8

Вблизи Храм выглядел отвратительно. Даже для Столицы, куда испокон веков съезжались творческие личности со всей Ойкумены и где наиболее модным стилем всегда оставался стиль наиболее эклектичный, Храм Дракона был чересчур экстравагантен. И вовсе не потому, что культовых сооружений в Городе никогда не возводили — в свое время молельные дома Столицы соперничали со знаменитыми соборами Шартра, Милана и Праги; собственно, многие архитектурные решения в конструкции Храма Дракона были позаимствованы именно из этих шедевров поздней готики — но вот для описания декора Храма пришлось бы прибегнуть в терминам из психиатрии. Достаточно заметить, что оформитель, страдавший, по всей видимости, шизофренией и навязчивыми идеями, придал аркбутанам сходство с перепонками драконьих крыльев, а контрфорсы превратил в некое подобие ребер. Высокие башни и фиалы Храма венчали острые когти, витражный орден (с драконом, убивающим героя) над порталом был окружен рядами хищно загнутых клыков, а сам портал, обильно изукрашенный резьбой, повествовал о триумфальном миротворчестве Дракона в ночь зимнего бунта…

Портал был сделан из железного дерева, и на удары отзывался глухим рокотом. Минуты полторы Феликс пинал ногой массивные створки, злорадно обтирая о замысловатую резьбу жирную грязь с подошв. Потом он отступил назад и закинул голову, прикидывая, как бы половчее взобраться на остатки строительных лесов и высадить витраж в одном из стрельчатых окон Храма. Инстинкты героя подсказывали ему, что в эту крепость придется прорываться с боем, когда логика шептала, что раз его сюда привезли — то непременно впустят. Помаринуют маленько, и впустят…

Логика не подвела. Калитка в левой створке портала беззвучно распахнулась, и низкорослый человек с фонарем в руке, то ли горбун, то ли карлик, поманил Феликса за собой.

Внутренняя отделка Храма, в отличие от прочих строительных работ, была еще далека от завершения: переступив порог, Феликс очутился в просторном и сумрачном помещении, где паркет местами сменялся ямами, через которые надо было перебираться по досточке, а от стен веяло сыростью отгрунтованной для будущих фресок штукатурки. В дальнем конце Храма, у алтаря, где дремал высеченный из цельного куска обсидиана звероящер в одну десятую натуральной величины, с фасеточными глазами из горного хрусталя, стояли три ряда скамеек и дрожали огоньки свечей. Свечей в спускающихся уступами канделябрах было много, даже очень много, но света едва хватало на то, чтобы озарить алтарь. Под сводчатым потолком Храма клубилась серая мгла.

Феликс, осторожно ступая по мосткам, добрался до алтаря, окинул ироничным взглядом статую дракона и пригнулся, чтобы прочитать надпись, высеченную на алтаре. Разобрать угловатые, под северные руны стилизованные буквицы в полумраке было невозможно, и Феликс, накренив один из канделябров, со скрежетом подтащил его поближе к алтарю.

— Мириться лучше со знакомым злом… — прочитал он вслух, и под сводами Храма загремел зычный голос:

— …чем бегством к незнакомому стремиться!

Феликс выпрямился, поставил канделябр и обернулся. Нестор стоял на галерее, опоясывающей Храм по периметру, и лучезарно улыбался.

— Сегодня моя очередь читать вам стихи, Феликс! — все так же громко выкрикнул он. — И мне ли вас учить, каким опасным оружием становится цитата, вырванная из контекста? — добавил он на полтона ниже.

— Спускайтесь, — предложил Феликс, задирая голову.

— С удовольствием! — радостно воскликнул Нестор и скрылся за одной из арок трифория. — Прошу меня простить за опоздание, — говорил он, громко топая по винтовой лестнице, — дела, дела, проклятые дела! Я, можно сказать, прямо с корабля на бал, — ухмыльнулся он, появляясь из бокового нефа. — Или, точнее, с бала — в Храм!

«Оно и видно», — подумал Феликс. Главный священник Храма был одет в шикарный фрак, ослепительно-белый пикейный жилет, зауженные панталоны и начищенные до блеска лакированные штиблеты. Волосы его впервые на памяти Феликса не торчали соломой во все стороны, а были зачесаны назад и плотно прилизаны к черепу, отчего в профиле Нестора появилось что-то от хищной птицы.

