Бертон изучал список доступных команд почти до одиннадцати утра. Войдя в огромное гулкое помещение, наполненное плеском воды и криками людей, он на секунду остановился у двери. В бассейне находились все, кроме Нура. Женщины были в бикини, мужчины – в плавках. На первый взгляд могло показаться, что они потеряли бдительность и не приняли никаких мер безопасности. Однако на краю бассейна лежали лучеметы, а на дне виднелось несколько лучевых винтовок, едва заметных на фоне красных, черных и зеленых извивов мозаичного пола.
      Бертон нырнул в воду, переплыл бассейн туда и обратно, затем сел на ступеньку лестницы и подождал немного, пока рядом с ним не оказался де Марбо. Он окликнул его, и француз подплыл ближе. Пригладив мокрые черные волосы, барон сморщил вздернутый нос и прищурил веселые синие глаза. Бертон склонился к нему и прошептал:
      – Я собираюсь совершить небольшой рейд по башне. Не хочешь присоединиться?
      – Звучит привлекательно,– с улыбкой ответил де Марбо.-Надеешься застать этого Снарка врасплох?
      – Вряд ли у меня это получится, но чем черт не шутит. Чтобы вынудить его к каким-то действиям, я придумал план с подсадными утками. И роли уток будем выполнять мы.
      – Я к твоим услугам,– произнес француз, вылезая из бассейна.
      При своих пяти футах пяти дюймах он оспаривал у Нура право считаться самым маленьким мужчиной в группе. Тем не менее Бертон выбрал себе в спутники именно его. Француз отличался исключительной храбростью и имел огромный опыт в военных компаниях. Под началом Наполеона он участвовал во всех великих битвах императора и, проведя несколько сотен дуэлей, получил семнадцать ранений. Его отважная жизнь настолько воодушевила Артура Конан-Дойля, что тот написал серию рассказов, основанных на подвигах де Марбо. Барон прекрасно владел шпагой, отлично стрелял и обладал выдающимся хладнокровием.
      Обсохнув под струями теплого воздуха, они сменили плавки на шорты и безрукавки. Бертон вложил в кобуру лучемет и, подойдя к краю бассейна, известил Терпина о том, что они решили совершить небольшую вылазку.
      – Когда планируешь вернуться?– с набитым ртом невнятно спросил негр, поедая фаршированную куропатку в черничном соусе.
      – Около шести вечера.
      – Может, вам лучше ежечасно выходить на связь?
      – Я так не думаю,– тихо ответил Бертон, взглянув на стену, будто та имела уши.– Незнакомец попытается вести за нами слежку. И мы не собираемся облегчать его задачу.
      – Да-да, ты прав,– с улыбкой произнес Терпин.– Надеюсь, мы еще увидимся.
      Он захохотал, и из его рта полетели кусочки мяса и хлеба. Бертон неодобрительно покачал головой. Во время трудного и опасного перехода к северному морю негр значительно сбавил в весе. Теперь же он, казалось, вновь хотел стать таким, каким был на Земле,– толстяком, чей вес приближался к тремстам фунтам. Терпин ел беспрерывно, и его страсть к еде не уступала пьянству Ли По.
      – Мы полетим наугад. У меня нет ни малейшей идеи, куда заведут нас поиски.
      – Желаю удачи,– ответил Терпин.
      Бертон направился к двери и вдруг обнаружил, что француз куда-то пропал. Осмотревшись, он увидел его рядом с Афрой. Очевидно, барон объяснял ей причину намечавшейся отлучки, и, судя по их жестам, они уже о чем-то спорили. В отличие от остальных де Марбо повезло – он имел любовницу. Но это предполагало и некоторые неудобства. Ему приходилось отчитываться перед ней в свои делах, и теперь он отговаривал Афру лететь вместе с ними. В любое другое время Бертон не возражал бы против ее компании. Она могла дать фору многим мужчинам в ловкости, храбрости и хладнокровии. Но в данный момент он не хотел брать с собой больше одного спутника.
      Через минуту расстроенный барон присоединился к Бертону.
      – Она мне сказала довольно странную фразу,– печально поделился он.– Я никогда еще не слышал такого на английском. «Чтобы тебе всю жизнь трахаться с удирающей гусыней».-Внезапно он рассмеялся и спросил: – Забавно, правда? И разве такое можно сделать?
      – Все зависит от синхронизации движений,– ухмыляясь, ответил Бертон.
      Они покинули бассейн, и дверь за ними закрылась. Шум и голоса исчезли. Огромный коридор наполнился безмолвием. Испуганное воображение рисовало за углом бесформенные фигуры, которые поджидали их, присев для быстрого и фатального прыжка.
      Выполняя приказ Бертона, маленький француз наполнил кармашки кресел силовыми батареями для лучеметов. Устроившись в своих летательных аппаратах, они поднялись в воздух, и Бертон полетел к вертикальной шахте, которая находилась в конце коридора. Де Марбо держался в двенадцати футах позади него. С ловкостью, приобретенной за три недели практики, англичанин, немного притормозив, влетел в огромное отверстие и помчался вверх на следующий уровень.
      Кресло вылетело из шахты на такой скорости, что Бертон едва не задел головой потолок. Когда он снизился до безопасной высоты, его ноги заскользили в двенадцати дюймах от пола. С обеих сторон на стенах мелькали подвижные картины. Остановив кресло у пересечения коридоров, Бертон предложил барону лететь вперед.
      – Будем надеяться на твою интуицию.
      Они осмотрели каждый коридор на этом этаже, но все двери оказались закрытыми. За одной из них мог скрываться Снарк. Хотя Бертон не верил в такую возможность. Компьютер должен был предупредить незнакомца о вылазке двух людей, и тот наверняка удрал бы на другой этаж, если бы они начали приближаться к его убежищу. Скорее всего, за ними сейчас следила сотня видеокамер.
      Прочесав все коридоры, де Марбо остановил свое кресло у вертикальной шахты.
      – Восхитительно!– воскликнул он.– Ветер бьет в лицо, и кресло летит вперед мимо декораций! Пусть наша погоня далека от скачки на лошадях, но она имеет и некоторые преимущества. Ни одной лошади не удалось бы взобраться вверх по этой шахте.
