Вопреки опасениям Уолта, они покрыли двенадцать миль до центра округа без особых происшествий. Из лесу не выскакивали разбойники, на драгоценный груз никто не покушался. Небо было ярким и безоблачным. По нему стаями носились слашларки, заполняя все вокруг своими песнями. Время от времени то одна, то другая птица выпускала грозные когти. Однажды какая-то самка пронеслась так низко, что Джек сумел разглядеть крохотный комочек шерсти, прильнувший к животу матери. Детеныш повернул плоскую мордочку и глядел на людей черными глазами-крапинками.

Один раз на поляну спокойной поступью вышел хвостатый медведь. Единороги, и без того нервные, едва не понесли. Уолт с помощью сына едва удержал вожжи, пока огромный зверь, не обратив на них внимания, не скрылся в зарослях.

Они проехали мимо семи ферм. Местность к северу от столицы была довольно безлюдной и вряд ли предполагалось увеличение ее заселенности в ближайшее время: пока что обитатели кадмусов не давали согласия на создание новых поселений, говоря, что это нарушит равновесие в природе.

Миновав ферму Моури, они подъехали к мосту через ручей Сквалюс-Крик. Смотритель Моста высунулся из окна своей башни и помахал рукой. Ланк и Билл помахали ему в ответ. Джек заметил, что отец нахмурился и, чтобы не нарваться на неприятности, не стал приветствовать Смотрителя.

От моста и до того места, где ручей впадает в речку Бигфиш-ривер вийры больше не встречались: обычно они держатся подальше от крупных поселений людей, появляясь в них только при особой необходимости.

С вершины крутого холма стала видна панорама Слашларка. Он раскинулся между высокой горой и рекой. Большинство фасадов были обращены именно к воде. Обычный, ничем не примечательный городишко, состоящий из длинной главной улицы и дюжины пересекающих ее коротеньких улочек. Вдоль центральной, являющейся продолжением шоссе, стояли казенные и торговые здания, таверны и танцевальный зал. Жилые дома без особых претензий расположились на поперечных улицах.

На южной окраине притулился приземистый форт. За его красными бревенчатыми стенами жила сотня солдат.

У причалов сгрудилось множество лодок и небольших судов. Речники суетились, грузя меха, кожу, свежие яйца слашларков, шерсть и ящики с зимними плодами тотума. Свободные от работы разбрелись по тавернам, ссорясь с солдатами-отпускниками и заглядываясь на женщин.

Военная полиция внимательно следила за тем, чтобы дальше взглядов дело не заходило, и никогда не упускала случая (вероятно, со скуки) хватить дубинкой по твердому, как дерево, черепу речника.

Кейджи медленно двигались по запруженной людьми и повозками главной улице. Уолт неожиданно резко натянул вожжи и заорал в сторону перегородившего дорогу пивного фургона, кучер которого вспотел от ругательств и тщетных попыток разнять четверку единорогов, составлявших его упряжку. Своенравные твари лягались, кусались, бодались из-за какой-то неизвестной взаимной обиды. Внезапно мелькнуло копыто, и оглушенный его ударом кучер повалился на спину.

Через некоторое — довольно продолжительное — время, когда незадачливого возницу (одного из огромного количества жертв непредсказуемого и вздорного характера единорогов) вытащили на тротуар, а упряжку с трудом усмирили и отвели к одной из обочин, Кейджи тронулись дальше. Тут же, прямо перед мордами единорогов, неожиданно выскочил какой-то мальчишка, и нервные твари попытались пуститься вскачь по забитому повозками шоссе.

Джек и Билл успели спрыгнуть с повозки и, повиснув на сбруе, остановили зловредных животных. После этого они повели храпящих и дрожащих единорогов к коновязи перед Палатой Королевы — правительственному зданию Слашларка и округа.

В Палате Королевы агент парфюмерной компании взвесил жемчуг, запер его и выписал чек, не забыв извиниться, что не может выплатить стоимость товара — четыре тысячи фунтов — наличными. Сборщик налогов засвидетельствовал сделку и применил к выписанной сумме «Укус Королевы». Зубы Королевы оказались ужасно острыми, и после «Укуса» осталось только две тысячи фунтов.

Хотя и это было немалым кушем, Джек был возмущен огромностью потери. А его отец закатывал глаза и божился, что налоги его окончательно изведут, что, видимо, лучше всего — продать ферму и переехать в город, чтобы жить на подачки.

