Длинные летние дни проходили по привычной схеме. Каждое утро Малком и Сара не спеша направлялись в Кросби-Холл, встречались там с Натали и приводили ее в Ларкспер на завтрак. Если погода была хорошей, остаток дня они почти всегда гуляли на свежем воздухе. Когда было слишком жарко, либо дождливо, или ветрено, они сидели дома, тесной маленькой компанией, наслаждаясь обществом друг друга, и им это очень нравилось. Причем особенно им было хорошо в ненастную погоду, потому что никто из соседей их не беспокоил. А вот в хорошую погоду Малкому то один, то другой сосед обязательно наносил визит.

Круг местных дворян был немногочислен, так что визитеры являлись не слишком часто, однако Малком, естественно, не мог игнорировать тех людей, которые приходили к нему засвидетельствовать свое почтение. Во время этих визитов Натали никогда не появлялась и никогда не ходила вместе с Малкомом к соседям.

И одно это наглядно показывало неловкость положения, в каком она оказалась. Эти люди были ее знакомыми или друзьями, однако когда они приходили, Натали всегда брала Сару и исчезала.

Малкому не нравилось, что она прячется, когда ее знакомые появлялись на пороге его дома, но он отлично понимал, почему она так поступает. Он мог представить себе, какие поползут сплетни, если ее постоянно будут видеть в его доме местные дамы, приходившие к нему в гости. Натали никогда не затрагивала в разговоре эту тему, но у нее выработалась привычка работать с Сарой в парке, раскинувшемся за домом. Там было очень приятно находиться, и, кроме того, никто из гостей Малкома ее не мог увидеть. Хотелось бы ему знать, какая из этих двух причин оказала большее влияние на ее выбор.

К счастью, визиты соседей ему особенно не докучали, а вот многочисленные дела отрывали его от Сары и Натали. Впрочем, Малком нашел, как ему казалось, неплохой выход из этого положения. Он просматривал бумаги в кабинете, расположенном в задней части дома, окна которого выходили в парк, и время от времени наблюдал в окно за Натали и Сарой. Их летние платья выделялись на фоне зеленой травы яркими пятнами. Больше всего они любили сидеть под каштаном, и, к счастью, именно это место было видно из окна кабинета лучше всего. Обычно Натали расстилала где-нибудь в тени на траве покрывало, и они с Сарой проводили там не один час. Малком не мог сдержать счастливой улыбки, видя, как они сидят рядышком, голова к голове, склонившись над книгой, над рукоделием либо над рисунком. Иногда Натали брала ручку Сары и водила ею по бумаге, обучая ее чистописанию.

Все идет хорошо, думал Малком. Даже очень хорошо. Настолько хорошо, что когда в одно прекрасное июльское утро к нему явился Паттерсон, беспрерывно кланявшийся, улыбавшийся и потиравший руки, у него возникло сильное желание отослать его обратно. Но он не мог этого сделать – ему необходимо было обсудить вопрос оплаты услуг Натали и миссис Бигалоу, равно как и других слуг, которых он нанял. Так что визит поверенного оказался весьма кстати.

Малком указал ему на стул, но, прежде чем сесть, Паттерсон огляделся и, очевидно, отметив аккуратные книжные полки и удобную мебель, просиял:

– Очень уютно, милорд, право, очень уютно. Поздравляю. Осмелюсь заметить, вам давно пора было поселиться в Ларкспере. Уж простите, если что не так сказал.

– Ничего, – ответил Малком, сдержанно улыбнувшись. Паттерсон знает его всю жизнь, так что незачем на него обижаться. – Думаю, вы не раз задавались вопросом, что меня так задержало.

На лице Паттерсона отразилось смущение.

– Мне кажется, это никого не касается, кроме вас, сэр.

– Совершенно верно, – кивнул Малком. Паттерсон поспешно перевел разговор на другую тему:

– Мне говорили, вам удалось набрать за короткий срок довольно много отличных слуг.

