-- Да-да, Оливия,-- заметил мистер Стэйтон,-- по крайней мере ты можешь всегда рассчитывать на нашу поддержку.
      -- Спасибо, большое спасибо,-- ответила она, делая реверанс.
      Ее забавляла эта забота о ней, но она старалась играть роль примерной племянницы. Как ей было объяснить в этой светской семье свою теперешнюю жизнь?..
      Миссис Стэйтон позвала сына, чтобы представить его Оливии. Это был молодой человек, примерно одних лет с Оливией, поразительно похожий на мать.
      -- Альберт,-- сказала она ему,-- поручаю тебе графиню Арнгейм. Надеюсь, что ты представишь ее в вашем кругу.
      -- Хорошо, мама,-- ответил он и предложил руку Оливии, скользнув по ней язвительным взглядом.
      -- И как вы только ухитряетесь попадать одновременно и на приемы моей матери, и в полицейскую хронику? -- ехидно поинтересовался он, когда они отошли в сторону.
      Оливия улыбнулась про себя вспомнив те жалкие три строчки в "Таймс" о том как она выступала в суде свидетельницей в каком-то жутком деле, которые так и не дали ей скандальной известности, как это случилось бы с любой другой светской дамой, окажись она на ее месте. Однако внешне Оливия "держала марку".
      -- Я не гоняюсь за популярностью такого рода,-- сказала она, взглянув в глаза своему спутнику ледяным взглядом,-- Но, увы, она сама за мной гоняется...
      -- Но знайте, что эти гонки не должны зайти за порог нашего дома, мисс. Здесь не ощущается недостатка в людях с сомнительной репутацией...
      -- Жаль,-- ответила Оливия просто,-- ведь только общаясь с такими людьми начинаешь понимать, что такое настоящее благородство и хорошее воспитание.
      Он метнул на нее злобный взгляд, до боли сжав ее локоть в своей руке.
      -- Я надеюсь, что вас здесь больше не встречу.-- процедил он.
      -- Разумеется, если уйдете в другую комнату.-- улыбнулась она элегантно.
      Этот молодой человек, боящийся за свою незапятнанную дурными знакомствами репутацию, начинал ее раздражать. Она не обращала внимания на любезности, которых он наговорил ей после этого заявления, лишь еще раз мило улыбнулась на его гневный взгляд в заключении его фразы.
      Однако он согласился, видимо, терпеть ее присутствие до окончания банкета, проводил в столовую, когда пригласили всех к столу, и уселся рядом, между ней и миссис Стэйтон.
      Оливия была полностью погружена в свои мысли, ничего будто бы не видя и не слыша. Все было, как в полудреме, в сладком сне, откуда она наблюдала за всем этим обществом, как бесплотный невидимый дух за живыми людьми.
      Внезапно ее вернуло к реальности ощущение, что ее сосед слева, на которого она еще так ни разу и не удосужилась взглянуть, положил свою руку на ее колено. Она, не столько возмутившись, сколько удивляясь, кто мог здесь позволить себе что-либо подобное, обернулась, собираясь сказать в полголоса какую-нибудь колкость, но внезапно будто утратила дар речи, увидев рядом Дэвида.
      "Этого не может быть,-- мелькнуло у нее в голове,-- мы не должны были больше видеться!.."
      Она не могла поверить своим глазам.
      Дэвид убрал свою руку с ее ноги и очаровательно улыбнулся.
      -- Сон продолжается? -- поинтересовался он, доказав тем самым, что он -- не ее галлюцинация.
      -- Что вы здесь делаете? -- проговорила Оливия через силу,-- Как вы сюда попали?
      -- Я охочусь за вами.
      -- Поздравляю.
      -- И я вас поймал.
      -- Вы -- браконьер. У вас нет разрешения на охоту в этих краях на такую дичь.-- произнесла она, выжав улыбку.
      Он мило улыбнулся в ответ.
      -- Простите, я пошутил.
      Он глянул ей в глаза, будто пронзив током. Она отвела взгляд, боясь вспомнить все, что было той ночью, вспомнить то, что между ними ничего не было... Кроме поцелуя...
