Эйзенхауэр Дуайт
      Крестовый поход в Европу
      {1}Так обозначены ссылки на примечания. Примечания после текста.
      Перевод с английского Федотова Е. М.
      Аннотация издательства: Книга представляет собой мемуарный труд бывшего верховного командующего союзными войсками при высадке в Нормандии в июне 1944 года, впоследствии президента США. На основе личных воспоминаний и архивных материалов автор подробно рассматривает военные и военно-политические вопросы, связанные с участием вооруженных сил США в боевых действиях в годы второй мировой войны
      Содержание
      Глава 1. Прелюдия к войне
      Глава 2. Глобальная война
      Глава 3. Командный пункт для Маршалла
      Глава 4. Плацдарм для вторжения
      Глава 5. Разработка плана операции "Торч"
      Глава 6. Вторжение в Африку
      Глава 7. Зима в Алжире
      Глава 8. Тунисская кампания
      Глава 9. "Хаски"
      Глава 10. Сицилия и Салерно
      Глава 11. Каирская конференция
      Глава 12. Италия
      Глава 13. Планирование операции "Оверлорд"
      Глава 14. День "Д" и высадка десанта
      Глава 15. Прорыв
      Глава 16. Преследование противника и борьба за снабжение своих войск
      Глава 17. Осенние бои на границах Германии
      Глава 18. Последняя попытка Гитлера
      Глава 19. Переправа через Рейн
      Глава 20. Наступление и окружение
      Глава 21. Вторжение в Германию
      Глава 22. Последствия победы
      Глава 23. Операция "Изучение"
      Глава 24. Россия
      Примечания
      Посвящается союзным пехотинцам,
      морякам и летчикам второй мировой войны
      Глава 1. Прелюдия к войне
      В штаб-квартире союзников в Реймсе 7 мая 1945 года фельдмаршал Йодль подписал акт об общей капитуляции немецких войск. В полночь на следующие сутки в Европе закончилась война, бушевавшая с 1 сентября 1939 года{1}.
      За время, прошедшее между этими двумя датами, погибли миллионы европейцев. Более четырех лет вся Европа к западу от Рейна, за небольшими исключениями, жила под господством оккупационной армии. Исчезли свободные институты и свобода слова. Экономика этих стран была подорвана, промышленность расстроена. По самой Германии, многие годы казавшейся непобедимой, прокатилась волна разрушений и опустошения. Мосты были разрушены, города лежали в руинах, а огромные индустриальные мощности ее - практически парализованы. Исчерпала экономические и финансовые возможности и Великобритания, чтобы выполнить свою роль в войне; население ее было почти полностью мобилизовано: все трудоспособные мужчины и женщины либо находились в вооруженных силах, либо были заняты в производстве на нужды войны. Русские промышленные предприятия к западу от Волги были почти полностью уничтожены.
      Война не пощадила и Америку: ко дню победы над Японией 322188 молодых американцев, находящихся на военной службе, погибли в боях или умерли и примерно еще 700 тыс. были ранены. Страна предоставила ресурсы в неограниченных размерах не только для обеспечения своей армии, флота и военно-воздушных сил, но и для снабжения союзников боевой техники и оружием, чтобы те могли эффективно действовать против общего врага. Каждый из союзников, в соответствии с возможностями, внес свой вклад в общее дело.
      Уже целый год в Европе шла война, прежде чем Америка проявила беспокойство о своей обороне, находившейся в жалком состоянии. Когда в 1939 году страна предприняла первые шаги по пути укрепления своей военной организации, она начала с такого низкого уровня, на какой только могла позволить себе опуститься великая держава, то есть почти с нуля.
      В то лето немцы сосредоточили возле польских границ 60 пехотных дивизий, 14 механизированных и моторизованных дивизий, 3 горные дивизии, свыше 4 тыс. самолетов и тысячу танков и бронемашин. Против них поляки могли в общей сложности мобилизовать менее одной трети той численности, какую сосредоточили немцы. Польские войска не могли выдержать мощного натиска немцев и были обречены на быстрое уничтожение.