– Да, – подтвердил Малком, усаживаясь в кожаное кресло, стоявшее у стола. – Но боюсь, это не потому, что я умею так ловко набирать людей. Мне просто повезло. За несколько недель до того, как я приехал в Ларкспер, мои соседи из Кросби-Холла уволили почти всех своих слуг.

– Да что вы говорите!

– Поразительно, не так ли? Все они добросовестные, высококвалифицированные слуги и к тому же живут недалеко. Естественно, они обрадовались моему приезду. Равно как и я был весьма рад тому, что сумел набрать людей, готовых немедленно приступить к работе. – Глаза его сверкнули. – Мне кажется, самая лучшая основа для хороших взаимоотношений между работодателем и теми, кого он нанял, – это взаимная благодарность.

– Очень странно! – воскликнул Паттерсон, и его маленькие круглые глазки расширились от любопытства. – Непостижимо! Хороших слуг очень трудно найти, особенно в такой дали от Лондона. Как вы думаете, почему от них избавились?

Малком насмешливо вскинул брови:

– Потому что в Кросби-Холле появилась новая хозяйка. Паттерсон хмыкнул:

– А, тогда понятно. Что ж, будем надеяться, что юная леди не раскается в своем поступке. Она очень опрометчиво поступила, помяните мое слово! Но нам это только на руку. – Порывшись в сумке, он вытащил кипу бумаг. – Приступим к делу, милорд?

И Паттерсон принялся, как всегда, подробно докладывать Малкому о делах. Почти каждую бумагу Малкому пришлось подписать, но уже к концу утра почти все было закончено. Паттерсон быстро спрятал бумаги в свою сумку и ласково взглянул на хозяина сквозь очки.

– И еще одно дело, милорд. – Голос его понизился до заговорщического шепота. – Я привез вам результаты расследования, которое проводилось по вашей просьбе.

Малком откинулся на спинку стула, и на губах его заиграла легкая улыбка.

– Надеюсь, ничего шокирующего о родственниках мисс Уиттакер и о ней самой вы не обнаружили?

Несмотря на уверенный тон, он с облегчением вздохнул, когда Паттерсон ответил:

– Абсолютно ничего, милорд! Очень уважаемая семья родом из Линкольншира. В течение многих поколений они владеют землей. Не аристократы, как вы понимаете, но очень, очень достойные люди. У мисс Натали есть брат, который в настоящее время служит секретарем у графа Стоуксдауна, который весьма положительно отзывается о юноше. Что касается самой леди, никаких слухов о ней не ходит и ни в каких скандалах она не замешана. Я не обнаружил ничего, что дало бы вам повод подумать, будто она не подходит для… для любой роли, которую вы решите ей отвести.

Малкому показалось, что Паттерсон ему подмигнул. Было очевидно, что он догадался, зачем хозяин попросил его собрать сведения о мисс Уиттакер.

– Могу я вас поздравить, или еще слишком рано?

– Вы слегка опережаете события, – признался Малком. – И прошу вас пока никому ничего не говорить.

– Конечно, милорд. Как пожелаете. – Поверенный поднялся и, взяв свою сумку, продолжил: – Но возьму на себя смелость сказать вам откровенно, сэр. Я знаю вас с самого детства, когда вы были еще мальчишкой, а теперь вы взрослый, зрелый человек, и мне очень приятно видеть, что вы наконец-то находитесь там, где вам и надлежит находиться, а именно в Ларкспере, и, кажется, начали наслаждаться жизнью.

Малком с трудом выдавил из себя улыбку. Никакой жизнью он не наслаждается и вряд ли когда-нибудь будет наслаждаться после той ошибки, которую совершил. Но он понимал, что поверенный говорит от чистого сердца, и поблагодарил его. Поклонившись, Паттерсон вышел из комнаты, а Малком, нахмурившись, снова выглянул в окно.

