— Что за хрень? — зло бросил Иван, не прекращая прореживать ряды «слуг господа».
      Я-то понял сразу, в чём дело. Мирон произнёс, совершенно спокойно:
      — Я всё объясню. Я только что разобрался с колебаниями метрики. Вновь прибывшие корабли создали вокруг нас некое подобие мешка с единственным выходом. Куда бы мы ни прыгнули, финиш будет всегда один. Подозреваю, на той самой планете. А там уж… фиг его знает, что там. Выбираться из ловушки надо на обычной тяге. Снова играем в догонялки. Все, отключить опцию «хозяин».
      — Ускорение — максимум. Дима жми! — запоздало крикнул я и мысленно обругал себя за нервозность.
      — Жму уже, разве не заметно, — подозрительно флегматично ответил Круглый.
      Корабли «слуг» начали стремительно надвигаться, стали видны обломки разрушенных дредноутов. Иван яростно стегал шлейфом налево и направо, как дубиной. Я, стиснув зубы, наблюдал, как безмолвно гибли, превращались в обломки чужие корабли, и старался не думать о том, сколько человек погибает каждую секунду в бессмысленной бойне. Бессмысленной? Откуда такая мысль? Ещё пяток минут, и мы вырвемся…
      Удар растянулся на несколько секунд, сознание я потерял не сразу. Казалось, я растекаюсь по внутренней поверхности защитного кокона, боль скрутила тело и взорвалась страхом. Потом темнота стала рассеиваться, я почувствовал, как кресло вкололо очередную порцию чего-то бодрящего, услышал голос Чарли:
      — Капитан, говорить можешь?
      — Могу, — слово с трудом протиснулось через губы, ставшие огромными. — Докладывай, сначала об экипаже.
      На моей консоли появились лица команды.
      — Все живы. Хуже всех Герке. Он пока без сознания, сломана рука. Остальные нас слышат.
      — Алёна?
      — Я нормально, Саш, — она постаралась улыбнуться, струйка крови потекла из разбитой губы.
      — Иван, истребитель драконов?
      — Норма. Но летал я на штурмовиках.
      — Круглый, ну у тебя и рожа.
      — На себя глянь, — Димка потрогал шнобель, скривился. — Будет теперь как у боксёра.
      — Продолжаю, — вновь заговорил никогда не унывающий Чарли. — Друг в порядке, что ему сделается. Но маневра мы лишены, как комар в смоле. Садиш просился на борт. Пробовали вскрыть нас, как консервы, не вышло. Передать ему привет?
      — Передай ему…хотя, не надо, — начал, было, я, но передумал: — Обойдётся. Давай лечи нас. Пока не сможем двигаться, не будить. Посетителей посылай на хрен. А мухобойка работает?
      — Нет. И ещё. Я ничего не вижу, — доложил Чарли грустно.
      — Всё. Спать. Делать пока всё равно нечего. Первый бой мы продули.
      И снова тёмная пелена закрыла свет, но на этот раз не было боли. Чей-то голос звал: «Саша, Саша, посмотри, какие тут цветы!» Мама!?…

V

      Моё предложение посетить сауну поначалу встретили недоверчивым молчанием. На лицах было написано — рехнулся Саша, с кем не бывает. Но при поддержке Алёны удалось-таки расшевелить народ. Теперь вот сидим, отдыхаем, завернувшись в простыни. Кают-компания превратилась в предбанник, не хватало только веников и пива. Да и то, что ещё прикажете делать, когда никакие действия не ведут к решению проблемы? Провалявшись в коконах сутки, мы выползли в мир, уподобившись бабочкам, слабые, беззащитные, но вполне себе здоровые. Только у Мирона рука, залитая пластиком, висит на перевязи.
      Ситуация, что называется, патовая. Командор Садишь не прекращал взывать к здравому смыслу, предлагал открыть шлюзы, вступить в переговоры. Мы молча пытались нащупать слабину в скорлупе, в которой Большой Друг оказался столь неожиданно. Мирон на досуге подсчитал, что для такого захвата, противник синхронизировал энергетические установки ста кораблей, как минимум. Информация выглядела где-то даже лестно, но вырваться не помогла.