Только тогда до Джека дошла истинная причина, почему отец пытался договориться с Р-ли не отказываться от своей доли: она — из вийров, поэтому ей и надо платить налог со своей половины в Палату Королевы. В этот момент кто-то окликнул его. Это был Манто Чаксвилли. Смуглолицый рудоискатель сердечно поздоровался со всеми и пригласил выпить в таверне «Красный Рог». Сообщив, что там собирается все «лучшее общество» Слашларка, он добавил:

— Между прочим, Джек, ваш кузен, Эд Ванг, будет там. Почему-то он сильно хочет с вами повидаться.

У Джека екнуло сердце. Неужели его зовут на сборище «УГ»? Приглашают ли его — или велят — присоединиться?.. Он посмотрел на отца. Тот отвел глаза.

— Я буду там, — сказал Джек, — немного попозже. Сначала мне надо повидаться с Бесс Мерримот.

— Отлично, сынок. Окажешься там — переверни получасовую склянку. Переверни, сын. Как только она закончится, мотай сюда, ладно?

Уолт Кейдж переглянулся с миндальным Чаксвилли, который, кивнув, дал понять, что это его устраивает.

Джек задумчиво побрел прочь. Ланк, похоже, знающий о переездах людей все, сообщил ему, что Чаксвилли впервые появился в Слашларке недели две назад, успел перезнакомиться со всеми, с кем стоит, тратил очень много сил и времени на общественные дела и очень мало — на подготовку к экспедиции в горы.

Насколько Джеку было известно, отец не встречался с Чаксвилли прежде. До того, как Джек ушел охотиться на дракона Уолт довольно долго не ездил в город: стрижка, подготовка к пахоте... Правда, он мог съездить, пока его сын бродил по горным тропам. Как бы это узнать? Жаль, забыл спросить у Ланка... Но как бы то ни было, отец и Чаксвилли определенно знакомы друг с другом.

Мерримоты жили в большом двухэтажном доме на вершине холма у окраины Слашларка. После жилища Лорда Хоу это был, пожалуй, лучший дом в округе. Когда-нибудь, если Джек женится на Бесс, он станет хозяином этого дома, как и ферм Мерримотов, сыроварни Мерримотов, магазина Мерримота и мерримотовского золота в банке. Его женой будет самая красивая женщина на много миль вокруг. Немного найдется в округе Слашларк молодых людей его возраста, которые ему не позавидовали бы.

И все же через час Джек выходил из дома Мерримотов недовольным и сердитым.

Все, вроде, было как обычно. Бесс красивая, веселая и ласковая, сидела у него на коленях и целовала до тех пор, пока не послышались шаги тетушки, которые, как всегда, раздались не вовремя. Потом Бесс принялась — почему-то шепотом — обсуждать подробности предстоящей свадьбы.

Но Джек не ощущал того волнения, которое полагалось бы испытывать. И злился на себя за то, что не может набраться храбрости сказать о своем намерении отправиться в Дальний. Несколько раз он совсем было собирался раскрыть рот, но как только Джек представлял, как потускнеет счастливый блеск в глазах Бесс, предложи он отсрочить свадьбу на целых четыре года, слова застревали в горле.

Собственно, они не назначали даже точной даты помолвки. Но в Слашларке считалось само собой разумеющимся жениться как можно быстрее и как можно быстрее и тут же обзаводиться детьми. Совершенно невозможно будет убедить Бесс и ее родню подождать сорок восемь месяцев, пока он будет учиться где-то за три тысячи миль от дома. Да и может ли он, Джек, требовать такой жертвы?

Только перед самым уходом ему пришло в голову, что он мог бы взять Бесс с собой. Пожалуй, она даже рада будет поехать далеко-далеко, повидать новые земли и людей, другую жизнь... Настроение Джека улучшилось, но ненадолго — до первой мысли о мистере Мерримоте. Он любит дочь и устроит такой гвалт, что Бесс, конечно, останется дома.

Но ведь это будет означать, что она любит мистера Мерримота сильнее, чем Джека?

А что, если спросить ее прямо сейчас и все выяснить? Да! Он, конечно, спросит. Но... Не сейчас. Попозже, когда у него будет побольше времени, чтобы все хорошенько обдумать, и когда тетушка не будет им мешать. А может, это просто увертки? Джек так и не сумел задать главный вопрос и злился на себя за нерешительность. Он ушел от Мерримотов очень недовольный собой.

