Приключения Петрушки

      - Подумаешь, лысый Формалай, - прервала вторая сорока. - Нам все равно, лысый Формалай, или кудрявый, или совсем без волос. А мне бы крошки с его стола подобрать, да шерстинку из его матраца для гнезда. А сам хоть без головы будь.
      - А вот у меня новость, так новость, - сорока застрекотала потише, и Тузику даже пришлось вытянуть шею, чтобы услышать, о чем они говорят. Я знаю, что гончары отказались работать. А Крынка, тот, кто не сделал Формалаю памятник, уговаривает их не служить царю, а гнать его из страны подальше.
      - Разве это новость? Удивила?! Подумаешь... И крестьяне не хотят работать на помещиков, и жестянщики - на правителя. Вот уж удивила! А вот у меня новость, так новость. Я сейчас расскажу тебе секрет. Я видела, сорока подвинулась поближе к подруге и закончила: - я видела, как в ложбине, около ручья, судья Нашим-Вашим завалил Петрушку камнями. Теперь никто не спасет Петрушку, - вздохнула сорока, - потому что не знают, где он.
      - Гав! Гав! Мы спасем! - залаял Тузик.
      От громкого лая сороки взмыли вверх, а кузнец проснулся. Собака рассказала обо всем, и они устремились к ложбине. Там сразу заметили груду камней. Кузнец откатил их в сторону и освободил мальчика.
      - Тузик! Тузик! Дядя Игнат. Я так и знал, что вы придете. Друзья никогда не оставляют товарища в беде!
      Кузнец смотрел, как кувыркаются в траве Тузик и Петрушка, губы его улыбались, а глаза были грустные: он думал об Аленке.
      - Дядя Игнат, ты не грусти, мы с Тузиком обязательно отыщем твою Аленку, - сказал Петрушка. - Мы пройдем все Морское царство и не вернемся, пока не найдем.
      МЫЛЬНЫЕ ПУЗЫРИ
      Сборы Петрушки были недолгие. Да и что ему было нужно? Взял кожаный мешок, положил в него полотенце, мыльницу да зубную щетку. Свистнул Тузика и ступил прямо в синее море.
      - Скажи, пожалуйста, - окликнул Петрушка старого усатого краба. - Не видел ли ты Аленки? Ее бросили в море.
      - За кого ты меня принимаешь? - обиделся краб. - Все знают, что я самый мудрый, самый солидный морской житель. Я не плаваю по поверхности, я ползаю по дну. А про свою Аленку спроси верхоплавок-медуз. Впрочем, я сомневаюсь, что они скажут тебе что-либо толковое. - Краб щелкнул клешней и уполз под камень.
      Петрушка и Тузик побрели дальше. Вдруг прямо на них налетел лупоглазый окунь.
      - Эй, приятель, - поймал его за хвост Петрушка, - скажи, пожалуйста, ты не видел Аленки?
      - А что это такое: моллюск или вкусный червяк?
      - Это девочка. У нее красное платье с белыми цветочками.
      - Она уплыла туда. - Морской окунь указал хвостом направление и исчез в глубине.
      А Петрушка и Тузик пошли дальше и вскоре попали на скалистый остров. Почти в центре его возвышались три огромные скалы, и на одной из них стоял золотой дворец. Тузик повернул голову, втянул носом воздух и тявкнул:
      - Аленка здесь. Я чую запах красного платья, белокурых волос и синих глаз. Она плачет.
      - Пошли скорее! - заторопился Петрушка, и они побежали прямо ко дворцу.
      У входа во дворец дорогу им преградило страшное чудовище. У него были кривые, толстые лапы, рыхлое студенистое туловище и огромная голова с тремя глазами на лбу.
      - Прочь с дороги! - крикнул Петрушка погромче, чтобы не показать своего страха. Тузик несмело тявкнул и спрятался за спину мальчика.
      - Я хозяин дворца Чудо-Юдо. Что тебе надо? - чудовище зашлепало губами, и три его глаза уставились прямо на Петрушку.
      - Я пришел наниматься на работу.
      - А что ты умеешь делать? - снова зашлепали губы Чуда-Юда.
