Глава 51

Закончив осмотр, они отправились в комнату Брэка. Р'шейл с любопытством осматривала ее — многие предметы здесь оказались для нее полной неожиданностью. Около окна стоял мольберт с недописанным ландшафтом. Около кровати к стене была прислонена прекрасная лира и возле нее толстая пачка нот. Она взяла лиру в руки и задумчиво дотронулась до струн. Брэк оторвался от горы бумаг, которые взялся раскладывать на столе, и нахмурился.

— Пожалуйста, не трогай здесь ничего, Р'шейл.

— Я и не знала, что ты умеешь играть.

— Немного умею.

— Я не знала, что ты и рисовать умеешь.

— Ты много чего обо мне не знаешь.

Она осторожно поставила лиру на место и присела на кровать.

— Почему Смерть сказала, что вы скоро встретитесь?

Брэк пожал плечами.

— Она вообще общительный малый.

— Я заметила, — улыбнулась Р'шейл, надеясь, что он тоже улыбнется в ответ. С каждым часом, проведенным ими в гулких пустых комнатах Убежища, он становился все мрачнее. — Коранделлен посоветовал тебе, когда ты встретишь Смерть, верить, что твоя жертва не напрасна. И Шананара спрашивала, увидит ли тебя еще. Что она хотела этим сказать?

— Спроси у нее.

Брэк бесцельно перекладывал бумаги по столу. Она чувствовала, что он злится на нее, и не могла понять, за что.

— Я сделала что-то не так?

— Нет… послушай, почему бы тебе не пойти посмотреть, не осталось ли на этом этаже непроверенных комнат? Я выйду к тебе на террасу, когда закончу свои дела здесь.

Она поднялась, слегка обиженная его холодным тоном.

— Я могу помочь тебе?

— Нет.

— Брэк…

— Уходи!

Р'шейл поразила злость, которой был наполнен его голос.

— Но что я такого сделала?

— Сейчас, например, ты дышишь! — взорвался он. — Этого достаточно.

— Да что с тобой, Брэк? Разве я виновата в этом?

— Как ни странно, да. А теперь, если ты не против, я хотел бы остаться один — мне нужно разобрать свои вещи. Другого случая сделать это мне, похоже, не представится.

— Ну и пожалуйста! — бросила она. — Копайся, сколько хочешь. Я никуда не спешу!

Р'шейл вылетела из комнаты и побежала по галерее темных залов, тревожа тишину резким звуком своих шагов. Добежав до балкона, нависающего над долиной, она остановилась, разозленная и обиженная внезапной холодностью Брэка. На противоположном склоне долины звенел водопад, вот только радуги, висящей над ним, не было видно в сумерках, заменяющих здесь ночь. Ровный шум воды успокоил ее. В конце концов, насколько она могла припомнить, она не сделала ничего, что могло бы вызвать гнев Брэка. По крайней мере, ничего нового.

Ее озадачивала неожиданно проявившаяся нетерпимость Брэка. Она стала припоминать все, что произошло с момента их прибытия в Убежище. Но ей было не сообразить, что могло бы так повлиять на него. Возможно, ее расспросы о словах Смерти. И только что на террасе он опять оборвал ее попытку заговорить на эту тему. «И зачем, во имя основательниц, ему приспичило прямо сейчас разбирать свои бумаги? Можно подумать…»

Не успев еще додумать до конца эту мысль, Р'шейл вихрем ворвалась в комнату Брэка. Слезы застилали глаза, злость боролась с обрушившимся на нее горестным отчаянием.

— Это был ты!

— Что?

— Ты, разве не так? Жизнь, за которую ты выторговал меня. «Жизнь, приблизительно равная по цене», — вот как ты говорил. Ты рассказывал мне, что продал чью-то жизнь в обмен на мою, когда Джойхиния почти что убила меня. Ты сторговался со Смертью и предложил ей свою жизнь, чтобы спасти меня, ведь так? Поэтому Смерть и сказала, что условие вашей сделки почти выполнено. Вот почему Шананара спрашивала, увидит ли она еще тебя. Тебя, проклятого, сентиментального, самоотверженного идиота-полукровку!

