Однако ее внешний вид изумил и даже несколько его озадачил: мисс Уиттакер выглядела как вполне состоятельная дама. Потрепанная шляпка и платье с заляпанным грязью подолом исчезли. Теперь на ней был легкий плащ, кажется, из шелка, каштановые кудри собраны в прелестную прическу, увенчанную шляпкой, которая ей очень шла. Шляпка была кокетливо сдвинута набок и украшена перышком того же цвета, что и плащ. Рядом с мисс Уиттакер сидела костлявая особа неопределенного возраста, сжимавшая в руках ридикюль. Наверное, это ее горничная либо служанка. Ее присутствие лишь подтверждало его мнение, что мисс Уиттакер относится к той категории женщин, которые нанимают прислугу, а не сами нанимаются в услужение.

И тут Малком почувствовал, как краска стыда заливает его щеки. Мисс Уиттакер говорила ему, что у нее есть семья, и даже упомянула, что семья эта владеет каким-то поместьем, но только сейчас до него дошел истинный смысл ее слов. Тогда ее несколько растерзанный внешний вид, простенькая одежда и то, что она отправилась гулять без сопровождения, убедили его в том, что она либо выдает себя не за ту, кем на самом деле является, либо преувеличивает, либо знавала когда-то лучшие времена, безвозвратно канувшие в Лету. Однако коляска, запряженная пони, выглядела дорогой и стильной… как и сама мисс Уиттакер. Следовательно, его первоначальное впечатление о ней было ошибочным. Сейчас она выглядела именно той, за кого себя выдавала.

Буркнув что-то себе под нос, миссис Ховотч исчезла в неизвестном направлении, а ее муж отправился встречать гостей. Малком ошарашено наблюдал за тем, как мисс Уиттакер натянула вожжи, пони остановился, а она с помощью Ховотча спрыгнула на землю, одарив его своей потрясающей улыбкой, которая показалась еще ослепительнее сейчас, когда мисс Уиттакер была так прелестно одета и аккуратно причесана.

– Здравствуйте, – улыбнулась она, обращаясь к Малкому. – Может быть, я не вовремя? Похоже, вы только что приехали?

– Верно, и тем не менее мы очень рады вас видеть. У вас великолепное чувство времени. – С этими словами он направился к ней, так и не выпустив ручонку Сары из своей руки. – Я бы предложил вам чаю, но понятия не имею, есть ли он в этом доме. Ховотч, я могу на вас положиться?

– Да, сэр, – буркнул Ховотч, – чай в этом доме есть. Сейчас распоряжусь.

Малком пожал руку мисс Уиттакер.

– Добро пожаловать в Ларкспер, – проговорил он, вспомнив, что следует улыбнуться. – Надеюсь, вам здесь будет удобно.

Вспыхнув, мисс Уиттакер поспешно выдернула руку из его пальцев.

– Благодарю вас, но боюсь, я должна… То есть мне кажется, будет честно, если я скажу вам…

– Входите же, входите. Обе, – добавил он, поскольку служанка, сопровождающая мисс Уиттакер, не сделала попытки последовать за Ховотчем.

– Ой, простите, милорд, – смущенно проговорила мисс Уиттакер, – разрешите представить… – Она запнулась и махнула рукой в сторону приехавшей вместе с ней женщины. – Милорд, это миссис Бигалоу, моя няня.

Миссис Бигалоу присела в реверансе. Малком заметил, что она пристально смотрит на Сару, и почувствовал смутное беспокойство: что-то тут было явно не так.

– Здравствуйте, – сдержанно произнес он.

Мисс Уиттакер наклонилась к Саре и ласково сказала:

– Сара, эта женщина была когда-то моей няней. Я привезла ее, чтобы ты с ней познакомилась.

Несколько секунд Сара изучающе смотрела на миссис Бигалоу, после чего слегка присела в реверансе и серьезно произнесла:

– Здравствуйте. Меня зовут Сара.

Миссис Бигалоу кивнула и нежно взглянула на девочку.

