Малком слегка отстранился и, взяв лицо Натали в свои ладони, поднял ее голову и заглянул в глаза. Взгляд у него был странный: нежный и в то же время страстный.

– Я тебя знал, – тихо возразил он. – Неужели ты не помнишь, Натали? Я попросил тебя выйти за меня замуж в тот же день, когда мы познакомились. Я так долго ждал тебя, что почти сразу узнал.

У Натали перехватило дыхание. Казалось, мир вокруг померк, как меркнет сон при пробуждении, оставив ее наедине с вечностью, в которой были лишь она и ее муж. Она слышала биение собственного сердца.

– Натали, – хрипло заговорил Малком, – я знаю, ты мечтала о любви. Ты говорила мне в самом начале, что выйдешь замуж, только когда полюбишь. Мне очень жаль, что я вынудил тебя выйти за меня замуж без любви. Но можно ли это исправить? Есть ли хоть какая-то надежда на то, что ты сможешь полюбить человека, который уже стал твоим мужем?

О Господи! Да это же просто чудо! Еще одно ее желание сбылось!

У Натали задрожали колени. Она с трудом заставила себя стоять прямо. Нет, она не станет падать ему на грудь, обливаясь счастливыми слезами. Она хочет видеть его лицо в такой знаменательный момент. И потом, необходимо уточнить одну маленькую деталь.

– Ты же мне говорил, что жениться нужно не по любви, а по расчету, – лукаво напомнила она.

– Я ошибался. – Он нежно коснулся ее щеки. – Как же я ошибался!

И он снова ее поцеловал. Натали прижалась к нему всем телом, чувствуя, как ее переполняют эмоции. На глаза навернулись счастливые слезы. Наконец она оторвалась от его губ и порывисто прошептала:

– Малком… О Малком! – И, спрятав лицо у него на груди, вдруг храбро призналась: – Я бы никогда не смогла выйти замуж за человека, которого не люблю. Неужели ты этого не понял? Неужели ты так плохо меня знаешь? – Подняв голову, она посмотрела сияющим взглядом на мужа: – Я люблю тебя. Люблю всем сердцем.

Потом, когда Натали вспоминала эти мгновения, она никогда не могла точно сказать, сколько времени они стояли на мосту: ведь счастливые часов не замечают. Наконец они вернулись с небес на землю если и не окончательно, то хотя бы достаточно для того, чтобы отправиться домой. Малком предложил продолжить этот разговор в спальне, и Натали с восторгом его поддержала. Они зашагали к Ларксперу, обняв друг друга за талию, что противоречило всем приличиям. Однако и Натали, и Малкому было наплевать на то, что их кто-то может увидеть. Им не было никакого дела до людской молвы, ведь они теперь так счастливы!

Войдя в холл и собираясь подняться по лестнице в свою комнату, Натали заметила на столике аккуратно упакованный сверток. Глаза ее удивленно расширились.

– Неужели уже привезли? – удивилась она.

– Что это? – спросил Малком, коснувшись губами ее затылка. По тону, каким были произнесены его слова, Натали поняла, что ему не слишком интересно, что находится в посылке.

– То, что я заказала в Лондоне, – пробормотала Натали, разрываясь между желанием подняться в свою комнату и развернуть сверток.

– Покажешь мне потом. – Малком легонько потянул ее за руку.

– Да, – рассеянно кивнула Натали. – Потом. – Но в то же время она знала, что незавершенное дело будет ее мучить, ведь она так и не сказала Малкому, куда возила Сару в Лондоне, и больше не могла оттягивать этот разговор.

Малком почувствовал, что она колеблется, и удивленно вскинул брови:

– Для тебя это так важно?

– Да, важно, – призналась Натали. Она взглянула на мужа, не зная, с чего начать. Середина лестницы не самое удачное место для важного разговора. – Ты никогда не спрашивал меня, куда я возила Сару в то последнее утро, когда мы были в Лондоне.

Малком беззвучно рассмеялся:

– И ты хочешь сказать мне об этом сейчас?

– Я ведь должна когда-то об этом сказать.

– Хорошо. – Он пожал плечами. – И куда же ты ее возила? Кажется, ты говорила, что по магазинам.

– Это ты так решил, – сконфуженно произнесла Натали. – А поскольку мы и в самом деле ездили в магазин головных уборов, Сара это подтвердила. Но мы купили ей не только шляпку.