— Так теперь одеваются священники Храма Дракона? — уточнил Феликс.

— Ах, если бы! — огорченно вздохнул Нестор, сбрасывая фрак и выволакивая из-за алтаря ворох парчовых одеяний, обильно расшитых золотыми чешуйками. — Знали бы вы, каково таскать на себе все эти тряпки! — пожаловался он, натягивая через голову кроваво-алый стихарь и выбирая из церковного гардероба парадную ризу антрацитового оттенка.

Вид у Нестора, облачившегося в рабочую униформу, был, вопреки ожиданиям Феликса, очень даже угрожающий. Просторные одежды спрятали угловатость Несторовой фигуры, а мрачное сочетание красного и черного цветов с золотым шитьем придавало священнику вид грозный и величественный. Все дело портили лакированные штиблеты, выглянувшие из-под полы стихаря, когда Нестор уселся на алтарь и принялся болтать ногами в воздухе.

— Первое, что я сделаю завтрашним утром, — провозгласил он, — так это объявлю реформу литургических облачений. Пышность пышностью, но и о простоте нельзя забывать!

— А что вас останавливало до сих пор? — хмыкнул Феликс.

Нестор задумался.

— Феликс, — помолчав, сказал он. — А вам не кажется, что обращаться на «вы» к человеку, которому вы однажды чуть не свернули челюсть, есть форма изощренного хамства?

— Предлагаете выпить на брудершафт?

— Предлагаю перейти на «ты». В конце-то концов, после стольких лет знакомства — ну к чему нам эти церемонии?

— Не понял. После каких это «стольких лет знакомства»?

— Косвенного знакомства, разумеется, — пояснил Нестор. — Сколько ты моих детей убил — ужас! А внучку свою для меня пожалел, пожадничал… Эге, — воскликнул он восхищенно, — да ты все еще не уразумел, с кем имеешь дело! Нет, конечно, я понимаю: ты, верно, ожидал когтей, рогов, копыт и… что там еще? Ах да, запах серы! Но ничего не попишешь: прогресс неумолим, и средневековый антураж нынче не в моде. Представляю себе физиономию моего портного, — прыснул Нестор, — закажи я ему гамаши от подъема до колена, чтобы спрятать копыта!

— Вот оно что, — проговорил Феликс. — Так ты, выходит, Хтон во плоти?

— Пока нет, — сознался Нестор. — Но скоро!

— А за чем остановка?

— За жадностью людской! — презрительно фыркнул Нестор. — Обмельчал народец, выдохся! Зимой еще сумели жертву мне справить, а после весны их только на молитвы хватает… Но я забежал вперед! — спохватился он. — Лучше рассказывать все по порядку, чтобы тебе было яснее…

«Только не это, — испугался Феликс. — Они что, сговорились все?! Патрик, Огюстен, Сигизмунд — а теперь еще и этот ненормальный! И каждый норовит меня просветить… Ну и денек!»

Но было уже поздно. Мечтательно закатив глаза, Нестор набрал побольше воздуха в грудь и начал:

— Жил-был бог. — После такого начала Нестор поубавил пафоса и продолжил доверительным тоном: — Он не был добрым или злым; он просто был. Он не испытывал нужды в примитивных ярлыках вроде Добра и Зла до тех самых пор, когда ему стало скучно.

Феликс нащупал позади себя скамью и сел. Ему почему-то тоже стало скучно. Очень-очень скучно.

— …но люди, сотворенные богом ради забавы, оказались существами скучными, слабыми и, откровенно говоря, жалкими. Их силенок едва доставало для того, чтобы убивать друг друга. К прочим веселым занятиям они проявляли полнейшую неспособность.

Феликс сложил руки на футляре с мечом, украдкой зевнул и начал смиренно ожидать окончания рассказа.

— …однако Сила для человека — все равно что морковка для осла! — с энтузиазмом восклицал Нестор. — Если морковку спрятать — осел сдохнет; а если отдать ее ослу, то он не станет работать. Так и человек, лишенный Силы, моментально превращался в ничтожество, тогда как маг, наделенный Силой в избытке, уже и человеком-то считаться не мог! Исключение в этом однообразном процессе порабощения слабых сильными составляли лишь так называемые герои…

— Нестор! — не выдержал Феликс. — Может хватит, а? Я ведь наперед знаю, что ты мне расскажешь. И про то, какие люди сволочи и трусы, и что в рабстве им гораздо лучше, чем на свободе, и что герои — полные кретины, которые лезли не в свое дело и занимались бессмысленной борьбой…

— Конечно, бессмысленной! — с жаром подхватил Нестор. — Ведь герои так и не смогли понять, что корень Зла — не в сотне магов, способных покорить миллионы людей, а в этих самых миллионах, готовых дать себя покорить при первой же возможности!