Натали, смеясь, склонилась над Сарой, помогая малышке распустить неверно набранные петли в вязанье, а Сара хихикала, так доверчиво прижимаясь к ее колену, что у Малкома потеплело на сердце. Сара обожает мисс Уиттакер. И если какие-то обстоятельства или какой-то человек отнимут ее у дочери, маленькое сердечко девочки будет разбито. А этого он допустить не может.

Слава Богу, Паттерсон не нашел в прошлом Натали ничего плохого: ни скандалов, ни, естественно, поклонников. Если бы они были, вряд ли она была бы сейчас свободна: женщина ее возраста и положения наверняка вышла бы замуж, как только представилась бы такая возможность. Похоже, возможность ей до сих пор не представилась. И Малком посчитал это неслыханной удачей. Говоря по правде, ему еще никогда так крупно не везло в жизни, как сейчас, когда он познакомился с Натали.

Но подобное везение не может продолжаться вечно, и Малком с горечью это понял в тот же вечер, во время ужина, который устраивали сквайр Фарнсуорт и его жена.

На нем присутствовали трое Уиттакеров, чета Фарнсуортов, старый викарий и его вдовствующая сестра, которая вела его хозяйство, две замужние сестры сквайра Фарнсуорта со своими мужьями и Малком. Среди приглашенных Малком был единственным неженатым мужчиной, а Натали – единственной незамужней женщиной, поэтому Малком ожидал, что миссис Фарнсуорт в шутку попытается их сосватать. В свете того, что рассказал ему Паттерсон, Малком против этого ничуть бы не возражал.

Уиттакеры прибыли последними. Гектор и Мейбл заранее позаботились о том, чтобы привлечь всеобщее внимание, ослепить собравшихся своими модными туалетами, приобретенными в Лондоне. Натали шла за ними. В скромном шелковом платье персикового цвета, она не поражала показным блеском. Пока мистер и миссис Уиттакер обходили комнату, раскланиваясь и болтая с гостями, Натали спокойно стояла в дверях. Малком не сводил с нее восторженных глаз: она была сама элегантность с головы до ног. Сегодня он впервые видел ее на светском сборище и решил понаблюдать за ней попристальнее. Он должен быть уверен, что его потенциальная невеста умеет вести себя в обществе.

Пока он смотрел на Натали, к ней подошла миссис Фарнсуорт и тепло с ней поздоровалась. Натали улыбнулась, однако глаза ее с беспокойством оглядывали собравшихся. Она что-то тихо сказала миссис Фарнсуорт, и та, рассмеявшись фальшивым самодовольным смехом, небрежно махнула рукой. Наверное, Натали выразила обеспокоенность, которую миссис Фарнсуорт не разделяла. Малком попытался обменяться с Натали взглядами, однако она намеренно избегала его. Подойдя к сестре викария – особе с худым лицом, – она о чем-то с ней заговорила.

Малком тотчас догадался, что Натали волнуется и избегает его потому, что миссис Фарнсуорт специально ведет себя так, чтобы все присутствующие обратили на нее внимание. Сначала сдержанность Натали пришлась ему по душе – еще одно доказательство врожденной порядочности и хорошего воспитания девушки. Право, чем дольше он за ней наблюдал, тем больше она ему нравилась.

Однако десять минут спустя, когда миссис Фарнсуорт во всеуслышание попросила его проводить Натали в столовую, Малком едва сдержался, чтобы не поморщиться: этот прозрачный намек не остался не замеченным гостями. «Какая бестактность», – подумал он. Но с другой стороны, теперь у него появилась прекрасная возможность делать то, что ему очень хотелось, – быть рядом с Натали. Он учтиво поклонился, улыбнулся и направился к ней. Любопытные взгляды и тщательно скрываемые улыбки, которыми проводили его присутствующие, ничуть его не волновали, а вот реакция Натали – да. Она мучительно вспыхнула и бросила на миссис Фарнсуорт укоризненный взгляд. Он даже уловил, как она прошептала ей: «Ну как вы могли, Энн», – однако сделал вид, будто ничего не слышит.

