Переломный момент в судьбе необъятного кальмара
      После памятного случая с "Алектоном" сверхгигантский кальмар на добрую дюжину лет предается забвению в научном мире. Сенсация, так неожиданно быстро овладевшая умами ученых, так же быстро и угасает. Если даже во Франции, на родине большинства свидетелей происшествия, нашелся человек, поставивший под сомнение их рассудок, то не удивительно, что в других странах эту историю без -малейших колебаний расценили как "типичный случай коллективной галлюцинации". Поскольку, увы, не существовало никаких материальных свидетельств события (быстро разложившийся кусок хвоста животного был почти сразу выброшен), мало-помалу все разуверились в его реальности. И снова были позабыты законсервированные щупальца, экспонировавшиеся во многих музеях мира.
      Чем более вдохновенно Жюль Верн и его последователи и подражатели вводили гигантских моллюсков в сюжеты своих басен о подводном мире, тем глубже зоологи погружались в сдержанное молчание. И чем более неуместным казалось вторжение этих легендарных животных в научные сферы, тем более оправданно отводилось им место в туманных дебрях фольклора, не требовавшего материальных доказательств.
      Целое десятилетие после памятного заседания Парижской Академии наук (1861) и статьи Кросса и Фишера (1862) раздавались лишь слабые отголоски первоначального ажиотажа. К ним можно отнести короткое сообщение в научно-популярной книге Гвина Джеффри "Британская конхиология", а также работу Армана Ландрена (1867), скорее популярную, нежели научную. Для такого необычного и огромного животного это, конечно, совсем немного.
      Но в течение последующих тридцати лет статьи и книги, посвященные гигантскому кальмару, вдруг снова стали появляться в таких количествах, что лишь с трудом можно было ориентироваться в дебрях этой бьющей через край научной литературы.
      Причины такой неожиданной популярности лежат на поверхности. Ведь если за двухтысячелетний период предшествовавшей истории удавалось с трудом отыскать лишь редкие свидетельства о животных этой группы, то с 1871 по 1879 год у берегов Ньюфаундленда было зарегистрировано более двадцати пяти выброшенных из моря гигантов. Казалось, что Царь всех Беспозвоночных решил раскрыть свое инкогнито.
      Эта "эпидемия самоубийств" гигантских кальмаров сработала подобно каталитической реакции. С каждой новой находкой все более рассеивался скептицизм зоологов, все более внимательно вслушивались они в рассказы очевидцев, переходя от пассивного интереса к активному, возбуждающему новые систематические расследования.
      Пожалуй, настал момент перескочить от моллюсков к млекопитающим и сказать несколько слов об овцах Панурга и о необычайной обширности зоны их распространения.
      АРХИТЕВТИСЫ В ИЗБЫТКЕ
      К концу XIX века едва прошло сто лет с тех пор, когда в Сейлеме, в Массачусетсе, перестали сжигать колдуний. К тому же часть населения отказалась от этого не без сожаления. В 1878 эта истеричка Мери Бейкер Эдди, основательница могущественной "Крисчен сайенс", постоянно надоедала местным судам, стремясь возобновить средневековые обычаи под тем предлогом, что ее личные недруги вызвали смерть ее третьего мужа и ее собственные болезни, прибегнув к "пагубному животному магнетизму", что было просто новым названием для упражнений в черной магии. Однако это не помешало тому, что в этом самом пуританском городе, где буква Библии имела силу закона, с 1867 года выходил прекрасный научный журнал - "Американский натуралист".
      Именно в номере этого периодического издания за 1873 год можно найти первые отголоски той невероятной эпидемии попаданий на мель, жертвой которой на побережье Ньюфаундленда, незадолго до этого, к нашему удовольствию, стали архитевтисы.