      - Я все умею: и петь, и плясать, и дворцы строить, - выпалил Петрушка первое, что пришло ему в голову.
      - Сейчас проверим, правду ли ты говоришь, - сказал хозяин. - Живет у меня девчонка Аленка. Она красива, как подводный цветок; быстра, как золотая рыбка; умна, как я сам, да очень печальна: не улыбается, только слезами заливается. Хочу сделать ее морской царицей. Развесели ее.
      Не успел Чудо-Юдо договорить, как стена за его спиной раздвинулась. Прямо посреди комнаты на разноцветном ковре из морской травы сидела грустная Аленка.
      Едва она увидела Петрушку, как из глаз ее покатились слезы. Она подумала, что Петрушка тоже попал в плен.
      Чудо-Юдо угрожающе тронул Петрушку за плечо: дескать, давай весели. Мальчик подмигнул Аленке, пустился в пляс и запел:
      Ах вы, сени, мои сени,
      Сени новые мои.
      Аленка перестала плакать.
      - Так, так. Не плачет моя царица, - закивал Чудо-Юдо.
      А Петрушка кружился волчком, широко разводил руками, приседал и выводил звонко:
      Сени новые, кленовые, решетчатые...
      Аленка поняла: Петрушка что-то придумал и обязательно выручит ее из беды. Девочка заулыбалась, а Чудо-Юдо как будто обиделся, что Аленка улыбается не ему, а Петрушке. Остановил мальчика и проговорил:
      - Ладно. Это ты умеешь. А теперь пойдем, посмотрим, как дворцы умеешь строить.
      Они вышли на берег моря. Петрушка достал мыльницу, зачерпнул из ручейка водичку, развел мыло, хлопнул в ладоши, три раза свистнул, повернулся на одной ноге.
      - Готово, - доложил он.
      - Как готово, - завертел головой Чудо-Юдо, - никакого дворца не видно.
      - А дворец там, вон за той скалой. - Петрушка указал на скалу на востоке. - Хочешь узнать, как он выглядит?
      - Хочу! Хочу!
      Петрушка надул мыльный пузырь, и в нем, как в зеркале, отразился дворец Чуда-Юда.
      - Что, хорош? - горделиво спросил Петрушка.
      - Хорош, хорош, да только внутри что... Пойду посмотрю.
      - Постой, - остановил его Петрушка. - Я еще один дворец построю, а потом сразу оба посмотришь.
      Петрушка надул еще мыльный пузырь, повернулся на запад и указал рукой.
      - Вон смотри, какой я там дворец построил. - И снова в мыльном пузыре отразился дворец Чуда-Юда.
      - Пойду посмотрю, - не утерпел Чудо-Юдо.
      Неуклюже переставляя толстые лапы, он двинулся к восточной скале. А Петрушка схватил Аленку за руку - и прямо в море. Сначала бежать было легко. Море было спокойное, а потом заходили высокие волны. Беглецы поняли, что Чудо-Юдо бросился за ними в погоню.
      - Дельфин, сюда! Спаси нас! - позвала девочка, и на ее зов, к удивлению Петрушки, действительно приплыл дельфин. Аленка, Петрушка и Тузик забрались к нему на спину, и дельфин, рассекая волны, помчал их по бурном морю.
      - Это мой знакомый дельфин, - с гордостью объяснила Аленка. - Когда мне было очень грустно, я выходила на берег моря, пела ему песни, бросала еду. А он всегда слушал меня и любил играть со мной.
      - Приехали, - скоро объявил дельфин, и путешественники спрыгнули с его мощной спины.
      - Спасибо, дельфин.
      - Большое спасибо, - повторил Петрушка. А Тузик пролаял что-то неразборчивое.
      СОРОК ШЕСТЬ ФОРМАЛАЕВ
      Мастер Трофим все еще сидел в тюрьме, но теперь у него было спокойно на душе. Он знал, что Петрушка жив и здоров, борется против Формалая вместе с кузнецом, и, конечно, они освободят его из тюрьмы. Остается только ждать. Но ждать и ничего не делать Трофиму казалось все труднее и труднее. Он не мог равнодушно глядеть на куски материи, на ящики с нитками, картоном и паклей.
