Глава 18

Если бы не демон, вызвавшийся показывать дорогу, Брэк раньше отыскал бы Р'шейл в горах. Ведя Брэка по лесу, изукрашенному всеми цветами осени, маленькое серое создание только путалось под ногами и, хихикая, без конца оглядывалось, точно всякий раз хотело убедиться, что попутчик здесь и никуда не делся.

Наконец Р'шейл нашлась. Одетая в темную кожаную амазонку, она сидела на краю обрыва, свесив ноги в пропасть, дно которой исчезало в дымке. Увидев эту картину, Брэк испугался.

— Не бойся, я не собираюсь прыгать, — произнесла девушка, не оборачиваясь.

Маленький демон с разбегу плюхнулся ей на колени.

— Это ты привел его сюда? Предатель.

Р'шейл обернулась. Ее глаза были красными, на щеках еще не высохли дорожки слез.

— Тебе велели найти меня?

— Проклятье! Все эти дни я только и делаю, что таскаюсь за тобой.

Брэк уселся рядом и принялся обозревать окрестности. Высокие горы были покрыты вечными снегами, свежий воздух приятно бодрил. Брэк сразу отыскал взглядом шпили Убежища вдали — но лишь потому, что знал, где искать. Обычный человек не рассмотрел бы их в нагромождении горных пиков.

— Коранделлен боится, как бы с тобой чего не случилось.

— Он сделал это со мной. Он присвоил себе такое право.

— Никто не желал тебе зла, Р'шейл. Тебя хотели защитить.

— Неужели они не знали, как мне будет больно потом?

— Наверное, не знали. Харшини действительно не знают человеческих чувств. Но когда тебя принесли сюда, ты умирала. Они сделали все, чтобы исцелить тебя.

Р'шейл вытерла глаза.

— Угу. Вот потому-то я так и расстроена. Ты не знаешь, как трудно сердиться на таких существ.

— Знаю, — промолвил Брэк. — Даже лучше, чем ты, девочка, ведь я уже несколько веков живу между двумя мирами.

Р'шейл встрепенулась:

— А я тоже буду жить так долго, как ты?

Брэк пожал плечами.

— Хм-м. Думаю, что да. Большинство полулюдей наследуют от харшини долголетие. Однако тем, кто падает с обрыва, это не грозит. И не стоит заглядывать в будущее.

— А как ты борешься с печалью?

— Я ее заливаю. — Брэк чуть заметно усмехнулся. — Медовухой.

Р'шейл с недоумением посмотрела на него и, сообразив, что он шутит, улыбнулась.

— Тебе здесь плохо, Брэк?

— А мне и в человеческом мире не очень хорошо. Но это не значит, что ты не должна искать свое место в жизни.

— У меня такое впечатление, что это место для меня уже кто-то нашел, — уныло ответила она. — Ведь я дитя демона, верно?

— Р'шейл, никто не собирается сталкивать тебя с Хафистой, пока ты не будешь к этому готова. Не волнуйся. Если ты действительно должна схватиться с Хафистой, то в свое время ты все поймешь. Ты сама захочешь это сделать.

— Но у меня нет никаких предчувствий.

— Я же сказал: не нужно заглядывать в будущее.

Р'шейл молча уставилась на горные вершины, машинально почесывая демона за большим морщинистым ухом. Ей очень хотелось заплакать. Наконец она посмотрела на Брэка:

— Тарджа думает, что я умерла?

Вопрос его немного озадачил. Он не ожидал, что к Р'шейл так быстро вернется способность мыслить здраво. Как-то раз и ему довелось испытать действие таких же чар, однако в себя он пришел лишь через несколько дней.

— Думаю, да. И, по-моему, никто его не разуверил.

— Значит, он сильно горевал. — Р'шейл вздохнула. — И если я буду жить долго, то увижу, как он состарится и умрет. Мне кажется, я этого не выдержу.

— Тарджа так упорно нарывается на неприятности, что вряд ли доживет до старости. На твоем месте я бы не переживал из-за такой фантазии.