Брэк посмотрел на нее и, не выдержав, отвел взгляд. Его гнев угас, сменившись покорностью судьбе.

— Это не имеет значения.

Она подбежала к нему и схватила его за плечи, заставляя глядеть себе в глаза.

— Но как ты мог это сделать?

— А как бы я смог этого не сделать? — тихо ответил он. Она ожесточенно смахнула слезы с глаз и ударила его по руке.

— Ты не имел права так поступать со мной. И с собой тоже. Я этого не заслужила. Основательницы, что же мне делать, Брэк? Прожить всю жизнь — все десять тысяч лет, отведенных мне, — зная, что я жива только потому, что ты пожертвовал своей жизнью ради моей?

Она опять замахнулась на него, но Брэк прижал ее к себе и держал так, пока она не перестала всхлипывать. Она никак не могла до конца поверить, что он действительно сделал это, — чувство вины, навалившееся на нее, было несоразмерно ни с чем, что ей до сих пор приходилось испытывать.

— Полно, полно, — проговорил он наконец, успокаивая ее, как маленького ребенка. — Теперь уже ничего не поделаешь.

— Но почему ты это сделал? — зарыдала она, уткнувшись лицом ему в грудь.

— У меня была только одна жизнь, которую я мог ему отдать. Предлагать чью-нибудь чужую жизнь было бы просто убийством.

— Ты мог бы позволить ему забрать меня.

Брэк поцеловал ее в макушку и, подняв ее лицо к себе, смахнул с глаз слезы.

— Нет. Этого я никак не мог.

Бесконечно долгое мгновение он молча смотрел на нее. Потом осторожно поцеловал, едва касаясь ее губ своими, словно опасаясь, что она отстранится от него. По позвоночнику пробежала незнакомая дрожь. За этим поцелуем стоял целый мир, настолько непохожий на искусственную страсть Тарджи, что от восторга у нее перехватило дыхание. Р'шейл изумленно уставилась на него, неожиданно осознав причину и своего гнева, и своей скорби. «Как долго пришлось ждать этого мига, — подумалось ей, — мига, вызревающего в глубине наших переменчивых, странных отношений, дожидаясь момента, когда их можно будет застать врасплох».

Р'шейл потянулась пальцами к черным кудрям Брэка и притянула его голову к себе, проникшись неожиданной уверенностью в том, его страсть не навязана никакими богами, что никакие гисы не внушают ей чувств, на которые он в глубине души не хотел бы ответить. Брэк сильнее прижал ее к себе, и последние сомнения покинули ее. Он целовал ее в шею, в тонкие раковины ушей и снова в губы, а потом внезапно вырвался из объятий и осторожно взял ее лицо в свои ладони.

— Посмотри на меня.

Она спокойно встретила его взгляд, желая только, чтобы он перестал болтать сейчас.

— Ты в курсе, что это ничего не меняет?

Она молча замотала головой, не решаясь заговорить.

— Ничего нельзя изменить, Р'шейл. Что бы ни случилось, ждет ли тебя успех или неудача, заключенную сделку нельзя отменить.

— Но…

— Никаких но. Никаких уверток. Никаких обходных путей. Ты понимаешь это?

На глаза Р'шейл опять навернулись слезы, но она неохотно кивнула, не разжимая губ.

— Тогда пойми и другое. Ты наполовину человек, Р'шейл, но на другую половину ты харшини. Ты еще многого не понимаешь. Тебе еще столькому предстоит научиться. И до восхода солнца ты не можешь убрать Убежище из времени. У нас с тобой есть одна ночь. Я могу показать тебе, что значит быть харшини в том смысле, о котором ты, может быть, и не подозреваешь. Но ты ничем мне не обязана, и не стоит делать этого ни из чувства вины, ни чтобы расквитаться с Тарджой. Завтра ты по-прежнему будешь дитя демона, а я по-прежнему буду лордом Брэкандараном, полукровкой, которому суждено умереть, едва ты добьешься цели. Будущего нет. Есть только настоящее. Выбор за тобой. — Его глаза впились в ее лицо, требуя ответа. Помолчав, он грубовато добавил: — Останься со мной или оставь меня до утра в покое.