      С момента пленения прошло три дня. Я постепенно склонялся к мысли, что пора спустить флаг и принять предложения командора. Действительно, что мы имеем? Предположим, удалось нам вырваться и разгромить вражий флот. Что дальше? Продолжать двигаться вдоль канала? А если Садиш таки не врал? Вот так и получается, что единственным доступным источником информации являются наши враги. Если, конечно, они вообще знают о порче что-нибудь кроме уже произнесённых лозунгов.
      Вот эти вопросы я и решил обсудить после сауны. Назвать повисшее после моего выступления молчание тягостным, погрешить против истины. Мирон, отхлебнув чаю, заметил:
      — Есть ещё решение проблемы. Технически несложное. Мы можем пригрозить, разнести их планету вдребезги. Нам достаточно запустить привод, не сориентировав по вектору тяги. Буде, рядом окажется планета, её сдует к чёртовой матери. А мы, кстати, можем уцелеть. На этот случай у нас предусмотрена катапульта. Кокон привода отстрелится, а мы окажемся от эпицентра достаточно далеко. Отрастим себе новый движок, и привет.
      — Ну и где тут решение? Я не понял. Они просто не потащат нас к себе домой, скажут — спасибо за предупреждение, — ответил я.
      — Ну, не знаю. Я технарь. Политик у нас ты, — оправдался Мирон, хитро сверкнув глазками.
      Я усмехнулся, вспомнив, сколько раз сам говорил те же слова, стараясь увильнуть от необходимости принимать решение. «Я технарь, и не лезьте ко мне с вашими проблемами. Не царское это дело. Ты начальник, я дурак». Неужели я так говорил?
      — Однако, ты не побоялся перехватить управление, хозяин, — мстительно заметил Димка.
      — Говорю же, не было времени объяснять. А опцию заложили на случай…
      — Измены? — не желал успокаиваться Круглый.
      Разговор пошёл по накатанному кругу. Да, всем понятно, для чего Герке снабдили паролем. На всякий случай. Мягко говоря. Пора прекратить и расставить точки. Я сказал, стараясь быть рассудительным:
      — Мирон, мы не имеем к тебе лично претензий. Ты действовал так, как должен был. Проехали. Теперь главное. Я предлагаю… чего уж там. Сдаться. Корабль они не получат. Мы выходим, Чарли блокирует вход. Дальше действуем по обстоятельствам. Предлагать планы, по-моему, дело в нашем положении бессмысленное. И даже вредное. Слишком мало мы знаем о том, что ждёт нас снаружи.
      Как ни странно, но спорить со мной не стали. Меня такая реакция слегка выбила из колеи. Я-то ждал споров и приготовился убеждать, а теперь не понимал, кто что думает, и потому не чувствовал должной уверенности.
      Мои рассуждения были просты. Нам нужна информация, и мы можем получить её лишь у врага. Более того, я сто раз покаялся, что не согласился сразу на предложение командора, будь он неладен. Предложение Мирона, чем дальше, тем больше казалось мне нелепым. Наши враги, чёрт, как же их называют-то, надо бы выяснить, точно так же могли пригрозить нам уничтожить Землю. И угроза точно не была бы блефом.
      Что меня начало раздражать, так это отсутствие самой возможности для проявления инициативы с нашей стороны за всё время экспедиции. С самого начала мы только и делали, что подчинялись обстоятельствам. Не пустить захватчиков на корабль, выйти наружу, хоть и маленький, но самостоятельный ход. Алёна со мной согласилась, но оставался последний, мучивший меня вопрос, я посмотрел на неё, тихо сказал:
      — Предлагаю тебе остаться на борту.
      — Глупости, Чарли справится один не хуже, — Алена сделала вид, будто не понимает.
      — Там опасно, ты…
      — Я иду с тобой… с вами. Ты можешь приказать остаться, но… но я не подчинюсь, — сказала она и упрямо сжала губы.