Попытка пошутить не удалась: Р'шейл нахмурилась.

— Наверное, харшини считают тебя довольно бестактным.

— Я отравитель их существования, — согласился он. — Или, по крайней мере, был таковым, пока не появилась ты и не освободила меня от этого звания. Однако, похоже, я обречен служить твоему делу, нравится мне это или нет.

— Ладно, не подлизывайся. — Р'шейл отвернулась и снова принялась изучать горный пейзаж. Некоторое время оба молчали. — Кажется, я знаю, что делать, Брэк, — наконец сказала она.

— И что же?

— Я хочу вернуться домой. Но есть небольшая загвоздка. По-моему, у меня больше нет дома. В Убежище я не останусь — это точно, но вряд ли могу вернуться и в Цитадель.

— Это вряд ли, — согласился Брэк, чуть заметно улыбнувшись.

— А что случилось с Джойхинией? — неожиданно спросила Р'шейл. — Тарджа убил ее?

— Дэйсендаран повредил ее разум. А Тарджа завершил начатое. Она живет, но бездумно, как дитя. Я полагаю, сейчас она на границе вместе с защитниками. Если бы она вернулась в Цитадель в таком состоянии, мы бы об этом услышали.

— А этот хитрианец, который помогает Тардже, что собой представляет?

— Дамиан Вулфблэйд? О, он тебе понравится. Он тоже ловок по части поиска проблем на свою голову, почти как Тарджа. Иногда я думаю, что не стоило сводить их вместе. Я не уверен, что мир готов выдержать обоих.

— А лорд Драко? Брэк тяжело вздохнул.

— Р'шейл, если они тебе так интересны, отправляйся к ним сама. Зигарнальд готов забрать тебя. Ты не можешь оставаться здесь вечно. Да и сама не хочешь. Делай то, что считаешь нужным. А чему быть, того не миновать. Верь мне, я испытал это на собственной шкуре.

— Значит, тебе было предназначено убить моего отца?

Брэк с ошеломленным видом воззрился на Р'шейл и, прежде чем ответить, постарался собраться с духом.

— Я не знаю, Р'шейл. Наверное, было предназначено. Один из козырей предназначения — это то, что потом ты можешь примирить свой поступок с совестью.

— Коранделлен говорил, что ты всю жизнь пытаешься убежать от судьбы.

— И часто Коранделлен обсуждал с тобой мои неудачи?

— Он приводил тебя в пример, когда объяснял, как трудно быть получеловеком.

Брэк нахмурился, но промолчал.

— Значит, ты думаешь, что мне нужно вернуться? — Р'шейл вздохнула.

— Да какая разница, что я думаю. Главное — что думаешь ты.

— Я боюсь, — призналась она.

— Ты о чем? — удивился Брэк. — О Тардже? Она кивнула.

— Боюсь, он поверил, что я умерла. А что, если он уже смирился с этим? Что, если нашел другую?

Брэк фыркнул.

— А что, если ты перестанешь молоть чушь? О боги! Р'шейл! Зигарнальд прав. Ты совсем бесчувственная. Поверь в себя, девочка! Парень любит тебя. Шесть месяцев, пока тебя не было, не должны ничего изменить. А если изменили, значит, он не любил тебя, и можешь послать его подальше. Ну, так положи конец этим мучениям, поди узнай все сама, делай же что-нибудь — только не сиди здесь на горе и не оплакивай свою печальную участь.

Он не стал говорить, что Кальяна отвратила Тарджу от других женщин. Зачем девчонке об этом знать? Выпучив глаза, Р'шейл уставилась на разгневанного Брэка. За несколько месяцев, проведенных среди харшини, она и позабыла, что можно вот так сердиться.

— А ты не указывай мне, что делать!

— Это почему же? Ведь ты сама просила у меня совета. Просила — получи. Ну, а коли он тебе не нравится, я не виноват. Прости, Р'шейл, но мне хватает собственных проблем, и я не хочу взваливать на себя еще и твои.

