Алексей Евтушенко

Человек-Т или Приключения экипажа «Пахаря»

Жене и сыну с любовью

Одинокий путник идёт дальше других!

Ф. Зальтен. «Бемби»

Глава первая

– Вот увидите, – предрёк Оружейник, – это только начало. С нами так всегда бывает – одной неприятностью не обходится. Первая выскочила – жди остальных.

– Оптимист! – фыркнул Механик.

– Э-э… – сказал Доктор. – При чём здесь мы? Достаточно вспомнить некоторые народные пословицы и поговорки, чтобы убедиться в том, что данная закономерность вообще присуща течению человеческой жизни. Например, «Пришла беда – отворяй ворота».

– Ну, уж прямо и беда, – небрежно вступил в разговор Штурман. – Подумаешь, залезли на запретную территорию…. Кто ж знал?

– Кто знал?! – переспросил Капитан. – Да кто ж должен был знать, если не ты? Кто у нас Штурман, а?! Я проверил, – в памяти бортового компьютера эта зона помечена, как закрытая для полётов! Мне что теперь, прикажете каждый расчёт движения проверять? Р-разгильдяи…

– Сами же говорили, чтобы побыстрее, – понизил голос Штурман. – А запрещение полётов в данной зоне – чисто формальное. Это всем известно. Мне ребята рассказывали, что летали через неё спокойно – и ничего. Никогда патрулей лируллийцев тут не замечали.

– Никогда не замечали… – проворчал Капитан. Он уже успокаивался и теперь покусывал свой рыжий ус, что было верным признаком интенсивной работы мысли. – А сейчас, вот, заметили. Мы их, а они нас. И что теперь прикажете делать?

Космический грузовик класса С «Пахарь» возвращался на Землю после долгого отсутствия, связанного с выполнением большого количества заказов по доставке всевозможных грузов и оборудования в разные концы обитаемой галактики. Концы эти оказались немалыми, выгодные заказы следовали один за другим, и славный экипаж в составе Капитана, Штурмана, Механика, Оружейника и Доктора хоть и заработал немалые деньги, но порядочно изголодался по родному синему небу и зелёной травке.

Именно это, вероятно, и подтолкнуло Штурмана к нарушению писаных правил, когда он прокладывал наиболее короткий последний бросок-маршрут к Земле (ну и, разумеется, высказанное вслух пожелание Капитана попасть домой побыстрее). Точнее, не правил, а древнего запрета расы лируллийцев на пересечение принадлежащего им одного из сегментов галактики любыми видами космических кораблей без специального на то их, лируллийцев, разрешения.

Надо заметь, что у землян с лируллийцами отношения были не очень хорошие.

Прямо скажем, натянутые были отношения.

Всё началось ещё тогда, когда земляне открыли для себя способ передвижения в гиперпространстве и впервые вышли в Большой Космос.

Гуманоидные расы вообще имеют в галактике репутацию беззастенчивых нахалов, а уж земляне, в силу своей молодости и неуёмной энергии, – и подавно. Лируллийцы же – раса совсем негуманоидная (ближе всего им подойдёт сравнение с мыслящими деревьями), древняя, степенная, неукоснительно соблюдающая тысячелетние свои традиции и обычаи. И не только свои, но и всего Галактического Сообщества тоже. Мыслят и обмениваются информацией лируллийцы довольно медленно, поспешные решения, основанные на эмоциях, принимать и выполнять не склонны, а посему кажутся большинству землян существами холодными и бездушными. Что в корне неверно, ибо такие понятия как любовь и ненависть, дружба и вражда, симпатия и неприязнь знакомы всем разумным в обитаемой вселенной.

