Глава 9

– Джори? – Сойер придержал открытую дверь и выглянул наружу, в темноту. – Что вы здесь делаете?

– Я не… я не знаю, – послышался тихий голос откуда-то из-под деревьев.

Девушка шагнула вперед, и Сойер отчетливо разглядел ее в лунном свете. Сойер увидел, что она в пальто, которое он сам ей купил, длинной юбке и кожаных сапогах на высоких каблуках. Джори была без головного убора, и непокорные темные кудри рассыпались по плечам. Лицо выражало тревогу.

– Убили мою подругу.

– Клоувер Хартдейл была вашей подругой?

Она кивнула:

– Мы не виделись десять лет, но этим летом снова встретились. Последний раз я разговаривала с ней в воскресенье… Господи, ну кому понадобилось убивать невинную женщину?

Сойер пристально посмотрел ей в лицо, в глаза, ставшие вдруг огромными:

– Не хотите войти?

Сойер открыл дверь шире и сделал приглашающий жест в сторону лестницы.

Не двигаясь с места, Джори спросила:

– Как вы узнали, что я здесь?

Как узнал? Да просто очередная ночь была, как обычно, бессонной, он лежал, думал, смотрел в окно и в какой-то момент заметил в темноте свет фар автомобиля, приближавшегося по подъездной аллее. Еще до того как «рейнджровер» оказался в поле зрения, Сойер точно знал, что это Джори.

Он пожал плечами:

– Я услышал, как подъехала машина. Уже за полночь, поэтому я и выглянул посмотреть, кто это пожаловал в такой час.

– Простите, что разбудила.

– Вы меня не разбудили. Проходите, Джори.

Она покосилась на дверь, потом посмотрела в глаза Сойеру:

– Не знаю, наверное, не стоит.

– Тогда зачем вы здесь?

– Сама не знаю… как будто что-то заставило меня приехать. Наверное, все дело в доме – после того что произошло, мне нужно было хоть немного прийти в себя, и, вероятно, я подсознательно чувствовала, что знакомое место поможет мне успокоиться, придаст уверенности.

– А может, вы думали, что я смогу вас успокоить, – тихо предположил Сойер.

Он шагнул к Джори и дотронулся до рукава ее пальто. Джори посмотрела сначала на его руку, потом в лицо Сойера:

– Да, возможно, отчасти меня потянуло сюда из-за вас, но…

– Но вы пытаетесь с этим бороться, – мягко подсказал он. – Знаю, Джори. Мы оба с этим боремся.

Она заглянула в его глаза.

– Возможно, некоторые в этом городе будут болтать, что Клоувер убили вы. Но я знаю, что вы этого не делали.

– Откуда вы можете знать?

– Просто знаю, и все.

Слабый порыв ветра тронул верхушки сосен, росших возле самой лестницы, и с веток посыпался сухой пушистый снег.

– Пойдемте в дом, Джори.

– Сойер, кто вы?

Вопрос застал Хоуленда врасплох. Он был готов дать Джори многое из того, что ей нужно: плечо, на котором можно выплакаться, слова утешения – но не правду.

– А вы как думаете, кто я?

Джори нахмурилась:

– Не знаю… и может быть, сегодня вечером это не имеет значения.

– Пожалуй, сейчас и мне самому все равно.

Он крепче взял ее за руку и слегка потянул к себе, так что Джори пришлось сделать шаг вперед. Сойер почувствовал, что она дрожит всем телом.

– Джори, заходите, я помогу вам согреться. – Сойер с трудом узнал собственный голос: он почему-то стал хриплым.

– Я не замерзла.

– Но вы вся дрожите.

Их взгляды встретились, и Сойер понял, что ее тело вибрирует вовсе не от холода. Его тоже охватила дрожь, он чувствовал то же самое: нараставшее, едва поддававшееся контролю желание, которое сотрясало, казалось, самую его душу.

Сойер наклонился и чуть тронул губами ее губы – лишь на миг, так легко, что они едва соприкоснулись, но и мгновенного контакта оказалось достаточно, чтобы Сойер содрогнулся всем телом, а потом вынужден был поспешно отступить на шаг, чтобы взять себя в руки и не наброситься на нее прямо здесь и сейчас. Он едва сдержался, чтобы не уступить настойчивому требованию своих рук, губ, до боли возбужденного мужского естества.