Брэк увидел, как гневно вспыхнули фиалковые глаза девушки, и обрадовался. Значит, чары и чудесная атмосфера Убежища не убили ее дух. Он редко соглашался с богом войны, но на сей раз Зигарнальд оказался прав. В Убежище ей не место. Эта девушка усмирила триста злобных мятежников, была изнасилована, брошена в тюрьму и чуть не погибла от руки женщины, которую считала матерью. Но ничто ее не сломило. Однако еще немного блаженного существования в стенах Убежища — и прочная оболочка, надежно защищающая ее внутреннюю силу, попросту исчезнет.

Столкнув с колен демона, Р'шейл поднялась и отряхнула платье.

— Мне не нужны указания. Я пойду куда захочу и когда захочу, а ты можешь проваливать на все четыре стороны!

Она бросилась бежать вниз по тропе, маленький демон поскакал за ней по пятам. Брэк посмотрел ей вслед и грустно улыбнулся.

— А вы мастак, лорд Брэкандаран.

Услышав этот бас, Брэк обернулся — за спиной стоял старый демон Дранимир.

— Я знал, что ты крутишься где-то поблизости. Между прочим, ты мог бы мне и помочь.

Демон с довольным видом уселся рядом с Брэком.

— Вот если бы она сорвалась со скалы, я бы подоспел вовремя. Но некоторые проблемы лучше решать с глазу на глаз.

— Я не обязан ее защищать. Насколько мне известно, это поручено тебе.

Дранимир глубокомысленно кивнул.

— И я буду это делать, Брэкандаран. Но я могу уберечь ее только от внешней опасности. Я не в состоянии спасти ее от самой себя.

Глава 19

Попав в лагерь защитников, Майкл из Кирхланда слегка поумерил свой пыл. Среди хитрианцев петушиться было нетрудно — там он ощущал поддержку Джеймса. Брат всегда был смелым. Правда, всякий раз, когда Майкл болтал о союзе с фардоннцами, пытаясь придать важность своей персоне, Джеймс угрюмо молчал, но делал это не из трусости, а потому что был себе на уме.

Майкл вбил себе в голову, что должен всячески саботировать хитрианские приготовления к войне, и, пользуясь тем, что хитрианцы быстро выходили из себя и легко поддавались на провокации, старался изо всех сил. Он без конца славил Всевышнего, осыпал солдат проклятиями, улучив момент, плевал им в миски с едой — в общем, за несколько недель надоел всем хуже горькой редьки. Единственным, чье присутствие как-то сдерживало забияку, был хитрианский военлорд, но когда он уехал, мальчишка распоясался вконец. Последним звеном в длинной цепи его подвигов стала драка с учеником кузнеца.

Защитники оказались другими. Большей частью они попросту не слушали напыщенных речей Майкла, а когда слушали краем уха, то попросту посмеивались над оратором. Это было очень обидно. Но самый тяжелый удар самолюбию Майкла нанес его спаситель: отправив парня в другой лагерь, капитан отдал его под присмотр женщины! Ее звали Мэгина, а Майклу велели называть ее сестрой, хотя она не была монахиней и не заслуживала такого титула. Первым делом маленькая пожилая леди приказала воспитаннику снять вонючую рваную одежду и как следует вымыться. Мало этого: весь процесс наведения чистоты проходил под ее неусыпным наблюдением. Но это же грех и великое поношение Всевышнего! Всем известно, что обнажение тела, равно как погружение его в воду, вредно для здоровья и способствует развитию пагубных фантазий. Однако она стояла над Майклом, как надсмотрщик на фардоннской галере, до тех пор, пока парень не вымылся с головы до ног. Но на этом унижения не кончились: в довершение всего несчастного постригли и засунули в чисто выстиранные штаны, которые некогда носил какой-то защитник, и огромную, не по размеру, полотняную рубаху. Старую же одежду Мэгина торжественно сожгла в камине, зажимая при этом пальцами нос.