Когда земляне добрались до своих первых звёзд, они ещё не знали, что не одиноки в обозримом Космосе. И вышло так, что первая раса разумных, с которой они столкнулись, оказалась полностью гуманоидная и практически идентичная им раса айредов. Айреды отставали в развитии от землян лет эдак на тысячи полторы и даже ещё не изобрели огнестрельного оружия и парового двигателя. Что, однако, не мешало им с энтузиазмом уничтожать друг друга в бесконечных войнах и стычках. В этом они, разумеется, были абсолютно похожи на самих землян, какими те были полторы тысячи лет назад.

Но.

Встреча с чуть ли не кровными братьями по разуму настолько потрясла и взволновала людей, что на всепланетном уровне было принято опрометчивое решение немедленно помочь несчастным, больным и отсталым. Был разработан план кампании, и были сконцентрированы людские и материальные ресурсы. Голоса тех, кто справедливо предостерегал от поспешных и необдуманных действий, потонули в дружном хоре энтузиастов-гуманистов («Люди гибнут сотнями тысяч от болезней и невежества, а вы…»).

И неизвестно, каких и сколько дров успели бы наломать земляне на Айреде, не вмешайся вовремя лируллийцы.

Они, оказывается, уже несколько сотен лет наблюдали за развитием цивилизации айредов и даже имели на планете своих, умело замаскированных под местных жителей, разведчиков. Невмешательство было главным принципом лиллурийцев на Айреде, а так как в Галактическом Сообществе они занимали одно из самых почётных мест (собственно, лируллийцы входили в четвёрку рас-основателей Галактического Сообщества), то их авторитет в этой (наблюдение за развитием юных цивилизаций) и многих других областях деятельности разумных во вселенной был практически непререкаем.

Но земляне-то не знали этих тонкостей!

Земляне в то время ничего вообще не знали ни о каком Галактическом Сообществе, а посему вмешательство непонятно откуда взявшихся лируллийцев в их гуманную миссию по ускоренному «спасению» братьев-айредов восприняли как оскорбление и чуть ли не прямую агрессию. Война между возмущёнными лируллийцами и не менее возмущёнными людьми не началась лишь потому, что разведчики обеих рас, находясь на Айреде в непосредственном контакте друг с другом, сумели довольно быстро выяснить истинные побудительные мотивы сторон, а также вовремя донести эти мотивы до дипломатов и власть имущих. В результате всего этого глобального недоразумения Земля, наконец, доподлинно узнала, что есть в галактике разум (и не один!) во многом её превосходящий, после чего люди поумерили свой пыл и через некоторое время смиренно попросились в ГС. Куда и были приняты полноправными членами после не очень большого (102 года в земном летоисчислении) испытательного срока.

Смиренно-то смиренно, но старые неудовлетворённые амбиции каким-то удивительным образом переросли в устойчивую неприязнь к лируллийцам.

И неприязнь эта, к сожалению, была взаимной.

Нет, в открытые конфликты она, разумеется, не перерастала, но вот по мелочам…. Это становилось похожим на некую странную игру, в которой оба участника при каждом удобном случае старались нанести противнику как можно больше мелкого морального, а иногда и материального ущерба.

Например, можно было задержать на таможне срочный груз, предназначенный для противоположной стороны, без веских на то оснований.

А то взять и ни с того ни с сего задрать пошлину на давно поставляемый товар процентов эдак на 50-70.

Или выступить резко против какой-нибудь всегалактической законодательной инициативы, выдвинутой соперником.

Или отказаться принять делегацию в рамках культурного обмена по причине якобы недостаточно тщательно проведённого эпидемиологического контроля.

Да мало ли мелких пакостей можно учинить, если захотеть!

Вот и теперь – захотели лируллийцы и учинили. Вернее, не так. Подвернулся случай мелкую пакость учинить, и они этот случай не упустили.

Как уже было сказано, существовал в галактике невеликий сегмент, издревле принадлежащий лируллийцам. И существовал практически такой же древний закон, по которому данный сегмент не могли пересекать чужие корабли без специального разрешения на то самих лируллийцев. Закон этот был всегалактический, и принят он был ещё в те времена, когда четыре могущественные расы основали ГС. Все дело заключалось в том, что данный сегмент был для лируллийцев чем-то вроде культурного заповедника. Именно его они начали обживать с самого начала, когда тысячи лет назад впервые вышли на межзвёздные просторы.

