32

Иммерман лежал на диване в мониторной. Дункан очень спешил, допрашивая его о возможностях банка данных. Как Дункан и ожидал, банк мог выходить на все каналы, кроме сверхсекретных, правительственных, был связан со Мировым Правительством, с национальным каналом, с каналами штатов и местными линиями повсюду. Его дед давным-давно тайно установил все эти средства связи.

Дункан на миг остановился, чтобы взглянуть настенной экран, следивший за фойе. Сник сидела на стуле, наблюдая за дверью — спинка другого стула подпирала оружие.

— Какое имя вы используете сейчас?

— Дэвид Джимсон Ананда.

— Какой общий код доступа?

Иммерман тихо ответил:

— ИМАГО. ВСЕГДА.

Дункан попросил его произнести по буквам, а затем спросил:

— Вы — единственный, кто может сделать вызов?

— Да.

— Что требуется для подтверждения доступа? Распознавание вашего голоса?

— Да.

— Требуется ли что-нибудь еще для подтверждения доступа?

— Да.

— Что еще требуется для подтверждения доступа?

— Отпечаток большого пальца моей левой руки. Отпечаток сетчатки моего правого глаза.

Дункан спросил, как это регистрируется. Получив ответ, Дункан подхватил бессильное тело Иммермана и усадил его на стул перед главным пультом управления. Подперев Иммермана, он нажал завишу ВКЛЮЧЕНИЕ.

— Как только я скажу «давайте», вы, Джильберт Чинг Иммерман, скажете как можно громче: ИМАГО. ВСЕГДА.

Дункан приложил большой палец левой руки деда к круглой немаркированной пластинке на панели, держа за волосы в поднятом положении голову Иммермана.

— Давайте.

— ИМАГО. ВСЕГДА.

Экран, уже высветивший текст ГОТОВНОСТЬ К ВВОДУ КОДА сменился надписью КОД ДОСТУПА НЕ ПОЛНЫЙ.

Тонкий луч метнулся из центра экрана. Он упал на шею Иммермана, но Дункан, поворачивая его голову, поймал луч правым глазом старика. Иммерман шире открыл глаза, и экран высветил: КОД ДОСТУПА ПРИНЯТ. ГОТОВНОСТЬ ПРИЕМА.

Дункан вздрогнул — другие экраны осветились ярко-оранжевым светом, и раздалось легкое завывание: первое напоминание сегодняшним гражданам о подготовке к стоунированию.

Дункан как от мухи отмахнулся от сигнала и начал медленно, слово за словом, объяснять Иммерману, что ему следует говорить компьютеру. Он еще не провел и половины своего урока, как с экрана, наблюдающего за фойе, раздался свист. Сник сказала:

— Они выжигают запорный механизм!

— Не впускай их! Сделай все! Я не могу помочь тебе, пока вожусь здесь. Мне надо сделать это во что бы то ни стало. Результаты этого будут иметь всемирное значение. Начало оказывается простым, но дело потребует времени.

Иммерман, словно зомби, подчинялся любой просьбе Дункана. Да он, по существу, и был зомби. То, что Дункан хотел сейчас начать, давным-давно было подготовлено Иммерманом. Хотя Иммерман замышлял еще нечто другое, он создал систему, так что можно было быстро продвинуться к цели. По команде Дункана Иммерман повторил все инструкции, и они вошли в секретные банки данных во всем мире. Все экраны — в каждом доме, квартире, в общественных зданиях, — которые настроены на прием в системе общественного телевидения, в десять минут после полуночи высветят послание Дункана. Одновременно принтеры в каждом доме, квартире и общественном здании распространят его. Дункану не придется заботиться о передаче послания по правительственному телевидению. Дункан понимал, что послание на правительственных каналах проживет на экранах лишь несколько секунд: цензоры знают дело.