      "Как бы мне помочь Петрушке и его друзьям? - думал он. - Ведь я все могу. Могу сделать каменщиков и землекопов, жестянщиков и плотников, крестьян и рыбаков, но их не выпустят из тюрьмы. Как же все-таки помочь?"
      Мастер, привязанный на длинную цепь, ходил из угла в угол и все думал. И однажды вечером, когда он лежал на трех ящиках с нитками, подложив руки под голову, в его памяти всплыла давно забытая сцена. Это было тогда, когда Формалай просил сделать ему недумающую голову. Когда Копилка узнал, что на троне сидит переодетый Петрушка, он прибежал, чтобы сообщить об этом государю. Формалай не дослушал, он вскочил с места и ринулся во дворец. Оказывается, правитель очень боится, что его место на троне займет кто-либо другой. А что, если сделать несколько Формалаев? Мастер приподнялся, сел на ящик и еще раз повторил:
      - Конечно, нужно сделать несколько Формалаев. Да что несколько! Нужно их сделать много. Посмотрим, что получится из этой затеи.
      Трофим не любил откладывать дело в долгий ящик. Он положил перед собой сразу несколько кусков материи, взял портняжные ножницы и начал кроить нового царя. Он сшил ему туловище, прикрепил руки, голову, прилепил волосы из пакли, покрашенной сажей. Конечно, изумруда для царских глаз у него не оказалось. Сойдет и пуговица. Лишь бы цвет был такой же. Мастер пришил Формалаю ярко-зеленые пуговицы и прорезал рот.
      - Кто я? - мгновенно спросил первый сшитый Формалай.
      - Ты царь Формалай.
      - А где я? - последовал второй вопрос.
      - В тюрьме.
      Рука первого Формалая размахнулась и ударила Трофима по щеке.
      - Получай! Бездельник. Как ты смеешь держать меня, Формалая, в тюрьме.
      От сильного удара старик отлетел в дальний угол и тут же поздравят себя с тем, что не успел приделать правителю ноги, иначе в гневе тот избил бы его еще сильнее. Формалай продолжал возмущаться. Он потрясал кулаками и говорил.
      - Я государь. Я построю лестницу до самого солнца. Я все сделаю для блага народа. Я день и ночь думаю о нем и забочусь о его счастье.
      "Ну и болтун, - удивился про себя Трофим. - Как это я сделал такого?"
      А Формалай продолжал:
      - Я пойду и отдам распоряжение: пусть начинают строить лестницу. - Он хотел тронуться с места и только тут сообразил, что у него нет ног, и он не сможет отделиться от стены.
      - Эй, ты! Пришей мне ноги.
      Мастер не выходил из своего угла.
      - Иди, иди, не бойся, - еще раз позвал Формалай. - Не буду драться.
      Услышав голос правителя, стражники открыли дверь камеры и вытянулись по стойке "смирно". "Как же это мы прозевали? Когда он успел в камеру войти?" - говорили их озадаченные лица.
      Трофим с опаской приблизился и пришил государю ноги. Одним прыжком царь вскочил на тюк материи, выставил вперед руку и начал:
      - Мой добрый народ кукольного государства, мы построим лестницу до самого солнца. Какое это будет великое приобретение. На солнце мы будем печь пироги, блины, оладьи, варить варенье и жарить котлеты. Дружно принимайтесь за работу.
      Но через минуту Формалай забыл уже про свой первый проект и увлекся новой идеей.
      - Вот разболтался, только работать мешает, - ворчал Трофим. - Слезал бы с тюка и шел к себе во дворец.
      А Формалай воспламенился своим красноречием и ораторствовал громче, чем прежде.
      - Каждую ночь вы видите яркие звезды. Мы поймаем их. Звезд так много, что хватит на каждую семью, в каждый дом. У нас будет светло и днем и ночью. Мы сплетем огромную сеть, закинем ее на небо, и звезды сами упадут на землю.
      - Скажите, - протянул к стражникам руку Формалай. - Вы видели государя, который больше бы заботился о благе подданных, который думал бы о них и указывал путь к счастью. Я, я, я, только один такой.
      Формалай, наверное, долго простоял бы на тюке с вытянутой рукой и раскрытым для речи ртом, но Трофим догадался, как ему избавиться от этого болтуна.
