«Ах, Ребекка, Ребекка, узнаю ли я когда-нибудь, как это случилось?» – думал Сойер. Иногда его охватывало отчаяние от мысли, что он не разгадает эту тайну. А если он не сумеет ее разгадать, то никогда не найдет себе покоя. Сойер не мог рассчитывать на полицейских. В местной полиции было слишком мало людей, да и те имели куда больше опыта по части выписывания штрафов водителям или выдворения медведей, заинтересовавшихся мусорными баками горожан, чем в отлавливании серийных убийц. Кроме того, полицейские обязаны считаться с нормами закона, на любой обыск им требуется ордер, правила допроса подозреваемых тоже регламентированы. На Сойера же все это не распространялось. Он решил, что завтра утром первым делом предпримет собственное небольшое расследование, касающееся Роланда Экхарда. Сойер закрыл альбом с вырезками, встал и потянулся. Затем открыл шкаф над камином и спрятал альбом в потайное место, где когда-то нашел игрушечную собачку. Убирая альбом, он вспомнил о собачке Джори. Оглядевшись, заметил игрушку на столе, куда Джори ее поставила, да так и забыла.

Рыжик, так она называла песика. «Я возьму его с собой в Нью-Йорк». Но она снова забыла собачку. Сойер подошел к столу и задумчиво взял игрушку в руки. Интересно, хватилась ли Джори своей любимой игрушки? Жалеет ли, что оставила ее здесь? А его? Соскучилась ли она по нему? Или забыла о нем в ту же минуту, как переступила порог своей нью-йоркской квартиры?

Сойер не был уверен, что сможет когда-нибудь выкинуть ее из головы. Во всяком случае, пока он торчал здесь, в Близзард-Бэй, на это нечего было и надеяться. Куда бы он ни посмотрел, ему обязательно попадалось на глаза что-нибудь, напоминавшее о Джори.

Точно так же было со Сьюзен. После ее смерти Сойера замучили воспоминания, он даже подумывал о том, чтобы навсегда уехать из Гросс-Пойнта. Но уезжать не хотелось: он привык считать это место своим домом и другого не представлял. К тому же Сойеру нужно было считаться с интересами бизнеса: как бы он смог управлять фирмой, базирующейся в Детройте, уехав из города? А семейный бизнес – это все, что у него оставалось в жизни.

После убийства Ребекки все изменилось. Сейчас он был так же одержим потребностью добраться до истины, как когда-то был одержим идеей добиться процветания отцовской фирмы. Процветания он успешно достиг, достигнет ли истины?

Сойер сам не знал, как поступил бы, найдя убийцу. Узнав правду, отдал бы его в руки полиции или захотел отомстить сам? Нужна ли ему месть?

Сойер вздохнул и снова вернулся мыслями к Джори. Если он осуществит то, ради чего приехал в Близзард-Бэй, он будет свободен. Он мог бы вернуться в Гросс-Пойнт и продолжить работу или довериться интуиции и последовать туда, куда она поведет. А что, если интуиция приведет его к Джори? Даст ли она ему второй шанс? Почему-то Сойер в этом сомневался. Во-первых, он слишком глубоко ранил Джори, а во-вторых, в душе у него накопилось слишком много эмоциональных проблем, чтобы женщина – любая женщина, даже Джори – могла его понять.

Но ведь она не отвернулась от него, когда он намекнул, что закрыт для чувств, а попросила все объяснить! Это не она не захотела его понять, а он сам не пожелал давать объяснения…

Быть может, она смогла бы понять, через что ему пришлось пройти и почему он так боится полюбить снова. Быть может, Джори и есть та единственная женщина, которая способна вернуть его к нормальной жизни, после того как он так много потерял.

Но опять же, что дает ему право так думать? Быть может, она вовсе не собиралась этим заниматься?

Даже сейчас, когда Джори была в Нью-Йорке, в двух сотнях миль от Близзард-Бэй, Сойер не мог избавиться от тревожного предчувствия: с ней что-то может случиться. За несколько часов, прошедших с момента ее отъезда, это предчувствие не только не ослабело, но, наоборот, окрепло. Думая о Джори и сознавая, что теперь он в любом случае не сможет прийти на помощь, Сойер с трудом подавил приступ паники.

