ОДИННАДЦАТЬ

– Ярл! Это сумасшествие! Ты не должен один отправляться в поселок Вольфгарда! – воскликнул Свен.

– Это единственный способ покончить с войной! – твердо ответил Виктор, и больше они об этом не говорили до обеда.

Однако, в полдень после того как викинги немного передохнули от всех ночных волнений и начали вставать после короткого обеденного сна, Свен снова попытался отговорить конунга от его безумной затеи. Оба они в этот момент уже находились на пристани, где возле корабля, на котором сегодня ночью им пришлось отражать врагов, ожидали несколько воинов.

– Ярл, у Вольфгарда нет совести, – увещевал Свен. – Он настоящий зверь, без чести. Он отверженный, и объявлен вне закона. А прошлым летом он даже отказался посетить Тинг!

– Как, опять Тинг? – нахмурился Виктор.

– Наше народное собрание всех жителей Ванахейма собирается каждое лето по примеру Исландского Альтинга. Там разбираются споры и осуждаются преступники. Во время собрания в месяце Сенокоса Вольф гард и его род отказались явиться и выслушать твои претензии по поводу их постоянных нападений на наших людей. И тогда совет объявил Вольфгарда вне закона, хотя это ничего не изменило – род Вольфгарда укрыл своего вождя, и теперь они совершают свои набеги, убивают и грабят наших людей.

Виктор сурово возразил:

– Вне закона он или нет – это неважно. Знаешь пословицу – «Если гора не идет к Магомету…»

– Что, что? – изумленно посмотрел на него Свен.

– Э-э-э… неважно.

Мужчины прошли по сходням на корабль, и дракар медленно стал отчаливать от причала. Виктор и Свен угрюмо молчали, пока кормчий, ворочая веслами, выводил корабль на глубину, а два других викинга поднимали большой парус. Виктор прикоснулся к медному браслету, все еще надетому на руку, – маленькому трофею, сорванному им сегодня ночью с Рейны. Какая же она все-таки удивительная и противоречивая женщина! С одной стороны нежная и трепетная, а с другой – грубая дикарка. Он вспомнил, как еще вчера наблюдал за ней, игравшей среди равнины с полярной лисой, а позже молившейся с полубезумным монахом на берегу горной речки. Можно только удивляться тому, что женщина, считающая себя христианкой и умеющая быть такой непосредственной превращается в ужасную фурию и убивает других людей без малейшего колебания и жалости.

Однако, в эти минуты, когда дракар тихо скользил по темно-зеленой морской воде, мысли о Рейне занимали конунга недолго. Значительно сильнее его беспокоило предстоящее противостояние с врагами. Что его ждет на том берегу фьорда? Может быть, воины Вольфгарда убьют его в ту минуту, как он приблизится к вражескому лагерю? Может быть… Виктор подумал о том, что Свен, наверное, прав, называя его решение глупым и опрометчивым, но бессмысленная смерть двух воинов переполнила чашу его терпения. Напряжение всех последних дней сказалось-таки, и он понял, что необходимы срочные меры, иначе он просто не выдержит этой жизни в постоянном ожидании кровопролития и гибели безвинных людей.

К Виктору подошел Свен и, тронув побратима за плечо, указал на приближающийся берег, где уже виден был грубо сколоченный причал и тропинка, убегающая вдаль и теряющаяся между невысоких базальтовых утесов.

– Эта дорога ведет в поселок Вольфгарда. Тебе надо пройти по ней примерно сотни две шагов. Он немного помолчал и добавил: – Запомни, ярл, мы будем ждать тебя вон за теми утесами. Когда будешь готов плыть назад или тебе понадобится помощь, – сделаешь нам знак.

По тому, как Свен многозначительно приподнял бровь, Виктор понял, что его побратим считает более возможным именно последний вариант развития событий. И тогда он расстегнул широкий кожаный пояс с мечом в ножнах и передал его Свену.

– Сохрани это до моего возвращения. У того от изумления отвисла челюсть.

– Ты осмеливаешься без оружия сунуться в пасть дракону?

– А ты думаешь, я смогу справиться с десятками вооруженных воинов, если пойду к ним с мечом и дело дойдет до драки? – возразил Виктор и мрачно посмотрел на тропинку, которая, вполне возможно, могла стать для него дорогой в ад.