Этот выбор оказался тяжелее, чем ей думалось. Но завтра будет потом, а в глубине своей души, она, несмотря ни на что, не верила, что ее жизнь ведома только предназначением.

— Я остаюсь.

Он вгляделся в ее лицо, желая убедиться в том, что она уверена в своем решении. Не обнаружив в ней ни тени сомнения, он с улыбкой поцеловал ее снова, и глаза его начали темнеть, а поцелуи становиться все более жаркими. Р'шейл покорно отвечала ему, подставляя губы его поцелуям и открываясь для силы. Ее глаза темнели, пока не сделались совершенно черными, а тело наполнялось опьяняющей сладостью. Брэк потянулся к ней, но не руками, а всем сознанием. Пространство вокруг них начало меркнуть по мере того, как он обволакивал их волшебством, не оставляющим места ничему, кроме сладостного, чарующего желания, какого не знают в мире людей.

Именно об этом говорили легенды. Это был дар харшини, делающий их любовниками, с которыми люди не могли состязаться. Она слышала истории об этом. Послушницы шептались об этом в дортуарах по ночам, восхищенно и испуганно одновременно. Именно страх перед этим чудом заставлял сестер стремиться уничтожить харшини. Отвергнутое насилие, стремление к борьбе и победе превращались в жертвенный, всепоглощающий, страстный огонь, превращающий каждую мысль, каждый фибр души в стремление к обоюдному удовольствию. Именно в этом ярче всего выражалось стремление харшини к счастью.

Р'шейл потеряла счет времени. Ей было уже не под силу отделять реальность от фантазии. Она не помнила, как они добрались до постели и сколько на самом деле длилась эта ночь. Для нее стерлась разница между желанием и прикосновением, между наслаждением и болью. Ничто из того, что было с ней раньше, не давало ей даже предположить, что подобное возможно, и она не верила, что такое может повториться снова.

В первый раз в жизни она наконец поняла, что такое магия.

Брэк разбудил ее на рассвете. Она потянулась в его объятиях, слегка удивленная тем, что до сих пор продолжает удерживать силу. Ее переполняла тяжелая покойная истома.

— Пора вставать и заниматься делом, дитя демона, — напомнил он ей с усмешкой.

— Брэк, я же…

— Нет, — остановил он ее, прикладывая палец к губам. — не говори этого.

Она кивнула, улыбнувшись.

— Я только хотела спросить, нет ли чего поесть. Умираю с голода.

— Я сейчас найду, чем позавтракать, пока ты одеваешься.

Когда Брэк вернулся с тарелкой невероятных фруктов, выросших здесь, в Убежище, где даже гусеницы умели вести себя как положено, Р'шейл уже оделась и собралась в дорогу. Они поели на ходу, шагая по пустым залам. Брэк был молчалив, и Р'шейл тоже не чувствовала потребности в словах. Говорить было не о чем. Они решили, что эта ночь, проведенная вместе, не повторится, и готовы были заплатить за эту решимость. Разговоры ничего не могли изменить.

Когда они вышли за ворота, солнце уже поднималось над вершинами гор. За пределами Убежища было прохладно, на земле лежал снег. Они отошли подальше от крепости, и Р'шейл оглянулась.

— Интересно, надолго ли оно скроется из мира на этот раз?

— Надеюсь, что теперь уже нет.

Она прищурилась.

— Если я что-нибудь напутаю, мы его никогда не найдем.

— Значит, постарайся не путаться, — сухо отозвался он.

Она немного помедлила, стараясь осторожнее сформулировать занимавший ее вопрос.

— Можно я спрошу тебя, Брэк, насчет прошедшей ночи? — Он не ответил, и она решила считать его молчание за согласие! — Когда мы… ну, могли остальные харшини чувствовать это?

— Да-

Ее лицо вспыхнуло от смущения, но интересовало ее не это.

— А демоны?

