51

Дирижабль вынырнул из-за гор огромным серебряным яйцом, будто снесенным солнцем. Люди на берегах Реки, никогда не видевшие воздушного корабля, могли принять его за жуткое чудовище. Но многие прониклись убеждением, что в небесах появились Те, Кто пробудил их после смерти; в порыве счастливого неведения они стали взывать к неведомым богам, уверенные, что сейчас им откроются все тайны их мира.

Как же «Минерве» удалось так быстро обнаружить судно? На высоте нескольких тысяч футов над «Марком Твеном» парил привязной аэростат — антенна мощного передатчика, посылавшего непрерывный сигнал. Харди, штурман «Минервы», представлял курс судна; данные о его передвижении регулярно поступали в Пароландо и наносились на карту. Самая свежая информация была передана с «Парсефаля» — она позволила установить точное местоположение. Теперь на «Минерве» также знали, что расстояние между «Рексом» и «Марком Твеном» по прямой составляло только сотню миль, но с учетом прихотливого течения Реки эта сотня превращалась в четыре.

Грейсток по радио запросил разрешения пролететь над судном. В голосе Сэма послышалось сомнение:

— Зачем?

— Хотим вас приветствовать, — ответил англичанин. — Кроме того, мне кажется, что и вам, и команде будет приятно взглянуть на тех, что собирается покончить с Кровавым Джоном. А нашему экипажу хотелось бы полюбоваться прекрасным судном. — Помолчав, он добавил: — Может быть, в последний раз.

Сэм тоже примолк, затем заговорил с трудом, словно едва сдерживал слезы:

— Ну, ладно, Грейсток. Можете спуститься, но только рядом с нами. Считайте меня параноиком, но я не желаю, чтобы над моей головой висел дирижабль с четырьмя огромными бомбами на борту. А если они по несчастной случайности оторвутся?

Грейсток поднял глаза к небу и свирепо усмехнулся.

— Да ничего подобного произойти не может.

— Так ли? Нет, Грейсток, пусть будет по-моему.

С явным неудовольствием Грейсток ответил, что подчиняется.

— Мы облетим вокруг судна и отправимся на дело.

— Ну, удачи вам, — пожелал Сэм. — Я хорошо понимаю, что ваши чудесные парни… могут и не…

Окончить фразу у нем не хватило сил.

— Мы прекрасно отдаем себе отчет, что можем не вернуться, — ответил Грейсток, — но рассчитываем захватить их врасплох.

— Я тоже надеюсь на это. Только не забудьте, что на «Рексе» два самолета. Первым делом следует разбомбить их взлетную площадку, чтобы они не сумели взлететь.

— Я не нуждаюсь в советах, — холодно отрезал Грейсток.

Наступила долгая пауза, потом раздался громкий голос Сэма.

— Вот подошел Лотар фон Рихтгофен, чтобы с вами поздороваться, Джон. Он хочет подняться в воздух и сопровождать вас. Мне это совсем не улыбается, и я потратил уйму времени, чтобы отговорить его от этой затеи, но он жаждет участвовать в атаке. Дело в том, что потолок наших самолетов только десять тысяч футов, над горами могут произойти любые неожиданности. С горючим у него все в порядке, на обратную дорогу хватит.

Голос Лотара прервал Сэма.

— Я сказал ему, что вам тоже хватит горючего на обратный путь, если не жечь его напропалую. Мы с вами вернемся вместе, Джон.

— Ничего не имею против.

Грейсток посмотрел в сторону судна. Издали ему был хорошо виден аэростат. Чтобы его опустить, понадобится не меньше двадцати минут.

Гигантский корабль, прекрасное творение рук человеческих, был на четверть длиннее «Рекса» и несколько уже. Джил Галбира как-то заявила, что «Парсефаль» является самым прекрасным и грандиозным сооружением мира Реки; ничего подобного Земля не знала. Но Грейсток предпочитал корабль, который, по словам Сэма, в любом соревновании выиграл бы «Голубую ленту длиной в милю».

