Филип Хосе Фармер
      Политропические парамифы
      2. Не отмывайте караты
      Нож рассек кожу, пила вгрызлась в кость, и полетела серая пыль. Затем к темени приложили вантуз (хирург был экономным человеком) и -- плоп! -- со звуком пробки, вылетающей из бутылки, выпиленный из черепа сектор отскочил. Доктор ван Месгеглюк в марлевой повязке направил внутрь черепной коробки лучик света и вдруг заорал не своим голосом:
      --Клянусь Гиппократом! А также Асклепием и братьями Майо!
      Вместо ожидаемой опухоли мозга в сером веществе засел большой алмаз.
      Ассистент хирурга Байншнайдер* и все медсестры столпились вокруг, по очереди заглядывая в дыру.
      * Bein (нем.) - нога; Schneider (нем.) - портной.
      --Потрясающе! -- восхитился ван Месгеглюк.-- Алмаз уже обработан!
      --Выглядит как бриллиант, ограненный "розочкой". Весом, на глазок, приблизительно 127,1 карата,-- добавил Байншнайдер (у него был свояк, занимавшийся ювелирным делом). Он пошуровал внутри черепа светозондом -- замерцали искры, запрыгали тени.-- Но он наполовину погружен. Может статься, что снизу он и не бриллиант вовсе. Но даже если и так...
      --Пациент женат? -- поинтересовалась сестра Люстиг*.
      * Lustig (нем.) -- веселая, игривая.
      Ван Месгеглюк свирепо выкатил на нее глаза:
      --Вы вообще способны думать о чем-нибудь, кроме замужества?
      --А что мне делать, если все только об этом и напоминает? -томно пролепетала она и с такой игривостью вильнула бедром, что чуть его не вывихнула.
      --И что, должны ли мы изъять... это? -- осторожно спросил Байншнайдер.
      --Это определенно злокачественное новообразование, следовательно мы обязаны его оперировать!
      Ван Месгеглюк вывернулся с таким мастерством, блеском и изяществом, что вызвал у медсестер возгласы воодушевления и бурные аплодисменты. Даже Байншнайдер выкрикнул "браво!" (причем без малейшей зависти). Хирург запустил щипцы внутрь и... тут же их выдернул: в черепе загромыхало, и из отверстия вылетела молния. Затем послышались отдаляющиеся раскаты грома и треск разрядов.
      --Кажется, дождь собирается,-- заметил Байншнайдер.-- Или гроза. У меня свояк -- метеоролог.
      --Нет, это только зарницы,-- успокоил его ван Месгеглюк.
      --Это с громом-то? -- засомневался ассистент. Он с вожделением посмотрел на алмаз, живо представив себе, на что готова была бы его жена ради такого подарка. Рот сразу наполнился слюной, а уши похолодели. Вот только кому принадлежит эта драгоценность? Пациенту? Но ведь нет закона о правах на "внутреннюю недвижимость"! Так что, сдавать его теперь в бюро находок? Или государству, как найденный клад, чтобы получить положенное вознаграждение? Или, может, сразу -- налоговому инспектору?
      --С научной точки зрения, такого просто не бывает. Уникум какой-то! -- наконец сказал он.-- А что там говорится в калифорнийском законодательстве о подобных находках и правах нашедшего?
      --А вы что, хотите застолбить участок?! -- зарычал ван Месгеглюк.-- Господи! Это же вам человек, а не какой-то кусок ландшафта!
      Из отверстия с треском вырвалось еще несколько иссиня-белых разрядов, и за ними последовал рокот -- словно огромный шар прокатился по кегельбану.
      --Говорил я вам, что это не зарницы,-- укоризненно сказал ван Месгеглюк.
      Байншнайдер вежливо промолчал.
      --Теперь понятно, почему перегорел электроэнцефалограф, когда мы диагностировали этого жмурика,-- продолжал главный хирург.-- Там наверняка было несколько тысяч вольт. А может, и -- сотен тысяч. Странно, как я не заметил у него повышения температуры! Но кому могло прийти в голову, что мозг может накалиться до такой степени!
      --А вы лаборантку уволили! -- ехидно вставил ассистент.-- Как видите, машина сгорела не по ее вине!
      --И на следующий же день она выбросилась из окна,-- вздохнула сестра Люстиг.-- Я рыдала на ее похоронах, как испорченный водопроводный кран. Даже с горя чуть было не выскочила замуж за могильщика.-- И она снова крутанула бедрами.
      --У нее были переломаны практически все кости, и в то же время -- ни одного внешнего повреждения! -- с наслаждением погрузился в воспоминания ван Месгеглюк.-- Уникальный случай. Просто феномен какой-то!
      --Она была человеком, а не "каким-то феноменом"! -- ввернул Байншнайдер.
      --Да, человеком, но абсолютно феноменальным,-- отпарировал главный хирург.-- Уж поверьте мне, это -- по моей части. Ей было тридцать три года, но родилась она сразу в десятилетнем возрасте.
      --А-а, жертва опытов с выращиванием плода в искусственной матке! -- вспомнил Байншнайдер.-- Туда еще попала пыль (что само по себе плохо), а потом оказалось, что пыль эта была еще и радиоактивной. Ох, уж мне эти искусственные способы!