На лице Малкома появилось беспокойство.

– В чем дело, Натали? У тебя такой вид, будто ты в чем-то провинилась.

– Это и в самом деле так. – Она быстро оглянулась, опасаясь, что слуги могут подслушать. – Давай пойдем в библиотеку, Малком, – попросила она. – Только на минуточку. – Она быстро спустилась вниз, схватила сверток, прошла вместе с Малкомом в библиотеку и закрыла за собой дверь.

– Как все это таинственно! – ухмыльнулся он. Малком не стал садиться, а прислонился к высокой спинке стула, скрестив руки на груди и глядя на жену непроницаемым взглядом. Натали почувствовала, что он отстраняется от нее, но не могла его за это винить. – Что в этом свертке?

Натали глубоко вздохнула и прислонилась к двери спиной, обеими руками держа перед собой сверток.

– Очки.

– Что? – Малком недоуменно уставился на нее.

– Жаль, что у меня не было времени как следует подготовиться к этому разговору! – в сердцах воскликнула она. – Но я представления не имела, что посылка прибудет так быстро. Прошу, выслушай меня.

– Я слушаю, – озадаченно произнес Малком. Натали подошла к нему и умоляюще положила руку на рукав его сюртука.

– Малком, – тихо начала она, – ты всегда вставал на защиту Сары. Я знаю, как ты переживал, когда люди находили в ней некоторые… странности. – Малком никак на это не отреагировал, и она легонько потрясла его за руку. – Но мы с тобой оба знаем, что с головой у нее все в порядке, она умная и сообразительная, гораздо умнее большинства детей ее возраста. Она прекрасно читает, рисует и шьет. Она просто замечательная девочка!

Натали пристально взглянула на него, взглядом умоляя его ответить. Однако он по-прежнему смотрел на нее ничего не выражающим взглядом.

– Малком! – вновь воззвала она к нему, и голос ее дрогнул. – Она плохо видит. Я водила ее к самому лучшему окулисту Лондона, и он подтвердил, что с глазами у малышки не все в порядке.

Малком порывисто закрыл руками лицо. Весь его облик был пронизан чувством вины.

– Нет! – вскрикнул он, и в голосе его Натали услышала страдание.

– На самом деле все не так плохо, – поспешила успокоить его Натали. – Зрение может улучшиться с возрастом. Даже без очков она различает свет и тьму, разные цвета. Но… но, похоже, она видит окружающий мир сквозь пелену.

– Боже правый! – Малком опустил руки. Лицо его выражало горе. И недоверие. – Ты хочешь сказать, что все эти годы единственное, что ей требовалось, – это очки?

Не желая, чтобы Натали видела его в таком состоянии, Малком отошел к окну и повернулся к ней спиной.

– Господи! – Слово это прозвучало как мольба. Натали очень хотелось к нему подойти, успокоить, но она чувствовала, что не должна этого делать. И она осталась стоять там, где стояла, стиснув в руках маленький сверток.

– Не вини себя, Малком. Никто же не знал об этом.

– Что… – с трудом произнес он. – Как…

– Как я догадалась? – Натали бросилась было к нему, но заставила себя остановиться. – Постепенно. Я видела, что с девочкой что-то происходит, но потребовалось некоторое время, чтобы понять, что именно. Она слишком близко склоняется над столом, когда работает… Довольно долго я считала, что тем самым она пытается отрешиться от всего мира. – Натали глубоко вздохнула. – Но теперь я думаю, что основная причина, почему Сара живет в своем маленьком мирке, – это та, что она не видит окружающий ее Мир. Ты видел ее рисунки и акварели. Детали выписаны очень тщательно, в то время как более крупные предметы расплывчатые. А фон вообще размыт.

– Да, – согласился Малком едва слышно.

– Мне кажется, именно таким она видит мир. Однажды я повела ее к ручью, чтобы показать ей головастиков. У меня создалось странное ощущение, что она смеется надо мной, считая, что мы с ней играем в одну из воображаемых игр. А теперь я понимаю, что она просто не видела головастиков в воде. Неудивительно, что она думала, будто мы с ней так играем. – Осторожно положив сверток на низкий столик, Натали рассеянно провела пальцем по бечевке, которой он был перевязан. – И наконец, однажды мне показалось странным, как она со мной поздоровалась. Я зашла к ней в детскую и остановилась на пороге. На мне было новое платье. Сара повернулась ко мне, и мне показалось, что она меня не узнает. – Она откашлялась, словно в горле у нее застрял комок. – До того как она услышала мой голос, она считала, что к ней просто кто-то зашел. И только когда я заговорила, она меня узнала.