В ту далёкую эпоху раса лируллийцев была молодой и любопытной, вовсю черпала недостающие ресурсы и энергию из подвернувшихся на пути необитаемых планетных систем, развивала колонии и вообще, так сказать, активно обустраивалась в «завоёванном» пространстве.

Со временем, однако, жизненная философия лируллийцев претерпела значительные изменения, вести они себя в космосе стали по-другому, но этот сегмент, в котором они жили и развивались тысячи и тысячи лет, остался им дорог. Как дорога закоренелому горожанину родная невеликая деревня, покинутая в далёкой юности.

На самом деле, конечно, закон этот оставался больше на бумаге, и реально им пользовались крайне редко. Сами лируллийцы прекрасно понимали, что закон давным-давно пора отменить, чтобы не смешить лишний раз добрых соседей. А заодно и не раздражать их без нужды. И отменили бы. Но земляне…. Уж очень закон этот был удобен в качестве той самой мелкой пакости сопернику-партнёру, о которой говорилось выше. Тут вся соль была в том, что люди, водящие свои корабли в окрестностях злополучного сегмента, никогда не могли знать – наткнутся они на лируллийский военный патруль или нет. А если наткнутся, то, опять же, остановит он их или сделает вид, что не видит. Нарушать же дурацкий закон приходилось довольно часто, ибо сегмент этот лежал как раз на оживлённом торговом пути, идущим от центра галактики к солнечной системе и близлежащим звёздным колониям Земли.

И было в нём очень удобно разгоняться для последующего перехода в гиперпространство.

В общем, получалось нечто вроде совершенно детской и несерьёзной игры «попадусь – не попадусь».

Только вот тем, кто время от времени попадался, было совсем не весело.

На этот раз не повезло земному грузовику класса С «Пахарь» и его экипажу.

Прямо по курсу, в 0,72 мегаметрах от «Пахаря», висели два, чем-то похожих на расцвеченные огнями кедровые шишки, патрульных крейсера лируллийцев. Оптика услужливо передавала на главный обзорный экран их изображение. И это изображение было весьма впечатляющим. Да и без всякого изображения экипажу были прекрасно известны тактико-технические характеристики лируллийских «акул космоса». Известны настолько хорошо, что ни у кого не возникло даже мысли о попытке сбежать и скрыться в гиперпространстве. Потому что такая попытка была заранее обречена на полную неудачу. Имелись прецеденты.

Приказ по дальней связи остановиться и приготовиться к приёму «гостей» земляне получили несколько часов назад и тут же приступили к экстренному торможению. И теперь с тоской мыши, попавшей в лапы сытого кота, наблюдали за большим и хорошо вооружённым космокатером лируллийцев, отвалившим от борта ближайшего к ним патрульного крейсера.

– Странно, вообще-то, – заметил Механик.

– Что именно? – ворчливо осведомился Капитан. Он уже смирился с судьбой и думал теперь о том, как вывернуться из неприятной ситуации.

– Насколько я знаю, лируллийцы в таких случаях не высылают катер, а просто отдают приказ следовать за ними в ближайший лируллийский порт.

– Действительно! – оживился Штурман. – Чего это они?

– Боятся, что сбежим по дороге? – предположил Оружейник.

– Ерунда! – отмёл Капитан. – От лируллийского патруля ещё никто не убегал.

– Отчего же? – возразил Доктор. – Я слышал об одном случае…

– А, знаю, – пренебрежительно перебил Капитан. – Ты имеешь в виду случай с «Нетерпеливым»? Якобы ему удалось уйти в гиперпространство при относительной скорости ноль целых хрен десятых? Брехня это всё, не верю. Если у них получилось, то почему у других не выходит?