Джори казалась вдвойне ошеломленной – сначала его страстным, несмотря на мимолетность, поцелуем, а потом – поспешным отступлением.

– Что это было? – спросила она со свойственной ей прямотой и поднесла к губам руку в варежке.

– А вы как думаете?

Джори покачала головой, потом всмотрелась в его глаза и вдруг, словно разрешив какое-то терзавшее ее внутреннее противоречие, решительно сказала:

– Я войду.

Сойер кивнул и отступил, давая ей дорогу. Джори потопала ногами, стряхивая с сапог снег, и оглядела маленький холл, в который выходили три закрытые двери и лестница на второй этаж.

– Когда мы здесь жили, тут не было все так перегорожено, – проговорила Джори. – Вон там был камин, а на втором этаже напротив входной двери – галерея. На каком этаже вы живете?

– На третьем.

Он закрыл дверь, отделившую их от внешнего мира, и маленький вестибюль стал казаться еще меньше.

– Моя комната тоже была на третьем этаже. – Джори мечтательно вздохнула. – Помню, я представляла, что живу в домике на дереве, потому что под моими окнами росли деревья и их ветки доставали до окна. Когда я выглядывала, мне не было ничего видно, кроме листьев и неба.

Они стали подниматься по лестнице. На площадке второго этажа, куда выходили закрытые двери еще нескольких квартир, повернули к пролету, ведущему на третий этаж.

В доме было тихо, за закрытыми дверями спали в своих постелях остальные жильцы, и Сойер не стал зажигать свет.

– Это так непривычно, – прошептала Джори. – Лестница осталась на том же месте, но раньше она была открытой. Стенами и дверями они как будто порезали дом на части.

Третий этаж был разделен всего на две квартиры. В одной жил Сойер, другая – через коридор – пустовала. Снимавшая ее молодая пара съехала вскоре после того, как Хоуленд поселился здесь.

Дверь в его квартиру была открыта, как он ее и оставил.

– Это моя квартира.

Джори кивнула, будто услышав подтверждение своей догадки.

– Здесь раньше была моя комната.

Все встало на свои места. Сойер понял, почему он испытал необъяснимое притяжение к Джори еще до того, как узнал о ее существовании. Мало того, что он живет в доме, где она в детстве проводила каникулы, – оказывается, его однокомнатная квартира в мансарде когда-то была ее спальней.

Без сомнения, Джори оставила в этой комнате частицу себя, Сойер ощущал ее незримое присутствие, поэтому, когда он впервые увидел девушку, та показалась ему странно знакомой, словно уже успела войти в его жизнь. Джори прошла в комнату и остановилась посередине, оглядывая все вокруг. Уходя, Сойер не оставил свет включенным – эту ночь, как и многие другие, он проводил, предаваясь в темноте мрачным мыслям. Однако лунный свет, усиленный отражением от чистого снега, лился сквозь незанавешенные мансардные окна и очерчивал силуэты предметов в комнате и углы скошенного потолка.

– Здесь была моя комната, – повторила Джори. Она медленно поворачивалась, словно заводная балерина из музыкальной шкатулки. – И все осталось таким же, как при мне. Точь-в-точь таким же. Кроме… – Джори подошла к окну и выглянула, – деревьев. Вам же отсюда ничего не видно. Деревья разрослись…

– Сейчас ветки голые. – Сойер подошел и остановился у нее за спиной. – Но вы правы, когда я впервые зашел в эту комнату, листья загораживали весь обзор из окна.

– Сойер… – Джори повернулась к нему, теперь их разделяли какие-то несколько дюймов. – Я рада, что здесь поселились именно вы. Я привыкла считать эту комнату своей, и мне была ненавистна сама мысль делить ее с кем-то.

– Но не со мной?

– Нет, мысль делить ее с вами меня почему-то не пугает, – тихо призналась Джори. – Не знаю, в чем дело, но это так.

Сойер кивнул. С ним происходило то же самое. Он не желал и не собирался делить с кем-то любые стороны своей жизни здесь, в Близзард-Бэй, и что же? Впустил Джори в свой закрытый мир, и не просто впустил – ему необходимо было, чтобы она там оставалась, он почему-то чувствовал, что так и должно быть.

Теперь, когда она приехала к нему, Сойеру вдруг страшно захотелось забыть обо всем на свете, забыть о долгих месяцах мучений в одиночестве. Потребность в эмоциональной и физической разрядке вытеснила все другие мысли, другие чувства.