Он снова бросил взгляд вниз. Самолет Лотара уже стоял на взлетной площадке; вокруг суетились люди, подготавливая к запуску катапульту.

Ледяным взглядом англичанин осмотрел штурманскую кабину. Пилот Ньютон, летчик второй мировой войны, сидел у штурвала. Штурман Харди и ирландец Семрад, первый помощник, стояли у бортового экрана. Шестеро остальных находились у двигателей.

Грейсток быстро подошел к оружейному боксу, открыл его и достал два револьвера «Марк-4», четырехзарядное оружие с пулями шестьдесят девятого калибра. Он взял в левую руку рукоятку одного из них, ствол другого — в правую; затем, внимательно следя за Харди и Семрадом, прошел за их спинами к креслу пилота. Остановившись позади Ньютона, он поднял правую руку и сильно ударил его рукояткой по голове. Пилот рухнул на пол. Грейсток быстро щелкнул тумблерами, отключая передатчик. Харди и Семрад обернулись на шум и оцепенели от неожиданности, увидев направленные на них стволы.

— Не двигаться! — резко кинул Грейсток. — А теперь — руки за шею!

Харди еле выдавил:

— Грейсток! Что с тобой?

— Спокойно! — он ткнул пистолетом в сторону коридора. — Туда! Надеть парашюты! И не вздумайте помешать мне — уложу на месте обоих!

Семрад побагровел.

— Ты… ты… — он заикался, не находя слов, — ты… ублюдок! Предатель!

— Не-е-е-т! — протянул Грейсток. — Я — верноподданный короля Англии Джона, — он улыбнулся. — А кроме того, мне обещано место первого помощника на «Рексе», когда я приведу этот дирижабль Его Величеству. Это подкрепило мою преданность.

Семрад взглянул на дверь, за которой находился машинный отсек дирижабля.

— Полчаса назад я выходил проверить работу инженеров, помните? Так вот, они все связаны и вам уже не помогут.

Двое мужчин подошли к шкафу, открыли его и стали надевать парашюты.

— Что будет с ним? — спросил Харди, кивнув на неподвижного пилота.

— Вы натянете на Ньютона его парашют и столкнете перед прыжком.

— А инженеры?

— Им будет предоставлен выбор, кому служить.

— А если они откажутся?

— Тем хуже для них.

Застегнув на груди Ньютона лямки парашюта, Семрад и Харди перенесли его на середину гондолы. Грейсток шел следом, держа в обеих руках по револьверу; он локтем нажал кнопку, и боковой люк распахнулся. Стонущего, не пришедшего в сознание пилота подтащили к борту. Дернув вытяжной трос, Семрад столкнул его вниз и прыгнул следом. Харди на минуту задержался в дверном проеме.

— Если мы когда-нибудь встретимся с тобой, Грейсток, я убью тебя.

— Не выйдет, — ухмыльнулся тот. — Прыгай, пока я не передумал.

Он вернулся в кабину и включил радио. Раздался рев Клеменса:

— Что у вас там происходит? Откуда эти голубые вспышки?

— Троим из моей команды пришлось покинуть дирижабль, — бесцветным голосом сообщил Грейсток. — Мы решили его облегчить… скорость и маневренность будут выше.

— Что за чертовщину вы несете? — Клеменс был вне себя. — Теперь нам придется искать их и вылавливать из воды!

— Что поделаешь, — вздохнул Грейсток.

Он взглянул на экран. «Минерва» зависла позади «Марка Твена». На его палубах толпился народ, разглядывая дирижабль. Одноместный моноплан Рихтгофена уже стоял на катапульте.

Грейсток уселся на место пилота. За несколько минут он опустил дирижабль до трехсот футов над поверхностью воды, повернул его и направил прямо на судно.

Огромный белый корабль замер посреди Реки; его четыре колеса взбивали фонтаны пены, уравновешивая течение. Из люка на корме показалась моторная лодка; она упала вниз и заскользила вдоль борта к парашютистам, барахтающимся в воде.