      Я отвернулся и поймал насмешливый взгляд Ивана.
      — Ну, чего тогда время тянуть. Чарли, через полчаса, я хочу видеть командора. Именно видеть, не только слышать, — распорядился я после недолгой паузы.
      — Сделаю.
      — Слушай инструкции…
      Наставления заняли у меня ровно тридцать минут, поэтому перед взором Садиша я предстал прямо в простыне, как какой-нибудь патриций. Плевать.
      Да, Садиш — человек. Сложение и пропорции не отличаются от наших, кожа смуглая, глаза узкие, в целом он оказался похож на азиата — китайца или японца. Одежда — белоснежный комбинезон, украшенный пятью золотистыми крестиками на левом плече, сильно смахивал на мундир, что и не удивительно. То, что мы имеем дело с военным, подчёркивала серьёзных размеров кобура на правом бедре. Он выглядел бы вполне симпатично, если бы не полное отсутствие растительности — ни бровей, ни ресниц, ни шевелюры.
      — Приветствую, командор, — не зная, передаёт их переводчик мои интонации или нет, я все же постарался придать голосу побольше уверенности.
      — Как здоровье капитана и команды? Верховный Совет интересуется и приносит извинения.
      Я чуть было не ухмыльнулся, услышав знакомое словосочетание, но ответил серьезно, сообразно ситуации:
      — Благодарю, мы в порядке. Имею предложение. Через час вы снимаете блокаду с корабля, мы передаём сообщение домой, после чего покидаем наш корабль и переходим к вам на борт.
      Садиш задумался, но не надолго:
      — А что дальше? Ваш корабль мы здесь не бросим.
      — А и не надо. Если хотите, тащите его сами, или можете дать ему координаты, и он прибудет на место даже раньше нас. В любом случае, он последует за нами. Мы бы, конечно, предпочли оставить его на свободе, но дело ваше.
      — Возможно, сложности перевода. Вы говорите о корабле, как о разумном, я имею ввиду «на свободе». Это странно, — неуверенно произнес мой собеседник.
      — У нас очень хороший компьютер. Почти сапиенс, — пояснил я.
      — Но это невозможно! — командор, оказывается, умел удивляться.
      Я хотел пожать плечами, но вовремя вспомнил, что язык жестов вещь ненадёжная, и просто промолчал. Вести беседу о возможностях компьютеров не входило в мои планы на сегодняшний день.
      — Итак, командор. Вы принимаете наши условия? — я решил поторопить задумавшегося Садиша.
      — Мне нужно время. Сообщу о решении чуть позже, — уклонился он от немедленного решения.
      Чарли свернул проекцию и выдал комментарий:
      — Звонит начальству, зуб даю.
      — А я даю, что они согласятся, — Иван налил себе чаю и продолжил: — Им тоже надоело ждать в неизвестности, какой мы ещё фортель выкинем. Они про нас должны думать, как про дикарей с атомной бомбой. Боятся они нас, вот что.
      — По-моему они ничего не боятся. Ты видел, как они против мухобойки пёрли? Фанатики, — Димка поднялся, направился к выходу.
      Чарли оповестил — вызов, и развернул экран.
      Садиш торжественно объявил:
      — Посланники Земли, ваши предложения приняты. С этого момента вы считаетесь гостями Верховного Совета. Когда прикажете ожидать вас?
      — Блокада снята, но мы внутри чёртова мешка имени Мирона, — вставил Чарли.
      — Через час мы покинем борт Большого Друга на трёх модулях. Торжественной встречи не нужно.
      Гостеприимный хозяин попытался продемонстрировать, что чувство юмора ему не чуждо, но с непривычки улыбка у него получилась похожей на маску африканского божка.
      Связь снова разорвалась. Димка, не успевший выйти, хотел высказаться, но передумал и только пробормотал нечто неразборчивое себе под нос.
      — Ну, всё. Идём экипироваться. Форма одежды — полевой комплект номер раз. Ранцы собраны. Что ещё? — испытывая облегчение, произнес я.
