Рустам Ибрагимбеков
      ПОХОРОНЫ В КАЛИФОРНИИ
      Трагикомедия в двух действиях
      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
      Путник.
      Вдова.
      Хозяин.
      Гробовщик.
      Шериф.
      Китти.
      Ветеран.
      Игрок (Джек).
      Пьяный доносчик.
      Помощник шерифа.
      Жители Золотого каньона.
      ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
      Небольшой городок золотоискателей, а точнее - его центральная площадь. На первых этажах деревянных строений видны вывески: "Банк", Салун "Тихая заводь", "Лучшие гробы", "Парикмахерская". Много портретов с изображением молодой, красивой женщины в черном; несколько лозунгов: "Слава - Вдове!", "Да здравствует покровительница Золотого каньона!", "Счастье - это честность", "Золотой каньон - твердыня морали", "Будем все, как Вдова!"
      Посреди площади на мощном постаменте высится гранитный всадник. За памятником, над вывеской "Банк" навис балкон, украшенный цветами и лозунгами; убранство и расположение делают балкон похожим на трибуну. На площади два человека: хромоногий Ветеран, старательно вытирающий пыль с гранитного постамента, и нетерпеливо прохаживающийся возле него Шериф. Из "Тихой заводи" доносятся звуки музыки, голоса: судя по шуму, салун полон посетителями...
      Шериф. Ты молодец, старина, ты один из тех, на кого можно положиться. Вся твоя жизнь тому пример. Я доложу Хозяину о твоем усердии. Он должен знать... но: может, хватит? Ты сделал все, что мог...
      Ветеран. А блеск? Если не потрешь до боли в руках, настоящего блеска не будет!..
      Шериф (смотрит на часы). Скоро полдень...
      Ветеран, отступив на шаг, окидывает оценивающим взглядом памятник. (С еле уловимой иронией, нетерпеливо.) Доволен?
      Ветеран, вновь взявшись за тряпку, трет постамент с еще большей тщательностью. Особенно заботит его длинная горизонтальная щель, похожая на .те, что бывают в почтовых ящиках или детских денежных копилках, с той только разницей, что эта сделана в гранитной глыбе под гранитным всадником.
      Ветеран (переводя дыхание). Залапали. Не могут руками не трогать. Бросил письмо и уходи.
      Шериф. Некоторые только для того и пишут, чтобы поближе подойти, потрогать...
      Ветеран. А надо выяснить по письмам... кто эти умники.
      Шериф. Всех не проверишь. Да и не каждый подписывается.
      Ветеран. Как?!
      Шериф. Появились и такие в последнее время.
      Ветеран. И что?
      Шериф (неохотно). Читаем.
      Ветеран. Но ведь приказано было, чтобы все подписывались.
      Шериф. Ты прав; старина, но... (Разводит руками и смотрит на часы.)
      В салуне "Тихая заводь" раздается два выстрела, слышны женский визг, крики...В наступившей затем тишине на площадь вступает Игрок, он в традиционном ковбойском костюме и с револьвером в руке.
      Шериф (укоризненно). Мы же договорились, Джек...
      Игрок (боковым зрением следит за дверью салуна, возмущенно). Так играть невозможно. У вас здесь мошенник на мошеннике сидит.
      Шериф. Пора привыкнуть.
      Игрок. Я уже двоих хлопнул.
      Шериф. Хоть всех... Но за порог ни шагу. (Показывает на дверь салуна.) Вернись туда. (С легким нажимом.) Пожалуйста, Джек...
      Игрок (загоняет в барабан револьвера несколько патронов). А ты меня за решетку не упрячешь?
      Шериф. Будешь мозолить глаза - непременно упрячу.
      Игрок. А если они опять вынудят меня стрелять?
      Шериф. Можешь делать все, что тебе угодно.
      Игрок. Ну и порядок здесь у вас!
      Шериф. Порядки, как и везде, удобные властям. К двенадцати часам на площади никого не должно быть. И если ты еще раз высунешь нос из салуна, я вынужден буду вспомнить о твоих "подвигах". Иди, иди...
      Игрок, вздохнув, ударом ноги отворяет дверь и заскакивает в темное помещение "Тихой заводи". Раздается еще несколько выстрелов, сопровождаемых женским визгом, и вновь наступает тишина.