      Бертон принял руководство на себя и поднялся на самый верхний этаж. В конце коридора располагался ангар, который они недавно посещали. Пролетев широкие ворота, оба землянина оказались на огромной стоянке, заполненной воздушными и космическими кораблями. Тщательный осмотр показал, что все они оставались на своих местах. Незнакомец по-прежнему находился в башне. Если только он не имел какого-то корабля, который размешался в потайном ангаре. Бертон выругался и топнул ногой, поймав себя на вездесущем «если».
      – Мы могли бы изъять из бортовых компьютеров навигационные карты,– сказал он,– и это помешало бы Снарку воспользоваться космическим кораблем. Но я уверен, что у каждого файла есть свой дубликат. Незнакомцу потребуется лишь запросить у компьютера новые копии.
      – Ты думаешь, он воспользуется космическим кораблем?
      – Не знаю. Но мне хотелось бы подпортить его планы и тем самым хоть немного расстроить Снарка.
      – Укус москита.
      – Да. Боюсь, это все, на что мы способны. Однако москит иногда может довести человека до смерти, заразив его малярией.
      В его словах не было никакой бравады. Он действительно верил, что в обороне Снарка имелись слабые места – по крайней мере, одна, пусть и небольшая, лазейка.
      Вернувшись к вертикальной шахте, они спустились на следующий этаж и оказались в круглом зале, диаметр которого составлял сто пятьдесят, а высота – пятьсот футов. Сюда выходило двенадцать прямоугольных дверей, которые располагались на равных расстояниях друг от друга. Судя по схеме компьютера, каждая из них служила входом в треугольное помещение, по форме напоминавшее кусок пирога. Высота этих гигантских комнат равнялась четыремстам одному футу, а длина доходила до пяти целых четырех десятых мили. Острие заканчивалось дверью в стенах центрального круга.
      Несколько дней назад, рассматривая схемы этажа, Бертон пообещал себе выяснить назначение двенадцати помещений. В тот момент он был занят другими делами, а потом забыл поговорить с компьютером на эту тему. Теперь же, находясь рядом с огромными комнатами, он и сам мог узнать, что в них находилось.
      В центре каждой двери изображался золотой символ, который указывал на то, что данная собственность принадлежала члену Совета Двенадцати. Знак на ближайшей двери состоял из двух горизонтальных полос, пересеченных двумя длинными вертикальными линиями. Бертон знал, что это подобие двойного креста являлось символом Логи. Он произнес свой опознавательный код, и на двери засветился экран.
      – Я хочу войти в комнату,– сказал Бертон.– Для этого нужен пароль?
      На экране возник ответ: «ДА».
      – Какой пароль необходим для того, чтобы открыть дверь?
      Он ожидал, что компьютер откажет ему в доступе к этой информации. Однако на экране появились надпись: «ТАК ГОВОРИТ ЛОГА».
      – Пока все достаточно просто,– прошептал де Марбо.
      Кодовый замок мог быть настроен только на голос Логи. Тем не менее, Бертон, надеясь на лучшее, четко произнес фразу на языке этиков.
      Дверь открылась. Они вошли в небольшую, хорошо освещенную комнату. У дальней стены виднелась маленькая транспортная платформа, к которой вела лестница, покрытая ковром. Бертон и де Марбо поднялись на нее, и платформа плавно заскользила к большой прямоугольной двери. Створки входного проема разъехались в стороны; в тот же миг пространство перед ними озарилось мягким светом весеннего дня, и люди застыли в изумлении, не веря своим глазам.
      Они находились в вершине треугольного сектора, но создавалась впечатление, что стены тянулись на несколько миль вправо и влево. Вдали за полоской нарисованного леса просматривался горизонт. Но пространство перед ними было действительно огромным, и расстояние до дальней стороны равнялось пяти целым четырем десятым мили.
      – Это маленький мир,– тихо сказал де Марбо.
      – Не такой уж и маленький.
      Большую часть площади занимал огромный, хорошо ухоженный парк с постриженными газонами и тенистыми аллеями. Впереди, примерно в двух с половиной милях, возвышался высокий холм, на вершине которого находилось здание, сиявшее под лучами полуденного солнца. Вилла, скорее всего, существовала на самом деле, но иллюзия солнца, вне всяких сомнений, создавалась осветительной аппаратурой.
      – Напоминает римский стиль,– произнес Бертон, рассматривая здание.– Но я готов держать пари, что, подлетев поближе, мы увидели бы множество структурных различий.
      Их летающие кресла без труда прошли бы через дверь, однако Бертон решил не рисковать. Они вернулись в центральный зал и запросили у компьютера пароль на доступ в следующее помещение, которое принадлежало жене Логи. Передняя комната ничем не отличалась от первой. Но внутренний вид смутил обоих людей. Ландшафт этого маленького мира представлял собой огромный лабиринт – непонятную и запутанную композицию из больших и малых зеркал. Фигуры Бертона и де Марбо отражались в них на всем обозримом пространстве. Свет, не имевший определенного источника, изливался отовсюду и фокусировался на далеком круге колонн, которые едва просматривались среди зеркал. Колонны тоже отражались, и оптическая систем помещала крошечные фигуры людей внутри странного и загадочного круга.
      – И зачем все это нужно?– спросил де Марбо.
      – Не знаю,– пожимая плечами, ответил Бертон.– Когда-нибудь мы это выясним, но только не теперь.
      Следующий маленький мир воспроизводил ландшафт арабской пустыни. Под жарким солнцем тянулась огромная песчаная равнина с вереницей каменистых прогалин и барханов. Сухой воздух обжигал легкие и не шел ни в какое сравнение с приятной атмосферой двух первых помещений. Вдали, на расстоянии трех миль, виднелся большой оазис. Из густой травы поднимались высокие пальмы, посреди которых в лучах утреннего солнца сияли ручьи и голубое озеро. Неподалеку от двери на песке белели скелеты трех животных. Подойдя поближе, Бертон определил, что один из черепов принадлежал африканскому льву.
      – C`est remarquable!(*)– прошептал де Марбо, переходя от удивления на родной язык.– Три разных мира – лиллипутских, но вполне достаточных для каких-то особых целей. И все же у меня нет ни малейшего представления об их предназначении.
 