— Нестор, — сказал Феликс укоризненно. — Ты меня не слушаешь.

— Да уж, — смутился Нестор. — Что-то я увлекся. Забыл, с кем имею дело. Готов поспорить, что подобные рассуждения для тебя не в новинку… Извини. Просто я отвык беседовать с умными людьми. Меня теперь окружают одни фанатики и психопаты…

— Сочувствую, — кивнул Феликс.

— А вот и нет! — погрозил пальцем Нестор. — Ложь и лицемерие попрошу оставить мне. Тебе они как-то не к лицу, а мне по должности положено… От тебя же мне нужно совсем другое!

— И что же?

«И правда, зачем я этому лунатику? — заинтересовался Феликс. — Кэб за мной отрядил, в Храм доставил… Ну-ка, ну-ка…» Нестор тем временем тянул паузу для пущего эффекта.

— Я хочу, — наконец торжественно объявил он, — чтобы ты меня убил!

«Сигизмунда бы сюда, — с досадой подумал Феликс. — То-то порадовался бы старик… Нет, ну почему все эти психи липнут именно ко мне?!»

— И всего делов-то? — уточнил он на всякий случай.

— Конечно! — ответил Нестор и продекламировал нараспев: — Это ли не цель, что всем желанна? Умереть. Уснуть. И видеть сны… — Под конец он не выдержал и хихикнул.

— Дай-ка я угадаю… После того, как я тебя убью, ты, разумеется, воскреснешь…

— Разумеется!

— Но воскреснешь уже не человеком, и даже не магом, а богом. То есть Хтоном. Так?

— Узнаю уроки Сигизмунда, — сказал Нестор. — Хорошо еще, что не драконом, как полагает Патрик. Впрочем, оба они в чем-то правы. Как были правы те три слепца, пытавшиеся постичь форму слона на ощупь…

«Откуда он знает?! — насторожился Феликс. — Ладно Патрик, мог и сболтнуть кому-нибудь ненароком, но Сигизмунд?!»

— Ну-ка, напомни мне, какого цвета обычно кровь у магов? — спросил вдруг Нестор. — Черная вроде?

— Разная, — угрюмо буркнул Феликс. — Иногда зеленая, как гной, иногда желтая, как моча. А иногда и черная, как смола. Но причем тут…

— Ну как же! Ведь по теории Сигизмунда, в боги претендовать достойны только маги. И путем легкого кровопускания можно проверить…

— Не надо. Я не стану тебя убивать.

— Станешь, Феликс, — убедительно сказал Нестор. — Еще как станешь!

— Ты сам посуди, — пожал плечами Феликс. — Если ты не воскреснешь, то на кой черт мне становиться душегубом на старости лет? А если ты все же воскреснешь, получится, что я своими руками впустил дьявола в мир. Так?

— Так! — улыбнулся Нестор. — Именно так! Но я гляжу, завяла, как цветок, решимость наша в бесплодье умственного тупика? Ничего, я тебе помогу. Помнишь, в нашу последнюю встречу я поблагодарил тебя за очень ценный урок? Урок заключался в следующем: манипулировать можно лишь теми, кому есть что терять! Тебе ведь есть, что терять, Феликс?

— Мне? — удивился Феликс.

— Тебе. Агнешка ведь выздоровела. А это поправимо.

У Феликса похолодело в затылке.

— Ну, если ты так ставишь вопрос… — сказал он ровным голосом и щелкнул замками футляра.

— Вот! — возликовал Нестор. — Узнаю повадки старого героя!

— Ты как предпочитаешь, — спросил Феликс, натягивая перчатки и не обращая внимания на ужимки Нестора, — укол в сердце или голову с плеч? Голову — надежнее, но будет много крови, — пояснил он.

— Постой! — опешил Нестор. — Ты что, намерен зарубить меня вот этой железякой?!

— Угу. — Феликс встал и пару раз рассек воздух клинком.