      Успокоились наконец.
      В окне второго этажа над салуном появляется полуголая Китти.
      Китти (кричит). Нет! Нет! Я больше не могу!.. (Хочет выпрыгнуть из окна, но, передумав, на мгновение исчезает и возникает в двери, от которой к мостовой ведет узенькая крутая лестница.) Не могу! Я тоже человек! (Сбегает по лестнице.)
      Шериф (нарочито спокойно). В чем дело, Китти?
      Китти. Он бьет меня.
      Шериф. Потише, Китти, потише.
      Китти. Требует, чтобы я согласилась на пятерку.
      Шериф (движением головы пытается обратить ее внимание на Ветерана, прислушивающегося к разговору). А на сколько вы договаривались?
      Китти. На сто.
      Шериф. Неужели цены так подскочили?
      Китти. А ты знаешь, сколько сейчас стоит мясо?
      Шериф. Все равно сто это много.
      К и т т и. Он же садист!
      Шериф. Не так громко, Китти... Ты знала, на что идешь...
      Китти. Больно же...
      Шериф. Не надо было соглашаться. Ну ладно, ладно... потом побеседуем.
      Китти. Мы договорились, что он даст сто и будет делать, что захочет. А он только бьет и требует, чтобы я спустила цену до пятерки.
      Шериф. Придется потерпеть. (Подталкивает ее к лестнице.) Давай, давай, Китти. Наверх! И не высовывайся. (Негромко.) Попозже он выложит тебе эту сотню. С мазохистами сложнее, они боли не боятся, а этот сразу раскошелится... (Дождавшись ухода Китти, поворачивается к Ветерану.) Вот так вот! Стараешься, стараешься, а... порок и не думает сдаваться. Ну, ничего, даст бог, наведем порядок... Не за горами тот день, когда все призывы Вдовы завершатся окончательной победой чистоты и морали! (Смотрит на часы.) Пора закругляться, старина...
      Ветеран. Уж меня ты мог бы не торопить.
      Шериф. Никаких исключений. Хоть ты и пролил за свободу чуть меньше крови, чем некоторые... (Показывает на гранитного всадника.) Но он, как видишь, и после смерти на коне, а ты...
      Ветеран. Мне не нравятся твои шутки, шериф.
      Шериф (примирительно). Ладно, ладно, старина, не заводись. Я полон почтения и к тем из вас, кто жив, и к тем, кто уже на небесах.
      Ветеран. Не было дня за эти три года, как поставили памятник, чтобы я не вымыл его с мылом и не вытер до блеска. Неужели сегодня, в день годовщины... (Взглянув на шерифа, умолкает.)
      Шериф (смотрит вдаль). Эй, кто там? Не двигаться с места! Ты что оглох, что ли? Стой, где стоишь! (Тянется к револьверу на поясе.) Стой, говорю!..
      На площади появляется Путник. За спиной у него мешок, на широком кожаном поясе висит револьвер. Широкополая шляпа прикрывает верхнюю половину лица, заросшего темной курчавой бородой. Не обращая внимания на угрозы Шерифа, Путник спокойно направляется к памятнику.
      Шериф. Что за чертовщина? (Переглядывается с Ветераном, как и он, пораженным появлением. Путника. Сквозь зубы.) Придется тебя продырявить, даже если ты сам дьявол. (Наводит револьвер на Путника).
      Ветеран. Не стреляй. Надо выяснить, как он здесь оказался.
      Путник (спокойно). А почему, собственно говоря, меня хотят убить?
      Шериф (борется с соблазном выстрелить). Не твоего ума дело.
      Путник (Ветерану). Хорош город, где убивают, не объясняя причин.
      Шериф. Как ты сюда добрался?
      Путник. Ногами.
      Шериф и Ветеран переглядываются.
      Ветеран (уверенно). Врет.
      Путник (Ветерану, одновременно оглядывая площадь, портреты, лозунги). Надо верить людям, дядя. Особенно если живешь в городе, который твердыня морали.
      Ветеран (Шерифу). Через перевал он пройти не мог.
      Шериф. Ничего, позже все выясним. (Смотрит на часы.) Куда бы его пристроить? (Путнику.) У тебя есть выбор: салун, парикмахерская и... (снижая голос) бордель. (Показывает на лестницу, ведущую на второй этаж, к Китти.)