Натали позволила ему отвести себя к столу с такой неохотой, что у Малкома сложилось впечатление, будто она сделала это только для того, чтобы избежать скандала. По пути в столовую она старалась держаться от него как можно дальше, и Малком, разочарованный ее поведением, поспешил успокоить себя тем, что любая воспитанная женщина повела бы себя так, если бы ее столь же откровенно пытались сосватать.

Когда они спускались по лестнице, он наклонился к ней и прошептал:

– Мужайтесь, мисс Уиттакер, я уверен, она желает вам только добра.

Натали едва заметно покачала головой, и Малком с приятным изумлением заметил, как из ее тщательно уложенной прически выскочил непослушный локон и заплясал у нее над ухом.

– Вы не должны были оказывать мне такую честь, – заметила она. – Это нехорошо. Вы должны были вести к столу Энн, то есть миссис Фарнсуорт, а не меня. Или Мейбл, поскольку она все еще считается новобрачной.

– Боже меня упаси!

Больше им не удалось обменяться ни словом: они дошли до столовой и заняли свои места за столом. Однако этот короткий диалог способствовал тому, что у Малкома тяжесть свалилась с души: значит, Натали старалась держаться от него подальше лишь потому, что считала, будто, ведя ее в столовую, он нарушает установленные правила приличия. Место Натали за столом оказалось почти напротив него. Это было даже лучше, чем если бы ее посадили рядом с ним. Малком мог в свое удовольствие любоваться тем, как свет от свечей играет на ее милом лице, как маленькие завитки волос выбиваются из ее прически. Ему почему-то доставляло удовольствие наблюдать за непрекращающейся борьбой Натали со своими непослушными волосами, в которой те неизменно одерживали верх.

Вскоре беспокойство, читавшееся на лице Натали в гостиной, исчезло. Теперь она выглядела очень спокойной. «Молодец, мисс Уиттакер, умеет держаться», – восхищенно думал Малком. Он прекрасно понимал, что отец был бы разочарован, если бы он выбрал в жены женщину из приличной, однако не аристократической семьи, особенно потому, что ее материальное положение не имело для него большого значения. Однако чем дольше он наблюдал за Натали, тем большей уверенностью проникался, что она сумеет быстро завоевать любовь отца.

Эти приятные мысли занимали Малкома почти все время, пока он ел суп, и были грубо прерваны одной из сестер сквайра. Она наклонилась к Натали с искаженным алчностью и злобой лицом и проговорила:

– Подумайте только, мисс Уиттакер, ходят слухи, будто вы работаете в Ларкспере!

Слова эти прорезались сквозь невнятный гул голосов и стук столовых приборов, наполнявших комнату. Воцарилась напряженная тишина. Малком явственно ощутил, как гости навострили уши.

Первой нарушила тишину Мейбл Уиттакер. Тихо хихикнув, она бросила:

– Воистину нет предела людской наглости!

Лицо Натали сохраняло спокойное выражение, однако Малкому показалось, что на его щеках появились розовые пятна. Она проглотила ложку супа и легонько промокнула салфеткой уголки губ. «Молодец! – похвалил ее про себя Малком. – Тянет время».

– Подумать только, – пробормотала она наконец, и в голосе ее прозвучало легкое удивление, после чего, как ни в чем не бывало, продолжила есть суп.

Это был мастерский ход. Она не подтверждала слух и не опровергала его, но вместе с тем давала понять, что любопытство гостьи столь же вульгарно, сколь и сама сплетня.

Вне себя оттого, что добыча ускользнула из рук, сестра сквайра решительно повернулась к Малкому с фальшивой улыбкой на губах.

– Хотелось бы мне знать, откуда исходят подобные слухи? – спросила она.

Малком, вежливо ей улыбнувшись, ответил:

– Вот как? А мне хотелось бы знать, откуда они вообще начинаются. Наверное, кто-то злонамеренно их распускает. – Он покачал головой, изображая недоумение. – Вот только кто? Очень странно.