До любого частного жилья или заведения, до каждого общественного здания, за исключением правительственных, телецентров в этом часовом поясе дойдет передача. Во всех других послание примут через десять минут после начала дня. Как только правительство очнется от шока, оно сможет обнаружить многие информационные банки и исключить послание. Но некоторые все равно уйдут. Если послание попадет хотя бы одному дню, можно не сомневаться, что оно дойдет и до других. Граждане позаботятся об этом. Они оставят распечатки людям следующего дня. Власти не смогут изъять их из каждого дома. Это нереально.

Главной задачей Дункана было сжать, укоротить послание. Ему некогда было формулировать его, но послание не должно быть длинным. Короткое и простое, но доходчивое — вот что требовалось.

Опять донесся голос Сник. Дункан посмотрел в ее сторону. Запорный механизм был выжжен, а круглая секция двери вокруг него выбита. Тлея, она лежала на полу.

Луч Сник вонзался в отверстие. Если кто-то стоял за дверью, живот его получил солидную брешь.

Это не было «бессмертной» прозой или чем-то в этом роде. Дункан был бы рад составить значительно лучшее послание, имей он на то время. В его положении надо было радоваться и этому. Главное — убедиться, что компьютер зафиксировал все точно. Иммерман говорил все по памяти, а затем, по приказу Дункана, велел компьютеру выдать послание на экран. Дункан сделал несколько необходимых исправлений, и текст был занесен в память.

Чиновники, увидев имя Кэрда, взбесятся еще больше. Это хорошо. Пусть знают, что он жив.

— Велите повторить инструкции и послание, — сказал Иммерману Дункан.

Потрескивание настенного экрана заставило Дункана взглянуть на него. Очевидно, дверь в фойе кто-то выбил. Сник произвела предупреждающий выстрел. Дункан сомневался, что они бросятся на нее через этот вход. Они проделают ходы в стене во многих местах и постараются окружить ее с флангов из разных комнат. Они будут осторожны — им ведь неизвестно число обороняющихся. Но и времени у нападающих немного. Город придет в движение через десять минут после полуночи. Большинство горожан отправятся спать прямо из стоунеров, но органики первой смены и рабочие выйдут на улицы. Если обитатели этих суперквартир появятся в коридоре, они заметят полицейских. Если, конечно, куколки не пристрелят органиков.

— Велите с этого момента не принимать больше никаких команд ни от вас, ни от кого бы то ни было еще, — сказал Дункан.

Иммерман произнес:

— ЗЕТ И АУТ.

— Это код отмены?

— Да.

Дункан распылил ТИ на лицо Иммермана и перенес старика на диван. «До свидания, дедушка. Вы попали в чертовскую передрягу, но заслужили все, что получили. Вы хотели, чтобы я осиротел. Я рад, что это не случилось».

Дункан вышел в коридор к двери своей комнаты. Она была заперта — пароль открыл ее. Он еще раз угостил Каребару туманом, потом позвонил в ближайший пост органиков. Не обращая внимания на требования офицера назвать себя, Дункан сказал:

— Совершено несколько убийств в жилом комплексе Д-7, сто двадцать пятый уровень. Убийцы пытаются попасть в квартиру! Поспешите! Они хотят убить нас!

Сержант был в гневе. Он уже собирался кончить дежурство и переходить в стоунер. Лишь в чрезвычайных обстоятельствах он мог перейти в другой день.

— Ваше обращение записано. Через три минуты органики будут у вас. Ваш идентификационный номер? Где вы служите? — Затем, глядя на дисплей возле себя вне поля зрения Дункана: — У нас не числится эта квартира! Что вы задумали?

— Квартира 7-Д, сто двадцать пятый уровень, — повторил Дункан. — Может, у вас и не числится, но это происходит здесь. Вам не трудно будет найти ее. Быстрее! Это убийство!

Он отключил экран. Сержант теперь, наверно, уткнулся в экран, но не может понять, откуда была передана информация. Защитные схемы заблокируют любой канал поиска источника сообщения.