Оба берега усеивали толпы любопытных, не меньше сотни челноков и пирог спешили к голубым полотнищам парашютов.

Катапульта пыхнула паром, и моноплан взмыл в воздух. Его серебряный фюзеляж и винты ярко светились на солнце, он начал набирать высоту, устремившись к дирижаблю.

Из приемника донесся яростный голос Сэма:

— Какого черта-дьявола вы там выделываете, Джон?

— Я только хочу посмотреть, спасены ли мои люди.

— Тупица! — заорал Клеменс. — Не знаю, сколько мозгов нужно добавить тебе в башку, чтобы выдать за осла! Да легче норковую шапку засунуть в зад свинье! Говорил же я Файбрасу, что ни баронов, ни графов, ни герцогов нельзя и близко подпускать к дирижаблю. Ха, Грейсток? Порождение самого подлого и тупого клана — средневекового дворянства! Господи Иисусе, Милт еще спорил со мной! Это, видите ли, социальный эксперимент — сумеет ли средневековый недоносок приспособиться к эпохе индустрии! Сумел, нечего сказать!

— Успокойся, Тэм! — зарокотал голос Джо. — Если ты станешь ругать его, он не атакует корабль Джона.

— Лутше помолтши, — передразнил его раздраженный Сэм. — Когда мне понадобятся советы палеоантропуса, я скажу сам.

— Ну, ну, Тэм, не надо никого откорблять, ты товтсем тумашедший, — успокаивал его Миллер. — Лутше подумай, а не дурачит ли натс Грейтсток? Может, он уже сговорился с королем Джоном?

Грейсток выругался. Этот волосатый ублюдок поумней великого Клеменса! Однако разъяренный Сэм пропустил его слова мимо ушей.

Грейсток положил руки на штурвал и дирижабль, послушно наклонившись на десять градусов к горизонту, двинулся к судну. Моноплан фон Рихтгофена промелькнул мимо ярдах в пятнадцати от него. Лотар приветственно махнул рукой, но лицо его сохраняло недоуменное выражение. Без сомнения, он слышал разговор по радио от слова до слова.

Грейсток нажал кнопку. Из расположенного под носовым люком пускового устройства вырвалась ракета. Дирижабль взметнуло вверх. Длинная узкая трубка с бьющим из хвоста пламенем и голубым дымом от носового выхлопа устремилась к серебристому самолетику. Грейсток уже не мог разглядеть лица Рихтгофена, но ясно представил, как ужас сменил на нем недоумение. У немца оставалось лишь шесть секунд, чтобы натянуть парашют. Но если он даже сделает это, при такой высоте купол не успеет раскрыться. Нет, похоже, ему не спастись.

Рихтгофен не стал прыгать; он направил самолет вниз, пытаясь спикировать на воду. Моноплан стремительно падал, но ракета была быстрее. Удар, взрыв! Самолет и смертоносный снаряд исчезли в ослепительной вспышке пламени.

Команда судна торопливо устанавливала на катапульту второй самолет. Услышав вой сирен и рожков, люди, занятые спуском аэростата, приостановили работу. Грейсток надеялся, что они не догадаются обрезать канаты, и аэростат станет тормозом при маневре судна.

Из радиоприемника был слышен вой сирен и приглушенный голос Клеменса. Судно начало набирать скорость, одновременно разворачиваясь по течению. Грейсток улыбнулся. Теперь «Марк Твен» подставил ему свой борт. Он нажал кнопку, и дирижабль содрогнулся, выпустив две тяжелые торпеды. Грейсток дернул руль высоты, приподнимая облегченный нос «Минервы», и до предела открыл дроссельные клапаны; сейчас ему понадобится вся скорость, которую можно выжать из моторов.

С громким всплеском торпеды вошли в воду и устремились к кораблю, взбивая две белые дорожки пены. Из динамика доносился отчаянный голос Клеменса. Гигантский корабль, не закончив поворот, под углом двинулся к левому берегу. С палубных орудий открыли огонь по торпедам и дирижаблю.