– Мало ли загадок у пространства? – пожал плечами Доктор. – Я, например, верю. Вполне могли сложиться такие условия, что им это удалось. Любое, самое невероятное событие, рано или поздно случается, знаете ли.

– Чему мы сами неоднократно были свидетелями, – поддержал Доктора Механик.

– Вот именно, – сказал Доктор.

Капитан вздохнул, снисходительно оглядел экипаж и позвал в нагрудный микрофон:

– Алло, Умник! «Милый Джон» в рубку. На всех! Самое время подкрепиться.

Экипаж дружно и одобрительно промолчал.

Корабельный робот Умник появился в рубке через семь минут ровно с большим серебряным подносом в манипуляторах.

Здесь необходимо сказать несколько слов о роботе Умнике, а также коктейле «Милый Джон», составлять который робот был большим мастером.

В самом начале своего жизненного пути был Умник обычным серийным корабельным роботом, в чьи обязанности входила уборка жилых помещений «Пахаря», готовка пищи для экипажа, посильная охрана оного при высадке на незнакомые и малознакомые планеты, предварительная разведка территории в местах высадки, несложные ремонтные и погрузочно-разгрузочные работы, ну, и ещё кое-что по мелочам – традиционный набор программ для корабельных роботов данного класса. Однако, полетав несколько лет с Капитаном, Штурманом, Механиком, Доктором и Оружейником, Умник приобрёл массу качеств, свойственных, скорее, живому и даже разумному существу, нежели роботу. Например, он самостоятельно читал книги, мог помедлить с выполнением дурацкого на его взгляд приказа или, наоборот, совершить полезное действие, не предусмотренное никакой программой. Ещё в его механическом голосе время от времени прорезались явно человеческие интонации. А уж коктейль «Милый Джон» он готовил, по мнению экипажа и всех тех, кто хоть раз бывал в гостях на борту «Пахаря», просто божественно. Коктейль этот изначально был придуман и составлен Доктором в качестве профилактического средства от «межзвёздной депрессии» (беспричинная чёрная тоска, наваливающаяся на людей, когда они слишком долго находятся в гиперпространстве). Потом Доктор передал рецепт Умнику, а тот его творчески переработал и дополнил. Теперь коктейль имел несколько, так сказать, модификаций, каждая из которых готовилась и подавалась роботом в зависимости от ситуации, настроения экипажа и запасов спиртного на борту. В общем, и робот Умник, и коктейль «Милый Джон» были неотделимы от «Пахаря» точно так же, как и его знаменитый экипаж, о всевозможных приключениях которого среди космонавтов давно ходили самые невероятные легенды.

Итак, Капитан, Штурман, Механик, Доктор и Оружейник разобрали с подноса бокалы янтарного напитка и, глядя на увеличивающийся в размерах космокатер лируллийцев, спокойно ждали прибытия незваных гостей.

И те не замедлили явиться.

Кто хоть раз видел вблизи живого лируллийца, запомнит его облик на всю жизнь. Мощный и ровный ствол-туловище опирается на пять сильных корней-лап, с помощью которых лируллиец передвигается и зарывается в землю, когда ему это нужно. Сверху из ствола-туловища растут пять гибких и длинных ветвей-рук, а также с десяток ветвей поменьше, расположенных между ними. Последние покрыты чем-то вроде узких листьев и служат лируллийцам органами восприятия различных излучений (начиная от инфракрасного и заканчивая ультрафиолетом). На вершине ствола, в широкой развилке между ветвями расположено полусферическое пятилепестковое образование. Это орган приёма пищи. Или, попросту говоря, рот. Возможно, это покажется странным, но лируллийцы общаются друг с другом при помощи звуковой речи, так же, как и человек, и звуки у них тоже исходят изо рта. Мозг у лируллийцев…. Впрочем, не будем утомлять читателя подробным описанием чужой нечеловеческой анатомии – она довольно сложна и скучна, как и всякая анатомия, если вы, конечно, не космобиолог или специалист по истории галактических рас. Скажем только, что их мозг имеет цилиндрическую форму и глубоко спрятан внутри туловища-ствола под толстым слоем крепкой кожи-коры и мышц-древесины.