      --Да уж,-- согласился хирург.-- Бедняжке хватило пыли, чтобы сделаться окончательно ненормальной. Как вы знаете, я производил ее вскрытие. Мне было больно от одной мысли, что придется рассечь эту прекрасную кожу! Она была, как каррарский мрамор. И скальпель сломался, когда я попытался сделать первый надрез. Тогда я сгоряча чуть было не вызвал из Италии специалиста с алмазным зубилом, но администрация взвыла от цены на его услуги, и Голубой Крест наотрез отказался платить.
      --Так, может, алмаз -- ее рук дело? -- предположила сестра Люстиг.-- Откуда-то же должно было взяться это высокое напряжение!
      --А я все удивлялся, откуда здесь вечно несет радиацией! -пробормотал ван Месгеглюк.-- Держите свои замечания при себе, мисс Люстиг. Пусть за вас думают ваши начальники.
      Он вперился в дыру в черепе. Где-то там, на горизонте, между сводом черепной коробки и полем головного мозга, мерцали огоньки.
      --Может быть, нам придется вызвать геолога. Байншнайдер, вы что-нибудь понимаете в электронике?
      --У меня свояк недавно открыл магазин радио- и телеаппаратуры.
      --Отлично. Вытяните из него для начала ступенчатый трансформатор. Я не хочу, чтобы сгорела еще одна машина.
      --А как пока быть с электроэнцефалографом? Я же не достану трансформатор в пять минут. Свояк живет аккурат на другом конце города, к тому же он загнет двойную цену, если ему придется открывать магазин так поздно.
      --Да заплатим... Заплатим! -- перебил его главный хирург.-- А пока заземлите его. Вот так! Мы должны извлечь это новообразование как можно скорее, прежде, чем оно доконает пациента. А научным обоснованием этого факта займемся позже.
      Он натянул еще одну пару перчаток. А поверх них -- еще одну.
      --Как вы думаете, а он еще один сможет вырастить? -прощебетала сестра Люстиг.-- Очень даже приятный мужчина. Я имею в виду -- симпатичный.
      --А черт его знает! Я только врач,-- вздохнул ван Месгеглюк,-а не Господь Бог!
      --Бога нет! -- прошипел Байншнайдер (никогда не забывавший о том, что он ортодоксальный атеист), пропихивая в дыру заземляющий контакт. Сперва заискрило, но потом ван Месгеглюк запустил щипцы и достал алмаз. Сестра Люстиг тут же бросилась отмывать его под краном.
      --Давайте, звоните свояку! -- сказал ван Месгеглюк.-- Я имею в виду -- ювелиру.
      --Да он же в Амстердаме! Я, конечно, могу ему позвонить, но он захочет войти в долю. Вы ж понимаете...
      --Но он же не ученый. У него даже нет степени! -- возопил главный хирург.-- Давайте, звоните скорее! Кстати, а он разбирается в тонкостях легальности подобных операций?
      --И очень даже неплохо. Но не думаю, чтобы он приехал. Ювелирное дело для него -- только прикрытие. Хлеб свой насущный он добывает контрабандой драже "ЛСД в шоколаде".
      --А это этично?
      --Но ведь шоколад-то датский, причем самого высокого качества! -- строго сказал Байншнайдер.
      --Простите. Думаю, дыру мы перекроем пластиковым окошком. Нам нужно иметь возможность наблюдения за любым последующим новообразованием и за особенностями его роста.
      --Так вы считаете, что причина -- психоз?
      --В этом мире возможно все. Даже секс -- и тот может надоесть: спросите хоть мисс Люстиг.
      Пациент открыл глаза и сказал:
      --Я видел сон. Этот грязный старикашка с длиннющей белой бородой...
      --Психический архетип,-- прокомментировал ван Месгеглюк,-символ здравого смысла нашего подсознания. Это знак...
      --...его звали Платон. Незаконнорожденный сын Сократа. Он вывалился на меня из пещеры, в глубине которой мерцал яркий люминесцентный свет, держа заскорузлыми пальцами с обломанными и грязными ногтями огромный бриллиант, и вдруг как заорет: "Идеал Материального! Конденсат Вселенной! Углерод, черт возьми! Эврика! Я богат! Теперь я все Афины куплю с потрохами! Я буду вкладывать деньги в доходные дома! Куплю все Средиземное море! Телеграф построю!"
      И еще он орал:"Не сношайте мне мозги! Это все мое!"
      --А вы не могли бы постараться увидеть сон еще и о царе Мидасе? -- вкрадчиво осведомился ван Месгеглюк.
      Сестра Люстиг взвизгнула: в ее руках был всего лишь комок мокрой серой плоти.
      --Вода снова превратила его в опухоль...
      --Байншнайдер, отмените звонок в Амстердам.
      --А, может, у него будет рецидив? -- робко предположил ассистент.
      --Нахал! Наша помолвка расторгнута! -- разъяренной фурией взвилась мисс Люстиг.-- На-все-гда!
      --Сомневаюсь, что вы любили именно меня,-- ответил пациент,-кто бы вы там ни были. Но в любом случае я рад, что вы передумали: хотя моя последняя жена и бросила меня, но официально мы все же не разведены. Мне и так хватает неприятностей, чтобы к ним прибавлять еще и обвинения в двоеженстве.
      Она удрала в неизвестном направлении вместе с моим хирургом, сразу после того, как он прооперировал мне геморрой. И я так никогда и не узнаю, почему...