Глава 50

Разговор Джойхинии и Р'шейл заставил Брэка понервничать.

Р'шейл еще не оправилась от душевных и физических ран, нанесенных Джойхинией и Локлоном, и нового испытания могла не выдержать. Брэк чувствовал, что ей страшно. Локлон в теле приемной матери — это могло ее доконать. Одного она боялась, другую — ненавидела. Это был страшный сон наяву. Здесь кто угодно дойдет до ручки. Наблюдая, как Брэк тщетно пытается войти с ней в контакт, как-то дать ей о себе знать, бог войны хмурился, и чем дальше тем больше.

— Я уже объяснил тебе, Брэкандаран: она тебя не может видеть и слышать тоже не может.

— Я должен пойти к ней.

— Пойдешь, — пообещал Зигарнальд. — Всему свое время.

Брэк не выдержал:

— Зачем ты это делаешь? Они же убьют ее!

Зигарнальд не ответил. Тем временем Верховная сестра вышла из комнаты, и лорд Терболт принялся излагать свои планы Р'шейл.

Бог войны неторопливо кивнул.

— Кариенцы говорят правду, Брэкандаран. Хафиста хочет заполучить дитя демона. Ее способность уничтожить бога неизбирательна. На месте Хафисты могу оказаться я.

— Да уж, — хмыкнул Брэк. — А что, план хороший. Отдать ее врагу — и дело с концом. И как я сразу об этом не подумал.

— Твоя дерзость начинает действовать мне на нервы, Брэкандаран.

— Но половина твоего прожекта возложена на меня, Зигарнальд.

— Я согласился тебя утешить, Брэкандаран, — вот оно, твое дитя демона, живехонько-здоровехонько. Но слушать твое нытье — слуга покорный.

Тем временем кариенский герцог вышел из спальни. Оставшись одна, Р'шейл упала на кровать и, уставившись в потолок, тихонько выругалась. Потом вскочила и принялась расхаживать по комнате из угла в угол. Подошла к двери, подергала за ручку — заперто. Приблизилась к закрытому окну, глянула вниз — м-да, высоковато, как-никак шесть этажей, не убежишь. Уселась на краешек кровати и осторожно попыталась прикоснуться к своей силе, но в тот же миг ощутила ожог серебряного обруча.

— Выпусти меня, Зигарнальд. Я не могу больше здесь сидеть. Я должен ей помочь.

Местоположение этого «здесь» было определить довольно трудно. Брэк сидел в ловушке между мирами — тем, где была Р'шейл, и тем, что боги называли домом, — и по милости Зигарнальда был абсолютно беспомощен. То есть он мог свободно двигаться, но влиять на события в мире людей не имел никакой возможности.

Ну, как его угораздило попасться? Ведь он хорошо знал богов и мог догадаться, что Зигарнальд неспроста нарисовался на аллейке у Храма богов. Двести лет в Цитадели о нем не было ни слуху ни духу, а тут вдруг, здрасьте, явился не запылился. Странным образом ничего не заподозрив, Брэк простодушно пожал протянутую руку — и уже не помнил, как оказался в этой сумрачной темнице.

— Она справится сама.

— Как? Она даже не может прикоснуться к своей силе. Этот подлый обруч имеет те же свойства, что посохи жрецов Хафисты.

— Она может к ней прикоснуться. Но боль будет невыносимой. И если она и впрямь решится убежать, то придется потерпеть.

— Еще одна твоя проверочка? На сей раз любимая — на выносливость. А что, если она не захочет играть в твою игру, Зигарнальд? Что, если она переметнется к Хафисте?

— Тогда я выпущу тебя, и ты ее убьешь.

Брэк с опаской посмотрел на бога:

— Ты мне настолько доверяешь?

— Если дитя демона объединится с Хафистой, все, что осталось от харшини, погибнет. Это не доверие, а расчет. Расчет на то, что ты сумеешь отвести угрозу, нависшую над твоим народом.

