Вторая причина, в силу которой нам приходилось переносить дату вторжения на более поздний срок, состояла в том, что готовность нашей авиации поддерживать действия войск зависела от метеорологических условий. Ожидавшееся улучшение погоды в мае предоставило бы ей значительно больше летного времени, чтобы помешать передвижению немецких резервов и разрушить вражеские оборонительные сооружения вдоль побережья. В конечном счете вывод из строя наиболее важных участков главных автомобильных и железных дорог, ведущих в районы будущих сражений, был крайне необходим для осуществления плана вторжения. Тем не менее принятие более позднего срока начала операции нас огорчало, поскольку нам хотелось, чтобы эта Европейская кампания проводилась в летнее время.
      При разработке общего плана операции мы тщательно продумали меры по введению противника в заблуждение относительно места и времени высадки десанта. Нашей задачей было убедить его, что мы намереваемся наносить удар прямо через Ла-Манш в его самом узком месте, напротив Кале. Если бы мы могли успешно высадиться в этом районе, то получили бы многие существенные преимущества. Здесь побережье было очень удобное для десантирования войск, и оно располагалось на самом близком расстоянии как от английских портов, так и от границ Германии. Противник, хорошо понимая это, создал у Кале более сильную оборону, чем на других направлениях. Поэтому никто из нас не верил в успешную высадку десанта в этом месте, разве что с такими ужасными потерями, которые поставили бы всю экспедицию в критическое положение и не позволили бы добиться существенных результатов. Но мы рассчитывали, что нам удастся ввести в заблуждение противника относительно наших истинных намерений, и осуществили с этой целью ряд разнообразных мер.
      Второстепенное наступление на юге Франции уже давно рассматривалось, по крайней мере генералом Маршаллом и мной, как неотъемлемая и необходимая часть главной наступательной операции через Ла-Манш. В начале 1944 года я полагал, что наши основные командующие и Объединенный англо-американский штаб имели твердую общую точку зрения по этому вопросу. Однако вскоре в ходе нашей работы в Лондоне выяснилось, что даже при условии проведения десантной операции "Оверлорд" в июне у союзников все равно не хватит десантно-высадочных средств и другой боевой техники, чтобы одновременно вести наступление через Ла-Манш и со стороны Средиземного моря в необходимых масштабах.
      Соединенные Штаты в то время вели активные боевые действия на Тихом океане и не могли выделить нам дополнительные десантно-высадочные средства с этого ТВД. Оказавшись перед таким фактом, генерал Монтгомери предложил полностью отказаться от наступления на юге Франции, которое получило кодовое название "Энвил". 21 февраля 1944 года он писал мне: "Я очень настоятельно рекомендую, чтобы теперь мы использовали весь наш авторитет против операции "Энвил". Я не согласился с точкой зрения Монтгомери, но стало ясно, что нет никакого иного выхода, кроме задержки наступления на юге на такое время, чтобы сначала обеспечить кораблями и десантно-высадочными средствами операцию "Оверлорд", а затем перебросить их на Средиземное море для десантирования войск на юге Франции. Мы пришли к заключению, что такое решение не будет особенно неблагоприятным: по крайней мере, оно куда лучше, чем полная отмена операции. Присутствие союзных войск на Средиземноморском ТВД заставит немцев держать свои войска в Южной Франции, а если противник начнет постепенно выводить их оттуда, то последующее наше продвижение с юга будет проходить более быстрыми темпами. Поэтому мы согласились проводить операцию "Энвил" вскоре после 15 июля, как только возникнут благоприятные условия.
      Наш план использования авиации в подготовке операции "Оверлорд" встретил самые серьезные и искренние возражения, особенно с политической точки зрения. Уничтожение авиацией основных мостов, товарных сортировочных станций и вывод из строя главных железнодорожных магистралей Франции неизбежно вызвали бы жертвы среди французского населения. По подсчетам некоторых специалистов, даже если мы будем бомбить не сами крупные города, а только важные объекты в районах с исключительно большой плотностью населения, то осуществление нашего плана авиационной поддержки обойдется по меньшей мере в 80 тыс. жертв из числа мирных жителей. Такие действия, очевидно, вызвали бы ожесточение французского народа; премьер-министр и многие из его советников настаивали, чтобы мы изыскали какой-либо иной способ использования авиации. Черчилль был искренне потрясен ужасающей картиной, которую нарисовали ему противники нашего плана, и обратился ко мне с настоятельными просьбами пересмотреть этот план. "Послевоенная Франция должна быть нашим другом, - говорил он. - Это не только вопрос гуманности. Это также вопрос большой государственной политики".
