Дом на могиле

Мейнард дошел почти до большой комнаты в конце дома, пока я поднималась по лестнице, задыхаясь и в спешке спотыкаясь о груды камней. Когда я поравнялась с ним, он стоял под кленом, глядя туда, где прогнивший острый конец стропилины вонзился в землю возле хода, а затем обломился и упал.

Нахмурившись, Дин разглядывал раздвоенную ветку, а я молча наблюдала за ним.

— Покажите мне, где вы стояли, когда это случилось, — гневно приказал он.

— Вот здесь. Могла заглянуть в ход. Я вам покажу...

Мне пришлось встать поперек стропилины, чтобы показать, где я стояла. Я держалась за край внутренней стены, и острие стропилины находилось на четыре фута справа от меня. Дин нагнулся, чтобы рассмотреть стропилину и яму глубиной в фут, которую она пробила в земле. Когда снова выпрямился, его голубые глаза сверкали яростью.

— Расскажите мне поточнее, что произошло.

Я снова все рассказала:

— Тогда я отступила и посмотрела вверх, думая, удастся ли мне дотянуться до ветки, чтобы воспользоваться ею, как палкой. И увидела, что стропилина падает. По-моему, я вскрикнула, отскочила сюда и здесь споткнулась. — Я показала на груду камней, о которую споткнулась, и четкий отпечаток моей руки на мягкой грязи, в которую упала.

Он покачал головой:

— Хорошо, что вы посмотрели вверх, Дениз. Вы же понимаете, что с вами могло случиться. — Потом нагнулся и поднял конец стропилины.

Дерево поразила влажная гниль, размягчив его настолько, что со временем внешний пласт отслоился, оставив крепкую конусообразную сердцевину не больше двух дюймов в диаметре на конце. Она имела форму тупого копья.

Я содрогнулась:

— Ой, не хочу об этом даже думать, Дин!

— Она могла вас проткнуть! — уточнил он. — Хотел бы я встретиться с этим парнем!..

Он прошел мимо меня и, нагнувшись, заглянул в ход.

— До листка я не смогла дотянуться, — сказала я, подходя к нему.

— Как до сыра в мышеловке, — откликнулся Мейнард. — Люди не убивают других людей без причины, Дениз, если они не сумасшедшие! У них должен быть какой-то мотив! Он мог знать, что вы увидели этот листок? Мог обнаружить, что потерял его здесь, и вернуться за ним? А тут обнаружить вас и догадаться, что вы ищете? Непонятно только, почему не подождал вас у входа? Или не вошел сюда вслед за вами? Здесь вы от него не убежали бы...

— Не говорите этого! — взмолилась я. — Не хочу вас слушать!

— Должно быть, это холодный и расчетливый парень, — продолжил Дин, будто меня и не слышал. — Если бы стропилина убила вас, это могло бы сойти за несчастный случай. Где лежал листок?

Я встала на цыпочки и, как и раньше, заглянула внутрь. Сейчас там стало темнее. На месте, где раньше сквозь листья клена пробивался пестрый солнечный свет, теперь ничего не было видно.

— Слишком темно, — констатировала я, однако показав пальцем, где видела листок. — Он лежал примерно здесь. Светило солнце, и я четко его рассмотрела. Протянула руку, вот так...

— Вы могли бы дотронуться до него? — уточнил он. — А если бы дотронулись, могли бы ошибиться?

— Я уже вам сказала... Я не могла до него дотянуться!

— Сейчас его, конечно, уже нет на месте, — заявил Дин. — Листок забрали. Вот почему этот парень не бросился за вами в погоню. Погодите... — Он пошарил в кармане, нашел зажигалку, зажег ее, опустил пониже и вдруг проворчал: — Вижу листок! Только один.

— Так я вам и говорила, что там был только один листок.

Мейнард поднял что-то желтое, выпрямился и отдал мне. Я положила листок на ладонь и принялась тупо его разглядывать.

— Идемте! — грубо распорядился Дин. — Нам еще долго взбираться на Бикон-Крэг! Я отвезу вас домой. Это всего лишь листок. И все же на вашем месте я не стал бы ходить сюда один. Что-то же помогло стропилине упасть! — Он решительно отправился к выходу.