      Весной 1940 года, после захвата немцами Дании и Норвегии, после того как "молниеносная война" пронеслась через Францию от Рейна к Бискайскому заливу и английская армия едва спаслась, покинув континент у Дюнкерка, Америка стала проявлять беспокойство. К середине июня была дана санкция на доведение регулярной армии до 375 тыс. человек. К концу августа конгресс санкционировал мобилизацию национальной гвардии; через шесть недель после этого вступил в силу закон об отборочном призыве в армию. К лету 1941 года армия Соединенных Штатов, включавшая кадровый состав, солдат и офицеров национальной гвардии, пришедших по отборочному призыву, насчитывала уже 1,5 млн. человек. Никогда за всю историю наша страна не имела такой армии. И тем не менее это был только временный компромисс с международной обстановкой.
      Из миллиона человек, пришедших в армию из национальной гвардии и по закону об отборочном призыве, никого нельзя было направить, согласно условиям, поставленным законодателями в конгрессе, нести службу где-либо за пределами Западного полушария; их можно было использовать только дома и не более двенадцати месяцев. Следовательно, летом 1941 года, когда немцы уже продвигались по России, а их японский союзник со всей очевидностью готовился к завоеваниям на Тихом океане, армия могла направлять на усиление своих заморских гарнизонов только скудные подкрепления.
      До нападения Японии на Перл-Харбор оставалось менее четырех месяцев, когда конгресс большинством в один голос провел закон, позволивший армии направлять любые свои части на заморские территория и увеличивший срок службы в армии. Такое решение конгресса было принято главным образом в результате личного вмешательства генерала Джорджа Маршалла, который к тому времени уже занимал видное положение в обществе, что придавало вес его настоятельным предостережениям. Но даже и он не мог полностью преодолеть убеждение, что нет необходимости во всеобщих оборонных усилиях. Такие ограничения, как увольнение из армии лиц в возрасте двадцати восьми лет, отражали укоренившееся убеждение, что не существует никакой непосредственной угрозы Соединенным Штатам.
      Таким образом, в течение двух лет, когда война охватила весь мир за пределами Америки, а державы "оси" неослабно шли к установлению своего военного господства во всем мире, каждое увеличение размеров армии, усиление ее боеготовности и выделение ассигнований на нужды видов вооруженных сил являлось результатом соответствующего уменьшения благодушия в американском народе. Однако колебания американцев, не желавших отбросить компромиссные решения и взяться за решительные действия, невозможно было полностью рассеять, пока в результате нападения на Перл-Харбор не встал вопрос о борьбе за спасение страны от смертельной опасности.
      После этого за три с половиной года, в течение которых наша страна почти один на один вела решительную войну против японской империи, США создали такую военную машину, которая сыграла важную роль в том, что Германия была поставлена на колени.
      Такой трансформации Америка добилась не сразу; то, что она вообще была обеспечена, произошло благодаря наличию у Америки стойких союзников и огромному расстоянию, отделявшему нас от непосредственного района военных действий. В самом начале никто из нас не был в состоянии предвидеть конец этой борьбы; немногие сходились во взглядах относительно того, что требуется от нас как от индивидуумов и как от народа, однако каждый начал понимать свою задачу и шаг за шагом осуществлять ее.
      Другим таким чудом стало доведение почти до совершенства за тот же период союзного руководства военными операциями. История свидетельствует о неспособности коалиции успешно вести войны. Неудачи коалиций в войнах настолько многочисленны, а их непростительно грубые ошибки так часто повторялись, что профессиональные военные давно исключили возможность эффективных коалиционных действий, если нет обилия наличных ресурсов для обеспечения гарантированной победы над противником. Даже слава Наполеона как блестящего военного деятеля несколько померкла, когда слушатели штабных колледжей увидели, что он всегда сражался против коалиций, характеризовавшихся различием политических, экономических и военных интересов их членов и разногласием их военных советов.
      Главной задачей союзников было использование ресурсов двух великих народов и создание единого командования.