Лируллийцы – удивительные существа (все разумные существа во вселенной по-своему удивительны, но лирулийцы мне лично всегда были особенно интересны).

Ещё на заре своей истории они уже обладали замечательной способностью к очень быстрой регенерации (лируллийцу ничего не стоит отрастить потерянную в бою или при несчастном случае руку-ногу-ветку буквально за пару часов). Позже, когда борьба за существование на Лирулле вступила в решающую стадию, эта способность развилась в нечто большее.

Дело в том, что изначально, на Лирулле возникли две, претендующие на разумность, расы. Собственно лируллийцы, больше похожие на растения, чем на животных. И ещё одна – гуманоидная. Гуманоиды (млекопитающие, две руки, две ноги, одна голова) не искали компромиссов и, как только осознали в себе первые проблески разума, начали против своих конкурентов беспощадную войну на уничтожение. И война эта вполне могла бы закончиться победой гуманоидов, которые к тому времени научились изготавливать оружие и орудия труда, шить одежду, строить жилища и овладели тайной огня, если бы…. Если бы не вот эта самая способность лируллийцев-растений к быстрой регенерации, которая под угрозой полного уничтожения вида вовремя переросла в способность удивительным образом изменять свой внешний вид. Эти псевдорастения, в которых тоже уже проснулся разум, научились сознательно принимать практически любую форму. Сначала, при необходимости, форму обычных деревьев, а затем и форму животных и даже самих гуманоидов. Вот тут-то, как только будущие хозяева Лируллы, научились принимать внешний вид своих врагов, и наступил перелом. Потому что, научившись превращаться внешне в двуногих прямоходящих, они сумели перенять у гуманоидов и способность к изготовлению сначала оружия, а позже и орудий труда.

Война шла ещё много тысяч лет, но гуманоиды были уже исторически обречены и, в конце концов, окончательно исчезли с лица Лируллы.

Гуманоиды исчезли, но у лируллийцев, совсем не агрессивных по натуре, одновременно с врождённой нелюбовью к гуманоидам как таковым, возник огромный комплекс вины перед ними же. Этот комплекс не был полностью изжит и доныне, что и предопределило их, лируллийцев, дальнейшую судьбу. А именно – стать одной из четырёх рас-основательниц Галактического Сообщества (остальные три были расами гуманоидными). И не просто «одной из», но самой древней и авторитетной, чья мудрость и способность к пониманию, диалогу и компромиссу часто играли решающую роль при совместном решении всяческих общегалактических проблем.

И только по отношению к людям Земли врождённая лируллийская нелюбовь к гуманоидам возрастала чуть ли не до прежних, доисторических размеров. Дело тут было, конечно, не во внешнем виде, характере и повадках (все гуманоиды по этим параметрам не сильно отличаются друг от друга). А вот в чём…. Некоторые учёные и политики Лируллы считали, что виной всему чуть было не разразившаяся из-за айредов война между людьми и лируллийцами. Другие искали первопричину в агрессивности рода людского, которая агрессивность была, по их мнению, выше обычной агрессивности гуманоидов и по своей интенсивности и накалу приближалась к той самой агрессивности древних прямоходящих двуногих, с которыми лируллийцы имели недоброе дело на своей собственной планете. Были и другие вполне достойные и солидные гипотезы. Но гипотезы всегда остаются всего лишь гипотезами, а факты – фактами. Факты же заключались в том, что при общении с людьми, извечная внутренняя борьба комплекса вины и врождённой неприязни к гуманоидам в душе лируллийцев обострялась и принимала зачастую довольно причудливые формы.