      Путник (останавливает взгляд на "Лучших гробах"). Меня больше устраивает это заведение...
      Шериф. Оно закрыто.
      Путник. Бриться я не хочу, пить мне рано, бордель...
      Шериф (морщась). Не так громко.
      Путник. А бордель...
      Шериф. Тише, я тебе говорю... Если тебя интересуют местные гробы, то гробовщик сейчас там... (Жест в сторону комнаты Китти.)
      Путник. Это меняет дело.
      Шериф. И поторапливайся, остались секунды...
      Путник, поднявшись по лестнице, входит в комнату Китти. Крики ее смолкают.
      Ветеран. Неужели он прошел через перевал?
      Шериф. Это невозможно.
      Ветеран. Но как-то же он пробрался в город?!
      Шериф (усмехнувшись). Все выясним... Не беспокойся, старина. Ты закончил?
      Ветеран. В город проникают подозрительные люди, проститутки орут так, что кровь в жилах стынет, а его беспокоит старый ветеран... (Забрав свое ведро и тряпку, уходит.)
      На балконе, украшенном большим портретом Вдовы и лозунгами, появляется Хозяин. Одутловатое лицо его мертвенно бледно и время от времени подергивается в нервных гримасах.
      Шериф. Все готово, Хозяин. Порядок полный.
      Хозяин (оглядывая площадь). А где твои ребята?
      Шериф. На местах. Пока не дадим команду, здесь не будет ни души.
      Хозяин (нервно дернув головой). Как охрана на этом... На первом этаже?
      Шериф. Как всегда - двое с одной стороны дома, двое - с другой.
      Хозяин. Ну что, начнем?
      Шериф. Как будет угодно. (Уходит.)
      Хозяин (становится в выразительную позу. Прокашливается). Джентльмены!.. (Умолкает, после продолжительной паузы лезет в карман и вытаскивает бумажку. Читает.) "Дорогие соотечественники!.." Вот именно - "соотечественники, жители Золотого каньона!" (Пытается обойтись без бумажки, но вынужден снова заглянуть в нее.) "Мы собрались сегодня в очередной раз здесь у памятника... чтобы почтить память того, кто отдал жизнь за свободу народа... Аплодисменты..." Черт побери, это не надо, "аплодисменты" читать не надо, аплодировать будут они... Так... аплодисменты закончились... (Запинаясь читает дальше.) "Как один из тех, кто с оружием в руках отстаивал интересы народа... Бурные аплодисменты..." Черт, опять!.. "Рядом с Героем как его друг и соратник я горжусь, что памятник ему поставлен в таком городе, как Золотой каньон, в городе побеждающей нравственности, в городе, где живут люди, все помыслы и стремления которых связаны с заботой о ближнем, где пороку объявлена беспощадная война. Я горжусь тем, что Вдова Героя, немеркнущая любовь которой к покойному, как яркий факел, освещает нам путь к истине, может быть уверена, что памятник этот водружен людьми, чтущими Героя и преисполненными глубочайшего почтения к ней самой и ее мудрым советам. Счастливы люди, живущие в таком городе, как Золотой каньон. Велика их любовь к тем, кто ведет их путями истины к чистоте и прозрению. Почтим же глубоким поклоном Вдову, любовь которой к Герою так жива, так безмерна, верность так тверда, что кажется - все осталось, как прежде, ничто не изменилось, и тот, которого уже нет с нами, по-прежнему жив и горячо любим. Да будет так до конца дней наших! Слава Вдове! Бурные аплодисменты, крики "Да здравствует Вдова!", "Да здравствует Хозяин!" (Вытирает платком взмокшее лицо, тяжело переводит дыхание.)
      Появляется Шериф.
      Как народ?
      Шериф. Все с нетерпением ждут ваше выступление.
      Хозяин. Ровно в два.
      Шериф. Все оповещены.
      Хозяин. И чтобы хлопали как надо.
      Шериф. Пусть попробуют не хлопать.
      Хозяин. Они меня любят.
      Шериф. Обожают.
      Хозяин. В конце концов, я даю им работу... И, так сказать, остальное... в будущем.
      Шериф. Безусловно.