К «Красному Рогу» Джек шел скорым шагом: ему срочно нужно было выпить.

Джим Таппан, хозяин таверны, кивнул, когда Джек переступил порог его заведения:

— Там, в задней комнате, — сказал он.

Джек постучал в дверь задней комнаты. Открыл ему Эд Ванг.

Но вместо того, чтобы просто распахнуть дверь и впустить двоюродного брата, Эд только слегка приоткрыл ее и осторожно выглянул наружу. Похоже, он не хотел, чтобы находящиеся в комнате слышали то, что он собирался сказать Джеку. Впрочем, судя по громкому гулу голосов, доносящемуся из-за спины Эда, вряд ли стоило опасаться подслушивания.

— Слушай, Джек, — сдавленно произнес Эд, — не выдавай меня... насчет Вава, ладно? Нет, они знают, что он мертв. Это я им рассказал... Но... мой рассказ — он не... Он не совсем такой, как можешь рассказать ты... Ты понял меня, Джек? Обещаешь?

— Я вовсе не такой дурак, чтобы сейчас обещать что-либо, — спокойно ответил Джек, — перед тем, как вообще что-то говорить, я посмотрю, как оно все обернется. А теперь — с дороги, братец.

Эд метнул на него отчаянный взгляд. Джек сильнее нажал на дверь. Мгновение у Эда был такой вид, словно он собирается захлопнуть ее и силой не впустить Джека. Но что-то, видимо, заставило его передумать. Он отступил, и Джек, наконец, смог войти.

Около трех десятков человек сидели на грубых скамьях вдоль стен. За большим овальным столом в центре разместилось еще человек двадцать, среди которых был и Уолт Кейдж. Он поднял руку и указал сыну на свободное место рядом с собой.

Разговоры в комнате почти затихли. Почему-то все наблюдали за Джеком. В глазах, скрытых за поднятыми к губам кружками или дымом самокруток и трубок, ничего не удавалось прочесть. Джеку стало не по себе. Неужели они обсуждали его в качестве кандидата в «УГ»? Это что — экзамен? Или... тайное судилище? Впрочем, здесь отец. Да и остальные...

Перечень присутствующих практически полностью совпадал с перечнем самых влиятельных лиц округа Слашларк: Мерримот, Кейдж, Эл Чаксвилли, Джон Моури, шериф Глэйн, лесопромышленник Ковский, доктор Джей Чаттерджи, Лекс Ванг — отец Эда, меховщик Нокенвуд...

Лорд Хоу отсутствовал, но это не удивило Джека: о старике говорили, что он излишне потакает гривастым, живущим на его земле. Ходили неясные, но упорные слухи о его делишках с сиренами в дни молодости.

Зато молодой Джордж Хоу был здесь. Он приветственно поднял каменную чашу и выпил, расплескав пиво по толстым губам и двойному подбородку.

Джек улыбнулся в ответ. Джордж — славный парень и неплохой собутыльник, если не считать единственного недостатка: стоит ли в конце почти каждой пьянки вскакивать на стол, круша посуду, и с пеной у рта орать о своей ненависти к отцу? Хорошо ли после этого обрушиваться, потрясая кулаками, на приятелей, приписывая им разнообразные грехи?

Впрочем, знакомые Джорджа обычно готовы к таким выходкам: надо просто припечатать его к полу и обливать холодной водой, пока не очухается, вот и все. Правда, пару раз приходилось прибегать к ударам по голове и пинкам в живот — вон на лбу два шрама от пивных кружек. Но чего не бывает между друзьями? Все равно Джордж наутро ничего не помнит, а дружба от этого только крепче...

Усевшись рядом с отцом, Джек обнаружил единственного, кто стоял в этой комнате — Манто Чаксвилли. Тот находился между двух сидящих военных из форта — капитана Гомеса и сержанта Амина.

— Джек Кейдж, эта встреча — неофициальная, — произнес щеголь-рудоискатель, — не будет ни свечей, ни надевания масок, ни произнесения торжественных клятв, — красивые губы иронически изогнулись. — Так что можете вести себя совершенно свободно: вы не неофит, обязанный выказывать почтение и трепет перед старшими.