Грейсток сыпал нормандскими проклятиями. Он не успевал справляться с пилотированием, стрельбой и наблюдением за кораблем. Но он должен сделать свое дело — потопить судно ради милости короля Джона и награды, которая его ждет! Он не собирался погибать здесь, не выполнив свое предназначение!

Он допустил промах — наверно, надо было спуститься, пройти прямо над «Марком Твеном» и сбросить бомбы… Он не рискнул взять курс на корабль после запрещения Сэма… Дьявол! Почему ему не удалось убедить Клеменса, что экипаж «Минервы» просто хочет рассмотреть судно?

Мысли метались в голове Грейстока, пока он продолжал автоматически нажимать кнопки, выпуская одну ракету за другой. Они устремились навстречу снарядам «Марка Твена»; тепловые детекторы, расположенные в головной части, вели их к выхлопам пламени, бившего из ракет противника. Впрочем, ракетная артиллерия корабля тоже была оснащена такими же устройствами.

Взрыв столкнувшихся ракет встряхнул дирижабль. Воздух заволокло дымом, окутавшим белый корпус корабля. Сквозь темное облако Грейсток с трудом различил, что висит почти над «Марком Твеном».

О, раны Божьи! Одна торпеда проскочила справа от кормы… но, кажется, сейчас их настигнет вторая! Нет, она лишь чуть задела борт и, сменив направление от толчка, двинулась к берегу. Промах! Снова промах!

Сейчас Клеменс сдавленным голосом заклинал его прекратить стрельбу. Он боялся взрыва дирижабля — горящая оболочка могла рухнуть на палубу. Похоже, он совсем забыл, что на борту «Минервы» есть еще запас бомб.

Второй самолет — двухместная амфибия — наконец поднялся в воздух. Пилот напряженно смотрел вверх, выжидая удобный момент для атаки. Но они находились слишком близко друг к другу и двигались очень быстро; летчик не успел выстрелить. Кормовой стрелок, сидевший позади него, развернул свои пулеметы. Каждая десятая пуля была трассирующей, с фосфорной головкой. Одной вполне достаточно, чтобы взорвать топливный бак «Минервы». Дирижабль был уже в ста пятидесяти ярдах от судна и стремительно приближался к нему. Сильный ветер и волочившийся за кораблем аэростат могли помешать быстрому маневру «Марка Твена».

Только бы успеть выпустить бомбы до разрыва трассирующих пуль! Может быть, стрелок промахнется, может, не успеет развернуть пулеметы…

Стремительно надвигался борт судна. Теперь уже нельзя сбрасывать бомбы; они взорвутся оба — и дирижабль, и судно. «Минерва» висела прямо над гребным колесом. Грейсток повернул бомбометатель, быстро поднялся и прыгнул в открытый люк. У него не оставалось времени, чтобы надеть парашют; к тому же, поверхность воды была слишком близко. Удар воздуха могучим Мальстремом закрутил его и швырнул вверх. Грейсток потерял сознание, не успев даже вспомнить о навсегда потерянном месте в команде «Рекса» и о своих мечтах когда-нибудь одолеть его капитана и стать полновластным владыкой прекрасного, как сон, корабля.

52

Питер Фригейт вступил на борт «Раззл-Даззл» в первую неделю седьмого года после Воскрешения. Через двадцать шесть лет плавания он ощущал сильное утомление и был изрядно разочарован. Доберется ли когда-нибудь их шхуна до верховьев Реки? За эти годы они миновали 810 000 грейлстоунов — восемьсот десять тысяч миль или миллион триста тысяч километров!

Он поднялся на палубу судна в экваториальной зоне и через полтора года оказался в северном поясе. Они двигались не по прямой, как птицы, а ползли вдоль зигзагов огромной змеи. Если бы Река текла прямо, их путешествие заняло бы полгода — даже за пять месяцев! — но она извивалась, словно продажный политик во время выборов.