Я задержалась, все еще рассматривая листок. Он был желтым, но не золотым. Просто осенний лист. Я положила его в карман юбки, и мои пальцы коснулись забытого портсигара.

Это был не тот листок, который я видела. Это был дубовый лист, а тот буковый, причем с бука, который рос далеко отсюда и очень давно. Но посадка головы Дина и его походка красноречиво говорили о том, что он начал сомневаться в правдивости моего рассказа.

Я плелась за ним, все больше распаляясь гневом. Из всех людей, которых мне доводилось встречать, Дин Мейнард был, безусловно, одним из наиболее неприятных!

Глава 6

С удовольствием растянувшись на огромной кровати, я взялась за книгу. На улице снова шел дождь, поднялся ветер. Джон очень рано отправился в деревенскую церковь, сомневаясь, что сегодня у него вообще будут прихожане. Рандолф, как всегда, вечером не вернулся. Профессор отдыхал перед телевизором в небольшой комнате отдыха в конце коридора. По-видимому, он предпочитал вестерны, и звук включил очень громко. Время от времени я слышала выстрелы и топот копыт, что казалось довольно неуместным в тишине этого большого дома.

Карен демонстративно спустилась вниз, когда профессор включил телевизор. Буря, предвещавшая сегодняшний дождь и ветер, пронеслась над нами вчера, вскоре после того, как Дин Мейнард подвез меня к дому. Карен сегодня была особенно раздражительна, потому что Анжело со своей «Лорелеей» остался на материке и никто не мог увезти ее отсюда, пока не улучшится погода.

Что же касается меня, то я наобум выбрала книгу в библиотеке и устроилась отдохнуть, почитать. Но читала я невнимательно и, наконец, отложив книгу, стала смотреть на стекающие по стеклам капли дождя.

Перед моим взором все еще стояли желтый лист у меня на ладони и выразительные, полные сомнения голубые глаза Дина.

Я знала, что видела в тоннеле перед тем, как на меня полетела стропилина, и это был не дубовый лист. Это был один из бесценных предметов из коллекции профессора. Превосходная имитация букового листа из сплошного золота, возрастом почти в три тысячи лет.

Теперь я не сомневалась, что на Уэргилд-Айленде происходит что-то странное. И тот золотой листок послужил бы мне доказательством. Послужил бы, да человек, который пытался меня убить, оказался слишком умен и стащил золотой листок, а на его место положил первый попавшийся на глаза желтый лист. Вероятно, слишком нервничал из-за всего происшедшего там и даже не потрудился найти лист такой же формы.

Имея в качестве доказательства шумерский лист, я тотчас же отправилась бы вместе с Дином Мейнардом к профессору, чтобы предупредить, что кто-то ворует его драгоценные предметы и выносит их через потайной ход. Вчера некоторое время я полагала, что нашла друга, союзника, которому можно доверять, но вор оказался слишком умен, и я лишилась не только доказательства, но и союзника. А идти к профессору и без того, и без другого было совершенно бесполезно.

Я нетерпеливо встала, подошла к окну и принялась смотреть на бурлящее море, покрытое белыми гребешками. А глянув вниз, подумала о Ллойде Мередите и портсигаре. Дождь медленно набирал силу, дул ветер, и массы облаков на северо-востоке выглядели такими же угрожающими, как всегда.

Я впервые пожалела, что уехала из Калифорнии.

И тут сквозь шум ветра услышала, что к Уэруолду подъезжает какая-то машина. Мне показалось, что джип. Не может ли это быть Дин Мейнард? Сунув ноги в тапочки, я посмотрела на себя в зеркало и поспешила вниз.

Оказалось, что это Джон привел джип, накануне оставленный Рандолфом в деревне. Когда он вошел, сбрасывая промокший плащ, я попыталась скрыть свое разочарование. Джон улыбнулся и подошел ко мне:

— Рандолф попросил у меня машину. Он там дурит людей. Я взял джип, как дурак, и вымок. А в церкви всего полдюжины человек.

— Вам надо переодеться.