      Не было прецедента, которому можно было бы последовать, не было схемы, которой можно было бы придерживаться. Там, где в прошлом коалиция имела успех в организации борьбы против общего врага, один из членов ее обычно был настолько сильным, что доминировал над другим партнером по коалиции. Теперь же нужно было создать эффективное единство на основе добровольных уступок каждой из сторон. Подлинная история войны, а более конкретно - история операций "Торч" и "Оверлорд", на Средиземном море и в Северо-Западной Европе, является историей единства, достигнутого на основе этого добровольного сотрудничества. Разногласия имелись, но они были среди влиятельных людей, представлявших сильные и гордые народы. Однако эти разногласия становились несущественными на фоне того чуда, которого добились союзники, идя плечом к плечу к полной победе на Западе.
      * * *
      В день, когда началась война в 1939 году, я находился на Филиппинах, где заканчивалась моя четырехлетняя служба в качестве старшего военного помощника генерала Дугласа Макартура, на которого была возложена задача создания и обучения филиппинской армии.
      Местный интерес к войне был усилен вспышками споров в манильских клубах и драк между членами иностранных консульств, для большинства которых Гитлер был отъявленным мерзавцем, для небольшой, но крикливой группы - героем. Хирохито здесь вообще упоминали редко. Все внимание было направлено на то, каким будет следующий шаг нацистского диктатора.
      Известие о нападении на Польшу дошло и до нас, и мы знали, что премьер-министр Великобритании должен был обратиться к своему народу по радио. Со своим другом полковником Говардом Смитом я выслушал заявление о том, что Англия и Германия снова находятся в состоянии войны. Это был торжественный момент, в особенности для меня, ибо я был убежден, что Соединенным Штатам вскоре станет невозможно удержаться на позициях нейтралитета.
      Для меня было ясно, что Соединенные Штаты будут вовлечены в водоворот войны, но я ошибался относительно того, как мы вступим в войну. Я считал, что Япония не предпримет против нас никаких действий, пока мы не будем связаны с войной в Европе. Более того, я ошибался и относительно времени нашего вступления в войну. Мне казалось, что мы будем вынуждены обороняться от держав "оси" в пределах одного года после начала войны.
      Начиная с 1931 года многие старшие армейские офицеры часто высказывали мне свое убеждение, что мир идет прямо к новой глобальной войне. Я разделял эти взгляды. Было очевидно, что каждый шаг диктаторов в Японии, Германии и Италии указывает на их решимость захватывать любые территории, которые они пожелали бы иметь, и что такие их вожделения могут быстро привести демократические страны к столкновению с ними. Многие, однако, считали, что, толкнув Англию и Францию к войне, Гитлер наконец просчитался.
      Они доказывали, что французская армия и английский военно-морской флот совместными усилиями поставят Гитлера на колени; они не только с презрением встречали сообщения опытных наблюдателей, высказывающих сомнения относительно легенды о французской военной мощи, но и отказывались учитывать действия немецкого генерального штаба в прошлом, который принимал решения о нанесении ударов всякий раз, когда его хладнокровные расчеты обещали быстрый успех.
      Я посетил президента Филиппин и сказал ему, что хочу возвратиться домой, чтобы принять участие в интенсивных приготовлениях, которые, как я теперь был убежден, начнутся в Соединенных Штатах. Президент Мануэль Кесон настаивал на том, чтобы я оставался здесь, но у меня уже созрело решение. Я попросил разрешения покинуть острова до конца этого года.
      Я с женой и сыном Джоном покинул Манилу в декабре, генерал Макартур провожал нас на пирсе. В следующий раз я увидел генерала уже после войны, будучи начальником штаба, во время моего визита в его штаб-квартиру в Токио. Мы говорили о мрачных перспективах в международной обстановке, однако наши дурные предчувствия касались Европы, а не Азии.
      Мы ехали домой через Японию, где провели несколько дней в приморских городах. В то время многие американские офицеры проезжали через Японию, и не было ничего необычного в том, что еще один подполковник проезжал транзитом через эту страну. И тем не менее со мной произошел довольно необычный случай. Едва мы выполнили все формальности, связанные с выходом на берег, как встретили, вероятно, по чистой случайности, , одного окончившего американский университет японца, представившегося нам помощником начальника почтового управления. Он сказал, что знает от своих друзей о характере моей работы на Филиппинах. Японец не задавал никаких специальных вопросов, однако очень интересовался моими впечатлениями о филиппинском народе. Он сопровождал нас в качестве добровольного гида в течение всего нашего пребывания в Японии, помогал нам делать закупки, горячо торговался с продавцами, чтобы те снижали цены на покупаемые нами товары, водил нас по местам, откуда хорошо можно было обозревать окружавшую местность, и всячески старался угодить нам. Основная суть его разговоров сводилась к необходимости дружественного взаимопонимания между Японией и нашей страной; о США он говорил с большим восхищением и восторгом. Казалось, у него было неограниченное время, чтобы сопровождать нас, и я решил, что это его обычная практика встречать приезжающих американцев и беседовать с ними - возможно, он тосковал, вспоминая о своих студенческих днях, проведенных в Америке.