      Мои командующие авиацией и я подвергли сомнению точность подобных расчетов. Мы ожидали, что потери среди мирного населения будут значительно меньше тех, которые нам предсказывали, поскольку планировалось передавать как общие, так и специальные предупреждения в районы бомбардировки. Мы собирались использовать любые возможные средства, чтобы неоднократно сообщать французам и бельгийцам о необходимости покинуть важные в транспортной системе места. Более того, перед каждым налетом мы намеревались предупреждать жителей по радио и с помощью листовок, чтобы они временно оставляли свои дома. Мы могли позволить себе это, так как знали, что немецкая авиация резко ослаблена и противник не в состоянии по первому требованию обеспечить достаточно эффективную противовоздушную оборону каждого важного пункта в транспортной системе Франции. Нужно было так составить план бомбардировок, чтобы он не раскрывал района, выбранного для десантирования войск. Поэтому в мероприятиях по вводу противника в заблуждение мы неизменно выбирали для воздушных налетов некоторые объекты в районе Кале.
      Целесообразность и необходимость бомбардировок обсуждались долго, добросовестно и, разумеется, с сочувствием, поскольку дело касалось человеческих жизней. В конце концов Черчилль и его правительство, а также генерал Пьер Кениг, командующий французскими внутренними вооруженными силами, согласились с тем, что воздушные налеты следует осуществить так, как они запланированы, надеясь, что меры, принимаемые нами по предупреждению населения будут достаточно эффективными и сведут к минимуму потери среди мирных жителей. Результаты этих бомбардировок, как потом выяснилось, положительно сказались на операциях наземных войск. Потери же среди гражданского населения составили только незначительную часть от предварительных расчетов, а французский народ в целом спокойно воспринял необходимость бомбардировок, не проявил из-за них никакого антагонизма к союзным войскам. Помимо налетов на объекты транспортной системы Франции, наша авиация продолжала бомбить немецкие нефтеперегонные заводы и другие предприятия, игравшие ключевую роль в военной промышленности Германии. Авиация союзников постоянно стремилась завязать воздушные бои с люфтваффе с целью еще больше измотать их силы до того, как наступит решающая фаза в сражении сухопутных войск.
      Между тем войсковые и авиационные штабы постоянно работали над совершенствованием взаимодействия в реальных боевых условиях. Эта взаимозависимость является характерной особенностью современного боя. Наземные войска должны всегда стремиться захватить и надежно прикрыть выгодную местность, откуда авиация сможет поддерживать наступающего, а постоянная поддержка наземных войск истребителями-бомбардировщиками должна рассматриваться как обычное повседневное дело. Несколько раз в критические периоды Европейской кампании авиация совершала более 10 тыс. самолетовылетов в день в качестве своей доли участия в боевых действиях.
      Одной из наиболее трудных проблем, неизбежно сопутствующих планированию наступательной операции, являются вопросы технического обеспечения войск, их снабжения, эвакуации раненых и пополнения частей.
      До Второй мировой войны всегда считалось, что при любой крупной высадке десанта необходимо захватить в пределах нескольких дней действующие портовые сооружения; если этого не удается добиться, то лучше отказаться от такой операции. Разработка союзниками эффективных десантно-высадочных средств, в том числе больших и малых танкодесантных кораблей, автомобилей-амфибий, в значительной мере уменьшила непосредственную зависимость от стационарных портовых сооружений. Не будет преувеличением сказать, что создание союзниками в огромных количествах новейшей боевой техники явилось одним из крупнейших факторов, обеспечивших срыв планов германского генерального штаба.
