстро сбросила скорость, чувствуя, как пересохло в горле. Я чуть было не задавила Джеффа. Неудивительно, что тетя Молли так гоняла на этом катере. Он был словно норовистый конь, готовый рвануть с места в карьер. Забравшись в кокпит, Джефф поднял обвитую водорослями вершу, дал воде стечь и поднял ее на палубу.

— Ты только посмотри! — воскликнул он, очищая корзину от водорослей. — Не плохо. Целых пять штук!

— На северном мысе мы всегда ловили больше.

— Правда? Ну что же, посмотрим. Подожди, подброшу им свежую наживку.

Я обнаружила, что он мог, когда хотел, работать быстро. Верша со свежей наживкой пошла за борт, и легкая цепь заскользила вниз вместе с буем, который вскоре всплыл на поверхность. Джефф посмотрел в барабан. Омары копошились, пытаясь выбраться из него. — Попались, ребята, на ужин высоким гостям, — рассмеялся он. — Хм! Ну ладно, веди катер, шкипер.

Я направила катер в противоположную сторону, и мы повторили весь процесс на северном мысе, вытащив из воды семь отличных омаров.

— Нам всех никогда не съесть, — рассмеялась я.

— Говори за себя, — усмехнулся Джефф. — Да нам это и ни к чему. Я сделал клетку около причала. Там мы их держим живыми, а когда надо, берем. Знаешь что?

— Что? — невинно спросила я.

— С тобой здесь хорошо.

— О! — Я отвернулась, чтобы скрыть смущение. — Подозреваю, что ты говорил это многим девушкам.

— Две другие не в счет. Молли или утопит меня, или напугает до смерти. А Бет? Во-первых, она моя сестра, а во-вторых, мы не всегда ладим. Она считает, что, как старший брат, я много беру на себя.

— А это так? — с любопытством спросила я.

Он нахмурился и, помедлив, ответил:

— Кто-то должен присматривать за ней. Мы — то, что социологи называют «детьми распавшегося брака». Он замолчал, как бы прикидывая в уме, стоит ли продолжать.

— Один из них, надо думать, ушел к другому человеку, — тихо заметила я, глядя не на Джеффа, а на воду. Теперь мы дрейфовали, покачиваясь на волнах.

— Верно, — наконец произнес Джефф и горько добавил: — Моя мать. Просто взяла и ушла. Мне кажется, что все произошло только вчера. — Он снова замолчал.

Я ничего не могла сказать ему в утешение и лишь пробормотала, что тяжелее всего, должно быть, пришлось его отцу.

— Я думаю, что тяжелее всего пришлось моей матери, — раздельно сказал Джефф. — Она вышла замуж за человека, с которым сбежала. Я полагаю, что он вскружил ей голову безумной любовью. Знаешь, он все, что у него было, называл ее именем. Даже собаку назвал Мари-Адель.

Я сказала, что не вижу в этом никакого криминала, так как не могу судить о людях по отдельным словам.

— Он был безумен не только от любви к ней, — зло продолжал Джефф. — Он вообще был безумен. По какой-то не известной мне причине опекать нас было поручено матери. Я думаю, так было лучше.

— Значит, твой отчим был безумен?

— Был и остается. Мои родители умерли, а отчим живет-поживает. Едва появился шанс, мы с Бет рванули от него.

— И с тех пор его не видели?

Джефф склонился над приманкой, которую закладывал в тростниковую ловушку. Он задумался, но потом, тряхнув головой, бросил короткое «нет» и продолжил свое занятие.

Пора было сменить тему разговора, и я весело спросила:

— Значит, Бет не желает видеть в тебе старшего брата?

Джефф вытер тряпкой руки и выпрямился:

— Она хочет жить своей жизнью. Ей уже семнадцать!

Он хотел этим что-то сказать, но я не поняла, что именно, и поэтому осторожно спросила:

— Ты не считаешь, что помог бы сестре... если бы окончил колледж? Почему ты его бросил, Джефф?

— Я тебе уже объяснял, — сердито ответил он. — Захотел и бросил. Устал от него и послал к черту.

— Тебе, конечно, виднее, — сказала я, делая вид, что меня больше интересуют омары, копошащиеся на дне барабана, — но только не говори мне, что ты завалил экзамены. Я просто не поверю.

— Почему? — удивился он.

— Это не в твоем характере. Я могла бы привести кучу причин, почему ты не мог завалить экзамены и почему тебя не могли исключить.

— Если ты такая умная, приведи хотя бы одну, — пробурчал он.

— Во-первых, ты слишком здоровый. С аппетитом у тебя полный порядок, у тебя есть чувство здравого смысла, и ты уверен в своих силах. Учебу, как правило, бросают другие.

Джефф возмущенно забросил вершу с приманкой в море, и цепь, грохоча, скрылась под водой.

— Ты принимаешь меня за трепача. Валяй дальше.

— Пожалуйста. Я не думаю, что тебе на самом деле нравится та жизнь, которую ты ведешь. Ты похож на студента, которому надоели каникулы. У меня такое чувство, что в душе ты хочешь вернуться.

— Ну и почему же я не возвращаюсь?

Я пожала плечами:

— У тебя, наверное, есть для этого весомые основания. Я не хочу совать нос куда не надо.

— Я рад, что ты сказала это, — поспешно заметил он. — И не суй.

В это время нас отнесло к скалам. Я осторожно задним ходом отогнала катер на безопасное расстояние и включила нейтральную передачу. За бортом лениво и бесшумно заработали моторы.

Джефф посмотрел на меня и хмуро спросил:

— Так на чем мы остановились?

— На том, что ты бросил колледж без веских на то оснований, а я не поверила.

Наступила продолжительная пауза. Мелкая волна нехотя била в борт катера, и яркий солнечный свет, отражаясь от воды, почти гипнотически действовал на меня. Я закрыла глаза, наслаждаясь теплом и покоем. Как хорошо было хоть на время прервать безжалостную борьбу за существование и оказаться в приятной компании. Под мягкое покачивание катера мой мозг тоже перешел в нейтральное положение. Мне, как разомлевшей на жаре кошке, захотелось потянуться и заурчать. Я снова ощутила себя маленькой и счастливой девочкой...

— Если тебе так интересно, — прервал мои размышления Джефф, — то колледж бросила Бет. А следом за ней и я. Она связалась с парнем, который не давал ей прохода. С острова она уже не сбежит.

Я открыла глаза и упрекнула его:

— Но, Джефф, разве ты не мог... повлиять на нее?

— Нет, не мог. Она только возненавидела бы меня.

— А что удерживает ее здесь?

Задав этот вопрос, я уже знала, каким будет ответ. Джефф бросил на меня сердитый взгляд, но промолчал.

— Ты считаешь, что тот парень примчится сюда, да? — продолжала я, отвечая, как мне казалось, за него.

Прежде чем ответить, Джефф подумал, потом уставился вдаль и меланхолично произнес:

— Не исключено.

Но я тут же утвердилась во мнении, что в этом кроется причина и что женская интуиция меня не обманывает. Поэтому, когда Джефф предложил: «Давай пройдемся вдоль северной стороны Дункана, и ты покажешь мне вход в Птичью бухту», — я лишь кивнула и прибавила обороты.

— Сомневаюсь, что ты ее разглядишь. Подойти близко можно только во время прилива, — предупредила я. — В том месте полно рифов.

— Знаю, — кивнул он. — Мы пройдем вдоль берега и посмотрим в бинокль. Он валяется где-то в каюте. Пойду поищу.

Я немного прибавила газ, и за моей спиной взревели двигатели. Нос катера приподнялся, и мы полетели вперед. Из каюты послышался негодующий вой, и я поспешно сбросила скорость, поняв, чем так привлек этот катер мою дорогую тетю. Невозможно передать словами ощущение власти над дикой силой, упрятанной под днищем корпуса катера.

— Я уж решил, что Молли за штурвалом, — сказал Джефф, выходя из каюты с биноклем в руке. — Что случилось?

— А что должно было случиться? — округлила я глаза.

Джефф пробормотал что-то неразборчивое, сел за штурвал, передал мне бинокль и прибавил скорость. — Смотри за рифами.

Я принялась обозревать прибрежную полосу и сразу заметила старый загон, на котором мирно паслось большое стадо овец. Вспомнив, что Бет должна быть с ними, я внимательно осмотрела ту сторону, но нигде ее не обнаружила. Возможно, она отдыхала в тени деревьев. Вместе с тем она не могла не слышать рев моторов и при желании могла бы дать знать о себе. В Птичьей бухте все так поступали.

Мы обогнули край горной гряды, и зеленое пастбище скрылось из виду. На этой стороне высились отвесные скалы, словно обтесанные огромным топором. Под большими вертикальными утесами, разбиваясь о рифы, бурлила и пенилась вода, и, хотя рыбаки из Маскуа предпочитали ставить здесь верши на омаров, место производило неприятное впечатление. Я обрадовалась, видя, что Джефф направил катер в сторону от него. Я навела бинокль на Перепелиный остров, отыскивая знакомые ориентиры.

— Это там, — сказала я Джеффу, указывая пальцем вдаль.

— Ты шутишь! — не поверил он.

— Я же сказала тебе, что остров трудно разглядеть, если не подобраться поближе во время прилива. Там узкое ущелье. Видишь? Смотри, где кроны деревьев ниже.

— Понятно, но туда не подобраться.

— Я говорила — там протекает ручей, который впадает в море. Ты осматривай долину, а я буду следить за Птичьей бухтой. Когда я скажу остановиться, мы окажемся прямо перед ним. Но не поручусь, что ты что-либо заметишь. Мы находимся на слишком большом расстоянии.

— Я постараюсь осторожно подойти поближе.

На самой малой скорости мы направились к рифам. Я знала, что проход существуют, но у меня не было ни малейшего желания искать его. Слишком грозно волны разбивались об острые, как клыки, камни.

— Стоп! — скомандовала я. — Это здесь. Приехали.

— Здесь? Ты уверена?

Я направила бинокль на Птичью бухту, вернее, туда, где она должна была находиться, и увидела сплошную зеленую стену.

— На все сто. Спускаешься в долину... вон по той линии... и ты увидишь место, куда вдается бухта. Ее с обеих сторон почти закрывают деревья. Заметил?

— Нот, но я верю тебе на слово. Ты разглядела там что-нибудь? Если бы там был катер, ты разглядела бы его?

— Трудно сказать. Все зависит от того, насколько глубока бухта и как высоко в ней поднимается вода во время прилива. Погоди! Что-то вижу! Вроде бы какой-то белый предмет. Взгляни. Вниз от долины.

Джефф выхватил у меня бинокль и навел фокус:

— Ты права! Я его вижу. Точно. Катер с каютой, но только зеленый.

— Больше ничего не видишь? Дыма нет?

Он покачал головой и, нахмурившись, проговорил:

— Ты обнаружила катер. Взгляни, может, тебе повезет больше.

Я несколько раз тщательно осмотрела всю долину.

— Ничего не видно, — констатировала я, опуская бинокль. — Мы находимся слишком далеко.

— Ренник говорил, что видел катер и что он сейчас стоит там, — задумчиво произнес Джефф. — Значит, если Ренник говорил, что видел дым, то там и в самом деле кто-то есть. Плывем домой, Лайза.

Он стал медленно разворачивать катер в сторону от опасных рифов.

— Тебя очень волнует, что там кто-то есть, разве не так? — спросила я, не глядя на него.

— Ты права. А тебя не волнует? Почему они там прячутся? Люди, которые там спрятались, наверняка что-то замышляют.

— А это, случайно, не друг Бет? — вырвалось у меня.

— Кто его знает, — резко ответил Джефф, и по его тону я поняла, что затронула больную струну.

— Да, да, ты прав, — согласилась я поспешно. — Может, туда забрались какие-то отшельники. Хотя, — задумчиво добавила я, — не исключено, что нашелся один сумасшедший, который решил, что обнаружил уединенный райский уголок. Он живет там и ничего никого не желает знать.

— Сумасшедший? — как-то странно переспросил Джефф. — Почему ты так решила?

— Нормальный человек там бы не поселился. Кому взбредет в голову заплыть туда на катере? Если в этой бухте его застигнет зима, то ему уже не выбраться оттуда. Его катер спрятан как раз над источником пресной воды. Зимой то место замерзнет. Насколько я помню, заплыть туда еще никому не удавалось. Такое было по силам только дяде Джо. Только он мог на катере зайти в эту узкую бухту и выбраться из нее.

— Ты хочешь сказать, что там кто-то застрял?

— Мне так кажется.

— В таком случае этот кто-то будет зимовать с нами, — забеспокоился Джефф.

Он направил катер к пристани, и мы не проронили больше ни слова. Встревоженные вибрацией омары забегали но сторонам барабана. Глядя на них, я тоже испугалась, сама не зная чего...

Глава 4

Днем мы все были страшно заняты. Джеффа Стендиша тетя Молли все-таки прогнала добывать устриц на узкой и усеянный валунами песчаной полосе, единственном месте на Дункане, которое не без натяжки можно было назвать пляжем. Раньше в середине лета я часто там плавала под бдительным оком дяди Джо. Не зная приливов, отливов и подводных течений, это было бы рискованно, но с дядей Джо я всегда чувствовала себя в безопасности. Приливные волны, сталкивающиеся у скал, производили неизгладимое впечатление. Для того, кто решил утопиться, лучшего места было не найти на всем Дункане. Течения там были настолько сильные, что даже катера с дизельными двигателями не могли с ними справиться. Волны высотой в двадцать футов были обычным явлением на острове.

Но если любителям поплавать на том берегу делать было нечего, то побережье Атлантического океана облюбовали самые проворные и самые вкусные устрицы с мягкими раковинами.

Тетя Молли не терпела посторонних, когда возилась с дарами моря на кухне, и я быстро обнаружила, что она не изменила своей привычке. Священнодействие Молли на кухне наскучило Бет Стендиш, и она удалилась, взвалив на меня мелкие обязанности по дому, которые мешали тете Молли сосредоточиться на приготовлении обеда. Я почти кончила убираться, наслаждаясь запахами, долетавшими с кухни, когда в гостиную устало вошел Джефф. — Они с каждым разом все тяжелее и тяжелее, — проворчал он.

Я взглянула на ведра с устрицами и ахнула:

— Ты принес слишком много!

— Это ты так считаешь. К нам наверняка нагрянет Пол Ренник. Эти ребята за десять миль чуют, где здорово пахнет.

— Надо предупредить тетю Молли, что будет Пол, — сказала я.

Джефф кивнул и отправился на кухню. Я поняла, что теперь надо накрывать еще на двоих за большим и старым столом из кедра. Тетя Молли всегда была рада гостям, и я не припомню ни одного случая, чтобы хоть один рыбак ушел от нее голодным. Вздохнув, я направилась к буфету за столовым серебром.

— А, это ты! — услышала я за спиной голос тети. — А то я уже начала беспокоиться... Да ящик для дров почт пуст. Если ты хочешь, чтобы пирог с черникой подошел и омары были вкусными, то передохни и начинай колоть дрова. На, держи. Я испекла его специально для тебя. Только не говори девочкам, а то они решат, что я тебя порчу. Осторожно! Он горячий. Теперь у тебя хватит сил поднять топор... Говоришь, что я подкупаю тебя? — со смехом спросила она, видимо отвечая Джеффу. — Не смеши меня!

Я улыбнулась, услышав, как он что-то промычал, запихивая в рот ее выпечку. Какая знакомая с детства картина...

— Кто? — вскрикнула моя тетя, словно испугавшись чего-то. — Пол Ренник? Нужны еще омары... Не меньше трех.

— Я посадил их обратно в клетку, — с набитым ртом проговорил Джефф. — Вы хотите, чтобы я их принес?

— Я хочу, чтобы ты наколол дров, — отрезала тетя Молли. — С омарами я управлюсь сама.

Я вошла на кухню и, улыбнувшись, предложила:

— Я схожу за ними.

Она с сомнением на меня поглядела:

— А сможешь, Лайза? Сколько времени прошло с тех пор, как ты занималась этим делом в последний раз.

— Попытка не пытка. Я возьму клещи Джеффа.

Спускаясь к причалу, я услышала стук топора. Шлюпка стояла на том месте, где он утром ее привязал. Как давно я не слышала знакомого стука топора и отдаленного рокота моря за грядой. Это напомнило мне о дяде Джо. Подгребая к «Гранату», на котором Джо установил клетку с омарами, в миле от себя я увидела «Морской ветер» Пола Ренника. Его катер держал курс прямо на бухту.

В сообразительности Джеффу Стендишу, надо отдать ему должное, нельзя было отказать. Клещи, изготовленные им, оказались очень удобными, как и проволочная емкость, которую он подвесил к прямоугольной корме «Граната» таким образом, чтобы та поднималась и опускалась вместе с катером при приливе и отливе. Мне оставалось только опустить клещи в отверстие сверху, выбрать омара и перенести его в барабан. Некоторые рыбаки пользовались толстыми резиновыми перчатками, но большинство, как мой дядя, вытаскивали их голыми мозолистыми руками. То, что омары делали с теми, кто потерял осторожность, было расплатой за браваду. Омар никогда не упустит своего шанса, и его мощные клешни вопьются вам в руку и вырвут куски мяса; так что, какими бы сильными ни были ваши руки, ниши пропало. Клещи Джеффа исключали прямой и опасный контакт с громадными раками. Я подумала, что он мог бы запатентовать свое приспособление. В принципе Джефф неплохой парень. Размеренный стук его топора не прекращался, и я поняла, что самое трудное в общении с Джеффом — заставить его работать.

Я положила барабан с омарами в шлюпку и взглянула на уступ, с которого упал и разбился дядя Джо. Сегодня в бухте было спокойно, и вода отступила, обнажив плоские камни. Лишь отдельные волны накатывались со стороны моря и с шумом разбивались о прибрежные скалы. Я вздрогнула и вспомнила, как в детстве мне строго-настрого запрещали даже приближаться к этому уступу.

Однако вблизи он казался не таким уж опасным. Проходя вдоль утеса по всей северной стороне дунканской бухты, уступ постепенно сужался, и но нему можно было пройти, если не бояться высоты и верить в себя. Стоя на кокпите «Граната», я могла видеть только то место, где выступ исчезал за краем утеса. Та сторона бухты представляла собой сплошное нагромождение упавших каменных глыб, возвышающихся над густым мелколесьем. Насколько я знала, выступ никуда не вел. За этими зарослями вьющихся растений и побегов высилась сплошная гранитная стена.

Я залезла в шлюпку и отвязала носовой фалинь. Затем вставила весла в уключины и уже хотела занести их, как вдруг холодок пробежал по моей спине. В самом конце уступа, там где начались заросли, что-то шевельнулось.

У меня перехватило дыхание и учащенно забилось сердце. Я невольно подалась вперед, говоря себе, что, вероятно, мне почудилось. Но вот листва снова зашевелилась, и я едва сдержалась, чтобы не закричать.

На уступе возникла фигура мужчины. Я в изумлении смотрела на него и никак не могла понять, как он туда попал. Мою шлюпку в тени большого «Граната» он не заметил, так как смотрел вдаль. Его интересовал причал и «Морской ветер», медленно и верно приближавшийся к берегу.

Я наблюдала за незнакомцем, затаив дыхание. Почему-то он внушал мне опасение. Непонятная угроза исходила от этого человека, появившегося так внезапно.

Он был средних лет. Его длинные, черные, с проседью волосы висели космами, а такая же черная борода торчала клочьями. Высокий и сильный, с загорелым и обветренным лицом, одет в старые брюки из грубой ткани и кожаную куртку, поверх видавшей виды синей хлопчатобумажной рубашки с открытым воротом. Словно почувствовав на себе мой пристальный взгляд, он медленно повернул голову в мою сторону.

В любое другое время я бы окликнула его, спросив, кто он такой и что ему здесь нужно, но странный и неведомый прежде страх приказал мне распластаться на дне шлюпки.

Я так и лежала, как страус, спрятав голову под сиденье, пока шлюпку не отнесло к «Гранату», и она, ударившись в его борт, привела меня в чувство. Я села, стыдясь собственной трусости, и уставилась на уступ, готовая потребовать у неизвестного ответа, кто он такой и что делает на земле, которая ему не принадлежит, но его как ветром сдуло. На уступе никого не было, и листва у подножия скал не шевелилась. Мне даже показалось, что я все это придумала.

В следующую секунду я принялась отчаянно грести, обходя «Гранат». «Морской ветер» уже подходил к пристани. Прямо перед собой я увидела плотного Пола Ренника, стоявшего у штурвала. Хрупкий парень в грязном белом комбинезоне присел на носу, готовый спрыгнуть с катера. Я оглянулась, но уступ был пуст, словно этого человека вообще не существовало и светотени сыграли со мной злую шутку. Не оставалось ничего другого, как снова приналечь на весла.