      -- Да, наверное сегодня ваша очередь шутить,-- заметила она, отпивая шампанское, чтобы успокоить дрожь пальцев.
      -- Боже мой, я и не думал, что еще когда-нибудь встречу вас.
      -- Давайте выпьем за встречу.
      -- Отлично. За то, чтобы она была не последней, раз уж она не первая.
      Оливия улыбнулась, допив свой бокал.
      -- А вы знакомы с Альбертом Гордоном, ныне Стэйтоном, человеком вне общества, вне репутаций? -- поинтересовался Дэвид,-- интересные у вас знакомства...
      -- Это мистер Стэйтон -- мой дядя. Он меня пригласил, чтобы иметь возможность предложить свои услуги.
      -- В качестве... Или я не прав?
      Она смерила его уничтожающим взглядом.
      -- Дэйв, вы несносны.
      -- Вы говорите, как моя бабушка.
      -- Я рада.
      -- Я тоже. Приятно снова встретить ее призрак средь шумного бала.
      Оливия рассмеялась.
      -- Вы умопомрачительно красивы,-- заметил он ей в полголоса.
      -- А вы все тот же -- милый юноша.
      Он улыбнулся кислой улыбкой.
      -- Да, конечно, Альберт Стэйтон...
      -- Молчите, Дэйв, его ревность не знает границ,-- шепнула она. Дэвид поймал ее хитрый взгляд, все понял и вновь улыбнулся, но уже не кисло, а завораживающе. Оливия ответила на его взгляд своим взглядом, не менее страстным.
      Вдруг ее, словно током, пронзило жгучим воспоминанием ее чувств в тот вечер. Туманные сумерки. Падение в бездну времени, в лето ее юности. Мягкий вкус его прохладных губ, его нежные объятия, блеск его глаз...
      Оливия поспешно отвернулась, чтобы он не догадался о ее мыслях.
      -- Мисс Арнгейм,-- поинтересовался Дэвид казенным и напускным деловым тоном, вновь мягко положив руку ей на колено,-- я надеюсь, вы хоть разрешите сегодня вас проводить?..
      Она посмотрела ему в лицо. Он улыбался.
      -- А как же Альберт Стэйтон? -- спросила она тихо, делая вопрошающе-невинный взгляд и манящую улыбку.
      Глаза Дэвида сверкнули.
      -- Пусть катится на задворки истории, с которых вернулся я, чтобы занять его место,-- произнес он миролюбиво.
      Оливия рассмеялась. Альберт обернулся, смерил ее взглядом и, обращаясь к Дэвиду, поинтересовался дружески:
      -- Как, мистер Уорнер, вы умудрились рассмешить мою кузину, эту графиню Язвительных Речей?
      -- Не было ничего проще,-- ответствовал Дэвид с самым серьезным видом,-- я сказал ей, что каждая минута смеха удлиняет жизнь на год, а она так, видимо, всегда мечтала жить вечно... или, на худой конец, дожить хотя бы до завтра...
      -- Нет, вряд ли это ей удастся, если учесть к тому же, что каждая колкость укорачивает жизнь на два года.
      -- Да нет, что вы! -- возразил Дэвид,-- Как же вы тогда объясните, что мы сейчас имеем удовольствие созерцать вас в нашем обществе?
      Альберт проглотил эту наглость, лишь измерил его высокомерным взглядом и отвернулся.
      x x x
      Дэвид остановил машину у ворот ее дома. Ленивые сумерки сгустились уже давно. Особняк мягко потонул во тьме спускающейся ночи, только фонарь у входа слабо освещал ступени и дубовые двери.
      Дэвид, выйдя из машины и открыв перед дамой дверцу, предложил Оливии руку.
      Она чувствовала себя словно под воздействием наркотика, слабо веря в реальность происходящего. "Пусть это будет сном,-- думала она,-- пусть как в прошлый раз -- лишь игрой воображения." Ее разум был подвешен между небом и землей, ей хотелось наслаждаться картиной своего опьянения, хотелось быть единым целым с этим вечером, с милым обаянием Дэвида, но она слабо ощущала происходящее, не отдавая себе отчет в своих чувствах и эмоциях. Это был сон. Так она себя убедила.