— Фу, как это старомодно! — наморщил нос Нестор. — Держи! — выкрикнул он и метнул в сторону Феликса продолговатый предмет.

Феликс поймал огнестрел на лету. Поднеся его к глазам, он с чувством странного удовлетворения разглядел знакомое клеймо на стволе. Коронованная змея.

— Все-таки они достались тебе, — сказал он, испытывая совершенно детскую обиду, подслащенную сознанием того, что еще один кусочек мозаики встал на свое место.

— Правильнее будет сказать — вернулись ко мне! — заметил Нестор. — Я, честно говоря, даже не надеялся, что вы, герои, сможете создать настолько изящные орудия убийства с помощью моего порошка. И уж никак не ожидал, что вам удастся сохранить это оружие в тайне! Нехорошо, господа герои, нехорошо. Надо делиться с ближними новинками прогресса…

Феликс сунул руку за пазуху и вытащил ключ. Огнестрел, судя по весу, был заряжен. Оставалось взвести механизм.

— Э-э-э… — проблеял Нестор, наблюдая, как Феликс деловито заводит колесцо огнестрела. — Куда ты так торопишься?!

— А чего тянуть?

— Ну, я вообще-то полагал, что церемонию лучше провести… гм… публично.

— Нет, не лучше, — покачал головой Феликс. — А вдруг у тебя ничего не выйдет? Позора потом не оберешься. И меня твои фанатики растерзают почем зря.

— Вот тут ты прав, — решительно кивнул Нестор. — Тренировка в этом деле мне не повредит. Как-никак, я ведь в первый раз умираю!

Вытащив ключ из замка огнестрела, Феликс молча оттянул клювик курка и прицелился в Нестора. «Пропади оно все пропадом!» — подумал он с мрачной бесшабашностью.

— Минутку! — заволновался Нестор. — Ну хоть последнее слово мне можно сказать?

— Только покороче, — строго сказал Феликс.

Впервые за весь вечер с лица Нестора исчезла вечная глумливая гримаса и появилось нечто, что с натяжкой могло сойти за одухотворенность — если бы не откровенная жадность пополам с безумием в глазах…

— Однажды, — сказал он дрогнувшим голосом, — бог захотел, чтобы люди забыли о нем. Он дал людям свободу; более того — он дал людям Силу! А потом он ушел. И с тех пор людям было дозволено все.

При этих словах хорошо поставленный голос Нестора завибрировал, и эхо заметалось под сводами Храма.

— Но бог… ошибся! — мрачно объявил Нестор.

На его глазах заблестели слезы. «Паяц», — с отвращением подумал Феликс.

— Не Сила, но мечта о Силе движет людьми! Не брать свободу, но молить о ней — вот то, что надо людям! Ибо только сознавая свое ничтожество пред ликом бога, человек способен развиваться! Лишь став рабом, можно по-настоящему возмечтать о свободе…

— Нестор, я же просил покороче… — напомнил Феликс, но священнику было не до того.

— И сегодня пробил час исправить ошибку бога! — уже не сказал, а скорее проревел восторженно Нестор, раскинув руки и запрокинув голову. — И мне выпала честь стать инструментом в руках его!!!

Пламя свечей затрепетало от мощного рева, порожденного на удивление тщедушной грудью; за окнами сверкнула молния, бросив на изрытый ямами паркетный пол острые клинья голубого света, в лучах которого заполыхал хрусталь в глазах обсидианового дракона. Чуть погодя, громыхнул гром. От выспренности и фальши всего происходящего у Феликса заныли зубы.

— Это все? — спросил он.

— Ага, — радостно ухмыльнулся Нестор, скидывая с себя религиозный экстаз так же легко, как прежде избавился от фрака. — Согласись, акустика здесь просто потряса…

Грянул выстрел.

Когда рассеялось облако сизого дыма, Феликс опустил огнестрел и сделал два шага вперед. Нестор лежал у самого алтаря, скрючившись, будто замерзнув. Руки его были притиснуты к груди, и между пальцев сочилась кровь, пропитывая темным багрянцем алую парчу стихаря и растекаясь по полу блестящей лужей.

Кровь была красная.

После выстрела у Феликса шумело в ушах. «Да, — подумал он и помотал головой, что избавиться он назойливого шороха в самой глубине барабанных перепонок. — Акустика здесь ничего». Шорох не исчезал. Феликс ковырнул пальцем в ухе и только тогда сообразил, что это шуршит дождь за окном.