Пол Ренник теперь разглядел, кто перед ним, и крикнул мне через голову помощника, крепившего катер:

— Привет, мисс Дункан! Я узнал вас сразу. Все Дунканы так гребут. Вы к нам на всю зиму?

— Здравствуйте, мистер Ренник. Как поживаете? — крикнула я в ответ, продолжая тяжело дышать. — Я еще не знаю, как долго здесь пробуду. Это зависит, наверное, от тети Молли.

Пол рассмеялся и заметил:

— Если за дело возьмется Молли, вы застрянете тут навсегда. Она все эти годы только и говорила о вас.

Он соскочил на причал, привязал шлюпку и помог мне сойти. У него были очень густые черные волосы и темно-карие глаза; красивым его лицо я бы не назвала, зато оно было открытым и честным. Он был приблизительно одного с тетей возраста и гораздо проворней тех, кто годился ему в сыновья.

— Что у вас здесь? Омары?

— Верно. Тетя Молли сегодня вечером устраивает пиршество.

— Молодой Стендиш по-прежнему с вами?

— Джефф? Да, с нами.

— Он опять заявит, что мы учуяли, где пахнет вкусненьким, и слетелись. Много на себя берет... Но, впрочем, Джефф мне нравится. Он парень что надо. Давайте их сюда. — Пол взял у меня омаров. — Время от времени я наведываюсь к вашей тете. После смерти Джо стараюсь показываться тут почаще, — тихо сказал он. — Да... вы наверняка забыли моего племянника Билла. Он был пацаном, когда тетя послала вас учиться. Билли, подойди и познакомься с мисс Дункан.

Билли оказался робким семнадцатилетним юношей с такими же, как у дяди, темными волосами и глазами. Он взял пакеты с почтой, и втроем мы поднялись к дому. Навстречу нам вышла тебя Молли, вытерла руки о фартук с оборками и важно поздоровалась с прибывшими. По тому, как Пол смотрел на нее, я решила, что, скорее всего, Джефф был нрав — он неравнодушен к моей тете. Если Пол Ренник питал какие-то чувства к тете, то она к нему — никаких. Тетя Молли относилась к нему точно так, как к любому другому соседу, считая, что надо платить услугой за услугу и всегда оставаться милой и приветливой.

Вскоре и Бет выплыла с кухни, и юный Билли впился в нее глазами. Бет, как я заметила, почувствовала это. Она, покачиваясь, прошла мимо него, бросила провокационный взгляд, приведя парня в страшное смущение, и даже улыбнулась ему. Оказывается, эта девушка умела улыбаться. Улыбка ей шла больше, чем угрюмое выражение лица.

Через минуту появился Джефф с охапкой наколотых дров, которые он бесцеремонно свалил в ящик. Он усмехнулся, глядя на Пола Ренника, и сказал:

— Привет! Учуяли, где хорошо пахнет?

— Мы услышали стук топора, Джефф, — улыбнулся Ренник. — Каждый раз, когда он раздается, Молли готовит что-то особенное.

Еду, приготовленную тетей, смело можно было отнести к особенной. Мне почти не попадалось ничего вкусного из морских продуктов с тех пор, как шесть лет назад я покинула остров.

После ужина Билли робко пошел с Джеффом и Бет слушать музыку по их транзистору. Пол Ренник решил, что будет спать на «Морском ветре», поскольку им надо вынимать верши, а погода может резко измениться.

— Возле Ньюфаундленда зарождается большой шторм, — сообщил он. — Надо ждать ранней зимы. Сначала задует северо-восточный ветер, посыплет крупа, за ней снег, и все станет белым-бело. Вот почему я хочу встать с утра пораньше. Теперь, наверное, только через две-три недели буду у вас. Как у тебя с продуктами, Молли?

Моя тетя только рассмеялась:

— Пол, на Дункане мы никогда не будем голодать.

Он задумчиво кивнул:

— Я неспроста спросил тебя, Молли. Тебе известно, что на Дункане поселился незваный гость?

— Незваный гость? — сердито спросила тетя. — С чего ты взял?

Пол уныло посмотрел на меня и продолжал:

— Не мое дело лезть в чужие дела. Сама знаешь, у нас это не принято, но этот чужак расположился в Птичьей бухте. Не спрашивай меня, кто он и чем занимается, я видел только старый баркас, стоявший на приколе, да дым от огня, разведенного под скалами.

Не веря своим ушам, тетя уставилась на него:

— У нас посторонние, а мы ничего не знаем? Пол, ты, должно быть, шутишь!

— Какие тут шутки. Как-то в высокую воду мы, огибая Дункан, близко подошли к тому месту. Билли заметил лодку, и я хорошо разглядел ее в бинокль.

— Тогда почему ничего не сказал мне? — спросила она подозрительно.

Пол пожал плечами:

— Я решил, что ты знаешь, что там лодка. Ты приютила Стендишей, вот я и подумал, что к ним прибыли друзья.

— В голове не укладывается, — пробормотала тетя Молли. — У нас посторонние?

— Там люди, тетя Молли, — подтвердила я. — Эд Кантрелл рассказывал мне о той лодке в автобусе, когда мы возвращались из Мачиаса. Я тоже не поверила ему, но сегодня утром мы с Джеффом решили осмотреть то место и увидели ее в бинокль. Это старый катер зеленого цвета, и он спрятан в зарослях, около источника пресной воды.

Тетя раздраженно посмотрела на меня и сказала:

— Все всё знают, кроме меня! Ну и как ты это объяснишь, Лайза?

— Эд Кантрелл тоже подумал, что ты в курсе, — ответила я. — Я хотела убедиться, что это и в самом деле так, а потом уже сообщить тебе. А после того как мы с Джеффом вернулись с омарами, все оказались очень заняты. Но это правда: лодка находится там. И тот, кому она принадлежит, обнаружил выход из Птичьей бухты.

— Я думал, что в нее можно попасть только через море, — удивился Пол Ренник.

— Джо нашел второй выход, когда шторм загнал его туда, — задумчиво заметила тетя и взглянула на меня. — Лайза, а ты как узнала?

— Я видела мужчину, когда выбирала омаров... Средних лет, с бородой и неопрятного.

— Ты видела его? — удивленно переспросила тетя. — Ты с ним говорила? Почему не спросила, кто он и что там делает?

— Дорогая тетя, он вышел из кустов под утесом, которые растут у старого оползня, и встал на уступ перед причалом. Я так удивилась, заметив его там... что перепугалась. Я хотела окликнуть его и узнать, что он там делает, но от страха онемела. Он следил за приближением «Морского ветра». Этот человек находился там не больше минуты, затем скрылся из виду.

— Куда? — изумилась тетя. — Мы с тобой прекрасно знаем, что в скалах нет прохода. Ты уверена, что видела его?

— Уверена. Мне показалось, что он немного... того, — сказала я, и это прозвучало несколько преувеличенно, но тем не менее я видела его.

— Невероятно! — вздохнула тетя.

— Может, он наткнулся на выход, о котором ты, Молли, не знала, — сухо вставил Пол Ренник. — Случайно вошел в Птичью бухту, случайно из нее вышел. Ему не может вечно везти. Если разыграется шторм, этому катеру хана. Как бы ему самому не пришел конец.

Тетя Молли бросила на него встревоженный взгляд:

— Пол, ты можешь ему помочь?

Ренник кивнул:

— Джо как-то показал мне фарватер. Я могу его отыскать снова, а завтра утром будет большая вода. Если ему повезет, то я выведу его оттуда. Пусть плывет себе куда хочет. Лично я буду только рад. Рифы, что на северной стороне Дункана, дорого мне обошлись, и я устал вытаскивать пустые верши.

— Ты хочешь сказать, что он таскает твоих омаров? — спросила тетя удивленно.

— А ты можешь привести другую причину, почему в них больше нет омаров?

Она сочувственно покачала головой:

— Кто ему дал такое право? У нас человек не умрет с голоду, кто бы он ни был. Пусть только попросит. Я считаю, у него просто нет выбора.

— Не выгораживай его. Ума не попасться мне на глаза ему хватает, — буркнул рыбак.

— Пол Ренник, брехливая собака лает, но не кусает. Не исключено, что это безобидное существо, которое хочет найти мир и покой в этом безумном мире.

Пол нахмурился и с беспокойством взглянул на нее:

— Ты в этом уверена, Молли? Что ни говори, а он вторгся на твою территорию.

В ответ моя тетя только рассмеялась:

— Ну, ты даешь, Пол! Уж не считаешь ли ты его опасным преступником? Нас бы в таком случае предупредили. Я уверена, что это какой-нибудь затворник. Мои симпатии на стороне тех, кто бежит от цивилизации. Почему, как ты думаешь, я обосновалась на острове Дункан, если не потому, что у меня нет времени на современное общество с его беспорядочно растущими городами и грязным воздухом? Нет, спасибо, я предпочитаю остров Дункан, где нахожу душевное равновесие, хотя на нем нет даже электричества. Этот человек может оставаться здесь, если хочет, но его надо предупредить насчет катера.

Я зааплодировала краткой и выразительной речи тети Молли. Мне было известно ее отношение к городской жизни, и во многом я соглашалась с ней. Но вот слова, сказанные в адрес этого незнакомца, заставили меня засомневаться. Слишком много паразитов и безответственных бездельников я видела в Гринвич-Виллидж, чтобы сочувствовать тому, кто вторгся к ней и крадет, чтобы жить.

Я перевела взгляд на Пола, желая понять, что он чувствует, но тот лишь кивнул и патетически воскликнул:

— Молли, тебе решать! Ты всегда и всем помогала. В доме стоит передатчик Джо? Я свяжусь с тобой утром, как только выйду из Птичьей бухты, хорошо?

— Он на «Гранате», — сказала Молли. — Я свяжусь с тобой перед рассветом, независимо от того, дашь ты знать или нет. К восходу солнца ты должен вызволить его оттуда.

* * *

На следующее утро, когда за окном было еще темно, меня разбудил шум на кухне, располагавшейся прямо под моей комнатой. Я негодующе перевернулась на другой бок и попыталась снова заснуть. Кто дал тете Молли право будить людей ни свет ни заря?

Но, вспомнив, что Пол Ренник собирался вывести таинственного незнакомца из Птичьей бухты, успокоилась, любопытство взяло верх, я села и взглянула на настенные часы, висевшие рядом с моей кроватью. К моему удивлению, они показывали много больше шести.

Я встала и раздвинула шторы. В сером рассвете стволы сахарных кленов, стоявшие поодаль, возле выгона для овец, походили на привидения. Небо была затянуто свинцовыми тучами, черневшими у горизонта. Гладкая поверхность моря вспенится и забурлит уже через час, когда начнется отлив. Глядя из окна, я вспомнила, как дядя Джо учил меня определять погоду. Все эти признаки плюс теплый влажный воздух указывали на то, что погода, но его словам, «станет неприятной». Если Пол Ренник собрался проникнуть в Птичью бухту, то уже должен быть около того места, дожидаясь, пока совсем рассветет, чтобы попытаться пройти по этому предательскому и извилистому фарватеру, лавируя среди опасных рифов.

Быстро надев джинсы, ветровку и обув кеды, я прихватила длинные волосы гребнем и сбежала вниз.

Когда я вошла к тете Молли, она взглянула на меня, и по ее нахмуренному лицу я поняла, как она встревожена.

— Я разбудила тебя, дорогая? Собиралась приготовить тебе завтрак и отправиться на наш катер, чтобы связаться с «Морским ветром».

— Я с тобой, — сказала я. — Тебя беспокоит Пол? Пока что нет никакого ветра, и он знает, что делает.

— Эти воды знакомы Полу, — кивнула тетя. — Если он пройдет рифы до отлива, все будет хорошо. Но меня больше волнует тот глупый человек. По радио уже несколько раз предупреждали о приближении шторма. Со стороны залива Святого Лаврентия подул сильный ветер. Сообщают, что его скорость достигает шестидесяти миль в час, и это еще не предел. Малые суда стоят на приколе от залива Фанди до Портленда. Скоро ураган может добраться и до нас.

Я знала, что, когда это случится, ни одна лодка не покинет Дункан, пока небо не прояснится.

— Пол не должен рисковать ради каких-то глупых людей, — сказала я.

Тетя Молли испуганно посмотрела на меня, пораженная моим тоном.

— Тот человек не виноват в том, что не знал местных условий, — отчеканила она. — Пол никогда не бросит в беде человека.

— Пол, может, и не бросит, — проговорила я мрачно. — Для себя я уже решила, что тот, кто вчера так напугал меня, из числа тех эгоистов и бездельников, которые прожигают жизнь. Чувство ответственности их не обременяет, и они лишь действуют окружающим на нервы. Возможно, у того мужчины где-то есть жена с детьми, которых надо кормить и одевать.

— Лайза, что-то раньше я не слышала от тебя подобных слов, — запротестовала тетя. — Я не уверена, что они мне нравятся.

— Извини. Но в Нью-Йорке полным-полно бездельников. В большинстве своем они не хотят палец о палец ударить. Живут как самые настоящие паразиты. Отвергают нормы общества, не предлагая ничего взамен. Эти люди умеют складно говорить, ничего стоящего не предлагая, а если и появляется хоть какая-то идея, то желание ее реализовать быстро испаряется. Они бравируют тем, что бросили колледж или университет. Они не хотят иметь то, что им самим нужно в первую очередь. Если бросают учиться, то потому, что хотят не провалиться на экзаменах. И это, — горячо прибавила я, удивляясь, почему меня это волнует, — грозит Джеффу Стендишу, если он не возьмется за ум.

— Однако! — воскликнула тетя Молли, давая понять, что я шокировала ее. Она поставила чашку с кофе и посмотрела в окно на затянутое тучами небо. — Лайза, согласись, что нам ничего не известно о человеке, попавшем в Птичью бухту.

У меня чуть было не вырвалось: «Давай поспорим, тетя Молли...», но я прикусила язык и, когда она поднялась из-за стола, молча пошла следом.

Вода в дунканском заливе имела тот же мрачно-серый цвет, что и в открытом море. Мы залезли в шлюпку и на веслах добрались до «Граната». Когда я посмотрела на уступ, сама не поверила, что только вчера видела на нем человека. К счастью, тетя Молли забыла о нашем разговоре и не расспрашивала меня. А я поклялась, что при нервом удобном случае выясню, как он сумел туда попасть.

В каюте тетя Молли принялась мучить радиоприемник, пока наконец после отчаянных попыток он не затрещал. Мне не терпелось показать ей, как надо с ним обращаться, но, зная ее характер, я решила не высовываться. Тетя Молли была милым человеком, но ничего не смыслила в таких вещах, как двигатели и радиопередатчики. Она поймала какого-то радиолюбителя из Портленда, станцию береговой охраны в гавани Бутбея и того, кто вообще не говорил по-английски, пока в конце концов не наткнулась на «Морской ветер». Голос Пола Ренника чуть не оглушил нас, и она так быстро крутанула ручку настройки, что потеряла его. После многочисленных попыток тете все же снова удалось выйти на него.

В динамике раздался спокойный голос Пола:

— Это «Морской ветер» с острова Дункан. Прием. Просто переключи тумблер, Молли, и отвечай.

— Что это ты на меня орешь? — раздраженно спросила она.

Я незаметно перевела переключатель в нужное положение, и Пол Ренник успел расслышать только последнее слово.

— Орешь? Кто орет на тебя, Молли? Прием.

Я снова щелкнула тумблером и поспешно проговорила:

— У тети Молли перебои с приемником. Она немного перестаралась. Прием.

— Ясно, — послышалось в ответ. — Прогноз погоды слышали? Прием.

— Меня он мало интересует, — поморщилась Молли. — Ты где? Вытащил того горемыку?

— Прием, — добавила я, переводя тумблер в нужное положение.

— Я на пути к Перепелиному. Нет, я не вытащил его. Катер по-прежнему стоит в скалах, но когда я добрался до него, никого на нем не обнаружил. Мне пришлось быстро уходить, так как уровень воды падал. Я только оставил ему записку с предупреждением об опасности — Пол сделал паузу и продолжал: — Знаешь, Молли, я считаю, что там он не один. Прием.

Мы с тетей переглянулись, и я заметила, как по ее лицу пробежала тень. Это известие меня тоже не обрадовало. Что хорошего остаться на отрезанном от всего мира острове с компанией, которая ведет себя так странно, как группа, обосновавшаяся в Птичьей бухте?

Молли уже сама переключила тумблер и спросила, сколько их, но мнению Пола.

— О, еще один или, от силы, два человека, — раздался его веселый голос. — Они соорудили себе шалаши. Прием.

Привлекательное лицо Молли прояснилось.

— Все не так уж плохо, — сказала она мне. — Мы их прокормим, если у них кончится еда. Кто знает, как долго продлится шторм.

Все-таки замечательный характер у моей тети. Ее не волновало, как поведут себя незнакомые люди. Ее было важно, сумеет ли она прокормить их!

— Спасибо, Пол. Ты сделал все, что мог. Прием.

Из динамика послышался добродушный смех Пола:

— Боюсь, что немного. Катер называется «Мари-Адель», но, как мне кажется, у него нет порта приписки. Прием.

— Красивое название, — рассмеялась Молли. — Не думаю, что у крутого парня хватило бы воображения назвать катер женским именем, как ты считаешь? Когда, по-твоему, должен начаться шторм? Прием.

Я нахмурилась. Мари-Адель... Где я могла слышать это имя?

— Не нравится мне небо, — ответил Пол. — И барометр падает. Думаю, что скоро. Теперь, когда я кое-что разузнал об этом катере, можно обратиться в береговую охрану Джонспорта и запросить их. Прием.

— Спасибо, Пол, — сказала тетя. — Отлично. Может, я подключусь к твоему сеансу связи с ними... Вот только налажу приемник. Конец приема. — Она облегченно перевела дух, глядя на меня. — Я видела, как Джо работал с этой штуковиной и...

Тетя Молли резко крутанула ручку, и приемник замолчал. Пол хотел что-то еще сообщить, но не успел. Как ни старалась тетя, из радиопередатчика слышался только треск, и наконец он совсем заглох. Она беспомощно взглянула на меня и с негодованием воскликнула:

— Сколько лет я твердила Джо, чтобы он купил новое радио!

— Тетя Молли, если ты позволишь мне... — робко начала я.

— Если ты считаешь себя умнее меня, — съязвила она, — то пожалуйста.

— Послушай, я так не считаю. Просто дядя Джо показывал мне, как обращаться с ним, и я не забыла.

— Ты думаешь, мне он не показывал? — спросила она, но, бросив на меня мученический взор, уступила место.

Я внимательно осмотрела все ручки и стала приводить их в порядок. Помехи вернулись, а с ними и резкий голос Пола Ренника.

— ..."Морской ветер" вызывает остров Дункан. Отзовитесь, Дункан. Прием.

— Дункан вызывает «Морской ветер», — быстро проговорила я. — Мы вас теперь слышим. Что нового? Прием.

— Какого черта вы пропали? Молли, ты еще там? Прием.

— Конечно, я здесь. Прием, — возмущенно заметила моя тетя.

— Хорошо. Береговая охрана говорит, что сообщения о пропавших или украденных катерах к ним не поступали. Прием.

— Спасибо, Пол. Рада снова слышать тебя. Теперь тебе самое время убираться подальше от рифов. Слышишь? Иначе я начну беспокоиться. Прием.

— О «Морском ветре» можешь не беспокоиться, — засмеялся он. — Лучше берегите себя на Дункане. Увидимся при первой возможности. Прием окончен.

Тетя выключила приемник и улыбнулась:

— Теперь, Лайза, можно спокойно позавтракать, — удовлетворенно заметила она.

Когда мы возвращались домой, я никак не могла отделаться от смутного чувства тревоги. На нашем острове, отрезанном первым зимним штормом от остального мира, посторонние, о которых мы ничего не знаем! И только переступив порог дома, я внезапно вспомнила, что Джефф говорил об отчиме и где я слышала это имя — Мари-Адель.

Глава 5

Темные тучи провисели над Дунканом все утро, но шторм так и не разразился. Приглушенные раскаты грома слышались на северо-востоке, где скопились тяжелые грозовые облака, но лишь изредка небо озарялось вспышками молний. По радио одно грозное предупреждение морским судам, самолетам и жителям островов следовало за другим.

Воспользовавшись предоставленной передышкой, все, включая даже Стендишей, принялись не покладая рук переносить в дом дрова и надежно швартовать наш маленький флот в дунканской бухте.