«Спокойно, – приказал он себе, – от тебя уже ничего не зависит. Джори ушла из твоей жизни, ты должен ее забыть».

Крепко спавшую Джори разбудил телефонный звонок. Спросонья она не сразу сообразила, где находится. В полусне откинула одеяло из гусиного пуха и вслепую протянула руку к тумбочке, нащупывая телефон. Наконец ее рука наткнулась на трубку. С трудом разжав веки, Джори заметила, что небо за окном темно-серое, солнце еще не встало.

«Интересно, кто может звонить в такую рань?»

– Джори?

– Гретхен, это ты? – Сон как рукой сняло. Джори широко раскрыла глаза и села в кровати, прижимая трубку к уху.

– Я тебя разбудила?

– Честно говоря… да. Но ничего страшного. Что случилось? Надеюсь, с Китти все в порядке?

– Китти? Я пока не знаю, как ее дела, я звоню не из-за нее, – сообщила Гретхен замогильным тоном.

– В чем дело, Гретхен? Что-то случилось?

– Ах, Джори, это такой ужас, я так напугана… – Голос Гретхен прервался.

– Да что случилось? У тебя какие-то неприятности?

– Сегодня утром я проснулась и обнаружила на подушке записку.

– О Боже!

– Она была приколота возле самой моей головы, совсем рядом. – Гретхен сорвалась на визг, казалось, она на грани истерики. – Джори, пока я спала, кто-то заходил ко мне в комнату! Кто-то пробрался сюда и оставил эту ужасную записку…

– Что было в записке?

– Там написано… – Гретхен помолчала, было слышно, как она нервно вздохнула. – Там написано: «Ты следующая».

Сразу поняв, что имелось в виду, Джори ахнула:

– Ты звонила в полицию?

– Пока нет. Я так испугалась… Джори, я боюсь, что, если останусь в этом доме еще хотя бы на минуту, произойдет что-то ужасное. Мне нужно немедленно уехать.

– Может, это просто чья-то глупая шутка? – предположила Джори, стараясь говорить убедительно.

– Нет. Я не знаю никого, кто был бы способен на такие шутки. Я уверена, эту записку написал тот, кто убил Эдриен и Клоувер, – твердо сказала Гретхен. – Теперь он охотится за мной. Я не могу просто так сидеть и ждать, пока он до меня доберется.

– Разумеется, не можешь. Но… с кем ты оставалась ночью? Карл был у тебя?

– Нет. Он так и не зашел, только позвонил и сказал, что застрял в офисе, а мне посоветовал лечь спать.

В душе Джори шевельнулось подозрение.

– А дядя Роланд?

– Он был дома… наверное. Думаю, когда я ложилась спать, он еще не встал. Во всяком случае, я его не видела. Но, Джори, он же неграмотный, он не мог написать эту записку.

– Откуда тебе известно, что он неграмотный? – Джори пришла в голову мысль, от которой она похолодела. – Гретхен, откуда ты вообще знаешь, что он глухой и немой?

Некоторое время Гретхен молчала и вдруг заговорила изменившимся голосом – голосом маленькой девочки:

– Ах, Джори, мне так страшно, так страшно… Я хочу отсюда уехать! Прошу тебя… можно я приеду к тебе?

– Куда, в Нью-Йорк? – ошеломленно переспросила Джори. – Ради Бога, Гретхен, почему ты хочешь поехать именно сюда? То есть, я хочу сказать, нет ли у тебя еще какого-то места, где ты могла бы чувствовать себя в безопасности?

– Нет у меня никакого места, никого у меня нет. Из всех моих знакомых ты единственная, кто не живет в Близзард-Бэй. Джори, если я тебя стесню…

Джори почувствовала угрызения совести. Конечно, она обязана помочь подруге, и она хотела ей помочь.

– Нет, – поспешно перебила она.