Малком повернулся к жене:

– Значит, в тот день, когда она упала…

– Да, – ласково произнесла Натали. – Она всегда была немного неуклюжей, верно? И боялась упасть. После того, что ты мне рассказал о ее матери, я думала…

– Я тоже так думал. – Малком вздохнул. – Мне казалось, что где-то в глубине сознания у нее отложилось, как погибла ее мать. Я думал, именно поэтому она всегда крепко держала меня за руку, куда бы мы ни шли. Потому что боялась упасть.

– Знаешь, вполне может быть, что так и есть. По крайней мере отчасти.

На лице Малкома застыло горестное выражение.

– Она просто не видела той каменной лестницы в деревне. Именно поэтому она и упала.

– Думаю, так и было, – тихо сказала Натали. – Мне очень жаль.

– Какой же я, оказывается, никудышный отец! – В голосе Малкома звучало презрение к самому себе. – Я должен был это заметить! Должен был понять!

– Перестань! – Бросившись к нему, Натали крепко его обняла. – Ты не должен себя винить.

– Я нес за нее ответственность, – прошептал Малком с отчаянием. – Господь отдал мне ее на воспитание. Я пытался как можно лучше справиться со своими обязанностями, но…

– Прекрати! Ты замечательный отец. Сара тебя обожает. – Натали вдруг подумала о своем отце и криво усмехнулась. Да как только Малкому в голову пришло считать себя плохим отцом! Уму непостижимо. – Я слышать не могу, как ты себя винишь. Если бы я получала от своего отца хотя бы половину того внимания, какое ты оказываешь Саре…

– Я так ее люблю. Как я мог не заметить? Ведь столько было свидетельств тому…

– Нет, не было.

– Было, – горестно повторил Малком. – Ты не знаешь. Я стоял сейчас и вспоминал… – Он судорожно сглотнул и с трудом продолжил: – Знаешь, как эта миссис Торп ее наказывала? Она заставляла Сару сидеть прямо. «Немедленно выпрямись, Сара, не смей горбиться!» – передразнил он гувернантку.

Натали пришла в ужас, поняв, что это означало для Сары.

– Но ведь когда Сара сидела прямо, она не видела того, что делает!

– Совершенно верно. Миссис Торп постоянно заставляла ее сидеть прямо. А когда Сара ее не слушалась, считала, что девочка делает ей назло. Бедная моя доченька!

– Ш-ш-ш… – сочувствуя его горю, Натали поспешно закрыла его рот поцелуем. – Все уже прошло. Все позади.

Он крепко обнял ее.

– Спасибо тебе, – прошептал он. – Спасибо, что ты увидела то, что ускользнуло от моего взгляда. – Он с трудом улыбнулся. – Теперь мы вместе будем ее воспитывать.

С нами она всегда будет чувствовать себя в безопасности.

С облегчением вздохнув, Натали улыбнулась ему в ответ:

– Ну конечно!

Они развернули сверток и послали за Сарой. Миссис Бигалоу привела ее в холл, залитый вечерним светом, проникающим сквозь высокие окна. Отведя няню в сторонку, Малком шепотом принялся рассказывать ей о том, что произошло, а Натали опустилась перед девочкой на корточки.

– Сара, дорогая, – начала она, – ты помнишь того джентльмена, к которому мы ездили в Лондоне?

Сара кивнула.

– Он еще подумал, что вы моя мама.

– Совершенно верно. – Натали была тронута словами девочки. Оказывается, из всего визита именно этот момент произвел на малышку самое большое впечатление. – А ты помнишь, как ты смотрела через разные стеклышки? Через одни ты видела хуже, через другие – лучше?

– Помню. – Сара улыбнулась. – А через третьи все казалось таким маленьким. – Сжав кулачки, Сара приставила их к глазам и наморщила лобик.