В этот момент послышался тихий голос викария:

– Надеюсь, вы не думаете, лорд Малком, что наша маленькая община слишком интересуется делами друг друга? Напротив, я бы сказал, что мы проявляем гораздо меньшую склонность к сплетням, чем большинство наших соседей. Служить здесь – одно удовольствие. У меня еще никогда не было столько приветливых и добрых прихожан. Никогда не забуду, как в Уординге, когда я был еще совсем юным… – И он, к радости Малкома, пустился в неторопливые воспоминания, полностью переключив тем самым внимание собравшихся с Натали и Малкома на себя.

И тем не менее Малком понимал, что они чудом избежали опасности. Чем скорее он попросит руки Натали, тем будет лучше для всех. Это единственный способ укоротить слишком длинные языки.

Он с нетерпением ждал, когда закончится обед, казавшийся бесконечным, с трудом заставляя себя сосредоточиться на пустых разговорах, которые обычно ведут на подобных мероприятиях, незаметно наблюдая за Натали и пытаясь придумать, как бы остаться с ней наедине. Наконец, когда гости перешли в гостиную сквайра, ему представилась такая возможность. Он направился к ней, сохраняя деланно равнодушный вид, и учтиво поклонился, словно они не друзья, а просто знакомые, – на всякий случай, если вдруг кто-то с любопытством за ними наблюдает.

– Не хотите ли подышать свежим воздухом, мисс Уиттакер? – осведомился он. – Здесь душновато.

Она испуганно взглянула на него, однако согласно кивнула.

– Только пока ставят столы для игры в карты, – ответила она и едва слышно добавила: – Мы должны оставаться в поле зрения всех присутствующих.

– Очень хорошо. Давайте выйдем на веранду, – предложил Малком и, распахнув высокую дверь, пропустил Натали вперед.

Остановившись у низких перил, она скрестила руки на груди, словно защищаясь. Он подошел к ней, и она повернулась к нему так, чтобы он мог любоваться ее профилем.

– Простите, – тихо заговорила она, – что вечер получился таким неприятным.

– Что неприятным, это верно, – согласился Малком, – но я не понимаю, почему вы должны за это извиняться?

– Миссис Фарнсуорт моя подруга. Мне следовало знать, что она попытается… Мне следовало догадаться, что она попытается поставить нас сегодня в неловкое положение.

– Меня она ни в какое неловкое положение не поставила. – Он небрежно оперся руками о перила, чтобы лучше видеть лицо Натали. – Во всяком случае, своими попытками нас сосватать. Хотя, должен признаться, слухи о том, что вы у меня работаете, мне не слишком нравятся.

– Мне тоже, – грустно произнесла она. Малком нахмурился.

– Это я должен извиниться перед вами, а не вы передо мной. Я и не предполагал, что вы будете испытывать неловкость на подобных мероприятиях. Мне больно видеть, как вы прячетесь, когда кто-то из соседей приходит меня навестить. Это еще хуже.

– Намного хуже, – кивнула Натали, горько усмехнувшись. – Ведь мне некуда скрыться.

– Не расстраивайтесь, мисс Уиттакер. И прошу вас, не вините миссис Фарнсуорт. Ваша подруга считает, что, сватая нас, делает благое дело. – Он помолчал, пытаясь по ее лицу понять, как она будет реагировать на его слова, однако ничего не заметил: Натали по-прежнему стояла вполоборота, видимо, не решаясь взглянуть на него. – Как бы мне хотелось, чтобы вы с ней согласились, – тихо сказал он.

Она обняла себя руками и закрыла глаза, словно ей было больно. Малком почувствовал острое желание коснуться ее руки, но не осмелился этого сделать: балконная дверь была распахнута настежь, и их с Натали мог увидеть любой желающий. С трудом подавив свой порыв, Малком терпеливо ждал, что она ответит. Не дождавшись, он вполголоса выругался.