– Ладно, я могу просто…

Джори снова перебила подругу:

– Гретхен, приезжай в Нью-Йорк. Можешь жить у меня столько, сколько захочешь, здесь ты будешь в безопасности. Только, пожалуйста, никому не говори, куда собралась, даже Карлу.

– Даже Карлу? – с сомнением переспросила Гретхен. – Джори, уж не думаешь ли ты, что Карл…

– Гретхен, у него ведь есть ключи от твоего дома?

– Есть, но…

– Никому не доверяй. Никому, Гретхен, даже Карлу, – с нажимом повторила Джори. – Я говорю серьезно. Знаю, ты его любишь, но, возможно, ты знаешь его не так хорошо, как тебе кажется.

– Ты ошибаешься, Джори. – Голос Гретхен снова стал обычным. – Но я сделаю так, как ты говоришь. Наверное, я сейчас не очень ясно соображаю. Джори, ты можешь подождать минутку? У меня на телефоне мигает лампочка, кто-то звонит.

В трубке раздался щелчок и стало тихо. Дожидаясь, пока Гретхен поговорит по другой линии, Джори терла заспанные глаза. Она думала о том, долго ли подруга детства пробудет у нее и удастся ли ей роль гостеприимной хозяйки, после того как она решила оставить в прошлом все, что связано с Близзард-Бэй. Джори убедила себя, что это совсем другое дело, она просто поможет попавшей в беду подруге. Гретхен не имеет никакого отношения к Сойеру, и ее присутствие вовсе не должно напоминать о нем.

В трубке снова щелкнуло, и раздался голос Гретхен.

– Это был Джонни. Он сказал, что два часа назад у Китти родился ребенок. Опять девочка.

– Как ее самочувствие?

– Я не знаю. У Джонни голос очень усталый. Он еще ждет на линии, я попросила его не вешать трубку, пока прощаюсь с тобой.

– Ты сказала Джонни, что разговаривала со мной? Гретхен, не забудь, о чем я тебя просила. Никому не рассказывай, что ты уезжаешь из города или куда собираешься.

– Как, даже Джонни?

Джори закатила глаза, сосчитала в уме до десяти и только потом терпеливо повторила:

– Ни Джонни, ни кому-то другому. Обещай мне, что будешь осторожна.

– Обещаю, – неохотно согласилась Гретхен. – Я быстренько поговорю с Джонни, а после этого сразу же выеду. Наверное, мне лучше всего сесть на поезд в Олбани. Ближайший отходит часа через два, в Нью-Йорк он прибывает в час пятнадцать.

– Я тебя встречу, буду ждать наверху у эскалатора, который поднимается от платформы, – предложила Джори.

– Хорошо, я тебя найду. Надеюсь, я не очень помешала твоим планам на сегодня? – неуверенно спросила Гретхен. – Ты же знаешь, я бы не стала звонить, если бы мне было к кому еще обратиться.

– Да, знаю, и я рада, что ты позвонила мне. Не беспокойся, никаких планов ты не нарушила.

«Я планировала только одно: разобраться, чем мне заниматься всю оставшуюся жизнь. И видит Бог, даже не представляю себе, с чего начать».

Услышав, как хлопнула дверь черного хода, Сойер распластался по стене дома, скрываясь за высоким рододендроном. Всматриваясь в просветы между овальными листьями, он увидел, как из дома вышла Гретхен Экхард с чемоданом в руке. Она поставила чемодан на лестницу и повернулась, чтобы запереть дверь.

Сойер видел, как хозяйка гостиницы взяла чемодан, спустилась по ступенькам и быстро пошла через двор к машине, стоявшей перед обшарпанным гаражом. Гретхен положила чемодан в багажник, села за руль, завела мотор и уехала, по-видимому, так и не заметив, что за ней наблюдали.

Напрашивался вопрос: куда она собралась из города, когда расследование убийств далеко не закончено?

На случай если Гретхен зачем-то вернется, Сойер еще некоторое время подождал в своем укрытии. Наконец он решил, что прошло достаточно времени и можно выйти и продолжить занятие, от которого его оторвало появление Гретхен.