Несколько мужчин одарили Джека суровыми взглядами. Чаксвилли продолжал:

— Эд Ванг рассказал нам, что на него напал гривастый по имени Вав, и что он, защищаясь, принужден был убить этого гривастого. Эд Ванг рассказал также, что вскоре вы случайно оказались на месте происшествия. Не угодно ли вам будет описать своими словами, что там произошло?

Джек неторопливо и четко рассказал. Закончив, он взглянул на Эда. У того было точь-в-точь такое выражение лица, как тогда, когда Джек застал его у свежего трупа.

— Так вы говорите, — спросил Чаксвилли, — что у сатира было три раны на спине? Эд Ванг, вы не упомянули об этом.

Эд вскочил:

— Я нанес ему удар, когда он повернулся, чтобы убежать. Он понял, что я сильнее его, и что я убью его за вероломное нападение. Как все гривастые, он оказался трусом...

— Гм. Джек Кейдж, какого роста был Вав?

— Шесть футов два дюйма. И весом больше центнера.

Чаксвилли оглядел низкорослого Эда:

— Я ненавижу вийров, но не могу отрицать очевидного. Я никогда не встречал трусливого сатира и никогда не слышал ни об одном достоверном случае неспровоцированного нападения вийра на человека...

Эд, с искаженным лицом, снова вскочил:

— Сэр, похоже, вы назвали меня лжецом? За такое вызывают на дуэль, сэр!

Чаксвилли остался холоден и спокоен:

— Сядьте, сэр. Когда мне нужно будет, чтобы вы встали, я вас об этом попрошу.

А пока что позвольте мне, джентльмены, напомнить вам о следующем. УГ — не общество для неумных игр. Мы собрались, чтобы пролить кровь. И мы выбрали вас, цвет здешнего округа, чтобы вы, джентльмены, стали ядром местной организации Общества УГ.

Заметьте, джентльмены, я сказал, что вас выбрали. Выбрали, а не пригласили, джентльмены. Я мог бы сказать и иначе, что вас призвали. Думаю, нет необходимости объяснять, какова будет судьба тех, кто захочет уклониться от призыва. К тому же, джентльмены, для всех примкнувших к нам исключен всякий риск. Несмотря на кажущуюся неофициальность, мы являемся организацией военной. Я — ваш командир, джентльмены. Вы обязаны безоговорочно повиноваться моим приказам. В противном случае понесете положенное наказание.

А теперь... — оратор замолк, нахмурился и вдруг рявкнул на продолжавшего стоять Эда:

— Сядьте, сэр!

Эд так напрягся, что голова его мелко тряслась.

— А если я не... — прошипел он.

Чаксвилли кивнул сержанту Амину. В следующее мгновение Эд упал навзничь с разбитым ртом. Сержант, огромный мужчина в военной форме, спокойно опустил увесистую шипастую дубину.

Эд смог подняться только через пару минут. Он сплюнул три раскрошенных зуба. Изо рта его текла кровь, из глаз лились слезы. Оратор невозмутимо продолжил:

— А теперь садитесь, уважаемый господин Ванг. И прошу всех запомнить на будущее: никаких убийств без приказа! Пусть вас не раздражает отсутствие немедленных действий. Наступит день, когда мы будем шагать по колено в крови гривастых. А если среди присутствующих джентльменов есть кто-то, кто не согласен с нашей программой, он может немедленно обратиться к властям. Для этого не понадобится даже выходить. Шериф Глэйн и капитан Гомес к вашим услугам.

По комнате пробежал неуверенный смешок. Мистер Мерримот поднялся и протянул руку с пивной кружкой в сторону мистера Чаксвилли:

— Мистер Чаксвилли, клянусь, мне по душе такие люди как вы! Я имею в виду — практичные, решительные, твердо стоящие на ногах... А главное, знающие, когда и где нанести удар. За ваше здоровье! И за УГ!

Чаксвилли поднял свою кружку:

— За вас, сэр! — и выпил до дна.

Остальные тоже встали и выпили. Однако никто особо не напрягал голосовые связки для произнесения здравиц. В помещении было тихо.

— А теперь, Эд, не угодно ли вам присоединиться к нашему тосту? — произнес Чаксвилли. — Между нами не должно быть обид. Будем считать, что мы в расчете. Между прочим, когда я создавал организацию в Старом Городе, пришлось убрать одного не в меру ретивого джентльмена, который настаивал на каких-то особых личных счетах с сатирами и на своем праве на кровную месть. Джентльмен видел только то, что у него под носом. А мы должны думать о будущем.