– Рада с тобой познакомиться, Сара. – Голос у нее был почти такой же грубый, как у Ховотча. – Мисс Уиттакер рассказала мне, что ты помогала ей искать ее кошечку, которая потерялась.

– Но мы ее так и не нашли, – с сожалением вздохнула Сара, как будто разговор шел не о придуманном котенке, а о настоящем. – Мне ужасно жаль.

– Ничего, я уверена, он найдется, – заметила миссис Бигалоу. – Эта Клара вечно вертелась под ногами, когда Натали… то есть мисс Уиттакер, было столько лет, сколько сейчас тебе.

«Натали»… Так, значит, ее зовут Натали? Несмотря на дурное предчувствие, не исчезающее, а, наоборот, усиливающееся, Малком почувствовал себя так, словно его окатило теплой волной. Имя очень шло мисс Уиттакер – женственное и в то же время необычное. В мисс Уиттакер вообще все было необычным. Он бы сразу мог догадаться, что ее зовут не Джейн и не Энн.

Не отрывая глаз от Сары, Натали улыбнулась.

– Удивительно, что Клара дожила до старости, а не погибла еще котенком: на нее постоянно наступали.

– Ничего странного в этом нет, – усмехнулась миссис Бигалоу. – Ведь это несносное создание было невидимым.

– Только не для меня! – возмутилась Натали. – Я видела Клару всегда. Да и Сара, думаю, ее увидит, если мы ее когда-нибудь найдем.

На лице Сары мелькнуло недоуменное выражение. Она с тревогой взглянула на Натали:

– Так, значит, это не настоящий котенок, а придуманный, правда, мисс Уиттакер?

На губах Натали вновь появилась мимолетная улыбка.

– Да, моя дорогая. Ты увидишь его мысленным взором. Ты знаешь, что такое мысленный взор?

Сара покачала головой, однако вздохнула с явным облегчением. Ребенок, даже с таким живым воображением, как у Сары, судя по всему, предпочитал провести грань между реальным и вымышленным. Ласково положив руку девочке на плечо, Натали объяснила:

– Мысленным взором называется то, что позволяет тебе видеть невидимые вещи. Такие, например, как Клара, и те, которые, как тебе известно, существуют, но видеть их ты не можешь. К примеру, в сердце человеку ты можешь заглянуть лишь мысленным взором.

На губах Сары заиграла радостная улыбка, что случалось очень редко. Откашлявшись, Малком сухо произнес:

– Теперь, когда мы это выяснили, предлагаю поискать неуловимую Клару в доме. Дамы? – Он слегка поклонился и сделал рукой приглашающий жест, включавший и миссис Бигалоу.

Натали искоса взглянула на него.

– Милорд, могу ли я переговорить с вами наедине? – спросила она.

Ага! Значит, чутье его не подвело, мисс Уиттакер и в самом деле собирается взять свое слово назад. Он понял это в тот момент, когда увидел эту шляпку.

– Разумеется, – ответил он, пряча разочарование за самой что ни на есть ослепительной улыбкой. – Если миссис Бигалоу не против несколько минут побыть с Сарой.

– Нисколько, милорд, – ответила миссис Бигалоу, как он и ожидал.

И все-таки не стоит делать поспешных выводов, решил Малком. Вполне возможно, мисс Уиттакер не собирается нарушать их договор, а свою старую няню, которой она безгранично доверяет, привезла с собой, чтобы посоветоваться. Все может быть.

Малком открыл первую подвернувшуюся на пути из холла дверь и ввел Натали в комнату. Ею оказалась гостиная, в которой пытались поспешно навести порядок: в комнате витал сильный запах лимонной мастики, а старинные безделушки на каминной полке – правда, чистой – стояли несколько хаотично. Окна гостиной выходили на запад, и в комнате была нестерпимая жара.

Как только Малком закрыл дверь, Натали заговорила нарочито радостным тоном, нисколько его не обманувшим:

– А Сара охотно осталась с миссис Бигалоу, не правда ли? Вы мне говорили, что она не слишком любит общаться с незнакомыми людьми, но няня всегда прекрасно умела находить с детьми общий язык.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, – не желая поддаваться на провокацию, холодно проговорил Малком. На лице Натали отразилось смятение, и он окончательно уверился, что его догадка верна. – Так что вы хотели мне сказать?