Сойер присел на корточки возле потрескавшегося бетонного фундамента старого дома и стал возиться с замком на узеньком оконце, находившемся у самой земли. Он действовал быстро и сосредоточенно, хотя и понимал, что теперь, когда Гретхен уехала, его задача значительно упростилась.

Он собирался незаметно проникнуть в гостиницу и осмотреть все, что удастся, даже если хозяева будут дома. Сойер рассчитывал, что в этом большом старом особняке не так уж сложно спрятаться и не попасться никому на глаза. Но теперь Гретхен уехала, и, судя по чемодану, надолго, значит, он должен только не попасться на глаза Роланду Экхарду. По словам Джори, старик днем спал, к тому же он глух, так что ему даже не придется ходить на цыпочках.

Наконец замок поддался. Сойер осторожно приоткрыл окно и заглянул в подвал. Там было темно и вроде бы пусто, но Сойер все-таки старался не шуметь, когда лез в окно и закрывал его за собой. Он решил начать с подвала и методично осмотреть весь дом снизу доверху. По стенам обширного темного помещения тянулись полки и встроенные шкафы. Несколько затянутых паутиной дверей вели в другие отсеки. Мест, где убийца мог бы спрятать улики, было более чем достаточно. Сойер подумал, что обыск может затянуться надолго, возможно, даже на весь день. Его вздох выражал покорность судьбе. Ничего не поделаешь, надо было начинать.

Джори всматривалась в вереницу людей с чемоданами, поднимавшихся по эскалатору, и выискивала знакомое лицо. Заметив подругу, она помахала ей, но Гретхен ее не заметила.

Джори поразило, насколько странной казалась Гретхен на Манхэттене. Почти все вокруг были в темных деловых и дорожных костюмах, Гретхен же приехала в джинсовом комбинезоне и красной нейлоновой куртке от лыжного костюма. Светлые волосы были заплетены в две косы, свисавшие по обе стороны широкого лица. Джори заметила, как стоявшая рядом с ней дама средних лет в норковой шубе, безукоризненно причесанная и подкрашенная, смерила грузную, неуклюжую Гретхен пренебрежительным взглядом, насмешливо хмыкнула и ткнула в бок своего холеного спутника.

Джори захлестнул гнев, а вместе с ним проснулся почти забытый инстинкт защитницы. Ей хотелось повернуться к этой высокомерной особе и крикнуть: «Эй, вы, не смейте смеяться над моей подругой!» Она всегда заступалась за Гретхен… но это было давным-давно, и они уже не дети.

Кроме того, она почему-то пришла в замешательство от одного вида подруги, которая невольно напомнила ей обо всем, что она старалась забыть: Джори подумала о Сойере. Утром она сначала занялась разборкой чемоданов, потом отправилась за продуктами, и ей почти удалось не вспоминать о нем. Но время от времени образ, возникавший перед глазами, заставал ее врасплох. Так и сейчас. Джори смотрела на Гретхен, вместе с толпой плывшую ей навстречу по эскалатору, а вместо нее видела лицо Сойера. Когда Гретхен бросилась к ней и, воскликнув: «Джори, как я по тебе соскучилась!» – обняла, Джори почудилось, что эти слова произнес Сойер.

– Как ты могла по мне соскучиться, я ведь только вчера уехала, – рассеянно возразила она, пытаясь избавиться от мыслей о человеке, которого ей полагалось уже забыть.

– Знаю, но мне кажется, с тех пор прошла целая вечность, столько всего случилось. И не только хорошего.

– Как дела у Китти и малышки?

– Китти в тяжелом состоянии. Когда ей делали кесарево сечение, возникли какие-то сложности с анестезией. Джонни говорит, она до сих пор не очнулась от наркоза. Насколько я поняла, Китти некоторое время еще пролежит в больнице, но с девочкой все в порядке.

– Я рада. – Кто-то толкнул Джори в спину, и она больно ударилась ногой о чемодан Гретхен. – Послушай, давай поскорее выбираться из этой толчеи. Держись рядом со мной, – распорядилась Джори и принялась проталкиваться через толпу к эскалатору, который поднимал пассажиров прямо на стоянку такси. Там уже выстроилась длиннющая очередь. – Похоже, мы тут на некоторое время застрянем, – недовольно констатировала Джори. Гретхен только пожала плечами. – Ты, наверное, устала с дороги, твой поезд опоздал на целый час.