      - Сейчас ты у меня кончишь, голубчик, - прошептал он.
      Трофим ухмыльнулся, и, когда Формалай раз пять повторил, что он единственный умный правитель, мастер перебил его:
      - Ты не один государь. На троне сидит другой царь.
      - Другой? - не поверил Формалай. - Как его зовут?
      - Формалай.
      - Обманщик! Мошенник! Он занял мое место. Я наведу порядок.
      Формалай соскочил с тюка, прошествовал мимо растерявшихся стражников и вышел из тюрьмы.
      Наученный горьким опытом мастер Трофим по-другому работал над вторым Формалаем. Сначала он сшил туловище, потом пристроил ноги и взялся приделывать голову. Но, к его удивлению, ноги у безголового Формалая задвигались. Они притопывали на месте и поднимались то на носки, то на пятки.
      "Этот, пожалуй, ногами драться начнет", - забеспокоился Трофим, заканчивая голову. Однако мастер ошибся. Этот Формалай только приплясывал до тех пор, пока мастер не сделал ему руки, а потом упер кулаки в бока и мелким шагом, легко переступая на носках, прошелся вокруг Трофима. Тот поворачивался вслед за ним, морщил лоб и не мог разобраться: неужели он ошибся? Неужели вместо Формалая сделал нового Петрушку? Нет, не ошибся. Мимо него плавно проплывала толстая фигура, развевались черная борода и волосы, сверкали пуговицы цвета изумруда.
      - Разве цари пляшут? - не удержался Трофим.
      - Конечно, обычные цари не пляшут. Но я - особенный. Я знаю, как лучше управлять кукольным государством. Куклы любят веселых и привлекательных правителей. Если я буду плясать перед ними и веселить их, мне будет лучше управлять кукольным народом. - Формалай широко расставил руки и еще раз прошелся вокруг Трофима. - Я завтра же объявляю вечер танцев и буду собирать налоги со всех, кто танцует.
      - Поздно. Поздно. Во дворце уже другой Формалай.
      - Не может быть...
      - Правда, правда, есть, - убедительно проговорил Трофим. - Я уже стар и никогда не обманываю.
      - Тогда я пойду, - царь поклонился и, пританцовывая, прошел мимо застывших стражников. Они провожали его глазами.
      "Какие странные правители бывают на свете, - пожал плечами Трофим. Интересно, какой будет вот этот". - И он принялся за третьего Формалая.
      Третий государь вышел воякой. Все время, пока Трофим шил его, он стоял по стойке "смирно": не шевельнул ногой, не двинул рукой, не моргнул глазом.
      - Какой дисциплинированный, - похвалил Трофим. А новоиспеченный правитель поднес руку к виску, как бы отдавая честь, и доложил:
      - Я царь Формалай! Смирно! На-а-лево. Кру-угом! - он вытянулся, повернулся налево, потом кругом. Но Трофиму уже надоело беседовать с царями и разглядывать их, и он тут же сказал:
      - А на троне-то сидит другой Формалай. Поди-ка посмотри, что там делается.
      - Вперед! Ша-а-гом марш! На штурм! - правитель твердыми шагами покинул камеру.
      А Трофим взялся мастерить остальных Формалаев. Теперь он не тратил даром времени. Он заготовил сразу 43 туловища, 43 пары ног, столько же рук и 43 головы, а потом стал работать, как автомат: туловище - ноги руки - голова - и марш за дверь! гонки
      На улицах Формалайска в этот день было неспокойно. Гончары, ткачи, жестянщики кучками бродили по улицам, выкрикивали "вон царя!" и призывали всех выступать против Формалая. Никто не работал. Можно было подумать, что все население празднует какой-то праздник, только лица у всех были озабоченные.
      На перекрестке, недалеко от тюрьмы, собралась особенно большая толпа. Кузнец Игнат, поднявшись на уличную тумбу, хотел выступить перед товарищами, но в этот момент мимо них быстро прошествовал первый Формалай. Голова его была поднята кверху, живот выпячен вперед, а руки как бы обнимали улицу.
      - Я самый настоящий Формалай, - громко произнес он.
      - Долой Формалая! - в ответ закричала толпа.