      — Саш, ты заметил — Садиш вроде как при оружии? Давай и мы нацепим, демонстративно. Дабы соответствовать и подчеркнуть, что не пленники, — Иван посмотрел вопросительно.
      — А это мысль. Одобряю. Сходи в оружейную, возьми пять комплектов на свой выбор.
      Повеселевший полковник быстро покинул кают-компанию.

VI

      Алёна направилась в каюту, а мы трое на склад за экипировкой. Возвращался я нагруженный, как из магазина. В каюте играла музыка — мой любимый «Пикник». Фонотека Друга просто неисчерпаема. Я давно заметил за собой такую особенность — если мне не хочется слушать музыку, значит упадок, и не стоит даже делать попыток браться за серьёзные дела. У нас в каюте было тихо больше месяца, а сейчас вот почувствовал — то, что надо.
      Мы вскрыли пакеты с одеждой, я облачился первым и вышел в ванную — посмотреться в зеркало. Костюм — чудо эргономики. На полюсе в нём не холодно, на экваторе не жарко. При необходимости воротник превращается в герметичный капюшон с прозрачным забралом, что даёт возможность выжить в непригодной для дыхания атмосфере. На вид тонкий, пластик защищает не хуже любого бронежилета.
      Местами мешковатый комбинезон смотрится, тем не менее, стильно за счёт множества деталей — молний, кармашков, встроенных индикаторов и приборчиков — от компаса до автодиагноста. Осмотрев себя, я вернулся в комнату. Алёна как раз закончила подгонять комбез под свой размер и шнуровала ботинки, напоминавшие армейские, высокие на толстой подошве.
      Тут раздался «стук в дверь», так Чарли оповещал, что гость на пороге.
      — Войдите!
      Перепонка двери стекла, в каюту вошел полковник Стратов в боевом облачении, держащий на манер охапки дров наше оружие. Как я и ожидал, Иван выбрал «тюльпаны» — оружие серьёзное, но не слишком обременительное при ношении. Импульсные пистолеты действовали наподобие невидимых молотов, круша любые препятствия на расстоянии до трёхсот метров. При демонстрации «тюльпана» я видел, как манекен просто разметало в клочья от одного точного попадания.
      Шеф-пилот выглядел собранным и энергичным, каким я его давно не видел. Положив футляры с оружием на пол, он выбрал два, протянул мне:
      — Вот. Здесь по десять батарей, сто импульсов каждая.
      — Ты воевать собрался?
      — А ты? Ну, не могу я относиться к оружию, как к украшению… Ладно, я к остальным.
      Я открыл коробку. Пистолет внушает уважение — массивный и, одновременно, изящный. Десять чёрных увесистых шариков — батареи, лежат в углублениях, матово поблескивая. Оружие я закрепил в зажиме на поясе, шарики разложил в специально предусмотренные кармашки с клапанами, потяжелел сразу на пару-тройку килограммов. Проверил, как «тюльпан» вынимается из зажима, посмотрел на индикатор, заряд полный, вернул на место.
      Пока я занимался амуницией, Алёна молча наблюдала за моими манипуляциями. Так же молча, она повторила всё, что делал я, повернулась кругом, доложила:
      — Юнга Агеева к походу готова!
      Нет, не хотел я этого. Разум протестовал, а чувства кричали. И она понимала меня, как понимала и то, что не смогу я оставить её одну на корабле дожидаться в неведении. Как всегда приходится выбирать из двух зол. Я молча обнял её, потом прошептал:
      — Приказываю повиноваться беспрекословно, юнга.
      — Да, капитан, — приложила она ладонь к виску, озорно улыбаясь.
      Мы подхватили ранцы, не сговариваясь, оглянулись на наше первое общее жильё и молча пошли в рубку. По мере приближения к ней меня всё больше охватывала жажда деятельности. Настроение постепенно выровнялось, пришло осознание того, что закончилось время ожидания, время полёта в никуда. Битва Друга и армады показалась незначительным эпизодом, маленьким шажком на пути к цели.