— Да. Переоденусь. Хотя сначала, наверное, пропущу немного отцовского шотландского. Хотите, Дениз?

Я отказалась и, поколебавшись, произнесла:

— Вчера, прогуливаясь к Тайной пещере, я кое-что нашла возле старой деревянной скамейки на холме под Бикон-Крэг.

Он поднял брови, выражая удивление и любопытство:

— Вы гуляли? А я как раз хотел спросить вас о прогулке. Как вам поправился вид с Бикон-Крэг?

— Великолепно. Там я познакомилась с художником, писавшим пейзаж. Этот дом, утесы и море за ним.

— Мейнард? И как он вам поправился? Я часто приглашал его сюда, но он пришел только один раз. Это было несколько месяцев назад, весной, когда он впервые приехал на Уэргилд. С тех пор мы встречаемся только от случая к случаю, в деревне. Приятный парень.

— Очень.

Джон слегка нахмурился:

— Вы сказали, что что-то нашли?

— Да. Золотой портсигар. Он лежал возле деревянной скамейки на горной тропинке. Я не знала, что с ним делать. На нем есть инициалы «Л.М.».

Он сделал большие глаза:

— Ллойд Мередит?

— Анжело говорил, что вы были друзьями. Он погиб, не так ли?

— Анжело слишком много болтает. — Джон тяжело вздохнул. — Да, Ллойд погиб здесь. Несчастный случай. Упал с утеса. Полагаю, Анжело вам об этом рассказал? Как это случилось? Я виноват в том, что бедный Ллойд в то утро оказался там. Об этом я буду сожалеть до конца своих дней.

— Простите, что напомнила вам об этом, Джон, — с сочувствием проговорила я. — Но думаю, вы знаете, кому отослать этот портсигар или что с ним делать. А еще там есть записка, написанная на музейной табличке. В ней упоминается ваше имя.

— Записка Ллойду обо мне? — Он вдруг нахмурился еще сильнее. — От кого записка?

Я пожала плечами:

— Боюсь, ее трудно прочесть. Наверное, она долго там пролежала. Картон сгнил. Подписи я не увидела и почерка не узнала, но вы, может быть, узнаете. Сейчас я ее принесу.

Он кивнул и продолжал смотреть на меня, пока я поднималась по лестнице. Когда я вернулась с портсигаром, Джон стоял там же и выглядел таким бледным и встревоженным, что я пожалела, что вообще завела этот разговор. Он стоял неподвижно и отсутствующим взглядом смотрел на виски, про которое совсем забыл. Я протянула ему портсигар.

— Да, — пробормотал Джон. — Я его припоминаю. Это портсигар Ллойда. — Он открыл его и уставился на влажный, потрепанный картон с обрывками фраз, написанных мелким, аккуратным почерком. Начал было вынимать записку, но потом положил на место и закрыл портсигар.

Наблюдая за ним, я заметила в его глазах удивление и уловила какое-то непонятное выражение, напоминающее страх.

— Здесь упоминается ваше имя, — напомнила я.

— Да, — отозвался он каким-то странным голосом. — Я это заметил.

— Вы узнаете почерк?

Он быстро взглянул на меня:

— А вы, Дениз?

— Боюсь, что нет.

— Я тоже не узнал. Это может быть записка от его сестры. Она живет в Портленде.

— На музейной карточке профессора?

Джон отвел взгляд:

— Почему вы думаете, что это карточка отца, Дениз? Картон в таком состоянии, что это трудно установить. Хотя, конечно, это может быть записка Ллойду от кого-нибудь из домашних, даже от горничной! Например, от Эдны! — Он помолчал. — Бедный Ллойд был донжуаном. — Затем покачал головой и засунул портсигар в карман. — Это был единственный недостаток Ллойда. В остальном же лучшего друга было не найти. Полагаю, Анжело рассказал вам, что он погиб, пытаясь спасти отца? — Его странные, светлые, проницательные глаза неотрывно смотрели на меня.

— Да, — подтвердила я.