Разумеется, люди платили лируллийцам похожей монетой. Именно похожей, а не той же, потому что неприязнь к этим разумным растениям-животным была у землян не врождённой, а, так сказать, благоприобретённой, а комплекс вины по отношению к лируллийцам вообще отсутствовал. Потому что единственное из чего он, комплекс, мог хотя бы теоретически возникнуть – это массовая вырубка на Земле лесов в 19-21 веках, которые, к тому же, давным-давно были человечеством восстановлены в прежнем объёме.

Итак, похожий на гигантское яйцо, космокатер лируллийцев причалил к «Пахарю». Экипаж, как и положено, встречал гостей у шлюза (только Штурман, согласно Уставу Гражданской Космослужбы, остался в рубке).

Гостей было трое. Облачённые в скафандры, они напоминали причудливые вазы на ножках, увенчанные шарообразными стеклянными плафонами, из-под которых свисали гибкие длинные отростки. Каждая ваза высотой около двух метров.

Лируллийцы, как и люди, родились на кислородной планете. Поэтому, как только дверь шлюза бесшумно встала за их спинами на место, шлемы скафандров были сняты, вежливо-официальные приветствия сказаны, и гости вслед за хозяевами проследовали в кают-компанию.

В кают-компании Капитан на секунду замялся, не зная как предложить гостям сесть (лируллийцы, находясь в своём естественном виде, предпочитали и спать, и бодрствовать стоя).

– Не трудитесь, – выручил Капитана лируллиец, который был чуть ниже ростом своих товарищей и даже в скафандре казался как-то изящней чем они. – Мы с удовольствием постоим. А вы садитесь, не стесняйтесь.

Гость говорил сам, без интеркома и почти без акцента (было отчётливо видно трепетание всех пяти лепестков его рта, когда сквозь них проходил воздух), и экипаж «Пахаря» переглянулся. Говорящий на земном языке лируллиец – это была большая редкость.

– Ничего, – не растерялся Капитан. – Мы тоже с большим удовольствием постоим. Только, вот, простите, не знаю, что вам предложить. Может быть…э-э… чистой воды?

– Воды? – переспросил «маленький» лируллиец – стало уже понятно, что он здесь у них главный – и рассмеялся, одновременно зашелестев всеми своими листьями. – Честно говоря, лично я, как гость, рассчитывала попробовать ваш знаменитый коктейль «Милый Джон». Кажется так он называется?

Капитан почесал в затылке, Оружейник открыл и забыл закрыть рот, а Механик едва сумел подавить в зародыше нервный смех. И только Доктор невозмутимо сказал:

– Умник, семь бокалов «Милого Джона»!

И добавил:

– Вы уверенны, что алкоголь вам не повредит?

– Не больше чем вам, – лируллиец изобразил нечто вроде лёгкого поклона. – Кстати, разрешите представиться. Я – Чрезвычайный и Полномочный Посол Лируллы на планету Земля. Зовут меня… Зовите меня… Вишня. Так будет удобнее и вам, и мне. Тем более, что на Земле, насколько я знаю, есть красивое дерево с таким названием и замечательными плодами. Вот моя верительная грамота.

С этими словами лируллиец (лируллийка?) расстегнул в передней части скафандра карман-клапан, достал оттуда лист бумаги и протянул её Капитану.

Там, где возникает разум, неизбежно появляется общество. А позже и государство. Лирулийцы не пользовались документами удостоверяющими личность в нашем понимании этого слова. Но они уже тысячи лет имели дело с гуманоидами различных рас и научились иногда принимать правила чужой игры.

Капитан внимательно прочитал документ. Составлен он был по всей форме на общеземном языке и в несколько старомодной форме гласил, что податель сего, госпожа (всё-таки лируллийка!) такая-то, является Чрезвычайным Полномочным Послом Лируллы на Землю. Просьба оказывать всемерное содействие. Тут же имелись две печати: лируллийская, похожая на сложного вида кляксу, и человеческая – круглая печать земного посольства на Лирулле.

Тут в кают-компанию степенно вошёл Умник с «гостевым» серебряным подносом в манипуляторах, на котором переливались янтарём семь высоких запотевших бокалов.