      После изложения истории вопроса о гигантских кальмарах (недостаток точности которого мне, увы, уже приходилось подчеркивать), доктор Э.С. Пакард-младший, главный редактор упомянутого издания, ссылался на многочисленные свидетельства, собранные им лично:
      "Капитан Дж. Хаммонд из Сейлема, который плавал в течение сорока одного года между этим портом и Индией, сообщил мне, что на широте мыса Доброй Надежды он видел плававшие в воде останки кальмара, размером от 8 до 10 кубических футов .(что соответствует размеру бочки объемом от 250 до 280 литров). На это животное, по всей вероятности, напали китообразные, которые съели его голову и щупальца".
      На последнем собрании Бостонского общества естественной истории почтенный капитан Н.И. Этвуд сообщил о том, что видел, как кашалот изрыгал части кальмара, имевшие в диаметре 10 дюймов (25 см). Он отметил, что кашалотов считают пожирателями гигантских кальмаров.
      Первый кальмар из Ньюфаундлендской банки
      Все это не принесло ничего нового, а лишь подтвердило высказанное прежде доктором Шведиэром, Пьером Дени де Монфором и некоторыми другими. Самым важным в статье доктора Пакарда-младшего было напоминание о прошедшей незамеченной для зоологов публикации в газете "Кейп-Энн эдвертайзер".
      Согласно осеннему выпуску этого журнала за 1871 год, экипаж рыболовного судна из Глостера, плывшего по Ньюфаундлендской банке, обнаружил в воде труп кальмара, имевший в длину 15 футов (4 м 60 см), самые длинные щупальца которого были длиной 10 футов (Зм).
      Главный редактор "Кейп-Энн эдвертайзер" подтвердил доктору Пакарду подлинность этого происшествия: действительно, мистер Джеймс Тарр из фирмы "Дог, Тарр и Ко" из восточного Глостера поручился ему в этом.
      Мистер Тарр, расспрошенный заинтересованными натуралистами, смог дать самые полные сведения об этом событии.
      Примерно 20 октября 1871 года капитан Кемпбелл со шхуны "Б.-Д. Хаскинз" в то время, когда его корабль стоял на якоре в Ньюфаундлендской банке, обнаружил на поверхности волн студенистую массу.
      Несколько человек спустили лодку, чтобы обследовать этот труп с близкого расстояния, и обнаружили гигантского кальмара. Пассажиры следующей лодки обмерили туловище кальмара и обнаружили, что он имел 15 футов (4 м 60 см) в длину и 4 фута (1 м 42 см) в окружности. Для своей длины он был, скорее, тонким. От его наполовину съеденных щупалец остались части длиной от 9 до 10 футов (2 м 75 см), объем их составлял 22 дюйма (56 см).
      Несмотря на свою стройность, этот головоногий должен был весить около тонны!
      Клюв кальмара был бережно сохранен одним из рыбаков судна "Б.-Д. Хаскинз", однако этот человек не пожелал расстаться с ним ни за какие деньги. Доктору Пакарду удалось все же этот клюв сфотографировать. Фотографию он послал в Копенгаген профессору Стенструпу. По мнению этого датского специалиста, такой клюв должен был принадлежать, по всей вероятности, кальмару вида Architeuthis monachus.
      Доктор Пакард представил также своему скандинавскому коллеге гравюру на дереве, изображавшую другой клюв, подаренный капитаном Этвудом из Провинстауна Эссекскому институту. Эта анатомическая деталь, имевшая 4,5 дюйма (11 см) в длину (одна из самых крупных), была найдена в желудке кашалота, загарпуненного, по всей вероятности, в Северной Атлантике. По мнению Стенструпа, этот клюв мог принадлежать кальмару вида Architeuthis dux.
      Отец и сын Пикко в борьбе с кальмаром из Грейт-Белл-Айленда
      Статья доктора Пакарда в "Американском натуралисте" не должна была долго оставаться без отклика.