      Тем не менее обладание такой техникой, которая позволяет выгрузку боевых материалов на открытый, переоборудованный берег, никоим образом не устраняет потребности в портах. Особенно это касалось операции "Оверлорд". Многовековая история ясно показывает, что Ла-Манш подвержен разрушительным штормам во все времена года, причем самым худшим периодом является зима. Единственный надежный путь для обеспечения высадившихся войск всем необходимым для ведения наступления состоит в захвате крупных портов.
      Поскольку характер обороны, с которой мы рассчитывали встретиться, исключал возможность быстрого захвата соответствующих портов, то возникала необходимость укрыть доставляемые на берег технику и предметы снабжения от воздействия штормов. Мы знали, что даже после захвата Шербура его портовые сооружения и линии коммуникаций, идущие оттуда, не могут полностью удовлетворить наши потребности. Чтобы решить эту, на первый взгляд неразрешимую, проблему, мы разработали настолько необычный план, что многие просто смеялись над ним. Этот план предусматривал создание искусственных гаваней на побережье Нормандии.
      Впервые я услышал об этой идее, выдвинутой в пробном порядке адмиралом Маунтбэттеном, весной 1942 года. В ходе совещания, на котором присутствовал ряд начальников служб, он заметил: "Если в наличии нет портов, возможно, нам придется их построить отдельными частями и отбуксировать в нужное место". Его предложение было встречено возгласами удивления и шутками, но спустя два года эта идея была воплощена в жизнь.
      Были спроектированы две якорные стоянки общего типа, защищенные от морских волн. Первый тип якорной стоянки, названный "гузбери", предусматривал просто линию затопленных судов, установленных носом к корме в таком количестве, чтобы они со стороны моря образовали прикрытие прибрежных вод, где небольшие суда и десантные катера могли продолжать выгрузку на берег в любых погодных условиях, за исключением сильнейшего шторма.
      Другой тип якорной стоянки, названный "мэлбери", практически представлял собой настоящую гавань. Два комплекта этого искусственного порта были спроектированы и построены в Англии, и в нужное время их можно было по частям отбуксировать к берегам Нормандии. Основной строительной деталью в конструкции "мэлбери" был огромный бетонный корабль, названный "фениксом", по форме напоминавший ящик и настолько тяжелый по весу, что когда их затопляли один рядом с другим в цепочку вдоль берега, то они должны были создать надежное прикрытие образующейся бухты почти от любого волнения на море. Было изготовлено хитроумное вспомогательное оборудование для выгрузки, а также самое разнообразное оснащение современного действующего порта. По одному искусственному порту "мэлбери" планировалось соорудить на английском и американском участках высадки. Кроме того, предусматривалось установить пять искусственных портовых сооружений типа "гузбери".
      Опыт войны на Средиземноморском ТВД показал, что каждая из наших усиленных дивизий, ведя активные боевые действия, ежедневно потребляла от 600 до 700 тонн различных предметов снабжения, и наши тыловые службы должны были справляться с этой задачей. Кроме того, нам предстояло одновременно с этим наращивать на плацдарме резервы живой силы, запасы боеприпасов, продовольствия, горючего, чтобы надежно обеспечить в пределах разумного времени дальнейшие наступательные действия в глубине вражеской обороны. Затем надо было создать условия для выгрузки тяжелого инженерно-строительного оборудования и материалов, необходимых для восстановления и ремонта захваченных портов, железных дорог, мостов, дорог и для строительства аэродромов. Следующей, и наиболее важной, задачей тыловых служб являлась организация быстрого сбора раненых на плацдармах и их эвакуации в огромную систему госпиталей, развернутых в Англии.
      В штабе верховного командования союзных экспедиционных сил основными офицерами, занимавшимися вопросами снабжения войск, были генерал-лейтенант Хэмфри Гейл и генерал-майор Крофорд, оба с большим опытом и исключительно способные руководители. Начальником американской службы тыла был генерал-лейтенант Джон Ли, который долгое время служил в инженерно-саперных войсках и завоевал репутацию человека, способного выполнить любые задачи в своей области. Из-за его строгого требования воинской дисциплины, которую Ли сам соблюдал с большой педантичностью, большинство его подчиненных и сослуживцев считали этого генерала придирчивым человеком. Он был непреклонен, корректен и предан своему долгу. Мне иногда казалось, что это современный Кромвель, но из-за исключительных деловых качеств генерала я был готов смотреть сквозь пальцы на его слишком большую жесткость. Действительно, я считал, что его суровые методы руководства, возможно, имеют решающее значение для обеспечения успеха там, где всегда требуется управлять железной рукой.