– Что ж, – промолвил Капитан, возвращая документ (он уже понял, что корабль не арестуют, а потому голос его был полон самого искреннего радушия), – добро пожаловать на борт «Пахаря», госпожа Чрезвычайный Посол!

Глава вторая

Экипаж «Пахаря» никогда раньше не встречался с лируллийцами и тем более не видел, как они принимают пищу и питьё (а уж повидал этот легендарный экипаж за время своих странствий по галактике достаточно). Конечно, разглядывать в упор пьющих коктейль «Милый Джон» гостей – верх неприличия, но никто из четверых людей не смог удержаться, чтобы хоть краем глаза не понаблюдать за этим процессом.

Процесс впечатлял.

Лируллийцы брали своими руками-ветками бокалы и вздымали их над головой (то есть, полусферическим пятилепестковым ртом, потому что никакой головы у них не было вообще) как бы в безмолвном тосте-приветствии. Потом бокал наклонялся, все пять лепестков рта, трепеща, приоткрывались, и тонкая струйка коктейля лилась из бокала прямо куда-то внутрь лируллийского тела. С журчанием и тихим чмоканием. Впрочем, двое сопровождавших госпожу Посла лируллийца сделали всего по паре вежливых глотков и отставили бокалы в сторону. «Им ещё катер обратно вести – много нельзя», – весело пояснила госпожа Вишня, махом ополовинив свой бокал.

Пока совершался этот древний, как само время, ритуал, Капитан мучительно пытался составить фразу-вопрос в словах, подобающих рангу гостя и соответствующих этикету Галактического Сообщества.

– Я вижу, Капитан, – непринуждённо заметила лируллийка, – что вы хотите меня спросить, почему именно ваш корабль мы выбрали для столь ответственной миссии, а не воспользовались собственным космическим флотом. Я не ошиблась?

– Нет, – Капитан постарался принять непринуждённый вид, – вы не ошиблись. Именно это я и хотел спросить.

– Что ж, я отвечу. И отвечу охотно. Но сначала позвольте мне отправить на патрульный крейсер сопровождающих меня офицеров и покажите мне мою каюту. Надеюсь, у вас найдётся свободная каюта?

Капитан молча кивнул.

– Отлично. Если не возражаете, я приведу себя в порядок, и мы с вами встретимся здесь, в кают-компании, через три часа. Не обращайте на меня внимания и спокойно рассчитывайте курс к Земле.

– Курс мы давно рассчитали, – сказал Капитан. – Можно стартовать хоть сейчас.

– Отлично! Значит, как только наш космокатер удалится на безопасное расстояние, можете стартовать, – и госпожа Чрезвычайный Посол простучала-прощёлкала что-то соотечественникам на своём языке.

После того, как Вишня и её багаж (один баул из мягкого непонятного происхождения материала) были препровождены в гостевую каюту, а космокатер лируллийцев отвалил от борта «Пахаря», экипаж немедленно собрался в рубке.

– Потрясающе! – разворачивая кресло, воскликнул Штурман, как только остальные четверо появились на пороге. – Я все видел и слышал. Чрезвычайный Посол лируллийцев у нас на борту! Чудеса да и только…. Всё обошлось, Капитан, а вы переживали. Одного не понимаю – что всё это значит?

– Я сам не пойму, – вздохнул Капитан и уселся на своё место.

– Госпожа …э-э… Вишня обещала нам все рассказать через три часа, – напомнил Доктор.

– Уже через два часа с половиной, – уточнил Механик.

– Вот увидите, – заявил Оружейник, – все наши неприятности ещё впереди. Она, лируллийка эта, хоть и Посол, но женского пола. А что хорошего можно ждать от женщины на борту?

– Я не понял, что вы делаете в рубке, – скучным голосом сказал Капитан. – Кажется было однажды сказано, что в момент старта, кроме меня и Штурмана, здесь никого и близко быть не должно. А ну марш по своим местам, согласно стартовому расписанию!