      Хозяин. Элементарная благодарность - вот чего я от них требую, больше ничего.
      Шериф. Они знают это.
      Хозяин. Но никого заставлять не надо. Все должно быть... как это говорится, от... Ну?..
      Шериф. От души?
      Хозяин. Вот именно. Все должно быть искренне и... как это?.. Да, взволнованно. Ну, как положено, сам знаешь. И радостно. Не надо этого самого... Ну, в общем... грусти... Совсем не надо. Я же жив, в конце концов. Прошлый раз ты перестарался.
      Шериф. Всех растрогали ваши слова. Вы хорошо говорили.
      Хозяин. Да-да, помню... Но все равно... Погибших, так сказать, не вернешь. Видит бог, никто его (показывает на памятник} не любил, как я... Таких друзей не было во всей армии. Но прошлого не воротишь. Надо думать... об этом самом... Ну, как его? О том, что впереди...
      Шериф. О будущем.
      Хозяин. Да, как говорится, о будущем. Поэтому не надо... Ты меня понял, Шериф?
      Шериф. Они будут улыбаться и хлопать.
      Хозяин. Отлично. Я не сомневаюсь, что они меня, как это говорят... Ну, это самое... любят... Вот именно. Как положено... Действуй, шериф, действуй. (Отступив в глубь балкона, исчезает потом вдруг возвращается.) Да, и насчет нравственности тоже... Напомним всем. Это я к слову... И чтобы этих не было... как их?.. Ну, сам понимаешь...
      Шериф. Проституток?
      Хозяин. Да. Вдова расстраивается. Борьба с пороком не должна прекращаться ни на секунду.
      Шериф (осторожно). Чтобы совсем их не было?
      Хозяин. Совсем.
      Шериф. Я понял. Чтобы на глаза не попадались.
      Хозяин. Торжество морали не за горами.
      Шериф. У нас их немного, всего несколько пташек.
      Хозяин. Борьба не должна ослабевать, сам понимаешь. (Уходит.)
      Шериф, почесывая затылок, подходит к памятнику, окидывает его отсутствующим взглядом. Затем поднимает глаза на окна Китти.
      На площади появляется Помощник. В одной руке его револьвер, другой он поддерживает на голове мокрый платок.
      Шериф. Неужели так жарко, Джимми?
      Помощник. Тут тип с мешком не появлялся?
      Шериф. Так это ты его прозевал?
      Помощник (неохотно). Он меня мешком оглоушил.
      Шериф. Тем, что за спиной висел? Как же он тебя двинул.
      Помощник. Откуда он вообще взялся? Понять не могу!
      Шериф. Да, загадка. Я думаю, Китти сумеет что-нибудь из него вытянуть...
      Помощник. Он у нее?
      Шериф. Ты кончай свои водные процедуры. И займись делом. Чтобы как следует кричали... С чувством. (Вспоминает.) И весело...
      Помощник. Весело?
      Шериф. Прошлый раз чересчур печально получилось.
      Помощник. Годовщина смерти как-никак...
      Шериф. Хозяин-то жив. Вот о чем не следует забывать... Сколько у тебя ребят?
      Помощник. Человек двадцать наберется.
      Шериф. Достаточно. По десятке на нос?
      Помощник. По двенадцать. Цены растут.
      Шериф. Это точно. Ты запомнил, в каких местах они подают голос?
      Помощник. Вроде да.
      Шериф. Порепетируй с ними. Подальше где-нибудь, в лесу. Чтобы не слышно было. Главное - места точно обозначь. А народ подхватит. Толпе только вовремя подсказать надо - проорет, что угодно.
      Помощник. А с этим что будем делать? (Кивнул в сторону комнаты Китти.) Прихлопнуть бы его надо.
      Шериф. Прихлопнуть легче всего. Пусть походит пока.
      Помощник. Я одного понять не могу, неужели он перевал одолел?
      Шериф. Это-то меня и волнует... Ничего, вся ночь впереди... Займемся им вплотную.
      Помощник. Про меня не забудь. (Уходит, продолжая прикладывать к голове мокрый платок.)
      Шериф смотрит на часы и поднимается по лестнице, ведущей к Китти, У двери прислушивается к тому, что делается в комнате. Затем проворно отскакивает, так как дверь отворяется и на пороге появляются Путник и Гробовщик.