      Моими постоянными советниками по всем тактическим и оперативным вопросам были те офицеры, на которых я полагался с величайшим доверием, - генерал-майор Гарольд Балл и бригадный генерал Артур Невинс из армии США, а также английский генерал-майор Уайтли.
      В уединенном месте в Восточной Англии английская армия воссоздала все виды инженерных заграждений и препятствий, какие немцы могли использовать в обороне против нас. Англичане построили закрытые огневые сооружения, воздвигли массивные каменные стены и проволочные заграждения, устроили минные поля, изготовили стальные надолбы для установки под водой и на суше, отрыли противотанковые рвы. Каждое из этих препятствий являлось копией тех, какие, как мы знали, немцы уже создали в своей системе обороны. Затем англичане приступили к разработке и испытаниям приспособлений, с помощью которых можно было бы разрушить или преодолеть эти препятствия.
      Интересным примером такого экспериментирования явился новый метод использования удлиненного подрывного заряда "бангалорская торпеда". Эта "торпеда" представляет собой не что иное, как длинную трубу, наполненную взрывчаткой. Ее просовывают вперед на минное поле и при взрыве мины детонируют по всей длине этой трубы. Таким образом создается узкий проход в минном поле, по которому солдаты могут продолжать атаку.
      Такие заряды уже давно использовались в боевых действиях, однако англичане разработали новый способ их применения. Для этого они на танке "термам" устанавливали сверху ряд трубчатых направляющих, в каждой из которых находилась "бангалорская торпеда". По мере того как танк двигался вперед, он выстреливал эти заряды с таким расчетом, чтобы они взрывались примерно в тридцати футах впереди танка и тем самым расчищали для него путь через минное поле. Каждый танк нес на себе достаточное количество этих "торпед", чтобы проделать проход примерно в пятьдесят ярдов длиной. Ценность этой идеи заключалась в том, что эту рискованную задачу будет выполнять танковый экипаж, находящийся в сравнительной безопасности за броней своего танка, а не беззащитный солдат. Я никогда не видел, как используется это новшество в боевых условиях, но оно служило примером того, что мы стремились облегчить проблемы пехотинцу. В числе других средств борьбы с противником, которые постоянно подвергались совершенствованиям и испытаниям, были передвижные мосты для преодоления противотанковых рвов, танки с бойковым тралом, огнеметные танки, струги для земляных работ, тяжелые катки для уничтожения мин.
      Как всегда, моральное состояние войск постоянно привлекало внимание всех старших командиров. Иногда в этом отношении приходилось разрешать самые необычные вопросы. Например, один обозреватель выступил с утверждениями, что любая попытка высадиться на обороняемом побережье Северо-Западной Европы повлечет за собой потери от 80 до 90 процентов личного состава в частях первого эшелона десанта. Это безответственное утверждение получило довольно широкое распространение, вызвав сомнения и беспокойство в войсках. Брэдли и другие немедленно отреагировали на это заявление и во время многочисленных выездов в войска заклеймили его как трусливое, ошибочное и совершенно необоснованное, сделанное человеком, который не имеет никакого понятия о ведении боевых действий. Брэдли предсказывал, что потери в атакующих частях и подразделениях будут не больше, чем в любых других ожесточенных сражениях аналогичных масштабов. Мы пошли даже на то, чтобы опубликовать в газетах мнение Брэдли, и использовали все имевшиеся возможности, чтобы предотвращать зловредные предсказывания, подрывавшие уверенность личного состава боевых частей.