– Я поставил вас в невыносимое положение, – тяжело вздохнул он. – Это только моя вина. Я искренне прошу у вас прощения. Я должен был это предвидеть.

– Да, – вновь едва слышно ответила она и печально взглянула на него. – Я это предвидела и все-таки согласилась стать гувернанткой Сары. Это было ошибкой с моей стороны.

– Да будет вам…

– Это было ошибкой с моей стороны, – решительно повторила она. – Даже несмотря на то что я осталась в Кросби-Холле, а не переехала жить в Ларкспер, мне не удалось сохранить свое положение. Теперь я это понимаю. Невозможно днем служить у вас, а вечером ужинать с вами за одним столом, как равная. И бесполезно притворяться, будто это не так.

Боже правый, да она, сама того не ведая, дает ему прекрасную возможность сделать ей предложение! Глубоко вздохнув, Малком улыбнулся:

– Мисс Уиттакер, вы, как всегда, правы. Думаю, я нашел способ разрешить все проблемы. Можно сказать вам какой?

Натали подняла руку, прерывая его.

– Прошу вас, дайте мне закончить. Если бы вы увезли меня с собой в Ланкашир, где фамилия Уиттакер никому ни о чем не говорит, я могла бы служить у вас гувернанткой. Но здесь это невозможно. Мой брат самый крупный землевладелец в этих местах, и мое двусмысленное положение наносит вред его репутации. Вы должны меня уволить, лорд Малком. Я не могу работать на вас.

– Я уволю вас только при одном условии. Если вы…

– Никаких условий, – отрезала Натали, нахмурившись. – Я помню, что дала вам слово. Можете ничего не говорить, я и сама знаю, насколько некрасиво поступила бы, бросив вас с Сарой.

– Рад, что вы это понимаете. Не думаю, однако, что вы должны нас бросать. Более того…

– А я и не собираюсь вас бросать. – Натали с облегчением взглянула на него. – Я по-прежнему буду приходить к вам каждый день. Буду учить Сару, как мы и договаривались. Я лишь хочу сказать, что не могу принимать от вас плату, не могу у вас работать. Я буду приходить к вам как ваш друг. И друг Сары – тоже.

Малком едва сдержался, чтобы не расхохотаться.

– Я не могу вам этого позволить, – ответил он. – Я был бы вам слишком обязан. Неужели вы собираетесь бесплатно работать гувернанткой? Но это же нелепо!

– И вовсе не нелепо! – запальчиво возразила Натали. – Мне нравится Сара и нравится ее учить.

– Мисс Уиттакер, мне очень приятно это слышать. Вы даже не представляете себе, до какой степени. Но даже в Библии есть упоминание о том, что каждый работник заслуживает платы за свой труд. А учение – это труд. И несмотря на ваше доброе отношение к Саре, она не легкая ученица.

– И тем не менее я…

– Мисс Уиттакер. – Малком понимал, что голос его звучит раздраженно, однако ничего не мог с собой поделать, – послушайте меня. Я прошу вас выйти за меня замуж.

Натали побледнела.

– Что? – едва слышно пролепетала она. Малком повернул ее к себе лицом.

– Другую учительницу я могу найти, но вас я никем не смогу заменить. Вы уже для Сары больше чем гувернантка, и я хочу, чтобы вы знали – говорю вам совершенно откровенно, – что бы ни принесло нам будущее, вы никогда нас не покинете.

На лице Натали отразилось неподдельное изумление. Она закрыла глаза, словно собираясь с силами, и заявила угрожающе опасным тоном:

– Лорд Малком, прошу вас, уберите руки.

Но он никак не мог заставить себя это сделать, ему казалось, что если он отпустит ее, она повернется и убежит. Он еще крепче сжал ее плечи.

– Вы слышали, что я сказал? Мисс Уиттакер… Натали… я прошу вас стать моей женой.

Она открыла глаза. Они гневно сверкали.