– Но, Капитан… – начал было Механик.

– По местам. Встречаемся в кают-компании через два часа двадцать восемь минут.

Два часа двадцать восемь минут прошли быстро для Капитана и Штурмана и медленно для остальных. Но прошли. И ровно по истечению этого Капитан (Штурман остался на вахте), Механик, Доктор и Оружейник при относительном параде (душ, чистые комбинезоны, бритье, одеколон) явились в кают-компанию.

«Пахарь», набирая скорость, лёг на заданный курс, и теперь в ближайшие несколько дней экипаж ему был практически не нужен. Однако вахты никто не отменял и даже ради такого редчайшего случая, как появление на борту Чрезвычайного и Полномочного Посла Лируллы – да ещё и женского пола! – Капитан не сделал исключения. Впрочем, Штурман по этому поводу не очень переживал. Он был рад, что всё обошлось, корабль не арестовали, и они летят домой.

А за встречей в кают-компании прекрасно можно наблюдать из рубки, – на то и видеосвязь.

Итак, Капитан, Механик, Доктор и Оружейник вошли в кают-компанию и… замерли на пороге.

Навстречу им из кресла поднялась женщина.

При взгляде на неё Капитан отчего-то тут же вспомнил покойную тётку – старшую мамину сестру, у которой воспитывался с двенадцати лет вплоть до совершеннолетия (его мама умерла молодой, а отца он не знал совсем).

Механик – свою первую учительницу в начальных классах.

Доктор – главврача больницы, в которую он пришёл работать сразу после института.

А Оружейник… Оружейник не вспомнил никого конкретно, но тоже оторопел, потому что ему показалось, что эту женщину он знает всю свою жизнь. Знает, уважает и немного побаивается.

Кстати, Штурман потом признался, что при первой непосредственной встрече с Вишней, ему показалось, что перед ним мама той девушки, в которую он был влюблён в возрасте шестнадцати лет. Только постаревшая.

И даже Умник много позже заявил в случайном разговоре, что Вишня ему сразу напомнила пожилую и опытнейшую женщину-программиста, которая проводила с ними, только что собранными корабельными роботами, окончательные тесты перед отправкой по месту назначения.

Женщине, поднявшейся им навстречу из кресла, было на вид около восьмидесяти. При средней продолжительности жизни 120 лет – это не считалось (да и не было!) старостью, но и молодым в таком возрасте мог бы назвать человека только самый отъявленный и бесстыжий льстец.

Была она довольно высокой (пожалуй, только Механик и Доктор превосходили её ростом), и её массивная плоскогрудая фигура, одетая в простое длинное светло-кремовое платье, производила странное впечатление ожившей скульптуры гениального мастера.

Смуглая, с тёмно-красным отливом кожа, покрытая морщинами в обычных для восьмидесятилетнего возраста местах, в тоже время удивительным образом не выглядела потрёпанной жизнью, – у пожилых людей кожа имеет более, так скажем, рыхлую фактуру, без характерного матового и гладкого отсвета, свойственного коже молодой и здоровой.

Светло-карие с зелёными крапинками кругловатые глаза, чуть приплюснутый маленький нос, длинные, как бы слегка вывернутые губы, короткий ёжик русых, с обильной проседью волос…. Это лицо не было красивым, но вызывало симпатию, и на него было приятно смотреть.

– Здравствуйте, – сказала она низким шелестящим голосом и засмеялась. – Вы, я вижу, удивлены? Ну, как у вас говорят, это ничего. Можно познакомиться и заново. Меня зовут Вишня и я лечу с вами в качестве Чрезвычайного и Полномочного Посла Лируллы на Землю. Мне подумалось, что если я изменю свой внешний вид на более вам привычный, то нам будет легче общаться и приходить к взаимопониманию. Как вы считаете?

– Здорово! – воскликнул Оружейник. – Как вы это делаете?