К удивлению Майкла, все его воззвания к Всевышнему, которые выводили из себя хитрианцев, у защитников подобной же реакции не вызывали. Они невозмутимо слушали причитания мальчишки да порой лишь позевывали со скучающим видом. Казалось, набожность маленького пленника не задевает, не оскорбляет и не обижает их. Да они вообще не обращали на нее внимания! Эти безбожники считали служение Всевышнему своеобразной и даже смешной причудой. Все это удручало парнишку никак не меньше, чем мысль о том, что его плохое поведение может стоить Джеймсу пальца.

Что еще изумляло Майкла, так это невероятная дисциплинированность защитников. Все они беспрекословно подчинялись высокому строгому человеку по имени лорд Дженга. Но больше всего мальчишка боялся капитана, который отправил его сюда. Боялся и люто ненавидел — ведь именно он, Тарджа Тенраган, приказал рубить пальцы Джеймсу за любой проступок брата. С этим высоким медалонцем в звании простого капитана считались все, даже лорд Дженга, уж не говоря о хитрианских налетчиках. «Наверное, он не боится ничего на свете, — думал Майкл. — Не побегут медалонцы в первом же бою — зря герцог Лезо хорохорится». И теперь каждый вечер, вознося молитву Всевышнему, Майкл просил бога обрушить на этого человека громы и молнии.

Многое из того, что Майкл слышал от кариенцев, оказалось, мягко говоря, неверным: хитрианцы не ели на завтрак детей, а красномундирные защитники были не солдатиками в смешной форме, а сильными и умелыми воинами. И, похоже, гораздо лучше подготовленными к войне, чем кариенцы. В то время как в кариенском лагере народ только и делал что хвастался былыми победами на полях сражений и предвкушал грядущие, медалонцы с пользой проводили время на поле тренировочном.

К тому же, как обнаружил Майкл, их гораздо лучше кормили. В отличие от кариенцев, медалонцы и их хитрианские союзники жили как короли, ибо исправно получали продовольствие со стороны Стеклянной реки. Только здесь, впервые с тех пор как четыре месяца назад герцог Лезо привез на фронт своего пажа, этот паж наелся до отвала. Потом еще раз и еще, и мало-помалу Майкл впал в грех чревоугодия. Время от времени это приводило его в ужас, и он пытался отказаться от еды, однако Мэгина всякий раз угрожала накормить его насильно. Но однажды угроза не подействовала. И Мэгина прибегла к помощи Тарджи. Капитан внимательно посмотрел на голодающего и спросил:

— Ну, какая рука — левая или правая?

С тех пор Майкл не пропускал ни одной кормежки и никогда не возвращался к размышлениям о грехе чревоугодия.

Работа, которую задавала ему Мэгина, по правде говоря, не очень отличалась от того, что он делал в бытность свою пажом лорда Лезо. Он накрывал на стол, наполнял кувшины вином, выполнял старухины поручения — и при этом всегда держал ушки на макушке. Майкл был уверен, что рано или поздно его освободят. А если нет, он попробует убежать сам — хотя тогда Тарджа наверняка убьет Джеймса, поэтому Майкл пытался не думать об этом слишком много. Но если сбежать все-таки удастся, нужно как можно больше передать разведке и, возможно, самому лорду Лезо. А может, даже сам принц Кратин или король Яснофф захотят выслушать его. Майкл часто и подолгу представлял себе картину своего триумфального возвращения в кариенский лагерь с важными сведениями, которые обеспечат Кариену молниеносную победу.

А пока он ревностно выполнял поручения Мэгины, чтобы не дать Тардже повода покалечить его старшего брата. Частенько распоряжения Мэгины выводили парня из равновесия, но ненавидеть добрую старуху он не мог. Так же, как не мог ненавидеть многих медалонцев, которые хорошо к нему относились, — правда, Тарджа Тенраган к их числу не принадлежал. Майкл вообще подозревал, что его уже никто не опасается, а посему строил грандиозные, но пока невнятные планы наставить заблудших на путь истинный и каждый вечер, отходя ко сну, молил Всевышнего о помощи.