— Да, если им случилось обратить на это внимание.

— А боги?

— Конечно.

— Значит, и Кальяна знает?

— Да, уж Кальяна этого не пропустит.

— А Хафиста тоже чувствовал это?

— Несомненно.

Она швырнула яблочным огрызком в любопытную белку, подбежавшую к ним поближе.

— Хорошо.

Он удивленно взглянул на нее.

— Я хочу, чтобы этот ублюдок знал, что я неплохо провожу время.

— Если тебя это может утешить, то я думаю, он всю ночь ворочался. Когда он пришел к власти, первым делом он запретил своим людям наслаждаться тем, что не имеет отношения к делу. Они в Кариене теперь называют секс грехом, но главным образом он хотел добиться того, чтобы люди перестали общаться с харшини. В этом он сходится с Сестринской общиной. Они боятся того, что людям так нравится общаться с нами. Для некоторых это вообще становилось чем-то вроде наркотика. А единственный способ получить его — это жить с харшини, которые на дух не переносят жестокости, и в итоге жизнь становится мирной и счастливой — совсем как в старые добрые времена, до Хафисты и сестер Клинка.

— И повсюду полно полукровок, — добавила она, улыбнувшись.

— И это тоже.

— Значит, Хафиста презирает удовольствия.

— Он боится, что они отвратят людей от него.

Р'шейл покивала, запоминая это на будущее. А теперь она уже не могла откладывать то, ради чего они пришли сюда. Открывшись для потока силы, она сосредоточилась на Убежище. Крепость сияла в лучах восходящего солнца, словно старалась на прощание покрасоваться перед ними.

Набравшись смелости, Р'шейл принялась осторожно наводить чары, которым научила ее Шананара, окутывая Убежище лучами силы. Она чувствовала, что Брэк тоже присоединился к ней, умело направляя ее. Его сноровка была очень кстати, но только у нее и у Шананары хватило бы сил на то, чтобы вывести крепость за пределы, доступные смертным.

Наконец она почувствовала, что окружила все поселение магическим коконом, и приостановилась, ощутив, что Брэк разорвал связь с ней и отпустил свою силу на волю. То, что она сейчас должна была сделать, могло смести его с лица земли, если бы он остался соединенным с нею.

Она убедилась, что его глаза снова стали светло-голубыми, и внутренне собралась. Мощным усилием Р'шейл направила всю накопленную силу в сторону Убежища. Оно замерцало, словно пытаясь удержаться в этом мире, а потом с громким гулом, прокатившимся по горам, как удар грома, растворилось в воздухе.

Сделав это, Р'шейл в изнеможении покачнулась, но Брэк подхватил ее прежде, чем она успела упасть. Она с облегчением отпустила свою силу.

— Я все сделала правильно?

— Думаю, мы не узнаем этого до тех пор, пока ты не попытаешься вернуть его назад.

Она с трудом улыбнулась.

— Ничего себе утешил.

— Я старался.

Внезапно она рассмеялась. Она сама не понимала толком, почему. Она чувствовала странную легкость, в которой была не только радость от мысли, что она ловко спрятала Убежище. Эта радость поднималась из самых глубин ее существа. Словно она наконец преодолела невидимую стену, до тех пор незримо стоявшую перед ней.

— Что тут смешного?

— Я понимаю, что это звучит совсем глупо, но, по-моему, я в первый раз в жизни действительно просто рада тому, что жива.

Брэк задумчиво улыбнулся ей.

— Я тоже.

Прижавшись друг к другу, чтобы согреться, они уселись под высокой сосной и, не говоря больше ни слова, стали ждать возвращения драконов.

Глава 52

— Ой, Тарджа, какие они красивые! — благоговейно выдохнула Мэнда.

Он с улыбкой посмотрел на нее. Она глядела на небо, словно зачарованная. Тарджа взял ее с собой встречать гостей, поскольку просто не смог придумать, как от этого отвертеться. И кроме того, уж кто-кто, а Мэнда не станет обижать харшини.