Эд спрятал окровавленный платок, поднял кружку, и немедленно выпил за своего вождя. Сквозь непроглоченное пиво он произнес:

— За вечные муки всем гривастым, сэр!

— Ну вот и прекрасно, Ванг, — сказал Чаксвилли. — Когда-нибудь вы еще поблагодарите меня за этот урок дисциплины и здравого смысла. А теперь, может быть, вы расскажете джентльменам то, что поведали мне перед этой встречей?

Голос Эда, дрожавший в начале рассказа, постепенно наполнялся уверенностью:

— Так вот, джентльмены. Сын мистера Моури, Джош, знает, какие чувства я испытываю — испытывал — к Полли О'Брайен. Джош вчера пришел ко мне и рассказал, что в ту ночь, когда она сбежала, он возвращался домой с фермы Коспито, от Салли Коспито. Было уже поздно, часа четыре ночи. Впрочем, луна стояла еще высоко. Джош спешил: в округе опять видели оборотней. Перед поворотом к ферме отца он услышал громыхание повозки на мосту через Сквалюс-Крик. Джош заинтересовался, кто это разъезжает в такой час. И хорошо сделал, потому что повозкой правил человек в маске, а рядом с ним сидела женщина в капюшоне. А сзади... Сзади, джентльмены, сидели два сатира. Он, разумеется, не мог узнать людей, но одним из сатиров был Вав. В этом Джош уверен.

Джош сказал также, что, хотя лица девушки было почти не видно, он готов присягнуть, что это была Полли О'Брайен. Думаю, понятно, джентльмены, что она попросила убежища в кадмусе на ферме Кейджа. И я полагаю, что...

— Я полагаю, что вам следует сесть, Эд, — оборвал его Чаксвилли. — Мистер Кейдж! Судя по тому как вы отложили в сторону свою трубку, вам, должно быть, хочется что-то сказать.

Уолт поднялся и хрипло произнес:

— Мне ничего не известно о пребывании этой девушки на моей ферме. Позвольте мне...

— Никто вас не подозревает, сэр, — сказал Чаксвилли. — Она могла оказаться в любом из кадмусов. По сути дела, хорошо зная вийров, я несколько удивлен, что ее не спрятали на ферме Вангов. Хотя ваша ферма, мистер Кейдж, является наиболее логически оправданным местом — она ближе всего к горам.

Эд снова поднялся.

— Если это правда, то Полли какой-нибудь темной ночкой увезут в Тракию! Не считаете ли вы, сэр, что прежде, чем это произойдет, стоит сделать набег на кадмусы, вытащить оттуда Полли и сжечь, как ведьму? Это показало бы гривастым, что у них ничего не выйдет из их гнусных затей, убедило бы и обнадежило настоящих людей в том, что есть все-таки кто-то, готовый сражаться за человеческую справедливость и правосудие!

Мы могли бы атаковать кадмусы с гранатами, залить их нефтью и поджечь. Главное — застать гривастых врасплох, спящими, вырезать сатиров, сжечь проклятые кадмусы, добраться до их сокровищ, урожая, плодов, вина и скота...

— Сядьте! — прогремел Чаксвилли, но его перебил отец Джека, тяжело налегая на стол, по которому он яростно стучал кулаком:

— Мистер Чаксвилли! Я протестую, сэр! Если послушаться этого идиота, то это будет не только истребление моих вийров, это разорит меня! Моя ферма будет уничтожена, а я, Уолт Кейдж, и моя семья станем нищими! Кто в темноте отличит имущество вийров от моего?! Кто захочет отличать? И это не все!..

— Прошу вас, сядьте, мистер Кейдж.

Уолт, поколебавшись, сел. Лицо его побагровело, он тяжело дышал и нервно крутил полуседую бороду.

— Одним из результатов УГ-Дня может стать разорение ваших ферм, в этом вы правы, мистер Кейдж; и, пожалуй, самым незначительным. — По комнате прокатился ропот. — Прошу соблюдать тишину, джентльмены. Дайте мне объяснить.

Чаксвилли, не торопясь, развернул и повесил на стену большую карту Авалона. Пользуясь вместо указки кинжалом, он принялся объяснять:

— Каждый из этих крестиков, джентльмены, обозначает группу кадмусов. Кружками обозначены центры расселения людей. Как видите, в окрестностях больших поселков и городов кадмусов немного. Сейчас там соотношение людей и гривастых — двенадцать к десяти в пользу людей.