Ближе к полудню мы увидели отчаливший «Морской ветер» Пола Ренника и еще одно судно из Маскуа, которые медленно направились в родную гавань, взяв на палубы все верши, чтобы поставить их снова после того, как пронесется шторм.

Пол Ренник помахал на прощание рукой и взял курс на побережье. Тетя Молли следила за ним в бинокль до тех пор, пока «Морской ветер» не превратился в крошечную точку у Оленьего залива, и только тогда со спокойной душой опустила бинокль. Затем она поднялась наверх, чтобы проверить все ставни на окнах в тех комнатах, где никто не жил. Поскольку нет ничего хуже хлопающих ночью от штормового ветра ставней, я обрадовалась, заметив, что она взяла перчатки и отвертку.

Я вышла из дому и пошла к Джеффу, коловшему дрова. Заметив меня, он тут же перестал работать и оперся о топор, тяжело дыша и ухмыляясь:

— Привет! Приятно смотреть на полыхающий камин, но лично мне это выходит боком. Как ты думаешь, здесь хватит?

— Только на одну ночь, — рассмеялась я. — А шторм может продлиться неделю, а то и две.

Название зеленого катера, обнаруженного Полом Ренником, не давало мне покоя, и я хотела поговорить с Джеффом на эту тему, но не знала, с чего начать. Все утро я твердила себе: это простое совпадение, хотя интуиция подсказывала мне, что все не так просто, и, чем больше я размышляла, тем чаще вспоминала выражение лица и интонацию Джеффа, когда он рассказывал о своем отчиме. Джефф, мягко выражаясь, избегал касаться своего прошлого. Настало время докопаться до истины и к тому же выяснить, кто занял землю Милли в Птичьей бухте. Несколько раз я пыталась открыть рот, но, вспоминая обиженный взгляд Джеффа, когда он говорил о матери, откладывала разговор. В конце концов, какое мне до этого дело?

Пока я раздумывала, Джефф спросил:

— Нам грозят большие неприятности?

— Осень на осень не приходится, — ответила я. — Зима вот-вот начнется, и риск слишком велик. Ветер может перейти в дождь со снегом, и тогда от Гренландии до Арктики резко похолодает. Такое уже случалось. Будет лучше, если и вы, и мы запасемся дровами на неделю.

Джефф простонал, но вместо того, чтобы опять приняться за работу, переменил позу и небрежно спросил:

— А Пол вывел того человека с катером?

— Нет.

Я заметила, как он сжал рукой топор и только произнес «О!» под раскатистый звук грома.

— Пол не смог найти его, — предположила я. — Но он оставил им записку.

Джефф вскинул голову:

— Им? Там не один человек?

— Пол сказал, что их двое, а может быть, трое. Не больше.

Вдали снова загрохотало, но уже сильнее. Раскаты грома словно подхлестнули меня, и я выпалила:

— Ты не думаешь, что этот мужчина увязался за Бет?

Джефф пристально посмотрел на меня, и его глаза вспыхнули от гнева.

— Я уже говорил тебе: это может быть кто угодно.

От его тона я тоже вспыхнула и огрызнулась:

— Ты, должно быть, принимаешь меня за тупицу, если думаешь, что я не могу сложить два и два. Бет, очевидно, злится на тебя за то, что ты увез ее от поклонника. Ты хочешь отправиться в Птичью бухту и взглянуть на этот катер. Не говори мне, что ты не думал, будто Бет подстроила рандеву с этим типом, чтобы сбежать на его катере. Я не такая дурочка, как ты думаешь.

Хмурое лицо Джеффа разгладилось, и он нехотя проговорил:

— Нет, я так не думаю.

Глаза его потухли, и я облегченно перевела дух. Почему-то Джефф меня пугал больше, чем приближающаяся буря.

— Ну, что скажешь? — не отставала я.

Он пожал плечами:

— Да, ты во многом права. Но Макс... тот, что преследует ее... как мне кажется, приплыл бы один... без сопровождения.

— Тогда уверяю тебя, в Птичьей бухте не Макс! — бросила я.

Джефф с любопытством посмотрел на меня:

— Лайза, почему ты так решила?

Я хотела сказать ему, но не решилась назвать причину и только пробормотала:

— Не забывай, я видела его. Он показался мне старым.

Джефф неприятно рассмеялся:

— С чего ты решила, что я увел Бет. Может, сейчас она как раз мечтает об идеальном отце, но, уверяю тебя, к тридцати годам возненавидит его.

Со сжатым в руке топором Джефф имел очень решительный вид, и в тот момент я сильно завидовала Бет.

— Вполне возможно, — согласилась я. — Не поэтому ли ваша мать бросила вашего отца?

— Ты, Лайза, действительно не дура, — сквозь зубы проговорил он. — Надо отдать тебе должное.

Я скромно опустила глаза:

— Спасибо.

Джефф швырнул топор на кучу наколотых дров и сказал:

— Я тоже так считал, но это только предположение.

— Ты говорил, что она умерла?

— Не совсем так, — ответил он. — Мать погибла в автомобильной аварии.

Последовала пауза.

— Извини, — тихо сказала я.

— Машину вел мой отчим, — горько добавил Джефф. — На нем не осталось даже царапины.

— Когда это произошло?

— Год назад. — Джефф исподлобья посмотрел на меня. — Только не говори, Лайза, что ты пришла к очередному выводу.

— Ты говорил, что не видел отчима с тех пор, как ушел из дому. Разве вы не встречались на похоронах матери?

Джефф покачал головой и медленно добавил:

— Он находился в больнице.

— Ты же сказал...

Джефф пристально посмотрел на меня, но теперь в его глазах я не заметила ярости, а лишь одну грусть.

— В психиатрической больнице, — уточнил он.

Я затаила дыхание и отвернулась в сторону. Поделом тебе, не будешь лезть в жизнь других.

— Извини, — тихо сказала я. — Надо знать меру, разве не так?

— Почему не поинтересоваться, — тяжело вздохнул он. — Этот таинственный катер всех достал.

— Я спрашиваю, так как чувствую, что зеленый катер может принадлежать твоему отчиму, — принялась я оправдываться. — Но если он...

Не зная, как поделикатнее выразиться, я замолчала, но Джефф быстро пришел на помощь:

— ...Угодил в психушку. Ты это хотела сказать? Да, он не в себе, но не настолько плох, чтобы запирать его на замок. Мне кажется, от этой аварии он только выиграл. Сейчас его выпустили. — Джефф помолчал, потом резко спросил: — Почему ты решила, что этот катер его?

Я все ему рассказала, вот только слова про мою женскую интуицию прозвучали глупо, поэтому конец вышел скомканным.

— Просто я запомнила, что твой отчим называл всех и вся «Мари-Адель».

Джефф с мрачным видом выслушал меня, а когда я кончила говорить, заметил:

— Ты поступила совершенно правильно, Лайза. Есть вещи, которые я не объяснил тебе.

— Значит, ты считаешь, что это отчим?

Губы Джеффа сжались в тонкую и жесткую линию.

— Надеюсь, что не он. В противном случае жди беды. — Он поднял топор и добавил: — Ладно, оставим выяснение на потом, а сейчас меня ждут дрова.

— По крайней мере, тебе не надо бояться Макса, — беспечно сказала я. — Когда начнется шторм, сюда уже никому не пробраться.

Джефф фыркнул и заметил:

— Этого старого и озабоченного барана я не боюсь.

Я засмеялась и пошла к причалу, размышляя о том, как Джефф несправедлив к бедному старине Максу, но, с другой стороны, Джефф никогда не был влюблен.

Казалось, зловещая тишина затаилась в неподвижной воде и тяжелом воздухе. «Гранат» и быстроходный катер мирно стояли на своих местах; их швартовые цепи были едва натянуты, так как отлив достиг минимального уровня. Джефф заранее вытащил шлюпку на причал и перевернул ее.

Я повернула голову и посмотрела на уступ, убеждая себя, что мои страхи сильно преувеличены, что можно пойти и осмотреть то место, где я заметила таинственного человека, которого мысленно назвала отчимом Джеффа.

Но предчувствие подсказывало мне, что он может оказаться на этом злосчастном уступе скалы, и, хотя я, сжав зубы, твердила себе, что нельзя быть такой глупой, ощущение страха не проходило. Была не была! Я решительно ступила на узкую каменную полоску и сделала первый шаг. Сердце сразу учащенно забилось, и по телу пробежала нервная дрожь. А вдруг я потеряю равновесие? Я бы не хотела разделить судьбу дяди Джо.

Уступ оказался достаточно широким, и, осмелев, я сделала еще несколько шагов. Джефф снова принялся колоть дрова, и звук его топора вселял уверенность. В случае чего я позову его, и он, бросив работу, спасет меня. От этой мысли я невольно улыбнулась.

Оказавшись напротив причала, я заметила, что уступ расширился до шести футов. Трудно было представить себе, чтобы дядя Джо мог разбиться, упав на камни с такой небольшой высоты. В лучшем случае он отделался бы синяками и царапинами, в худшем — подвернул руку или ногу. Смерть исключалась!

Я медленно двинулась дальше. В одном месте пришлось боком пролезать между обвалившимися камнями, но дальше проход был свободен. Когда до конца уступа оставалось несколько шагов, я засомневалась, глядя на густо переплетающиеся ветки кустов и деревьев, сквозь которые проступали острые края гранитных глыб. Этот розовый гранит, как я убедилась на собственном опыте, был скользким, как лед, и даже ходить, а не то что прыгать, по нему было опасно. Я не могла заметить ни одного клочка земли. Подо мной громоздились лишь огромные камни, едва видимые в густой зелени. К тому же кусты ежевики, лишенные листьев, были усеяны острыми и длинными шинами. Неудивительно, что никто не поверил моему рассказу о человеке на скалистом уступе. Я и сама стала сомневаться, отыскивая спуск. Но нет, сказала я себе, надо понять, как прошел этот мужчина. Пусть для этого самой придется прыгать на скользкие камни, лежащие под ногами.

Для начала я решила оглянуться и посмотреть на «Гранат», чтобы определить расстояние и угол, под которым я заметила бородатого мужчину, вылезшего из кустов.

Я прикинула в уме и поняла, что он стоял немного дальше. Мне пришлось сделать еще несколько опасных шагов. Слева от себя, футах в четырех, я увидела кусты, в которых он мог скрыться. Их корни обвивала густая масса листьев и побегов плюща. Ветки плюща цеплялись также за край уступа и ползли вверх по скале, закрывая ее темными листьями.

Я оглянулась, не зная, как быть. Толстый ковер из листьев и веток расстилался подо мной, но до него невозможно было дотянуться. Я села на край уступа и попыталась ногой нащупать этот ковер. Тогда я подвинулась ближе, как вдруг край уступа обвалился, и я полетела вниз коленками вперед. Пролетев сквозь кустарник, я упала на твердую землю.

Трясясь от волнения, я медленно поднялась. Широкое полотно из веток и листьев, увитых плющом, колыхалось на ветру. Осторожно приблизившись к колышущейся зеленой массе, я обнаружила не большие кусты, а чахлые ели, которым не давал расти бурно разросшийся плюш, не тронув только маленькие елочки у подножия скалы.

Раздвинув низкий кустарник и ели, я увидела тоннель, который прорезал сплошную зеленую массу и вел к скале, расположенной за нашим домом. Тоннель, увитый плющом, заканчивался у прямоугольного входа, прорубленного в сплошной горной породе.

Я смотрела на него и не верила своим глазам. Вход походил на заброшенный ствол шахты, хотя на Дункане, насколько мне было известно, никто и никогда не добывал полезные ископаемые и не прокладывал тайные ходы, ведущие из дома-крепости с его богатой событиями историей.

Продираясь сквозь кусты плюща, я неожиданно вспомнила, что в прошлом остров служил местом перевалки контрабанды...

У входа в скалу валялись свежесрубленные ветки. Я приблизилась к нему и не без страха заглянула внутрь. Дно тоннеля было влажным от воды, которая просачивалась туда в дождливую погоду, и усеяно подсохшими следами ног... следами, оставленными недавно.

Замкнутые пространства вызывают у меня чувство страха, и этот проход, пробитый в скале давным-давно, производил такое гнетущее впечатление, что я невольно содрогнулась. Вместе с тем свежий воздух дул мне в лицо. Я подняла голову и в вышине разглядела крошечный источник света. Глядя на светлое пятно, я пыталась сообразить, куда же ведет этот длинный лаз. Впрочем, куда бы он ни вел, отчим Джеффа (если, конечно, это он) наткнулся на него; судьба была на его стороне уже тогда, когда он благополучно вошел в Птичью бухту, миновав опасные рифы, куда не отваживались заходить даже опытные морские волки.

Осматривая сырой и таинственный проход, я ощутила исходящую от него непонятную опасность и решила поскорее убраться оттуда. Едва я повернулась, чтобы снова окунуться в заросли плюща, как мое внимание привлек блестящий предмет, валявшийся на полу среди разного мусора. Наклонившись, я подняла его.

В сумрачном свете разглядеть было трудно, и это могло оказаться все, что угодно: черепок фарфора, увядший лист, кусок обыкновенной глины. Но как только мои пальца прикоснулись к предмету, я сразу поняла, что это фотография. Я поднесла ее к глазам, но в полутьме почти ничего не смогла разглядеть. Фотография была сильно измята и испачкана: я только сумела разобрать, что на ней изображена группа людей. Раздвинув ветки, я вышла в более светлое место и, дрожа от нетерпения, снова взглянула на снимок.

На нем была изображена группа людей, сидевших на лужайке, а за ними можно было различить большой и красивый дом. На переднем плане, высунув язык, лежал большой черный Лабрадор. Это была совершенно обычная фотография, из тех, которыми забиты все семейные альбомы. Ничего таинственного я в ней не обнаружила.

Группа включала шесть человек: мужчину, женщину, мальчика и девочку, которые были, очевидно, близнецами, второго мальчика одного с ними возраста и молодую девушку. Я пригляделась, но никто из них не был мне знаком. Затем что-то в позе старшего мальчика заставило меня всмотреться в него.

Он стоял опершись о бейсбольную биту, и от положения его тела я встрепенулась. Именно так, опершись на топор, всего лишь полчаса назад стоял Джефф, когда мы разговаривали. Я соскребла ногтем грязь с фотографии и окончательно убедилась, что это Джефф. Он напряженно смотрел в объектив фотоаппарата, нахмурив брови. Мне это выражение лица было знакомо. Я перевернула фотографию. На обратной стороне стояла печать фотоателье с указанием даты проявления. Да, все совпадало. Это был Джефф семь лет тому назад. А недовольная девочка рядом с ним, должно быть, Бет. А что это за люди, стоящие рядом? Не им ли принадлежат отпечатки ног, которые я видела в пещере? По всей видимости, они принадлежат двум, если не трем, лицам. Я осторожно положила фотографию в карман джинсов и пустилась в обратный путь.

Когда я подходила к лестнице, ведущей от причала наверх, снова грянул гром, и первые крупные капли упали мне на голову и плечи. Я ускорила шаг, но скоро испуганно остановилась, когда меня кто-то окликнул по имени. Подняв глаза, я увидела Джеффа Стен-диша, который стоял на верхней ступеньке и смотрел на меня.

— Эй! Ты где пропадала? Шевелись! Сейчас ливанет! — Его рубашка трепетала от сильного ветра. — Ого! Холодно. Пробирает! — Выражение его лица переменилось, когда я подошла ближе. — В чем дело, Лайза?

Я вынула из кармана смятую фотографию и, не говоря ни слова, протянула ему. Он расправил ее и резко спросил:

— Откуда она у тебя?

Я ткнула пальцем в снимок и спросила:

— Это ты, Джефф?

Он молча кивнул, привычно нахмурил брови, и выражение его лица изменилось.

— А кто остальные?

— Слушай, сейчас не до объяснений. С минуты на минуту хлынет ливень.

Джефф повернулся, собираясь идти, но я схватила его за руку. Он обернулся и внимательно посмотрел на меня, но я, не выпуская его руку, тихо повторила:

— Так кто они?

— Я же сказал тебе, что сейчас объяснить не могу. — Он попытался высвободить руку, но я крепко ее держала.

— Знаешь, Джефф, ты должен сказать, — потребовала я. — Разве ты не понимаешь? Мы будем отрезаны от всего мира... неизвестно как долго. Кто эти люди, живущие на острове? Я видела их следы. Их двое или даже трое, и они шпионят за нами. Джефф, я боюсь.

Стыдно признаваться в собственной трусости, но выхода у меня не было. Гром загрохотал над нашими головами, и большие черные тучи заволокли все небо. Джефф успокоился, и я выпустила его руку.

— Ну ладно, — выдавил он. — Я думаю, ничего страшного не произойдет. Это моя мать, отчим и двое его детей от первого брака.

— Они близнецы?

— Точно. На год старше меня. Л это Бет.

— Я сразу поняла по выражению ее лица.

— Знаешь, ей несладко пришлось в жизни, — встал на защиту сестры Джефф.

— Не обращай на меня внимания, — сказала я, — просто ревную. Это фотография говорит о том, что твой отчим находится на острове, разве не так?

Джефф медленно кивнул:

— Так оно и есть.

— А где остальные?

Джефф указал пальцем на близнецов:

— Они будут с ним. — Он взглянул на небо и, добавив: — Послушай, Лайза, вот-вот хлынет дождь, — сделал шаг в сторону дома.

Я коснулась его руки и мягко попросила:

— Джефф, расскажи правду.

Он на секунду замер, а потом пожал плечами:

— Хорошо. Хотя в принципе рассказывать нечего. Они охотятся за нами. Хотят нас с Бет вернуть в свой дом.

— Дом не так уж плох, — заметила я, указывая на фотографию. — Твой отчим, наверное, очень богат. Хотя, — подумав, добавила я, — по его внешнему виду не скажешь.

— Дом принадлежал семье моей матери и достался ей по наследству. Это часть фермы, сейчас запущенной. Деньги были у моей матери. У него нет и доллара за душой.

— Ясно, — присвистнула я.

— Мы с Бет ему до лампочки, — продолжал Джефф, — но по завещанию моей матери он связан по рукам и ногам. Я точно не знаю, но в нем, кажется, говорится, что отчим с близнецами не получат ни цента, если мы не будет жить мирно все вместе. Что-то вроде того. Душеприказчики должны были приезжать и наблюдать, как две семьи в поместье пьют с удовольствием чай. — Его слова прозвучали так горько, что я даже поморщилась.

— А близнецы? Что они? — дрожащим голосом спросила я.

Джефф скорбно посмотрел на меня:

— Они не безумны, как их отец... зато очень плохие люди. Хуже некуда.

Послышался новый раскат грома, на этот раз совсем близко. Нужно было немедленно возвращаться, чтобы не попасть под ливень, но, решив докопаться до сути, я спросила:

— Почему ты не обратился в полицию? Тогда тебе не пришлось бы бросать колледж и скрываться здесь.

— Теперь легко говорить, — парировал Джефф, — но тогда мне казалось, что надо на время исчезнуть. Откуда мне было знать, что они нас выследят. К тому же я понятия не имел, как поведет себя Бет. Джейк, сын отчима, долго гулял с Бет, а ее легко убедит любой мужчина. Мне это известно. Я видел, как Макс ее обрабатывал.

— Выходит, Макс существует?

Джефф горько рассмеялся:

— Конечно, существует. Но Макс не из тех, кто будет гоняться за девушкой, если на пути есть препятствие. Он просто переключится на другую семнадцатилетнюю дурочку, на которую легко произвести впечатление.

Теперь многое стало мне ясно.

— Но ты объяснил Бет, почему увозишь ее?

— Да, — ответил он. — Но она ничего не знает об отчиме и близнецах. Я решил ничего ей не говорить, чтобы не расстраивать ее.

— Значит, она находится здесь потому, что ты сказал ей, будто это в ее же интересах?

— Правильно, — усмехнулся Джефф. — Ей не всегда нравится, но она делает то, что я говорю.

— Получается... что все мои предположения — ерунда, — запинаясь проговорила я.

Джефф расплылся в улыбке:

— Правильно. Твои предположения очень меня устраивали, поэтому я подыгрывал тебе.

— Я самая настоящая тупица.

Налетел резкий порыв ветра, и Джефф, схватив меня за руку, потащил вверх по лестнице.

— Лайза, я так не говорил! — крикнул он на ходу.

Джефф еще что-то сказал, но за оглушительным ударом грома я не смогла ничего разобрать. Сверкнула молния, разрезав пополам тяжелые облака, повисшие над островом, и что-то ударило меня в спину. Я быстро обернулась и увидела на земле градину размером со стеклянный шарик.