Увы, но бог войны был прав. Если Р'шейл действительно переметнется к Хафисте, то ее хочешь не хочешь, а убить придется. Брэк снова посмотрел на девушку. Его не покидало ощущение, что он подглядывает.

— Ты сильно рискуешь, Зигарнальд.

— Возможно. Но я должен выяснить, справится ли дитя демона с Хафистой, и убедиться, что она не примет его сторону. И сделать это нужно до того, как ее дар разовьется беспредельно.

— Такое выяснение может стоить ей жизни.

— Хафиста попытается завоевать ее. И пока своего не добьется, будет связан по рукам и ногам. Он сделает все, чтобы она уверовала в него, Брэкандаран. Потому как от неверующей толку — чуть.

— Думаю, твои усилия тоже не приведут ее в восторг, — заметил Брэк. — Если ты у меня спросишь, то я скажу: ты играешь ему на руку.

— А я не спрошу.

Брэк поднатужился и, призвав на помощь свою силу, попытался вырваться из ловушки, но тщетно. Зигарнальд даже ухом не повел.

— Держи себя в руках, Брэкандаран. Такая недисциплинированность не делает чести представителю твоего племени.

— Я наполовину человек, Зигарнальд. И мои предки-люди могли бы мной гордиться.

— Не старайся меня одолеть. Только себе навредишь.

— Выпусти меня отсюда.

— Успеется.

Брэк выругался и отпустил свою силу. Тягаться с богом — тяжело. Тягаться с Зигарнальдом — бесполезно. Все старания Брэка будто делали его сильнее. И Брэк решил изменить тактику. Не получилось с наскока, придется действовать в обход.

— Значит, Медалон сдался.

— Похоже на то, — подтвердил бог, слегка озадаченный внезапной переменой темы разговора.

— И что?

— А что?

— Война кончилась, и ты остался не у дел, правильно? Иными словами, все, миру мир. Теперь кариенцы и медалонцы пожмут друг другу руки, потом подружатся, а там, глядишь, и породнятся. Кальяна будет просто счастлива. Она станет важной птицей. Важней, чем ты, если не ошибаюсь.

Зигарнальд нахмурился.

— Защитники не сдадутся.

— Ой ли! Наверное, ты не следишь за событиями, божественный. Защитники — самая дисциплинированная армия в мире. Если им прикажут кур щипать, они тотчас пойдут щипать и глазом не моргнут. Ну а коль прикажут сдаться… сам понимаешь.

— В таком случае я займусь фардоннским вторжением в Хитрию, — нашелся бог войны.

Брэк проглотил ругательство, готовое сорваться с языка. Он совершенно упустил это из виду. Зигарнальду требовались войны, а какие, где и между кем — неважно. И поклонники его, и безбожники были милы ему одинаково, когда они сражались, сражались и сражались.

— Да, тут уж ничего не попишешь… И ты рассчитываешь, что Кальяна не вмешается.

— Она не сможет предотвратить войну.

— Не будь таким самоуверенным. Если она сведет друг с другом кой-каких людей, твоя война прикажет долго жить.

Интересно, понял ли Зигарнальд, что Брэк парень отчаянный? Он и говорить старался решительно.

— Если ты что-то знаешь о ее планах, то должен мне рассказать, Брэкандаран.

Тот пожал плечами.

— Я просто рассуждаю, божественный. Если Кальяна что-то затеяла, спроси ее об этом сам.

Зигарнальд прищурился. Боги не привыкли полагаться на слово и предпочитали действовать наверняка. Они были очень завистливы и заботились о собственном занимаемом положении больше, чем самые кичливые кариенские аристократы. Брэка вдруг как громом поразило: да Зигарнальд же боится Р'шейл! Он боится того, что сами же боги и сотворили. Так вот, значит, почему он хотел убедиться, что ей можно доверять, до того, как ее дар достигнет грани, за которой боги бессильны.