– Может, снимете пальто? – предложил Сойер низким голосом. Не дожидаясь ответа, он протянул руку к верхней пуговице.

– Мне не следует… оставаться.

– Почему?

– Вы же не хотели, чтобы я была здесь.

– Я хочу этого, Джори. – Он осторожно расстегнул следующую пуговицу. Пальто распахнулось, и Сойеру пришлось тщательно следить за тем, чтобы руки не касались ее груди под мягким теплым свитером.

– Но сегодня днем вы прогнали меня.

– На самом деле я этого не хотел.

Сойер расстегнул еще одну пуговицу, потом еще одну, последнюю, аккуратно просунул руки под ткань и освободил сначала ее плечи, затем руки. Пальто соскользнуло и упало на пол за спиной Джори.

– Если не хотели, зачем же сказали?

– А вам разве никогда не приходилось говорить ничего такого, о чем вы потом жалели?

Некоторое время Джори, казалось, обдумывала его слова, потом пожала плечами. Она была все еще в варежках. Сойер поднял правую руку, стянул варежку и поднес ее пальцы к губам. Он целовал ее руку очень нежно, едва касаясь губами, так же как несколько минут назад целовал в губы, хотя ему хотелось с жадностью припасть к ней ртом. Потом он снял с нее вторую варежку и замер, встав лицом к Джори и сжав ее маленькие холодные кисти в своих ладонях.

– И что дальше? – тихо спросила она.

– А чего вы хотите?

– Думаю, вы знаете. По-моему, мы оба хотим одного и того же.

Сойер посмотрел ей в глаза. Они блестели так, что у него перехватило дыхание. Хоуленд не смел вздохнуть, не смел шелохнуться, боясь, что малейшее его движение может разрушить очарование момента и он останется один на один со своей мучительной, острой болью.

Джори первая шевельнулась и перевела дыхание. Легкий ветерок от ее вздоха всколыхнул его волосы, и они защекотали ему щеку. Она сделала к нему шаг, потом другой и согнула руки в локтях, так что их сцепленные кисти оказались между их телами, образовав нечто вроде последнего барьера.

Сойер прерывисто выдохнул, чувствуя напряжение в паху. Теплые спортивные брюки на мягкой подкладке вдруг стали как будто тесноваты.

Джори высвободила руки из его ладоней и обняла его за шею. Теперь между ними не осталось барьеров, их тела разделяли лишь несколько слоев одежды – его теплый спортивный костюм и ее юбка, свитер и что там еще у нее могло быть под ними. Воображение нарисовало Сойеру гладкую обнаженную кожу, лишь в самых соблазнительных местах прикрытую крохотными лоскутками кружев и полосками атласа, и он еще сильней возбудился и почувствовал, как напряженная плоть растягивает мягкую хлопковую ткань.

Потребность прижать Джори к себе стала нестерпимой. Словно почувствовав, что с ним происходит, она сама сделала последний шаг и закрыла просвет между их телами. Его пульсирующая от напряжения плоть уперлась в ее тело где-то на уровне живота. Сойер обнял ее и еще крепче прижал к себе.

Джори немного откинулась, и Сойер понял, что она готова к более интимному контакту; мешало то, что она была намного ниже ростом. Тогда он одним быстрым движением легко приподнял ее и усадил на подоконник. Теперь их бедра оказались на одном уровне. Сойер встал между ее раздвинутыми ногами и прижался к податливому телу. Джори чуть слышно застонала, но Сойер заглушил ее стон, жадно припав своими губами к ее рту.

Обхватив ее голову ладонями, Сойер страстно целовал Джори, имитируя языком более интимное проникновение, которого так откровенно жаждало его мужское естество. Джори с низким грудным стоном нежно ласкала его язык и губы, все сильнее приникая к его телу. В какой-то момент Сойер почувствовал ее пальцы под одеждой. Она гладила его бедра, потом опустила руки на ягодицы и с силой прижала к себе, сжимая ногами.

Сойер застонал. Он чувствовал, что дошел до предела и вот-вот взорвется, а это было бы слишком быстро. Он оторвался от губ Джори и чуть отодвинулся. Она негромко запротестовала:

– Нет!