Тетя Молли стояла у боковой двери и что-то нам кричала, но из-за сильного ветра я не могла ничего понять. Тогда она замахала нам рукой, и мы со всех ног бросились к дому.

Моя куртка, раздувшись от встречного ураганного ветра, тянула вниз, но Джефф уверенно тащил меня за собой навстречу ветру. С таким яростным ветром я еще не сталкивалась ни на Дункане, ни на материке. Позади нас громко хлопнула дверь хижины. Крупные градины посыпались на ступеньки, по которым мы только что прошли. Внезапно град сменился мокрым снегом, который безжалостно жалил лицо и руки, и наконец хлынул проливной дождь, за минуту промочив меня до нитки. Как только мы оказались у двери, тетя Молли втащила меня в дом, и тут же ветер завыл с новой силой, а дождь с удвоенной энергией забарабанил по крыше.

— Заходи, парень! — прокричала она Джеффу. — Там ты погибнешь. Пережди дождь у нас. Скоро прояснится.

— Ничего страшного! — крикнул в ответ Джефф. — Как-нибудь доберусь до хижины. Бет страшно боится шторма. Нельзя оставлять ее одну. — Он улыбнулся мне и скрылся в наступившей мгле.

Глава 6

Первый шквал с градом и мокрым снегом пронесся быстро. Когда он стих, мы с тетей подошли к окну и посмотрели туда, где за проливом лежал Маскуа. Огромное водное пространство Оленьего залива было мелким, в отличие от глубокого пролива, который соединял Перепелиный остров с островом Дункан. При сильном ветре в заливе поднимались высокие волны, которых рыбаки очень боялись. Вот и сейчас все водное пространство было покрыто вздымающимися пенистыми волнами, которые катились в сторону города, где уже зажглись огни, хотя часы показывали только половину третьего. Одинокий катер, задержавшийся с отплытием, теперь спешил укрыться в гавани Маскуа. Его мачта раскачивалась как перевернутый маятник, а белый корпус раз за разом накрывали громадные волны.

— Знает что делает, — заметила тетя Молли. — Похоже, это Вик Форсайт на «Коршуне». Вик ставит ловушки на южной стороне. Он всегда был жадным парнем. Через несколько минут он обогнет мыс и будет вне опасности. Ему осталось всего ничего.

Ты только посмотри, что творится в проливе!

Высокие волны, с ревом несущиеся на остров, пригнал сильный восточный ветер, зародившийся в самом центре Атлантического океана. Они разбивались о южный мыс дунканского залива и покрывали густой иеной все побережье.

Спокойствие было недолгим, и вскоре ветер задул с ураганной силой. Вспыхнула ослепительно яркая молния, озарив все вокруг, и следом за ней раздался глухой раскатистый гром, эхом отозвавшийся далеко за остроконечными утесами. За первой молнией сверкнула вторая, ударив где-то рядом.

Вой ветра перешел в оглушительный рев, и снова из черных туч хлынул дождь со снегом, молотя белой картечью бушующие волны и сбивая пену с бурунов.

Тетя Молли закрыла последние ставни и зажгла свечи.

— В чем я могу быть совершенно уверена, — философски заметила она, — так это в прочности нашего дома. Теперь задует сильно и надолго. Я не слишком удивлюсь, если к нам скоро прибегут Джефф с сестрой. При таком ветре их хижина долго не простоит... А что, если, как прежде, на ужин приготовить тушеное мясо? Оно такое сытное. Лучшего средства для поднятия духа не придумаешь.

Она могла бы добавить, что лучше хлопотать по хозяйству, чем трястись от шторма.

Занявшись приготовлением ужина, я понемногу успокоилась. Было не так уж важно, что нам приходилось кричать, чтобы расслышать друг друга, а вскоре мы вообще привыкли к яростному ветру, воющему снаружи, и даже истерично смеялись над любой самой глупой шуткой. В общем, мы чувствовали себя не так уж плохо, если бы ветер не швырял сломанные ветки в закрытые наглухо ставни или пушечный раскат грома не заставлял нас вздрагивать.

Поставив на медленный огонь чугунок с мясом, из которого уже ароматно пахло, мы отправились наверх посмотреть, что можно сделать на случай, если Стендиши прибегут в дом, спасаясь от разбушевавшегося шторма. Едва мы успели разобраться с подушками и простынями, как за воем ветра услыхали чей-то крик.

— Должно быть, это Джефф, — решила тетя Молли. — Их лачуга, наверное, развалилась.

Мы замерли на месте и прислушались. За воем ветра послышался еще один крик. У меня душа ушла в пятки. Я хотела рассказать тете то, что узнала от Джеффа, но потом решила, что не могу сделать это без его разрешения. Зная тетю, я понимала, что она не ограничится отдельными вопросами, а захочет знать всю правду, и было бы нечестно по отношению к Джеффу рассказывать ей все от начала до конца.

Но в эту минуту я пожалела, что не открыла ей душу, потому что Молли сухо проговорила:

— У них какие-то неприятности. Пойду спущусь и взгляну.

— На твоем месте, тетя Молли, я не стала бы делать этого, — поспешно возразила я.

— Ерунда, — отрезала она. — Может, им надо помочь.

Опустив голову, я пошла за ней. Я не знала, что делать. Отчим со своими отпрысками в такой шторм вряд ли явятся за Джеффом и Бет... если только не захотят их похитить. Эта мысль ошеломила меня. Не скрывал ли Джефф от меня самое страшное, зная, как сильно меня напугали неизвестные, рыщущие по острову? Я терялась в догадках, но была уверена, что, если Джефф с сестрой будут в доме, мы сможем решить любую проблему.

— Быстрее, Лайза, — торопила меня тетя, надевая пальто. — Возьми на кухне фонарик, да только не упади на ступеньках. Только этого нам не хватало! Я пойду первая. Мне знаком здесь каждый уголок...

Я отправилась за фонариком, натягивая на ходу плащ, достала из кармана нейлоновый шарф и повязала голову. Тетя Молли открыла дверь, ведущую в коридор, и с порога, обернувшись, крикнула:

— Я забыла ключ!

— Где он лежит? Я возьму его!

— Кажется, в ящике буфета, что в гостиной.

Схватив ключ, я выскочила за дверь и увидела далеко впереди стройную фигуру, склонившуюся под напором ветра. Стоять на пороге было трудно, но гораздо труднее было идти по дорожке, ведущей к хижине. Возле дома уже намело кучи листьев и сломанных веток, принесенных ветром из леса, до которого было больше мили. Я сунула ключ в карман и захлопнула дверь. Холодный дождь хлестал но лицу, а резкий ветер срывал плащ и шарф с головы. Обогнув дом, я едва устояла на ногах и прислонилась к стене, чтобы перевести дух. От холода мои руки и ноги онемели, а ветер и хлеставший дождь сбивали дыхание. Но надо было идти, и я, шатаясь, стала спускаться.

Яростный ветер мешал идти, словно решив во что бы то ни стало швырнуть меня со скал в ледяную воду залива. Он бил мне в лицо, не давая сдвинуться с места, и я невольно вскрикнула от ужаса. Впереди, борясь с порывами урагана, тетя Молли, спотыкаясь и шатаясь, шла к двери хижины, которая держалась под ударами разбушевавшейся стихии. Достигнув наконец двери, она повисла на ручке и принялась стучать кулаками.

Но вот ветер немного стих, и я медленно двинулась вниз. Дверь долго не открывалась, а когда она в конце концов медленно приоткрылась, я увидела Бет Стендиш, которая, с трудом удерживая дверь, впустила тетю Молли. Та обернулась, ища меня глазами.

— Все хорошо! — крикнула я. — Я иду!

Крик вышел сдавленным, потому что кто-то схватил меня сзади руками, и над моим ухом истеричный женский голос восторженно проорал:

— Я поймала ее! Я поймала ее! Скорее ко мне!

Я принялась отчаянно вырываться, мы не удержались и упали на траву. Девушка схватила меня за ноги, пыталась прижать к холодной земле. В суматохе я успела заметить, как тетю тащат внутрь дома. Она что-то кричала, но я успела разобрать лишь одно:

— Беги, Лайза, беги!

Я пыталась подняться, но девушка не отпускала меня.

— Отпусти! — в ярости закричала я. — Что ты делаешь?

Она только крепче сжала руки, тыча головой мне в живот. Чем сильнее я сопротивлялась, тем громче и истеричнее она орала:

— Скорей! Скорей ко мне! Я не удержу ее!..

Я вывернулась, отчаянно работая локтями, и заметила группу дерущихся у двери хижины, и впервые по-настоящему испугалась, застыв от ужаса.

В сумеречном свете кто-то сбил мою тетю с ног и втащил в хижину, и тут я увидала другую фигуру, появившуюся на пороге, которая, пригнувшись, бросилась к нам. Это был крупный мужчина с широкими плечами и черными волосами, развевавшимися на ветру.

Со страха я пнула девушку ногой и принялась лупить фонариком по голове. Она громко вскрикнула и разжала руки. Едва я успела вскочить на ноги, как подбежавший мужчина бросился на меня.

Он схватил меня за руку, и я, обороняясь, изо всей силы ударила его тяжелым фонариком. Свет вырубился, вырубился и напавший. Он беззвучно рухнул мне под ноги, чем страшно меня напугал.

Секунды три я смотрела на распростертое тело, пока из хижины не выскочил второй мужчина и девушка, успевшая подняться, не закричала за моей спиной:

— Она ударила Джейка!

Я инстинктивно бросилась к дому на горе, но она, широко расставив руки, попыталась задержать меня. На миг наши глаза встретились, и я поняла, что она родная сестра парня, лежавшего без сознания. Тогда я повернулась и побежала но ступенькам туда, где путь был свободен, — в сторону причала.

Как я спустилась, ни разу не упав, я так и не поняла. Подгоняемая воющим ветром и страхом, я летела как на крыльях. Только раз, перескакивая через три ступеньки, я чуть было не оступилась, но все обошлось. Через минуту я была уже на качающейся пристани, каким-то чудом перемахнув расстояние, отделявшее ее от берега, и, не останавливаясь, побежала туда, где была свобода — свобода броситься с края причала в ледяную воду.

Внезапно моя нога задела перевернутую лодку. Я перелетела через нее, и лодка бортом ударила меня в затылок. На смену шторму пришли тишина и спокойствие...

Постепенно, преодолевая боль, я пришла в себя и поняла, что лежу на спине. Ураганный ветер не только не стих, наоборот, он завыл еще сильнее.

Без сознания я находилась не больше двух минут, но успела промокнуть до нитки. Сильный дождь хлестал по телу и лицу. Я попыталась укрыться плащом, и это движение отозвалось резкой болью в плече. Все пуговицы на плаще отлетели, а с ними чуть не отлетела моя душа.

Я хотела было привстать, но шум отдаленных голосов и мелькающий свет фонарей у берега мгновенно привел меня в чувство, воскресив в сознании сцену нападения на нас с тетей Молли. Я осталась лежать, как лежала, стуча зубами больше от страха, чем от холода.

Не трудно было понять, что эти люди ищут меня вдоль прибрежной полосы, считая, что я скрылась там. Но скоро они вернутся к причалу. Должны вернуться!

Осторожно высунув голову из-за киля перевернутой лодки, я огляделась и поняла, что надо действовать решительно и быстро, иначе будет поздно.

Я попробовала пошевелить пальцами, потом руками и ногами. Они ныли, но, кажется, были целы. Слава богу, я ничего не сломала, хотя тело болело, словно меня долго били бейсбольной битой. Особенно ломило спину. У меня мелькнула ужасная мысль, не сломала ли я позвоночник, но вот рука нащупала фонарик, и я поняла, что с ним все в порядке.

С фонариком, моим надежным другом, я почувствовала себя увереннее. Осмелев, я выглянула из своего укрытия и сразу же спряталась за шлюпку, едва не вскрикнув. Повсюду мелькали длинные лучи фонарей, движущиеся в направлении места стоянки. Немного успокоившись, я опять высунула голову.

Люди, устроившие на меня охоту, рассыпались по всему побережью. Кто-то с мощным фонарем осторожно двигался по уступу. Луч света выхватывал из темноты гранитные валуны и заросли плюща.

Мне опять пришлось опустить голову на тот случай, если кто-то ненароком направит свой фонарь в сторону моря.

Внезапно рядом послышался женский голос:

— Мы зря теряем время. Я уже говорила тебе, отец. Она бежала очень быстро и, должно быть, сорвалась с причала. Посмотри на воду. Здесь никому не выплыть. Она утонула. Жаль!

Я вздрогнула. Ветер донес до меня ее злобный голос, словно она стояла рядом.

— Почему жаль? — спросил мужской голос. — Что нам с ней делать? К тому же она ударила, Джейка. Энн, эта девка чокнулась. Утонула, ну и отлично.

Человек, стоявший на уступе, что-то крикнул, но я не разобрала слов, так как он отвернулся. Второго мужчину — кажется, это был Джейк — слышать я тоже не могла, но рискнула снова высунуть голову, пока они переговаривались.

Энн с отчимом подошли совсем близко, и я видела их ноги в промокших джинсах. Они стояли на бетонной площадке, где кончались вырубленные в скале ступеньки. В руках у них были лампа и карманный фонарь.

Я снова быстро прижалась к доскам. Мимо них мне было не пробраться — нас разделяли каких-то тридцать футов. Оставалось только трястись от холода, морщиться от ссадин и ждать.

Отчим продолжал говорить:

— ...Все равно Джейк отыщет ее. Ты могла ошибиться. Она, наверное, спряталась в кустах или в ущелье. По-твоему, это глупо? Если она объявится на том конце острова, устроим облаву. Мы обыщем весь остров. Впрочем, спешка нам ни к чему — бежать ей некуда.

Я слушала, не веря своим ушам, и волосы вставали у меня дыбом. Это он говорил обо мне! Обо мне!

— Тем лучше, — мстительно сказала Энн. — Она ударила меня вот сюда. Я хочу посмотреть, что с ней станет, когда мы ее поймаем. Не хочу, чтобы она исчезла. Потом она чуть не убила Джейка. Я помогу поймать ее, и тогда за нее примется Джейк. Сам знаешь, каким он бывает, когда разные дуры злят его. Помнишь, что он сделал с одной такой?

— Ты о той паре, что мы взяли на лодке? — рассмеялся отчим. — Та упрямая телка, которая не хотела оформлять передачу катера?

— Ага...

Вспыхнувшая молния ослепила меня. Так вот какие родственники у Джеффа и Бет. Неудивительно, что Джефф постарался вырвать Бет из их лап. Судя но подслушанному разговору, горько подумала я, Джефф совершенно прав. Разговор отчима с дочерью спутал все мои мысли. Эти люди не ведают что творят.

Больше всего на свете мне сейчас хотелось отыскать укромное местечко, заползти туда, чтобы ничего не слышать, не видеть и поскорее забыть происходящее, как кошмарный сон.

Но лучшее, на что я могла надеяться, это поднять шлюпку, за которой укрылась, и забраться под нее. Не без труда я заползла под нее, но удержать тяжелый борт у меня не хватило сил, и он с грохотом ударился о доски. Шум можно было услышать на противоположном краю острова, но, на мое счастье, в это время сверкнула огромная молния, которая угодила в дерево, росшее на вершине скалы. Вспышка озарила окрестности. Потом раздался гром, подобный взрыву бомбы, раскаты которого долго еще сотрясали причал, пристань и шлюпку.

Закрыв глаза, я лежала под шлюпкой, трясясь от страха и стуча зубами. Яркий свет вспыхивал даже перед закрытыми глазами, а барабанные перепонки, казалось, не выдержат ужасных раскатов грома. Я перепугалась и не могла сообразить, что со мной происходит: то ли я в обмороке, то ли меня тошнит. Усилием воли принялась внушать себе, что наяву ничего не происходит, что я заснула и видела страшный сон, но сейчас проснусь, кошмар пройдет, и я, обливаясь потом, снова окажусь в своей комнате на Дункане или в квартире в Гринвич-Виллидж, а завтра обо всем забуду...

Но жесткие доски причала быстро вернули меня к действительности, и я принялась размышлять о тете Молли и о том, что с ней случилось, когда она попала к тем людям. Не исключено, что Джейк, которого я огрела...

Только бы меня не нашли, и тогда я попытаюсь помочь тете Молли и Стендишам. Остров я знала как свои пять пальцев. Если безумные родственники Джеффа не обнаружат меня в ловушке, куда меня загнали, то в горах им сделать это будет гораздо труднее.

Шлюпка находилась на одном уровне с досками причала, и в моем убежище было сравнительно тепло и сухо. Я едва слышала завывания ветра, а толстые доски шлюпки почти заглушали шум дождя. Я почувствовала себя лучше, осознав, что мое положение теперь можно было назвать сносным. Попыталась вытянуть ноги, чтобы повернуться, как вдруг мое надежное укрытие зашаталось. Кто-то прыгнул с причала на пристань.

За первым толчком последовал второй. Их двое! Я сжалась, боясь пошевелиться. Послышались тяжелые шаги, и сквозь просвет между планширом лодки и досками пристани я увидела блуждающий свет.

Лежа на боку, я с замиранием сердца следила, как луч света медленно приближается ко мне. Внезапно он остановился на одном месте, и я левым глазом разглядела желтый круг, ползущий по причалу.

Я решила, что они догадались, где я нахожусь, и теперь играют со мной как кошка с мышкой... Еще секунда-другая — и борт лодки приподнимется, я увижу их радостные лица и развевающиеся волосы... Меня схватят и потащат...

Кто-то из них прошелся по моему адресу, и послышался смех. Пристань опять качнулась, и третий человек присоединился к первым двум. По голосу я поняла, что это был Джейк. Я лежала ни жива ни мертва, понимая, что бежать мне некуда и с ними тремя мне не сладить. Я подумала о ледяной воде, плескавшейся в двух шагах. Можно застать их врасплох, прыгнуть в нее, доплыть до «Граната» и на нем добраться до материка.

Шаг был отчаянный до безумия. С сильным волнением на море мне не справиться. Сомнительно, чтобы «Гранат» выдержал переход до Маскуа. Катер перевернется, если я попытаюсь поставить его надводным бортом к огромным волнам.

К тому же надо учитывать начавшийся сильный прилив, который не даст мне даже добраться до «Граната». Даже находясь в шлюпке, я должна буду ждать, когда схлынет вода. Конечно, плыть туда было сплошное безрассудство, но от отчаяния я уже была готова броситься в бурные волны. Уж лучше утонуть, подумала я, чем попасть в руки Джейка, который примется издеваться надо мной. От этой мысли меня передернуло. Все, что угодно, только не это.

Свет фонаря погас, шлюпка слегка качнулась, и я поняла, что кто-то сел на нее.

— Как сквозь землю провалилась, — услышала я голос Энн. — Ты смотрел под причалом? Она могла повиснуть на одной из свай. Возьми фонарь и посмотри там. Только быстро! Я промокла насквозь.

— Думаешь, только ты одна? — огрызнулся отчим. — Джейк, ты уверен, что она не прячется в кустах?

— Абсолютно, — ответил тот. — Я излазил все побережье вдоль и поперек. Ты думаешь, она затаилась в темноте, заметив, что за ней охотятся? При моем приближении она бы закричала и бросилась бежать без оглядки.

— Это ты так считаешь, — сказала Энн.

— Я знаю, что говорю.

— Бет сказала, что она умеет управлять катером. Об этом ей поведала старуха. Она может добраться до Маскуа или другого города и...

— В такой шторм? Ты с ума сошла! — прорычал Джейк. — Кроме того, — добавил он, — отец все учел. Верно, дед? Идем в дом. Пусть Бет приготовит чего-нибудь поесть. Потом можно будет...

Их голоса растворились в шуме ветра. Свет фонарика исчез, и пристань три раза качнулась, когда они выбрались на причал.

Мало-помалу я перестала трястись и немного пришла в себя. Я была уверена, что кто-нибудь да заглянет под шлюпку. Было непонятно, почему они не додумались до этого. Вероятно, были не так умны, как хотели казаться.

Я вспомнила, что они ни слова не сказали о Джеффе Стендише, и невольно заволновалась, не случилось ли с ним чего-нибудь. Бет на их стороне, это несомненно. Но я не могла заставить себя поверить в то, что Джефф станет плясать под их дудку.

Выходит, он, а также тетя Молли стали их заложниками. Если его не убили...