      Дэвид здесь, в ее доме... Этот девятнадцатилетний мальчик, который говорит с ней, как с давней знакомой, прямо так, как она с ним... Пусть все продолжается дальше, решила она, пусть сновидение будет таким, как будет... Нет, пусть лучше реальность будет сном.
      Ей нравился этот вечер. Ей нравилось забывать образ Ричарда, меняя на ему противоположный.
      Они, войдя в темную гостиную и не включая света, уселись на диван. Оливия смотрела в глаза Дэвида. В лунном блеске его взгляд сиял.
      -- Мне зажечь свет? -- поинтересовалась она, улыбнувшись.
      -- Нет.-- быстро ответил он и взял ее руку в свои. Его руки были холодными и в то же время его прикосновение жгло ее сознанием того, какие чувства он испытывает, вновь прикасаясь к ней.
      Он элегантно улыбнулся с некоторой принужденностью.
      -- Ты выгонишь меня? -- ненавязчиво поинтересовался он.
      -- Если ты хочешь остаться...
      -- Если хочу -- то да?
      -- Нет,-- она улыбнулась,-- как я могу в такой час отправить вас домой?! Вы можете переночевать и здесь.
      -- Это очень кстати, спасибо.-- заметил он,-- Тем более, что я очень хочу спать.
      Его глаза говорили абсолютно противоположное.
      -- Прекрасно,-- ответила она,-- можете расположиться в спальне наверху, но...
      -- Но? -- он вопросительно взглянул на нее. Она кокетливо улыбнулась.
      -- Но сначала, может быть, бокал белого вина?
      -- Вина? -- его глаза плотоядно скользнули по ее фигуре,-- От чего же... Но только в спальне.
      Он притянул ее к себе, нежно обняв талию.
      -- И не сейчас.-- добавил он томно, почти касаясь губами ее губ.
      -- Идите спать, Дэйв,-- прошептала она, почти чувствуя на губах его обжигающее дыхание,-- я думаю, места там хватит нам обоим.
      Это было похоже на игру. Хотя, впрочем, это и было игрой. Оливия чувствовала, чего хочет Дэвид, но, тем не менее, продолжала играть роль, невзирая на бешеное возбуждение, которое он в ней вызывал. Дэвид тоже видел, что Оливия разделяет его желания целиком и полностью, но продолжал ей подыгрывать. Это было ново. Это их захватывало интересом узнать, чем же все кончится, игрой или откровенностью, и кто же кого переиграет.
      Оливия казалась себе примерной сестрой Дэвида, проводив его в спальню и оставив там на время, которое ей требовалось, чтобы переодеться во что-нибудь более подходящее для того, что должно было произойти.
      Это была игра, подобная игре с Ричардом. Игра, как наркотик, но последствий которой она не могла заранее вычислить. Дэвид изображал из себя примерного "мальчика-Джонни" по выражению Ричарда, однако Оливии казалось, что под этой маской скрывается отнюдь не простой игрок.
      "Интересно, на что он там решится, пока меня нет,-- думала она,-- он ведь хочет меня, только за этим он сегодня здесь и появился... Как он это все обставит?.. И вообще предпримет ли что-нибудь... "
      Ей казалось, что от него можно ожидать чего угодно. Даже вообще ничего. Дэвид был Игрок (с большой буквы). Она чувствовала это. Она еще не играла в такие игры. Она хотела играть дальше, это было слишком сильным ощущением для ее восприятия. Она безумно хотела его любви этой ночью, но игра могла потребовать другого, и ощущение, что условия здесь диктует Дэвид, особенно сильно щекотало ее нервы.
      Она вошла в темную спальню.
      Комната была погружена в сети лунного света, мягко падающего на вуаль покрывал и царящий в комнате "художественный беспорядок". Воздух все еще был наполнен ароматом духов и слабым запахом опия, который въелся уже здесь в атмосферу.