      План действий авиации разрабатывался до мельчайших деталей и в него ежедневно вносились поправки с учетом данных об изменении обстановки, особенно в весенние месяцы. Флот и авиация осуществляли непрерывную разведку. Сведения о противнике поступали также из других источников. В плане действий ВМС предусматривалось общее охранение, траление мин, сопровождение транспортных судов, поддержка десанта огнем корабельной артиллерии, а также создание искусственных портов, ремонт и восстановление захваченных портов и обеспечение снабжения через Ла-Манш. Были тщательно изучены оборонительные сооружения на вражеском побережье и распределены задачи по уничтожению каждой огневой точки, каждого опорного пункта. Изучались полученные аэрофотоснимки, на которых отмечалось продолжавшееся наращивание противником препятствий в прибрежных водах. Во время приливов большинство этих препятствий находилось под водой. Заранее тщательно определялись маршруты следования к портам погрузки, время отхода и прибытия судов, места размещения временных лагерей, их прикрытие и маскировка.
      Старшие начальники использовали каждую возможность для посещения и инспектирования войск. Как видно из записей одного штабного офицера, в период с 1 января по 1 июня я посетил 26 дивизий, 24 аэродрома, пять боевых кораблей, многочисленные склады, ремонтные мастерские, госпитали и другие важные объекты. Брэдли, Монтгомери, Спаатс и Теддер тоже постоянно выезжали в войска.
      Когда подошло время для перемещения наших войск и техники поближе к портам погрузки, южная часть Англии превратилась в один огромный лагерь.. По нашей просьбе английское правительство запретило свободный въезд в эту часть страны, а также прервало сообщение между Соединенным Королевством и Эйре, поскольку нейтральное Эйре кишело вражескими агентами. Правительство пошло даже на беспрецедентный шаг, запретив всякую дипломатическую связь, чем вызвало резкие протесты иностранных государств. Оно изъяло из прибрежного судоходства суда, с тем чтобы мы могли использовать их в военных целях. Это вызвало неимоверную загрузку и без того перегруженных железных дорог. Пассажирское движение практически прекратилось, и даже важнейшие потребительские товары доставлялись с большим трудом. Строительство огромных искусственных гаваней требовало привлечения многих тысяч людей, и это еще больше усугубляло и без того сложную проблему перенаселенности в районах портов и гаваней.
      Измученный войной английский народ спокойно и с достоинством воспринимал эти дополнительные неудобства и лишения. Воодушевленные руководством Уинстона Черчилля и тем, что назревают решающие события, англичане без уныния восприняли необходимость использования их улиц и дорог, рискуя попасть под колеса проносившихся машин; они спокойно смотрели, как растаптываются их поля и сады, терпеливо выстаивали в длинных очередях в ожидании редких поездов и тяжело страдали от дальнейших сокращений и без того мизерных пайков, лишь бы ничто не помешало переброске солдат и огромной массы грузов, которые мы поглощали с такой энергией.
      Удачное сочетание лунного освещения, прилива и времени восхода солнца, которое также было необходимо для нас, наступило 5-7 нюня. Мы хотели, чтобы наши корабли с десантом пересекли Ла-Манш ночью. Это скрыло бы под покровом темноты силы и направления наших ударов. Лунный свет помог бы нам при высадке воздушного десанта. Нам нужно было приблизительно сорок минут светлого времени перед десантированием на берег, чтобы провести предварительную бомбардировку и обстрел противника из корабельной артиллерии. Мы должны были атаковать берег при относительно слабом приливе, чтобы удалить расставленные немцами препятствия, пока они были видны над водой. Эти основные факторы определяли выбор времени для высадки десанта; однако назначение конкретного дня еще зависело от прогноза погоды.
      Если бы ни один из этих трех дней не оказался приемлемым с точки зрения метеорологических условий, то последствия для нас были бы очень тяжелыми. Внезапность всей операции была бы потеряна. Войска первого эшелона десанта выгрузились бы с судов и были бы остановлены в районах сосредоточения, а в это время стали бы прибывать последующие волны десанта. Сложные графики передвижения войск и техники пришлось бы выбросить за ненадобностью. Упал бы моральный дух людей. Очевидных благоприятных условий пришлось бы ждать по меньшей мере четырнадцать, а то и все двадцать восемь суток. За это время воодушевление у более чем 2 млн. человек исчезло бы. Период хорошей погоды для всей кампании на этом ТВД еще больше сократился бы, а оборона противника еще больше усилилась бы. Очень скоро в Англии и США поняли бы, что произошло какое-то несчастье, и трудно было предвидеть возможные последствия вызванного таким ходом событий общего уныния. Наконец, постоянно беспокоила смутная тревога, что немцы устанавливают на французском побережье новое эффективное оружие. Каково будет его воздействие на наши переполненные гавани, особенно в Плимуте и Портсмуте, мы не могли предвидеть даже в общих чертах.