Тарджа с восхищением смотрел на драконов, один за другим приземлявшихся на песчаную арену амфитеатра. Такое же выражение было и на лицах Мэнды и защитников, которых он взял с собой. Гарет Уорнер, нахмурясь, посмотрел на роящихся в небе драконов и покачал головой.

— Хочется верить, что ты знаешь, что делаешь, Тарджа, — пробормотал он.

— Господин! Сэр!

Тарджа повернулся на голос. По песку арены к нему бежал молодой кадет. Гарет освободил всех кадетов от занятий и назначил кого посыльными, кого на административную работу, лишь бы высвободить больше защитников. Парню было около четырнадцати лет, и было видно, как он и боится, и гордится тем, что ему поручено такое важное задание. Подбежав, он встал перед Лордом Защитником.

— Что случилось? — спросил его Тарджа.

— Кариенцы, сэр. Капитан Симин послал меня за вами.

— А что они еще придумали? — быстро спросил Гарет.

— Да это из-за драконов, сэр. Когда они появились, кариенцы сразу ополоумели. Некоторые вообще бросились бежать.

Удивленный Гарет посмотрел на Тарджу.

— Ну что ж, хоть какая-то польза от них есть. Я посмотрю, что творится у ворот. А ты лучше оставайся здесь, проконтролируй своих новых друзей.

Гарет побежал вслед за мальчиком к тоннелю, и в это время высокая рыжеволосая харшини изящно спрыгнула со спины своего дракона, совсем такого же, как тот, с которым Тарджа познакомился на винограднике возле Тестры. Тарджа шагнул ей навстречу, отогнав вспыхнувшие вдруг недобрые предчувствия. Она была так похожа на Р'шейл.

— Здравствуй, Тарджа.

— Шананара.

— Спасибо, что позволил нам вернуться домой.

— Можешь пока подождать с благодарностями. Мы в осаде и не слишком-то рады вам. Все не так просто.

— Я знаю. — Она заметила Мэнду, осторожно подошедшую вслед за Тарджой, и улыбнулась ей. — Может, представишь мне своих друзей?

— Конечно. Шананара, это Мэнда Родак. Мэнда, это ее высочество принцесса Шананара ти Ортин.

— Я теперь королева Шананара, но об этом мы поговорим потом. Боги да благословят тебя, Мэнда.

— Ваше величество. Божественная, — выдохнула девушка и упала на колени. Казалось, язычница готова упасть в обморок от восторга.

Шананара милостиво улыбнулась ей.

— Встань, дитя. У нас нет времени на эти церемонии. — И с озорной улыбкой она обратилась к Тардже: — Боюсь, что должна попросить у вас прощения, Лорд Защитник. Конечно, это было ребячеством, но я не могла удержаться от того, чтобы не подразнить осаждающих. Подлетая, мы прошлись над полями вокруг Цитадели и, кажется, устроили панику среди кариенцев.

Тарджа безуспешно пытался скрыть восхищение.

— Уверен, что сумею заставить себя простить вас.

— Я надеюсь, вам это удастся.

Он видел, как остальные харшини слезают со своих драконов и с восхищением оглядываются по сторонам. Его немного удивило то, что среди них не было детей.

— Я приказал приготовить для вас дортуары. Сестринской общины больше не существует, значит, теперь нет нужды в послушницах и трудницах.

— Что вы сделали с ними? — полюбопытствовала Шананара.

Ему очень хотелось сказать ей, что он лично убил их всех прямо в постелях, — просто чтобы взглянуть на ее реакцию, но он сдержался.

— Отпустили их по домам.

— Можно ли нам посетить теперь Храм богов?

Тарджа недоуменно посмотрел на нее, и она с улыбкой уточнила:

— По-моему, вы называете его главным залом.

— Может быть, завтра, и я предпочел бы, чтобы вы ходили туда небольшими группами. Тысячная колонна харшини, проходящая по улицам Цитадели, может вызвать беспорядки.

— Мы пойдем все вместе, господин.

— Благодарю вас. Будем держать связь через Мэнду. Она язычница, и с ней довольно много ее людей. Я думаю, вам будет легче общаться с ними, чем с защитниками.