От этой мысли я пришла в ужас и чуть не заплакала, сама не зная почему. Я твердила себе, что этого не может случиться. С Джеффом — нет. Он сам говорил мне, что нужен им для того, чтобы получить деньги но завещанию. Наоборот, его будут беречь как зеницу ока. Но открыл ли мне Джефф всю правду? Он так неохотно говорил на эту тему, возможно стараясь скрыть что-то важное. Из его слов было ясно, что отчим способен на что угодно... страшно даже представить. Этот человек и его дети готовы на все. Даже на убийство.

Придя к такому выводу и трясясь под перевернутой лодкой на пристани, я прислушалась к плескавшимся волнам и каплям дождя, барабанящим по днищу. Выходит, Джеффу грозит смертельная опасность.

Я также была убеждена, что семья преступников продолжит охоту на меня и даже убьет, если решит, что я еще жива... Тогда с какой стати им жалеть тетю Молли? Я вспомнила, что говорил отчим о супружеской паре из Флориды. Несомненно, их принудили переоформить катер на чужое имя. Не исключено, что эта троица уже совершила убийство, одно из тех, с которыми я так часто сталкиваюсь, редактируя криминальное чтиво в своем нью-йоркском издательстве. Яхта вполне могла оказаться мотивом для совершения преступления.

Джефф объяснил мне, что привело их на остров Дункан. Но при чем здесь жестокость и насилие? Их ненависть казалась немотивированной... бессмысленной, отчего в моих глазах становилась еще более ужасной.

Я не могла понять, что движет этими людьми, но твердо понимала, как должна поступить, чтобы они не причинили вреда ни Джеффу, ни моей тете. Конечно, с сумасшедшими трудно иметь дело, но они дважды подумают, прежде чем что-то предпринимать, если почувствуют, что их могут поймать.

Следовательно, я должна дать знать этим монстрам, что жива.

Глава 7

Я долго лежала, не осмеливаясь выбраться из своего убежища. В конце концов выползла из-под шлюпки и заместила, что окна в доме на горе светятся по-прежнему. Невероятно, но там, наверху, веселились. Я была убеждена в этом, потому что при резких порывах ветра до меня доносились звуки пения и игры на гитаре. Мои наручные часы остались в доме, и я не могла определить, который теперь час, а в моем состоянии беспокойства и страха каждая минута казалась вечностью.

Промокшая и несчастная, я размышляла, что же мне делать. Может, ворваться в дом и взять их на испуг, но я не принадлежу к числу героинь из тех книг, что попадались мне в редакции. Дважды принимался хлестать дождь со снегом, загоняя меня обратно в мое убежище, и там уже еле слышался перебор струн и нестройное пение.

Празднуют завоевание острова Дункан, подумала я, пусть празднуют, только бы тетя с Джеффом не оказались в роли приглашенных артистов. Чтобы не думать о пытках и убийствах, я стала размышлять над тем, как же мне быть и что делать дальше, когда огни в доме погаснут и все лягут спать, не зная, жива я или нет.

В голове мелькнула безумная мысль: пробраться в дом глубокой ночью и попытаться освободить Джеффа и тетю Молли. Но когда я принялась рыться в карманах поношенного нейлонового плаща, то обнаружила, что ключ от боковой двери потерян. Итак, дом пока недоступен. Если меня поймают, нам всем, несомненно, несдобровать. Единственный шанс на спасение всех нас заключался в том, чтобы я оставалась на свободе и там знали, что я жива и нахожусь на Дункане.

Дать знать о себе можно разными способами. Потом я стала думать о более важных вопросах. Что бы ни происходило, никто и никогда еще не оказывался совершенно отрезанным от других. Герои и героини в книгах, которые я проглатывала в редакции, придумывали самые остроумные способы, чтобы выбраться из аналогичной ситуации и сообщить о себе окружающему миру. Я ломала голову над тем, как же мне найти выход, но ничего не могла придумать. Внезапно я вспомнила о «Гранате».

На «Гранате» можно найти сухую одежду; возможно, там отыщутся еда и разные полезные вещи. Например, исправный электрический фонарь. Им можно будет подать сигнал... если поблизости окажется корабль или рыбацкая лодка и на ней заметят мой SOS. На побережье Мэна всегда жили люди, которые сразу приходят на помощь тем, кто попал в беду. Оказывается, не зря дядя Джо в свое время обучил меня азбуке Морзе. Сигнал бедствия непременно кто-то услышит и сообщит береговой охране. Три тире, три точки, три тире... или три точки, три тире, три точки? Я не была уверена, но это легко проверить. Главное теперь — попасть на «Гранат» и выяснить, можно ли по радио связаться с Маскуа.

Наконец, погасло последнее окно, но благоразумие подсказывало, что лучше выждать, даже если ты промокла до нитки. Осторожность спасла меня. Я просидела, наверное, минут пять за бортом шлюпки, стуча зубами в кромешной тьме, когда неожиданно слепящий свет сильного фонаря не осветил ступеньки, ведущие от дома к морю.

Я распласталась как загнанный зверь на мокрых досках, боясь пошевелиться. К счастью, луч света скользнул, вырвав из темноты сначала причал, потом заплясал на пристани и, наконец, остановился на моем баркасе. У меня екнуло сердце, когда яркий свет залил безлюдную пристань и шлюпку, на миг задержался на ней и медленно устремился вдоль побережья к скалам.

Краем глаза я следила за тем, как длинный луч света устремился в залив, вырвав из темноты белый корпус «Граната» и затем наш быстроходный катер. Я снова быстро опустила голову, прижавшись к шлюпке. Луч света возвращался обратно...

Внезапно он погас.

Прошло не меньше часа, прежде чем у меня хватило духу покинуть мое укрытие. Дом погрузился в темноту, и лишь его расплывчатую тень можно было различить сквозь пелену дождя на скале. Ветер стих, как это часто случалось в ранние предрассветные часы. Не сводя глаз с дома, я напряглась и приподняла борт шлюпки, стараясь осторожно перевернуть ее, но не удержала, и она с оглушительным грохотом ударилась о настил. В спешке я забыла о веслах. Сбегав за ними, я вставила их в уключины, с огромным трудом столкнула шлюпку в воду и, кое-как забравшись в нее, нащупала весла.

В это время начался отлив, и шторм почти прошел. Лишь изредка с севера в бухту налетали порывы ветра. Вдали, на противоположном краю бухты, с глухим шумом волны разбивались о скалы.

Я немного пришла в себя. Даже если кто-то из них увидит или услышит меня, догнать сможет только вплавь. Я гребла осторожно и медленно, то и дело оглядываясь на катер, маячивший впереди, и на корпус «Граната», видневшийся за ним. Оба судна были развернуты носом к дому Дунканов, верный признак того, что отлив закончился и скоро начнется прилив.

Подплыв к «Гранату», я трясущимися пальцами привязала носовой фалинь шлюпки к лееру и забралась в кокпит. Из «Граната» была видна только крыша дома, зато меня легко можно было заметить, если спуститься к верхней площадке лестницы. Я облегченно вздохнула и стала присматриваться, чувствуя себя с каждой секундой все увереннее. Нащупав выключатель, я опять занервничала. Допустим, меня кто-то увидит? Но без света я была как без рук. Иного выхода нет, и я нажала на кнопку.

Ничего не произошло.

Я прислонилась к стенке каюты, тяжело дыша и обливаясь холодным потом. Но страх страхом, а надо пробираться к трапу, ведущему в рулевую рубку, расположенную посередине судна. Добравшись до выключателя, я нажала на него пальцем.

Бесполезно.

Тогда я встала за штурвал и нащупала стартер. Если мощные моторы работают, мне нечего больше бояться. Из залива, пусть это рискованно, я как-нибудь выберусь. Если до рассвета пройти на ветре поворот в пролив до того, как задует сильный ветер, можно выбраться на открытое пространство, а там меня обязательно заметят и помогут.

Но стартер молчал.

От отчаяния я даже заплакала, размазывая по щекам слезы, потом положила руки на штурвал и так стояла, всхлипывая. Наплакавшись, я решила попробовать радиопередатчик. Он тоже молчал. Теперь я поняла, что имел в виду Джейк, когда сказал, что его отец «поработал» с яхтой. Должно быть, он вывел из строя оба судна.

Впрочем, не все потеряно. По крайней мере, я остаюсь на свободе. Буду придерживаться плана, который первым придет в голову. Пусть знают, что я жива, но им меня не достать. Только бы отыскать сухую одежду, продукты, спички и самое главное — надежный источник света.

Дядя Джо всегда держал электрический фонарь в ящике для инструмента в машинном отделении среди гаечных ключей и концов. Я открыла люк и ногами нащупала стальной трап. В нос ударил резкий запах масла, трюмной воды и рыбы, от которого я чуть не задохнулась. Если в четырнадцать лет я считала машинное отделение ужасным местом, то теперь, стоя в кромешной темноте под вой ветра и барабанную дробь дождя, я считала его адом. Даже тихий плеск волн за бортом «Граната» действовал на нервы.

Преодолев три ступеньки, я замерла от ужаса: «Гранат» двигался. В этом не приходилось сомневаться. Я замерла на трапе, не в силах пошевелить ни ногой, ни рукой, прислушиваясь к плеску волн, бьющих в прочные доски катера. Затем о борт «Граната» с глухим стуком что-то ударилось. Судно дернулось и плавно закачалось, как будто на него прыгнул тяжеловес. Я вцепилась руками в стальные поручни, чувствуя, что теряю сознание, как вдруг в пяти шагах от меня загремела причальная цепь.

Ну конечно! Начался прилив.

Я едва не разразилась истерическим смехом. Приливная волна развернула «Гранат», и он своим бортом бил шлюпку. Послышался привычный гул, свидетельствующий о том, что прилив скоро достигнет максимума. У меня не было желания вступать в схватку со стихией, которая очень бы осложнила выход из бухты. Надо спешить.

Нащупав кедами пол машинного отделения, я впотьмах нашла ящик с инструментом, приподняла тяжелую крышку и принялась рыться в нем. Наконец мои пальцы коснулись круглого металлического предмета. Да это же фонарь! Я выпрямилась, горя от нетерпения, и нажала на выключатель. Ничего не произошло. Я снова чуть не заплакала от досады, но, взяв себя в руки, поняла, что батарейки в нем давно сели. С момента смерти дяди Джо прошло много дней. К батарейкам он всегда относился небрежно. Если эти батарейки сели, то в фонарике тети Молли стоят новые. Господи! Неужели я оставила его на причале. Ну да, я держала его в руке после того, как перевернула шлюпку...

Я, спотыкаясь, поднялась по трапу и, выбравшись из рубки, бросила взгляд в сторону нашего дома. Его по-прежнему окутывала темнота, но небо на востоке, за горной грядой, стало светлеть. Прошло гораздо больше времени, чем я думала. Скоро рассветет.

Шлюпка подо мной резко наклонилась, когда я прыгнула в нее и принялась судорожно ощупывать дно. Все напрасно. Но может быть, я сунула его туда, куда не могла проникнуть вода? Едва я сделала шаг вперед, как что-то выкатилось из-под банки, и я чуть не закричала от радости.

В кокпите я пристроилась на сиденье, держа в руках оба фонаря. В моем было разбито стекло вместе с лампочкой. Я легко вынула из него две батарейки, положила их рядом и взялась за фонарик дяди. Провозившись с неподдающейся крышкой, я вытряхнула батарейки. Внутри фонарик был весь покрыт ржавчиной. Требовалась чистка. Я выдвинула ящик из-под сиденья и нащупала там материю, вспомнив, что дядя Джо всегда в нем хранил чистую ветошь. Мои пальцы нащупали бумагу, затем холодный металлический предмет, и, как слепая, читающая по Бройлю, я принялась медленно водить по нему пальцами.

Чувство восторга захлестнуло меня. Это был пистолет дяди Джон, засунутый в глубь ящика, которым он подавал сигнал бедствия. Ракетница с двумя патронами была завернута в оберточную бумагу. Мне только оставалось дождаться, когда в дунканском заливе перестанет дуть порывистый ветер с дождем или на горизонте появится рыбачья лодка, и тогда я выстрелом привлеку их внимание! Теперь я была убеждена, что смогу спасти близких мне людей, и впервые, после того как в страхе бежала от преследователей по каменным ступенькам, поняла, что у меня появился шанс выжить. Я прочистила фонарик и вставила заряженные батарейки.

С первой попытки ничего не вышло. Тогда я оторвала полоску материи и подложила ее под батарейки. Сразу вспыхнул луч света, едва не ослепив меня, так как я уже привыкла к темноте. Я забыла про выключатель! Испугавшись, быстро прикрыла его рукой и бросила взгляд в сторону дома на острове. Пронесло.

Осторожно направив луч фонаря вниз, я принялась рыться в пожитках дяди Джо, которые он держал в гардеробе и ящиках каюты. Там я нашла прочные, хотя и испачканные краской джинсы, свитер и старую ярко-зеленую рубашку. Хорошо, что мой дядя был хрупкого телосложения, а мои джинсы держались на ремне. Не беда, что его джинсы и рукава рубашки оказались слишком длинными. Я сбросила мокрую одежду и надела сухую.

Шкафчик камбуза ломился от консервных банок. Консервы были на любой вкус. Главное, было взять столько, сколько нужно, но не больше. Затем я вспомнила про рюкзак дяди Джо, который он хранил в рулевой рубке, и поспешила туда.

Закончив приготовления, я забралась в шлюпку. Теперь приливная волна мешала плыть, и пришлось налечь на весла, чтобы добраться до причала. Небо на востоке стало еще светлее. Я привязала шлюпку к одному их швартовых колец и внимательно посмотрела на лестницу, ведущую наверх, не зная, как поступить. В доме могли проснуться, а смелости проскользнуть по открытой местности мне не хватало. Оставалось только воспользоваться тоннелем, н, хотя этот вариант мне не нравился, другого не существовало. Ну что ж, если они обнаружат мои следы на песке, это будет доказательством, что я жива, не собираюсь сдаваться и меня не так-то легко схватить.

В последнем я не сомневалась, осторожно двигаясь по выступу над береговой полосой. Поймать меня будет так же трудно, как доктора Ричарда Кимбалла из телевизионного сериала.

Быстро, с колотящимся сердцем, я преодолела последние футы скользкого уступа, раздвинула мокрые кусты и, забравшись в тоннель, осмотрелась. Если днем он казался отвратительным, то сейчас просто ужасным. Во-первых, в нем было полно грязи. Черная, мутная вода сочилась сквозь корни раскидистого плюща. Я твердо сказала себе, что если Энн смогла пройти по нему, то и я одолею, хотя поджилки у меня все-таки тряслись. Я решительно шагнула вперед, в хлюпавшее под ногами месиво. Света впереди видно не было, и это несколько обескураживало.

Не оставалось ничего другого, как включить фонарик, потому что в полной темноте идти было страшно. Но лучше бы я его не включала — со всех сторон меня обступали почерневшие и покрытые слизью стены, по которым текли струйки воды. Я медленно двигалась по мрачному тоннелю, которому, казалось, не будет конца. Рюкзак резал плечи, и каждый шаг давался с трудом. Сделав шагов пять, я страшно испугалась, услыхав за спиной какой-то звук. Замерла, боясь повернуться и направить фонарик в ту сторону. В конце концов я заставила себя посветить туда. Я увидела свои следы, оставленные кедами на влажной земле, те же стены, с которых капала воды, и ту же зияющую темноту, которая поджидала меня впереди.

Что-то метнулось вбок, я вскрикнула, лихорадочно водя фонариком по мрачным сводам тоннеля, пока не поймала лучом то, что двигалось. На меня смотрела обыкновенная бурая жаба с большими, как у кошки, глазами, так напугавшая меня. Жаба недолго думая прыгнула мне навстречу. Мои нервы не выдержали. Я бросилась бежать по длинному черному коридору, хотя еще с детства знала, что скальные жабы, водящиеся на Дункане, совершенно безвредны.

И очень быстро поняла, что совершила ошибку. Резиновые подошвы кедов скользнули по грязи, и я едва не полетела носом вперед, но успела упереться руками о стену и устояла на ногах. Трясущейся рукой я направила луч фонарика назад, но земноводное скрылось из виду. Тяжело дыша, я двинулась дальше, не видя ничего, кроме ужасной грязи и мрачных стен. Внезапно моя нога задела какой-то мягкий предмет, и я чуть не упала. В этот момент луч фонарика выхватил из темноты пространство в левой стороне тоннеля. Я осветила его и увидела несколько камер, вырубленных в скале. В одном углу лежали покрытые плесенью доски от бочек, и я предположила, что здесь мои далекие предки хранили контрабанду.

У меня мелькнула мысль, что этот ход может вести в мой дом, но запах гнили и сырости отбивал всякую охоту обозревать эти камеры. Я осветила пол и поняла, что была не одинока в своей брезгливости. Следов, ведущих в эти камеры, не было заметно. Продолжив движение по тоннелю, я вскоре почувствовала, что стало легче дышать и легкий ветерок подул в лицо. С каждым шагом его дуновение ощущалось все сильнее. Пройдя еще совсем немного, я увидела ступени, ведущие в арочный проход. Я медленно его осветила и увидела голую круглую стену, похожую на шахту, которая вела наверх. Оттуда доносилось приглушенное завывание ветра.

Постепенно я сообразила, где нахожусь. Поднявшись по ступенькам, я заглянула в шахту и увидела лестницу из ржавых и зловещих железных кольев, вогнанных в стену. Высотой она была не больше двадцати футов. Чем дольше смотришь на эти насквозь проржавевшие колья-ступени, сказала я себе, тем труднее будет подниматься.

Я скинула рюкзак с ноющих плеч, сунула в него фонарь. Обе мои руки должны быть свободными, если я хочу выбраться из этого мрачного подземелья. Если ступеньки выдержали близнецов, то должны выдержать и меня. Глубоко вздохнув, я начала восхождение.

После каждой ступеньки приходилось отдыхать, так как все тело болело от синяков и ссадин, полученных на пристани. Никогда в жизни я так не уставала.

Когда я снова подняла глаза, ветер швырнул мне в лицо мокрый снег. Преодолевая одну ступеньку за другой, я вспомнила, что неподалеку от колодца должны находиться старые деревянные сараи, в которых когда-то жили рабы. Из этого колодца они брали воду, но с отменой рабства и расцветом контрабанды роль колодца изменилась.

Железные ступеньки стали шататься под моими ногами, и я уже подумала, что мне не выбраться наверх, как вдруг моя голова оказалась над землей, и я ощутила на лице капли холодного дождя. Я ухватилась за бревенчатый сруб, сооруженный над колодцем, подтянулась и, высунувшись по пояс, легла на землю.

Какое-то время я лежала скрючившись, потом, отдохнув, села и уставилась в предрассветную мглу. Полоска света повисла на востоке, словно страшась встречи с резким ветром, дующим над Дунканом. Я ее не винила. Пронзительный холодный ветер с иголками льда прекратится теперь не скоро. На смену ему придет снег и, возможно, заморозки. Я должна где-то укрыться, но так, чтобы оставаться незамеченной. В таком месте, куда было бы трудно добраться и где я могла бы развести огонь и видеть залив, чтобы подать сигнал бедствия жителям деревень на материке с помощью костра или фонаря. Мне нужно выбрать такое укрытие, из которого я могла бы быстро выскочить в случае, если незваные гости примутся искать меня, и при этом я первая должна их увидеть.

Я медленно и с унылым видом встала на ноги, дрожа от холода. На Дункане подобное идеальное место отсутствовало. Однако в горах было полно пещер, а укромные уголки можно отыскать в больших оврагах около пастбищ для овец. Одни мне были известны, можно поискать и другие.

Ослабив лямки рюкзака, тершие плечи, я заковыляла дальше, преодолевая сильное сопротивление ветра.

Для того чтобы было легче идти, пришлось пригнуться, так как скалы не защищали от пронзительного ветра. За пастбищем начинался лес, росший на склонах гор, и под соснами можно будет передохнуть. Я знала, что там теплее и ветер туда не проникает.

Время от времени я останавливалась и оглядывалась, проверяя, не загорелось ли в доме окно и не появился ли кто-нибудь на пороге. Хотя ночь почти прошла и серая дымка уже повисла над островом, в доме было все спокойно, и никто не гнался за мной.

События минувшей ночи с их садистскими радостями утомили захватчиков, решила я, с каждым шагом все дальше удаляясь от дома.

Но вот появились первые тени от кленов, подступавших к тучным зеленым нолям. За лесом уже виднелся густой вечнозеленым кустарник.