      Это был напряженный период, еще больше осложнявшийся тем обстоятельством, что на один из факторов, который мог привести нас к полной катастрофе, мы были не в состоянии воздействовать. Как-то солдаты заметили, что погода всегда нейтральна. Нет более неверного утверждения. Плохая погода всегда является противником той стороны, которая собирается предпринять операцию только при благоприятных метеорологических условиях, или той стороны, которая обладает таким большим преимуществом, как сильная авиация, эффективность которой зависит от погоды. Если действительно будет постоянно плохая погода, нацистам ничего больше не потребуется для обороны побережья Нормандии.
      Особенно трудно было решить вопрос, связанный с выброской воздушного десанта на полуостров Котантен. Десантирование с моря на восточном побережье этого полуострова, на участке под кодовым наименованием "Юта", было включено в общий план операции в силу моего убеждения, которое совпало с мнением Брэдли, что без этого будет трудно или почти невозможно быстро захватить Шербур. Если мы быстро не овладеем Шербуром, то противник может воспользоваться возможностью молотить нас на узком плацдарме с таким успехом, что сорвет всю нашу операцию. По нашему мнению, быстрый и полный успех на плацдарме "Юта" являлся предпосылкой к реальному успеху всей кампании.
      Единственный доступный для десантирования участок на побережье полуострова Котантен был все же трудным. Сразу за берегом начиналась широкая лагуна, на которой было построено несколько узких насыпных дорог, ведущих в глубину полуострова. Если противник будет прочно удерживать в своих руках эти дороги, то наши высадившиеся войска окажутся в ловушке и в конечном счете будут уничтожены вражеским огнем.
      Чтобы предотвратить это, мы планировали выбросить две дивизии американских парашютистов в глубине полуострова, напротив плацдарма "Юта", с основной задачей захватить и удержать за собой эти важные дороги. Местность была исключительно непригодной для воздушно-десантных операций. Повсюду многочисленные мощные живые изгороди. Берег был усеян зенитными орудиями, сквозь огонь которых должны были пролетать уязвимые транспортные самолеты и планеры. Кроме того, в этом районе находились подвижные части противника, которые попытаются нейтрализовать наших парашютистов и планеристов до того, как те сумеют сосредоточиться и начать боевые действия.
      Весь этот план подвергался длительным обсуждениям с самого начала, когда он был предложен, однако генерал Брэдли и генерал-майор Мэттью Риджуэй, наш старший американский офицер от воздушно-десантных войск, всегда решительно поддерживали меня, заявляя о необходимости и осуществимости этой операции. Вскоре эта операция была включена в общий план, и я полагал, что вопрос решен, однако в будущем ему предстояло снова всплыть в самой острой форме перед днем "Д".
      Штабы, детально разрабатывавшие план операции и координировавшие все наши усилия, разумеется, работали в постоянном контакте с многочисленными ведомствами в Лондоне и Вашингтоне. Во время подготовительного периода из Вашингтона бесконечным потоком прибывали в наш штаб офицеры, чтобы дать информацию о наличии необходимых нам предметов боевого снабжения, подтвердить сроки их отправки морем, обсудить планы доставки пополнений в личном составе и т. д.
      Один из главных помощников генерала Сомервелла, генерал-майор Лерой Лютее, оставался с нами в Англии в течение нескольких недель, обеспечивая на всех этапах поступление непрерывного потока военных материалов и боевой техники от заводов в Соединенных Штатах до самого фронта. У нас проходили совещания с такими людьми, как Иден и Бевин из английского кабинета, Стимсон и Стеттиниус из Вашингтона, Вайнант Гарриман и Биддл - американские представители в Лондоне -и генерал де Голль, который для этой цели специально прибыл из Африки. На этих совещаниях рассматривались самые различные вопросы, в том числе и вопросы будущего планирования, контроля над районами, в которых мы собирались действовать, и управления Германией и Австрией, когда мы дойдем до этих стран.