— Тяжелое было время, Дениз! Мы все стараемся не вспоминать об этом. — Он почему-то смутился. — Ваша находка потрясла меня... Я пытался спасти Ллойда в то утро, но не успел. Мне удалось спасти отца, но не беднягу Ллойда. Ужасно! Увидев портсигар, я все живо вспомнил. Впрочем, могло быть и хуже, Дениз! Я был бы вам благодарен, если бы вы никому не рассказывали об этом.

Я поняла, что он думает о профессоре. Джон выглядел настолько встревоженным, что меня захлестнула волна сочувствия.

— Хорошо, Джон, — кивнула я. — Никому ничего не расскажу.

— Хорошая девочка! — Он с явным облегчением улыбнулся и слегка похлопал меня по плечу. — Простите. Что-то я озяб, а после такого шока мне и подавно нужно выпить...

Он налил себе виски, а я поднялась к себе. Теперь, как всегда, прежде чем войти в мою комнату, я прислушалась, но там все было нормально, а Эдна шла по коридору, неся на подносе чай. Это, казалось, было единственной британской чертой, которую многие поколения Уайгандов сохранили со времен роялистов.

Я снова попыталась почитать, но безуспешно. Эдна принесла мне горячий чай с бисквитами, которые в Уэруолд-Хаус называли на английский манер лепешками, полагаю, по той же причине, по которой здесь подавали не кофе, а чай, и приветливо проговорила:

— Жаль, что сегодня нет солнца, мисс Стан-топ! Хорошо вчера прогулялись?

— О да, — солгала я. — Очень. Дошла до Тайной пещеры и забралась на Бикон-Крэг.

— Бикон-Крэг еще куда ни шло, — заметила она. — Но приближаться к Тайной пещере или к старому дому на ферме я бы ни за что не стала. Во всяком случае, одна. В деревне говорят, что там водятся привидения.

— И вы в это верите, Эдна? — улыбнулась я. — Вы когда-нибудь видели привидение?

— Нет. Но кое-кто в деревне говорит, что видел. В старом доме. Билл Кеннеди однажды был на Бикон-Крэг, выглядывая близ Берднест-Айленда косяк рыб. А как вы думаете, Билла легко напугать?

Я опять улыбнулась:

— Нет. Насколько я могу судить о нем, он не из пугливых!

— Вот именно! Билл посмотрел на старый дом и там его увидел. Да еще при дневном свете!

Я уставилась на нее:

— И что же увидел Билл?

— Увидел фигуру в белом, вот что, — твердо произнесла она. — Бродила взад-вперед по старому дому. Билл спустился посмотреть, что она там делает, а дом на ферме виден все время, пока идешь к нему. Никто оттуда не выходил, но, когда Билл вошел в дом, там никого не оказалось.

— А что, если там есть потайной ход?

Эдна засмеялась:

— Потайной ход? Билл даже заглянул туда, насколько возможно. Ход был затоплен водой на протяжении нескольких сотен ярдов. Давно затоплен. Там никого не было, да и вокруг фермы тоже.

— Ход был затоплен? — переспросила я.

Она кивнула:

— Да. Ход идет от старого дома. Я это знаю, потому что мы, деревенские, часто спускались туда. Конечно, прихватив с собой фонари. В воде достаточно безопасно. Но что там дальше, никто не знает.

— Понятно, — медленно и недоверчиво произнесла я, содрогнувшись. — Думаю, больше никогда не пойду туда одна!

— Да уж конечно! — воскликнула Эдна. — В компании — совсем другое дело. Можно и позабавиться. И это еще не все, мисс Стантон! Иногда летними ночами на Бикон-Крэг из деревни приезжают парочки. Туда ведет дорога. И они тоже видели таинственные огни в Тайной пещере или в старом доме. От этого места следует держаться подальше, даже днем!

— Спасибо... учту! — откликнулась я. — Вы здесь давно, Эдна?

— Я родилась в деревне. Сюда пришла работать, когда мне было шестнадцать лет.

Понизив голос, я поинтересовалась:

— Вы были здесь, когда погиб Ллойд Мередит?

Она кивнула, изменившись в лице:

— Да, мисс Стантон. Но это дело прошлое, и лучше о нем не вспоминать!