      Дэвид стоял у окна, отодвинув в сторону легкий тюль. Лунный свет элегантно обволакивал его полуобнаженную фигуру, подчеркивая красоту точеного торса. Нет, подумала Оливия, он слишком эротичен для неопытного мальчика.
      Он повернулся к ней. Его взгляд скользнул по ее фигуре, едва скрытой изящным кружевным бельем. "Сейчас все будет, как в порнофильме."-- подумала Оливия, ответив на его взгляд многообещающей улыбкой.
      -- Интересно,-- произнес Дэвид как бы между прочим,-- а что бы сказал на это Альберт Стэйтон?
      -- Дэйв, нельзя думать по вечерам о привидениях, иначе будут всю ночь мучить жуткие кошмары.
      -- Черт возьми, я же совсем забыл, как я хочу спать! -- спохватился он.
      -- Ложитесь.
      -- Спокойной ночи.-- театрально улыбнулся он, разоблачаясь до конца и ложась в постель,-- И вы нисколько мне не помешаете, даже если ляжете рядом.
      "Ничего себе,-- подумала Оливия,-- вы решили поиграть в нахала, Дэвид Уорнер? Что ж, пожалуйста, мне это нравится... Только не понятно, кто кого здесь соблазняет... И не слишком ли он уверен в себе для мальчика, неопытного и непорочно-влюбленного..."
      Она плавно повернулась к нему спиной, будто стыдясь, и медленно разделась, давая ему возможность насладиться прелестью вида сзади, затем томно задернула штору так, чтобы лунный свет лишь растворялся во всеобщем полумраке, и не спеша забралась под атласное покрывало, позаботившись, чтобы Дэвид перед этим мог уловить разжигающее страсть совершенство изящных линий ее фигуры.
      Минуту они смотрели друг другу в глаза.
      -- Спокойной ночи,-- произнесла Оливия, невинно улыбнувшись.
      -- Закрой глаза,-- сказал он, игнорируя ее фразу.
      Несколько удивившись, она все же подчинилась, движимая интересом и уверенная в своих предшествовавших маневрах, однако трепет от мысли, что он решит играть дальше и не пойдет на поводу желаний, не давал ей покоя.
      Дэвид мягко обнял ее и поцеловал в губы сначала нежно, затем более томно, со страстью, будто погружаясь в забытье.
      "Нет, не порнофильм,-- пронеслось в голове Оливии,-- даже не эротика, это какой-то наркотический бред... "
      Она просто ласкала его в ответ на его ласки, пока затуманенные желания обладания друг другом не вырвались из-под покрова ночи.
      x x x
      Она проснулась от чувства легкой боли в суставах, с трудом открыв высохшие глаза. Царящая реальность постепенно соткалась перед ее полуспящим взором из серой мути и медленно отпечаталась в ее усталом мозгу. Томная меланхолия разливалась по телу, в окно проникали прямые лучи солнца, в которых танцевали пылинки.
      Она встала, ощутив мучительную сухость во рту, подошла к туалетному столику и, налив в стакан воды из хрустального кувшина, жадно выпила.
      Она посмотрела на часы -- они показывали без четверти два.
      Дэвида в комнате не было.
      Оливии казалось, что эта упоительная ночь ей привиделась в наркотическом бреду и, если бы не слабость и ломота в суставах, свидетельствующая о двухдневном перерыве в приемах опия, это чувство переросло бы в уверенность.
      Время стерлось, все казалось размытым. Оливия ощущала себя плавающим силуэтом в жидком сонме перепутанных картин реальности, заблудившимся во времени. Где она? В каком периоде своей жизни?
      Дэвида не было.
      Оливия не могла сосредоточиться, чтобы проанализировать его отсутствие. Она не знала. Она не понимала ничего. Кроме того, что ей надо принять опий. Ей хотелось экстаза снова. Если даже и наедине с самой собой, то для осмысления происходящего, для того, чтобы найти свои растерянные мысли.
      Она закрыла окно, приготовила наркотик и жадно сделала первые несколько затяжек.
      По телу разлилось приятное тепло и расслабляющая эйфория. Чувства приобрели постепенно свойственную им вычурность и извращенную логичность.