А вот в сельских местностях гривастых, увы, больше, чем нас. Значит, в УГ-День, если все останется так, как сейчас, у вийров будет превосходство.

Но мы намерены изменить такое положение дел. В назначенный день одновременно с ночным нападением нашего Общества на каждый кадмус из городов хлынут толпы горожан, разгоряченных речами, бесплатным пойлом и возможностью грабежа. Мы позаботимся о том, чтобы они были хорошо вооружены и доведены до бешенства.

Мы принудим правительство поддержать своих граждан. Уже сегодня многие высокопоставленные чиновники входят в Организацию. Да и королева, я уверен, ждет только повода, чтобы разорвать позорное соглашение с вийрами и ввести в дело армию.

Наша организация является международной. Мы даже пошли на союз с еретиками, чтобы сплотить всех людей этой планеты. Разобравшись с гривастыми, мы уладим проблему отступников.

Вы жаждете немедленных действий, мистер Ванг? Вы получите такую возможность, обещаю вам, сэр. В ближайшее время будет осуществлен рейд, но не против кадмусов. Это будет операция против армейского обоза, направляющегося в здешний форт по дороге мимо Черной скалы. Он везет новое оружие из твердого стекла, много гранат и даже пушку, которая нам очень пригодится в бою.

Кроме того, там ожидается фургон с огнеметами. Они позволят нам выжигать вийров прямо в их жилищах...

Джек задумался. Если бы правительство королевы тайно не готовилось к войне, зачем бы оно посылало сюда оружие, как будто специально предназначенное для штурма кадмусов?..

Между тем Чаксвилли продолжал:

— ...Встречаемся завтра в десять вечера в магазине мистера Мерримота. Там окончательно уточним детали предстоящего рейда. Предупреждаю вас, джентльмены, вам придется сделать кое-что, чему вы вряд ли обрадуетесь, а именно: переодеться сатирами, чтобы у королевы была возможность обвинить в нападении гривастых, а у армии — повод вмешаться.

Чаксвилли сухо засмеялся; многие из присутствующих захихикали, сочтя за лучшее поступать так же, как он.

— Теперь последнее. Вы, мистер Кейдж, опасаетесь, что во время штурма будет разграблено или уничтожено фермерское имущество. Отчасти вы правы в своих опасениях, если учесть присутствие толп городских мародеров. Вы, джентльмены, живете вдалеке от больших городов и, вероятно, просто не можете себе представить, насколько доведены до отчаяния городские низы. Загнанные в свои ветхие и грязные трущобы, где кишат их многочисленные голодные и шумные ублюдки, они ненавидят состоятельных людей не меньше, чем гривастых, а может быть, и сильнее: вийров они практически не знают и винят в своих несчастьях именно наиболее авторитетные слои людского населения.

Вполне вероятно, что в назначенный день чернь не остановится на истреблении вийров и разграблении их имущества, а попытается повернуть оружие против тех, кто имеет больше, чем городские подонки... Минуту, джентльмены, минуту! — Чаксвилли поднял руку, останавливая протестующие и возмущенные возгласы, — наша Организация создана, чтобы решить разом все стоящие перед людьми проблемы. Разумеется, ее целью является подготовка победы над вийрами, но только одной из целей... Сохранение закона и порядка, борьба с преступной чернью и еретиками — задачи не менее важные. Поэтому в действиях против кадмусов будет участвовать только половина частей регулярной армии; другая же половина останется в резерве, чтобы выступить в качестве сил по умиротворению и установлению твердой дисциплины после окончательного разрешения туземного вопроса. Советую вам, джентльмены, не удивляться ничему, что может произойти в Великий День. Будет много убитых, вероятно, и среди присутствующих. Возможно, пострадают ваши дома, посевы и скот... Что ж! Укрепляйте фермы, запирайте или перегоняйте подальше скотину и готовьтесь к битве... Не стоит впадать в уныние! Ведь нам предстоит раз и навсегда избавить эту планету от наглых и опасных зверей, лишенных бессмертной души. А чего стоит победа, если она не оплачена потерями и не обагрена кровью? Какие будут вопросы ко мне, джентльмены?