Она нервно вздрогнула, а я изучала ее лицо. Эдна была хорошенькой. Рыженькая, с полными губами, дерзкими карими глазами и роскошной фигурой, которую не могла испортить даже накрахмаленная униформа горничной.

— Это, наверное, было ужасно, — произнесла я, покачав головой. — Вы видели, как это произошло, Эдна?

— Когда он упал? Господи, нет, мисс! Не видела! Я впервые узнала, что что-то произошло, когда все начали кричать. Но это дело прошлое, лучше о нем не говорить. Если бы миссис Хадсон меня сейчас услышала, я потеряла бы работу.

— Тогда я больше не буду вас расспрашивать, Эдна. Простите.

Она выглядела немного смущенной.

— Не подумайте, что я не хочу говорить об этом с вами, мисс Стантон! В библиотеке вы найдете подшивку газет, в которых все про это написано. Их туда положил мистер Джон. Вы же знаете, как он аккуратен! Я нередко задумывалась, зачем он это сделал? Хочу сказать... как вы думаете, если профессор найдет подшивку и прочтет ее, это ведь не пойдет ему на пользу, правда? Говорят, он вообще не помнит, что произошло в то утро. Говорят, именно поэтому его лечили в больнице.

— Кажется, держать подшивку на виду не очень разумно, не так ли? — спросила я.

— Да, мисс. Это, безусловно, глупо. — Она взглянула на дверь. — Миссис Хадсон будет беспокоиться, где я.

— А каким был Ллойд Мередит, Эдна? — быстро спросила я. — Я слышала, он был невероятно красив?

Она улыбнулась, вспоминая:

— Да, конечно. Высокий блондин, всегда улыбающийся. Не любить Ллойда было невозможно.

— А вы его любили?

— Да его все любили. Ллойд был славным парнем.

— Профессор тоже его любил?

Взглянув на меня, она покачала головой:

— Профессор никогда не встречался с ним до... до того дня, мисс Стантон! Впрочем, никому из нас это не известно. Ллойд приезжал сюда только три раза. Мистер Джон каждый раз привозил его, и он оставался на два-три дня. Профессор тогда был в Ираке. Ллойд оказался здесь в то утро лишь по несчастному стечению обстоятельств. Для Ллойда, я имею в виду.

Мне вспомнились слова в записке, найденной в портсигаре Ллойда Мередита. «Ллойд, я должна с тобой увидеться». Явно писала женщина? Причем требовала...

— На Уэргилд-Айленд он тогда приехал на каникулы?

— Да. Ллойд обычно рыбачил и гулял по острову. Он всегда приезжал на собственном катере.

— И держал его в Тайной пещере? — спросила я, пораженная.

Эдна засмеялась:

— Кто же будет держать там катер, когда есть Уайганд-Харбор и причал?

— Просто подумала, там ближе. Итак, он любил гулять? Вы когда-нибудь гуляли с ним, Эдна?

Она удивленно уставилась на меня:

— Я? Да как такое могло прийти вам в голову, мисс Стантон?

Я виновато покраснела:

— Ну, вы очень привлекательная девушка, Эдна! И...

— Он никогда и не смотрел на меня, — задумчиво произнесла она. — Если бы посмотрел, я, может быть, и пококетничала бы с ним. Но он не смотрел. Похоже, это его нисколько не интересовало. Он приезжал сюда, чтобы порыбачить, погулять и побыть с мистером Джоном. Они вместе учились в колледже. У них были общие интересы. — Она замолчала, взяла поднос и повернулась к двери. — На вашем месте, мисс Стантон, я бы не слушала, что говорят в деревне о Ллойде Мередите. Это все неправда! Враки все это!

— Я не была в деревне, Эдна, — быстро произнесла я. — И не встречала никого, кто бы заговорил о Ллойде, кроме тех, кто работает в музее.

Эдна прикрыла за собой дверь. Ведь Анжело говорил то же самое! Наверное, Ллойд Мередит был славным парнем! У меня не было причин сомневаться в этом. Если бы не эта записка в портсигаре!