Посреди лагеря защитников высилась старинная башня, служившая временным командным пунктом для медалонских сил. К ее подножию лучами сходились ровные ряды одинаковых солдатских палаток. У защитников она звалась Башней Измены. Майкл, часто наведывавшийся туда по заданию Мэгины, находил это название довольно странным. Здесь лорд Дженга, Тарджа Тенраган и подозрительный человек, по имени Гарет Уорнер, встречались со зверообразным капитаном Альмодаваром и нервным молодым человеком по имени Гэри и о чем-то совещались. Майкл не знал, какую должность занимал Гэри в медалонской армии, но он часто принимал участие в обсуждении важных вопросов, хотя мало что смыслил в тактике. Похоже, в его задачи входило все, что не касалось непосредственно ведения боевых действий.

Слушая их, Майкл не переставал удивляться: как мало времени медалонцы уделяют обсуждению военных планов. Более их тревожили доставка провианта и снаряжения, запасы фуража и топлива на зиму. «Наверное, — думал мальчишка, — они суетятся так потому, что обходятся без помощи Всевышнего». В кариенском лагере бытовые вопросы обсуждались редко, ибо обо всем таком заботился Всевышний.

Будучи весьма способным к языкам, Майкл быстро научился понимать, о чем шел разговор. Как-то раз Мэгина обнаружила, что парень понимает медалонскую речь, но это обстоятельство ее не насторожило — наоборот, она с готовностью принялась помогать ему осваивать язык и при случае даже похвасталась Тардже успехами ученика. Но тот лишь молча улыбнулся в ответ.

Много удивительного видел Майкл в лагере защитников, но больше всего его поразила загадочная безумная дама, обитавшая на верхнем этаже Башни Измены. Двери ее покоев неусыпно охраняли защитники и вечно печальный молчун лорд Драко, чьи апартаменты размещались как раз над главным залом. Всякий раз при виде лорда Драко Майкл пугался. И не только потому, что лорд удивительно походил на Тарджу, — было в нем что-то такое, чего Майкл по молодости своей еще не мог определить. Примиряло его с этим человеком лишь очевидное: лорд, как собака, был предан безумной даме, и его люто ненавидел Тарджа — там, где находились эти двое, в воздухе висела густая пелена злобы. Какая кошка между ними пробежала, Майкл не знал, а расспрашивать кого бы то ни было боялся. Но ему было приятно, что в медалонском лагере не все так идеально, как кажется.

Безумная дама никогда не покидала своих покоев. Майклу довелось увидеть ее лишь раз — когда Мэгина вручила ему какую-то бумагу и велела отнести безумной даме. Дверь отворили охранники, и высокая женщина по имени Аффиана — вероятно, сиделка — велела гонцу войти. Взяв свиток, Аффиана быстро выпроводила Майкла, но он успел увидеть таинственную безумную даму — та сидела на полу, качала на руках оборванную куклу и беззвучно шевелила губами. Охранники у дверей тоже были не из болтливых: «Тс-с!» — вот и все, чего Майклу удалось от них добиться.

Парнишка уже три недели обитал в лагере защитников, и вот однажды с фронта прибыл посланник с новостями. Мэгина тотчас же послала Майкла за Тарджей. То, что новости важные, мальчик понял сразу, а вот какие именно — об этом оставалось лишь гадать, поскольку присутствовать при разговоре ему, конечно, не разрешат.

Обычно Майкл избегал встреч с Тарджей, но сейчас летел как на крыльях — ему давно хотелось побывать на тренировочном поле, Да все повода не было. Все встречные-поперечные, попадавшиеся на пути, не обращали на мальчишку никакого внимания, впрочем, как и он на них. Вздымая в воздух тучи пыли, Майкл несся во весь опор, потому что понимал: чем быстрее он прибежит, тем больше увидит — авось Тарджа не попадется ему на глаза сразу.