      Гробовщик. Шериф, этот человек только что ограбил меня на девяносто пять долларов. Китти - свидетель.
      Шериф. И что он с ними сделал?
      Гробовщик. Это неважно.
      Шериф. Отдал Китти?
      Гробовщик. По какому праву? Моими деньгами распоряжаюсь только я. Кричим о свободе, а лишены элементарных прав.
      Шериф. Даже в свободной стране нельзя обижать женщин.
      Гробовщик. Женщин? О какой женщине идет речь? Таким, как она, не место среди нас! И ты это прекрасно знаешь, шериф!
      Шериф (хлопает рукой по мешку Путника). Что это у тебя тут? Тяжелый?
      Путник. Не очень.
      Шериф, поднявшись по лестнице, заходит в комнату Китти, Путник подталкивает Гробовщика к "Лучшим гробам". Гробовщик - юркий молодой человек лет двадцати, с тонкими усиками на довольно смазливом лице - не очень активно сопротивляется.
      Гробовщик (вытаскивает из кармана ключ). Что вам от меня нужно, я не понимаю?
      Путник. Похороны.
      Гробовщик. С каретой?
      Путник. С каретой, музыкой, факелами, плакальщицами... В общем, со всем, что у тебя есть в наличии. Самые пышные похороны из всех возможных.
      Гробовщик. Факелов и плакальщиц не будет.
      Путник. Значит, обойдемся без них.
      Гробовщик. Могу организовать гроб из африканского баобаба. С инкрустациями из слоновой кости.
      Путник. Годится.
      Гробовщик. Но он стоит больших денег.
      Путник (вытаскивает из кармана несколько смятых банкнот). Достаточно?
      Гробовщик. С избытком.
      Путник. Вычтешь и ту сотню, которую пришлось выложить там. (Кивает в сторону комнаты Китти.)
      Гробовщик. Благодарю.
      Путник. Что это за памятник?
      Гробовщик. Откуда вы явились, если не знаете таких вещей?
      Путник. Я пришел издалека.
      Гробовщик. Сами?
      Путник. Да.
      Гробовщик. Я не претендую на откровенность, но больше никому не говорите такое.
      Путник. Почему?
      Гробовщик. Потому что никто вам не поверит.
      Путник. Людям свойственно не верить правде.
      Гробовщик. Вы хотите сказать, что сумели одолеть перевал?
      Путник. Да.
      Гробовщик (не веря). Значит, вы первый, кто сам пришел в этот город. (Шепотом.) Всех остальных привели.
      Путник. Кто?
      Гробовщик. Вы слишком много хотите узнать. У меня и так могут быть неприятности из-за нашего общения.
      Путник. Я не знал, что спрашиваю о чем-то секретном.
      Гробовщик. А по-моему, вы знаете гораздо больше, чем пытаетесь узнать. (Оглянувшись по сторонам, шепотом.) А как там за перевалом? Что нового?
      Путник. Я мало что могу рассказать, к сожалению.
      Гробовщик. Понимаю, понимаю... осторожность превыше всего, но меня вы можете не опасаться. Я не верю во все это.
      Путник. Во что?
      Гробовщик. Ну, во все эти призывы, разговоры о морали, о будущем. Я трезвый человек... (Оглянувшись по сторонам.) Это правда, что повсюду страшные эпидемии?
      Путник (удивленно). Какие эпидемии?
      Гробовщик. Я так и знал, что это обман. А как военные события?
      Путник. Какую войну ты имеешь в виду?
      Гробовщик. Последнюю... С южанами... Пли с северянами. Как вам будет угодно...
      Путник. Ты шутишь?
      Гробовщик. Какие могут быть шутки?
      Путник. Война закончилась в шестьдесят пятом году.
      Гробовщик (поражен). Что?! Значит, целых два года нам морочат голову. Не может быть! А Линкольн убит?
      Путник. Да.
      Гробовщик. Слава богу, хоть это правда. (Спохватившись.) Я не так выразился. Наоборот, это печально, но наша газета столько врет, что все запуталось.
      П у т н и к. И давно существует ваш городок?
      Гробовщик. Три года. Война была в самом разгаре, когда Хозяин привел нас сюда.