Натали нерешительно взглянула на него и глубоко вздохнула. «Сейчас я все узнаю», – понял Малком.

– Лорд Малком, я вовсе не собиралась вас подводить. И Сару тоже. – Она замолчала.

– Но? – подсказал Малком.

– Но нам придется несколько пересмотреть наше соглашение. – Она выглядела очень смущенной, однако, кажется, решила идти до конца. – Необходимо внести… некоторые коррективы.

– Почему? – спросил Малком. Он вовсе не собирался облегчать ей задачу.

Натали судорожно сглотнула.

– Причины, которые первоначально вынуждали меня колебаться, прежде чем принять ваше предложение, все еще существуют. К сожалению, Гектор и Мейбл – вы помните, я вам про них говорила? – добавили мне проблем. – Она принялась обмахиваться руками, потом поморщившись, спросила: – Простите, не могли бы мы поговорить где-нибудь в другом месте?

Малком пожал, плечами.

– Если пожелаете, – ответил он и направился к раскрытым застекленным дверям, расположенным в другом конце комнаты, которые выходили на веранду, опоясывающую северную часть дома. Натали охотно последовала за ним: воздух там был гораздо прохладнее.

Выйдя из комнаты, Малком повернулся к ней и вперился в нее холодным взглядом.

– Прошу вас перечислить коррективы, которые вы считаете необходимым внести в наше соглашение, мисс Уиттакер, после чего я сообщу вам, нахожу ли я их приемлемыми.

Натали растерянно взглянула на него.

– Пожалуйста, не будьте со мной так суровы! – взмолилась она, разоружив его своей прямотой. – Ведь мне это так же неприятно, как и вам. Но вы должны понимать, что я не смогу уехать из Кросби-Холла и поселиться у вас. Мои родные этого не допустят. Кроме того, это противоречит здравому смыслу. Я имею в виду свою жизнь здесь. Признаюсь, я не ожидала, что Гектор способен на любую подлость, лишь бы меня остановить, и тем не менее мне следовало бы знать, что он меня не отпустит. Что он и сделал. Милорд, я не смогу покинуть дом моего брата и лишиться его покровительства. Но мне кажется – во всяком случае, я надеюсь, – что я нашла выход из этого положения.

Малком вздохнул и, почесав переносицу, настороженно спросил:

– И какой же выход вы нашли? У меня предчувствие, что мне он понравится гораздо меньше, чем если бы вы остались здесь.

Одарив его своей ослепительной улыбкой, Натали тепло проговорила:

– Благодарю вас. Мне тоже. Но ничего не поделаешь, милорд. И потом, мне кажется, вы даже не представляете, насколько близко от вас я живу.

Машинально схватив его за руку, она потащила его к краю веранды. Малком почувствовал легкое разочарование, когда она отпустила его руку, облокотилась о перила и попыталась заглянуть за угол дома.

– Какая досада! – воскликнула она, когда ничего не увидела. – Отсюда мой дом не разглядеть. Но вы видите вон там, вдалеке, под уклоном, лесок? Там протекает ручей, как раз на границе наших владений. По другую сторону от него возвышается холм, а Кросби-Холл стоит на его вершине. Мне потребовалось всего десять минут, чтобы доехать сюда в коляске, а если идти пешком, то, пожалуй, я доберусь до вас еще быстрее. Сначала спуститься с холма, а потом идти вдоль ручья.

Натали порывисто повернулась к нему и уже открыла рот, чтобы еще что-то сказать, но так и застыла с открытым ртом. Она ведь знала, что он находится прямо у нее за спиной, но не придала этому значения и сейчас, увидев его совсем рядом, всего в нескольких дюймах от себя, была застигнута врасплох. Несколько секунд они стояли не шевелясь и пристально смотрели друг на друга.