      10 ноября 1873 уважаемый человек из города Сент-Джонс в Ньюфаундленде, мистер Александр Меррей из Геологической комиссии Канады, написал письмо профессору Жюлю Марку с просьбой передать его крупному голландско-американскому ученому Луису Агассизу, который в то время являлся высшим авторитетом в области морской биологии. Этот последний успел только передать письмо главному редактору "Американского натуралиста", прежде чем слег - 2 декабря, после конференции в Фитчберге. Через десять дней он скончался от переутомления и вызванного им приступа нервной депрессии.
      В письме была описана схватка рыбака, по имени Теофиль Пикко, с действительно исключительным по размеру кальмаром, которая случилась около 25 октября к юго-востоку от острова Ньюфаундленд.
      На этот раз речь не шла, как во времена Дени де Монфора, о том, чтобы отбросить историю, как цепь лжесвидетельств или нелепостей, ибо доблестный Пикко добыл в виде трофея одно из щупалец чудовища, отрубленное одним ударом топора. Фрагмент этой анатомической детали и несколько отделенных от нее присосок с зубчатыми краями были заспиртованы мистером Александром Мерреем в подарок профессору Агассизу.
      По словам Пикко, щупальце было отрублено на расстоянии 10 футов (3 м) от того места, где оно прикреплялось к туловищу. Первый обрубок представлял собой часть внутренней поверхности щупальца, имевшую в длину 6 футов (2 м). Кроме этого, осталась часть щупальца, имевшая в длину 30-35 футов (9-10 м), и фрагмент, имевший в длину 19 футов (5 м 80-см), который пришлось укоротить до 2 футов, для того чтобы законсервировать в сильно концентрированном рассоле. Этот фрагмент заканчивался чем-то вроде узкого, лопатообразного, остроконечного и обтрепанного снизу весла, которое было 15-сантиметровым в своем самом широком месте. На конце оно было усеяно многочисленными розетками из мелких присосок, ороговевших по краям. В итоге одна лишь палица, которая венчала конец щупальца этого кальмара, была больше, чем обычный крупный кальмар!
      Письмо мистера Александра Меррея было опубликовано журналом "Американский натуралист" лишь в феврале 1874 года. За это время событие достигло ушей публики посредством других периодических изданий, заинтересованных в сообщении последних известий в большей степени, чем научный журнал. Так, в номере за 6 декабря 1873 года можно прочесть рассказ об этой страшной схватке, принадлежащий перу преподобного Мозеса Гарвея из Сент-Джонса. Действительно, в этой очень верующей стране рыбаки после схватки с чудовищем отправились в первую очередь к священнику, и именно ему первому показали они отрубленное щупальце. Священник немедленно посоветовал своим прихожанам отнести этот трофей преподобному Гарвею, чей страстный интерес к естественным наукам был ему известен. В конце концов именно Гарвей сохранил то, что осталось от щупальца, и передал в музей Сент-Джонса.
      Искушенному натуралисту немедленно стала понятна вся важность анатомической детали. Четверть века спустя он сообщал об этом все еще с волнением:
      "И вот я завладел одной из самых редких достопримечательностей животного царства - настоящим щупальцем "рыбы-дьявола", до сих пор почитавшейся мифом, животного, существование которого оспаривалось натуралистами на протяжении веков. Я знал, что держу в руках ключ к большой тайне и что новая глава должна быть вписана в Естественную историю".
      И все это случилось потому, что один одиннадцатилетний мальчик проявил исключительное хладнокровие.
      Благодаря целому хору совпадающих между собой сообщений можно восстановить событие в мельчайших подробностях.
      Двадцать шестого октября, после того как они забросили свои сети в море на широте Грейт-Белл-Айленда, рыбаки Дэниел Сквайр и Теофиль Пикко, которого сопровождал его маленький сын, увидели вдруг темную и бесформенную массу, плававшую невдалеке от их лодки. Думая, что это останки разбитого корабля, и надеясь на какую-нибудь драгоценную добычу, рыбаки приблизились, и один из них, стараясь зацепить предмет, ударил по нему гарпуном. От удара масса внезапно ожила и поднялась над водой, обнаружив довольно осмысленное лицо, на котором два бледных, выпученных глаза, казалось, яростно сверкали. Для того, чтобы увеличить ужас до пределов, животное с враждебностью, не оставлявшей сомнений в его намерениях, разинуло клюв, размером с бочонок на 6 галлонов (27 литров), похожий на гигантский клюв попугая.