Тренировочное поле занимало обширную территорию к северу от Башни Измены. От густой травы, некогда покрывавшей его от края и до края, не осталось и следа — всю растительность вытоптали сапоги тысяч солдат, обучавшихся воинскому ремеслу. Подбежав к кромке поля, Майкл остановился, перевел дух и пошел медленно, с любопытством наблюдая за происходящим. Совсем рядом тренировались копьеметатели, которые старались поразить мишени на столбах, вкопанных в землю. Чуть дальше солдаты с красными щитами под командованием сержанта отрабатывали прием отражения удара мечом. Заметив, что какой-то боец пытается использовать щит как противовес, а не для защиты, сержант остановил тренировку и принялся распекать горе-вояку: мол, если так пойдет и дальше, ты, уж, будь уверен, удостоишься чести открыть список павших при обороне Медалона.

Немного дальше тренировались хитрианские налетчики на своих прекрасных соловых конях. Мчась бешеным галопом, всадники на скаку выпускали стрелы в золотистые тыквы, наколотые на короткие шесты. Выпущенная твердой рукой, каждая стрела находила свою цель — румяные мишени взрывались одна за одной. Послушные скакуны повиновались малейшему движению ног наездников, и налетчики сидели в седлах как влитые. В отличие от них кариенские рыцари ценили в лошадях не скорость и проворство, а выносливость — ибо не каждая могла долго тащить на себе тяжелого всадника в латах. Майкл припомнил огромного и очень дорогого боевого коня лорда Лезо, который рядом с хитрианскими скакунами выглядел обыкновенным тяжеловозом, и удивился: как он собирался выиграть битву?

Парнишке очень хотелось подольше полюбоваться конными состязаниями, но Мэгина строго-настрого велела отыскать Тарджу, и Майкл нехотя побрел туда, где он мог обретаться. Следующая картина, представшая взору, заставила его на миг забыть о поручении: группа солдат атаковала бронированные мишени, с убийственной точностью нарабатывая навыки поражения уязвимых мест в доспехах. Глядя на них, Майкл помрачнел. Этих людей специально учили убивать только рыцарей. Похоже, медалонцы гораздо серьезней относились к войне, чем его соотечественники. Ну и что? Парнишка встряхнулся. Зато их намного меньше, к тому же не видать им помощи Всевышнего как своих ушей.

— Эй, парень, ты чего тут крутишься?

Майкл испуганно вздрогнул и обернулся. За спиной стоял Гэри. Мальчишка с облегчением вздохнул. Этого человека он не боялся так, как защитников.

— Сестра Мэгина велела мне отыскать капитана Тенрагана.

Гэри положил руку Майклу на плечо и улыбнулся.

— Давай вместе искать. Мне он тоже нужен.

Майкл кивнул. Дальше они пошли вдвоем. Время от времени мальчик искоса поглядывал на своего спутника, пытаясь уловить хоть малейший признак его неискренности, но тот всякий раз добродушно улыбался. Нет, Майкл решительно не понимал этих людей.

Тарджа отыскался у противоположного края тренировочного поля. Обнаженный до пояса, он бился на мечах с каким-то человеком, на вид немного старше его. Пыхтя и обливаясь потом, соперники отчаянно махали своим оружием. Пыль из-под сапог взлетала в воздух и оседала на влажных могучих торсах бойцов. Глядя на литые мышцы, можно было догадаться, что оба каждый день подолгу тренируются с тяжелыми мечами. Спина Тарджи была исполосована шрамами. Майкл присмотрелся к рубцам повнимательнее и вдруг удивленно присвистнул: эге, да это же следы от плети! Должно быть, кто-то знатно отлупил капитана. Эх, вот бы хоть одним глазком увидеть этого благодетеля.

Со звоном скрещивая мечи, соперники по очереди теснили друг друга, но было видно, что никто не пытается одержать верх. Похоже, они просто стремились вымотаться до предела. Однажды Майкл слышал, как один медалонец говорил: настоящая, мол, тренировка начинается лишь тогда, когда открывается второе дыхание, а все, что происходит до этого — так, легкая разминка.