Натали попыталась еще раз:

– Но были и такие стеклышки, которые увеличивали предметы, расположенные далеко, и казалось, что они находятся совсем близко.

Сара, заинтригованная, склонила голову набок.

– Да.

– Так вот, этот добрый джентльмен сделал тебе очки, – радостно сообщила ей Натали. – Ты только представь себе! Теперь ты всегда сможешь смотреть сквозь эти стеклышки.

И она протянула девочки маленькие очки. Трое взрослых, затаив дыхание, ждали, что будет дальше.

Глаза Сары округлились от любопытства. Она робко взяла очки из рук Натали и внимательно осмотрела их, поднеся очень близко к глазам.

– А как вы думаете, они мне подойдут? – деловито спросила она, похоже, абсолютно не сознавая того, что через несколько секунд ее мир изменится навсегда.

– Думаю, что да. – Натали надела Саре очки, заправила проволочные дужки за уши и тщательно поправила их на переносице, чтобы они сидели ровно на крошечном носике девочки. Во время этой процедуры Сара стояла, закрыв глаза, как будто чего-то боялась. В очках она выглядела очаровательно, словно крохотный совенок.

– Ну вот. – Натали наконец выпрямилась. – Ну как? Сара медленно открыла глаза, и в ту же секунду зрачки ее потемнели от страха. Она ахнула, отпрянула и быстро взглянула на отца. Ротик ее приоткрылся, глаза наполнились слезами.

– Она плачет! – испугался Малком и, наклонившись, подхватил дочурку на руки. – Что случилось, моя хорошая? Почему ты плачешь?

– Папа, – прошептала она, всхлипывая, – я вижу твои бакенбарды.

Малком вопросительно взглянул на Натали. Та беспомощно пожала плечами. Уж чего-чего, но такой реакции она не ожидала. И бросилась успокаивать девочку:

– Сара, милая, очки делают тебе больно?

– Нет, – дрожащим голосом ответил ребенок. Полными слез глазами она взглянула на Натали и ахнула: – Вы слишком близко! – воскликнула она, очевидно, пытаясь объяснить. – Вы слишком большая.

– Миссис Бигалоу, вы же носите очки, может быть, объясните нам, что происходит? – с отчаянием в голосе спросил Малком.

Няня сочувственно хмыкнула:

– Бедная девочка, она просто испугалась, только и всего. Услышав голос няни, которая стояла в нескольких футах от них, Сара перевела взгляд на нее и вскрикнула еще громче.

– Что-то явно не так, – беспомощно проговорила Натали. – Может быть, мне снять их?

– Нет! – закричала Сара и принялась яростно вырываться из рук Малкома. – Папа, поставь меня на пол!

Малком и Натали опять переглянулись, и Малком пожал плечами.

– Хорошо, – ответил он и выполнил просьбу дочери. Сначала Сара стояла на месте без движения, очевидно, боясь сделать шаг. Она уже не плакала, только пару раз шмыгнула носом. Потом осторожно подняла одну ножку, неуверенно поставила ее вперед, сделав таким образом шаг, и, покачнувшись, ухватилась за отцовский сюртук.

– Не бойся, Сара, я с тобой, – проговорил он и взял ее за ручку.

– Пол слишком близко, – прошептала она. – Папа, я вижу все!

Похоже, это событие потрясло Сару. Для ребенка, который лишь приблизительно ориентируется в пространстве, видеть край ковра, паркетную плитку или собственную ногу означало слишком многое.

– Я хочу выйти из дома, – страстным шепотом объявила Сара. У Натали было странное ощущение, будто Саре кажется, что если она произнесет эти слова вслух, то проснется. И ей хочется увидеть как можно больше, прежде чем это произойдет.

Держа Сару за руки, Малком и Натали вышли вместе с ней из дома, оставив вытирающую слезы няню в холле. Медленно-медленно они вышли за дверь и подошли к лестнице.

Остановившись, девочка взглянула на подъездную аллею. Огромными глазами она, казалось, вбирала в себя все: траву, деревья, гравий, небо. Она даже забыла о том, что нужно дышать. Лишь через несколько секунд из груди ее вырвался прерывистый вздох.

О чем она думала? Натали очень хотелось бы это знать. Она была уверена, что и Малкому тоже. Но они не проронили ни слова. Им казалось кощунством мешать ребенку познавать мир.