      Пораженные, окаменевшие от ужаса, рыбаки не в силах были пошевелиться. Прежде чем они успели опомниться, чудовище, находившееся теперь в нескольких футах от них, развернуло вокруг головы множество щупалец мертвенного цвета и протянуло их к лодке, стремясь схватить ее. Только два щупальца достигли лодки, вцепились в нее и благодаря своей длине полностью вокруг нее обвились.
      Действовать надо было немедленно, огромное животное могло утащить лодку в пучину. С отчаянным усилием Том, сын Теофиля Пикко, схватил топор и одним ударом отрубил щупальце, потом набросился на руку. Лишенное, таким образом, драгоценного оружия, чудовище прекратило сражение и стало удаляться рывками, характерными для движения кальмаров. Постепенно оно исчезло из виду.
      В течение короткого времени рыбаки могли еще видеть грязно-розовую массу его тела и хвост, который, поднимаясь над водой, разрезал ее поверхность как нос корабля. Мальчик предотвратил катастрофу.
      Пикко, который видел щупальце животного, вытянувшееся вдоль борта его баркаса длиной в 20 футов (6м 10 см), и мог, таким образом, судить о его размерах, предполагал, что туловище животного втрое длиннее щупалец. Что же касается ширины, в том месте, где к туловищу прикреплялись две головные лопасти, она, согласно Пикко, не могла быть уже 5 футов (3 м).
      Кальмар, имеющий в длину 18 метров? Научные комментаторы того времени единогласно заявляли, что эти размеры преувеличены страхом. Однако истинность этого свидетельства не может вызывать сомнений, если судить по значительному размеру сохранившегося обрубка щупальца. Но, может быть, Пикко подразумевал под длиной животного общую длину тела и щупалец? Тексты говорят об этом двусмысленно. Принимая во внимание представленные Пикко размеры тела этого кальмара, надо признать, что оценка 60 футов не могла относиться к одному только телу, удлиненному короткими руками, иначе кальмар имел бы неправдоподобно вытянутую форму.
      Вместе с щупальцами, имевшими в длину примерно 10 метров, кальмар Пикко, туловище и голова которого вместе составляли около 4 метров, мог бы иметь длину 14 метров. Это не так уж далеко от 18 метров, о которых сообщал смелый рыбак.
      Кальмары следуют один за другим, но не походят друг на друга
      В своем письме, адресованном профессору Марку, мистер Александр Меррей не только пересказал знаменитую авантюру отца и сына Пикко. Он упомянул также о двух случаях выброса на берег гигантских кальмаров, имевших место за несколько лет до этого:
      "Преподобный Габриель, который теперь живет в Португал-Коуве, а раньше жил в местности, называемой Ламалин, на южном берегу острова, утверждает, что в течение зимы 1870/71 года два головоногих были целиком выброшены на местный пляж. Они имели в длину соответственно 40 и 47 футов (12 и 14 м)".
      Вскоре, в своем следующем письме, мистер Александр Меррей сообщил о поимке в заливе Лоджи, рядом с Сент-Джонсом в Ньюфаундленде, в ноябре 1873 года значительного по размеру кальмара, хотя он и уступал предшествовавшим. Его полная длина составляла 9 метров 70 сантиметров, из которых 2 метра 35 сантиметров приходились на голову и туловище и 7 метров 35 сантиметров - на щупальца. Длина рук кальмара составляла 1 метр 80 сантиметров.
      Тело головоногого едва превышало 4 метра. Однако его не без труда удалось прикончить, когда он запутался в сетях для рыбы. Рыбаки, вооружившиеся топорами и большими ножами, вынуждены были сражаться с ним в течение получаса. Голова, глаза и двигательный сифон кальмара были превращены в лохмотья.