– Может быть, то, что я приду к Вольфгарду безоружным, будет моей единственной защитой. Свен возвел глаза к небесам и произнес:

– Надеюсь, что Один нам всем поможет, а Локи хоть сегодня будет где-нибудь подальше.

– Аминь, – закончил, криво усмехнувшись, Виктор, и они опять замолчали.

Между тем кормчий подвел корабль к пристани Во-льфгарда. Вдалеке виднелось несколько рыбачьих лодок, однако, конунг заметил, что вражеского дракара нигде не было поблизости; возможно люди Вольфгарда отправились на нем в открытый океан охотиться на тюленей или рыбачить.

Спрыгнув на дощатый настил причала, Виктор помахал своим воинам и проводил взглядом дракар, а затем повернулся и пошел вверх по крутой тропинке. На сердце у него было тяжело, на какое-то мгновение ему даже захотелось вернуться, но он подавил это желание и решительно двинулся вперед. Виктор был разумным человеком, и, если только сегодня ему удастся собрать всю свою волю и смелость в один кулак, его доводы смогут одержать верх над дикими инстинктами средневековых людей.

Он шагал по извилистой дорожке и удивлялся тому, что его никто не задерживал – не видно было никаких дозоров, никаких застав, только в ослепительно-синем небе медленно кружился ястреб, словно он наблюдал за тем, чтобы к лагерю Вольфгарда не приближались враги. Виктора поразила беспечность противника. Может быть Вольфгард привык за эти годы к тому, что именно он чаще всего нападает и стал самоуверенным и неосторожным. К тому же чаще всего викинги совершали свои набеги под покровом темноты, поэтому Вольфгард мог посчитать, что в дневное время дозоры совсем не нужны. Виктор подумал о том, как легко ему сегодня удалось бы застать своего противника врасплох. Конечно, это не выход. Во время такого нападения он не сумел бы удержать своих воинов от проявления их воинственных инстинктов. Виктору даже зябко стало, когда он представил на мгновение, какие жестокости творили бы здесь его люди, случись им внезапно ворваться в поселок враждебного рода. В любом случае этого нельзя позволить.

Наконец, поднявшись на пригорок с растущими на нем двумя скрюченными березами, Виктор увидел укрепленный поселок, расположенный в холодной, укрытой от солнца, низине. Десятка три полу развалившихся лачуг стояли вокруг больного и более крепкого на вид дома, который, очевидно, и был жилищем Вольфгарда. И даже с этого расстояния конунг почувствовал резкий запах дыма, поднимавшегося из волоковых оконец под крышами домов.

Он глубоко вздохнул и начал спускаться в долину. Ему удалось дойти до самых ворот в частоколе, окружавшем поселок, а на него так никто и не обратил внимания, только несколько рабов, ходивших за плугом на ближнем поле, бросили в его сторону любопытные взгляды. Пройдя ворота, Виктор оказался на каком-то подобии главной улицы. Она была покрыта жидкой, почти непролазной грязью; тут и там валялись кучи гниющих отбросов, в которых копошились цыплята, свиньи и рослые, лохматые собаки. В нос ударил резкий запах навоза и человеческих экскрементов. Ярл поморщился, но пошел дальше мимо домов, возле которых носились, отчаянно визжа, чумазые ребятишки и сидело несколько женщин, очевидно, не выдержавших спертой атмосферы внутри и вышедших на относительно свежий воздух, чтобы молоть зерно и нянчить детей.

И только уже совсем рядом с большим домом в самом центре града, Виктором, наконец, всерьез заинтересовались. Тут навстречу ему попались три воина, которые вели в поводу коней, и как только их бородатые грубые лица исказились от ярости, Виктор сразу понял, что его «экскурсия» подошла к концу.

Собравшись с духом и стараясь смотреть прямо в лицо врагам, он сказал:

– Добрый день, ребята! Я бы хотел потолковать с вашим ярлом.

Эффект превзошел все его ожидания. Услышав его голос, все трое бросились на него, как безумные.

– Хватайте его! Это Виктор Храбрый! – закричал один.

Другие поддержали своего товарища:

– На нас напали!

– Убить демона!

В следующую секунду его схватили за руки, а один из дикарей, не долго думая и даже не обращая внимания на то, что противник не сопротивляется, нанес ему резкий и мощный удар в челюсть.

Вспоминая через много лет этот день, Виктор всегда удивлялся, как ему удалось уберечь свои зубы, потому что в течение последующих нескольких минут, его били и пинали все новые и новые варвары, начавшие сбегаться к месту событий на помощь тем, которые уже окружили вражеского ярла. Вся эта вакханалия сопровождалась дикими воплями и угрозами.