Длинные лучи заходящего солнца падали сбоку на ее лицо, отчего щека казалась нежно-розовой, а в каштановых волосах играли золотистые искорки. И внезапно Малком со всей отчетливостью понял, что в последний раз так близко к женщине он стоял очень-очень давно. Исходящее от нее благоухающее тепло, напоенное легким ароматом ее духов – мускусный запах меда и сладкий жасмина, – кружило ему голову. И не важно, что их дома стоят так близко друг от друга, подумал он, этого все равно недостаточно. Он хочет, чтобы эта женщина жила под крышей его дома, чтобы он постоянно мог вдыхать ее сладостный запах, лицезреть потрясающую улыбку, от которой у него захватывает дух. Какое наслаждение просто стоять с ней рядом. Его охватило острое желание прильнуть к ее губам.

Почувствовав это, Натали вздрогнула и обхватила себя руками, словно защищаясь. Робкая улыбка осветила ее лицо.

– В любом случае, – едва слышно прошептала она, – мне будет легко проводить здесь большую часть дня. С Сарой.

Интересно, что заставило ее произнести последние слова? Ну конечно, с Сарой, подумал Малком, едва сдержав улыбку. Наверняка ее общение с мужчинами столь же ограниченно, сколь и его в последнее время с женщинами. А что, если он вызвал в ее душе такую же бурю чувств, какую она вызвала у него? Он очень хотел бы на это надеяться.

Едва подумав об этом, Малком тут же выругал себя за грешные мысли. Да что это с ним, в самом деле? Как он мог воспылать страстью к гувернантке Сары? «Держи себя в руках, идиот! – раздраженно приказал он себе. – Не хватало еще испугать самую лучшую из всех претенденток на роль гувернантки, какая мне когда-либо встречалась».

Отступив на шаг, он откашлялся:

– Понятно. Значит, вы предполагаете проводить в Ларкспере только дни, но не ночи. А миссис Бигалоу…

– А миссис Бигалоу, если позволите, останется с вами. Она станет будить Сару по утрам, а по вечерам укладывать спать, присматривать за ее вещами, следить за тем, чтобы она была вовремя накормлена, чисто одета и так далее. – Натали умоляюще сложила руки. – Конечно, я понимаю, с моей стороны не слишком красиво навязывать вам еще одного незнакомого человека, но я не могу придумать другого выхода.

То, что Малком отступил в сторону, помогло ему прийти в себя, однако он не мог отделаться от странного чувства, вызванного близостью Натали. Он заставил себя нахмуриться – это далось ему нелегко.

– Значит, вещи в вашей коляске принадлежат миссис Бигалоу, а не вам? Должно быть, вы были уверены в том, что я на это соглашусь.

– О Боже! – ахнула Натали и виновато взглянула на него. – Я знаю, что поступила ужасно самонадеянно, но ведь другого выхода все равно нет. Я не могу сегодня остаться, а вы, насколько мне известно, уволили миссис Торп, и я…

– Что ж, по крайней мере вы не бросили нас на произвол судьбы.

– Да. Я очень надеялась, что вы это поймете.

И вновь ее откровенность обезоружила его. Морщинка на лбу Натали разгладилась. Малком сделал попытку удержать ее и, кажется, преуспел в этом, поскольку она и теперь смотрела на него с беспокойством.

– Поверьте мне на слово, миссис Бигалоу прекрасная няня. Я уверена, Сара ее полюбит. И если это послужит вам хоть каким-то утешением, я привезла ее сюда, пожертвовав собственным благополучием и спокойствием. Все эти годы она была для меня кем-то вроде компаньонки, и мне совсем недавно пришлось выдержать нелегкую битву за то, чтобы ее не уволили. Мейбл пожелала заменить старых преданных слуг новыми, которых привезла с собой. И мне удалось уговорить ее оставить няню в Кросби-Холле лишь потому, что… потому что у Мейбл осенью должен родиться ребенок. Мне ужасно не хочется, чтобы няня уезжала, даже на короткое время, но пока мы не найдем для Сары кого-то, кто бы вас устраивал… – Она беспомощно пожала плечами.