      Останки кальмара были благоговейно собраны, измерены и сфотографированы преподобным Гарвеем. Затем пастырь-натуралист постарался законсервировать в рассоле сохранившиеся части кальмара. Но, убедившись, что они все же начали разлагаться, он должен был согласиться на то, чтобы их заспиртовать.
      В другом месте второго своего письма мистер Меррей ссылается на трудно поддающиеся проверке, но гораздо более сенсационные свидетельства:
      "Один уважаемый человек, по имени Пайк, сообщил мне, что видел много гигантских кальмаров на побережье Лабрадора. Один из них имел 80 футов в длину от клюва до хвоста. Этот человек утверждал также, что некий мистер Хаддон, инспектор образования в этом районе, измерил там одного кальмара длиной 90 футов (27 м). Он сообщил мне также, что эти чудовища съедобны".
      Это последнее сообщение могло бы показаться абсурдным и отвратительным в Америке, но не в Европе, где осьминоги, каракатицы и кальмары давно являются излюбленной пищей средиземноморских народов.
      Но не ради кулинарных интересов эти сообщения были сохранены учеными, занятыми исследованием супергигантских кальмаров, в частности профессором Эдис-соном Веррилом из Йельского колледжа, главным специалистом. Его заинтересовали размеры, которые приписывали упомянутым головоногим. По размеру они далеко превосходили те образцы, которые были надлежащим образом сфотографированы или частично законсервированы. Они вчетверо превосходили колосса из Медревалле!
      Конечно, можно понять это недоверие, высказанное с позиций позитивной науки, однако оно теряет всякую законность, когда приходится видеть того же ученого, который принимает не моргнув глазом множество других, по преимуществу недоступных для проверки свидетельств, относящихся к образцам меньшего размера по сравнению с теми, что уже были подвергнуты классификации.
      Ибо, в конце концов, в силу какого научного принципа свидетельство более достойно доверия оттого, что оно совпадает с событием, уже имевшим место прежде, особенно в такой области, где все является необычным и фантастическим? Не слишком ли быстро забыто: существование "супергигантских" кальмаров отрицалось именно потому, что они не соответствовали "норме"?
      Спор о приоритетах
      Теперь, когда реальность существования крупных головоногих была доказана, зоологи торопились ввести в свои классификации кальмаров, выброшенных на берег или пойманных в районе Ньюфаундленда, чьими несомненными останками они теперь обладали.
      Как всегда, это не могло обойтись без столкновений.
      Как мы уже знаем, профессор Стенструп, увидев фотографию кальмара, который был найден мертвым в нижней части Ньюфаундлендской банки, узнал в нем вид животного, описанный им под названием Architeuthis monachus. Что же касается огромного клюва, обнаруженного капитаном Этвудом в желудке кашалота, он отнес его к виду Architeuthis dux.
      Эти определения пришлось не по вкусу американскому натуралисту Уильяму Севиллу Кенту, бывшему помощнику консерватора в отделе естественной истории Британского музея. Он не колеблясь написал в 1874 году об образцах Architeuthis monachus и Architeuthis dux, которые послужили Стенструпу для составления его описаний:
      "К несчастью, по-видимому, ни одного фрагмента этих животных, пригодного для научной идентификации, не сохранилось".
      Это, как мы знаем, было совершенно неверно. Изучение части головы "размером с череп ребенка", снабженной клювом длиной 11 сантиметров, прекрасно подтверждало описание Architeuthis monachus. Описание Architeuthis dux, хотя и не было опубликовано, опиралось на исследование всех основных органов экземпляра животного, выловленного капитаном Хидомом в Атлантическом океане.