Дункан старался теперь не попадать в поле зрения экранов. Большого участка стены больничной комнаты вообще не было. Другая стена прерывалась кладовой, примыкавшей к ангару. Нападающим придется выжигать запорные механизмы в дверях этих комнат — иначе им не попасть в коридор.

Дункан позвал Сник.

— Скорее! К комнате около ангара. Они выскочат из нее через минуту! А через несколько секунд будут и в ангаре!

Сник примчалась туда быстрее его. Дункан провозился с кодами двух дверей столовой. Когда он влетел в холл. Сник стреляла через дыру в дверях кладовой. Доносились вопли.

— Органики сейчас будут здесь. Я вызвал их пять минут назад!

Ответом были стоны. Сник устремилась к двери ангара. Она опять выстрелила в отверстие, из которого только что вывалился запорный механизм. Снова послышались стоны.

— Через несколько секунд здесь будут органики!

Наступила тишина. Женский голос произнес:

— Конечно, ты притащил их сюда.

Луч, прошедший сквозь дыру в двери проделал целый кратер в противоположной стене.

Пригнувшись, Дункан пронырнул мимо двери. Жестом он попросил Сник еще раз выстрелить сквозь дверь. Стоя с краю, она выпустила луч под углом. Дункан, приподнявшись, выстрелил в брешь под другим углом. Человек застонал.

— Пусть хоть весь свет рухнет вокруг нас! — прокричал Дункан. — Но я никого не проклинаю! Я не лгу, говоря, что органики вот-вот будут здесь!

Он вернулся в холл и задействовал экран. Запись его вызова полиции будет показана в кладовой и ангаре. Зря он раньше не подумал об этом.

До Дункана едва донесся разговор в ангаре. Они прибыли?

Жестом он попросил Сник открыть дверь — та распахнулась. Сник отпрянула. Дункан вошел в помещение, за ним Сник. Двое мужчин — один почти пополам разрезанный — лежали на полу.

Было десять минут пополуночи. Экраны в комнате давали гражданам последние предупреждения о стоунировании. Экраны будут светиться во всем городе, когда органики станут изрыгать проклятия. Нет, гэнки не смогут пренебречь его вызовом, но они будут чувствовать себя крайне тревожно, станут почти паниковать — еще бы, им придется нарушить правило дня!

Дункан скомандовал экрану, еще не залитому оранжевым светом, задействовать механизм управления створками на потолке. Они плавно раздвинулись, открывая звездное небо и впуская свежий воздух.

Дункан начал взбираться по лестнице.

— Оставь пушку здесь, — сказал Дункан.

Они выбрались на крышу. Повсюду башни и мосты излучали оранжевый свет тревоги, выли сирены. Согласно команде Дункана закрыться через шестьдесят шесть секунд, створки сомкнулись.

— Придется спускаться по лестничному маршу, — сказал он. — Я покажусь тебе упрямцем, но если мы ухватимся за перила, нас вряд ли собьют струи воды. — Он рассмеялся. — Плохо, что мы не сможем проехать на перилах. Никто не будет преследовать нас. Никто — пока мы не спустимся вниз, — а может, и там обойдется.

— Что нам теперь делать? — Сник не отставала от Дункана, идя рядом. Огни тревоги погасли, сирены утихли.

— Не хотелось бы, но нам опять придется добираться до какой-нибудь дикой местности. Будем скрываться, пока многое не изменится, пока мы сможем не опасаться за себя. Впереди чертовски много бед и тревог. Я верую в людей, в то, что историки называют «поднимающимися массами». Если они не изменят существующий порядок — мы не будем счастливы. Пока все складывается для нас совсем не плохо. Нам везло больше, чем мы, наверно, заслуживаем.

— Мы сами добивались всего, — сказала Сник.

— Нам дано увидеть дело рук своих. О Боже! Мне хорошо! Мы сделали то, что любой сочтет невозможным, включая и меня!

Он издал радостный вопль, обращенный к звездам.