– Джори, прошу тебя, – выдохнул он, коснувшись губами ее волос. – Не так. Давай ляжем в кровать…

– Нет, – снова возразила Джори и переместила руки на переднюю часть бедер. Сойер опустил глаза: красноречивое свидетельство его возбуждения явственно проступало сквозь мягкую ткань. Джори потянула за концы пояса брюк, развязала узел и спустила их с бедер. Сойер почувствовал ее руки на своей возбужденной плоти, и по его телу волной прошла дрожь. Внутреннее напряжение нарастало с каждой секундой, он зажмурился и стиснул зубы, пытаясь взять себя в руки.

– Позволь мне, – прошептала Джори.

Она сделала такое движение, будто собиралась слезть с подоконника, так что у него не осталось сомнений в ее намерениях.

– Нет! – прохрипел Сойер. – Я не смогу сдержаться, я не могу…

– Ну и не надо, – едва слышно прошептала Джори.

Других приглашений ему не требовалось. Сойер рывком поднял ее юбку, с удивлением и радостью отметив, что на Джори не было чулок. Соблазнительное зрелище обнаженных стройных ног в высоких ботинках довело его до грани неистовства. Сойер жадно погладил гладкую нежную кожу, двинулся дальше и обнаружил именно то, что ожидал: лоскуток атласной ткани с кружевной отделкой. Решив, что это трусики, Сойер переместил пальцы выше, чтобы снять их, но Джори перехватила его руку.

– Подожди, на мне комбидресс.

Она улыбнулась и одним коротким движением расстегнула кнопки внизу. Потом подняла атласную ткань вместе с юбкой выше талии, откинулась и притянула Сойера к себе, направляя его движения.

Глухо застонав, он наконец погрузился в теплую влажную сердцевину, лицом уткнувшись во впадинку между плечом и шеей. Джори обхватила ногами его талию. Сойер уперся руками в верхнюю перекладину оконной рамы и сильным толчком вошел глубоко в нее. Через несколько мгновений у него не хватило сил сдержаться и он взорвался, содрогнувшись всем телом.

– Все в порядке, – прошептала Джори, лаская его лицо. Сойер тяжело дышал, а она обнимала его до тех пор, пока не стихла дрожь.

Наконец к Сойеру вернулась способность говорить.

– Прости.

Он подтянул брюки и опустил голову, разбираясь с поясом.

– За что?

– Слишком много времени прошло с тех пор, как я… словом, все кончилось, не успев толком начаться.

– Не переживай, у нас вся ночь впереди, – многообещающе сказала Джори и потянула Сойера к кровати.

Джори лежала, положив голову на грудь Сойера, и слушала, как бьется его сердце. Он обнимал ее, нежно поглаживая спину.

Джори хотелось большего – хотелось, чтобы они оба разделись и занялись любовью здесь, в его постели. Но насколько она могла судить, пыл Сойера иссяк, он задремал. Она боялась, что если пошевелится, то потревожит его и Сойер вполне может оттолкнуть ее. Поэтому Джори просто лежала – как была, в одежде. Их неистовое соитие на подоконнике нисколько не утолило ее аппетит, скорее наоборот, разожгло его. Пожалуй, сейчас она чувствовала себя даже более неудовлетворенной, чем раньше. – Джори?

Не ожидавшая услышать его голос, Джори вздрогнула, подняла голову и посмотрела на Сойера. Но в полумраке невозможно было разглядеть выражение его лица. Она промолчала, ожидая, что последует дальше. Сойер протянул руку, убрал с ее лица упавшую прядь волос, потом поднял голову и поцеловал Джори так нежно и сильно, что все ее сомнения вмиг рассеялись.

Не отрывая губ от ее рта, Сойер обнял Джори, потом переместился и лег на бок рядом с ней.

Сойер положил ладонь ей на живот, потом передвинул руку выше и погладил грудь через толстый шерстяной свитер. Когда он повторил этот путь, сунув руку под свитер, соски Джори мгновенно набухли и напряглись в предвкушении ласки. Сойер ловко стянул с нее оставшуюся одежду через голову, так что Джори оказалась обнаженной выше талии.

Большим пальцем Сойер погладил сначала один набухший сосок, затем другой, потом склонил голову к ее груди. Джори почувствовала прикосновение его губ к своей коже. Сначала Сойер просто целовал нежные холмики, потом принялся посасывать их трепещущие от желания вершинки, доставляя ей непередаваемо изысканное наслаждение. Джори инстинктивно выгнулась ему навстречу, голова ее металась по подушке.