      Собравшаяся в рубке команда произвела на меня впечатление. Мы не выглядели, как я опасался, сборищем великовозрастных детей, играющих в войнушку. Вполне серьёзные, слегка озабоченные, занятые сложным, но небезнадёжным делом, знающие себе цену специалисты. Такая вот ассоциация возникла у меня. Даже Димка, хандривший всё последнее время, выглядит молодцом. Узнаю старика Круглого…
      Назначенный мной час почти истек, все слова сказаны, мы последний раз осмотрелись в рубке и пошли в транспортный ангар. Напоследок Чарли сделал то, чего никто не мог ожидать. Когда мы подошли к модулям, в отсек хлынула музыка:
 
Наверх вы, товарищи! Все по местам!
Последний парад наступает.
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает.
 
      В первый момент возникла мысль, ещё вполне рациональная, — ну, психологи, ну, программеры! Но обрушились защитные плотины, ледяная корка цинизма осыпалась с души, остались мелодия и яростный порыв. Кончились рефлексии, и холодный анализ уступил место целеустремлённости. Я видел, то же творилось и с остальными. Мы улыбались, когда начали занимать места в модулях. Мы впервые почувствовали себя единой командой, впервые не поняли, а почувствовали необходимость бороться, бороться и победить. А песня всё гремела, впечатывая в душу слова:
 
От пристани верной мы в битву идем
Навстречу грозящей нам смерти,
За Родину в море открытом умрем,
Где ждут желтолицые черти!
 

VII

      Последний аккорд прозвучал, когда наш с Алёной «Тунгус» покинул борт Друга. Мы ушли последними, два других модуля дожидались нас у «дверей». Алёна, занявшая спальный отсек, прошептала: «А вот вам, желтолицые!».
      Я оглянулся — Друг застыл среди звёзд, молчаливый и неподвижный. Только марево вторичных эффектов вокруг сферы привода говорит о том, что корабль жив, а накопитель энергии полон. Подумалось, что Мирон где-то и прав, наш генератор-аккумулятор-двигатель ещё и оружие невиданной силы, которое мы могли бы производить, как завод. Достаточно запустить процесс инициализации, и новый кокон сверхсложной пространственной структуры «вырастет» за сутки. Но где тот, настоящий враг? Не Садиш, почти наверняка.
      Стас заставил меня оторваться от созерцания:
      — Пришёл вызов.
      — Давай.
      Армада, как и прежде, рассредоточилась вокруг нашего кораблика, заключив его в сферу изменённого пространства.
      Садиш вышел на связь:
      — Просьба следовать за нашим челноком. Он доведёт вас до флагмана.
      Одна из мелких крупинок, во множестве роившихся возле Друга, начала расти, превратилась в знакомый «патиссон».
      Через некоторое время стало понятно, куда ведёт нас челнок. Флагман расположился за пределами сферы окружения, его диск постепенно начал увеличиваться, потом резко надвинулся, заняв половину обзора. Подойдя вплотную к кораблю, проводник нырнул в люк, открывшийся прямо перед ним. Мы, не сговариваясь, на секунду затормозили, потом последовали вслед за челноком. Лепестки люка сомкнулись у нас за спинами, и мы оказались на территории врага. С противоположной стороны круглого, плохо освещённого ангара открылся следующий люк, приглашая нас ярким светом.
      Когда мы, наконец, прошли шлюз, Стас вывел параметры внешней среды. Внутри корабля оказалось вполне комфортно, лишь слегка прохладно, всего двенадцать градусов. «Тунгусы» расположились правильным треугольником посередине огромного круглого ангара.
      Распахнулась незаметная поначалу дверь, и в помещении появились люди. Их было шестеро, Садиш и пять здоровенных обломов, закрытых с ног до головы в чёрную броню. Командор выдвинулся чуть вперёд и так замер. Я сказал:
      — Выходим.