Он постоял еще немного над трупом, пытаясь собраться с мыслями, а потом бросил огнестрел, повернулся и ушел.

Перед самым порталом он чуть не споткнулся: ему показалось, что хрустальные глаза алтарного дракона обожгли ему спину — но оборачиваться он не стал. Он помедлил секунду, поднял воротник, ссутулился и вышел в дождь.

9

Если бы не ботинки, Феликс ушел бы сразу. Но чапать по грязи, да под дождем, да еще и в кромешной тьме… Словом, он решил переждать.

Развиднелось к рассвету. Серое, точно застиранная простыня, небо начало наливаться бледной голубизной, подкрашенной с востока пастельно-розовой акварелью. Излохмаченные, как старые мочалки, грозовые тучи безвольно поплыли вдаль, гонимые порывами прохладного ветра. Воздух слегка искрил после грозы. Пахло землей и травами.

«Неужели я проторчал здесь всю ночь?» — поразился Феликс, глубоко вдыхая напоенный утренней свежестью воздух. Здесь — это под заляпанной краской и известью колченогой опалубкой, что подпирала стену Храма по правую руку от входного портала. Опалубка была сколочена вкривь и вкось, и если бы не забытая кем-то ветошь, укрытие от дождя из нее получилось бы плохонькое. Да и с ветошью над головой Феликсу пришлось несладко: всю ночь ветер швырял ему в лицо косые струи ливня, и Феликс основательно продрог. У него озябли руки, и он не помнил, когда натянул перчатки — или снимал он их вообще после того, как взял в руки меч…

Так или иначе, но теперь ладони вспотели, и Феликс с остервенением стянул перчатки. От них несло пороховой гарью, и он засунул их поглубже в карман. Только теперь он вспомнил, что оставил футляр с эстоком и дагой в Храме. «Значит, перчатки я не снимал, — подумал он. — Странно, что у меня замерзли пальцы. Этой ночью не могло быть настолько холодно. Ведь лето все-таки!»

Но лишь когда первые лучи восходящего солнца нежно огладили его лицо, Феликс смог понять, насколько холодно было этой ночью! Он весь закоченел; прикосновение солнечного тепла было для него подобно раскаленному металлу; кожа на лице, натянутая на скулах туго, как барабан, звенела и зудела, обретая ту мягкость и податливость, что и подобает иметь живой коже, а не заиндевелому пергаменту, каким она стала за эту ночь. Позвоночник Феликса превратился в сосульку, и теперь она принялась таять, истекая жарким потом между лопаток, и Феликс расстегнул пиджак. Рубашка под мышками промокла насквозь, но Феликс никак не мог унять стучащие зубы. Машинально он опустил глаза, ожидая увидеть схваченные ледком лужи среди отвалов грязи и побитую ночным морозцем траву, но ничего это там не было. Лужи, мутные из-за всклокоченной ливнем грязи, тускло отражали свет солнца, а чахлая, изжелта-зеленая травка отважно пробивалась сквозь глинистую почву и жадно тянулась к солнцу.

«Похоже, что этой ночью холодно было только мне, — подумал Феликс. — Заболел я, что ли?» Он провел ладонью по лбу. Лоб был сухой и прохладный. «Это нервное, — подумал он. — Я почему-то решил, что замерзаю. И я даже знаю, почему…»

Храм дышал ему в спину лютой стужей. Затылком Феликс ощущал, как каменная громада за его спиной излучает мороз. Он боялся оборачиваться. Боялся увидеть готические кружева, оплетенные инеем; стрельчатые арки, забитые снегом; пестрые витражи, покрытые толщей льда. Он просто боялся оборачиваться.

Он не обернулся даже тогда, когда открылся портал.

Загудели массивные петли, со скрежетом стронулись с места огромные створки, по взмокшей спине неприятно протянуло сквозняком… Но Феликс упрямо смотрел вперед. Там восходило солнце.

— Вот дурак-то, — сказал Нестор. — Такую вещь испортил.

В правой руке он держал ворох скомканных парчовых одежд, обильно пропитанных кровью, а указательным пальцем левой — исследовал дырку в пикейном жилете, придерживая локтем футляр с мечом.

— Не мог в голову стрелять? — плаксиво спросил Нестор. — Где я теперь такую ткань достану!