Погрузив пальцы в его длинные волосы, она обхватила голову Сойера и притянула к себе, потом, стремясь почувствовать его тело без одежды, взялась за ворот свитера.

– Сними его, – пробормотала Джори, – пожалуйста, Сойер.

Он подчинился, сел и рывком стянул с себя свитер. Отшвырнул его в сторону, встал и так же быстро снял все остальное.

Джори привыкла видеть его в теплой одежде и, разглядев в лунном свете контуры его тела, была поражена: у Сойера были широкие плечи с рельефными мускулами, крепкая грудь, плоский мускулистый живот и сильные бедра. При виде великолепного мужественного тела ее захлестнула волна желания, она вновь испытала острую потребность оказаться в его объятиях, почувствовать прикосновение его кожи к своей.

Словно подслушав ее мысли, Сойер склонился над ней и медленно снял с нее юбку, потом аккуратно повесил ее на спинку кровати. Присев перед кроватью, расстегнул «молнии» на ее ботинках, снял один, потом другой. Бережно скатал шелковые гольфы, которые она надевала под ботинки.

Джори только сейчас пришло в голову, что следовало надеть чулки и пояс для резинок – что-нибудь из тех сексуальных штучек, которые так заводят мужчин. Но она терпеть не могла всякие стягивающие приспособления и даже колготки. К тому же ей не показалось, чтобы сейчас или раньше Сойер возражал против ее обнаженных ног.

Теперь они оба были раздеты. Сойер снова лег рядом с Джори. Одной рукой опираясь на локоть, другой он стал обводить изящные контуры ее тела. Его ладонь задержалась на ее бедре, и Джори затрепетала. Ей хотелось видеть его глаза, но лицо Сойера снова оказалось в тени, и было непонятно, о чем он думал, чего хотел.

– Тебе это нравится, Джори? – спросил он низким, страстным голосом. – Ты хочешь, чтобы я тебя здесь касался?

Она только прерывисто вздохнула. Пальцы Сойера поглаживали снизу вверх ее ногу и бедро. «Интересно, чувствует ли он, как под его пальцами моя кожа мгновенно покрывается мурашками?» – подумала Джори.

Сойер положил руку на изгиб ее бедра, затем переместил на нижнюю часть живота. Он наклонился над Джори, она затаила дыхание в предвкушении и блаженно выдохнула только тогда, когда его губы коснулись нежной кожи. Сойер стал покрывать ее живот легкими поцелуями. Джори заерзала на кровати, желая, чтобы он опустил голову ниже, и борясь с примитивной потребностью обхватить его голову руками и направить туда, куда ей больше всего хотелось.

Но Сойер не нуждался в подсказках. Вскоре Джори почувствовала легкое прикосновение его пальцев к внутренней поверхности бедер: Сойер раздвинул влажные складки плоти и принялся умело ласкать ее. Джори сдвинула ноги и бесстыдно задвигалась под его рукой.

Через несколько мгновений он снова мягко раздвинул ей ноги, и она почувствовала нежное прикосновение его языка к самой чувствительной точке своего тела. Его ласки дарили острое, ни с чем не сравнимое наслаждение. Джори забыла обо всем на свете, она извивалась на кровати, боясь только, что Сойер может прервать свое занятие. Но он продолжал, ритмичные поглаживания подводили ее все ближе и ближе к заветной черте. Голова Джори металась по подушке, с низким грудным стоном она стиснула кулаки и наконец – наконец-то! – задрожала, чувствуя приближение разрядки.

И взрыв наступил. Джори вскрикнула и отдалась на волю накатывающих одна за другой волн абсолютного наслаждения. Казалось, внутри у нее все плавилось.

Сойер обнимал ее, пока она не затихла, потом лег рядом, и Джори снова положила голову ему на грудь. Он гладил ее по волосам, а она водила кончиками пальцев по его теплой коже.

Оба молчали. Лежа в тишине в объятиях крепких рук Сойера, Джори испытывала удивительное ощущение удовлетворения, полного покоя и безопасности. Она наконец-то расслабилась и вскоре уснула.