      Выбрался из люка, придержал Алёну за локоть, наблюдая, как выходят остальные. Думаю, на хозяев зрелище произвело должный эффект — прямо из гладкой поверхности модуля появилась голова Ивана, сказала: «Ну, вот, приехали». После чего он показался целиком, притопнул, будто пробуя пол ангара на прочность. Круглый и Герке вывалились из модуля, громко о чём-то споря, Мирон развернулся, сунул руку внутрь модуля, достал рюкзак. В ангаре повисла тишина. Не полная, как случалось на борту Друга, где ночью можно слышать лишь собственное дыхание. Садиш заговорил, и тут же зазвучал синхронный перевод:
      — Вот мы и встретились, люди Земли. Давайте пройдём в помещение для бесед.
      На слух язык его совершенно невразумителен, непрерывный поток гласных и шипящих не позволил даже выделить отдельные слова, не говоря о том, чтобы попытаться воспроизвести сказанное.
      Мы нестройной толпой двинулись в сторону встречавших, командор пропустил нас вперёд, караул разошёлся в стороны, мы миновали дверь и очутились в длинном коридоре. Освещение тут было слабым, стены и потолок выглядели серыми, неуютными. Сила тяжести на корабле оказалась немного меньше привычной, отчего ощущался приток сил и лёгкая эйфория. Я обернулся и заговорил с Садишем, глядя сверху вниз — он оказался на голову ниже меня:
      — Вы предоставили координаты нашему кораблю?
      В ответ он выставил руки ладонями вперед, обвел взглядом вокруг себя и показал в конец коридора, там, мол, поговорим. Димка подтвердил мою догадку:
      — Бедно живут ребята, в коридоре нет компьютерных терминалов, тут мы говорить не сможем.
      Мирон его поддержал:
      — Да и вообще, убого тут. Даже обидно, что нас захватили такие отсталые.
      — Ну, это ты зря. Если судить по Другу, то они, конечно, отстали. А если вспомнить Землю-матушку, то сам понимаешь, — Иван остудил гонор коллег.
      Герке не сдавался:
      — Положим, построить флот мы могли бы за несколько лет. Но. У нас он получился бы гораздо более продвинутым даже в плане дизайна, я уж не говорю о технической стороне вопроса.
      Тут им пришлось прекратить спор, мы подошли к двери, один из охранников произнёс короткую фразу, створки разошлись. Нашим взорам открылась небольшая комната, скорее даже, кабина. Двое латников вошли внутрь, за ними последовали мы и Садиш. Мы действительно оказались в кабине, в лифте. С ощутимым ускорением кабина начала подниматься. Лифт ехал не меньше минуты, наконец, движение замедлилось, створки открылись, и мы вышли вслед за командором в «помещение для бесед». Охрана осталась в лифте.
      Помещеньице оказалось ничего себе, симпатичное. Небольшой столик посередине, вокруг него три дивана без спинок, синий потолок со встроенными лампами, коричневый пол, белые стены. А на стенах проекторы, три штуки. И все три демонстрируют пейзажи, очень красивые, признаться, хотя и необычные.
      Для начала я представил поимённо экипаж, Садиш молча кивал каждому, когда я называл имя.
      Потом он вновь заговорил:
      — Располагайтесь. Если вас что-то не устраивает — освещение, температура, я отрегулирую.
      — Спасибо, нас всё вполне устраивает, — ответил я за всех. — В коридоре я задал вам вопрос — наш корабль получил координаты пункта назначения?
      — Ещё нет, но сейчас получит, — он понёс руку ко рту и сказал нечто, нам не предназначенное, перевода мы не услышали. — Всё, готово. Вы можете отдать приказ своему кораблю. Признаюсь, для меня разговоры с кораблем выглядят странно. Или на борту кто-то етсь?
      — Нет. Весь экипаж перед вами. Уже можно говорить?
      — Да, пожалуйста.
      — Чарли, говорит Кармагин. Ты меня слышишь?
      — Ну, да. Координаты у меня, расстояние небольшое, пятьдесят парсек. К завтрему буду на месте. А вас когда ждать?
      Садиш, слушавший перевод через свой коммуникатор, ответил:
      — Через трое ваших суток.