Я уже жалела, что не сняла с нее копии. Но некоторые слова настойчиво всплывали в моей памяти. «По-моему, он сошел с ума...» Шла ли речь о профессоре? Если да, то это оказалось пророчеством! Другие слова звучали еще более зловеще: «Быстро исполни план» Какой план? Может быть, кто-то крадет из музея экспонаты? И еще: «Я воспользуюсь ходом» Кто-то до сих пор им пользуется, если тот листок, что я видела, вынесен из музея профессора! «Катер наготове. Не подведи...»

И вдруг все встало на свои места. Конечно, из музея крали бесценные сокровища!

У Ллойда Мередита был свой катер. Эдна говорила, что он часто ходил на нем на рыбалку. Ему было не сложно проскочить в Тайную пещеру, а от конца тоннеля до пляжа не более пары сотен ярдов!

Я покачала головой. Но ведь Эдна сказала, что тоннель уже давно затоплен? Разве можно пробраться по нему, даже если стены и потолок не обрушились? Ни один здравомыслящий человек не решится на это даже за целое состояние! Жизнь дороже!

Спокойный день был полностью испорчен. Я выпила чай, надела туфли, захватила плащ и спустилась вниз. Дождь кончился, а сидеть дома мне надоело. Плащ Джона лежал там, где он его бросил. Должно быть, забыл переодеться, потому что, когда Эдна выходила из библиотеки с подносом, я заметила, что он, сидя за столом, над чем-то работал, а перед ним стояли чай и тарелка с бисквитами. Наверное, это было что-то очень важное, потому что он снял Пиджак, и на его рубашке я заметила подсохшие пятна.

Я пожала плечами. В конце концов, если он хочет подхватить пневмонию, это не мое дело! Мне же нужно просто подышать свежим воздухом. На улице дул сильный, холодный ветер, а снизу доносился шум от ударов камней о подножие утеса. Я обошла вокруг дома, держась ближе к стенам, чтобы укрыться от ветра. Бредя наугад, оказалась у окна библиотеки, заглянула в него и остановилась от удивления.

Я часто видела Джона Уайганда в такой же позе в музее, с увеличительным стеклом в левой руке и пинцетом в правой. Перед ним лежала небольшая кисточка, стоял кувшин с адгезивом и таз с водой. Он что-то внимательно рассматривал, с бесконечной осторожностью орудуя пинцетом.

Я инстинктивно отпрянула.

Джон что-то реставрировал! Но профессор очень строг в этих вопросах! За двери музея никому ничего не разрешалось выносить! Если он увидит, что Джон работает в библиотеке, разразится скандал!

Движимая любопытством, я еще раз заглянула в окно. Предмет лежал на столе, и рука с пинцетом заслоняла его от меня. Я тихо встала на цыпочки и заметила что-то грязно-белое, разложенное перед ним.

Мне стало смешно. Ну конечно! Джон пытается восстановить записку, найденную в портсигаре Ллойда Мередита. Слева от него лежал и портсигар, отражая на потолок яркий свет лампы. Джон склеивал края сгнившего листка бумаги, расправляя их с помощью пинцета. Реставрация предметов была коньком Джона, и я не могла упрекнуть его за любопытство. Я и сама любопытна!

Джон предположил, что записка написана сестрой Ллойда. Вероятно, так оно и есть. Наверное, то, о чем в ней говорится, не имеет никакого отношения к Уэруолд-Хаус или кому-либо вообще из обитателей этого дома, кроме Джона, чье имя достаточно четко читается в конце одной строчки.

Я повернулась, чтобы вернуться в дом и предложить ему помощь, но вдруг вспомнила, что там упомянуто имя профессора — Скотт! Тогда снова повернулась и прошла по лужайке к усыпанной гравием дорожке. Ветер гнал меня вперед, и я в раздумье остановилась за воротами на подветренной стороне каменной стены, окружающей Уэруолд. Сегодняшний день вовсе не способствовал прогулке по тропинке, идущей по краю утеса. Джон предупреждал меня, как опасен сильный ветер. Я повернула налево, пошла вдоль стены и через некоторое время оказалась перед Бикон-Крэг.