Тарджа заметил гостей и, остановившись, поднял руку. Его противник опустил меч, посмотрел на Гэри и Майкла и, сообразив, что их появление означает окончание схватки, с усталой улыбкой отсалютовал Тардже клинком.

— А ты становишься увальнем, Тарджа. Я мог бы тебя перестоять.

— Это я-то становлюсь увальнем! — хохотнул Тарджа и тоже отсалютовал. — Да любой кариенский рыцарь уделает тебя одной рукой.

Мужчина хмыкнул.

— Может быть, но сначала он уделает тебя. — Он поднял с земли рубашку, утер ею лоб и, бросив ее на плечо, кивнул гостю: — Привет, Гэри.

— Салют, капитан Алькарнен, — язвительно произнес Гэри, Майкл с любопытством уставился на него. Судя по всему, Гэри недолюбливал Нхила.

— Явились — не запылились. Ну, чего пришли — на меня полюбоваться? — поинтересовался Тарджа, накидывая рубашку.

— Нет, — ответил Гэри. — Снова назревают проблемы. Думаю, ты мог бы помочь.

Капитан недовольно поморщился.

— Ну что там опять?

— Наши люди пытались соорудить храм Зигарнальда. А защитники его разрушили.

— Языческие богослужения вне закона, Гэри. Вам это известно, так что защитники действовали правильно.

Гэри упер руки в боки.

— Проклятье! Тарджа, мы пошли за тобой, чтобы спасти Медалон от кариенцев. Ты сказал нам, что все изменилось, что мы можем поклоняться своим богам…

— Ладно, — перебил его Тарджа, — я поговорю с Дженгой. — И тут же пожалел о сказанном: ему совсем не хотелось этого делать.

Он грозно посмотрел на Майкла:

— А тебе чего, парень? Что ты здесь делаешь? Мальчишка испуганно съежился.

— Сестра Мэгина… она послала меня… с фронта прибыл гонец… она сказала… — замямлил он и, в конце концов, запутавшись, умолк.

— Если я правильно понял твое блеяние, к сестре Мэгине прибыл гонец с фронта и она хочет меня видеть? — с издевкой произнес Тарджа.

Кровь бросилась Майклу в голову. «В один прекрасный день я убью его!» — мысленно поклялся он. Глаза его злобно блеснули, и Тарджа это заметил.

— Хм, а это интересно.

— Думаешь, к кариенцам подошла подмога? — спросил Гэри.

— Не исключено. А может, наоборот: они собрали манатки да двинули по домам — хотя на это особо надеяться не приходится, — ответил Тарджа, вкладывая меч в ножны. — Как кто-то сказал… — Договорить он не успел: внезапно раздался душераздирающий боевой клич, и мимо промчался отряд хитрианских конников, вздымая клубы пыли. Тарджа несколько раз сплюнул и сердито посмотрел всадникам вслед. — Что, во имя Основательниц, случилось?

Гэри потер глаза.

— Что-то случилось.

Тарджа раздраженно покачал головой и решительно двинулся туда, куда только что ускакали налетчики. Гэри и Майкл бегом бросились за ним. Всадники остановились на пятачке неподалеку от лагеря и теперь кружили на одном месте, что-то выкрикивая. Из-под конских копыт в воздух вздымалось густое облако пыли, похожее на зимний туман в Ярнарроу. Глотая пыль и кашляя, Майкл с любопытством наблюдал за происходящим. Тренирующиеся побросали свои занятия — всем было интересно, чем вызван этот переполох.

В пыльной пелене вдруг возникли очертания трех фигур. Тарджа остановился. Майкл сразу узнал человека, шедшего посередине и ведущего под уздцы взмыленного скакуна. Это был хитрианский военлорд, который пропадал неизвестно где три недели. Мужчину слева Майкл никогда прежде не видел — он был долговязым, темноволосым и шагал размашисто и уверенно.