      В начале января 1940 года я прибыл в Соединенные Штаты и был назначен в 15-й пехотный полк, размещавшейся в форте Льюис, штат Вашингтон. После восьми лет штабной работы я вновь оказался в повседневном контакте с двумя основными компонентами военного механизма - с людьми и оружием.
      Для профессионального военного трудно было подобрать лучшее назначение, чем то, какое я получил в условиях, когда значительные районы мира были охвачены войной и окончательное вовлечение в нее Соединенных Штатов с каждым днем становилось все более вероятным. Основную часть личного состава 15-го пехотного полка составляли либо закаленные ветераны, которые вместе с полком находились в Китае до его возвращения в Штаты в 1938 году, либо добровольцы, призванные в армию недавно; офицеры полка были кадровыми военнослужащими.
      В случае войны такая часть стала бы надежным элементом американской системы обороны и с успехом могла быть использована при ответном ударе по противнику, внезапно напавшему на нас. При наличии времени для развертывания наших вооруженных сил эти ветераны стали бы ядром для формирования сотен батальонов, а из их рядов вышли бы инструкторы для обучения сотен тысяч призывников. В любом случае, имелись неограниченные возможности для солдат и офицеров проявить свои профессиональные качества.
      Однако в начале 1940 года армия Соединенных Штатов, как зеркало, отражала настроения американского народа. У массы офицеров и солдат отсутствовало должное понимание необходимости срочного усиления боевой подготовки войск. В большинстве частей предпочтение отдавалось не серьезному обучению личного состава, а спорту, отдыху и развлечениям. Некоторые из офицеров, в течение долгих лет мирной жизни занимаясь только повседневными делами, оказались огражденными от беспокойных новых идей и проблем. Другие офицеры, застряв на многие годы в одном и том же звании из-за отсутствия возможностей к продвижению, оставили всякую надежду на лучшее. Вероятно, большинство из них, как и многие солдаты, считали, что время пехоты прошло.
      Положение с вооружением и боевым оснащением мало чего добавляло к настроениям пехотинца. Винтовка "спрингфилд" устарела; не было надежного оружия против современного танка или самолета; войска таскали деревянные макеты минометов и пулеметов и могли изучать некоторые из новых видов оружия только по синьке. Не хватало оснащения самых различных видов, а многое из того, что имелось в войсках, было изготовлено для американской армии еще в Первую мировую войну.
      Более того, военные ассигнования, выделяемые в 30-е годы, не позволяли расширять учебную базу в частях; ограничивалось даже количество патронов для стрельбы из стрелкового оружия. Армия сосредоточила свои усилия на наведении внешнего лоска, на строевой подготовке и парадах. Так Америка в своем отвращении к войне лишила себя благоразумной военной силы.
      Следовательно, ни военная доктрина, ни теоретические выводы не могли быть проверены на практике; офицеры и солдаты не обладали достаточным военным мастерством, которое вырабатывается на полевых учениях. Тем не менее было очевидно, что военное министерство действовало с максимальной оперативностью, чтобы подготовиться к неизбежной кульминации. Под решительным руководством генерала Маршалла продолжались напряженные приготовления с преодолением почти невероятных трудностей. Препятствий оказалось много.