– Отпустите меня!

Малкома ошеломила ее реакция. Отпустить ее? Но он не может этого сделать, ведь она еще не сказала «да»! Руки его медленно – Малком боялся сделать ей больно либо напугать ее – скользнули вниз, к ее локтям.

– Послушайте меня, – взмолился он. – Я понимаю, мое предложение для вас неожиданно, но я уже в течение многих дней мечтаю о том, как вы станете моей женой… я думаю об этом фактически с нашей первой встречи. Моя дорогая девочка, это бы сразу решило все наши проблемы. Только подумайте! Вы бы могли навсегда покинуть дом Гектора. Слухи тотчас прекратились бы. Жизнь ваша стала бы спокойной.

– И обеспеченной, – язвительно добавила Натали.

– И это тоже. Я понимаю, материальная сторона для вас ничего не значит…

– Абсолютно ничего. Ради Бога, лорд Малком…

– Просто Малком, без «лорда».

– Так вот, «просто Малком», уберите руки. Немедленно! Я не шучу.

– Я тоже, – изумленно проговорил он, однако отпустил ее руки. – В чем дело? Вы ведете себя так, словно я нанес вам оскорбление.

– Именно это вы и сделали, – сухо заявила Натали. Лицо ее все еще было бледным. – Вы хотите жениться на мне вовсе не для того, чтобы прекратить слухи, а для того, чтобы у Сары была мать.

И это все? Малком едва не рассмеялся от облегчения.

– Естественно, я хочу чтобы у Сары была мать, – нетерпеливо заговорил он. – И ничего постыдного в этом нет. Но почему вы не хотите принять мое предложение? Ведь быть моей женой лучше, чем работать какой-то гувернанткой, даже за деньги. А вы вообще заявили, что намерены учить Сару бесплатно.

– Для вас, может быть, и лучше, – бросила Натали, трепеща от негодования. – Жена ведь не сможет от вас уйти ни при каких обстоятельствах, верно?

– Черт подери! Вы что, думаете, я стану плохо с вами обращаться?

– Откуда я знаю? – Натали вздрогнула и вновь обхватила себя руками. – Вы производите впечатление человека, действующего исключительно под воздействием порыва. Таких людей я еще никогда в жизни не видела! Что хочу – то и делаю. Хочу – переезжаю в Ларкспер. Хочу – увольняю опытную гувернантку с прекрасными рекомендациями, а на ее место беру абсолютно незнакомую женщину без всякого опыта. Хочу – женюсь на ней! Откровенно говоря, лорд Малком, боюсь, что вы не в своем уме.

И, круто повернувшись, Натали направилась к двери, высоко вскинув голову. Малком смотрел ей вслед, чувствуя, как в нем закипает злость. Да как она посмела назвать его сумасшедшим! Подумать только…

Но уже в следующую минуту он понял, что в словах Натали есть зерно истины. А ведь она права. С ее точки зрения, он и в самом деле ведет себя, как умалишенный. Она ведь не знает, что побудило его сделать ей предложение, не знает причин, по которым он так поступил. А он не уверен, что хочет, чтобы она о них узнала, обо всех или только о некоторых.

А пока он вернулся в гостиную, по-прежнему кипя от негодования. Миссис Фарнсуорт тотчас бросилась к нему и, улыбаясь и хихикая, попыталась увлечь его к карточному столу, за которым уже сидела мисс Уиттакер, однако Малком наотрез ей отказал. Он сыграет партию в вист с викарием. Причем сыграет с ним с превеликим удовольствием. Он будет тщательно продумывать каждый ход, чтобы раз и навсегда доказать всем, кому придет охота за ним наблюдать, что Малком Чейз находится в здравом уме и твердой памяти.

Никакой он не сумасшедший, он абсолютно нормальный человек! И он не совершает поступки под воздействием порыва! А впрочем, в чем-то мисс Уиттакер права: нельзя отрицать, что иногда с ним такое случается.