— Я тем более благодарна тебе за такую заботу о наших чувствах, чего вовсе не ожидала встретить, Тарджа, — ответила она с легким поклоном. — Видимо, Р'шейл была права, утверждая, что тебе можно доверять.

— Она не с вами сейчас?

— У них с Брэком осталось еще одно дело, но они будут здесь до захода солнца. И тут встает еще один деликатный вопрос. Я не могу просить демонов надолго оставаться сплавленными в драконов, а тебе негде разместить их. Но если их распустить, я не смогу гарантировать, что они будут вести себя идеально.

Тарджа беззвучно застонал. Он не подумал об этом, когда сказал Р'шейл, что харшини могут вернуться. С другой стороны, она и не упоминала, что договоренность распространяется на демонов.

— Нельзя ли сделать, чтобы они… исчезли — или что-то в этом роде?

Шананара рассмеялась.

— Демон, которого не видно, доставляет куда больше хлопот, чем тот, которого держишь перед глазами. Хорошо, Тарджа, я постараюсь что-нибудь придумать, но сплав придется разъединить.

— Постарайся, чтобы они ничего не натворили.

— Хорошо. А теперь, если ты позволишь нам расположиться, мы бы отдохнули. Мы летели всю ночь.

— Мэнда покажет вам дорогу.

Шананара посмотрела на него с горькой улыбкой.

— Мы знаем дорогу, Тарджа.

Тарджа сделал вид, что не заметил упрека.

— Эти люди сопроводят вас.

— Значит, мы пленники?

— Это для вашей безопасности, Шананара. Я не боюсь за жителей Цитадели, но я боюсь, что они могут причинить вред вам.

— Значит, я должна еще раз поблагодарить тебя за твою заботу. Сможем ли мы встретиться позже? Нам нужно многое обсудить.

— Конечно.

Шананара поклонилась и вернулась к своим людям, терпеливо поджидавшим в отдалении, пока их королева закончит беседу. Мэнда последовала за ней, преисполненная благоговения, не покидавшего ее с самого утра, когда она увидела небо, полное драконов. Тарджа подозвал лейтенанта, командующего эскортом, отдал необходимые распоряжения и направился к тоннелю.

Шагая по темному проходу, ему показалось, что земля под ногами слегка дрожит. Он остановился и прислушался, ожидая, не повторится ли толчок, но все было спокойно. Пожав плечами, Тарджа решил, что ему почудилось, и двинулся дальше.

— Кариенцы взбудоражены, — сообщил ему в тот же день Гарет.

— Шананара ведь не просто доставила свой народ к нам, Гарет, — с улыбкой объяснил Тарджа. — Харшини пролетели прямо над их головами. Я думаю, увидев это, они должны были сильно пошатнуться в вере. Как ты думаешь, много жрецов осталось там, за стеной?

— Полагаю, что немного. Эти жрецы очень любят комфорт. Большинство из них расквартировалось в Цитадели.

— Значит, их армии недостает теперь не только боевых командиров, но и пастырей. Много ли сбежавших?

— По меньшей мере, несколько тысяч, — ответил Гарет. — Есть новости от короля Ясноффа? Совершив переворот, они сразу же послали свои требования кариенскому королю. Ему отправили дюжину птиц с копиями письма, чтобы быть уверенными, что хоть одно да дойдет.

Тарджа покачал головой.

— Слишком далеко, чтобы уже ждать ответа. Птицы, которых мы послали, наверное, еще не долетели до Ярнарроу.

— А кстати, наши друзья собираются идти нам на подмогу?

— Может быть, Р'шейл что-нибудь скажет, когда вернется.

Гарет молча кивнул и уселся за стол. Тарджу переполняла энергия, ему не сиделось. Нужно было так много всего сделать.

— Я послал ребят проверить, что у нас с запасами провианта. Оказалось, что мы можем продержаться здесь несколько лет. Мэтен грабил окрестные поселения, а все награбленное весьма заботливо собирал в Цитадели. Видимо, запасал провизию для войск, стоящих вокруг крепости.