– Можно я пройду по траве? – тихо, но уже не шепотом спросила Сара.

– Конечно, можно, – на сей раз шепотом произнес Малком голосом, хриплым от сдерживаемых эмоций.

По-прежнему держась за руки, они спустились по пологим ступенькам и вышли на лужайку. Сара уставилась себе под ноги.

– Трава, – выдохнула она, словно это слово было для нее новым. Потом она подняла голову, взглянула в темное небо, и на личике ее появилось удивленное выражение. – Смотри, папа. – Она показала пальчиком вверх. – В небе маленькие дырочки.

Сара никогда не видела звезд.

Они остановились на лужайке и стали наблюдать за ней. Сара попросила, чтобы отец взял ее на руки, чтобы она, по ее выражению, была «поближе к звездам». Натали прижалась к мужу с другого боку и положила голову ему на плечо. Обняв одной рукой жену, а другой – дочь, Малком стал рассказывать им про звезды, а они появлялись одна за другой и становились все крупнее, словно цветы распускаясь на глазах. Когда у Сары затекла шея, она опустила голову на плечо отца и принялась внимательно слушать его рассказ про созвездия Близнецов, Большой и Малой Медведицы, про бесконечные звездные танцы.

– Я не вижу, как они танцуют, – заметила Сара.

– Потому что они делают это очень медленно. Слишком медленно, чтобы это было заметно. Но когда один месяц сменяется другим, звезды перемещаются на небе.

– Я думаю, – сонным голосом прошептала Сара, – что они танцуют над небом. Как ангелы. Мне кажется, они носят туфли на маленьких острых каблучках и этими каблучками протыкают в небе дырки.

Натали улыбнулась: прелестное сравнение.

– Значит, по-твоему, небо – это пол небес, на который мы смотрим с земли?

Сара зевнула и ответила:

– Да.

Малком встретился с Натали взглядом и почувствовал, как между ними пробежала искра.

– И небеса наполнены светом, – тихо проговорил он. – Понятно. – Он изумленно покачал головой. – Воистину моя дочь – поэтесса. Когда она смотрит на звезды, на нее нисходит их божественный свет.

И вновь послышался сонный голосок девочки:

– А как ты думаешь, папа, мама сейчас на небесах? Она может заглянуть в дырки и увидеть меня?

– Не знаю, детка. Наверное, может.

– Хорошо бы. – Она снова зевнула. – Хорошо бы она меня сейчас увидела. Мне кажется, ей было бы приятно увидеть нас такими счастливыми.

Натали почувствовала, как на глаза ее наворачиваются слезы.

– Я уверена, ей бы хотелось, чтобы ты была счастлива, моя хорошая.

Вновь наступила тишина. Внезапно Сара, уже засыпая, с горечью прошептала:

– Это была очень плохая птица. Натали взглянула на Малкома.

– Ей это снится, – прошептал он.

Однако Натали так не считала. Нагнувшись, она взглянула на Сару. Глаза девочки были закрыты, но она не спала.

– Какая птица, моя милая? – спросила Натали. Протянув руку, она осторожно попыталась снять с девочки очки, чтобы ей было удобнее спать, но Сара не дала ей этого сделать.

– Птица, – повторила малышка и открыла глаза. – Папа, ты же знаешь про птицу.

– Разве? – с недоумением спросил Малком. Серебристого света луны и звезд оказалось достаточно, чтобы видеть выражение его лица: удивленное и вместе с тем обеспокоенное.

– Мне нельзя про это говорить?

– О чем, детка? Тебе можно говорить обо всем. – И, видя, что дочь молчит, неназойливо поторопил ее: – Расскажи нам про птицу.

Маленькое тельце девочки напряглось.

– Эта птица… – прошептала она и вновь замолчала. – Ты помнишь тот день? Мама не хотела от нас уходить. А из-за птицы упала.

Натали похолодела: девочка помнит, как умерла ее мать. Она была с ней в это время. Ей тогда было всего три годика, но она что-то помнит? Но что?

Что Кэтрин стояла на парапете? Конечно, если грозила с него спрыгнуть. А что, если под этим парапетом свили гнездо птицы? Как сквозь туман до нее донесся голос Малкома: «Я женился на Кэтрин весной… Была годовщина нашей свадьбы». Весна… Время, когда птицы высиживают птенцов…

В это время она может броситься на любого, кто слишком близко подойдет к ее гнезду.