      Но когда прошло еще несколько минут, и появился второй Формалай, который плясал прямо на улице, высоко вскидывая ноги и махая платочком, ткачи, каменщики и гончары удивились. Они смотрели и слушали, как он выкрикивал: - Я танцую для тебя, мой народ. Я пою для тебя, мой народ. Я люблю тебя, мой народ.
      Никто не видел раньше, чтобы Формалай плясал. Да и как он мог идти с той стороны, когда только что прошел в другом направлении? И пока все внимательно разглядывали этого Формалая, из ворот тюрьмы показался третий. Он двигался четким строевым шагом и командовал сам себе:
      - Ать, два, три, в ногу! В ногу!
      Увидев толпу, повернулся направо, приставил ногу и обратился:
      - Говорят, что на моем троне сидит другой Формалай. Я на него нападу. Я его прогоню. Я настоящий Формалай. На-а-лево, - скомандовал он сам себе, повернулся. - Бе-е-гом! - и стал догонять второго Формалая.
      - Держи его! Держи! - подзадорил огородник Терентий.
      - Руками двигай! Руками! - подзуживал ткач Сидор.
      Формалай-вояка поднажал и чуть не догнал танцора. Увидев погоню, танцор перешел на галоп и полетел вперед, расставив руки и высоко подбрасывая ноги. А из тюрьмы вышел еще один Формалай.
      - Я царь! Я! - кричал он. - Я уничтожу моих врагов. - И бросился вдогонку за воякой.
      Жители позабыли про все свои дела, они считали, сколько Формалаев пробежало мимо них. Кто-то даже предложил пари: кто первый добежит до дворца, Формалай-танцор или Формалай-вояка.
      - Вояка, - спорил огородник.
      - Нет, танцор, - не сдавался ткач Сидор.
      - Откуда столько Формалаев? - недоумевал гончар Крынка.
      А толстяк карусельщик, который от нечего делать тоже слушал о чем говорят, удивлялся:
      - Откуда взялась такая прорва Формалаев? С ними совсем пропадешь: тому неси подарок, другому, третьему... Этак совсем разориться можно. Пойду спрошу соседа-лавочника, может быть, он что знает.
      И только кузнец Игнат догадывался, что это дело рук мастера Трофима.
      - Молодец Трофим! Смотри, Петрушка, что он сделал.
      - Мой отец умный. Я всегда знал, что отец придумает что-нибудь очень интересное и очень нужное.
      - И я тоже так говорила, - поддержала Аленка мальчика.
      А правители тем временем все вылетали и вылетали из тюрьмы. Одни выкрикивали ругательства, другие звали на помощь, третьи молча пыхтели и отдувались, но все неслись ко дворцу. Мальчишки, перегоняя друг друга, мчались рядом с Формалаями.
      - Ату их, Тузик! Возьми! - подзадорил кто-то собаку.
      Тузику только этого и надо было. Он затявкал:
      - Гав! Гав! - и вцепился отставшему в пятку. Тот брыкнул ногой. Собака испуганно взвизгнула и укусила за ногу другого Формалая. Не все ли равно, которого Формалая кусать, - они все одинаковые.
      Наконец, все сорок шесть Формалаев выскочили из тюрьмы.
      ТРОФИМ НА СВОБОДЕ
      Когда мимо изумленных жителей пронесся последний, сорок шестой Формалай, все догадались, что это мастер Трофим напустил на царский трон такое необыкновенное воинство.
      Куклы двинулись к тюрьме. Одни шли поблагодарить Трофима, другие - со своей нуждой да бедой. Впереди шагал Петрушка, который хотел поскорее увидеть отца. За ним трубочист Яша. Ему нужно было починить руку: он упал с крыши и повредил ее. Рослый каменщик собирался просить Трофима, чтоб зашил ему ладони. Они уже истерлись от долгой работы. Вместе с друзьями из деревни Матрешка несла к мастеру Трофиму Ваньку-Встаньку. Она знала, что теперь Трофим не боится Формалая и, конечно, пришьет ему ноги. Тогда они и добрались до ворот тюрьмы. Матрешка поставила Ваньку-Встаньку перед воротами, и тот забарабанил:
      - Эй, откройте. Пусть мастер пришьет мне ноги.