Малкому было трудно следить за ходом ее мыслей. Желая убедить его, она подошла к нему почти вплотную, и это его взволновало. Лучи солнца освещали Натали теперь сзади, образуя вокруг нее золотисто-розовый ореол. Перышко на шляпке трепетало под дуновением легкого ветерка, а выбившаяся из прически непокорная прядь задорно плясала возле нежной щеки. Малком ощутил острое желание коснуться ее рукой. Судорожно сглотнув, он заговорил, чувствуя, что язык с трудом ему повинуется:

– Из всего того, что вы мне тут наговорили, я понял, что вы решили расторгнуть наше соглашение, заменив себя миссис Бигалоу.

– Нет, – поспешно возразила Натали. Голос ее звучал страстно. Она подошла к нему еще ближе и порывисто коснулась его руки. – У вас будут и она, и я.

Он пристально смотрел на нее, не в силах проронить ни слова: прикосновение ее руки жгло его как огнем, аромат легких духов кружил голову. Близость ее сводила его с ума. Приняв его молчание за неодобрение, Натали, виновато взглянув на него, сказала, покраснев, и от этого показалась ему еще очаровательнее:

– Вы же говорили, сэр, что собираетесь хорошо мне платить.

Ее темные глаза умоляюще смотрели на него.

– Я не знаю, какую сумму вы имели в виду, но прошу вас уменьшить мне жалованье. Уверяю вас, услуги нас двоих не будут вам стоить ни на пенни больше, чем если бы у вас была одна я. Это только справедливо, поскольку я в чем-то нарушаю наше соглашение. Но как бы то ни было, я буду давать уроки Саре в течение дня, а миссис Бигалоу вы можете поселить в моей комнате.

Малком по-прежнему молчал, и Натали, еще сильнее покраснев, запинаясь, продолжила:

– Но если вы настаиваете – думаю, вы имеете полное право настаивать, – я могу платить няне из своего жалованья. Или… – Она замолчала. На лице ее появилось недоумение: он смотрел на нее со странным выражением. – Прошу вас, лорд Малком, будьте со мной откровенны, скажите, о чем вы думаете.

И неожиданно для себя Малком услышал собственный голос, хриплый и незнакомый:

– Я думаю о том, что все эти незначительные затруднения сразу бы исчезли, если бы вы вышли за меня замуж.

Натали изумленно воззрилась на него. Несколько секунд она стояла, окаменев, забыв убрать руку с его рукава. Наконец, опомнившись, она отдернула руку и заявила:

– Это не смешно.

– А я и не смеюсь, – пожал плечами Малком, – я говорю совершенно серьезно.

Она отступила на шаг и недоверчиво уставилась на него. Недоуменное выражение на ее лице постепенно сменилось сердитым. Нахмурившись, она в сердцах воскликнула:

– Либо вы надо мной издеваетесь, либо сошли с ума!

Малком мучительно покраснел, моля Бога о том, чтобы Натали этого не заметила. Впрочем, в розоватом свете заходящего солнца его смущения не было видно. Боже милостивый, а ведь она права! И как ему только в голову пришло высказывать свои мысли, нимало не заботясь о впечатлении, какое могут произвести его слова! Сопливый мальчишка, вот он кто!

– Вы же сами просили, чтобы я был с вами откровенен, – попытался защититься он.

– Так вы и правда об этом думали?! – изумилась Натали.

Слегка усмехнувшись, он пожал плечами:

– Я ведь человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Неужели вам самой никогда в голову не приходили безумные мысли?

Натали продолжала пятиться:

– Но не настолько безумные.

В этот момент она уперлась спиной в перила. Дальше отступать было некуда.

– Не нужно спрашивать, о чем думает мужчина, если не хотите этого знать, – хмыкнул Малком.

– В следующий раз я буду иметь это в виду, – заметила Натали, и по ее голосу Малком понял, что она потрясена.

Внезапно смущения как не бывало, наоборот, ему стало смешно. Ничего не скажешь, забавная ситуация. Он медленно направился к ней. Глаза Натали расширились. Она вцепилась в перила обеими руками. Подойдя к ней почти вплотную, Малком ухмыльнулся, глядя в ее изумленное лицо.