Натали положила дрожащую руку на ручонку Сары.

– Птица вылетела из гнезда, да, дорогая? Она внезапно вылетела из гнезда?

Сара кивнула. Лицо ее было очень мрачным.

– Я слышала, как она пролетела. Ш-ш-ш… – Подняв ручку, она сделала быстрое движение, изображая падающую птицу. – Я почувствовала ветер. – Личико ее скривилось. – А мама закричала. – Уткнувшись личиком отцу в плечо, она вздрогнула всем телом.

Малком стоял как громом пораженный, машинально поглаживая дочурку по спине. Наконец он обрел дар речи.

– Тихо, детка, все уже позади, все будет хорошо. – Он взглянул на Натали затуманенным взглядом.

Натали обняла его так крепко, как только могла, ощущая одновременно бешеную радость и горе. Она улыбнулась.

– Ты понял, Малком? Следователь был прав: произошел несчастный случай. Никто не виноват, – прибавила она, выделив голосом последнюю фразу специально ради Малкома: в присутствии Сары она не могла сказать то, что думает: «Тебе не за что себя винить, любовь моя. Что ты тогда говорил, как поступал, не имеет сейчас значения. И никогда не имело».

Малком глубоко вздохнул. У него словно груз с плеч свалился. Лицо его все еще выражало недоверие, однако Натали не сомневалась, что скоро это выражение исчезнет, как только Малком придет в себя и наконец поверит, что ни в чем не виноват. «Слава тебе, Господи», – подумала Натали и, вновь крепко обняв его, спрятала лицо у него на груди.

– Папа, я спать хочу, – сказала Сара. Малком поцеловал дочку в макушку.

– Отнести тебя домой?

– Да, пожалуйста. – Сара положила ему голову на плечо и закрыла глаза. Малком снял с нее очки, и на сей раз девочка не стала противиться. Сложив это маленькое чудо из стекла и золота, он осторожно сунул его в нагрудный карман.

Натали спросила мужа:

– У тебя, наверное, уже устали руки?

– Не очень. – Он улыбнулся. – Мне кажется, сегодня ничто не сможет меня утомить.

И тут краешком глаза Натали заметила на небе серебристый свет. Она обернулась и подняла голову. Малком тоже посмотрел в ту сторону.

– Как красиво! – восхитилась Натали.

– Звезда упала. – Малком перевел взгляд на жену: – Загадай желание.

Натали продолжала смотреть в небо благоговейным взглядом. Над головой раскинулся иссиня-черный купол, испещренный серебристыми точками, и чем чернее становилось небо, тем ярче они светили. Лето уже подходило к концу, скоро наступит осень. В воздухе пахло сеном, а теплый воздух постепенно остывал. Рядом с ней стоит Малком, ее муж, ее любовь, и держит на руках ребенка, который дорог ей так же, как ему. Дерек вернулся домой. Мама жива. Сара теперь может видеть звезды. Свершилось много чудес сразу, наполнив ее сердце несказанной радостью.

– Не могу, – покачала головой Натали.

Он насмешливо взглянул на нее, вопросительно вскинув брови:

– Не можешь загадать желание? Натали беспомощно развела руками.

– Мне нечего желать. – И счастливо вздохнула: – Абсолютно нечего. Лучше ты загадай желание.

Он встретился с ней взглядом, и по его глазам Натали поняла: он обо всем догадался.

– Натали Уиттакер Чейз, – тихо произнес он, – если Господь сейчас пошлет мне еще один дар, боюсь, мое сердце может не выдержать этой радости.

Натали кивнула.

– Оказывается, радость – опасное состояние, – насмешливо заметила она.

– Пусть загадывает желание тот, кто в нем нуждается.

Натали улыбнулась:

– Ты думаешь, звезда будет висеть в небе и дожидаться этого человека?

– Не знаю, любовь моя. Единственное, что я знаю, если бы мы с тобой сейчас стали загадывать желание… – он склонил голову набок, словно раздумывая, – нас бы сочли жадинами.

– Абсолютно с тобой согласна, – кивнула головой Натали и взяла мужа под руку.

И они, неся на руках спящую дочку, направились к дому, из окон которого лился теплый свет.