Брэк с трепетом душевным глянул на Р'шейл. Напугать богов не так-то просто.

Однако его озарение не указало выхода из нынешнего затруднительного положения. Так, может быть, зависть преуспеет там, где здравый смысл не добился успеха? Брэк сомневался, что Кальяна вообще знала, что идет война. Похоже, богиня давно уже отказалась от мысли сделать это осиное гнездо счастливым. Но в одном он не сомневался абсолютно: Кальяна не одобрит намерения Зигарнальда оставить дитя демона в руках жрецов Хафисты. Главное — с умом воспользоваться их размолвкой, а там, быть может, богиня любви и вытащит его отсюда. Капризной Кальяне могло не понравиться, что кто-то ломает ее планы соединить Тарджу и Р'шейл. Брэк ухватился за соломинку, но это было лучше, чем ничего.

— Если Кальяна что-нибудь сделает, пока ты торчишь в Цитадели и устраиваешь всякие проверки, ты ничего не узнаешь. А потом она явится к тебе и с милой улыбкой спросит: «Ты меня любишь?»

— Кальяна не посмеет вмешаться. Она знает, что стоит на кону.

— Да она уже вмешалась. Р'шейл и Тарджа любят друг друга. Вот от такого же вмешательства и я получился. Если Кальяна тебя переиграет, Р'шейл не успокоится, а превратится в мартовскую кошку.

Большим подспорьем в попытке манипулировать богом была его полная неосведомленность во всем, что не касалось его собственной природы. Зигарнальд знал о любви только понаслышке. Он принимал ее, но не понимал. И высказывание Брэка показалось ему вполне здравым.

— Я должен немедленно предотвратить ее вмешательство.

— Конечно, должен, божественный. А пока выпусти меня отсюда, и я объясню Р'шейл, как не попасться в сети хитрых хафистиных…

— Отвяжись, Брэкандаран. Ты будешь сидеть здесь, пока я не разберусь с Кальяной. И не вздумай звать на помощь моих братьев и сестер. Здесь тебя могу услышать только я.

И бог войны исчез, оставив Брэка между реальностью и грезами. Брэк глянул на Р'шейл — та сидела на кровати, обняв колени и уткнувшись в них лицом. Вся ее поза выражала страдание. Брэк вновь попытался выбраться на волю и опять потерпел неудачу. Пока Зигарнальд не сжалится, он ничем не сможет ей помочь.

Дитя демона все покинули.

Глава 51

Локлон стоял перед большим зеркалом в покоях Верховной сестры и с любопытством разглядывал обнаженное тело Джойхинии. Жаль, что она так стара, размышлял он, хотя для женщины такого возраста тело сохранилось довольно неплохо. Некогда полная грудь безнадежно обвисла. Бедра раздались и обрюзгли. На коже отчетливо виднелись следы времени.

В общем, от такого тела мало радости. Плотские удовольствия ему уже недоступны. Локлон вспомнил свои желания, но ничего не почувствовал. Тело женщины, которое он занимал, подавило его мужское начало. Казалось, что греховные мысли просто не могли проникнуть в эту женскую форму.

Но кроме телесных, существовало еще множество иных удовольствий. Например, власть Верховной сестры. Локлон подумал об этом, и у него захватило дух. Конечно, сейчас он не мог воспользоваться ею в полной мере, ибо лорд Терболт и его жрецы вились вокруг, как стервятники над трупом. Но скоро, очень скоро все кончится. Пока еще он пляшет под их дудку, но как только кариенцы покинут Цитадель, уж он себя покажет. Локлон холодно улыбнулся. Если старую Джойхинию считали тираном, то граждане Медалона не найдут слов, чтобы описать новую.

Он уже составил длинный список жертв, которые попадут в руки Верховной сестры. Мужчины, которые его презирали, женщины, которые им пренебрегли. Все они заплатят за свое неуважение. Но первым будет Тарджа Тенраган.