Она была напугана, однако, как ему показалось, не слишком сильно.

Чтобы это проверить, он ухватился за перила обеими руками так, что Натали оказалась между ними. Его руки слегка касались ее запястий. Натали откинулась назад, чтобы не коснуться его своим телом, причем так сильно, что чуть не свалилась вниз с террасы в растущий под ней кустарник. И вновь Малком почувствовал исходящий от нее легкий аромат, нежный и сладкий.

Он сурово нахмурил брови – ни дать ни взять злодей из какой-нибудь мелодрамы.

– Ну же, спросите меня, о чем я думаю сейчас.

– Не буду, – испугалась Натали. – Я уже поняла, что этого делать не стоит.

– Какая жалость! – Малком отстранился, усмехнувшись. – Простите, я не должен был вас дразнить, но никак не мог отказать себе в этом удовольствии.

Испуганное выражение на лице Натали исчезло. Она с облегчением вздохнула и, выпрямившись, сняла руки с перил, но уже в следующую секунду раздраженно нахмурилась.

– Вы самый странный человек, которого я когда-либо видела.

– Ну, вы же знаете, что говорят о нас, аристократах. Все мы немного не в себе.

– Не следует шутить такими вещами, – пожурила его Натали. – А если бы я взяла да и приняла ваше предложение? – Она покачала головой. – Подумать только!

– Да будет вам. – Малком уселся на каменную скамью, стоявшую у стены, и улыбнулся ей самой что ни на есть обезоруживающей улыбкой. – Я же знал, что могу положиться на ваш здравый смысл.

– Ничего подобного вы не знали, – возразила Натали, сердито глядя на него. – Вам же ничего обо мне не известно! А что, если мне необходимо выйти замуж и я готова ухватиться за первое же подвернувшееся предложение? Что вы тогда стали бы делать, а?

– Наверное, женился бы на вас. – Малком облокотился о стену дома. – Вы считаете, что это такая уж страшная судьба?

Натали едва сдержала смех.

– Не думайте, что я отвечу вам с той же откровенностью, с какой ответили мне вы.

– В этом нет необходимости. Вы уже рассказали мне, что собой представляете, – заверил он ее. – Сначала вы поведали, что в детстве были упрямой и взбалмошной, а потом заявили, что с тех пор не слишком изменились. – И он подмигнул Натали.

На сей раз она не выдержала и расхохоталась:

– Я так и знала, что поплачусь за свою откровенность. Теперь вам известно, почему я, дожив до двадцати четырех лет, так и не вышла замуж. Ни один мужчина не осмелился взять меня в жены.

– Двадцать четыре года не возраст. Кто знает, быть может, в вашей судьбе наступит крутой поворот.

Натали забарабанила затянутым в перчатку пальцем по подбородку, насмешливо глядя на него.

– Интересно, что вы хотите этим сказать? Что мне вдруг повезет? Или не повезет? – Она предупреждающе подняла вверх палец. – Будьте осторожны в своих высказываниях, сэр.

– Не смею вам ответить, – хмыкнул Малком.

– Гм… Наконец-то я вижу в вас первые признаки благоразумия.

И они улыбнулись друг другу в сгущающихся сумерках. Небо теперь было бархатисто-пурпурного цвета, и на нем вспыхнули первые звезды. В такой прелестный летний вечер вполне простительно поддаться сумасшествию, что он только что и продемонстрировал. Это даже забавно. Совсем другое дело – в ясный полдень сделать предложение женщине, которую знаешь от силы несколько часов. Малкому даже страшно было представить себе, что могло бы произойти в этом случае. Вряд ли они бы так тепло улыбались друг другу десять минут спустя. «Самое главное – это правильно выбрать время», – решил он.

Натали вопросительно взглянула на него, однако он отрицательно покачал головой. Глаза его задорно сверкнули.

– Нет, мисс Уиттакер, на сей раз я оставлю свои мысли при себе.

А подумал он о том, что не помнит, когда в последний раз так часто улыбался.