– Я не устала, я ужасно рада, что уехала из Близзард-Бэй. – Гретхен повертела в пальцах кончик одной косы. – Джори, эта записка меня страшно испугала.

– Ты ведь не сказала Карлу, куда собралась? – спросила Джори.

– Нет, я с ним вообще не разговаривала до отъезда. И дядю Роланда не видела, наверное, он спал. Так что никто не видел, как я уезжаю.

– Тем лучше. Здесь ты в безопасности, – откликнулась Джори с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала.

Она не переставала задаваться вопросом, почему убийца выбрал своей следующей мишенью Гретхен и не мог ли он каким-то чудом выследить ее и приехать в Нью-Йорк. Джори поймала себя на том, что то и дело озирается по сторонам, с опаской поглядывает на толпу, дожидавшуюся такси, и готова в любую секунду наткнуться на зловещий взгляд преследователя. Но ее окружали только равнодушные лица незнакомых людей, и Джори «поздравила» себя с тем, что у нее началась мания преследования.

Не было никаких оснований считать, что убийца выследил Гретхен, приехал с ней на поезде и что они обе в опасности. И все-таки Джори не могла избавиться от беспокойства. Поневоле вспомнились предостережения Сойера. Она снова огляделась и мысленно сказала ему: «Я пытаюсь быть осторожной, но все время думаю, что, наверное, мне все-таки нужна твоя защита».

Когда Сойер, методично осмотревший все помещение «Дома 1890», дошел до верхнего этажа, часы показывали почти пять. Все время, пока он рылся в шкафах, заглядывал под кровати и поднимал диванные подушки, никто ему не помешал, и Сойер уже стал подумывать, не один ли он в доме. Таинственный дядюшка Роланд никак не давал о себе знать, и Сойер не нашел ничего, что указывало бы на его причастность к убийствам.

Обыск был довольно рутинной процедурой, пока Сойер не дошел до комнаты, где останавливалась Джори. Он понял, что вошел в ее спальню, сразу же, как только открыл дверь. Ничто не напоминало о том, что Джори жила именно здесь, однако Сойер как будто чувствовал ее незримое присутствие.

Он сел на кровать и задумался. Где она, как она? Думая о Джори, он испытывал тревогу, и с каждым часом она все нарастала.

Сейчас, стоя на третьем этаже, Сойер попытался успокоить себя мыслью, что на самом деле Джори ничто не угрожает, а во всем виновата атмосфера этого дома. В самом воздухе здесь витало что-то холодное, ужасное, мерзкое, и Сойеру хотелось как можно скорее закончить свои поиски и убраться отсюда.

Однако он принялся методично обыскивать и третий этаж, переходя из комнаты в комнату. Наконец на этаже осталась одна-единственная комната, в которой он еще не побывал. Сойер остановился перед закрытой дверью в конце коридора. Он медлил, понимая, что если Роланд Экхард в доме, то он должен быть здесь.

Взявшись за ручку двери, Сойер испытал странное ощущение, настолько тяжелое и тревожное, что в первый момент даже отдернул руку.

Что ждало его по ту сторону двери?

Обнаружит ли он наконец ключ к разгадке убийств?

А может, угодит прямиком в ловушку?

Сойер собрался с духом, снова взялся за ручку и толкнул дверь. Створка с тихим скрипом приоткрылась. В комнате было темно.

Хороший знак. За окном сгущались сумерки, и если бы Роланд Экхард был в комнате и не спал, то наверняка включил бы свет. Темнота означала, что комната или была пуста, или ее обитатель спал.

Или… притаился в темноте и поджидал его? Был только один способ это выяснить. Сойер медленно отворил дверь.

Комната освещалась лишь слабым светом из окна. Понадобилось некоторое время, пока его глаза привыкли к полумраку. Затем Сойер шагнул внутрь… и похолодел от ужаса.