      Путник. Всех сразу?
      Гробовщик. Небольшими группами... Вас действительно интересует этот памятник?
      Путник. Да.
      Гробовщик. И вы, правда, не знаете, кто это такой?
      Путник. Догадываюсь, но хотел бы убедиться.
      Гробовщик. Это друг Хозяина. Они вместе воевали в корпусе генерала Турчина... Ну, того самого русского, которого судили.
      Пути и к. Судили?
      Гробовщик. Неужели это тоже ложь? Нет, я еще был там, за перевалом, когда его судили...
      Путник. За что?
      Гробовщик (недоверчиво). Вы меня проверяете?
      П у т н и к. Я был очень далеко последние несколько лет. И только вернулся.
      Гробовщик. Путешествовали?
      Путник. Почти. За что судили Турчина?
      Гробовщик. Он принял в армию черномазых и вооружил их.
      Путник. И чем все кончилось?
      Гробовщик. Да ничем. Суд лишил его всех званий, а Линкольн оправдал. Потому что русский. Я точно знаю, американцу такое никогда не простили бы. А русские, они же не понимают, что такое негры. Наивные. Этот (показывает на памятник) тоже русский.
      Путник. Ошибаешься.
      Гробовщик. Я точно знаю, он из России.
      Путник. В России не только русские живут.
      Гробовщик. Ах, вон вы о чем. Это они сами пусть разбираются. А для нас они все русские. Мы же все американцы, откуда бы ни приехали.
      Путник (усмехнувшись). Даже ирландцы?
      Гробовщик (вынужден согласиться). Да, ирландцы не в счет.
      Путник. Ну и еще, наверное, кое-кто...
      Гробовщик. Пожалуй, еще мексиканцы... и другая мелочь...
      Пути и.к. А что такое Кавказ, ты знаешь?
      Гробовщик. Кавказ? Нет. Не приходилось слышать.
      Путник. Это такое место на земле, где самые высокие горы и самые гордые люди.
      Гробовщик. В таком случае там непросто жить... Вы хотите сказать, что он (показывает на памятник) из тех краев?
      Путник. Да.
      Гробовщик. То-то Вдова так старается.
      Путник. Старается?
      Гробовщик. Поклялась до конца дней своих не снимать, траур и каждый год отмечает годовщину смерти. И вместе с ней и весь город. Этого хочет Хозяин. А то, чего хочет Хозяин, - закон для всех.
      Путник. Почему?
      Гробовщик. Потому что все здесь принадлежит ему: и банк, и салун, и прииски.
      Путник. И даже "Лучшие гробы"?
      Гробовщик (гордо). Нет. "Лучшие гробы" - независимое предприятие. Состояние моих дел зависит от воли всевышнего.
      Путник. И как он себя ведет? Благожелательно?
      Гробовщик. Если сказать честно, не жалуюсь. Пока я убеждал Китти пойти на снижение цен, в салуне несколько раз выстрелили. А у нас стреляют метко.
      Путник. И все же это, наверное, малодостойное дело для молодого человека торговать гробами. Не так ли?
      Гробовщик. Если хочешь подстрелить птичку, надо залечь в удобном месте и ждать своего часа. А в нашем городе более удобного места, чем мое, нет - я все вижу и все знаю.
      Путник. И что за птичку ты мечтаешь подстрелить?
      Гробовщик. Есть одна. И будь я проклят, если не добьюсь своего!
      Путник (с усмешкой). И тогда?
      Гробовщик. И тогда я распрощаюсь с этими чертовыми гробами навсегда!
      Путник. С одним все же рано или поздно придется встретиться. И надолго.
      Гробовщик. Но до этого я успею добиться, всего, чего хочу!
      Путник. А чего же тебе хочется?
      Гробовщик, (тычет пальцем в небо). Власти! И тогда они узнают, кто торговал гробами в их городе!
      Путник. Прежде всего ты, конечно, заставишь их за пять долларов выполнять то, что они привыкли делать за сто. Не так ли?
      Гробовщик. Смейтесь. Но рано или поздно я буду стоять на том балконе. (Показывает на балкон Хозяина.) И вещать о нравственности и высокой морали, а все будут слушать меня и хлопать и кричать: "Да здравствует! Да здравствует..."