Не останавливаясь ни на секунду и с трудом переставляя ноги, я все шла и шла. Ветер утих. Наконец показался сосновый бор. Огибая одно дерево за другим, я, как пьяная, петляла между ними, твердя точно заклинание, что нельзя останавливаться, но раз за разом на меня накатывалась чудовищная усталость, посылая сигналы предупреждения мозгу. Я заставляла себя идти. Мое спасение заключалось в том, чтобы забраться в самую чащу. Сделав еще пару шагов, я попыталась поднять голову и заметила, что деревья начинают двоиться. На деревянных ногах я осилила еще несколько ярдов, но споткнулась и упала. И сразу поняла, что мне не подняться...

* * *

Когда я открыла глаза, увидела высоко над головой зеленые сосновые ветки, сквозь которые мне на лицо падали редкие капли дождя. Я повернулась на бок и вспомнила, что успела забраться под большую ель и втащить за собой тяжелый рюкзак.

Из глубины сознания всплыл страх, мигом прогнавший сон. Я резко села, соображая, как долго я спала. Сквозь низкие ветки проступало свинцовое небо. Солнце закрывали тучи, но времени было уже довольно много. Закусив губу, я встала на колени и надела рюкзак. Судя но всему, полдень давно миновал. Отныне надо смотреть в оба. Те люди наверняка заметили плавающую в заливе шлюпку и другие следы моего присутствия на острове. Возможно, меня давно ищут!

Вскочив на ноги, я увидела за пастбищем западный скалистый берег Дункана, за которым лежал залив, но его скрывал густой туман.

Даже не видя моря, я хорошо слышала его. Волны, с глухим шумом накатывающиеся на скалистый берег, походили на отдаленные раскаты грома. Это означало только одно: прилив достиг пика, и уже полдень! А я все это время спала, дожидаясь, когда меня схватят!

Преследуемая страхом, я опять подумала о том, что надо забираться поглубже в лес, туда, где много глубоких оврагов и пещер. Лес был полон подозрительных шорохов. Ветер раскачивал верхушки сосен, и сучья скрипели и трещали в одном и том же сводящем с ума ритме. Если мои преследователи и были в лесу, то я их не видела.

На выгоне около леса бродили овцы. Они мирно щипали траву, повернувшись спиной к ветру. Пока я наблюдала за ними, со стороны Птичьей бухты наполз туман и скрыл их от меня, а вскоре из виду исчезла сосновая роща на нижней стороне склона, откуда могли появиться мои враги. Я обвела взглядом открытую местность и заметила, что пошел дождь, окутав туманной пеленой возвышенность, на которой я стояла.

Я прекратила осматривать местность и стала взбираться наверх, то и дело оглядываясь, нисколько не сомневаясь, что меня будут искать в лесу.

Видимость резко упала. Оставалось сделать шагов сто до заветного тумана, где меня будет не так-то легко найти. Туман становился гуще по мере того, как я поднималась выше. Я опять почувствовала усталость, к тому же у меня засосало под ложечкой, ведь я давно уже ничего не ела. От мыслей о еде мне стало еще тяжелее, но остановиться и открыть одну из банок я не решилась. Сначала нужно было отыскать надежное убежище.

Подъем стал круче. Уже можно было различить голую вершину сквозь просвет в тумане. Сосновые заросли поредели, и я вспомнила, что где-то неподалеку есть ущелье, а в нем — сухая пещера, где в детстве я пряталась от непогоды. Надежна ли она? Как бы она не оказалась ловушкой... или из нее есть выход? Впрочем, там я только перекушу и передохну.

Я вышла из тумана и остановилась. Передо мной было не ущелье, а сплошная каменная стена. Высокая стена, по обе стороны которой клубился густой туман. От усталости и разочарования у меня слезы брызнули из глаз. Всякий раз, когда я тешу себя надеждой на лучшее, все оборачивается к худшему. Я решила пойти влево и устало направилась в ту сторону, пролезая между обвалившимися камнями и поваленными деревьями у подножия горы.

Где-то здесь должно быть ущелье. Куда же оно подевалось? Непонятно. Я подошла к скалам, грозно возвышавшимся над пастбищем, и поняла, что с этого места до вершины мне не добраться. Если я сейчас не отыщу ущелье в густом, как молоко, тумане, придется поворачивать назад, а там можно столкнуться с преследователями, выходящими из леса...

Все-таки я отыскала проем в скале. Я узнала выступ скалы и дерево, росшее рядом. Ноги сами понесли меня туда. Слава богу, пещера нашлась! Она находилась на северной стороне, где, как мне казалось, ущелье предельно сужалось, и, возможно, там есть выход в открытое море. Корабли, направляющиеся в сторону залива Святого Лаврентия, проходят вдоль восточной части острова, и ночью я смогу разжечь костер, если в темноте увижу их огни, тогда...

Я обогнула утес и замерла от ужаса. Тропинка поворачивала в сторону, и в двадцати шагах от меня из-за большого камня показались Энн и ее брат, Джейк. На них были непромокаемые плащи, джинсы и кеды. Я узнала нейлоновый плащ тети Молли, который послала ей на Рождество в прошлом году, на Джейке был старый желтый дождевик дяди Джо.

Мы одновременно увидели друг друга, и все трое остановились от неожиданности. Я первая повернулась, собираясь бежать.

— Вот она! — закричала Энн. — Джейк, вот она. Хватай ее!

— Сейчас! — злобно заорал он.

Они бросились ко мне, но я быстро скинула рюкзак с плеч, рванула ремешок, и, когда близнецы были уже в пяти шагах от меня, мой пистолет был направлен прямо на них.

— Назад! — прошипела я. — А то выстрелю!

Брат с сестрой остановились как вкопанные. Моя правая рука дрожала больше от тяжести оружия, чем от страха. Однако пистолет сыграл свою роль. Энн заметно побледнела, так что веснушки на ее носу почернели. Казалось, еще немного, и она упадет без чувств. Челюсть у нее отвисла, а глаза расширились. Как загипнотизированная, она уставилась на большое дуло.

Я испугалась не меньше, чем они, но их растерянный вид придал мне уверенность. Вспомнив, как Энн орала, когда мы с ней схватились вчера вечером, я зло сказала:

— Пикнешь, пристрелю первую!

Она попятилась и пролепетала:

— Я буду молчать. Обещаю!

— Где ваш отец? — громко спросила я. — Отвечай!

Но Энн словно онемела. Она открыла рот, но ничего не могла произнести. За нее ответил Джейк.

— Отец? — сделал он удивленный вид. — Мы одни.

— Мне известно, что ваш отец здесь, — сказала я, направляя на него пистолет. — Не отпирайтесь. Итак, где он?

От этого жеста Джейк тоже лишился дара речи. Наконец, глубоко вздохнув, он промямлил:

— Он... и... и... и Бет в... доме!

— Что с моей тетей?

— Ничего. Ничего! Клянусь! — выдохнул он.

— А с Джеффом?

— С ним тоже ничего. Мы только... немного поработали с ним и связали, вот и все.

— Хорошо, — раздельно проговорила я. — Только без глупостей. Я вызвала береговую охрану. А теперь кругом. Оба! Марш вот за тот камень и не двигаться. Одно движение или звук — и получите вот из этой штуки! Вы слышали меня! Пошли! Помоги сестре! Видишь, она еле на ногах стоит.

Они повернулись и, еле переставляя ноги, скрылись за ближайшим валуном. Только сейчас я почувствовала, что сама трясусь как осиновый лист, когда пыталась сунуть пистолет между ног, чтобы надеть рюкзак и подтянуть лямки. Закончив возиться с рюкзаком, я подумала, что надо зарядить ракетницу, но патроны лежали на дне, под консервными банками, к тому же я могла споткнуться и упасть, и выстрел произошел бы сам собой.

Внезапно снизу послышался мужской голос. Я повернулась и бросилась в ту сторону, откуда пришла, сжимая пистолет обеими руками.

Отбежав уже довольно далеко, за спиной я услышала пронзительный голос Энн:

— Отец! Помоги! Она сошла с ума! У нее оружие, и она хочет убить нас!

Ее истеричный вопль подстегнул меня, и я побежала еще быстрее.

Глава 8

Выбившись из сил, я забралась под сосну и сквозь ее ветви увидела холодное серое небо. Я ждала, что в лесу снова послышатся голоса, но вокруг было тихо. Они должны появиться до наступления темноты.

Несколько часов я петляла среди деревьев, говоря себе, что мои преследователи уже выдохлись и прекратили поиски. Но охота на меня не прекращалась ни на минуту. Сначала они устроили нечто вроде игры, перекликаясь, когда прочесывали лес, и два раза чуть было не наткнулись на меня, и тогда мне приходилось убегать от них во весь дух, чтобы потом вернуться на прежнее место. Подходя к опушке леса, они поворачивали обратно, и охота продолжалась.

Надо отдать им должное: эти люди научили меня хитрить. Отец всегда шел вдоль скал, отрезая дорогу к оврагам, как бы разгадав мой план укрыться там. К тому же он был вооружен. На этот раз я успела хорошо рассмотреть его. Это был сухой старик с густой грязной бородой. В руках у него был дробовик дяди Джо, из которого он выстрелил в меня, но я успела пригнуться, к тому же нас разделяло большое расстояние. Ощущение не из приятных, даже когда в тебя стреляют издалека.

Но вдруг стало тихо, и эта тишина заставила меня насторожиться. В том месте, где я укрылась, сосны росли редко, и эти страшные люди должны находиться где-то рядом. Оглянувшись, я увидела, что они медленно приближаются ко мне, заглядывая под каждое дерево. Их разделяло шагов тридцать; отец держал ружье наготове, а брат с сестрой сжимали увесистые палки.

Я не знаю, заметили ли они меня или шли наугад, но поняла, что чувствует загнанный зверь, когда его окружают охотники. Мой мозг заработал с лихорадочной быстротой. Я быстро оглянулась, ища путь спасения, но вокруг лежали одни зеленые поля. На открытой местности меня мгновенно заметят. Я сорвала с себя рюкзак, сунула его между корнями сосны, засыпала иголками и прикрыла упавшими ветками.

Внезапно я вспомнила о тропинке, ведущей к отмели. Сейчас море спокойное, и до прилива еще далеко. У меня появится шанс, если я доберусь до нее, но без фонаря не обойтись. Я дернула лямки рюкзака, сунула руку внутрь, схватила фонарь, спрятала его под рубашку и быстро закидала рюкзак иголками и ветками.

На карачках я отползла подальше, пригнулась и побежала к ближайшему дереву. Пронесло! Затем помчалась к следующему. Но впереди лежала открытая местность. Я свернута влево, и в ту же секунду за моей спиной закричал Джейк:

— Вот она!

Я пригнулась и что было силы понеслась по полю, слыша за спиной восторженные крики.

— Она без оружия! Она потеряла его! — завизжала Энн.

— И рюкзак тоже! — заорал Джейк. — Не стреляй, отец. Мы догоним ее. Теперь не убежит!

У меня была фора ярдов в двести, и мне легче было бежать по полю, чем им по каменистой земле среди деревьев. Я понимала, что счет идет на секунды. Только бы достичь заветной тропинки. От стремительного бега у меня закололо в боку и застучало в висках. Никогда в жизни я не бегала так быстро. В наступающих сумерках крики преследователей придавали мне силы. До тропинки оставалось всего ничего. Вот только преодолеть крутой подъем ярдов в тридцать, а там — прямо под гору.

Я побежала вниз по тропинке, которая вывела меня к прибрежным скалам. Страшно болели ноги, но животный страх гнал дальше и дальше. Я спускалась так быстро, что если бы увидела кого-либо, спускающегося в таком же темпе,, то решила бы, что этот человек спятил. Преодолев последние пять ярдов, я рухнула на жесткий и мокрый песок. Я успела, а моих мучителей пока не видно.

Вскочив на ноги, я быстрым шагом пошла вдоль прибрежных скал. На песок накатилась большая волна, обдав меня холодными брызгами. Хотя я сразу же остановилась, заметив ее, она чуть было не утащила меня за собой. Когда волна схлынула, я заспешила снова. Место моего спасения находилось в двух шагах, и я хорошо помнила эту расщелину в скале, образовавшуюся много веков назад. В детстве я забиралась в нее под неодобрительные взгляды дяди Джо, стоявшего на берегу. Лезть теперь было труднее. Я уже не была маленькой юркой девочкой, и от волн камни стали скользкими, как лед.

Шаг за шагом, пыхтя и извиваясь между камней, я поднималась наверх. Казалось, еще немного, и мокрые черные стены сомкнутся надо мной, но вскоре узкая лазейка расширилась. До укромной пещеры, где можно было бы передохнуть, оставалось ярдов десять. Это была даже не пещера, а скорее углубление в виде большой чаши. Добравшись до цели, я села и в изнеможении прислонилась спиной к холодному камню.

— Я видела ее! — послышался сверху возбужденный голос Энн за шумом волн. — Говорят тебе — я видела ее! Правда! Она здесь бежала, а йотом как прыгнет. Прямо сюда. Там...

— Эй! — закричал Джейк. — Вот ее следы! Она побежала туда!

— Она прыгнула! Я видела ее! Прямо туда! Она точно разбилась!

— Это ты так считаешь! Идем, мы отыщем ее на берегу!

— А если есть другой путь наверх? — послышался голос отца.

— Ты прав, отец, — громко и уверенно сказал Джейк. — Быстрей! Беги назад, туда, где эта скала обрывается, и отрежь ей путь! И запомни! Если придется стрелять, не попорти шкурку! Целься в ноги. Энн, пошли.

Я прижалась к скале, заслышав над головой их шаги. Девушка испуганно вскрикнула, спускаясь вниз, и, очевидно, Джейку не раз приходилось помогать ей преодолевать трудные участки.

Но вот послышался вздох облегчения, и я поняла, что Энн достигла песчаного берега. Я затаила дыхание, боясь шевельнуться. Они приближались! Теперь брат с сестрой стояли прямо подо мной!

— На берегу ее нет! — услышала я восторженный голос Энн. — Я же говорила...

— Ты думаешь, эта стерва стала бы поджидать нас? Теперь она ползет наверх! Идем. Если мы не поймаем ее, отец схватит, когда она появится...

— Постой! — закричала Энн. — Там что-то есть. Посмотри туда!

— Она что, по-твоему, угорь? — раздраженно спросил Джейк. — Да идем же! Я хочу видеть, как отец повяжет ее. Не нравится мне тут. Да и начинает темнеть. Если мы не подсуетимся, то в потемках нам ее не найти!

— Слушай, она маленькая, так? — снова начала Энн. — Она вполне могла залезть...

Внезапно воздух огласил женский крик. Я слышала грозный гул приближающейся огромной волны, но не придала этому значения, если бы не пронзительный крик Энн.

— Энн! — истошно завопил Джейк. — Держись! Хватайся за мою руку!

Я облегченно перевела дух. Теперь они будут думать только о том, как убраться с песчаной косы, чтобы следующая волна не накрыла и не унесла в море. Испуганные голоса, подгонявшие друг друга, перекрыл грохот второй набежавшей волны. Снова послышались истошные крики, и затем я больше их не слышала. По-видимому, Джейк и Энн успели добежать до валунов, разбросанных на другом конце косы.

Интересно, догадались ли они, что чудом избежали смерти. Будь волна на фут больше или пойди она под другим углом, им бы не выбраться отсюда.

Мне оставалось только ждать. Я ничего не слышала, ни единого звука, кроме грохота волн, накатывающихся на пологий берег, и жалобного стона ветра, врывающегося в ущелье. От страха и холода я тряслась как осиновый лист. Но вскоре послышались их голоса — все члены семьи оказались на вершине скалы.

— Меня беспокоит то, что она сказала Энн насчет береговой охраны, Джейк, — раздался встревоженный голос отца.

— Я не хочу возвращаться без нее, — громко произнес Джейк. — Эта телка блефовала. Никому она не подавала сигналы. Что у нее есть? Фонарь? Как она могла сигналить в таком тумане? Я служил в войсках связи и кое-что в этом смыслю. Видимость нулевая. Ее никто не заметит.

Они обменялись еще какими-то репликами, но я разобрала только бурчание Энн:

— Непонятно, как она могла убежать...

Скрючившись, я сидела в своем укрытии, прислушиваясь к вою ветра и рокоту волн. Мне казалось, что я сижу тут целую вечность. В конце концов я решила, что можно выползти на свет божий, и потихоньку стала выбираться из ущелья. Вот когда очень пригодился электрический фонарь. Без него я не выбралась бы из этого каменного лабиринта и, скорее всего, поскользнулась и полетела бы вниз. С вывихнутой ногой я пережила бы ночь, но утром наверняка стала бы их легкой добычей.

Одолев половину пути, я услышала странный приглушенный стук. Сначала я подумала, что так сильно бьется мое сердце, но, прислушавшись, поняла, что это стучат мощные дизельные двигатели. Ошибиться я не могла. Сколько я ни вглядывалась в ночную темноту, ничего, кроме пенистых волн и кромешной тьмы, нависшей за ними, разобрать не могла.

Судно двигалось курсом на северо-восток против ветра, в сторону Большого Мананского пролива и Канады. В такую погоду в море мог выйти только большегрузный корабль. Как он кстати, а моя ракетница спрятана в сосновом бору! Отбросив всякую предосторожность, я решила выбраться из ущелья на песчаную косу, пока моя последняя надежда не скрылась за мысом. Теперь каждая секунда была на вес золота. Скользя по предательским скалам, не обращая внимания на ушибы и ссадины, я устремилась вниз. Я не прошла и десяти футов, как корабль вдруг скрылся из виду.

Для яхты у этого судна было слишком много огней, и я раз за разом теряла их в разбушевавшейся стихии. Вместе с тем оно проходило совсем близко от берега. Я точно знала, что от побережья острова до пролива ровно четверть мили. Периодически палубная надстройка мелькала на пенистом гребне особенно большой волны. Я хорошо его разглядела. В длину судно было не меньше семидесяти футов. Мне надо было спешить, если я хочу послать SOS. Направив фонарь в сторону моря, я нажала на кнопку. Три точки... три тире... три точки.

Неудача и здесь подстерегала меня. В это время корабль нырнул носом вниз, и я была почти уверена, что меня не заметили. Когда он снова оказался на гребне волны, я послала три длинных сигнала, затем три коротких и снова три длинных на тот случай, если я ошиблась в первый раз. На судне мелькнули сигнальные огни, и опять волны закрыли его. Морякам тоже приходилось туго. Ничего не скажешь. Оставалось только надеяться, что у них на борту не произошел аврал и меня заметили.

Каждый раз, когда корабль оказывался на гребне волны, я начинала отчаянно сигналить и продолжала нажимать на кнопку фонаря до тех пор, пока его нос не скрылся за мысом.

Я подняла руку, чтобы послать прощальный сигнал, но пальцы левой руки, которыми держалась за уступ, скользнули по камню, и я потеряла равновесие. Инстинктивно качнулась назад, чтобы не упасть, фонарь выскользнул и с лязгом скатился вниз по камням.

Корабль скрылся из виду. Без источника света я была как без рук. До песчаной косы оставалось футов двадцать. Нужно спускаться, пока есть силы. В сгустившихся сумерках, шатаясь и нащупывая ногами опору, я медленно начала спускаться. Дважды чуть было не упала, когда моя нога проваливалась в пустоту, но все обошлось. Кое-как я добралась до мокрого песка и села передохнуть. Едва я взглянула на бушующее море, как вдали призывно замелькали сигнальные огни.

Стоя на коленях, я лихорадочно зашарила руками вокруг себя. Еще совсем немного, и мои шансы на спасение окажутся равными нулю. Корабль обогнет северо-восточный мыс, и в открытом море на песчаной косе меня никто не заметит.

Чуть не плача, я принялась ощупывать песок. Фонарь мог укатиться далеко от скалы. Где он? Я отползла влево, и мои пальцы коснулись холодного металлического предмета. Схватив его, я нажала на выключатель. Фонарь не работал!

Я сильно встряхнула его, и тогда свет загорелся. Быстро перевернув его, я нажала на кнопку, посылая серию длинных и коротких сигналов и моля Бога, чтобы меня увидели.

Мучительно медленно корабль скрывался за мысом. Отчаянно сигналя, я наблюдала за тем, как один за другим пропадают из виду его кормовые огни.

Ракетница! Моя последняя надежда! Я поспешно миновала песчаный берег и поднялась на широкое поле. Хотелось бежать изо всех сил, однако ноги не слушались меня. Но вот замаячили тени деревьев, и я со страхом подумала: отыщу ли в темноте свой рюкзак?

С наступлением сумерек погода улучшилась, хотя сильный ветер продолжал дуть, а я, прячась в высоких скалах, не смогла разглядеть огни Маскуа. Я помнила, что шквал обычно смещается к побережью материка и резко снижает видимость. На мое счастье, неожиданно сверкнула молния, осветив на северо-востоке тяжелую черную тучу, которая предвещала новый шторм.