Снова поднялся отец Джека. Упершись тяжелыми кулаками в стол, он набычился и сдавленно заговорил. По его щекам и бороде обильно стекал пот:

— Такого мы не ожидали, мистер Чаксвилли, совсем не ожидали. Если я правильно понял, предстоит перебить всех гривастых до единого? Мне кажется, это не совсем то, что нужно. Думаю даже, что это совсем не то. Я полагал, что надо перебить сколько-то вийров, чтобы показать уцелевшим, кто здесь хозяева, а потом... Потом погнать этих уцелевших на поля и фермы. Работать! Гривастые должны работать; и без всякой там ерунды с долей продуктов труда!..

— Категорически нет, сэр! — Чаксвилли воткнул свой кинжал в доску стола, как бы подкрепляя жестом свою аргументацию. — Категорически! Никаких колебаний! Гривастые должны быть перебиты все, все до единого! Мы не можем оставлять корни обеих проблем. Куда, скажите, мы денем толпы городской голытьбы? Как мы сможем заселить ими сельскую местность и выгнать на работу в поля, если гривастые останутся в кадмусах?! Нет! Как только с гривастыми будет покончено, мы начнем планомерное переселение неимущих горожан на пустующие земли. Тогда города избавятся от своего отребья, а страна получит тысячи новых фермеров. Только так, джентльмены!

Уолт даже задохнулся от возмущения.

— Но... Но... Они же понятия не имеют, как надо вести хозяйство! Они загубят почву, сады, скот! Они невежественны, ленивы, грязны и неумелы. Мы не получим от них и сотой доли помощи, которую способны оказать гривастые! А кто нам гарантирует наш процент с урожая в конце года — городские подонки? Да разве можно положиться на их слово?! Нет, они просто потащат нас всех вниз, все ниже и ниже, к своему уровню, на самое дно, это говорю вам я, Уолт Кейдж!.. Мы станем нищими, такими же нищими, как эти скоты в городах!

— Вы ошибаетесь, сэр, — спокойно произнес Чаксвилли, — все будет иначе. Кто вам сказал, что придется делиться с этой грязной братией вашей землей или чем-либо еще? Ваше имущество останется при вас, джентльмены. Переселенцы станут просто вашими батраками. В сущности, это будут просто безгривые вийры; только гораздо менее независимые. Разумеется, сначала у вас будут трудности с тем, чтобы приучить их к дисциплине, привить им любовь к земле и к труду на ней, хотя бы вполовину такую, как у их предшественников. Они будут ошибаться и путать. Возможно, от этого будут страдать ваши урожаи, но только в первое время! Довольно быстро все вернется к нормальному уровню производства.

— Но позвольте, сэр, а что будет в первое время с теми людьми, которые останутся в городах? — спросил мистер Нокенвуд. — Нам и сейчас достаточно сложно прокормить их. Пока все уладится, им придется поголодать, не так ли?

— Не более, чем сейчас, сэр. Вы спросите, почему? Да ведь кормить-то вам придется только половину нынешнего населения! Пошевелите мозгами, джентльмены! До сих пор вы несколько чересчур радужно оценивали свое будущее — вийров уберут, и вы полные хозяева всего здесь, так? Нет, джентльмены, не совсем так. Не приходило ли вам в голову, что гривастые чувствуют и понимают наши приготовления? Что они будут драться не хуже людей, зная что битва идет за само существование их рода? Что, возможно, они уже создали свое Общество и назначили дату своего Дня? Что этот День может грянуть раньше, чем наш, и тогда гривастые сначала вырежут сельское население — вас и ваши семьи, джентльмены! — а потом двинутся на города?..

Джек поглядел на Чаксвилли даже с некоторым уважительным изумлением. Интересно, чего больше в этом человеке: дерзкого цинизма или острого реалистического ума? Во всяком случае, у остальных присутствующих нет либо того, либо другого, либо и того и другого вместе... Чаксвилли между тем продолжал:

— Должен предупредить вас, джентльмены. Пусть слабонервные укрепятся духом, ибо наши специалисты считают, что в грядущей битве мы потеряем едва ли не половину своих сил.

— Половину?!.

— Да, джентльмены, цена ужасная. Но, хотя мне крайне неприятно говорить об этом, здесь есть своя положительная сторона. Уцелевшим останется больше места; сменится несколько поколений, прежде чем на Авалоне опять возникнет угроза перенаселения, а значит — и мятежа. А сегодня эта угроза, как вы, несомненно, понимаете, доставляет немало хлопот королеве. Впереди у нас кровавое, лихое время. Готовьтесь, джентльмены.