      Путник. Наверное, это чертовски приятно?
      Гробовщик. А разве есть еще что-нибудь на свете, ради чего стоило бы жить? Вот он скачет на коне. (Показывает на памятник.) Герой, отдавший жизнь за свободу народа, который даже не знает, кто он и откуда взялся. В чем смысл его жизни? Он погиб, а кто-то вкушает прелести власти, им завоеванной и утвержденной.
      П у т н и к. Ты, я вижу, против смерти, хоть и торгуешь гробами?
      Гробовщик. Смерть простительна только при поражения. Нельзя умирать, одержав победу. Победитель должен выжить любой ценой. Сильные не умирают.
      Путник. Заблуждение начинающих. Ну ладно, вернемся к нашим гробам! Итак, похороны по самому высшему разряду.
      Гробовщик. Когда?
      Путник. В два часа.
      Гробовщик. Сегодня?
      Путник. Для человека умелого времени вполне достаточно. Договорились?
      Гробовщик. Буду стараться.
      Путник. Надеюсь, гроб из баобаба выглядит элегантно? Гробовщик. Как концертный рояль работы старых мастеров.
      Путник. Я удовлетворен. Итак, до двух... Гробовщик. Вы не назвали адрес. Куда прислать карету с гробом?
      Путник. Как называется эта площадь?
      Гробовщик. Площадь Свободы.
      Путник. А какой номер у этого дома? (Показывает на балкон, с которого выступал Хозяин.)
      Гробовщик. Первый.
      Путник. Вот тебе и адрес. Площадь Свободы, дом номер один.
      Гробовщик. Кого хороним?
      Путник. Джентльмена, известного в этом городе под кличкой Хозяин.
      Гробовщик (поражен). Но он жив!
      Путник. К двум часам будет мертв. (Легкий кивок Гробовщику, неторопливо направляется к дому No 1, на ходу снимая с плеч свой мешок. Входит в подъезд.)
      Появляется Шериф, застегивающий пуговицы на брюках; полураздетая Китти провожает его до лестницы. Гробовщик ныряет в дверь "Лучших гробов".
      Шериф. Значит, мы договорились, Китти?
      Китти (кокетливо). О чем?
      Шериф. Все о том же: тебя не должно быть видно и слышно, а уж сегодня тем более.
      Китти. И я не могу принять участие в трауре по этому бедняжке? (Показывает на памятник.)
      Шериф. По нему есть кому скорбеть.
      Китти. И я не услышу нашего Хозяина?
      Шериф. Ты достаточно часто слушаешь его по ночам.
      Китти (укоризненно). Шериф, это не моя тайна!
      Шериф. Тайна, о которой знает весь город! Постарайся все же поменьше обращать на себя внимание.
      Китти. Вот еще! Не буду я ни от кого прятаться. Мне нечего стыдиться. Я честно тружусь в поте лица.
      Шериф. В этом городе твой труд не в почете, Китти. Пора бы понять.
      Китти. Зачем же меня привезли сюда? Я, по-моему, не просилась. Завязали глаза. Зачем мне завязали глаза?
      Шериф. Всем завязывали.
      Китти. Чтобы не запомнила дорогу? Значит, боитесь, что я, сбегу?
      Шериф (смеется). Очень боимся.
      Китти. Я всю жизнь делала открыто то, чем многие занимаются тайком, за спиной мужей. Я всегда презирала тайных шлюх. А в этом городе меня хотят лишить единственного преимущества!
      Шериф. Тише, Китти, тише. Успокойся... Такие уж у нас обычаи. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
      Китти. Все вы хороши! Только и слышишь разговоры о нравственности и чистоте. А наедине каждый норовит отмочить что-нибудь скотское. Сил нет терпеть.
      Шериф (сочувственно). Да, народ у нас сложный.
      Китти (заискивающе). А никак нельзя мне уехать отсюда?
      Шериф. Нет.
      Китти. А говоришь, что хорошо ко мне относишься!
      Шериф. Из Золотого каньона не уезжают.
      Китти. Я никому не расскажу. Ничего не видела, ничего не слышала. Всю жизнь буду молчать, как рыба. Отпустите, умоляю. Я больше не могу.
      Шериф. А чем тебе здесь плохо, не понимаю? Клиентов много, платят хорошо.