      - Иди прочь! - выскочил из ворот стражник и толкнул Ваньку-Встаньку. Тот упал, но тут же поднялся. - Царь не велел чинить кукол.
      - Тьфу! Какие цари... Бегают по улице задрав голову, как петухи, засмеялся Ванька-Встанька.
      - Как ты смеешь ругать Формалая, - вскипел стражник и опять толкнул крестьянина.
      - Не старайся, родимый, - нараспев насмешливо сказала Матрешка. Ванька-Встанька всегда поднимается. Уж я-то знаю. Тебе его не осилить.
      Кругом засмеялись.
      - Взять их! - рявкнул стражник и указал на крестьян. - Бросить в тюрьму.
      Два стражника бросились к Ваньке-Встаньке и Матрешке.
      - Сейчас мы сами придем, - обрадовались крестьяне.
      Матрешка позвала на помощь своих послушных дочерей. Вместе с матерью они подхватили ВанькуВстаньку и понесли к Трофиму.
      - Я тоже ругал царя. Меня тоже в тюрьму! - закричал Петрушка.
      Стражники швырнули Петрушку за ворота.
      - Меня тоже! - загудел сапожник.
      - Меня... - бушевал каменщик.
      - И меня! И меня! - подхватили куклы.
      Толпа навалилась на ворота, они распахнулись, и куклы попасти к мастеру Трофиму. Все вместе жители сняли с мастера тяжелые цепи, и он тотчас же принялся за работу. Вначале он пришил ноги Ваньке-Встаньке.
      - Я очень виноват перед тобой, - сказал мастер инвалиду, - что я тогда отказался тебя починить.
      - Я не сержусь, - ответил Ванька-Встанька. - Мы все тогда служили Формалаю и очень боялись его.
      - Я тоже боялся, - продолжал Трофим, - и выполнял все его приказы, а теперь мне никто не страшен. Я теперь буду работать для моих друзей. Материала у меня много. Хватит на всех. - И мастер Трофим пришил новую руку трубочисту Яше, скроил новые ладони каменщику, а потом приказал, чтобы взяли нитки, сукно, вату и картон и несли это на свалку. Мастер Трофим хотел починить тех, кого Формалай выбросил из жизни.
      НА СВАЛКЕ
      Не только толпа ткачей, гончаров, зеленщиков наблюдала бег Формалаев. Не очень далеко от них, всего через три улицы, стояла другая группа жителей кукольного государства. Конечно, она не была такой многочисленной, как первая. Здесь стояли помощники короля. Так же как жестянщики и ткачи, они не могли оторвать глаз от участников состязания. "А для меня хорошо это или плохо, что будет много правителей?" - раздумывал каждый из них и не мог найти правильного ответа. У генерала даже голова начала пухнуть.
      Первым сообразил судья.
      - Копилка, - обратился он к более умному своему спутнику, - а ведь это плохо. Когда правит один государь, власть крепче. Значит, нам легче собирать налоги, легче обманывать разный мелкий люд. А если будет сорок шесть Формалаев, они передерутся, и нашей власти придет конец.
      - Верно ты говоришь. Верно, - поддержал Копилка.
      - А ты, генерал, как думаешь?
      - Я не могу думать. У меня голова пухнет.
      - Надо спасать нашего настоящего Формалая, - убеждал судья. - Вы согласны?
      - Согласны. А как?
      Все трое замолчали, только и было слышно, как генерал считал про себя: "Раз, два, три". Он опасался, что если совсем не будет занят, в голову полезут всякие мысли, и она лопнет. Потом Атьдва увлекся по-настоящему, шагнул, вскинув ногу выше пояса. Ударил носком сапога на колесиках в стену свалки.
      - Свалка, - машинально проговорил он. - Скольких солдат за свою жизнь отправил я на свалку, не сосчитаешь.
      - Свалка?! Это ты хорошо придумал, - ухватился за эту мысль судья. Кого только нет на свалке! Пойдем, поищем!
      - Много на свалке всякого добра. Можно и сходить, - философствовал Копилка, и один только генерал не мог понять, почему все заговорили о свалке. А те уже тормошили его.
      - Давай! Давай ключи!