Феликс скосил глаза на испорченный жилет и промолчал. Ткань действительно была знатная: плотная, глянцевитая, с рельефным орнаментом. Пуля пробила жилетку Нестора на груди и на спине, оставив после себя две рваных дырки, откуда торчали обрывки подкладки. Вокруг пятен стремительно подсыхали обширные пятна крови.

— Нет, это теперь только выбросить, — грустно констатировал Нестор. — Ну куда это годится? Ладно рясу, этого добра у меня навалом, а жилетку — жалко…

— Хватит, — резко сказал Феликс. — Прекрати.

— Можно и прекратить, — покладисто согласился Нестор. Он наклонил голову вперед и заглянул Феликсу в глаза. — А поторжествовать можно?

— Валяй, — криво усмехнулся Феликс.

Нестор со счастливой улыбкой ребенка выпрямился, бросил на землю изгвазданный кровью священнический костюм, бережно опустил футляр и завопил во все горло:

— Я вернулся!!!

Он сорвал с себя жилет и завертел им над головой.

— Я вернулся!!! — проорал он прямо в небо.

— А потише нельзя? — поморщился Феликс.

— Потише — нельзя! — объяснил Нестор все с той же улыбкой. — Знал бы ты, дружище, что такое пару тысяч лет небытия… Эх, да что тебе объяснять! — махнул рукой он. — Все равно не поймешь!

— Не пойму, — кивнул Феликс. — Просто обидно, наверно, сразу после возвращения загреметь в дурдом…

— Это ты верно подметил, — сразу притих Нестор. — Торопиться мне пока ни к чему. Возвращение мое — всего лишь репетиция, а премьера у нас с тобой впереди. Кстати, скоро месса…

— Нет, — сказал Феликс. — Это без меня. Подыщи себе другого палача.

— Как это другого?! — не на шутку обиделся Нестор.

— Другого. Тебе что, твоей паствы мало? Подберешь фанатика поглупее, скажешь — Дракон повелел, он тебя и зарубит…

— Да ну их к черту, — отмахнулся Нестор. — Слизняки. У них духу не хватит меня зарубить… Феликс, ну чего ты в самом деле? Из-за проигрыша так расстроился? Зря, дело житейское! Подумаешь, проиграл! Дьяволу, к твоему сведению, проигрывать не зазорно. На то он и дьявол. В смысле — на то я и дьявол! — поправился он.

— А с чего ты взял, что я проиграл? — спокойно осведомился Феликс.

Нестор уронил челюсть и дурашливо выкатил глаза.

— А что, нет? — шепотом спросил он.

— Мир без дьявола, — вслух подумал Феликс, — был бы слишком отвратительным местом. Мир без дьявола — это мир без врага. А мир без врага — это мир без борьбы. Это уже не мир. Это болото… Не знаю, кто из нас сегодня выиграл, но я-то точно не проиграл. Пока в мире есть дьявол, я без работы не останусь.

Договорив, Феликс нагнулся и подобрал футляр с мечом.

— Ну ты и нахал, — восхитился Нестор. — Думаешь, самого дьявола обхитрил? Воспользовался, значит, моей тягой к театральным эффектам…

— Поэтому на мессу я не останусь, — перебил Феликс. — Времени жаль. Лучше пойду отосплюсь. Мне еще сегодня с внучкой гулять…

Он заправил уже порядком замаранные штанины в ботинки, коротко кивнул Нестору на прощанье и осторожно ступил в жидкую грязь.

— Постой, — окликнул его Нестор. — Ты что, так вот возьмешь и уйдешь?

— Да, — остановившись, сказал Феликс. — Но ты не огорчайся: мы теперь с тобой будем часто видеться. А если не с тобой, то с твоими ублюдками. Я всегда предпочитал убивать чудовищ, а не людей… А когда-нибудь я снова убью тебя. Только по-настоящему. Навсегда. Но это будет не сегодня.

— А когда? — выкрикнул Нестор.

Феликс снова остановился и подумал. Легкая улыбка тронула его уста.

— В День Святого Никогда, — сказал он и зашагал через пустырь навстречу восходящему солнцу, с трудом выдирая ноги из чавкающей грязи и подставляя лицо ласковому ветерку.

Утро наступало ясное, но прохладное.

Житомир,

31 января — 5 ноября 2000 года.