      — Да, капитан, ты забыл спросить пароль.
      — Бессмысленно, Чарли. Канал связи непрямой. Побережём его до следующего раза.
      Командор смотрел на меня, лицо его ничего не выражало. А может, я не мог ничего понять в его мимике. Указав нам на диваны и подождав, пока мы рассядемся, он начал официальную часть встречи. Встреча цивилизаций, чёрт возьми!
      — На данный момент я являюсь официальным уполномоченным представителем планеты Шааясс и буду им оставаться до конца пути. Хочу сразу объяснить. Вы называете себя людьми, но это слово всего лишь определяет биологический вид. На самом деле вы — сервы, слуги господа, такие же, как мы. Доказательство тому — наше полное сходство, вплоть до генного уровня. Господь создал нас, как помощников, но ваша планета по какой-то причине оказалась вне его внимания, и ваша цивилизация вплотную приблизилась к той черте, заходить за которую запрещено. Запрещено потому, что дальше начинаются знания, использовать которые может только бог. Ибо мы с вами не в состоянии предвидеть результаты их применения. Господь использовал свою силу, чтобы предотвратить возможные бедствия. Око господа не дает вам возможности совершить непоправимое.
      Во время речи мы сидели чинно, молча, не переглядываясь. Меня просто распирало от вопросов. Главный из них — как такое может быть? Цивилизация, имеющая космический флот, путешествующая по галактике, как мы по родной планете, и вдруг бог, религия, как основа! Какой бог? Где он? Что тут творится?
      Димка решился вклиниться в плавное течение речи серва:
      — А вы понимаете, что из-за вашего ока у нас на планете начнётся кризис, который погубит цивилизацию?
      — Нет, не погубит. Мы готовы придти на помощь. Мы пытались связаться с вашими руководителями, но нас игнорировали. Наши эмиссары захвачены и содержатся под стражей.
      — Подозреваю, в психушках. Э… в клиниках для душевнобольных, — Круглый решил начать диалог, монолог Садиша ему надоел.
      Я тоже почувствовал раздражение. Мировоззрение сервов интересовало меня постольку поскольку, объяснения пока сводились к тому, что богу не понравился Проект. И так понятно — кому-то мы не понравились. А с другой стороны, может быть, все, что говорит Садиш — всего лишь интерпретация реального положения вещей? Хорошо, набёрёмся терпения.
      Шааяссянин (или правильно — шааяссянец?), немного подумав, задал вопрос:
      — Вы, уважаемый Дмитрий, считаете, их приняли за безумцев? Неожиданно.
      — Довольно распространенный у нас вид сумасшествия. Так значит, вы, потерпев поражение с официальными каналами, решили действовать через нас? — спросил я, чувствуя нелогичность предположения.
      — Нет. Таково прямое указание господа. Сначала наши учёные обнаружили в вашей звёздной системе специфические колебания вакуума. Для получения точной информации мы отправили экспедицию и несказанно удивились, обнаружив вас — людей. Последовали безуспешные попытки установить контакт. Потом появилось око, а я, как командующий Звездного флота, получил приказ доставить вас на Шааясс.
      Мирон оживился:
      — Колебания? Какие?
      — Свойственные системам мгновенного транспорта. У нас постоянный мониторинг таких явлений.
      — Ага, — Герке о чем-то задумался.
      Садиш получил сообщение, сказал умиротвренно, когда шипящий голос в динамике умолк:
      — Ваш корабль стартовал. Он заслуживает всяческих восторгов, но нам тоже пора. Предлагаю пройти в пассажирский отсек, старт через двадцать минут… — компьютер-переводчик пожужжал и добавил: — Бог даст.
      Снова лифт, снова коридор, правда, немного короче первого. Пассажирский отсек — два десятка кресел, не мог похвастаться изысками по части дизайна. Зато сидеть было удобно, я даже обрадовался, потому как весь разговор пришлось провести в напряженной позе на краю «дивана». Не мог же я развалиться, в то время как хозяин стоял.