Я подбежала к лесу под гулкие раскаты грома и остановилась в растерянности среди деревьев. Где же мое дерево? Оно должно было находиться здесь, совсем рядом. Я направила туда луч света, но под сосной лежал только тонкий слой иголок. Увы! Я бросилась ко второму дереву, к третьему... Разыгравшееся воображение рисовало, как медленно движущийся корабль все уменьшается и уменьшается, превращаясь в точку.

Я вернулась к опушке леса, заставив себя не поддаваться эмоциям, и припомнила, как искала деревья погуще, затем выбежала на поле, заросшее травой, свернула налево и наткнулась на тех, кто гнался за мной по пятам.

Справа виднелся просвет между двумя, нет, тремя, деревьями, и я бросилась туда. Включив фонарь, я сразу обнаружила бугор, присыпанный сосновыми иголками. Не мешкая разгребла их и выдернула из рюкзака тяжелый пистолет, потом принялась шарить в углах, отыскивая патроны. Драгоценное время ушло на то, чтобы открыть ракетницу и вставить осветительный патрон в магазин. Как назло, я случайно задела предохранитель, открыв магазин. Мои пальцы настолько онемели, что остальные патроны посыпались на землю, пока я возилась с магазином. В конце концов мне удалось захлопнуть его.

Готово! Если выстрелить прямо в небо, корабль, огибающий мыс Дункана, не может не заметить поданный сигнал бедствия. Я закрыла глаза и подняла дуло вверх, держа пистолет двумя руками, чтобы он не вывихнул мне плечо, и, глубоко вздохнув, нажала на спуск.

Выстрела не последовало!

Разозлившись, я вернулась под дерево и осветила фонарем ракетницу. Вроде бы все в порядке. Я решила, что патрон попался дефектный, но тут заметила, что боек не отведен назад. Положив фонарь на землю, я с трудом оттянула боек в исходное положение и подбежала к опушке леса.

Только я собралась поднять пистолет, как за спиной хрустнула ветка. Я резко повернулась и увидела тень, скрывшуюся за деревом.

Она промелькнула стремительно, и я решила, что это плод моего воображения. Но вот опять хрустнула ветка, и я поняла, что меня кто-то подстерегает у рюкзака.

С пересохшим ртом я застыла от ужаса. Днем у меня еще был шанс на спасение, но сейчас, когда темнота обступила со всех сторон, я была абсолютно беспомощна.

Тень двинулась снова. Я хотела бежать, но задрожали колени. Мои руки вспотели, и, когда сознание переключилось на них, я сообразила, что держу в руках пистолет. Я повернулась и, направив оружие в сторону тени, закричала:

— Стой, или я стреляю!

Днем это подействовало на близнецов, но фигуру за деревом мое грозное предупреждение не испугало. В ответ раздался издевательский смех, от которого у меня застыла кровь. — Я говорю серьезно, — пригрозила я, но мой голос прозвучал неуверенно и слабо.

Тень метнулась в сторону. Я прицелилась в нее и одновременно услышала позади себя какой-то звук. Здравый смысл подсказывал, чтобы я следила за мелькающей среди деревьев фигурой, но страх пересилил разум. Я обернулась, но ничего не заметила и в сердцах выругалась, что попалась на такую дешевую уловку. Мой хитрый враг просто бросил над моей головой камень, который заставил меня повернуться.

В мгновение ока тень устремилась на меня. Я испуганно вскрикнула, направив на нее пистолет, но было поздно. Сильные пальцы схватили и заломили мне руку. Я вскрикнула от боли и ударила нападавшего ногой. Раздался сильный взрыв, за ним свистящий звук, и яркий свет озарил бородатое лицо, искаженное гримасой удивления и испуга от сыплющихся искр. Через секунду раздался второй приглушенный взрыв, и в небе над островом Дункан расцвел красивый огненный цветок. Он завис на две-три секунды, медленно плывя но воздуху, а затем пролился редким дождем из разноцветных блесток.

Нападавший заломил мне руку за спину с такой силой, что я упала на землю, уткнувшись носом в сосновые иголки, и услышала над ухом злобную ругань. Только теперь я поняла, какое это грозное оружие — ракетница. Попади я в человека, в его теле зияла бы дыра. Боль в плече стала невыносимой, и я простонала:

— Не надо! Я не знала...

Хватка ослабла, и мужчина резким движением перевернул меня на спину.

— Что значит «я не знала»? Ты могла этой штукой продырявить меня.

Ночь выдалась очень темной, и я едва различала черты лица, склонившегося надо мной, хотя была уверена, что это отчим Джеффа, тот человек, которого я видела на уступе. Злорадный тон его голоса и угрожающая поза не сулили ничего хорошего.

— Я забыла... — начала я, но слова застряли в горле. Правда заключалась в том, что я действительно не думала о том, что ракетница заряжена. В кого-либо стрелять из нее я не собиралась.

— Забыла? — ехидно спросил старик. — Ты сама зарядила пушку. Такое не забывается, — добавил он, пиная меня ногой.

— Я хотела подать сигнал, — медленно проговорила я. — Думала... корабль...

— Корабль, говоришь? — Он наклонился еще ниже, и тон его резко изменился. У меня хватило ума, чтобы тряхнуть головой и промямлить: — Я просто думала, что может появиться корабль...

Он выпрямился, сразу почувствовав себя раскованно, и тогда я поднялась на ноги.

— Ладно... Поверю.

Мужчина сразу схватил меня за руки и, вывернув их за спину, связал запястья бечевкой. Потом взял меня за плечо и повел туда, где я оставила рюкзак и фонарь. Подняв фонарь, он осмотрел меня с ног до головы, потом направил свет мне прямо в глаза. Я отвернулась, но он схватил мой подбородок и повернул к себе. От яркого света я зажмурилась.

— Так, — удовлетворенно протянул он. — Хорошая попалась добыча. Джейк будет доволен.

Я сжалась, готовая бежать, но старик ухмыльнулся:

— Беги, если хочешь! Я не возражаю. Ты когда-нибудь видела, чтобы люди бегали с руками, связанными за спиной? Забавно! Похоже на индейку, которая поняла, что ее хотят подать к обеду. Далеко не убежишь. Давай драпай! Мне это нравится. Я даже дам тебе фору. Ну беги!

— Я бы побежала, если бы боялась, — ответила я. — Но я не боюсь. Вы за все ответите. Эту ракету увидели в Маскуа, и скоро здесь будут моторные лодки. Вот увидите!

Он хрипло рассмеялся, и от его смеха у меня по спине забегали мурашки.

— Не прикидывайся героиней из дешевых романов, которые, как говорит Джефф, помогаешь издавать. Ты на нее не тянешь. Эй, — прибавил он, толкая меня в бок, — мой пасынок втюрился в тебя. Тебе известно это?

Я покачала головой. Как он может знать то, чего я сама не знаю? Если вдуматься, подумалось мне, пожалуй, это я втюрилась в Джеффа.

— Можешь не сомневаться. Даю тебе слово.

— Почему вы так решили? — спросила я. — Не думаю, чтобы он вам что-то рассказывал.

Отчим Джеффа опять гадко рассмеялся:

— А ему ничего не надо было говорить. Достаточно было взглянуть на него, когда Энн сообщила, что ты утонула, а ей так хотелось передать тебя Джейку, чтобы он разобрался с тобой. Да, кстати, ты очень не нравишься Джейку. Ты его чуть не убила фонарем.

Старик нес еще какую-то ерунду, но я перестала его слушать, думая о том, как помочь Джеффу. Мои размышления прервал старик, который развернул меня в сторону дома и толкнул в спину:

— Если не хочешь играть со мной в прятки, придется вести тебя в дом. Будь паинькой, и Джейк ничего с тобой не сделает. Он любит красивых девчонок вроде тебя. Поможешь нам, и меньше будет шума. А ты должна ему помочь, если хочешь остаться красивой девчонкой. Ладно, давай двигай. — Он еще раз толкнул меня и приказал: — Пошла!

Оставалось только подчиниться. Мы вышли в ноле; от усталости я еле держалась на ногах, но, стиснув зубы, шла вперед. Я вспомнила о ярком зареве, осветившем ночное небо, и осмотрела широкое поле, но ничего, кроме жженой травы, не заметила.

— Ты никогда по-настоящему не боялась? — послышался сзади хриплый голос. Старик ткнул острым пальцем мне между лопаток. — Так, чтобы желать смерти. Конечно нет. У тебя была не жизнь, а малина... На войне ты не была... не знаешь, что значит бедность. Ты никогда не просыпалась в холодном ноту, ломая голову над тем, где бы достать денег.

Я чувствовала его тяжелое дыхание в затылок и знала: такие, как он, упиваются мучениями других. Поэтому небрежно спросила:

— Вы в этом уверены?

Он нервно хихикнул и ответил:

— Может, и нет. По крайней мере, ты работаешь. В отличие от тех, кому принадлежит этот остров. Но кое с кем я в расчете.

Меня словно электрическим током ударило:

— Что вы имеете в виду? — спросила я, облизывая пересохшие губы.

— А то, что однажды ночью я вышел на скалистый уступ над заливом, где стоят катера, и встретил старого хмыря, который пытался оттолкнуть от берега ялик. Время от времени я появлялся там, чтобы поближе взглянуть на пасынка и падчерицу, ведь я не видел их много лет. Я хотел убедиться, что это они, но тот хмырь преградил мне дорогу к хижине, где они живут. Он перепугался, увидев меня, и позвал Джеффа. Так я узнал, что Джефф находится здесь. Ну и насмеялся я тогда, а старик заорал, словно увидел перед собой привидение. Я пошел дальше по уступу, а он обернулся и свалился в воду. С перепугу, конечно. Было чертовски весело. Плохо, когда подводят нервишки.

Он говорил, давясь от смеха, но перестал, когда я повернулась и, закричав, ударила его ногой. Я успела еще пару раз заехать ему но голени, прежде чем он уложил меня на землю, сбив дыхание.

— Ты что, ведьма, взбесилась? — Он поднял меня и тряхнул. От страха, злости и беспомощности у меня полились слезы.

— Разве вы не знаете, что случилось с ним? — заорала я ему в лицо. — Вы не знаете, что с ним стало?

По его растерянному лицу я поняла, что он не имеет ни малейшего представления, о чем я говорю, и почувствовала себя совершенно несчастной.

— Он что, пострадал? — спросил мужчина. — Я знал, что он исчез с острова, и решил, что он куда-то отлучился. Потому-то мы и решили действовать.

— Пострадал, — сказала я тихо. — Да, он пострадал. Он умер.

— Умер? — равнодушно спросил мой мучитель и загоготал.

Я окончательно убедилась, что имею дело не с обычным преступником, а с маньяком или человеком, который не способен отвечать за свои поступки.

— Вот что делает страх, разве не так?

Я решила не отвечать.

Немного помолчав, он продолжил:

— Иногда, конечно, одного страха мало. Чтобы добиться нужного результата, приходится немного нажать. Ты улавливаешь?

— Да.

— Я так и думал, — удовлетворенно заметил он. — Кое-кто любит оказывать нажим. Даже девушки вроде Энн. Вот увидишь.

— Чего же вы хотите от Джеффа? — спросила я. Мы прошли почти все поле и подошли к дому.

— Джефф мне нравится, — ответил он. — Знаешь что? Ты во многом похожа на него. Ты умная и можешь постоять за себя. Своим побегом ты одурачила моих близнецов. Мне нравится это. Они тупицы. От Джеффа мне много не надо.

— А вы уверены, что он может дать вам это? — спросила я, не совсем понимая, что нужно этому странному человеку.

— Мать Джеффа была богатой женщиной, — охотно пояснил он. — Разве не справедливо, что кое-какие деньги, которые она оставила, должны достаться и другой семье? Джефф станет богатым мальчиком, когда в завещании будет наведен порядок. Если, конечно, он захочет нам помочь, — прибавил старик, хохоча как безумный.

От его смеха и намеков мне снова стало не по себе.

— По моим расчетам, он должен получить почти полмиллиона, — продолжал он. — А мы просим всего ничего.

— А что вы хотите от Джеффа?

— Мы только хотим объединиться. Знаешь, жить одной большой и счастливой семьей.

Я засомневалась, но решила промолчать. Пусть раскрывает свои планы. Ему определенно нравилось мечтать о будущем. Я поинтересовалась, сколько они хотят получить.

— Тридцать тысяч долларов нас бы вполне устроили. Мы с близнецами могли бы привести ферму в порядок, не особенно надрываясь.

Когда рассказывал о своих мечтах и семье, он казался менее агрессивным.

— Деньги немалые, — заметила я.

— По сравнению с тем, что Джефф получит, это сущая ерунда, — сказал старик. — Кроме того, он вложит их в семейное дело, разве не так?

«Возможно», — подумала я, не желая соглашаться с этим человеком, который одновременно отличался жестокостью и деловой хваткой. Вместе с тем в моем положении я должна соглашаться с чем угодно, чтобы освободить дорогих мне людей. Если Джефф стоит тех денег, о которых говорит отчим, то тридцать тысяч можно отдать за свою свободу. У меня в банке лежало пять тысяч, и я с радостью отдала бы их за то, чтобы вернуться в Гринвич-Виллидж.

— Обмозгуй все, — заключил он. — С тобой ничего не случится, если ты убедишь Джеффа сделать то, что в интересах его семьи. Он послушается тебя. А если ты рассчитываешь на поданный сигнал, то забудь о нем. В Маскуа и на материке вообще не мог ли его увидеть.

Мы подошли к проволочной ограде, и я остановилась, не зная, как преодолеть ее со связанными руками.

— А если Джефф откажет? — невнятно буркнула я.

— Тогда нам придется нажать. Ты так не считаешь? — издевательски спросил он. — Джефф парень крепкий, так что мы возьмемся за тебя. Поверь, тебе это не понравится. Ну а если он станет упираться, придется нажать посильнее. Вот так...

Он резко развернул меня, прижав к себе. Я захрипела, когда его правая рука сдавила мое горло, так что я начала задыхаться. Я успела лягнуть его, и он со смехом отпустил меня.

— Давай не будем доходить до крайностей, а? Ты найдешь способ убедить его. Девушка ты умная. А теперь становись на колени и ползи под проволоку, а я подержу ее. Шевелись, сейчас ливанет.

Я механически повиновалась. Мое горло болело, как будто его давил железный обруч. Я подползла под проволокой и осталась стоять на четвереньках, стараясь восстановить дыхание. Пожилой мужчина перемахнул через проволочную изгородь, словно кошка, и поднял меня одной рукой.

— Ты должна быть покладистой, — сказал он. — Тогда никто не пострадает.

— Хорошо, — пробормотала я. — Хорошо...

Показались освещенные окна дома, и я услышала звуки гитары и пение. Когда я увидела знакомые окна и почувствовала запах готовящегося обеда, все, что произошло со мной в последние два дня, показалось мне чем-то вроде фильма ужасов.

Отчим Джеффа не отпускал мою руку, помогая идти. Я долго буду помнить эти пальцы, сжавшие мое горло, пальцы, которые, подумала я с содроганием, хотели задушить меня.

— Ты замерзла, — сказал он. — Когда придем, я приготовлю тебе кофе.

Он принялся меня подгонять, и я поняла почему: скоро должен был начаться новый шторм. Сверкнула первая молния, и грянул гром, когда мы завернули за угол дома. Едва мы успели подняться на крыльцо, как налетел ветер, и дождь хлынул как из ведра. Продолжая держать меня за руку, мужчина нетерпеливо застучал кулаком по двери. Она быстро распахнулась, и Энн, увидев меня, завопила:

— Он поймал ее! Он привел ее. Отец, ты молодчина! — Энн повернулась и побежала в гостиную, спеша поделиться радостью. Гитара смолкла, и я увидела, как Джейк вскочил со стула.

Мой мучитель толкнул меня в коридор и закрыл дверь.

— Убедилась, как мои ребята рады, что ты составила им компанию?

— Да, — сказала я. — Да, вижу. — Я сразу вспомнила все, что они мне говорили и как смотрели на меня, когда в горах я держала их на мушке.

— Не бойся, — продолжал отчим, улыбаясь в бороду. — Они пальцем тебя не тронут. Если, конечно, я не прикажу. Знаешь, босс здесь я. Никто не пострадает, все будет тихо-мирно. Всякие неприятности...

— Конечно, — тихо проговорила я, — конечно...

Глава 9

Отчим Джеффа с задумчивым видом устроился в одном из кресел, а близнецы с восхищением смотрели на него, наперебой восторгаясь тем, как легко их отец заарканил меня. Я украдкой взглянула на него и впервые сумела хорошо рассмотреть его лицо. Оно производило неприятное впечатление из-за густой черной бороды и длинных засаленных волос, тронутых сединой. Это был крупный и очень сильный мужчина с жестко очерченными губами и колючими глазами. По-своему он был даже красив. Но таких безобразных молодых людей, как его дети, я давно не видела. Меня, судя по всему, они возненавидели.

Энн, как я успела заметить, щеголяла в одежде тети Молли. Бет наверняка помогала ей рыться в ее гардеробе. На ее брате были мятые линялые джинсы и водолазка, которую всегда носил дядя Джо. Джейк молча сидел, плотоядно уставившись на меня. Ощущение не из приятных. Минут пять я нервничала, но, поняв, что Джейк настроен мирно, успокоилась. По крайней мере, пока никаких приказаний от его отца не поступало.

Мне дали приторный кофе и гадкое рубленое мясо, на которое я жадно накинулась. Больше всего мне сейчас хотелось принять горячую ванну и выспаться, но у моих врагов было на уме другое, и я гадала, как будут развиваться события.

Мне не пришлось долго ждать. Вскоре отчим Джеффа поднялся и подошел ко мне. Я обратила внимание на то, что Джейк настороженно следит за отцом.

— Сейчас мы отведем тебя к Джеффу. Ты будешь нашим послом. Джейк учился на юридическом факультете, пока не бросил его, и он подготовил нужные бумаги. От Джеффа требуется только сдать нам в аренду дом и выделить тридцать тысяч долларов на приведение в порядок фермы. Если он ставит свою подпись, мы тут же отпускаем вас. Договорились?

Выдав эту тираду, он заметил, как тень сомнения пробежала по моему лицу, и зло расхохотался, поворачиваясь к близнецам:

— Она не верит мне, дети. Она мне не доверяет!

— Я сказала это? — запротестовала я, струхнув не на шутку.

Энн приблизилась и прорычала мне в лицо:

— Ты грязная сучка!

«Не я грязная, а ты», — подумала я. Отец девицы нетерпеливо махнул рукой, чтобы та отошла, и повернулся ко мне:

— Прими мой совет, и пусть Джефф лучше подпишет бумаги.

Джейк взял меня под локоть, помогая встать. Я зашаталась и чуть не упала на него, успев заметить, каким мрачным и ревнивым взглядом Бет Стендиш провожает нас до двери. Темные, почти черные глаза Джейка впились в меня почти с гипнотической силой...

Я отвернулась, а он усмехнулся и сказал:

— Передай Джеффу, пусть стучит в дверь, когда захочет увидеть нас.

— С ним... с ним все в порядке?

— Тебе вроде бы не безразлична судьба моего сводного брата. Уж не втюрилась ли ты в него. Или я не прав?

Я пожала плечами, потом уклончиво сказала:

— Может быть.

— Эй, слушай! — воскликнул Джейк. — Я не уверен, что мне это нравится. Детка, чем таким он тебя взял, чего у меня нет?

— У тебя есть Бет, — презрительно бросила я.

Позади нас фыркнула Энн, и Джейк резко повернул голову и посмотрел на нее. Смех сразу же смолк.

— Ты, детка, не так поняла, — процедил Джейк. — Бет мне нравится, но это не означает, что я зациклен на ней.

— Это уж точно, — встряла Энн. — Все девчонки без ума от Джейка. Я верно говорю, Джейк?

«За всех не ручаюсь», — подумала я с содроганием.

Мы подошли к спальне тети, и он постучал:

— Джефф, сними замок с предохранителя.

— Пошел к черту! — послышалось за дверью.

— Послушай, это некрасиво, — заулыбался Джейк. — Разве я не сделал то, о чем ты просил? Я привел девчонку в целости и сохранности.

— Врешь, — сказал Джефф. — Она вам не по зубам. На Дункане вам никогда не поймать ее.

Джейк вынул из кармана ключ и, выждав, улыбнулся мне:

— Надо было снять чертов предохранитель — потом громко позвал: — Джефф?

Я услышала его шаги, потом послышался неуверенный голос:

— Лайза, это ты?