Крутая тропинка была защищена от ветра, гулявшего по гребню и треплющего деревья, срывая с них хорошенькие осенние листочки. Вечнозеленые растения низко склонялись перед ним, вздымаясь, как паруса при шторме.

Недалеко от края утеса, где вчера Дин рисовал, стоял его джип, повернутый лицом к Уэруолд. Мне сейчас надо было с кем-то поговорить. С таким человеком, как Дин, который хотя и не поверил мне вчера, но, по крайней мере, не очень тесно связан с Уэруолд-Хаус.

Я тотчас же принялась взбираться на гребень. Подъем здесь был такой же крутой, как и со стороны разрушенного дома, но сегодня меня не подгонял страх.

Поднявшись выше, я ощутила всю силу ветра, и мне даже пришлось согнуться почти пополам. Плащ и юбка колотили меня, ветер развевал волосы, но я, задыхаясь, подошла к гребню и огляделась, высматривая, нет ли поблизости Дина.

— Дин! — тревожно позвала я, не уверенная, что это его джип.

— Я здесь, Дениз! — отозвался знакомый голос. Дверца джипа открылась, и он появился из-за запотевшего стекла. Придерживая дверцу, он улыбнулся мне уголком рта и весело предложил: — Садитесь в машину, переждите ненастье!

Я с облегчением вздохнула:

— Джентльмен помог бы мне преодолеть эти последние ярды!

— Угу! — с кривой улыбкой согласился он. — Но здесь есть только один джентльмен, и то хромой! Если бы я вылез из машины помочь вам, боюсь, помогать пришлось бы мне!

— Ох! — Глянув на его ногу, я почувствовала себя виноватой. Вчерашние старые штаны художника сменили серые нарядные брюки. Сегодня на Дине была темно-зеленая рубашка с галстуком и серая спортивная куртка с черной отделкой. — Это после вчерашнего?

— Угу, покраснела и распухла! Ничего, конечно, не сломано, но очень больно! — сварливо ответил он.

— Вы были у врача? Вам надо лежать в постели. Наверное, попала какая-то инфекция. Врач даст вам антибиотики, и все быстро заживет!

— Врач на Уэргилде? — удивился Дин, подняв бровь, когда я скользнула рядом с ним на сиденье. — Вы не знаете этих мест! Врач здесь умер бы от голода! Здесь есть только акушерка, но это не для меня!

— Очень смешно! — покраснев, пробормотала я. — Что ж, тогда нужно пойти в аптеку и...

— Ха! Аптеки тут тоже нет! По-видимому, на Уэргилд-Айленде болеют только туристы! Как тот парень, Ллойд Мередит, который погиб около года назад, или я. Сегодня утром все умирали от смеха, когда я, хромая, зашел в лавку и Билл Кеннеди предложил мне какую-то лошадиную мазь! Сказал, что это лучшее средство от царапин! Я намазался ею, а она оказалась чистым скипидаром! Может быть, так и надо лечить раны?

Пока он, хромая, обходил джип, я подозрительно смотрела на него. По-видимому, ему действительно было очень больно, потому что, сев в машину, он с трудом вытянул ногу.

— Если у вас так болит нога, какого черта вы здесь делаете? Вы должны были остаться дома и лежать, — проворчала я. — Вы сами можете справиться с инфекцией с помощью теплой воды и антисептиков. И не говорите мне, что в лавке нет никаких антисептиков! На дворе 1966 год!

— Вам следовало сказать это в Уайганд-Харбор, — печально пробормотал он. — Я слышал, и новички и долгожители на Крайнем Юге до сих пор ведут гражданскую войну за свое пиво, а эти парни на Уэргилде до сих пор борются за революцию! Весь этот проклятый остров — сплошной анахронизм! Его бы использовать как полигон для бомбы!

Я засмеялась и пригладила волосы.

— Какое прекрасное у вас сегодня настроение!

— Я жду уже несколько часов! — признался он. — Может быть, поэтому. Хотел, чтоб хоть на несколько минут вышло солнце, но никаких шансов!

— Вы хотели закончить вчерашний пейзаж? Так вы его не закончили? Мне очень жаль, Дни!