– Проклятый ублюдок! Как ты смел пробраться в наш град!

– Мы сварим тебя в твоей собственной крови!

– Умри, выходец из Хеля!

Жестокое избиение продолжалось, а Виктор даже не мог себя защитить, потому что два дюжих воина держали его за руки, и удары сыпались градом на его лицо, голову, спину; все тело болело, губы распухли и рот наполнился кровью.

Только теперь, слишком поздно, Виктор осознал, какую глупость он совершил, и ему оставалось надеяться, что кто-нибудь вскоре ударом меча прекратит его мучения, потому что у него самого сил уже почти не оставалось.

Внезапно до слуха конунга донесся знакомый девичий голос:

– Остановитесь, воины!

Но избиение продолжалось, и тогда голос раздался вновь:

– Я сказала, прекратить! Вы, сыны Хелья!

Не сразу, но викинги все же, прекратили избивать попавшего им в руки вражеского вождя и отошли в сторону, кроме тех двоих, которые продолжали его держать. Наконец, проморгавшись и утерев сочившуюся со лба кровь, Виктор посмотрел в лицо Рейны, стоявшей перед ним с победным видом. Рядом с девушкой он увидел светловолосого, бородатого гиганта, в котором узнал Вольфгарда.

Воцарилось молчание, затем один из варваров спросил недовольно:

– Зачем ты нас остановила, Рейна? Посмотрев на Виктора с презрением, она сделала шаг вперед.

– А может, потому что мне хочется самой прикончить этого ублюдка. Брось, Эгил, не стоит марать меч великого воина в поганой крови этого шелудивого пса!

Тот, которого назвали Эгилом, довольно улыбнулся, очевидно гордясь тем, что ему дали столь высокую оценку, и кивнул своим товарищам:

– Да, нам следует позволить женщине убить этого выродка.

Викинги разразились грубым хохотом. Но вдруг один из воинов схватил Виктора за руку и воскликнул:

– Смотрите, у этого вонючего гоблина браслет. Рейна, хочешь, я его тебе верну?

– Да, да! Отрежь ему руку и забери браслет! – заорали они, а Рейна, дождавшись, пока вопли стихли, покачала головой и с презрением глядя на пленника, ухмыльнулась:

– Не-а, не хлопочите понапрасну. Мне думается, что ему подходит женское украшение. Да и потом, я не желаю прикасаться к этой побрякушке после того, как она касалась грязной кожи этого ублюдка.

Воины опять загоготали, потом кто-то предложил:

– Тогда убей его, Рейна!

– Да, сделай это медленно, пусть он помучится, а мы все посмотрим, – раздался еще чей-то голос.

– Эй, Рейна, покажи ему как ты его презираешь!

– Как я его презираю? – переспросила она со зловещей улыбкой. – Ну что же! Я вам сейчас это покажу.

Викинги с напряженным вниманием следили за тем, как девушка приблизилась к Виктору. Он попытался заглянуть в ее глаза, чтобы понять, что его ждет, однако, не заметил в них ничего, кроме слепой, почти безумной ярости и ненависти. И тогда, взглянув еще раз на эту маленькую, злобную ведьму, Виктор понял, что сейчас ему суждено умереть, и весь вопрос только в том, как быстро это произойдет. Неожиданно, вместо того чтобы выхватить свой кинжал и перерезать ему глотку, Рейна остановилась перед ним и… плюнула ему прямо в лицо.

Кругом раздался такой хохот; что даже птицы взлетели с помойных куч и беспокойно закружились над градом. На мгновение замерев, Виктор задрожал от гнева и ненависти к этой дикой, бешеной своре, измывавшейся над ним. Как он мог хоть раз подумать об этой злобной сучке с симпатией! И, наверное, впервые за все время пребывания в этом мире он почувствовал себя настоящим викингом, конунгом, честь которого оскорбили, и дал себе клятву, что если только сумеет выйти из передряги, в которую попал по собственной дурости, целым и главное живым, то эта взбесившаяся ведьма горько пожалеет о содеянном.

А Рейна тем временем повернулась к окружавшим ее воинам с мрачным торжеством в глазах посмотрела на них.

– А теперь убей его, Рейна! – орали они.

– Да! А еще лучше выпусти ему кишки, и пусть он в них валяется!