Едва сдерживая слезы, я тихо сказала:

— Да, это я, Джефф. Они поймали меня. Открывай...

— Если с ее головы хоть волос упадет, я тебе, Джейк, оторву голову.

— Ой как страшно! — ехидно воскликнул Джейк — Я почти испугался! Никто ее не трогает, Джефф. Можешь убедиться сам. Отойди в другой конец комнаты и скажи мне оттуда хочешь ли ты видеть ее. Поставь стул на место и сядь на него. — Он снова посмотрел на меня и криво улыбнулся Энн. — На всякий случай мы оставили ему только один стул. Скажи ему, что с тобой все в порядке, а то мы будет торчать здесь всю ночь.

Я кивнула и быстро проговорила:

— Со мной ничего не случилось, Джефф.

Я только... устала.

Изнутри послышался скрип отодвигаемого стула. Джейк открыл дверь и, втолкнув меня в комнату, сразу закрыл дверь. На Джеффе по-прежнему были та же рубашка и джинсы, в которых я видела его в последний день. Его щека распухла, а на лбу запеклась кровь. Он неловко улыбнулся и спросил:

— С тобой ничего не случилось, Лайза??

— Ничего, а тебе вот досталось, — возмутилась я.

— Мне досталось? Нет, меня они не трогали. Просто держат взаперти. Кажется, я здорово врезал отчиму. Вчера он получил но рогам. А ты молодец! Джейка принесли без сознания. Я решил, что ты убила его. Чем ты его огрела?

— Фонарем. Больше он не пригодится.

Джефф сочувственно покачал головой и тихо продолжал:

— Я думал, ты сможешь с его помощью подать сигналы. Та первая ночь была самая трудная. Мне сказали, что ты утонула. Но, когда я узнал, что ты жива и тебя не поймали, понял: ты будешь искать выход. Я решил, что ты подожжешь хижину. Они из нее перебрались в дом. Огонь был бы виден далеко. Даже сквозь дождь, туман или снег. Потом, правда, я понял, что у тебя не было шансов.

— Я не додумалась до этого, — призналась я. — Жаль. У меня был другой план... — И я рассказала ему, как за мной устроили охоту, о промелькнувшем корабле, которому я посылала сигналы о помощи.

Джефф сидел рядом со мной на кровати и молча слушал. Когда я кончила, он шепотом сказал:

— Если на судне заметили твой SOS или сигнальную ракету, они непременно передадут сообщение береговой охране. Ты уверена, что отчим ничего не знает о корабле?

— Он убежден, что в Маскуа никто ничего бы не заметил.

— Может, он и прав, — помрачнел Джефф. — Этот корабль, который ты видела, наша единственная надежда.

— Почему ты не откажешься им помогать? — спросила я вызывающе. Видя Джеффа живым и здоровым, отогревшись и подкрепившись, я была настроена уже более агрессивно и не понимала, почему он решил пойти на поводу у вымогателей.

Но Джефф решительно покачал головой:

— Все решится в суде, где я устрою им скандал. Там я их переиграю, а здесь, Лайза, я не могу им перечить. Ну а если я не смогу перехитрить их... что значат тридцать тысяч за гарантию свободы?

Я с горьким видом покачала головой. На словах это казалось разумным. Дать им то, что они хотят, и при нервом же удобном случае оставить их. Но будет ли решена проблема? Размышляя, я как бы снова ощутила на своей шее холодные пальцы отчима Джеффа.

Джефф пристально посмотрел на меня и спросил:

— Ты считаешь, что им доверять нельзя?

— Я не знаю, — тихо ответила я. — Просто не знаю. Я слушала, что говорили обо мне близнецы, стоя на причале, и это было так... так жестоко. Они способны на все. Даже на убийство.

— Убийство? — бледнея, спросил Джефф. — Лайза, ты шутишь.

Я покачала головой:

— Сейчас не до шуток. Смерть человека для них только развлечение. Решив, что я утонула, Энн пожалела, что не расплатилась со мной за то, что я ударила ее. Она не хотела, чтобы я... просто так исчезла под водой. Она хотела видеть, как я мучаюсь. И эти люди купили катер у одной супружеской пары из Флориды на тех же условиях, на которых пытаются выудить деньги из тебя. Они заставили их продать его. Слышать это было отвратительно. Такие, как они, легко пойдут на... убийство.

— После того как получат то, что хотят... — с дрожью в голосе заметил Джефф, и я поняла, что он боится не меньше, чем я.

Затем я рассказала ему, как его отчим в буквальном смысле до смерти напугал дядю Джо.

— Так это он был на каменном уступе, — проговорил Джефф. — Бедный старик!

— И твоему отчиму было наплевать, когда я рассказала ему о смерти дяди, — со вздохом сказала я. — Знаешь, Джефф, по-моему, он сумасшедший.

— А я что тебе говорил, — напомнил Джефф. — Правда, я говорил не в буквальном смысле. Я думаю, что он тронулся после того инцидента с машиной...

— Вот почему я старалась не попасть ему в лапы, — продолжала я. — Считала, что, пока один из нас остается на свободе, они не посмеют тронуть других. Но теперь...

Джефф обнял меня за плечи и мягко проговорил:

— Ты делала все правильно, Лайза. Очень правильно. Я не думал, что мы имеем дело с настоящими зверьми.

— Внешне это такие же люди, как мы с тобой, — сказала я. — Но, приглядевшись, замечаешь в выражениях их лиц что-то такое, что пугает... даже наводит на ужас.

— Они изверги, — согласился Джефф. — Жестокие и не знающие жалости. И ими руководит мой отчим. Он воспитал их такими. Он испортил жизнь Бет. Я так и знал.

— Наверное, Бет помогала им, — предположила я.

— Я так не думаю, Лайза. Просто она слишком молодая и впечатлительная, чтобы постоять за себя. Они заперли Молли в другой спальне, приставив к ней мою сестру. Так что с Бет еще не все потеряно.

Он как бы оправдывал сестру, и я не стала с ним спорить. Не исключено, что жизнь изменит ее в лучшую сторону. Сейчас меня больше тревожили другие проблемы.

— А что с тетей Молли? С ней ничего не случилось?

— Нет, с ней полный порядок. Я сказал, что, если они хоть пальцем ее тронут, говорить с ними я отказываюсь. Так что ее оставили в покое.

Он резко поднялся и, подойдя к двери, застучал кулаком:

— Эй, вы там!

— Что ты надумал? — прошептала я.

Снаружи кто-то вставил ключ в замочную скважину.

— Ш-ш-ш! — прошипел Джефф.

— Никаких фокусов, Джефф, — раздался за толстой дверью голос Джейка.

— Я сижу на кровати, — сказал Джефф. — Я устал сидеть взаперти и слушать ваши угрозы. Готов говорить с вами и дать вам то, что вы хотите. Проходи, я не могу разговаривать через дверь.

Дверь отворилась, и в комнату осторожно вошел Джейк. Он постоял на пороге, глядя на нас, и кивнул:

— Отец сейчас принесет бумаги.

Рядом с братом возникла Энн и молча уставилась на нас.

— Тридцать тысяч, — произнес Джейк, ухмыляясь. — Они не разорят тебя, родственничек. Я знаю, сколько ты стоишь.

— Надо думать, ты знаешь еще и то, как нелегко получить большие деньги, не ответив на кучу вопросов. Ну и что ты предлагаешь?

— Все продумано. Ты подпишешь два документа. Аренду дома на имя Энн и перевод денег на определенный счет в Джонспорте. Там уже ждет наш человек. Лайза с тетей засвидетельствуют твою подпись, и, как только тот человек снимет деньги, мы вас отпускаем.

— Ты плохо учился на юридическом, — спокойно заметил Джефф. — Этот номер не пройдет.

— Джефф, если ты будешь упираться... — угрожающе проговорил Джейк.

Я заметила, что Энн как-то нерешительно смотрит на нас.

— Я сказал «нет». Во-первых, я доверяю вам не больше, чем вы доверяете мне. Сделаем так, как я скажу. Если я решу сдать в аренду дом, не получив за него плату, у многих возникнут подозрения. Это же касается перевода такой внушительной суммы на счет в Джонспорте. Уж не думаешь ли ты, что мой банк не заинтересуется тем, куда девались деньги? Неужели, по-твоему, он не свяжется с банком в Джонспорте, чтобы выяснить их судьбу? Управляющие в банках — люди подозрительные. Дураков там не держат. Но предположим, просто предположим, что ты нарушишь наш уговор. Предположим, тебе будет мало денег? Предположим, что мы должны будем... исчезнуть? — Джефф сделал паузу и эффектно добавил: — Ты не знаешь, что тетя Молли делала в Маскуа в тот день, когда встречала свою племянницу, а? Ты не знаешь, потому что я ничего не сказал Бет.

— Так что она там делала? — уже не так нагло спросил Джейк и нахмурился.

— Я попросил ее урегулировать кое-какие вопросы с моим управляющим. Сейчас у него находятся бумаги, которые мне надо срочно подписать. В банке есть и другие дела. Я должен быть у него сразу после того, как утихнет этот дурацкий шторм.

— Ты, Джефф, ловкий парень, — пробормотал Джейк. — Ладно. Выкладывай, что еще там у тебя. Давай послушаем.

Джефф смерил его взглядом:

— Ты уверен, что сумеешь правильно составить договор?

Удивленный, Джейк проговорил:

— Думаю, что да.

— Хорошо. Составляй договор между твоим отцом и мной, в соответствии с которым я обязуюсь перевести сумму в тридцать тысяч долларов на его счет в течение двенадцати месяцев двенадцатью равными долями. Первый платеж осуществляется немедленно. Деньги будут выплачены за услуги, оказанные в связи с приведением в порядок за время моего отсутствия дома и фермы с прилегающей к ней землей в течение ближайших пяти лет, и надлежащий за ними уход во время моего отсутствия. Таким образом, мы исключим все пересуды.

— Продолжай, — сказал Джейк. — Договаривай. Не забудь про дом.

— Аренда дома будет оформлена на имя Бет, а не Энн, — невозмутимо продолжал Джефф. — Пусть она будет с тобой, Джейк.

Смотри за ней, и она станет человеком. Вот вам мои условия.

— Если мы соглашаемся, ты подпишешь бумаги? — неуверенно спросил Джейк.

— Нет.

— Что значит «нет»? — проворчал он.

— Когда погода прояснится, мы все вместе отправимся в Маскуа. Ты будешь держать Лайзу на «Гранате» или на катере, пока мы с твоим отцом не подпишем договор в офисе моего адвоката. Адвокат сочтет меня за идиота, но спорить не станет. Затем мы с ним отправимся в банк оформлять финансовую сторону сделки, после чего возвратимся на «Гранат», и Лайза присоединяется ко мне на причале, а вы испаряетесь.

Лицо Джейка расплылось в улыбке.

— Ты умный парень, — восхищенно сказал он. — Мы не должны доверять друг другу. Все правильно. Мне это нравится.

— О'кей, — улыбнулась Энн.

— Нам придется держать вас под замком, пока погода не установится, — предупредил Джейк. — Недоверие бывает взаимным.

Джефф кивнул:

— Мы это переживем.

— С моей тетей ничего не случилось? — спросила я.

Джейк хмуро посмотрел на меня:

— Ничего. Ты принимаешь нас за варваров или как? — Он заметил мой задумчивый взгляд и прибавил: — Мы решили запереть ее в спальне. Она прекрасно себя чувствует и знает, что вы в безопасности.

Я облегченно вздохнула. Джейк захлопнул дверь, и мы услышали, как в замке повернулся ключ.

— Ушли! — тяжело вздохнул Джефф. — Они не дураки. Эти люди знают, что получат свое, ничем не рискуя в будущем.

Но я пришла в бешенство. Неужели тем, кто издевался над нами, все сойдет с рук? Джефф, попав на материк, конечно, может перехитрить их, но как доказать их зверства здесь, на острове? Этих людей надо хватать с поличным, но кто и как сумеет это сделать? Я огляделась, прикидывая, как можно выбраться из комнаты.

Наша комната располагалась над боковой дверью, ведущей прямо в дунканскую бухту. Старый фонарь «молния» стоял на полу, и Джефф, совершенно изможденный, теперь сидел на куче одеял в углу, прислонясь спиной к стене. Выбраться из комнаты было невозможно. У нас не было оружия, чтобы вступить в схватку с близнецами-извергами и их полусумасшедшим отцом. Я сунула руки в карман джинсов дяди Джо, которые были на мне, надеясь отыскать там нож, и мои пальцы нащупали цилиндрический предмет. Я тут же вынула его и поднесла к фонарю.

— Эй, — оживился Джефф. — Что это?

— Сигнальный патрон, — ответила я. — Должно быть, я сунула его в карман, когда заряжала пистолет, и забыла.

— Эта штука может нам пригодиться, — задумчиво заметил Джефф.

— Дай бог, — согласилась я. Кажется, я впервые принесла какую-то пользу во всей этой истории.

Внезапно я почувствовала, что снова слабею, и слезы сами собой брызнули из глаз.

Джефф подскочил ко мне и с беспокойством спросил:

— Лайза, Джейк в самом деле ничего тебе не сделал? Если...

Я покачала головой. Не в силах больше противиться чувству, мы прильнули друг к другу, он обнял и поцеловал меня. Сама не зная почему, я заревела навзрыд. Наверное, потому, что раньше так не целовалась. Крепко и нежно. Так целует только тот, кто по-настоящему тебя любит и готов отдать за тебя жизнь...

Я отстранилась и с опаской посмотрела на дверь. Повернувшись, я взяла патрон и спрятала его под одеяло. Но Джефф снова обнял меня, и тогда я прошептала:

— Джефф, нет! Не надо!

В замке повернулся ключ, дверь отворилась, и я увидела озабоченное лицо Джейка.

— Слушайте, вы! — резко начал он. — Ведите себя хорошо. Ясно? Попытаетесь испортить нам жизнь — вам несдобровать. Вы уже и так осложнили ее, и мы должны принять решение. В отношении вас обоих. Ты уловил, Джефф?

— Что на этот раз? — удивился Джефф. — Кажется, мы обо всем договорились.

— Договорились, договорились, — огрызнулся Джейк. — Но сюда направляется катер. Я должен убедить их покинуть остров или переждать у причала, если они собираются укрыться от непогоды. Ваша тетка согласилась мне помочь. Она просила передать, чтобы вы сидели тихо и не рыпались. Даже если вы станете кричать, все равно это не поможет. При таком ветре вас никто не услышит. Если хотите, чтобы с ней ничего не случилось — рот на замок. Ты уловил, Джефф?

— Я не буду кричать, — быстро проговорила я, заметив за спиной испуганное лицо Энн.

Джефф промолчал, и Джейк захлопнул дверь.

Джефф обнял меня за плечи, стараясь утешить. Мы долго так сидели, пока наконец не послышался слабый рокот двигателей. Дверь в первом этаже отворилась, и Джейк направился к причалу. Его окликнул женский голос. За воем ветра я разобрала, что к нему присоединилась Бет.

— Прислушайся, как работают двигатели, — заметил Джефф. — Очень ровно. Такие стоят на военных судах.

— Вот здорово! — едва сдерживаясь, прошептала я.

Он помог мне подняться, и мы подошли к окну. Сквозь забрызганное солью и грязью стекло я разглядела висячий замок на крепких ставнях.

— Будь у меня под рукой какой-нибудь рычаг, чтобы раздвинуть ставни... — прошептал Джефф.

— Джефф, не надо! — взмолилась я, косясь на дверь.

— Слушай, — горячо зашептал он. — Вдруг это береговая охрана. Ты подумала об этом? Если бы на катере знали, что здесь происходит, нас бы всех вывезли, пока Джейк не успел наломать дров.

Мысль о новых злодеяниях преступного семейства ужаснула меня. Когда я была одна, то еще как-то держалась. Теперь за широкой спиной Джеффа я снова превратилась в беспомощную женщину. Насилием я уже была сыта по горло.

— Нет, Джефф! Ты не можешь...

— Тише! — оборвал он меня. — Они перевели двигатели на самый малый вперед. Идут на холостом ходу к причалу...

— Умоляю, Джефф!

— Глушат двигатели. Это значит — становятся на прикол. Джейк с Бет, скорее всего, уже на месте.

Одним движением Джефф сорвал с себя старую рубашку.

— Что ты делаешь?

— Молчи. — Он принялся раскачивать раму, которая скрипела, но не поддавалась. — Неси патрон!

Я быстро принесла сигнальный патрон. Казалось, сердце у меня сейчас выскочит из груди. Джефф обмотал фонарь рубашкой и завязал рукава.

— Она загорится и рванет! — чуть дыша, прошептала я.

— Отлично, — бросил он. — Теперь только бы взобраться на подоконник. — Джефф оттолкнулся одной ногой и подтянулся. — Давай патрон! — Он засунул его вместе с рубашкой внутрь раскаленного стекла. — То что надо! Отойди подальше, если сорвется.

— Ты с ума сошел! — обомлела я. — Ты соображаешь, что делаешь? Эта штука сейчас так...

— Беги! Она задымилась!

Я бросилась в противоположный угол комнаты и закрыла голову руками. Если патрон взорвется в комнате, в которой мы...

Внезапно что-то хрустнуло. Я обернулась и увидела, что Джефф, стоя одной ногой на подоконнике, другой выбивает створки ставней. Одна не выдержала и раскололась пополам. Он с остервенением принялся выбивать остальные, производя страшный шум. Фонарь и его руке был едва виден из-за густого дыма, валившего из него.

— Эй, там! Что ты делаешь? — послышался за дверью сердитый голос отчима Джеффа.

Ключ в замке повернулся, и старик возник на пороге. Джефф спрыгнул на пол и швырнул изо всех сил завернутый в рубашку фонарь на бетонную дорожку. С глухим стуком фонарь ударился о бетон, и желтое пламя заполыхало внизу.

— Он хочет прыгнуть в окно! — завопила Энн. — Держи его, отец!

Но Джефф не собирался убегать, вместо этого он бросился на отчима и сбил его с ног.

— Он выбросил лампу из окна! — снова заорала Энн, пытаясь схватить Джеффа за руку, но тот вырвался.

Старик вскочил на ноги с гримасой убийцы на лице.

Я беспомощно взглянула на Джеффа, не зная, чем ему помочь, но в следующую секунду за окном рвануло.

От взрыва все замерли на месте. На дорожке, ведущей к причалу, я увидела горящий шар, который со свистом катился по ступенькам к хижине, и через мгновение раздался второй взрыв.

Яркий красный свет окрасил ночное небо. Послышались мужские голоса, затем истеричный голос Бет. Я увидела, что она бежит к нам.

— Это береговая охрана! Я узнала их по форме!

— Мне здесь делать нечего! — бросила Энн. Она шмыгнула мимо меня, хотя я знала, что на Дункане ей спрятаться негде. Ее отец ничего не сказал. Он сильно побледнел и устремился за дочерью.

Но Джефф не дал ему уйти. Он схватил отчима, повалил на пол и, прижав лицом к доскам, заломил руки.

Я прислонилась к стене, чувствуя, что у меня подкашиваются ноги. Тетя Молли с офицером береговой охраны поднимались к дому в сопровождении группы вооруженных людей.

Когда офицер с тетей вошли в дом, офицер с любопытством обвел взглядом комнату и спросил:

— Миссис Дункан, эти трое из той шайки?

— Только тот, кто припечатан к полу, — рассмеялась она. — Это моя племянница, а светловолосый мальчик — ее друг. Если только не стал женихом с тех пор, как я его видела в последний раз. Молодым людям в наше время невтерпеж. Я говорила вам, что они тоже оказались в плену.

Джефф встал, и один из охранников поднял на ноги его отчима. Джефф как-то странно посмотрел на меня, и мне снова захотелось броситься ему на шею.

— Если я поступлю в университет, — тихо начал он, — может быть, ты пойдешь...

— Пойду, — также тихо ответила я.

Офицер спросил меня, не я ли сигналила траулеру карманным фонариком. Он сказал, что там заметили огни, и прибавил, что надо правильно подавать сигналы SOS. Три коротких, три длинных, три коротких. Теперь мне было все равно, потому что моя голова была занята Джеффом Стендишем, тем, как он будет учиться на инженера, как мы заживем в старом большом доме, воспитывая детей и приводя в порядок ферму.

Остальное почти не имело для меня значения. Даже когда офицер пришел и сообщил, что от пущенной ракеты загорелись дрова, нарубленные Джеффом, и что огонь перекинулся на хижину, а при таком ветре они не смогли ее спасти. Да пусть сгорит хоть весь остров — мне было все равно.

Я думаю, тетя Молли в тот момент понимала, что творилось у меня на душе!