      Дэвида не было. Потому, что он не принадлежал к ее миру. Он был воплощенной иллюзией другой жизни и Оливия знала, что он появится, когда она вернется вновь в ту жизнь. После волшебного сна.
      Она в неге закрыла глаза, мягко откинувшись на подушки. Перед ее взором вновь пробуждались призраки этой ночи. Солнечные лучи замысловато переплетались среди вуали покрывал, будя сладострастную ностальгию и мягкое возбуждение вновь воскресающей в ней жизни. Они были поцелуями Дэвида, воплощенными в зримые картины ощущений.
      Мерцающее восприятие Оливии не улавливало все в целом, ее сознание распалось на три части, уступая место картинам чувственных переживаний.
      Она была в трех обличьях независимо друг от друга -- своим телом, своим разумом и своими эмоциями и во всех трех этих воплощениях она любила Дэвида, его одного и больше никого и ничто в этом мире. В его образе было сокрыто все самое святое, самое нежное и трепетное, что еще оставалось для нее в ее жизни.
      Он был незримый призрак, что растворился в опьяняющем солнечном свете, чтобы обладать ею еще раз, погружая ее в негу печальной призрачной любви, нежной, как сама невинность и прекрасной, как давно утерянный волшебный дар самозабвения.
      Он был здесь, она чувствовала его присутствие, шелк простыней еще сохранял тепло его тела. Она вновь погружалась в атмосферу обладания им, сливаясь воедино с его присутствующим образом, чувствуя себя частью его. Она знала, что он тоже безумно ее любит. Он должен любить ее. По другому быть не может, раз она это чувствует -- экстаз должен достичь апогея.
      Размытый сон.
      Тюль шторы элегантно шевельнулся от призрачного движения танцующего воздуха мягко, как прикосновение Дэвида. Она почти видела его.
      Она ощущала его пальцами мягкость своей бархатистой кожи, видела его глазами обжигающую страстную красоту своего обнаженного тела, она понимала его рассудком свое беспроигрышное обаяние. Он не мог не любить ее. Он боготворил ее. А она не могла уже жить без него. Слишком острой прекрасной была эта новая эйфория опьянения неведомой и маняще-юной любовью.
      x x x
      Ричард сидел развалясь в кресле, его рука в перстнях изящно свешивалась с подлокотника, темные локоны небрежно закрывали пол-лица, в вырезе незастегнутой рубашки была видна золотая цепь на безволосой груди.
      Мутный сладострастный взгляд.
      -- Милорд, не кажется ли вам, что наша забавная игра начинает изживать себя в вашем сердце?
      Оливия впилась в него взглядом.
      -- О чем это вы, графиня?
      -- Не надо строить непонимание. Ваша жизнь уводит вас все дальше от вашего мира восприятий. Я не в состоянии переживать вашу перемену к лучшему, я всего лишь слабая женщина...
      -- Слишком уж слабая, как я полагаю...
      -- И откуда только эта ирония, граф? Уж не начала ли казаться я вам лишь плодом наших обоюдных фантазий?
      -- Точнее, праздных фантазий от недостатка новых впечатлений?
      -- Черт возьми, какая убийственная логичность, какая здравость мышления!..
      -- Какая истощенность рассудка, рождающая эти тошнотворные идеи бредового общения.
      -- Боже мой, неужели вы всерьез становитесь прагматиком, сударь? Может быть теперь вы будете искать женской любви, как все добропорядочные мужчины?
      -- Ваши неуместные издевательства!..
      -- Неуместные?
      -- Я не намерен, мадам, отдавать вам отчет в изменениях своей личности.
      -- Так значит есть, в чем даже отдавать отчет? Есть личность, есть изменения?
      -- Да бросьте ради бога! Откуда эта фальшивая циничность?! Отчеты, изменения... А сами-то вы разве не пылаете иногда страстью к мужчинам, "как все добропорядочные леди"?
      -- О, граф, вы же знаете, что это -- не более, чем платоническая любовь, эстетическое наслаждение. Вы же знаете, что реальна только наша с вами страсть, что люблю я только вас, хочу только вас...