Рейна покачала отрицательно головой.

– Нет, я решила сделать по-другому. Этот ублюдок и сын шлюхи не достоин смерти. Нам следует сделать его своим рабом, и пускай он вместе с быками в одной упряжке тянет роло на пашне.

Все восторженно завопили, и вдруг раздался низкий, властный голос, перекрывший крики целой толпы.

– А ну, тихо!

Через скопление своих воинов к Виктору шел сам Вольфгард, и чем ближе он подходил к своему врагу, тем тише становилось вокруг. Безжалостные серые глаза Вольфгарда задержались на лице Виктора, а затем он произнес, не терпящим возражения тоном:

– Отведите его в мой дом. Я поговорю с этим глупцом. Его храбрость удивила меня… Или его глупость.

– Ну что же, враг мой, познакомься – это моя падчерица Рейна, а это мой сын Рагар. Познакомься с моим родом перед тем, как встретить свою смерть.

Теперь они находились в закопченных, душных хоромах Вольфгарда и Виктор кивнул красивому юноше с тонкими чертами лица, сидевшему справа от своего отца, а в адрес Рейны произнес:

– Похоже, я уже имел удовольствие с нею познакомиться.

Вольфгард захохотал, а девушка в ответ презрительно фыркнула.

Виктор сделал глоток эля, предложенного ему хозяином, и мысленно поблагодарил богов за то, что выжил в последние несколько минут. А теперь он и Вольфгард с Рейной и Рагаром сидели вокруг очага, устроенного прямо на полу с трапезной дома, как две капли воды похожего на его, Виктора, дом. Густой дым щипал глаза, но хозяева, очевидно, привычные к этому, не обращали на дым никакого внимания, похоже, не замечая его. Возле дверей стояли два грозных на вид стража, молчаливых и невозмутимых. Однако, было ясно, что оба викинга при первом знаке своего ярла, не задумываясь, пустят в ход свои мечи, до той поры покоящихся в ножнах.

Рейна сидела скрестив свои длинные, красивые ноги, потягивала из глиняной кружки эль и, казалось, не проявляла ни малейшего интереса к тому, что происходит рядом с ней. В отличие от своей сестры Рагар с достоинством кивнул вражескому конунгу и теперь внимательно глядя на отца, ожидал, когда тот заговорит.

Виктор ответил, как Рейна похожа на своего брата: у них обоих были прямые, твердые подбородки, высокие скулы, карие глаза и светлые волосы. Только черты лица девушки были чуть-чуть помягче и нежнее, да волосы у нее были длинные и прямые, а у Рагара – короткие и вьющиеся.

Вспоминая грубое поведение Рейны во дворе перед домом, Виктор спросил себя, как это Вольфгарду удается ладить с двумя такими разными по характеру отпрысками. Однако, услужливая память тут же подсказала, что Рейна и Рагар – брат и сестра только по матери, в девушке нет ни одной капли крови Вольфгарда, и только Одину известно, откуда у нее взялась такая злобность и жгучая ненависть к людям.

А что до Вольфгарда… Виктор внимательно рассматривал своего противника: этому массивному, грузному мужчине на вид можно было дать лет около пятидесяти. Несмотря на свой возраст, Вольфгард был очень силен, а грузным казался только из-за своих огромных мускулов. Невзирая на холодную погоду, он был очень легко одет – в кожаную куртку и узкие коричневые штаны. Безымянный палец левой руки хозяина дома украшало тяжелое золотое кольцо с изображением оскаленной волчьей морды.

Лицо Вольфгарда, изборожденное глубокими морщинами и шрамами, производило одновременно и приятное и отталкивающее впечатление. Оно привлекало своей суровой мужественной красотой, но в глазах викинга читалась такая жестокость, от которой холодело сердце у всякого, кто встречался с ним. Хищное выражение усиливалось крючковатым, сдвинутым немного набок носом, который, как предположил Виктор, явно не раз перебивали. Судя по тем взглядам, которые бросал на него Вольфгард, Виктор отчетливо понял, что жив пока только потому, что его появление поразило вражеского ярла, и как только это любопытство будет удовлетворено, он отдаст приказ убить своего гостя.

Как и ожидал Виктор, хозяин сразу приступил к делу, вдоволь насмотревшись на вражеского конунга, осмелившегося прийти к нему безоружным.

– Что привело тебя в мой град, Виктор Храбрый? Кто ты, герой или глупец?