      Важнейшим из них было психологическое - все еще настойчиво продолжало давать о себе знать благодушие. Даже падение Франции в мае 1940 года не пробудило в нас стремление - под словом "нас" я подразумеваю многих профессиональных военных и политических деятелей - в полной мере осознать надвигавшуюся угрозу. Командир одной американской дивизии, офицер с многолетним стажем, занимающий высокое положение, в день заключения Францией перемирия готов был заключить пари, что Англия не выдержит более шести недель. Он говорил об этом так, словно речь шла о том, будет завтра дождь или солнце. Ему даже в голову не пришло подумать о том, что Англия оставалась единственной воюющей державой, которая пока отводила от нас опаснейшую угрозу. Его настроение было типичным для значительной части как военных, так и гражданских. К счастью, не все разделяли это мнение, и именно благодаря усилиям таких людей удалось добиться более существенных результатов, чем это казалось возможным.
      Несмотря на усиление беспокойства в конгрессе, американский народ все еще не был подготовлен для понимания всей серьезности положения в мире, а поэтому обучение войск пока было невозможно проводить в условиях, приближенных к боевой обстановке. Мы должны были обучать войска в спокойном ритме, рассчитанном на то, чтобы свести к минимуму возможное возмущение как самих солдат, так и их семей. Многие старшие офицеры были охвачены таким страхом перед вероятным взрывом возмущения в газетах против вывода солдат на учения в непогоду или против лишений в ходе длительных маневров, что не разрешали проводить интенсивную тренировку личного состава, которая с лихвой окупилась бы, когда начали бы свистеть пули в реальном бою. Настоятельные директивы сверху и протесты отдельных лиц, охваченных тревогой, не могли устранить апатию, глубоко укоренившуюся в условиях комфорта.
      Перевод национальной гвардии в состав армии резко увеличил ее численность, особенно в пехоте и средствах противовоздушной обороны. Хотя части национальной гвардии были недоукомплектованы, плохо оснащены и слабо обучены, их организационная структура была завершенной; требовались только новое пополнение, оснащение, время и правильное обучение, чтобы превратить их в боеспособные войска.
      Постепенно интерес к военным проблемам возрос. В конце 1940 года конгресс выделил некоторые средства для полевого обучения войск. Это обучение под наблюдением генерал-майора, позднее генерал-лейтенанта Лесли Макнейра, одного из способнейших офицеров, стало одним из основных методов подготовки войск. Из форта Льюис 15-й пехотный полк, как составная часть 3-й пехотной дивизии, направился на большие полевые учения, которые проводились в отдаленных округах штата Вашингтон и на полуострове Монтерей, к югу от Сан-Франциско. Сопутствующие учениям марши, планирование работы штаба и служб боевого обеспечения, организация и управление боем явились наилучшей школой для офицеров и солдат, как кадровых, так и недавно призванных. Одной из важных проблем было проведение 1100-мильного марша на автомашинах из форта Льюис к Джолон-Ранч, к югу от Монтерея, штат Калифорния. На созданном тактическом фоне мы проверяли и отрабатывали наши методы управления войсками на марше и систему организации связи между подразделениями.
      Во время службы в 3-й дивизии я возобновил дружбу с товарищем по военному училищу майором Марком Кларком. Теперь на многих учениях мы работали вместе, что нам обоим доставляло большое удовольствие; я испытывал глубокое уважение к его организаторским способностям, умению планировать подготовку и обучение войск - ни один офицер не обладал таким высоким мастерством, как Кларк, в этих вопросах. Однако в связи с быстро увеличивавшимися потребностями в офицерах для штабов, возникающих повсюду в стране, вскоре его направили в Вашингтон и назначили помощником генерала Макнейра, а в ноябре и я был переведен с командной работы на должность начальника штаба 3-й дивизии, на которой оставался всего четыре месяца, а потом меня вновь перевели на новую работу на этот раз начальником штаба 9-го армейского корпуса, только что созданного в форте Льюис. На этой должности в марте 1941 года я получил первое временное воинское звание полковник.
      Командиром корпуса был генерал-майор Кеньон Джойс. В его штабе я встретил группу исключительно способных и энергичных офицеров, трех из которых я пытался, и с некоторым успехом, держать около себя на протяжении всех военных лет. В то время все они были в относительно небольшом звании, но в годы войны стали известны как генерал-лейтенант Луциан Траскотт, генерал-майор Уиллард Уайман и полковник Джеймс Кертис. Такие люди, как они, стремились поддержать любые нововведения в обучения войск, обещавшие приблизить подготовку подразделений к реальным условиям боя, но это было трудовое дело.