Когда судно впервые попало в высокие широты, к сгибу Реки, откуда поток опять поворачивал к югу, Фригейт предположил, что теперь они двинутся к полюсу пешком. Правда, полярные горы еще не были видны, но, вероятно, до них можно добраться сравнительно быстро. Искушение непрерывно терзало его, но все уговоры были тщетны.

— Ну и как же мы переберемся через вон ту преграду? — Фарингтон показал на вертикальную каменную стену высотой не меньше двенадцати тысяч футов.

— На аэростате.

— Вы с своем уме? Ветер здесь дует на юг, нас просто отбросит от гор!

— Да, но только вблизи поверхности. Если метеоусловия здесь совпадают с земными, в верхних слоях ветер направлен к северу. Когда аэростат поднимется до нужной высоты, его понесет к полюсу. Мы доберемся до гор, которые окружают море, и там опустимся. Если верить слухам, полярный хребет слишком высок и на аэростате его не преодолеть. Затем…

Слушая рассуждения Фригейта, Фарингтон даже побледнел.

Райдер усмехнулся.

— Разве вы не знаете, что Фриско Киду отвратительна даже мысль о путешествии по воздуху?

— Неправда! — свирепо глянул на него Мартин. — Если бы только была хоть какая-то возможность добраться туда, я первый полез бы в корзину аэростата! Но это невозможно! А, кроме того, из чего мы соорудим его — из дерьма, что ли?

Фригейт вынужден был признать его правоту. Тут они не могли ничего поделать. У них нет материалов для изготовления воздушного шара и нет водорода.

Но стоило обдумать другой вариант. Например, попытаться заполнить аэростат горячим воздухом. Он взлетит до вершины горы, а там они спустят вниз канат.

Выпалив новую идею, он сам первый расхохотался. Да разве можно изготовить канат длиной в тысячи футов, причем настолько прочный, что он не порвется от собственного веса? Какого же размера должен быть аэростат, способный его поднять, — не меньше «Гинденбурга»? И как без человеческих рук закрепить веревку на вершине горы?

Этот вариант отпал, но у Фригейта уже был готов следующий: послать человека на привязном аэростате; он доберется до вершины и лебедкой втянет канат наверх.

— Выбросьте все это из головы, — сердито фыркнул Фарингтон.

Фригейт примолк.

«Раззл-Даззл» плыла к югу. Дул попутный ветер, и команда, поскучневшая в мрачных, сырых местах, наслаждалась теплом. Через несколько месяцев судно пересекло экватор и девятый раз вступило в южное полушарие.

Однажды во время завтрака Фригейта подстерегала приятная неожиданность — исполнились два его заветных желания. Один подарок ему преподнес цилиндр; уже десяток лет Питер мечтал получить одновременно ореховое масло и банан. Сейчас, открыв крышку, он узрел долгожданный сюрприз — кружку, наполненную мягким, благоухающим ореховым маслом, и несколько желтых в коричневых пятнышках бананов.

Полный предвкушения, Фригейт тщательно почистил банан, окунул его кончик в масло и сунул в рот. Ну разве не стоило воскресать хотя бы ради этого?

Тут он заметил проходившую мимо женщину, весьма недурную собой. Но его внимание привлекла не хорошенькая мордашка, а браслет на ее руке. Глаза Фригейта широко открылись, он вскочил и, догнав незнакомку, произнес на эсперанто:

— Пардону мин, синьорино. Не могу ли я посмотреть ваш необыкновенный браслет? Он похож на медный. — От волнения он перешел на английский.

— Естас бразо — действительно, медный, — обернувшись, она улыбнулась ему.

Женщина взяла предложенную ей сигарету, пробормотав — «Данке!» — и закурила. При ближайшем рассмотрении она оказалась столь же привлекательной, как и браслет; Фригейт удивился, узрев такую красотку в одиночестве. Однако в тот же миг за ее спиной возник хмурый темноволосый субъект и Питеру пришлось пуститься в поспешные объяснения, что его заинтересовал лишь браслет, а не его владелица. Мужчина, казалось, успокоился, но на лице женщины проступило выражение явного разочарования. Она пожала плечами и ограничилась краткой справкой:

— Его привезли с верховьев Реки, и стоил он всего сто сигарет и два рога меч-рыбы.