Виктор спокойно и откровенно ответил:

– Я пришел, чтобы предложить тебе мир.

Несколько мгновений длилось молчание; затем все, кто были в комнате разразились громким смехом – все, кроме Рагара и самого Виктора.

Отсмеявшись, Вольфгард ответил:

– Выходит, все-таки – глупец. Слышал я, что ты оставил свою память в Валгалле. Но теперь мне кажется, что и свой ум ты оставил в обители богов.

Сзади у дверей, рассмеялись воины, но Виктор, не обращая внимания на них, возразил:

– Я с тобой не согласен. Желание положить конец долгой вражде путем переговоров, а не силой оружия, наоборот, говорит о разумности моего предложения. Мне так кажется.

Вольфгард пренебрежительно махнул рукой.

– Не пытайся одурачить меня своим словоблудием. Наша война длится слишком долго, чтобы окончиться по твоему желанию, Виктор Храбрый. К тому же тут замешана кровная месть.

– Можешь ты мне сказать, что послужило причиной нашей усобицы? – спросил Виктор.

Хозяин дома сопроводил этот вопрос гримасой, а один из стоявших у дверей воинов сказал:

– Помнишь, ярл, как его люди похитили шкуры белых медведей, которые мы приготовили к продаже? – После этого мы и начали враждовать.

Второй викинг возразил:

– Нет, нет! Междоусобица началась, когда люди Виктора сожгли один из наших дракаров безо всякой причины.

– Думаю, вы оба ошибаетесь, – подал голос Рагар. – Я помню, как старики рассказывали мне, что вражда началась после того, как Виктор отказался дать разрешение женщине своего рода выйти замуж за одного из воинов отца.

– Ну, что скажешь? – вопросительно посмотрел Виктор на Вольфгарда. Тот пожал плечами.

– Похоже, никто не может вспомнить причину. Тогда Виктор развел руки и, стараясь говорить как можно убедительнее, сказал:

– Выходит, мы сражаемся не на жизнь, а на смерть из-за обиды, которую уже никто не помнит.

– Неважно, почему началась война, – холодно и мрачно сказал Вольфгард. – Сейчас это вопрос чести. Клянусь Одином, единственно, что принесет мир в Ванахейм – это твоя гибель. Впрочем, ты можешь вместе со своим родом покинуть эту страну – выбирай.

– Но почему? – попытался урезонить хозяина дома Виктор. – Мое племя первым поселилось на этом острове, разве не так?

Вольфгард хмыкнул:

– Да, а когда мой род сюда прибыл, ты попытался нас изгнать. На этом острове нет места для двух наших племен, одно должно уйти.

Виктор мысленно проклял тупую упрямость варваров, но сказал внешне спокойно:

– Не могу поверить, что я это слышу. Ты говоришь, как нерадивый школьник из первого класса. Вольфгард изумленно посмотрел на гостя:

– Что такое – «школьник»?

Но не успел Виктор ответить, как вмешался Рагар:

– Позволь сказать, отец. Может быть, в словах нашего гостя есть разумное зерно. Не будет ли истинной мудростью покончить с бессмысленной враждой? Разве не могут два наших рода найти какую-то возможность жить в мире?

– Молчи! – рявкнул Вольфгард и метнул в юношу гневный взгляд. – У тебя сердце женщины, сын мой! Мне следовало отказаться от тебя еще тогда, когда ты появился из чрева матери. Ты уже тогда был слишком слаб. Но мольбы матери вынудили меня сжалиться над тобой. Не позорь меня и Больше не показывай свою трусость нашему врагу!

Рагар потупил свой взор и тихо ответил:

– Слушаю, отец…

Виктора поразило то, как Рейна в этот момент глядела на своего отчима. Ее глаза потемнели от гнева, пальцы девушки дрожали на рукоятке кинжала, висевшего у нее на поясе, и Виктору даже показалось, что еще секунда, и она бросится на Вольфгарда. А тот вновь повернулся к гостю и засмеялся.

– Ох, эти дети – от них одно беспокойство. Вот, посмотри, – тут он кивнул в сторону Рейны, – у нее сердце львицы, зато – никакого уважения к своему ярлу. А вот он – казалось бы, мое семя, но слаб и глуп, совсем как его мать.

Рейна, которая уже и так напоминала готовый взорваться вулкан, при этих словах отчима вскочила и, гневно посмотрев на него, крикнула:

– Эй, ты, старик, попробуй только оскорбить еще раз мать и брата! Я выпотрошу тебя, как рыбину и развешаю твои кишки на мачте дракара!