      Весной 1941 года каждый учебный пункт и центр лихорадочно занимался созданием армии Соединенных Штатов, в которую вливались все компоненты военной организации страны - кадровые войска, национальная гвардия, резерв, расширенный за счет сотен тысяч призванных на основании закона об отборочном призыве. Для нас в форте Льюис этот процесс начался 16 сентября 1940 года с прибытием туда первого эшелона 41-й пехотной дивизии. В течение короткого времени вся дивизия и другие части национальной гвардии были сосредоточены в этом лагере.
      К следующей весне весь район Западного побережья находился в состоянии почти непрерывного движения -люди прибывали группами для назначения в части; кадровых солдат и офицеров забирали из подразделений, чтобы создавать новые части; одни офицеры и солдаты убывали на различные курсы переподготовки, другие прибывали с таких курсов; палаточные городки и казармы со множеством современных сооружений бытового назначения - госпитали, водопроводные системы, электроосвещение и энергетические установки - возникали там, где еще накануне были пустые поля.
      Нашей задачей была подготовка и выпуск физически крепких людей, обученных военному делу и техническим специальностям, приученных к дисциплине и совместным действиям в составе подразделений и частей; мы стремились максимально привить этим людям чувство гордости за выполнение ими своего солдатского долга.
      Но даже выполнение и этих ограниченных задач требовало от офицеров и солдат много сил и энергии. Штабные работники были заняты беспрерывным планированием, отдачей указаний и инспектированием, поиском компромиссных решений и увязыванием различных вопросов, назначением людей и выделением техники с учетом их постоянной нехватки; они стремились поддерживать в нашем районе такой темп приготовлений, какой был достигнут в масштабе всей армии.
      В июне 1941 года я был назначен начальником штаба 3-й армии в Сан-Антонио, которой командовал генерал-лейтенант Уолтер Крюгер. Здесь я ближе познакомился с проблемами армии США в целом. Все сухопутные силы были разделены на четыре тактические армии, которые различались между собой по численности, но были похожи друг на друга в своей основе, так как состояли из кадровых частей, вокруг которых были собраны части национальной гвардии, а командные и штабные должности замещены офицерами резерва, рядовой состав укомплектован за счет отборочного призыва. Таким образом, указания и распоряжения, проходившие через меня в форте Сэм-Хьюстон, по вопросам обучения, морального состояния и боеспособности наших частей и дивизий точно отражали наш прогресс в этой области в целом по стране.
      Общая обстановка складывалась благоприятно по сравнению с предыдущим годом. Теперь армия Соединенных Штатов насчитывала приблизительно 1,5 млн. солдат и офицеров. Однако ощущалась острая нехватка автомашин, современных танков, средств противовоздушной обороны. Почти совершенно не было подразделения обслуживания авиации. Более того, истекал годовой срок службы в составе армии частей национальной гвардии и солдат, призванных по закону об отборочном призыве, и это вызывало постоянное беспокойство, от которого мы избавились только через два месяца. В июне нас тревожила мысль, что поток людей из армии, который начнется в сентябре, не будет компенсирован соответствующим поступлением в армию новобранцев.
      Однако даже быстрый рост армии и последние демонстрации военной мощи держав "оси" не встряхнули некоторых кадровых офицеров. Они продолжали цепляться за устаревшие принципы и порядки. Их слепоте уже не было приемлемого оправдания. Кроме того, теперь мы столкнулись и с иного рода трудностями. Многие офицеры национальной гвардии и резерва состарились в ходе предвоенной борьбы за сохранение гражданских сил безопасности, и теперь, когда их усилия двадцатых и тридцатых годов начали давать плоды, сами они оказались физически не в состоянии удовлетворять тем требованиям, которые предъявлялись в полевых условиях офицерам в боевых эшелонах.
      Командующий 3-й армией генерал Крюгер сам был из старых офицеров. Рядовой, капрал и сержант в конце 1890-х годов, он был известен в армии как несгибаемый солдат. Но на протяжении более чем сорока лет кадровой службы он шел в ногу со всеми изменениями в военном деле. Далеко не многие офицеры обладали более ясным, нежели он, представлением о том, чего потребует новая война от армии; мало кто физически был более крепким или более активным, нежели он. Генерал Крюгер постоянно подгонял себя, и у него не было необходимости подстегивать других - все и без того старались следовать его примеру.
      Теперь 3-я армия получила указание сосредоточиться в штате Луизиана для участия в крупных маневрах, а 2-я армия под командованием генерал-лейтенанта Бена Леара выступала в качестве ее противника. Ни один из наших кадровых офицеров не командовал в Первую мировую войну столь крупным соединением, как дивизия. Подобно огромному лабораторному эксперименту, эти учения должны были показать выучку людей, ценность идей, оружия и оснащения. Свыше 270 тыс. солдат и офицеров - крупнейшая армия, когда-либо собранная в Соединенных Штатах для проведения оперативно-тактического учения, - была сосредоточена генералом Крюгером в сентябре 1941 года. В это же время из своих лагерей двинулась 2-я армия в составе еще 130 тыс. человек.
      Трудно было переоценить положительные результаты , этого крупного учения. Оно научило войска совместным действиям с привлечением больших масс людей, ускорило процесс устранения непригодных офицеров и заставило старших начальников обратить особое внимание на молодых офицеров, которые обладали необходимыми личными качествами, чтобы занять самые ответственные командные и штабные должности, и, наконец, в ходе маневров военные руководители приобрели опыт управления крупными силами в полевых условиях. Штабы получили опыт снабжения войск в крупных масштабах. Никогда еще в мирное время не было у американцев попыток снабжать постоянно перемещавшуюся линию фронта продовольствием, горючим и боеприпасами посредством автотранспорта, загружаемого на железнодорожных узлах и стационарных складах. Поэтому проводилось тщательное и заблаговременное планирование всех операций, и, как всегда в таких случаях, оно окупилось.
      "Выдающейся особенностью учений, - говорил генерал Макнейр на разборе перед штабными офицерами, - явилась существенная эффективность снабжения войск. Уже сами размеры этой проблемы были достаточными, чтобы иметь опасения относительно своевременного и полного обеспечения войск на учениях. Командиры боевых подразделений, как и начальники служб обеспечения, заслуживают высочайшей похвалы за достигнутые результаты".
      На дорогах Луизианы в сентябре 1941 года был получен опыт переброски войск и средств боевого обеспечения на автомашинах, который так хорошо пригодился три года спустя во время наступления через Францию.
      В 3-й армии офицером, непосредственно осуществлявшим эффективное снабжение войск, был подполковник Лерой Лютес. Его блестящие способности в этой сфере деятельности еще задолго до окончания войны принесли ему три звезды генерал-лейтенанта.
      Многие из недостатков, которые вскрылись в ходе учений, по мнению генерала Макнейра, коренились в дисциплине. "Нет сомнения в том, - сказал он, - что многие ошибки, выявившиеся в ходе этих учений, вновь и вновь повторяются из-за отсутствия дисциплины. Наши войска способны соблюдать прекрасную дисциплину. И если такой дисциплины нет, то это вина руководителей. Командир, не способный навести строгую дисциплину, должен быть заменен".
      В этот же период я впервые был представлен фотокорреспондентам. В конце 1941 года вспышки фотокамер были довольно непривычным элементом в моей повседневной жизни, поскольку я представлял собой просто неизвестное лицо для фоторепортеров. Во время критического разбора учений в Кэмп-Полке был сделан групповой снимок, запечатлевший генерала Крюгера, английского военного наблюдателя майора Болдена и меня; в надписи к фото имена первых двух были названы правильно, но про меня было сказано: "Подполковник Д. Д. Эрзенбиинг" инициалы, по крайней мере, были точными.
      На маневрах я получил опыт, который ценил все больше и больше по мере того, как шли месяцы. В Луизиане мы провели всесторонние испытания небольшого самолета в качестве средства связи и корректировщика артиллерийского огня. Ценность такого самолета в этих двух полях была продемонстрирована настолько убедительно, что позднее в военном министерстве я под руководством помощника военного министра Джона Макклоя был в состоянии успешно доказать целесообразность его включения в штатное вооружение дивизии.