К счастью, планы Локлона совпадали с кариенскими, и не далее как сегодня был подписан приказ, скрепленный печатью Верховной сестры. Как только высохнут чернила, гонец повезет его лорду Дженге на север. Приказ гласил: по получении сего немедленно арестовать Тарджу Тенрагана и передать его кариенцам для последующего суда за убийство лорда Пайтера и жреца Элфрона. Локлону хотелось самому стать палачом Тарджи, однако кариенцы намеревались сжечь его на костре. Ну что ж, и это неплохая идея. Жаль только, что не придется увидеть этот спектакль своими глазами.

Дальше месть будет вершиться строго по списку. Рассчитавшись с Тарджей, Локлон позаботится о Р'шейл. К сожалению, шанс добраться до нее ничтожен. Терболт покинет Цитадель не иначе как вместе с ней. Локлон вздохнул. Проклятые кариенцы его предали — обещали, что дадут отомстить, и нарушили обещание. Правда, Р'шейл была пленницей, но пленницей непростой. Ее кормили, поили, холили и лелеяли. И Терболт с жрецами всяко перед ней пресмыкались. А обруч вызывал боль только тогда, когда Р'шейл касалась силы харшини, и она, похоже, быстро усвоила урок. В общем, в темнице она как сыр в масле каталась — совсем не так представлял это себе Локлон. И если он собирался сделать что-нибудь с этой ведьмой, нужно было поспешить.

Хорошо, что кариенцы — люди привычек. Хафиста был строгим богом, и каждый вечер на закате, когда в Цитадели начиналось таинственное затемнение, они собирались в покоях лорда Терболта помолиться и молились никак не меньше часа. В этот час Р'шейл охраняли лишь двое защитников, которые подчинялись Верховной Сестре беспрекословно. Локлон удовлетворенно вздохнул. Уже смеркалось. К тому времени, когда он оденется, Терболт, Гаранус и их сподвижники уже будут бить поклоны. Глупо, конечно, убивать Р'шейл всего за час, но и за это время можно насладиться долгожданной местью.

Когда он вошел, Р'шейл стояла у окна. Ее тонкий профиль отчетливо вырисовывался на фоне закатного солнца. Чудесные длинные волосы цвета меди были распущены. Заняться в темнице было решительно нечем, и Р'шейл целыми днями расчесывала свою роскошную гриву. Ее точеная фигурка была затянута в кожаную темную амазонку. Если бы Локлон по-прежнему был мужчиной, то один лишь взгляд на эту женщину разбудил бы в его душе страсть. Как в тот раз, когда он совсем потерял голову. Но сейчас его женская голова осталась на месте, и невнятное воспоминание о былом желании как в воду кануло. Услышав, как заскрипела дверь, Р'шейл обернулась и замерла.

— Чего тебе надо? — В голосе ее слышалась досада. Но не страх. Почему?

— Я пришел, чтобы задать тебе несколько вопросов. — Локлон поставил на пол большую птичью клетку, которую принес с собой.

— Задавай их оттуда, — велела Р'шейл и скрестила руки на груди.

— Я бы на твоем месте не стал распоряжаться, Р'шейл.

— А я бы на твоем месте не рискнула сердить своих кариенских хозяев. Терболт знает, что ты здесь? Нет, конечно, не знает. Он на молитве, не так ли? Ты слишком труслив, чтобы делать гадости тогда, когда тебя могут поймать за этим делом.

Локлон проглотил оскорбление.

— Мне наплевать на Терболта.

— Смотри, доплюешься. А ты навещал свое тело, Локлон? Ты уверен, что оно не протухло? Его кормят? Переворачивают с боку на бок, чтобы не было пролежней? Неужели ты им так доверяешь?

— Заткнись!

Р'шейл улыбнулась — и напрасно. Локлон не любил, когда над ним смеялись. И ему тоже захотелось повеселиться. Он сорвал с клетки покрывало, и Р'шейл задохнулась от ужаса. Посреди клетки, подобрав под себя лапки, сидел маленький демон. Его огромные черные глаза были наполнены смертной мукой.