      К и-т т и. Не могу больше прятаться. Устала.
      Шериф. Многого захотела. Так каждый скажет, что устал. Нет уж, придется потерпеть. Порок у нас в городе не в почете, и с этим нельзя не считаться... А как себя вел этот парень с мешком? Что-нибудь рассказывал?
      Китти. Нет.
      Шериф. А что у него в мешке?
      К и т т и. Не знаю.
      Шериф. Плохо работаешь, Китти. Тебе известно, что у нас делают с проститутками, когда их ловят?
      Китти (пугаясь). Да.
      Шериф. Пока я только догадываюсь, чем ты занимаешься. Но ведь могу и узнать. И тогда все. Конец. Ты меня поняла?
      Китти. Да.
      Шериф. Умница.
      В салуне "Тихая заводь" нестройный гул голосов постепенно переходит в пение.
      Напились.
      Китти. Еще бы! Целый день пьют взаперти.
      Шериф. Когда народ много пьет, рано или поздно жди неприятностей.
      Как бы в подтверждение этих слов в дверях "Тихой заводи" появляется Пьяный Доносчик.
      (Кричит.) Назад!
      Доносчик (останавливается на пороге. В руке у него какая-то бумажка). Я туда... (Показывает на памятник.) Бросить хочу. (Машет бумажкой.)
      Шериф. А что у тебя там?
      Доносчик. Сам знаю.
      Шериф. И очень хорошо, что знаешь. Но бросишь позже...
      Доносчик (упрямо). Я сейчас хочу.
      Шериф. Сейчас нельзя. Давай назад, я тебе говорю.
      Доносчик. Я сам слышал.
      Шериф. Что?
      Доносчик. Крики. (Показывает на Китти.) Она кричала, проститутка.
      Шериф. Ты что мелешь?
      Доносчик. Я точно знаю - она проститутка. И кричала сегодня. Я все здесь написал.
      Китти. А ты, скотина! Сам же ходишь ко мне через день!
      Доносчик. А теперь одумался. Совесть заела.
      Шериф (идет к дверям салуна). Ну ладно, давай твою бумажку, я ее брошу.
      Доносчик. Нет. (Прячет бумажку с доносом за спину.) Обманешь. Я сам... Чтобы Хозяин узнал правду. (Вдруг всхлипнув, начинает плакать.) Если бы он знал, что творится... Все врут, развратничают, а говорят о чистоте... о морали! Обманывают бедного... Я все написал. Все как есть... Против пьянства тоже написал. Чтобы не пили больше. Совсем не пили... Ни грамма... Мы же можем, если захотим. (Подойдя к памятнику, бросает свой донос в щель в постаменте.)
      Песня в "Тихой заводи" звучит громче, дверь с шумом распахивается, и толпа пьяных посетителей вваливается на площадь, покачиваясь в ритме мелодии...
      Шериф (пытаясь остановить толпу). Стойте! Назад! Назад! Еще не время! Рано... Рано...
      В своем кабинете просыпается спящий за столом Хозяин. Отпивает глоток из стоящей перед ним бутылки.
      Хозяин. Запели. К чему бы это? Пора начинать, что ли? (Наливает себе еще в стакан, морщась, пьет, подходит к двери на балкон. Понаблюдав за происходящим на площади, возвращается к столу. Собирается сесть.)
      Дверь в глубине комнаты отворяется, входит Путник
      (Спиной почувствовав его появление, застывает в нелепой позе, на полусогнутых ногах.) Ты?
      Путник остается в дверях, в руке его револьвер.
      (Все в той же позе.) Я не виноват, я все объясню. Только не стреляй!
      Путник. Повернись.
      Хозяин (торопливо и жалобно). Нет. Умоляю. В спину ты не выстрелишь. Я знаю. Выслушай меня. Прошу тебя.
      Путник. Ты еще надеешься оправдаться после того, что сделал?
      Хозяин. Ты прав тысячу раз. Меня... Это самое... четвертовать мало.
      Путник. Поставил для утешения памятник и решил, что сполна рассчитался?
      Хозяин. Я не убивал тебя.
      Путник. Бросить распоротого до горла товарища, не забыв прихватить единственную флягу с водой, - это не убийство?!