      --..."только вашей извращенной пылкости"? Вам еще не опротивели эти дешевые комедии?
      -- Хорошо, чего же хотите вы?
      -- Жизни. И хоть немного любви, чистой любви. Без плесени порока.
      -- И еще, конечно же, благородства?
      -- Аристократизм должен обязывать к благородству.
      -- Боже мой, милорд, неужели вы верите, что существует ваша "чистая любовь"? Неужели вы всерьез считаете, что любовь вообще может быть чиста?
      -- Любовь без извращений, когда мужчина и женщина живут друг для друга, не мысля даже существования друг без друга. И не делают из этого никаких обезьяньих пародий "для внесения разнообразия".
      -- Когда они сидят у моря, держа друг друга в объятиях, смотрят на звезды и говорят друг другу слова любви? "Обнять любимого и утонуть в его нежности"?..
      -- Перестаньте!..
      -- Вот видите, вы беситесь. Какой мальчишка запудрил вам настолько мозги, милорд? Вы не думали, что будет после "объятий любимого" через год, два, пять, десять? Неужели вы считаете, что ваша "чистая любовь" останется первоначально чиста в течение этого срока? Неужели, когда вы в деталях выучите весь типаж вашего незамысловатого избранника, вы будете смотреть на него прежними глазами?
      -- Но, черт возьми, миледи, неужели вы не знаете, что любовь -нестатичное чувство, что со временем она тоже изменяется, что она не уйдет, если не терзать себя постоянно мыслями о завтрашнем дне. Надо только пить любовь и наслаждаться опьянением ее чистотой.
      -- И все это вы надеялись случайно подобрать на улице в сточной канаве? Милочка, бриллианты не валяются где попало. Просто парень с хорошо подвешенным языком и владеющий "постельной техникой" уговорил вас сыграть в его игру. Подумайте, ведь его любовь, может быть, не так чиста и непорочна, как ваша, что он сыграет вами, как ставкой на его разнообразие!
      "Боже мой,-- подумала Оливия,-- а ведь он может быть и прав..." Она упустила из виду возможность такого поворота дел, и теперь фраза Ричарда открыла зияющую брешь в ее чувстве.
      -- И, когда он вами пресытится, он выкинет вас в ту самую сточную канаву, из которой залез в вашу постель,-- добавил Ричард, воспользовавшись наступившей паузой,-- ведь он слишком мало знает вас, чтобы еще и уважать, не правда ли?
      Оливия почувствовала вспышку ярости.
      -- А если он любит меня, любит даже больше, чем я его? Неужели не стоит рискнуть ради этого шанса, даже если он так ничтожен, как вы говорите с присущим вам от рождения аристократизмом? -- язвительно поинтересовалась она.
      -- Что вы хотите сказать этим "присущим от рождения"?
      -- Как, разве вам надо еще и объяснять мои слова? Вам, совсем не знакомому со сточными канавами, где произрастают всякие отбросы общества, не знающие уважения к тем, к кому в постель они залезают!
      -- Это выпад из разряда "сам дурак"?
      -- Нет, это дань почтения уважению! -- огрызнулась Оливия.
      Ричард миролюбиво улыбнулся.
      -- Ладно, детка. Ты права -- я не прав. Прости. Только ответь, все-таки, на вопрос: что же будет, когда время наконец "сделает свое дело"?
      -- Почему ты так в этом уверен? Неужели ты считаешь, что я не способна даже сохранить любовь? Неужели ты думаешь, что я не смогу ее разжечь, если даже ее сейчас и нет?..
      -- Но сохранить любовь нельзя. Нельзя законсервировать очарование первой встречи на долгие годы совместной жизни. Когда ты выучишь этого человека наизусть, для тебя станет невыносимым дальше играть в ту же игру, в которую ты играешь сейчас, а это означает пресыщение... Видишь, все элементарно. Просто парень сильнее тебя и заставляет тебя играть по его правилам.
      -- Ну и что же ты предлагаешь? -- Оливия подняла на него снисходительный взгляд,-- Послать его подальше и остаться с тобой, благородным и разнообразным?