Локлон увидел, как изменилось лицо Р'шейл, и понял, что попал в точку.

— Забавный малыш, правда?

— Отпусти его.

— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать. Почему ты не спросишь, как мы его поймали?

— Я знаю, как вы его поймали. Но как его удается удерживать в клетке?

Локлон пожал плечами.

— Понятия не имею. Жрецы привязали к вершине клетки набалдашник посоха. Вот сюда, смотри… и с прутьями что-то произошло. Хочешь взглянуть?

— Нет.

— Нет, посмотри. — Локлон злобно осклабился.

Он ткнул демоненка пальцем, тот отскочил и, с размаху налетев на прутья, закричал от боли. Инстинктивно метнулся и ударился о прутья с другой стороны. И снова крикнул. Наконец, малыш выбрался на середину клетки и сжался в комочек, подобрав под себя лапки. Из черных глаз его катились слезы.

— Хочешь посмотреть еще раз?

— Перестань! — Р'шейл бросилась к Локлону и, схватив его за волосы, швырнула на колени.

Но он изловчился и изо всех сил ударил клетку ногой. Та упала набок. Демон вновь закричал. Р'шейл отпустила Локлона и кинулась к клетке, но прикоснуться к ней не смогла. Магия жрецов безотказно действовала на тех, кто был носителем силы богов. Р'шейл упала на колени и уставилась на клетку, где мучился маленький демон.

Локлон захохотал. Р'шейл не могла даже притронуться к клетке, уже не говоря о том, чтобы ее открыть. Она услышала, как мучитель кряхтя поднимается на ноги, и обернулась. Увидев ее страдающий взгляд, Локлон приободрился.

— Ну давай, освободи его. Если сможешь.

Р'шейл вновь посмотрела на клетку. И в голову ей внезапно пришла идея. Она медленно поднялась на ноги.

— Ну что, сдаешься? — издевательски произнес Локлон. Внезапно Р'шейл повернулась и что было сил пнула клетку. Та взлетела в воздух, ударилась о стену и грохнулась на пол. Днище отвалилось, и демон мгновенно выскользнул из ловушки.

— Беги! — завопила Р'шейл, чувствуя, как Локлон хватает ее за ноги.

Демон с испуганным визгом растворился в воздухе.

Локлон ударил Р'шейл в живот, повалил на пол и, прижав коленом, стал озираться, ища, чем бы ударить. Но ничего более-менее подходящего не находилось. Терболт убрал из помещения все, что можно было использовать как оружие. Ах, как ему не хватало мужского тела! Р'шейл была сильнее Джойхинии, и сражаться с ней голыми руками старухе было не под силу. Локлон намотал ее волосы на руку и несколько раз ударил ее головой об пол. Тело Р'шейл обмякло. Локлону хотелось ударить еще и еще, но он вовремя сдержался. Потерю демона ему еще простят, а вот смерть пленницы — ни за что.

— Вставай!

Она не пошевелилась.

— Вставай, говорю!

Локлон ударил ее ногой в живот и, услышав стон, обрадовался: значит, жива, только прикидывается.

— Подымайся, шлюха!

Р'шейл медленно перевалилась на бок и открыла глаза. Взгляд ее был непонимающим.

— А ну вставай!

Р'шейл встала на четвереньки. Из незажившей раны на лбу бежала кровь, заливая глаза. Локлон снова пнул ее. Р'шейл отлетела к стене. Локлон засмеялся. Это было именно то, чего он хотел. Хотел страстно.

Р'шейл несколько мгновений лежала неподвижно и вдруг открыла глаза. Но покорности во взгляде ее не было. На лице ее было выражение такой ненависти, что Локлон в страхе отступил. Глаза Р'шейл начали зловеще темнеть. Обруч внезапно заблестел, и по мере того, как она подбиралась к своей силе, светился все ярче и ярче. Р'шейл рывком села на корточки. Ее глаза стали абсолютно черными. Обруч полыхал так, что больно было смотреть.

Локлон в страхе попятился. Ноздрей его коснулся запах горелого мяса — Р'шейл собирала силу, и обруч наказывал ее за это. Она ухватилась за оконную раму и встала на ноги. Глаза ее стали непроницаемо черными. Обруч сиял, словно тысяча свечей.

Р'шейл с усилием выпрямилась и приготовилась выплеснуть на Локлона свою ярость. Запах горелого мяса стал сильнее. И как она терпит такую боль? При других обстоятельствах Локлона порадовала бы картина ее страданий, но сейчас ему было страшно: если магические узы обруча не выдержат, ему отсюда живым не выйти.

— Умри! — прошипела Р'шейл.

Она попыталась высвободить силу. Локлон приготовился к смерти. Но обруч вспыхнул с новой силой, и девушка с криком упала на пол, стараясь сорвать раскаленный ошейник. Локлон с облегчением вздохнул. Р'шейл была в глубоком обмороке — на сей раз по-настоящему.

Локлон перестал трястись и обнаружил, что обмочился. Нет, эти длинные женские юбки определенно вещь полезная. Р'шейл лежала у окна. Дыхание ее было чуть заметным. Локлон наклонился к самому ее лицу — так и есть, без сознания. Спутанные волосы девушки намокли от крови, которая сочилась из раны на лбу, ниже и выше обруча виднелись страшные волдыри.

Локлон потыкал ее носком башмака — Р'шейл не пошевелилась. Он ткнул сильнее — результат тот же. Тогда он пнул ее что было сил, просто так, для удовольствия, потом еще и еще.

Наконец эта забава ему наскучила. Синяки со временем заживут, сломанные ребра срастутся. Даже шрам на лбу, наверное, станет незаметным — ведь она харшини, а не человек. А Локлону хотелось оставить ей какую-нибудь память надолго. Он сделал шаг назад и задумчиво осмотрел пленницу. О, идея! Он подошел к двери и приотворил ее:

— Мне нужны ножницы.

Часовой, похоже, несколько удивился, но приказы Верховной сестры обсуждению не подлежали. Солдат исчез и через несколько секунд явился с требуемым предметом. Джойхиния схватила ножницы и захлопнула дверь.

Проклиная свое немощное нынешнее тело и тяжело отдуваясь, Локлон потащил Р'шейл к кровати. Будь он сам собой, то просто сгреб бы ее в охапку да швырнул куда надо, но пожилой Джойхинии такое было не под силу. Кое-как взгромоздив девушку на кровать, Локлон сложил ей руки на груди и занялся волосами. Возиться причлось долго. Наконец голову Р'шейл окружил широкий огненный нимб. Локлон отступил на шаг и залюбовался.

Она была восхитительна. Даже кровь и ожоги мало портили прекрасный портрет. Локлон улыбнулся — он еще никогда не видел ее такой умиротворенной и… покорной. Он поцеловал ее в губы и, вздохнув, взялся за ножницы.

Фальшиво напевая, он стриг прядь за прядью и время от времени подозрительно оглядывался. Его не покидало ощущение, что за ним кто-то подглядывает.

Глава 52

На вопрос Тарджи, где обретается маленький кариенец, ни Хедли, ни сержант Монтей внятно ответить не смогли. У первого, как всегда, было дел по горло, а второй мямлил и заикался: он помнил, что отпустил мальчишку после обеда, но с чего бы это вдруг, объяснить не мог.

Тарджа поблагодарил его за содействие и отправился искать мальчишку сам. На сержанта он не сердился. Уж если бог воров затеял сбить Майкла с пути истинного, никакой Монтей тут ничего не поделает.