      Севилл Кент отнесся к этому не менее формально:
      "Действительно, два фрагмента, хранящиеся в Британском музее (знаменитое анонимное щупальце длиной 2 м 75 см и толщиной примерно 10 см) и в музее Сент-Джонса (щупальце, доставленное Теофилем Пикко преподобному Гарвею), составляют, по-видимому, единственный конкретный материал, которым в настоящее время мы располагаем и над которым можно работать".
      Это утверждение дает представление о неведении, в котором пребывали люди еще в ту эпоху относительно богатых коллекций останков кальмаров, которые хранились в иностранных музеях, а также относительно работ других ученых, написанных на эту тему. Но, возможно, иногда в этом неведении содержалась известная доля расчета.
      В конце концов, Севиллу Кенту были хорошо известны работы доктора Хартинга из Амстердама. Но если он и цитировал эти работы, то лишь для того, чтобы подтвердить, что анатомические детали, которыми Стенст-руп воспользовался для создания вида Architeuthis dux, могут быть отнесены и к Ommastrephes todasus. В то же время английский биолог противоречил сам себе, поскольку признал, что описания его голландского коллеги были основаны на конкретных элементах, а именно на фрагментах кальмара, "пригодных для научного определения".
      Глухота господина Севилла Кента объяснилась внезапно, когда оказалось, что он предложил для гигантского головоногого с Ньюфаундленда новое видовое название, Megaloteuthis, которое должно было обеспечить ему бессмертие.
      Господин Севилл Кент очень справедливо заметил, что щупальце кальмара Пикко было по всей своей длине покрыто присосками, которые характерны для Ommastrephes todasus, следовательно, его надо отнести к другому разряду, то есть к другому виду, для которого он предложил временное название Megaloteuthis harveyi. Но только этот другой вид был уже создан профессором Стенструпом, ибо описанные им анатомические детали не могли быть вопреки мнению господина Хартинга, отнесены к представителю вида Ommastrephes. Что и было подтверждено более тщательным исследованием материала.
      Кальмар размером 15 м 85 см из Кумбс-Коува
      Профессор Эдиссон Веррил из Йельского университета был справедливее своего британского коллеги и признал приоритет голландского ученого. Едва узнав об открытиях доктора Пакарда-младшего, он воспользовался первой же возможностью для того, чтобы поехать и посмотреть клюв большого кальмара, найденного мертвым на поверхности Ньюфаундлендской банки в 1871 году. В то же время он изучил в музее Сент-Джонса часть щупальца, отрубленного юным Томом Пикко в октябре 1873 года. И, наконец, благодаря любезности преподобного Гарвея он завладел различными частями небольшого экземпляра из бухты Лоджи.
      Кроме этого профессор Веррил получил от своего коллеги профессора Бэрда из Смитсонианского института челюсти и две присоски кальмара длиной 10 метров, в неопределенное время выброшенного морем на берег залива Бонависта в Ньюфаундленде. Останки его были собраны неким преподобным Мьюрином. Впоследствии преподобный Гарвей сообщил ему также о том, что в декабре 1872 года в этом же месте на берег был выброшен еще один экземпляр Architeuthis. Профессор Веррил спрашивал себя, не шла ли в обоих случаях речь об одном и том же экземпляре. Но в этом случае один из "преподобных" должен был ошибиться в своей оценке размера кальмара. Преподобный Гарвей оценил длину тела кальмара в 4 метра 25 сантиметров. Согласно его оценке, руки кальмара, "толстые, как бедро мужчины", имели в длину 3 метра, а щупальца были длиной 9 метров 75 сантиметров. Эти размеры были слишком крупными для кальмара, имевшего в целом в длину.
      10 метров. Самым удивительным из того, что подарил ему почтенный пастор, были крупные присоски рук кальмара, имевшие в диаметре два с половиной дюйма, что составляло больше 6 сантиметров! Такие присоски могли принадлежать экземпляру, имевшему в длину по меньшей мере 14 метров.