— Значит, они скоро проголодаются.

— И это еще сильнее проредит их ряды. Проблема дезертирства всегда встает особенно остро, когда солдаты недокормлены.

— Что же, будем надеяться, что наши страшные харшини да пустые желудки кариенцев сделают свое дело и, когда подоспеет помощь, их будет столько, что с ними можно будет справиться. Есть проблемы в городе?

— Не больше, чем всегда. Опять же, спасибо кавалеру Мэтену, люди уже привыкли жить при военном положении. А мы к тому же снова открыли дома курт'ес, и людям стало веселее. — Гарет едва заметно улыбнулся. — Я сделал это от твоего имени, конечно. Ты теперь стал еще популярнее.

— Интересно, долго еще это продлится?

В этот момент стены опять слегка закачались. Значит, тогда, в тоннеле под амфитеатром, ему не почудилось, и земля и вправду дрожала. Вибрации продолжались, делаясь все сильнее и чаще. Нахмурившись, он взглянул на озабоченного Гарета.

— Только этого нам не хватало, — пробормотал он. — Сперва осада, потом харшини, а теперь еще и землетрясение, будь оно неладно.

— Это не землетрясение, Тарджа, — сообщила Шананара, входя в дверь кабинета, предупредительно распахнутую перед ней Мэндой. — Это Цитадель просыпается от оцепенения.

— Тебя послушать, так Цитадель живая.

— Цитадель не может быть живой в твоем понимании, Тарджа. Но мы относимся к ней как к разумному существу.

— Я должен вас покинуть, — объявил Гарет, поднимаясь на ноги. — Можете сидеть здесь с харшини и рассказывать друг другу языческие сказки, а меня ждут дела.

Шананара обратила на коменданта царственный взгляд.

— Ты Гарет Уорнер?

— Вы слышали обо мне?

— Брэкандаран отзывался о вас как о весьма достойной личности, сэр. Для человека.

— И что же, теперь он изменил свое мнение?

Тарджа услышал опасные нотки в нарочито спокойном ответе Гарета и встрепенулся. Нужно было вмешиваться, и быстрее, иначе дело может кончиться плохо.

— Ваши люди уже размещены, ваше величество?

— Да, спасибо. Правда, мы взяли на себя смелость и убрали гобелены и прочие… украшения, которыми вы пытались замаскировать истинное происхождение Цитадели. Надеюсь, вы не обидитесь. Теперь мы здесь почти как дома.

Тарджа знал, что большинство дортуаров было побелены, чтобы скрыть харшинские фрески, когда-то украшавшие их стены. Он вздохнул; они пробыли здесь всего несколько часов, а уже успели навести свои порядки.

— Но, я надеюсь, ничего серьезного не сломано?

— Цитадели не так-то легко повредить, милорд.

Что именно она имела в виду, он не понял и решил про себя, что и не хочет понимать.

— Гарет тут как раз рассказывал мне, что ваше эффектное появление этим утром сильно переполошило кариенцев.

Она пожала плечами.

— Мы не можем сражаться с вами, милорд, но рады помочь там, где можем. Те, кто верят в Хафисту, либо отрицают наше существование, либо видят в нас воплощение зла в чистом виде. В обоих случаях они не знают, как быть, когда встречаются с нами.

— Мы тоже отрицаем ваше существование, — вставил Гарет. — А между тем наши люди ничуть не напуганы.

— Нет, комендант, вы вовсе не отрицаете нашего существования. Вы просто пытались уничтожить нас и полагали, что преуспели. А это большая разница.

Гарет тяжело посмотрел на нее, но возражать не стал. Здание снова затряслось, да так сильно, что Тарджа вцепился в стол, чтобы устоять на ногах. Шананара обвела комнату задумчивым взглядом и обратилась к Тардже:

— Мне кажется, с этим нужно что-то делать.

— А что конкретно вы можете предложить?

— Мне нужно поговорить с Цитаделью. Она почувствовала наше присутствие, и ее тревожат находящиеся здесь люди. Как только я заверю ее, что вы не собираетесь причинять нам вред, все успокоится.