Тарджа потрепал Тень по холке и задумался: и где прикажете искать кариенского пацана и его приятеля-пройдоху? Ну конечно же, там, где есть чем заняться. Северная пограничная линия… Нет, это вряд ли — там решительно нечего делать, да и опасно очень. Башня и хитрианский лагерь, где жил брат Майкла, тоже отпадают. Равно как и лагерь защитников — там любой мог озадачить мальчишек каким-нибудь поручением: сбегай, принеси… Тарджа посмотрел в сторону обозного лагеря — нет, там неприятностей не оберешься. Он отпустил поводья — может, Тень сыщет верную дорогу?

Тарджа ехал по огромному лагерю и удивлялся: ну ни дать ни взять город, самый настоящий город. Предприимчивые маркитанты уже обустроились: у повозок там и сям виднелись разного рода сооружения — от плохоньких палаток до просторных шатров. Самые роскошные шатры принадлежали Гильдии курт'ес. Эти дамочки следовали за защитниками неотступно. Одинокие мужики посреди чиста поля — ведь это же просто находка! Половина курт'ес уже сколотили себе состояние и уехали, а тем, что еще не разбогатели, недолго оставалось ждать.

Тарджа заметил один из самых больших шатров и решил поболеть с мистрессой Миффани. Если Дженга капитулирует, курт'есам не поздоровится. Миффани, низенькая пышная особа, в бытность Тарджа молодым офицером служила курт'есой в Цитадели у мистрессы Линды, а когда та умерла, унаследовала ее дело. Завсегдатаи заведения обрадовались этому несказанно, ибо цены старая ведьма ломила просто запредельные. Тардже нравилась эта женщина, и ему не хотелось, чтобы кариенские захватчики забили ее и девиц камнями.

Он машинально повернул коня к пестрому шатру. Если нельзя воспрепятствовать капитуляции, то можно, по крайней мере, попытаться спасти несколько жизней. Надежды на то, что Дженга не подчинится приказу, становилось все меньше и меньше. Дисциплинированность и преданность Лорда Защитника были притчей во языцех. С тех пор как он ослушался Джойхинию в Тестре, его все время мучили угрызения совести. И он скорее исполнит приказ, чем станет предателем.

Не успел Тарджа подъехать поближе, как откуда ни возьмись выскочил чумазый мальчонка и услужливо подхватил лошадь под уздцы. Тарджа соскочил на землю, бросил пацану медную «заклепку», откинул полог шатра и вошел. В шатре было несколько женщин. Они мигом рассмотрели знаки различия капитана и радостно заулыбались. Тарджа лишь вежливо улыбнулся им в ответ — на сей раз у него были совсем другие намерения. Навстречу ему уже спешила Миффани.

— Тарджа!

— Привет, Миф! — Тарджа чмокнул ее в щечку. — Да ты никак похудела?

Миффани захохотала: перепрыгнуть ее было легче, чем обойти.

— Ах, шалунишка! Я похожа на булку, и ты это прекрасно видишь. Но все равно, спасибо за комплимент. Зачем пожаловал? Девочка нужна? — Миффани всегда с ходу брала быка за рога.

— Нет. Я хочу поговорить с тобой. Наедине. Мистресса тотчас загорелась любопытством.

— Мы тут прогуляемся немного с капитаном, — обратилась она к девушкам. — Бекка, остаешься за старшую.

Миффани подхватила Тарджу под локоток и вывела из шатра, они направились на юг по палаточной улице. Впрочем, улица была весьма извилистой, ибо палатки стояли как попало. Проходя мимо жилищ конкуренток, Миффани приосанилась и с томным видом припала к плечику капитана.

— Пусть теперь языки почешут.

Тарджа улыбнулся.

— На обратном пути мы можем здесь остановиться, и я громко скажу, что в жизни не испытывал ничего подобного.

— Ах, ты мой сладенький, — рассмеялась Миффани и похлопала его по руке.

— Миф, ты хорошо здесь заработала?

— Спрашиваешь! Теперь я могу прикупить себе шикарную виллу в Броденвэйле с видом на реку. Война всегда хорошее подспорье моему делу.