      -- Ну почему же. Зачем сразу так радикально. Наслаждайся, пока тебе это нравится. Только прежде, чем кидаться в омут с головой, проанализируй, кто здесь кого соблазняет...
      Оливии вспомнилась уверенная раскованность Дэвида тогда ночью, и словно игла кольнула ее в сердце: "Кто кого соблазняет... Боже мой, неужели это все произошло только потому, что входило в его планы, и это именно я потеряла голову настолько, чтобы не заметить!.."
      --...А пока что он от тебя зависит. Используй это. Заставь его делать так, как хочешь ты. Наслаждайся его любовью, пока она есть, а когда надоест -- брось и больше не возвращайся.
      "Вот именно,--подумала Оливия, злая на Дэвида,-- Хватит, теперь мы сыграем в мою игру. Нет, Дэйв, тебе не удастся вылепить из меня то, что нужно тебе, если это не совпадет с моими желаниями. Теперь все будет так, как я хочу."
      Она искушенно и нежно сладострастно улыбнулась, блеснув прозрачными искрами глаз.
      -- Рик, ты сердишься? -- произнесла она томно, как бы случайно поведя плечом так, что оно соблазнительно обнажилось.
      Ричард плотоядно взглянул ей в глаза.
      -- За что?
      -- За то, что я была такой глупой. Ты ведь знаешь, что я ведь, в сущности, совсем не такая...
      -- О, да.-- его взгляд горел, скользя вдоль изящных очертаний ее тела. Он уже понял, что начинается "неофициальная часть".
      -- Поцелуй меня.-- сказала она с мягким вожделением.
      4.
      Рассказанные сказки немого лета уходили в неизвестность. Глаза застилала тьма с окантовкой огненной от наслаждения предвкушением страсти.
      Жизнь, такая, какая она есть, проходила перед глазами туманной чередой; фигурки людей, до смешного беспомощные, танцевали на ладони свои жалкие танцы, слепо подчиняясь богу существования, чтобы не казаться себе ненужными.
      Забавно, думала она, как они все трепыхаются в надежде чего-то достичь, к чему-то приблизиться, я ведь могу в любой момент, как таракана, раздавить каждого из них.
      Она чувствовала свой огромный стеклянный глаз, словно объектив наблюдающий за этим фейерверком полунебытия. Окружающее было для нее как черно-белое кино -- жизнь, и не жизнь, фальшивая реальность, творящаяся внутри ее сознания. Лишь плод воображения, который слишком реалистичен и значим, чтобы быть несуществующим.
      Фигурки людей медленно проплывали перед ее взором, плавно кружась в танце жизни.
      Она наблюдала.
      Это было по-другому.
      И она уже не была человеком.
      "А ведь я тоже -- лишь жалкая фигурка в чьем-то сознании,-- подумала она тускло,-- мои чувства, в сущности, тоже -- лишь трепыхания... "
      Биение пульса уже воспринимается как пульс жизни, тактовая частота мироздания, отсчитывающая ритм изменения чувств и эмоций.
      Лишь одно желание еще существует здесь зарезервированное и сохраненное навеки...
      ( текущие, пока что, вперед )
      ... первозданным.
      Желание любви. Желание идеального чувства. Она знала, что бытовая человеческая реальность далека от идеала, но ради любви этого мужчины она готова была стерпеть эту каплю человеческой грязи внутри кристальной чистоты своей любви.
      Использовать ее, пока она есть. Пока он хочет этого, внушать себе, что его любовь идеальна, делать ее чистой, внушать и наслаждаться. А дальше...
      А что дальше?
      А какая разница? Что будет -- будет лучше, чем неопределенность небытия. Взбаламученные сновидения, пена водопада подсознательных влечений.
      Она сняла трубку телефона и набрала номер Дэвида, чувствуя его присутствие, мягкое тепло его предстоящих ответов, в которое она, забывшись, погружалась.
      В трубке раздался его голос.
      -- Здравствуй,-- произнесла она мягко.
      -- Оливия?
      -- Ты удивлен?
      -- Нет,-- он прохладно усмехнулся,-- все в порядке вещей.