— Конечно, ей уступили в цене, но никто не имел на нее видов, — добавил мужчина.

— О, Эмиль, но это все было еще до тебя.

— А вы не знаете, из какой страны эта штука? — продолжал расспросы Фригейт. — Где его сделали?

— Продавец сказал, что он приехал из Новой Богемии.

Фригейт предложил сигарету мужчине, окончательно развеяв его подозрения. Эмиль сказал, что Новая Богемия — довольно крупное государство; отсюда до него около девятисот грейлстоунов вверх по Реке. Большинство его граждан — чехи двадцатого столетия; с ними живет какое-то древнее галльское племя. Остальные, как обычно, относились к разным народам и разным эпохам.

Еще три года тому назад Новая Богемия была маленькой страной со смешанным славянско-галльским населением.

— Но их вождь, Ладислав Подебрад, шесть лет назад начал один проект. Почему-то он решил, что в недрах его страны много металла, особенно — железа. Люди принялись копать у подножия гор и прорыли огромную, глубокую шахту. Они пробились сквозь дерн и почву, а вы знаете, как это трудно.

Фригейт кивнул. Переплетенные корни травы уходили глубоко в землю, предохраняя верхний слой от эрозии. Возможно, они образовывали единый конгломерат, тянувшийся по обеим берегам Реки и под нею.

— Они очень долго долбили грунт, пока на глубине шестидесяти ярдов не наткнулись на скалу. Думаю, это был известняк. Народ взбунтовался и решил бросить работу, но Подебрад заявил, что видел вещий сон… якобы под камнем кроются огромные залежи железа. Люди поверили ему.

— Ну и ну, — покачала головой женщина, — уж тебя-то он не уговорил бы потрудиться.

— Тебя тоже, крошка!

Фригейт подумал, что им вряд ли стоит жить вместе, но предусмотрительно оставил свое мнение при себе.

Впрочем, ему и раньше встречались пары, терзавшие друг друга со дня свадьбы и до самой смерти. Удивительно, что их соединяло?

Три года назад предсказание Подебрада сбылось, и труд его народа был вознагражден: они наткнулись на огромнейшие запасы полезных ископаемых — железную руду, сульфид цинка, уголь, соль, серу, свинец, даже платину и ванадий.

— Все в одном месте? — Фригейт недоуменно моргнул. — Но такие залежи не могут образоваться естественным путем!

— Так рассказывал тот человек Марии. Я слышал и от других жителей Новой Богемии, что все это походило на гигантскую свалку, устроенную Теми, Кто создал этот мир. Казалось, там поработал огромный бульдозер, нагромоздивший всякой всячины… а потом все завалили громадной скалой и слоем почвы.

Подебрад начал добывать руду, и вскоре у его людей появилось стальное оружие и инструменты. В результате Новая Богемия, до того владевшая лишь семью милями побережья, теперь простиралась на сорок миль по обеим берегам Реки. Подебрад ни с кем не воевал и не захватывал чужих земель; соседние страны сами пожелали присоединиться, и он не отказывал никому.

Окружающие Новую Богемию государства заразились золотой лихорадкой, но на их долю выпал лишь тяжкий труд, поломанный инструмент и горькое разочарование. Видимо, клад залегал лишь на небольшом участке первоначальной Новой Богемии, скрываясь в глубинах планеты.

Эмиль показал на холмы.

— У нас тоже пробили шахту в двести футов, но все пришлось бросить, — под слоем почвы мы наткнулись на доломит. Подебрад — счастливчик, у него был мягкий известняк!

Фригейт поблагодарил словоохотливого собеседника и помчался с новостями на судно. В результате уже через одиннадцать дней они бросили якорь у столицы Подебрада.