Лицо Вольфгарда исказилось от ярости, и он прорычал:

– Сядь, женщина, и побереги свой гнев для наших врагов, не то я отрежу твой длинный язык!

Рейна с явной неохотой села на свое место, все еще с ненавистью глядя на отчима. Ссора, таким образом, вроде бы закончилась, и Вольфгард, покачав головой, сказал Виктору:

– Ну вот, я же тебе говорил – никакого уважения к своему ярлу. Следовало давным-давно перерезать ей горло, однако, немного чести в том, чтобы убить женщину. К тому же она очень хорошо дерется за своего ярла. – Затем, подмигнув гостю, он добавил: – Может статься, что очень скоро она принесет мне и твою голову, Виктор Храбрый.

Виктор счел за лучшее промолчать, а через некоторое время произнес:

– И все же ты мне так и не объяснил, почему мы не можем договориться миром. Ведь можно же собрать Тинг и обсудить все наши разногласия. Если же ты считаешь, что мой род нанес тебе обиду, мы могли бы возместить тебе ее чем-нибудь…

Вольфгард только рассмеялся в ответ:

– Ты меня не понял, враг мой! Мне не нужны эти проклятые деньги!

– Но почему бы и нет?

Глаза хозяина дома загорелись нескрываемым удовольствием.

– Да, может, потому что мне просто очень нравится эта война.

Виктор на мгновение даже растерялся. Чтоб их черт побрал, этих викингов с их воинственностью! Он очень хорошо знал, что и среди его воинов есть такие, в первую очередь Канут, Ролло и Орм, которые всем сердцем разделяют кровожадные инстинкты Вольфгарда.

– А разве тебе она не нравится? – ухмыляясь задал вопрос хозяин.

– Нет! – Виктор уже начал терять терпение. – Я предпочитаю жить в согласии с соседями – насилие мне ненавистно.

– Скажи мне, Виктор Храбрый, – Вольфгард произнес его имя уже с нескрываемой издевкой, – с какой целью ты сегодня пришел ко мне? Не только ведь для того, чтобы, подобно слабой женщине, лепетать о мире?

– Как я тебе уже сказал – окончание усобицы в Ванахейме я считаю самым важным и необходимым делом.

– Довольно! – рявкнул Вольфгард, и тут же раздался голос одного из воинов, стоявших у дверей.

– Ярл, зачем ты тратишь время на разговор с этим шелудивым псом? Ты и так терпеливо слушал его скулеж достаточно долго. Прикажи, мы разрубим его на куски.

Виктор изо всех сил старался не подать виду, насколько его напугало выступление воина. Слишком досадно было бы погибнуть сейчас, так ничего и не добившись только потому, что по собственной неосторожности доверился этим варварам. Он наткнулся на внимательный безжалостный взгляд Вольфгарда. Тот немного помолчал и, наконец, как бы подводя точку разговору, произнес:

– М-да, наверное, нам следует прямо сейчас покончить с нашим врагом. Правда и то, что его причитания меня уже утомили. Может его вопли нас развлекут хоть немного.

Воины сделали шаг к гостю, злорадно ухмыляясь и вытаскивая мечи из ножен, и Виктор понял, что если сейчас ничего не произойдет, – в следующую секунду он будет убит. И вдруг, словно Господь услышал его немую молитву, ему на помощь пришел брат Рейны, который поспешно сказал:

– Но послушай, отец, ведь если ты убьешь сейчас конунга, кто тогда поведет в бой его воинов? Война затихнет сама собой, и, значит, Виктор, даже мертвый, добьется своей цели.

Видно было, что его логика убедила Вольфгарда. Вождь заколебался, задумчиво почесал подбородок и нахмурился, а Виктор с благодарностью посмотрел на Рагара и увидел улыбку юноши.

Через мгновение Вольфгард поднял руку, останавливая своих вассалов, и кивнув Рагару:

– Впервые ты сказал истину, сын мой. – Затем он перевел свой взгляд на Виктора и добавил: – Мы отпустим тебя невредимым, но только на этот раз. Твое мужество, Виктор Храбрый, мне понравилось, поэтому я и даю тебе возможность уйти. Плыви к себе, и да продолжится наша борьба! Только впредь не вздумай совершать глупостей, подобных той, которую ты сделал сегодня.