       (*) Потрясающе! (фр.)
 
      – Мне кажется, они задуманы для того… чтобы члены Совета могли проводить здесь время в уединении,– сказал Бертон.-В некотором роде это места для отпусков и отдыха. Каждый из них оформил свой мир по собственному желанию, исходя из склонностей характера и навеянных грез. Они удалялись сюда для духовных и, конечно же, физических наслаждений.
      Де Марбо захотел осмотреть остальные помещения, но Бертон сказал, что им следовало бы продолжить свой рейд. Достопримечательности башни могли подождать, а вот с незнакомцем шутить не стоило. Барон открыл рот, чтобы что-то сказать, но Бертон оборвал его на полуслове:
      – Да, я понимаю твои чувства. Но мне хочется как можно быстрее разведать обстановку. В принципе, мы могли бы осмотреть всю башню, не выходя из своих комнат. Компьютер показал бы нам на экране любое помещение. Но я не уверен, что он давал бы полную информацию, и мы все время подозревали бы вмешательство и противодействие Снарка. Именно поэтому я и задумал наш рейд. Мы немного полетаем по этажам, составим общее представлении о планировке башни, а позже перейдем к осмотру тех мест, которые заслуживают более пристального внимания.
      – Ты меня не так понял,– ответил де Марбо.– Я просто хотел пожаловаться на свой желудок. Он, как мать-природа, не терпит пустоты и уже ворчит на меня от голода.
      Они вернулись в центральную шахту, спустились на следующий этаж, пролетели по коридору до ближайшей двери и, открыв ее, вошли внутрь. В комнате у стены располагался небольшой конвертер. Де Марбо потребовал себе на ленч escargots bourguignonne(*), французский хлеб и бокал белого вина. Через тридцать секунд перед ним появился поднос, на котором рядом с заказанным блюдом находились серебряные столовые принадлежности, накрахмаленная салфетка и бокал. Когда аппетитный аромат достиг ноздрей барона, его голубые глаза расширились от восхищения.
 