      На свалке было тихо. В центре на площадке качалась высокая трава, и среди зелени виднелись синие головки колокольчиков. А по бокам поляны и правильными рядами и в беспорядке стояли ящики, корзины, чемоданы. В них были сложены отслужившие свой срок куклы.
      Трое помощников Формалая принялись открывать все корзины, сундуки и ящики подряд. Они не церемонились, вытаскивали всех кукол, на которых был солдатский мундир, и ставили у каменной стены.
      - Сми-и-рно! - скомандовал им генерал. - На первый-второй рассчитайся!
      Едва шевеля застывшими от долгого молчания губами, солдаты хрипло кричали:
      - Первый, второй, первый, второй.
      - Тридцать пять солдат, - сообщил генерал Копилке и судье.
      - Мало! - сказали они оба вместе.
      - Больше нет, - пожал плечами генерал.
      - Набрать ремесленников, крестьян. Пусть защищают Формалая, - сразу нашелся судья.
      - Они не пойдут, - высказал сомнение Копилка.
      - Да, да, не пойдут, - поддержал генерал.
      - Мы пообещаем починить их, - снова нашел выход судья. - И солдат починим. А кто не хочет пожить еще годик, другой, третий?
      Генерал и судья с помещиком снова склонились над ящиком и сундуками и снова начали перекладывать, перетряхивать лежавших там кукол. И перед каждой куклой, до которой они дотрагивались, возникала надежда увидеть ласковое солнце, безоблачное синее небо. Но помощники Формалая выбирали только самых крепких. Вдоль стенки свалки выстроилась длинная шеренга.
      - Хватит? - спросил генерала судья.
      - Так точно.
      Обратиться к защитникам Формалая поручили судье.
      - Граждане кукольного царства, - торжественно изрек судья. - Вы пострадали из-за жестокой ошибки. Наш добрый, справедливый государь не знал, что вас не чинят и не штопают, а отправляют на свалку.
      - Как бы не так, - вдруг послышался голос от ворот, и все увидели входящего на свалку мастера Трофима. - Формалай сам приказывал отправлять всех на свалку, потому что жалко ему было материала на починку. Выгоднее было делать новых солдат и ремесленников. Присоединяйтесь к нам, мы захватим все царские запасы материи, ваты, ниток, и тогда я смогу починить всех вас.
      - Возьмите его! - пронзительным фальцетом выкрикнул Атьдва. - Возьмите!
      - Вяжите! - басом поддержал судья.
      - Да, да, вяжите! - подхватил Копилка.
      Но куклы хотели жить, хотели, чтобы у них были целые руки, ноги и головы, хотели быть счастливыми, и они закричали:
      - Мы с вами, мастер Трофим. Мы не будем защищать Формалая!
      - Разбойники!.. Формалай прикажет вас снова отправить на свалку! - по привычке гаркнул генерал и оглянулся. Он ожидал, что судья Нашим-Вашим и помещик Копилка поддержат его, но те уже поняли, что их затея провалилась, и поспешили незаметно убраться восвояси. Атьдва только увидел, как за воротами мелькнула шарообразная голова помещика и рослая фигура судьи. Генерал на колесиках покатился вслед за ними.
      КОНЕЦ ФОРМАЛАЕВ
      В это время толпа жителей во главе с Игнатом шла к дворцу. Она заняла всю улицу и шагала твердой уверенной поступью.
      - Пора прогнать Формалаев из дворца! - отовсюду доносились голоса.
      А к хвосту толпы примыкали все новые и новые жители города. Весть о сделанных Трофимом сорока шести Формалаях облетела все закоулки.
      Куклы, покинувшие темные, сырые ящики и сундуки, бок о бок с мастером Трофимом тоже шли ко дворцу. Сборщик налогов с протертыми локтями и чернильными пятнами на пальцах мечтал вслух:
      - Не буду больше собирать налоги! Не буду больше служить царю! Пусть мне мастер Трофим сделает крепкие сильные руки, и я стану рудокопом! Интересно цветные металлы добывать. Верно, мастер Трофим?
      - Верно! - кивал Трофим.