— И правильно! Когда вы ушли, я стал думать о вас и не мог сосредоточиться. Я должен был снова встретиться с вами! — Он покачал головой и взглянул на меня. — Вы решили, что я не поверил вам после того, что случилось с листком? Верно?

— Да, решила!

— Вы были правы. Я не поверил. Только после того, как вы ушли, я серьезно задумался о том, что здесь произошло. И пришел к выводу, что вы не из тех сумасшедших дамочек, которые могли бы сочинить такую историю. Нет! Меня так скоро не проведешь! Есть девушки, которые делают это, чтобы привлечь к себе внимание, их можно часто встретить в таких уединенных местах, как Уэргилд. Однако, поразмыслив, я решил, что на вас это не похоже. Вы слишком умны и, думаю, слишком честны! А если хотите знать третью причину, так вот: вы слишком привлекательны, и вам не нужны никакие уловки, чтобы обратить на себя внимание! Поэтому...

— Из всех наглецов, — покраснела, я, — вы самый самодовольный, самый...

— Пожалуйста, подождите осыпать меня ругательствами, прежде чем я закончу! — взмолился он. — Пожалуйста! — Я молча протянула руку к дверце. Он рванулся ко мне. — Дениз! Я должен был увидеться с вами, чтобы извиниться! Я специально остановился здесь, чтобы любой мог заметить мой джип. Я был уверен, что нормальная девушка вроде вас должна рано или поздно выбраться из этого мавзолея, чтобы глотнуть свежего воздуха! Я жду вас со времени ленча. Я уже был готов ехать в Уэруолд-Хаус и спросить вас, но увидел, как вы вышли из дома, и безошибочно понял, что вы придете к джипу. Простите, что не поверил вам вчера! Теперь я верю, что это правда!

— Я сказала чистую правду, и вы должны были мне поверить! — холодно проговорила я.

— О'кей! А теперь слушайте! Вчера я пошел домой, взял фонарь и вошел в тоннель! Он идет вниз. Вы это заметили?

Я еще хмурилась, но гнев мой начал проходить.

— Да, я это заметила. А сегодня Эдна Джоунз, служанка из Уэруолда, сказала мне, что ход давно затоплен. По нему нельзя пробраться.

Дин кивнул:

— Отчасти, это правда. Ход затоплен почти до потолка. Точно определить, насколько велик затопленный участок, невозможно, может быть, на несколько футов, а может быть, на несколько миль! Но по-моему, не более двадцати — тридцати ярдов. Я встал за разрушенным домом и изучил рельеф почвы. Сначала она опускается, потом поднимается. Через двадцать пять шагов земля начинает подниматься к Уэруолду. Ход, наверное, поднимается вместе с уровнем земли. Я подумал, что можно проплыть под водой и проверить, но без снаряжения решил не рисковать. Если ваша мисс Джоунз и ее друзья думают, что ход непроходим, они ошибаются. Ведь они ничего не знают о подводном плавании!

Я уставилась на него:

— О подводном плавании? Конечно!

Он широко улыбнулся:

— Должен признаться, когда я обнаружил там воду, моя вера в вас поколебалась во второй раз, Дениз! Ведь согласно вашему рассказу получалось, что после того, как вы убежали, словно перепуганная лань, таинственная фигура подобрала золотой лист, а на его место положила другой листок на тот случай, если вы вернетесь с подкреплением, что вы и сделали, а затем скрылась в тоннеле. Но до тех пор, пока я не изучил землю снаружи, мне это казалось невозможным.

— Может быть, я избавила бы вас от некоторых сомнений, — чопорно произнесла я, — если бы вы так торжествующе не положили листок мне в руку и не прошествовали прочь, полностью уверенный в моей лжи!

— Туше! — сказал он. — Но как вам это удалось, Дениз?

— Я же говорила вам, что ясно видела золото, хотя не могла до него дотянуться. Это было золотое изделие в форме букового листа. Но с того бука, который рос на Среднем Востоке три тысячи лет назад.

— Вы в этом уверены? — Он тихо присвистнул. — Конечно! Вы должны знать. Вы с ними работаете. А листок, который я вложил в вашу горячую маленькую руку, был...