      Самый длинный, хотя и не самый большой экземпляр, нашедший смерть у берегов Ньюфаундленда, профессор Веррил обнаружил, листая местные газеты. О нем в 1872 году сообщала статья некоего Р.Т. Беннетта из Инглиш-Харбора:
      "Три дня назад на побережье Кумбс-Коува выбросился кальмар действительно огромного размера. Некоторые жители завладели его останками. Длина его туловища, которое было толстым как бочка, составляла 10 футов (3 м 05 см). Одна из его рук была толщиной с кулак мужчины и имела в длину 42 фута (12 м 80 см) другие руки имели в длину лишь 6 футов (1м 80 см), однако, они были толстыми и имели в диаметре 9 дюймов (23 см). Кожа и тело кальмара были толщиной 2 и 1/4 дюйма (около 6 см), как снаружи, так и изнутри они были красного цвета. Присоски в форме чашки были собраны на конце длинной руки, и каждая из них была окружена длинной бахромой, напоминавшей зубцы ручной пилы. Я предполагаю, что кальмар использовал эту руку как привязь, а присоски - как якорь, когда хотел подтянуться или схватить добычу. Это животное, когда почувствовало, что бурное море выбросило его на берег хвостом вперед, присосалось к скале и оставалось там в полной безопасности, пока люди не стащили его на землю".
      Когда почтенный мистер Беннетт сообщил все эти подробности в письме профессору Веррилу, этот последний более не колеблясь отнес этот экземпляр кальмара с непомерными щупальцами, происходящий из Кумбс-Коува, одного из ответвлений бухты Фортуны, к числу гигантских кальмаров из района Ньюфаундленда. В 1874 году он опубликовал в "Американском натуралисте" одну из первых посвященных им заметок. В этой заметке он отметил, что "эти останки свидетельствуют, что существует две разновидности гигантских кальмаров". По его мнению, к первому виду принадлежали вытянутые индивиды, которые, несомненно, относились к Architeuthis monachus профессора Стенструпа. Более коренастые индивиды составляли вторую группу; на основании исследования формы одного из подобранных клювов этих кальмаров можно было отнести к описанному Стенструпом виду Architeuthis dux.
      Прозаическая судьба кракенов из Ньюфаундленда
      Однако наплыв гигантских кальмаров не прекращался. Поднятый вокруг них повсюду шум повлек новые свидетельства их поимки. Так, геолог из Галифакса (Новая Шотландия) доктор Ф. Хониман сообщил о том, что непосредственный свидетель рассказал ему о поимке экземпляра длиной 52 фута (15 м 83 см) в районе острова Белл-Айленд, но на этот раз на побережье Лабрадора. Однако он не помнил даты появления чудовища:
      "Он мирно спал в воде, когда его разбудили ударом весла. Он рассвирепел и выбросил из сифона большую струю воды..."
      Если общая длина этого кальмара совпадала с длиной экземпляра из Кумбс-Коува, то масса его тела в действительности была более значительной, самое длинное щупальце имело в длину 37 футов (11 м 27 см), тогда как тело было пятнадцатифутовым (4 м 58 см)!
      Вскоре поступило сообщение о выбросе на берег в Харбор-Грейсе в течение зимы 1874/75 года гигантского кальмара, который, увы, был уничтожен без обмера.
      Немедленное уничтожение было уделом большинства этих чудовищ. Небогатое население этих районов всегда находило им то или -другое применение из наиболее прозаических.
      Так, в декабре 1874 года экземпляр длиной 12 метров, включая длину восьмиметровых щупалец, был выброшен на берег в Ньюфаундлендской банке, в бухте Фортуны. Когда господин Дж. Симз, местный судья, осматривал его всего через несколько часов, животное оказалось совершенно искалеченным: рыбаки разрезали его на куски и значительную часть отдали собакам.