       (*) Улитки по-бургундски (фр.)
 
      – Sacree merde!(*) Я никогда еще не пробовал такой прекрасной пищи. От нее можно прийти в экстаз! Очевидно, этики использовали для своего эталона самое лучшее творение какого-то парижского повара. Ах, почему история не сохранила имени этого гения? Я воскресил бы его, чтобы поблагодарить за доставленное удовольствие!
 
       (*) Вот же дерьмо! (фр.)
 
      – Да, еда у них отменная,– согласился Бертон.– Вершина кулинарного искусства! Однажды для разнообразия я даже заказал себе плохо приготовленное блюдо. А ты не находишь всю эту изысканность немного утомительной?
      – Я? О, нет!– ответил де Марбо.
      Взглянув на поднос Бертона, он трагически закатил глаза. Выбор был действительно незатейливым – пахта с печеньем, пирог с бараниной в сметане и высокий бокал холодного пива.
      – Варвар! Мне казалось, что тебе не нравится пиво.
      – Я пью его лишь под ветчину и мясные пироги.
      – De gustibus non disputandum.(*) Хотя такое мог сказать только идиот.
 
       (*) О вкусах не спорят (лат.)
 
      Бертон произнес условную фразу; из стены выдвинулся стол, и они приступили к еде.
      – Delicieux!(*) – вскричал де Марбо и громко почмокал губами.
 
       (*) Восхитительно! (фр.)
 
      Еще три недели назад он выглядел как скелет, обтянутый кожей. Теперь же его лицо округлилось, как полная луна. На пояс нависали небольшие жировые складки.
      – Надо будет попробовать glace de viande,– произнес он с набитым ртом.
      – Прямо сейчас?
      – Нет. Я не свинья. Немного позже. Вечером.
      На десерт француз заказал суфле из инжира и стакан красного вина.
      – Чудесно! Просто чудесно!
      Они освежились под душем и вернулись в свои кресла.
      – После такого ленча нам следовало бы пройтись,– сказал Бертон.
      – Ничего страшного. Перед ужином поработаем с саблями, и все обойдется.

Глава 7