VIII

      Когда мы остались одни, разговор пошёл, конечно, о странностях. Алёна как будто прочитала мои мысли:
      — В таком контексте слово бог можно встретить, разве что в Библии.
      — Или у тех же психов, — Димка почесал нос, так и не ставший похожим на боксёрский. — Только вот, не похожи они на психов. Короче, понимать что-либо отказываюсь до поступления дополнительной информации.
      — Ага, её тебе на блюдечке принесут, — Иван подал голос из глубин своего кресла.
      — Именно так, Иван Константинович. Иначе как они меня, старого атеиста, в свою веру смогут обратить? Только предоставив точное и исчерпывающее досье на кандидата в мои заступники.
      — Круглый! Нас наверняка слушают, а ты богохульствуешь, — сделал я замечание, про себя радуясь Димкиному боевому настрою.
      — Я начал привыкать жить под колпаком. Сначала Проект, теперь вот братаны по разуму. Плевать.
      Тут раздался предупредительный сигнал, очень похожий на автомобильный гудок, и корабль ушёл в прыжок. Да уж! Я горжусь Большим Другом и людьми, что построили его. Мне показалось, что я взорвался или, что точнее будет, просочился через сито. Боль мгновенная, но почти непереносимая. Никто из нас не успел вскрикнуть или даже вздрогнуть, но побледнели все, как один. Как же они летают-то, чёрт побери? Страшно неудобно.
      Я ожидал, что до следующего прыжка мы ещё успеем пообщаться с командором, но через пятнадцать минут, не больше, прозвучал тот же сигнал, и нас снова протиснули сквозь мелкую сеточку. Потом ещё, и ещё.
      После третьего прыжка мы использовали болеутоляющее, нашлось в рюкзаках кое-что из арсенала «боевой химии», но результат оказался нулевым. Если я не сбился со счёта, то мы прыгнули десять раз подряд. К концу марафона даже Иван, самый из нас закалённый, выглядел как после продолжительного запоя. Лица отдавали синевой, временами бросало то в жар, то в холод. Диагност у меня на рукаве рекомендовал препарат номер пять и сон. Положив таблетку под язык, я подошел к Алёне, она посмотрела на меня и попыталась улыбнуться:
      — Дорогой, здесь ужасные дороги, я, кажется, помяла шляпку.
      Я достал из её рюкзака аптечку, протянул таблетку:
      — Вот прими, глотать не надо, хоть и дрянь на вкус.
      Димка заорал дурным голосом:
      — Командор! У вас на корабле есть рассол?
      — Нет, Дим, не быть тебе дипломатом… — бледная улыбка показалась на лице Мирона.
      — Что такое рассол? — голос Садиша послышался откуда-то из-за спинок кресел. — Мы успешно финишировали в окрестностях базы поддержки. Небольшое недомогание скоро пройдёт, рекомендую оставаться в креслах.
      «Небольшое» недомогание действительно сгинуло, не то таблетки помогли, не то по природе своей кратковременно. Последовавшие вслед за первым, переходы не причиняли таких неудобств, Круглый даже приспособился спать во время прыжков. Жаловался, правда, что после болит голова.
      Для жилья нам предоставили вполне комфортабельные каюты, питались мы пока что сухими пайками из снаряжения «Тунгусов», но постепенно вводили в рацион и шааянскую пищу. Оказалась она, на мой взгляд, пресной и очень уж низкокалорийной, зато аллергических реакций ни у кого из нас не вызвала, чего мы опасались поначалу. Своей же нам могло хватить, максимум, на месяц.

IX

      Беседы с Садишем не принесли нам почти никакой новой информации, кроме той, что мы получили в первый день. Так, разные мелочи, достойные, возможно, внимания антропологов или, ежели такая наука появится в будущем, ксеноискусствоведов.
      Трое суток, заявленные ранее, истекли, но Шааясс так и не появился «на горизонте». В очередной раз командор посетил нашу компанию, когда мы, сидя в пассажирском отсеке, в очередной раз безуспешно пытались разобраться в ситуации. Выглядел он озабоченным и, кажется, даже нервничал.