      По словам капитана Дж.-В. Коллинза со шхуны "Хауард", множество гигантских кальмаров появились в октябре 1875 года на поверхности Ньюфаундлендской банки. Большинство из них были мертвы, и несколько попорчены рыбами и чайками. Среди них были и очень крупные. Капитан Коллинз измерил одного из них, одна лишь мантия которого составляла 5 метров. Другой имел щупальца длиной примерно 11 метров. Пятьдесят или шестьдесят погибших кальмаров были выловлены рыбаками, которые превратили их в наживку для ловли трески. Кальмару, который был обнаружен годом позднее, 20 ноября 1876 года, в Хаммер-Коуве, в заливе Норт-Дам, не пришлось ждать появления людей для того, чтобы быть растерзанным на части. Это сделали чайки и лисицы, превратившие его останки в груду истерзанного мяса.
      Первый гигантский кальмар, который полностью избежал разрушений, был выброшен после сильного шторма на пляж Каталина, в заливе Тринити, 24 сентября 1877 года. Это был кальмар среднего размера.
      Длина его составляла 12 метров. Тело было длиной 2 метра 90 сантиметров; 9 метров 15 сантиметров приходились на долю щупалец. Руки его тем не менее имели в длину 3 метра 30 сантиметров, в окружности у основания они имели 43 сантиметра - размер десертной тарелки! Предприимчивые люди демонстрировали его в течение нескольких дней в Сент-Джонсе. Затем, помещенный в солевой раствор, он был перевезен в Нью-Йорк. Там фирма "Райх и братья" приобрела его для Нью-Йоркского аквариума.
      Возможно, я напрасно сказал, что кальмар этот совсем избежал порчи. Увы, он попал в руки несведущих изготовителей чучел, "которые плохо расположили руки, сифон и другие части тела, а также снабдили его двумя красными, плоскими глазами, расположенными слишком близко на конце головы" (Э. Веррил). Именно этим обезображенным чудовищем были призваны восхищаться отныне толпы ньюйоркцев.
      Кальмар, который был выброшен несколько позднее, в октябре, в той же 'бухте, но на 25 миль севернее, чем предшествовавший, оказался новым объектом немедленного уничтожения. Он был расчленен на части в течение одного часа, для того чтобы послужить удобрением!
      Третий кальмар был живым выброшен 21 ноября на побережье залива Тринити в Ланс-Коуве, в пяти милях южнее, чем его предшественник. Он тщетно старался освободиться, увлекаемый одновременно весенним приливом и мощным течением. Его общая длина составляла 13 метров 40 сантиметров, из которых 3 метра 40 сантиметров приходились на туловище и. 10 метров - на щупальца. Его руки были замечательно длинными, около 4 метров, и в основании были толще, чем бедро мужчины. Мощность потока воды, который животное выбрасывало из сифона, была так велика, что- им была вырыта в песке траншея значительной глубины и длиной в десяток метров. Жители этого района разрезали тело головоно-гого и, не зная о его ценности, оставили на пляже, откуда он был унесен отливом обратно в море.
      Гигант из гигантов: 17 метров в длину
      В следующую зиму два новых кальмара действительно гигантского размера вторглись на побережье Ньюфаундленда. Первый - 2 ноября 1878 года в Фимбл-Тикле, второй - 2 декабря в районе, называемом Три Руки. Последний обладал туловищем длиной 4 метра 60 сантиметров, толщина его была неслыханной, в окружности он имел 3 метра 70 сантиметров! Его руки, более толстые, чем бедро мужчины, имели в длину 4 метра 90 сантиметров. Ничего не было упомянуто о щупальцах, но можно представить себе колоссальную массу этого кальмара, вообразив нечто вроде ракеты длиной около 10 метров и имеющей в диаметре 1 метр 15 сантиметров.
      Предшествовавший кальмар был еще больше, и гораздо больше! Одним словом, это был самый большой кальмар, существование которого было признано наукой (хотя он и был немного меньше того, что был выброшен морем на берег Северного острова в 1890 году).
      Он заслуживает того, чтобы мы задержались на обстоятельствах его поимки, сообщенных преподобным Гарвеем в "Бостон трэвелер", в письме, которое было опубликовано в этой газете 30 января 1879 года: