Они видели его в море у дикого берега залива Килкеррин в Коннемаре, на западе Ирландии. По словам их отчета, опубликованного в книге Дж. Корнуоллис-Уэста "Edwardians Go Fishing", и по дополнительным показаниям, отосланным Руперту Гуду, животное было захвачено отливом и благодаря этому предоставило взгляду наблюдателей свое волосатое и коричневое туловище "тех же примерно размеров, что и крупный грузовик" и, переваливаясь из стороны в сторону и как бы настороженно озирая окрестности, приподнимало голову на длинной шее на высоту метр восемьдесят.
      Хамелеон Чау-чау вице-адмирала Анструтера
      Удеманс, конечно, был очарован вестью о появлении волосатого морского змея, столь соответствующего его научным построениям, но в его досье морских чудовищ ни за что не найти следов другого монстра, который в то же самое время показывался в тех же ирландских водах, на этот раз чуть к востоку, между Ирландией и островом Мэн. Если бы голландский натуралист знал о нем, то, конечно же, отказал бы ему в чести считаться мегофиасом. Но, как и в уже пересказанном случае с коммодором Ростроном, необходимо признать особую ценность этого свидетельства из-за персоны основного наблюдателя, который впоследствии стал британским вице-адмиралом Робертом Г. Анструтером. Тогда еще он был простым капитаном, командовал с 1907 по 1912 год кораблем "Цезарь" и именно в этом качестве однажды присутствовал в открытом море у Ирландии при исключительном, необычном спектакле:
      "Во время первой из четырех малых вахт я находился на полуюте, когда вдруг что-то выскочило из воды прямо передо мной, на расстоянии примерно в половину длины судна, и поднялось в воздух на высоту штанги бам-брамселя фок-мачты, то есть на пятнадцать метров. Естественно, у меня был при себе бинокль, и я поспешно направил его на четвероногое, так как речь, безусловно, шла о животном с четырьмя лапами или, во всяком случае, с четырьмя ногами. Его наружность заставила меня подумать о чау-чау со снятой кожей, как те, которые можно видеть висящими на крюках в кантонских лавках мясников. По форме животное напоминало мне хамелеона, но более коренастого: голова, так же как и короткий хвост, имела вид хамелеоньей. Он опускал или, скорее, погружал в воду свою шею и распростертые лапы.
      Я никогда еще не видел подобного существа за все время моей долгой морской карьеры и поэтому поспешил попросить штурмана, который находился у компаса, прийти ко мне на полуют, туда, откуда рептилия - или что это было - была видна.
      Едва офицер приблизился ко мне, как жив~отное прыгнуло еще раз: я снова смог хорошенько его рассмотреть, и теперь и штурман и капитан корвета Г.-Дж.-Л.-У.-К. Уиллкокс тоже его увидели. У животного кожа не была покрыта чешуей, а, скорее, влажно блестела, как у рептилии. Его ноги напоминали когтистые лапы, какие можно видеть у изображений китайских драконов. Мы долго ждали, но больше он не появлялся.
      Я никогда не слышал и не читал ничего относящегося к подобным животным, до тех пор пока много позже не оказался в старом городке Ри, где присутствовал при смотре городских войск при флаге, на котором были изображены три головы льва и три носа корабля, окруженные тремя существами, называемыми "виверна", которые очень сильно смахивали на моего старого знакомца из Ирландского моря".
      Следует быть законченным маловером, чтобы отбросить из-за ошибок зоологического характера показания прославленного моряка. Его дело было корабли, а не звери. Но никто не может его упрекнуть в пренебрежении зоологией. Во всяком случае, его ошибки ничего не прибавляют к правдивости его слов: они просто подают неверную идею о том, что именно он видел. Попытаемся же их исправить. Вдруг это удастся?
      Во-первых, у хамелеонов всегда исключительно длинный хвост: короткий хвост никак нельзя отнести к характерной черте "хамелеоньего вида". Впрочем, ни у одной рептилии (кроме черепах) не бывает действительно короткого хвоста, как у некоторых млекопитающих. Без сомнения, свидетель хотел подчеркнуть эту черту, так как питал предубеждение, что речь идет именно о рептилии.
      С другой стороны, пресмыкающиеся четко характеризуются наличием чешуи, и нелепо, констатировав ее отсутствие, говорить, что животное имело кожу "скорее, влажно блестевшую, как у рептилии". Здесь также выдает себя тенденция объявить априори, что животное было именно ящером, невзирая на все его нерептильные черты.
      Вообще в душе неспециалиста всегда существует неистребимая склонность причислять морских монстров, то есть неидентифицированных морских животных, к рептилиям. А на самом деле очень немногие пресмыкающиеся проживают в морях: кроме одного единственного вида крокодилов и одной игуаны, которые тоже, впрочем, являются прибрежными жителями Галапагосов, еще можно вспомнить всего несколько черепах и змей. Следовательно, когда кто-то видит перед собой неопознанное морское животное, это самая маловероятная гипотеза.
      Впрочем, отметим, что первое животное, о котором подумал капитан Антсрутер, приблизившись к таинственному монстру, была ободранная собака. Итак, речь шла о млекопитающем? Во всяком случае, это наиболее вероятно.
      При современном состоянии наших знаний единственные морские млекопитающие, имеющие четыре ноги, которых мы можем назвать,- это морская выдра и различные ластоногие. Они все когтисты, но только последние имеют короткий хвост, почти незаметный. Это ни в коем случае не диагноз, но то, что может дать ценное указание на возможную природу зверя.
      Виверна была видом дракона, описываемым чаще всего как "крылатый змей с колючим хвостом", оснащенным, кроме того, одной парой лап (а не четырьмя, как "обычный" дракон). Конечно же, ничто лучше змея не наводит на мысль о длинной шее.
      В конечном счете странное животное, столь плохо описанное будущим вице-адмиралом, вполне могло быть морским змеем с длинной шеей, то есть достаточно распространенного типа. И если оно не получило этого своего обычного наименования, то, очевидно, потому, что в этом, исключительном случае было видно целиком поднявшись над водой!
      В разные эпохи увлеченные змеем люди прилагали все усилия, чтобы выловить его всеми возможными средствами. Но даже в таких сравнительно небольших озерах, как Лох-Несс и Оканаган, дело это оказалось ох как непростым. Что же говорить о необозримых просторах и глубинах океана?
      Одним из научных центров, одержимых идеей поимки морского змея, является Скриппсовский институт океанографии в Ла-Джолле, Калифорния. Его директор доктор Роджер Ревел считает, что сообщения о "нашем подопечном" заметно сократились в последние десятилетия, хотя наблюдать его можно теперь уже и с нефтяных платформ и быстроходных судов и катеров. Просто ученые не ставят перед собой такую цель, считая все сообщения шарлатанством.
      В Скриппсовском институте над разработкой ловушек для крупных морских животных - известных и неизвестных науке - работает инженер Джон Айзеке. Одна из таких ловушек сделана из алюминия в виде пирамиды с прямоугольным основанием. Огромное отверстие близко к дну как бы манит любопытное животное заползти внутрь, а дыра повыше приглашает заплыть в пирамиду добычу помельче. Нагруженная стальной плитой, прикрепленной к днищу, клетка сбрасывается в открытом море в воду и погружается, увлекая за собой наполненные бензином поплавки и сигнальный буй. Тяжелое металлическое дно соединяется с клеткой эластичным тросом с магнезиевым замком. Через определенное время, которого должно хватить для поимки животного, этот замок разрушается под действием коррозии, и клетка, внезапно освобожденная от груза, увлекается поплавками на поверхность. Вместе с плитой ее днище теряет свою жесткость и прямоугольную форму, захлопывается, и животное, оказавшееся в ней, становится пленником. На поверхности сигнальный буй, снабженный отражателем радарных лучей, вымпелом и мигающим маячком, может быть быстро обнаружен.
      Первые опыты были проведены с уменьшенным прототипом ловушки со стороной 1 м 80 см. Чертежи модели вдвое большей были готовы к началу 1959 года. Планировалось построить и еще более просторные ловушки, рассчитанные на самую крупную добычу, в частности на взрослых гигантских лептоцефалов д-ра Брууна, которые, как всякие уважающие себя угри, должны были охотно залезать в пустоты таких конструкций, как эти пирамидальные клетки.
      Чтобы поймать животное действительно больших размеров, вроде супергигантского кальмара или крупного морского змея, Джон Исааке предложил использовать также плоскую сеть диаметром несколько сот футов (порядка ста метров). К ее центру должен был крепиться балласт, а по периметру - поплавки. На заданной глубине балласт сбрасывается, и устремившаяся к поверхности гигантская сеть в форме обратного парашюта должна была собирать попадающуюся по пути добычу вплоть до самой крупной.
      Скриппсовский институт не был единственным американским научным заведением, которое лелеяло мечту поймать морского змея. Хотя это многим казалось бессмысленным занятием: как можно поймать что-нибудь, чего нет в природе? И все же это пытались делать самые серьезные, с наилучшими репутациями люди.
      15 октября 1958 года "Вема", океанографическое судно Колумбийского университета, покинуло Нью-Йорк и отправилось в десятимесячное плавание с целью детального изучения морских глубин у западного побережья Южной Америки и в южной части Атлантики. Из глубокой океанской впадины, тянущейся вдоль берегов Перу и Чили, 'примерно в 320 километрах от Лимы, специальные сети скоро подняли с глубины 5 тысяч метров четыре экземпляра неопилины, но вида непохожего на тот, что был открыт экипажем "Галатеи". (Экземпляр, пойманный в 1952 году датчанами, получил название Neopilina galathea; новый вид был назван Neopilina palaeozoica).
      Но кое-кто на борту не удовлетворился этой добычей, самой по себе достаточно сенсационной. Специалист по морской биологии из Южнокалифорнийского университета д-р Роберт Дж. Мензис желал большего: поймать самого морского змея!
      За свою карьеру д-р Мензис имел частые профессиональные контакты с д-ром Антоном Брууном и был очарован его концепцией относительно зоологической природы мифического животного. Как и его датский коллега, он считал, что перуано-чилийская впадина, одна из богатейших планктоном зон океана, должна быть одним, из предпочтительных районов обитания гигантских угрей, личинки которых известны ученым.
      В судовых мастерских "Вемы" был выкован огромный стальной крючок длиной почти метр, который закрепили на конце кабеля, используемого для глубинного гидрографического зондирования и траления. Американский ученый решил поймать своего морского змея на удочку!
      Кабель мог выдерживать нагрузку 2,5 тонны и крепился к мощной лебедке. Операция должна была производиться в холодную, безлунную ночь, так как, по мнению д-ра Мензиса, вполне справедливому, животное, привыкшее к сумеркам и прохладе глубин, не должно было подниматься к поверхности, если условия там сильно отличались от привычных.
      "Нанизав на крюк большого кальмара, пойманного накануне,- рассказывал д-р Мензис - я прицепил к тросу в качестве грузила 15-килограммовую свинцовую болванку. Моим единственным помощником в этой рыбалке был Том Доу, который должен был управлять лебедкой. В два часа ночи он привел в действие нашу "удочку", пожалуй самую большую в мире. Лебедка быстро опустила приманку на глубину 360 метров, - несомненно, самую большую глубину, на которой когда-нибудь ловили рыбу с помощью крючка и наживки".
      После долгого ожидания, во время которого волнение двух рыболовов не переставая возрастало, мощный рывок .натянул кабель со страшной силой.
      "Мы с удивлением переглянулись. Что бы там ни было на противоположном конце троса, но оно с силой дергало за метровый крючок, пятнадцатикилограммовый груз и стальной трос почти треть километра длиной! Тотчас же была приведена в действие лебедка, и туго натянутый трос пошел наверх.
      Через несколько секунд после начала подъема мы заметили, что натяжение троса ослабло. Когда крючок появился из воды, судовые огни осветили его погнутое тело... и больше ничего.
      Кое-кто может посчитать мои слова обычными рыбацкими байками. Я, конечно, не могу этого доказать, но считаю, что рыба, которая могла сотворить такое на глубине 360 метров, должна быть первым морским змеем, попробовавшим наживку, приготовленную человеком. Теперь я буду возвращаться с крючками все более мощными, и надеюсь, в конце концов мы поймаем этого самого неуловимого монстра в мире".
      Хотя все мои симпатии на стороне д-ра Мензиса, и его оптимизм согревает мое сердце, я считаю его самоуверенность несколько преувеличенной. На самом деле в океане существует множество достаточно известных науке животных, способных совершить подобное.
      Совершенно очевидно, например, что кашалот в сотню тонн весом мог без труда заглотнуть крючок длиной метр с нанизанным на него в качестве приманки кальмаром и натянуть почти 400-метровый трос как струну. Он, конечно, не пропустил бы свою любимую добычу - крупного головоногого. Да и другой любитель кальмаров среди китообразных, дельфин гринда, взрослая особь которого может достигать веса 3 тонны при длине 9 метров, без сомнения, имеет силы, чтобы согнуть крючок из кованой стали.
      Среди акул, на которых также может пасть подозрение в покушении на подобную наживку, можно вспомнить Белую акулу (Carcharodon rondeleti), размеры которой могут превосходить 20 метров, и даже тигровую акулу (Galeocedo), не превышающую 9 метров. Обе они прожорливы и свирепы, а их мускулистые многотонные тела обладают титанической силой.
      Для крупных головоногих, в частности для гигантского кальмара весом в несколько десятков тонн, такая мелкая кража бесспорно является детской игрой.
      Отметим также, что если бы одно из упомянутых выше животных действительно попалось на крючок, то я сомневаюсь, что самоуверенный рыбак смог бы его хотя бы поднять на борт. Их многотонные тела рано или поздно оборвали бы трос. Самые маленькие из них не могли быть подняты из воды даже мертвыми, так как их вес превосходит прочность троса. Эта относительная непрочность троса заставляет подозревать д-ра Мензиса в том, что он сильно недооценивал размеры морского змея, которого сам считал гигантским угрем.
      Мы знаем, что угорь длиной 1,5 метра весит около 10 кг, следовательно, экземпляр в два раза крупнее будет весить в восемь раз больше (два в кубе). Таким образом, угорь или мурена трехметровой длины должна весить около 80 кг.
      Элементарные вычисления показывают, что при сохранении всех пропорций змееподобная рыба семиметровой длины должна весить около 3430 кг и будет слишком тяжелой, чтобы поднять ее с помощью использованного троса. А какие шансы были у д-ра Мензиса поймать экземпляр 15-метровой длины и весом 10 тонн? А это как раз и есть предполагаемый размер взрослого гигантского угря, по самым скромным расчетам д-ра Брууна.
      Очевидно, еще не завтра можно будет легко поймать на удочку морского змея. Положение мало изменилось с тех пор, как Джоб иронизировал по поводу Левиафана.
      Будущее за "таинственными островами"
      Это не значит, что попытки поймать крупного змееподобного, особенно с помощью сетей и специальных ловушек, не могут дать хороших результатов, конечно если они будут производиться систематически.
      Но у нас не должно быть на этот счет слишком много иллюзий. До сих пор таким способом не удавалось поймать более или менее крупного морского животного, такого, как кашалот. Их добывали загарпунивая, но только если речь шла о животных, регулярно появлявшихся на поверхности для дыхания. Дело представляется совершенно иначе, когда имеем дело с животными с легочным дыханием, но более скрытно ведущими себя у поверхности или имеющими жабры: никогда еще не удавалось загарпунить гигантского головоногого в открытом море, кроме того, который попался "Алектону", да и то найденного умирающим.
      В любом случае надеяться поймать на удочку или сетью крупного неизвестного змееподобного, в то время как это не удалось сделать хотя бы с одним китом или супергигантским кальмаром, значит хотеть начать бегать не научившись ходить.
      По-моему, самую большую надежду увеличить количество наших знаний о неизвестных морских чудовищах может дать использование подводных аппаратов улучшенной конструкции, которые позволили бы заставать их на месте, фотографировать, снимать на кинопленку. С этой точки зрения профессор Август Пиккар показал своим батискафом путь, по которому стоит идти. Вскоре подобные аппараты различных конструкций, разработанные гением французской морской мысли и военно-морским ведомством США, спустились до самого дна глубочайших океанских пропастей.
      Чтобы изучать крупных морских еще неизвестных животных - и даже тех, которые считаются известными, но их частная жизнь мало изучена,- нет необходимости и даже совсем нежелательно погружаться очень глубоко: уровень 1200 метров, достигаемый иногда кашалотами, кажется исключительным рекордом.
      Зона патрулирования располагается, по-моему, между поверхностью и порогом полной темноты, находящимся между 350 и 550 метрами в зависимости от прозрачности воды.
      Гению командора Жака-Ива Кусто мы обязаны появлением автономного скафандра, позволившего начать использование тонкого слоя моря толщиной около 60 метров. Чтобы использовать более глубинные слои, тот же командор Кусто сделал двухместный аппарат - легко управляемую "погружающуюся тарелку": небольшой стальной эллипсоид с реактивным движителем. Этот аппарат начал функционировать в 1960 году и без проблем мог погружаться на глубину до 400 метров. Аппарат сферической формы, большей прочности мог достигать тысячеметровой глубины.
      Недостатком всех автономных подводных аппаратов, используемых для наблюдения за крупными представителями океанской фауны, являлся шум их двигателей, включенные прожектора (хотя полная темнота наступает на глубине около 450 метров, в общем случае приходится включать освещение уже на глубине 50 метров) . Вторжение такого рода в дикое состояние природной среды обитания заставляло морских животных скрываться раньше, чем удавалось их заметить.
      В подобных случаях на суше для лучшего наблюдения за естественной жизнью животных устраиваются фиксированные наблюдательные посты - к их присутствию животные в конце концов привыкают и не обращают на них внимания. В идеале надо было бы создать подобную постоянную обсерваторию и в океанских глубинах. Поэтому мы должны с особым интересом рассмотреть последний проект командора Кусто, современного конкистадора малых и средних океанских глубин. Он планирует создать на полпути между Корсикой и материком первую океанографическую фиксированную станцию, позволяющую вести постоянные наблюдения на глубинах до 50 метров. Названный "таинственным островом", этот буй-лаборатория похож на гигантский спиртометр: широкая герметичная труба длиной 69 метров плавает вертикально в воде благодаря грузу, расположенному на нижнем конце, и только "голова" ее располагается на поверхности. Чтобы трубу не сносило течением, - она должна быть поставлена на якорь с помощью нейлоновых или полипропиленовых тросов. Автоматическое устройство должно нейтрализовать действие волн, но проблемы полной стабилизации станции на практике ставят значительные трудности.
      Я считаю, что, устанавливая такие станции наблюдения насколько возможно глубже и в разных частях океана - специально выбранных на основании не только частоты появления в этом месте морского змея, но и прозрачности воды,- можно увеличить шансы практически разрешить проблему, смущающую ученых-натуралистов столько времени.
      Морской змей на Би-би-си
      В ожидании этого следует готовить мнение общественности и особенно научных кругов, поворачивать его в сторону подобного проекта, распространяя анкеты, организуя обмен мнениями между специалистами и знакомя с ними публику через прессу, радио и телевидение.
      С этой точки зрения достойна всякой похвалы инициатива Мориса Брауна и Мартина Чисхольма, организовавших на Би-би-си страстные дебаты по проблеме морского змея, которые прошли в эфире 12 февраля 1961 года.
      Выбор десяти участников обсуждения был сделан достаточно справедливо, за столом встретились разные мнения, в том числе прямо противоположные. Кроме трех очевидцев (одного морского офицера и двух ученых-биологов) присутствовали скептически настроенный палеонтолог, совершенно не верящий биолог, морской офицер и биолог, убежденные, что морской змей - это результат ошибки из-за плохих условий наблюдения известных науке животных, и, наконец, три зоолога, защищавших идею существования морского змея в виде плезиозавра, гигантского угря или более эклектичную гипотезу. Во всяком случае, равновесие сил очевидно.
      Сразу же скажем, что сообщения, сделанные свидетелями, были не лучшего качества, но, если они и не были ни достаточно детализированы, ни во всем убедительны, нельзя ставить под сомнение их искренность.
      Сначала выступил Джон Драммонд, который служил вторым помощником на военном корабле "Батсер", когда произошла странная встреча около Золотого берега - в начале 1944 года. Корабль рыскал в море в поисках немецкой подводной лодки, замеченной в том районе. Драммонд находился на мостике, когда увидел внезапно выпрыгнувшего из воды большого ската почти двух метров в диаметре. Несмотря на свои размеры, он так взвился над волнами, как какая-нибудь вульгарная форель, охотящаяся за мухами. "Что могло так напугать его?- подумал офицер.- Как крылья у него выросли". В тот же момент вахтенный сигнальщик закричал: "Огромный предмет по правому борту!"
      "Это было слабо сказано утверждалал Драммонд.- Я потом видел что-то похожее, но в фильме ужасов. Это "нечто" медленно поднялось из глубины, 4-5 секунд постояло, возвышаясь над волнами, затем упало вперед с громовым шумом, как обрушивается стена многоэтажного дома во время бомбежки Лондона. Оператор акустической станции... зарегистрировал четкий сигнал от предмета на своем аппарате и потерял с ним контакт, когда тот погрузился на большую глубину".
      Офицер тотчас же занес факт этой встречи в бортовой журнал. Он был убежден, что это не был какой-либо крупный кит. Что вскоре ему подтвердил другой опытный наблюдатель, норвежский корвет-капитан Оли Бернхардт Эдьяр из Тонсберга, прикомандированный в то время к резервным силам Британского Королевского флота, который до войны плавал на китобойном судне в Антарктике.
      "Тогда кто это мог быть? - спрашивал Драммонд.- При определении размеров в море можно ошибиться. Наша главная мачта имела высоту 18 метров. Объект казался примерно такой же высоты. В сумерках я не смог ясно различить, но предположительно это было похоже на хвост. Что больше всего в нем поражало это его необычайно малая толщина".
      Гораздо менее удивительным, чем Этот гигантский угорь, но тоже приводящим в замешательство своим внешним видом было существо, замеченное Финном Девольдом, норвежским биологом из Института морских исследований Бергена, во время проведения гидрографических работ на борту океанографического судна "Йохан Хьерт". Закончив серию измерений в 100 км севернее мыса Норд, корабль взял курс на восток и шел параллельно берегу. В 3 часа утра море было спокойным как зеркало, когда Девольд заметил на поверхности воды, на расстоянии 500-600 метров странный предмет.
      "Что-то, высотой примерно 1 м, торчало из воды,- рассказывал ученый,- я указал на него рукой и спросил у капитана, что бы это могло быть. Когда капитан его увидел, он приказал рулевому взять курс на неизвестный предмет. Едва мы приблизились к нему на 200 метров, как он исчез под водой. Когда мы достигли того места, где его видели, на поверхности ничего уже не было.
      Мы много обсуждали на корабле происшествие, гадая о природе существа. Оно было толщиной около 20 см и поднималось над водой примерно на 1 м. Это не мог быть тюлень, я уже много к тому времени видел этих ластоногих. Тюлень имеет форму бутылки шампанского или чего-то подобного, а данный предмет был одинаковой толщины от вершины до поверхности воды. Я не могу сказать, что это было но, определенно оно имело вид живого существа. Издали это было похоже на конец дерева, торчащий из воды, но, если бы это было так, мы затем нашли бы его на месте".
      Другой биолог, П.-Дж. Корбин из Морской биологической лаборатории в Плимуте, также видел животное, которое ему показалось незнакомым, когда он работал на борту военного океанографического судна "Дискаве-ри". Он уже не помнил точно дату, то ли в сезон 1952-го, то ли 1954-го года, но произошло это в Атлантике, в районе Азорских островов.
      Было раннее утро, и погода стояла пасмурная. На мостике была только вахтенная смена. Корбин занимался со снастями на корме, когда, случайно взглянув за борт, увидел то, что он называл потом своим "особенным монстром". Так как существо находилось уже позади, а корабль быстро продолжал плыть вперед, Корбину осталось удовлетвориться лишь наблюдением за ним в бинокль в течение 4 или 5 минут, пока тот не скрылся из виду вдалеке.
      "Я не могу сказать, к какому определенному виду принадлежало это животное: оно навсегда останется моим особенным морским монстром. Я убежден в одном: это было животное, потому что шевелилось. Все это время оно находилось на поверхности. Контуры его большого серого тела были прямоугольной формы, примерно 3 м в длину и около 2 м в ширину - размеров, обычных для монстров, находящихся у самой поверхности воды".
      По словам Корбина, прекрасно знающего морской животный мир, это не могло быть ни китообразное, ни черепаха, ни гигантский скат, ни пучок водорослей, ни обломок любого вида.
      "Из всех крупных морских животных,- добавляет он,- это могла бы быть только какая-нибудь громадная луна-рыба, но, когда я вспоминаю самые крупные известные ее экземпляры, неизвестное животное слишком велико, чтобы оказаться этой рыбой".
      Боюсь, нам придется не согласиться с мистером Корбином относительно размеров самых больших представителей рыбы-пуны, но в то же время поздравить ;го с большой вероятностью правильности его предположения. Действительно, как у вида этих рыб с закругленным хвостом (Mola mola), так и у очень редкого вида с заостренным хвостом (Masturus lanceola-tus) были зарегистрированы размеры до 3 м 35 см длиной. Так как эти огромные рыбы в форме мельничного жернова имеют обычай отдыхать на боку на поверхности воды в теплую, спокойную погоду, в этом состоянии они могут являть собой существо, похожее на то, что видел британский биолог. Поэтому в данном случае нам, пожалуй, не стоит сильно рассчитывать на это свидетельство.
      Но возможная ошибка не должна быть причиной глобального негативного вывода. Тем более что "особенный монстр" мистера Корбина не имеет ничего общего с крупными змееподобными. В тот день было упомянуто и о совершенно очевидной ошибке. Не будем придавать большого значения .выступлению д-ра Гуннара Данне-вига, директора норвежской биологической станции в Флодевингене. Однажды его отец, биолог Альф Данневиг, подумал сначала, что увидел морского змея, который в действительности оказался большим лососем. Д-р Данневиг под этим предлогом утверждал, что большинство историй о морском змее - это похожие ошибки и они имеют своим происхождением, по его мнению, крайне неблагоприятные для наблюдения погодные условия на море. И такое несправедливое обобщение нельзя оправдать и сообщением капитана Арне Гроненгсетена, принявшего сначала за морского змея супер-гигантского кальмара, который, казалось, собрался напасть на его танкер.
      Заключительное слово
      Если из огромного досье морского змея и нужно выкинуть множество неправильных и ошибочных наблюдений, там, однако, остается еще достаточно много случаев, которые никоим образом нельзя объяснить появлением известного науке животного. Утверждение обратного выдает крайне слабое знакомство с материалами настоящего дела.
      Основная масса наблюдений крупного морского змееподобного животного интерпретировалась по-разному видными зоологами, собравшимися у микрофонов Би-би-си.
      Д-р Денис Таккер, который защищал в основном свою точку зрения относительно лох-несского чудовища, заявлял со своей обычной горячностью, что свидетельства, собранные Удемансом и Гудом, доказывают, что морской змей - это плезиозавр. Д-р Антон Бруун, чья козырная карта - открытие существования гигантского лептоцефала, убежденно доказывал, что речь идет о гигантском угре. Только Джон Колман, директор станции морской биологии в Порт-Эрине, на острове Мэн, осторожно склонялся к более эклектичной идее. Порядка тридцати заслуживающих доверия сообщений могут быть разумно объяснены, по его мнению, существованием одного или нескольких видов неизвестных науке крупных морских животных. Гигантский угорь или плезиозавр? Колмен считал, что существуют как минимум два вида.
      Противники морского змея не испытывали больших трудностей в поисках аргументов, ослабляющих позиции
      его защитников. По двум причинам, очевидным для тех, кто хорошо знает всю сложность проблемы: сторонники морского змея придерживались в основном слишком исключительных гипотез, во всяком случае, они не приняли к рассмотрению самую убедительную из них: идею о млекопитающей природе большинства крупных змееподобных (о забывчивый Альбион!)
      В самом стане защитников морского змея не было единства.
      Д-р Таккер доказывал, что морской змей не может быть гигантским угрем, потому что множество свидетелей подчеркивали, что у него была явно видна шея и расширяющееся тело; кроме того, голова его составляла иногда прямой угол с телом, что невозможно для рыб. Наконец, угри не имеют на спине так часто описываемых горбов, которые, по д-ру Таккеру, во всех случаях казались массивными и поэтому не могут быть результатом извивающихся движений. Если только за морского змея не принимали пучок водорослей, качающихся на волнах!
      Д-р Бруун возражал, что плезиозавры - это животные, обитающие у поверхности, более того, около берега, и их существование было бы давно доказано. А наименее спорные наблюдения морского змея были сделаны, по мнению датского биолога, в открытом океане и очевидцы его описывали как громадного угря, во всяком случае как существо, лишенное каких бы то ни было горбов. Если же, в редких случаях, речь и шла о горбах, то они могли быть изгибами тела плывущих на" боку гигантских угрей - обитателей глубин, очевидно в состоянии предсмертной агонии, погибающих от декомпрессии...
      П.тДж. Корбин считал, что нет необходимости видеть в морском змее только гигантского угря, плезиозавра или гигантского кальмара, главное - присутствие в океане одного или нескольких видов крупных неизвестных животных, этого достаточно. Такие споры завязались в лагере сторонников морского змея, и его противники извлекали из этого пользу.