За полдня пути до южных берегов Новой Богемии команда уже ощутила запахи серы и угля. По берегу тянулись высоченные земляные насыпи, на Реке патрулировали четыре больших паровых корабля, вооруженных пушками, и множество судов помельче. Часовые со стальным оружием в руках стояли на вышках.

Команда «Раззл-Даззл» осматривала окрестности в полном изумлении и даже подавленности. Они привыкли к чистому воздуху, ясным голубым небесам, зеленой растительности; здесь же цивилизация сокрушила долину.

Нур поинтересовался у одного из местных жителей, стоило ли так истощать недра. И к чему им столько оружия?

— Конечно, это необходимо, — с полной убежденностью ответил тот. — Если мы не будем вооружаться, наши шахты захватят другие государства. Так что оружие нам нужно для самообороны, — он немного подумал и добавил; — но мы производим и другие изделия из металла — для обмена на табак, сигареты, украшения и продовольствие.

— Зачем? Ведь грейлстоуны снабжают нас всем необходимым… иногда даже балуют нас, — улыбнулся Нур. — К чему терзать землю и заражать воздух?

— Я же объяснил вам!

— Закопали бы вы свою шахту, — сказал Нур. — А еще лучше — вообще не принимались за нее.

Человек молча пожал плечами. Вдруг он обернулся и в изумлении уставился на Райдера.

— Скажите, вы — не Том Микс, киноактер?

— Нет, дружище, — засмеялся Том, — но мне уже не однажды говорили, что я на него похож.

— Я видел вас… его, когда он приехал в Париж. Мне пришлось тогда посетить Париж по делу… Я стоял в толпе и любовался на вас… на него, когда он ехал верхом на Тони, своей лошади… Незабываемое зрелище! Микс был моим любимым актером.

— И моим тоже, — Том повернулся и отошел в сторону.

Фригейт, вместе с капитаном, направился к нему.

— У меня такое впечатление, что вы весьма взволнованы, Пит, — заметил Фарингтон. — И, вероятно, думаете о том же, о чем мы с Томом только что толковали.

— Не понимаю, — Фригейт поднял на капитана затуманенный взгляд. — Что вы имеете в виду?

— Как — что? — Фарингтон посмотрел на Тома. — Только то, что неплохо бы заполучить один из паровых катеров.

Фригейт в изумлении поднял брови.

— Но я думал совсем не об этом! Вы полагаете, его нужно украсть?

— Что-то в этом роде, — протянул Том. — Они же всегда могут соорудить другой, а мы на таком суденышке гораздо быстрее доберемся к верховьям Реки.

— Но это же аморально! — воскликнул Фригейт. — И, к тому же, опасно. Я уверен, что их сторожат днем и ночью.

— Кто тут толкует о морали? — прервал его Мартин. — Помнится мне, как в Руритании один парень завербовался к нам на шхуну… и прихватил с собой казенный меч!

Фригейт побагровел.

— Неправда! Я сам его сделал!

— А потом украл, — Мартин усмехнулся своей чудесной улыбкой и хлопнул Фригейта по плечу. — Не заводитесь, Пит. Если вам очень хочется, тащите, что плохо лежит. Так вот: нам нужно быстроходное судно, чтобы поскорее добраться до истоков.

— Не говоря о том, что оно обладает и некоторым комфортом, — ухмыльнулся Том.

— Вы толкаете нас на большой риск… может быть — на смерть.

— Я никого не тяну и никому не приказываю. Если не страшно, присоединяйтесь, идет?

— Я вовсе не трушу, — Фригейт опять вспыхнул. — Была бы необходимость, я пошел на это. Но тут можно раздобыть кое-что побыстрее допотопного парохода!

— Вы полагаете, Подебрад построит вам личный скоростной катер? — насмешливо спросил Мартин. — Паровую яхту?

— Нет, я думаю не о том, как проплыть Реку из конца в конец. Наша задача — перебраться через горы.

— Ну-ка, подтяни подпруги, приятель, — осадил его Том. — Это что — самолет?