      - Я тоже сменю работу. Не вернусь во дворец к Формалаю. Надоело мне чистить ему сапоги и ботинки, - выкрикивал бывший чистильщик сапог, которого два года назад правитель выбросил на свалку. - Я стану пастухом. Полезное дело. Только глаза у меня испортились. Помоги мне, Трофим!
      - Помогу, помогу.
      На пыльных, выцветших лицах кукол, разучившихся радоваться, вновь зажглись улыбки. Они обнимали давно расставшихся с ними матерей, отцов, жен, детишек, смеялись и плакали от счастья.
      Когда возбужденное шумливое кукольное море добралось до дворца, он выглядел так, как будто выдержал осаду врагов.
      Стекла окон были выбиты, двери висели на одной петле. Из парадного входа и бокового подъезда выбегали повара, парикмахеры, дворники, садовники с узлами и чемоданами в руках. Они видели, что приближается развязка, что власть Формалая вот-вот рухнет, и спешили унести то, что им принадлежало и что не принадлежало. "Никто не узнает, что это взял я", решил повар и без зазрения совести схватил царскую мантию и два серебряных половника.
      Хранитель царской памяти до самого последнего момента был в зале. Он видел, как прибежал сделанный мастером первый Формалай. Как оба царя глядели друг на друга!.. А когда стали ругаться и спорить, кто имеет больше прав сидеть на троне, он перепутал: чьи приказы запоминать, чьи законы повторять? Тогда, видя, что никто на него не обращает внимания, он схватил с подставки золотую вазу, прямо на пол выкинул стоявшие в ней цветы и улизнул через боковые двери. Чистильщик сапог тащил лакированные королевские туфли, парикмахер - бритвы, а дворник, который убежал последним, растерялся и схватил только две новых метлы.
      - Загляни-ка туда, что там делается? - попросил кузнец Игнат Петрушку, когда колонна вплотную подошла к дворцу.
      Долго ли Петрушке залезть на крышу! А тут надо было добраться всего-навсего до окна. Тронный зал находился на втором этаже. Петрушка сначала схватился за наличники нижнего этажа, подтянулся на руках и встал на верхний наличник окна. Потом ухватился за подоконник второго этажа, опять подтянулся на руках, забрался на подоконник и сел, свесив ноги.
      Мальчик несколько минут молча смотрел в зал, потом повернулся к толпе и объявил:
      - Формалай друг друга за бороды рвут и кричат. А что кричат - не пойму. Двадцать два Формалая в углу лежат, не двигаются. Вот еще один к ним подкатился...
      - Беда, - забеспокоился кузнец Игнат. - Они там совсем все доломают. Нам же потом чинить придется. Пошли разнимать Формалаев.
      Куклы раскрыли ворота дворца, взбежали по лестнице и ворвались в зал. А скоро из рук в руки, со ступеньки на ступеньку стали передавать усмиренных Формалаев. Их поставили тесной кучей у подъезда дворца и окружили плотным кольцом.
      - Выбросить их на свалку. Пусть узнают, как лежать там в пыльных корзинах, - предложил ВанькаВстанька, который тоже пришел на площадь.
      - Правильно! - поддержало его несколько голосов.
      Ванька-Встанька шагнул вперед и потянулся к ближайшему Формалаю.
      - Постой! Постой! - остановил его кузнец Игнат. - Мастер Трофим сделал этих Формалаев из самого лучшего сукна. Сколько он потратил на них материала. Они еще могут принести пользу кукольному народу. Пусть потрудятся.
      - Верно. Пусть трудятся. Не все им на троне сидеть.
      - Пусть мостят дороги! - выкрикнул один из ткачей.
      - Пусть строят дома, - предложил другой.
      Каждый старался протиснуться вперед и предложить что-нибудь свое. И все опять зашумели.
      - Да тише вы, тише! Тише! - Игнат поднял над головой обе руки, и постепенно площадь затихла.
      - Я предлагаю вот этому Формалаю... - он указал рукой на Формалая-болтуна, - рыть канавы для стока дождевой воды.
      - Мне рыть канавы? - возмутился царь. - Я лучше расскажу о ловле звезд...
      - Хватит болтать! Пусть копает канавы.
      - Дать ему лопату!
      Кто-то принес лопату и сунул ее в руки Формалаяболтуна.