– Хорошо, конунг, даю тебе слово, – Виктор потер синяк на руке, а Вольфгард, заметив его движение, ухмыльнулся и сказал:

– Ну что же, сейчас мы выпьем за мое великодушие и за твою удачу, враг мой. А потом можешь идти. – Хозяин дома хлопнул в ладоши и крикнул слуге: – Сибел, принеси нам эль!

– Я больше не… – начал было Виктор, собираясь отказаться, но Вольфгард грубо оборвал его: – Так требует древний обычай, не гневи меня, Виктор… Сибел! Где же эта ленивая Ирландская собака?!

Он грохнул кулаком по столу, и тогда Рагар, чувствуя, что отцовский гнев в любой момент может перерасти в бешенство, попробовал вмешаться:

– Отец, для меня будет честью услужить вам…

– Не огорчай меня, вызываясь делать женскую работу, Рагар! – сердито проворчал Вольфгард и, метнув грозный взгляд на Рейну, приказал: – Сейчас твоя сестра пойдет и принесет нам еще эля.

Однако, девушка с вызовом посмотрела на своего отчима и даже не пошевелилась. Лицо викинга потемнело от ярости, через секунду он рявкнул:

– Выполняй, девка, – зашибу!

Рейна осталась сидеть, но пальцы ее медленно поползли к рукоятке кинжала. Отчим с падчерицей вонзили друг в друга свои переполненные ненавистью взгляды; казалось, еще немного, и произойдет взрыв.

Заревев в бешенстве, словно полярный медведь, Вольфгард вскочил на ноги и потряс над головой своими тяжелыми кулаками.

– А-а-а! Исчадие царства мертвых, задушу собственными руками!

Рейна тоже вскочила, но казалась абсолютно спокойной, только бледнее обычного, да еще на лице у нее появилась такая зловещая улыбка, что у Виктора даже холодок по коже пробежал.

В трапезной воцарилась страшная, звенящая тишина; викинг медленно потянул из ножен меч, а девушка вытащила до половины свой кинжал, и ее пальцы побелели на рукоятке оружия.

К счастью, в следующую секунду в трапезную вошла высокая красивая женщина с длинными седеющими волосами, в руках она держала бочонок с элем. Женщина поклонилась Вольфгарду:

– Хозяин, я принесла то, что ты требовал. Мои старые кости уже не такие резвые, прости. Но я рада теперь выполнить твой приказ.

Огромный викинг сразу успокоился и, все еще ворча на падчерицу, вернулся на свое место. Они продолжали изредка обмениваться с Рейной нелюбезными взглядами, но, сделав несколько добрых глотков, Вольфгард явно стал помягче. Решив, что не помешает еще немного смягчить своего гостеприимного хозяина, Виктор Храбрый, кивнув в сторону девушки, сочувственно произнес:

– Она просто донельзя избалованный ребенок. И хотя ты, Вольфгард – мой враг, должен сказать, что в этой истории мои симпатии на твоей стороне.

Хозяин дома проворчал в ответ, явно обрадовавшись сочувствию.

– Скажу тебе прямо, Виктор, если найдется викинг, которому удастся приручить эту бешеную кошку, то я этого храброго мужа буду уважать, как самого себя!

Услышав слова Вольфгарда, Виктор почувствовал, что у него созрел блестящий план. Он внимательно посмотрел на Рейну, и девушка ответила ему взглядом, полным ледяного презрения. Конечно, ведет она себя, словно маленькая ведьма, но Виктор понял, что судьба дает ему отличный шанс хоть немного сблизиться с ней и узнать ее получше.

Он повернулся к Вольфгарду и неожиданно, прямо в лоб, сказал:

– Отдай ее мне. Если ты прекратишь набеги на мои земли, я готов укротить ее.

Услышав предложение гостя, тот расхохотался, откинувшись назад, а Рейна так поразилась, что в первое мгновение даже не нашлась, что сказать.

– Ты сможешь ее приручить? – недоверчиво и все еще ухмыляясь переспросил Вольфгард. – Пожалуй, тебе это не под силу. Ее даже Тор не сможет смирить.

– А что ты потеряешь, если дашь мне возможность попробовать? – настойчиво повторил Виктор. – Ты же сам видишь – эта девчонка, как шило в твоей… ну, как заноза в пятке.

– Это точно, – усмехнулся Вольфгард. – Было бы хорошо воткнуть эту занозу в твою пятку.