Мартин побледнел.

— Нет, его нам не построить. И с самолетом много возни — надо садиться, откуда-то брать горючее… Нет, нам нужен другой аппарат — но тоже способный к полету. Такой, которому не нужен ни двигатель, ни бензин, ни спирт…

— Вы говорите об аэростате?

— Почему бы и нет? Аэростат или еще лучше — дирижабль.

53

Том Райдер идею одобрил сразу же, но Фарингтон запротестовал.

— Нет! Слишком опасный проект! Я не верю в этот мешок, начиненный водородом! Газ взорвется, и мы все сгорим!

Он хрустнул пальцами.

— К тому же, он целиком зависит от ветра… игрушка урагана — ничего более! А где мы найдем пилота? Обычного летчика еще можно откопать, я даже был знаком с двумя-тремя… Но опытного аэронавта? А команда? Надо подобрать людей, обучить их… Разве это нам под силу? И еще одно…

— Побаиваешься? — улыбнулся Том.

Мартин густо покраснел и сцепил руки.

— Хочешь расстаться с парой зубов?

— К этому мне не привыкать, — Райдер снова ухмыльнулся, потом глаза его стали серьезными. — Успокойся, Фриско. Если о чем и стоит поразмыслить, так только о причинах, по которым этот проект неосуществим.

Фригейт знал, что Джек Лондон никогда не интересовался путешествиями по воздуху. Странно! Казалось бы, человек, чья жизнь была столь бурной и полной приключений, мужчина, исполненный воинственной отваги и жажды нового, должен с восторгом согласиться на подобный полет.

Неужели он боится высоты?

Все может быть! Существует множество храбрых людей, которые ничего не страшатся на земле, но впадают в панику, стоит им только оторваться от нее. Вряд ли следует их осуждать — здесь виновата одна из причуд человеческого характера. Но Мартину было стыдно показать свой страх.

Фригейт признался себе, что и ему ведома эта стыдливость. В какой-то степени с годами он избавился от нее, но способно ли время так глубоко перекроить душу человека? Когда иррациональное начало вступает в игру, оно подавляет разум; мозг бессилен ему противостоять.

Фригейт понимал, что в реакции Фарингтона есть своя логика. Полет на дирижабле — дело опасное и непростое; здесь нужно взвесить все обстоятельства.

К обсуждению решили привлечь Нура и Погаса. Фригейт изложил им свою идею, не скрывая риска предприятия.

— И все же полет на дирижабле даст нам огромный выигрыш во времени. А опасность… что ж, может быть, воздушное путешествие менее опасно, чем путь по воде и предстоящий пеший переход через горы у полюса.

— Черт вас побери, да не опасностей я боюсь! Вы же это знаете, Пит! Дело в том…

Голос Мартина дрогнул. Том улыбнулся.

— Ну, что ты все скалишься? — рявкнул Фарингтон.

Погас тоже усмехнулся.

— Да не распаляй ты себя, — сказал Том. — Сейчас нам надо наживить крючок для местного босса, пана Подебрада. С какой стати такая большая шишка согласится нам помочь? Скорее всего, он откажет. Но почему бы не попробовать? Пошли к нему домой и поговорим начистоту.

Нур и Погас согласились, что не стоит откладывать дело в долгий ящик, а потому капитан, его помощник и матрос Фригейт направились к большому строению из известняка, на который указал им один из прохожих.

— Вы все-таки хотите выкрасть катер? — спросил Пит.

— Ну, все зависит от развития событий, — уклончиво отозвался Том.

— Нур на это никогда не пойдет, — убежденно заявил Фригейт. — Да и остальные тоже будут против.

— Тогда придется действовать без них, — Том стоял на своем.

Дом Подебрада возвышался на холме; его островерхая бамбуковая крыша почти касалась нижних ветвей огромной сосны. Охранники провели их в приемную. Внимательно оглядев каждого из путников, секретарь вышел из комнаты, потом быстро вернулся и объявил, что через два дня Подебрад примет их после завтрака.