      В течение всего этого периода у меня были частые и полезные контакты с премьер-министром Черчиллем. Он проявлял живой интерес к каждому важному вопросу и часто выручал нас, когда требовалось получить дополнительную помощь со стороны и без того перегруженных английских гражданских ведомств.
      Поездки в Чекере всегда были связаны с решением в первую очередь деловых вопросов. Однако сельская местность была настолько приятна и спокойна, что возможность иногда побродить часок по тихим полям и лесам приносила истинное успокоение. В свое время Чекере занимал Кромвель. Все здесь представляло исторический интерес - окружающая обстановка, архитектура, меблировка.
      Обычно премьер-министр просил гостей прибыть к концу второй половины дня. За обедом следовал короткий кинофильм, и затем, примерно в половине одиннадцатого вечера, начиналось деловое совещание. Иногда эти совещания продолжались до трех часов утра. Почти всегда при этом присутствовали Идеи и один или несколько членов комитета начальников штабов. Через каждые несколько часов из лондонской штаб-квартиры поступали оперативные донесения, и Черчилль всегда участвовал в формулировании указаний даже по сугубо военным вопросам.
      Как и в большинстве других английских домов, в Чекерсе имелась книга записи гостей, в которой каждый гость должен был поставить свою подпись. Однажды во время поездки на южное побережье я заскочил в Чекере на несколько минут, чтобы увидеться с Черчиллем. Поговорив с ним, я быстро направился к выходу и, уже садясь в машину, увидел слугу. "Сэр, вы забыли расписаться в книге", - сказал он, и его торжественный тон означал, что ему трудно найти оправдание моей оплошности. Я тут же исправил свой промах.
      На всех наших совещаниях Черчилль ясно и конкретно выражал свое отношение к операции "Оверлорд" и связанные с ней свои надежды. Постепенно он стал более оптимистичен, чем раньше, относительно ожидаемых результатов этой операции, но все еще не мог полностью отказаться от своих сомнений. Не один раз он говорил: "Генерал, если ко времени наступления зимы вы прочно обоснуетесь на континенте со своими тридцатью шестью союзными дивизиями и захватите полуострова Котантен и Бретань, то я заявлю всему миру, что это была самая успешная операция во всей войне. - И затем добавлял:
      - А если, кроме того, вы обеспечите себя портом у Гавра и освободите прекрасный Париж от врага, я буду доказывать, что это величайшая победа наших времен".
      Как всегда, я отвечал: "Господин премьер-министр, я заверяю вас, что в наступающей зиме союзные войска достигнут границ самой Германии. Вы рассчитываете только на наши нынешние тридцать шесть дивизий. Мы же намерены доставить сюда со Средиземноморского ТВД еще десять дивизий, а через порты, которые захватим очень скоро, мы начнем перебрасывать сюда дополнительно сорок дивизий из Соединенных Штатов".
      Он сомневался, что мы сумеем захватить такую огромную территорию в течение лета и осени 1944 года, и замечал, что все это будет позднее, а пока он остается при своем мнении. На мои утверждения, что нарисованная мною картина представлена в не слишком розовых тонах, даже если немцы будут сражаться до последнего солдата, он обычно с улыбкой отвечал: "Мой дорогой генерал, для руководителя очень хорошо всегда быть оптимистичным. Я аплодирую вашему энтузиазму, но освободите Париж к Рождеству, и никто из нас не станет просить вас о большем".
      7 апреля генерал Монтгомери совместно с представителями авиационного и морского штабов был готов детально доложить план наступления сухопутных сил на побережье. В помещении школы Святого Павла в Лондоне в течение всего дня проводилось большое совещание, на котором обсуждался замысел операции и согласовывались различные вопросы.
      В соответствии с планом высадки союзных войск на французском побережье американцы должны были действовать на правом фланге боевого порядка, а англичане и канадцы - на левом. Правый фланг войск при десантировании заканчивался участком побережья под кодовым названием "Юта" на полуострове Котантен, а левый фланг - примерно устьем реки Орн. Ширина всей полосы наступления составляла свыше шестидесяти миль.