Пробудившись на рассвете, Сойер обнаружил, что его тело сплетено с телом женщины, которая всю ночь согревала его постель. Осторожно, чтобы не разбудить Джори, он высвободился и отодвинулся на край кровати. Откинул одеяло и сел, опустив ноги на пол. В комнате было холодно, и Сойер успел покрыться гусиной кожей, пока искал на полу брюки и свитер, небрежно сброшенные накануне. Потом он оделся и подошел к окну.

День выдался туманный, серый. Глядя в мутную мглу за окном, Сойер размышлял о том, что произошло между ним и Джори.

Это был просто секс – страстный, горячий секс и ничего больше.

«Ну да, а ты – простой автомеханик, который приехал в эту глухомань, в Близзард-Бэй, чтобы послать всех к черту».

Кого он пытался обмануть? То, что произошло, вовсе не ограничивалось чисто физическим соитием. За тем, что внешне выглядело, как проявление примитивного инстинкта, бурлили подводные течения эмоций.

Сойер оглянулся и посмотрел на спящую Джори. Она съежилась под одеялом, во сне ее губы слегка приоткрылись, блестящие кудри казались еще темнее на фоне белой наволочки.

Здесь, рядом с ним, она была в безопасности. Вот почему этой ночью Сойеру впервые за последнее время удалось наконец проспать несколько часов кряду. Этой ночью он мог не мерить шагами комнату, гадая, где Джори, жива ли, все ли с ней в порядке.

А что, если уехать из Близзард-Бэй вместе с Джори, чтобы она всегда была рядом и в безопасности?

Идея показалась настолько заманчивой, что некоторое время Сойер всерьез обдумывал ее. Потом образумился. Он не мог гарантировать ее безопасность, не было никакой уверенности, что неизвестная угроза, которая нависла над ней в Близзард-Бэй, не последовала бы за ней всюду, где она попыталась бы скрыться. Если ей суждено погибнуть, смерть найдет ее повсюду.

«Господи Иисусе! Какой кошмар!»

Сойер проглотил подкативший к горлу ком. Он не мог уехать из Близзард-Бэй, во всяком случае, пока не мог. Он должен был закончить дело, ради которого приехал сюда.

К тому же, может, Джори и была в безопасности с ним, но зато он сам оказался в опасности. Что будет, если он, полюбив ее, потом потеряет… Он этого просто не сможет пережить.

Только не во второй раз.

Сойер закрыл глаза и словно наяву увидел, как в землю опускают гроб… Он содрогнулся от ужаса. Нельзя допускать, чтобы его снова начали терзать мучительные видения. И он не должен забывать, что привело его в этот город и заставило жить во лжи.

«А как же Джори? Ты поклялся защитить ее», – напомнил внутренний голос.

Защитить – да, но это… этого не должно быть между ними.

Сойер снова посмотрел на спящую Джори, свернувшуюся калачиком под одеялом. Он нарушил данное себе слово, не устоял и теперь не должен был – не мог – допустить, чтобы это повторилось.

Джори зачем-то бежала по лесу, начинавшемуся неподалеку от дома ее деда. С ней были подруги, она слышала за деревьями голоса и смех, но не видела их самих. Всем казалось, что происходит нечто очень забавное, всем – но не Джори.

Ее что-то беспокоило. Джори звала девочек, кричала, чтобы они остановились, что так нельзя, они поступают нехорошо. Но подруги продолжали смеяться, и Джори никак не могла их догнать.

«Нужно рассказать обо всем Папе Мэю, – пронеслось у нее в голове, – он наверняка посоветует, как поступить».

– Папа Мэй! – крикнула она. Эхо от деревьев многократно усилило ее голос. – Папа Мэй, где ты?

Но ответа не последовало.

Джори продолжала кричать, все звала и звала деда, ее голос стал срываться. Голоса подруг стихли вдали, и она осталась в лесу одна.

Одна…

Джори проснулась, словно от толчка.

Она открыла глаза, и взгляд ее уперся в скошенный потолок со знакомой сеткой трещин в побелке. На какое-то очень короткое, мимолетное, но тревожное мгновение ей показалось, что она перенеслась в прошлое и лежит в своей кровати в летней резиденции деда и бабки. На дворе лето, и Папа Мэй сидит в плетеном кресле на веранде с видом на горы Адирондак, пьет кофе и курит трубку, дожидаясь, пока внучка проснется и спустится вниз. Джори знала, что нужно поскорее выйти к деду и рассказать о том, что произошло у лесного озера с ее подругами…