      Капля яда его тона еще не убивала мягкость тепла. Игра придавала пикантность.
      -- Дэйв, я люблю тебя, я так соскучилась по тебе,-- промурлыкала она томно, словно сквозь сон.
      -- Что ж, и это случается иногда.
      "И вдруг -- бац!"-- отпечаталось в ее мозгу. Она, больше тактильно, почувствовала его ответ. Как будто ведро холодной воды в теплую постель. Его безразличие вдруг выросло до необъятных размеров, словно маска, свалившаяся сейчас с его лица, обнажая точность недавних предсказаний Ричарда.
      -- Дэвид...-- произнесла она машинально, стараясь проникнуть сквозь провода к нему и испытующе заглянуть в его лживые глаза...
      -- Что?
      -- "Что"? Ты еще спрашиваешь?!
      -- А что я, по-твоему, должен делать, отвечать?
      Она закрыла рот, открывшийся уже, чтобы сказать: "Ты должен ответить". Его предусмотрительность поставила ее в тупик. Наступила пауза, которой воспользовался он для нападения.
      -- То, что мы были какое-то время вместе, вовсе не означает, что теперь я буду говорить только то, что тебе приятно.-- произнес он, но в его тоне было что-то, что не позволяло расценить все это, как повод к разрыву.
      Она чувствовала себя подвешенной в тумане, препарируемой опытным психоаналитиком, видящим сквозь подсознание.
      -- Что же ты хочешь? -- спросила она в панике, пробиваясь сквозь хоровод своих пьяных мыслей.
      -- Я ничего не хочу.
      -- Ты хочешь расстаться?
      -- Я этого не говорил.
      -- Ты хочешь быть со мной?
      -- Это слишком откровенный вопрос.
      -- Но ты же не девушка, чтобы бояться отвечать на слишком откровенные вопросы!
      "Черт возьми,-- взволнованно думала она, чувствуя, что все летит куда-то в преисподнюю,-- что происходит?! Я говорю не то, что надо! Я сейчас все испорчу!.."
      -- По-моему, ты переходишь границы. Я могу и обидеться.
      -- По-моему, это я должна обижаться.
      -- Нет, просто тебе надо поучиться нормально формулировать для себя, что именно ты хочешь сказать, когда ты кому-то звонишь.
      -- Я знаю, что я хочу сказать.
      -- Я слушаю.
      Оливия замолчала, так как поняла, что фраза "я люблю тебя" в данном контексте будет звучать более чем нелепо. "И вот опять он ловит меня в примитивную ловушку,-- думала она, нервно подыскивая ответ,-- два раза, черт побери, два раза! И я опять даже не знаю, что ответить!..
      -- Вот видишь, ты не знаешь,..
      ... Как же я глупа: дала себя так нелепо переиграть этому мальчишке...
      -- так что, давай, ты сначала соберешься с мыслями...
      ... вообразила, что он меня любит...
      --... тем более, что ты, похоже, сейчас не в самом лучшем состоянии...
      ... развесила уши, а он, оказывается все-таки всего лишь играл со мной...
      -- Так что пока, до встречи.
      ... А я опять ошиблась в своих выводах и теперь не знаю даже, что и сказать... "
      Она еще некоторое время молча смотрела на телефонную трубку, пока, сделав усилие, не поняла, что отвечать нет надобности, так как разговор окончен.
      "Боже мой,-- в отчаянии подумала она,-- я же все испортила! Изуродовала свои мысли... "
      Мысли.
      Они никуда не уходили. Они вернулись вновь, но уже не радужные, а с оттенком отчаяния и беспросветной тоски. С печатью "безвозвратно утеряно". Так ни во что и не воплотившись.
      Слишком хорошо, чтобы не быть реальностью.
      Дымка разорвалась внезапно -- Оливия подумала о том, что могло бы быть, если бы он любил ее, если бы они были вместе и беззвучные слезы подступили к горлу, чтобы задушить ее вместе с ее отчаянием, с которым она не в состоянии была справиться.
      Был только один способ -- опий. Еще и еще, пока не наступит переворот восприятия.
      x x x
      Стук в дверь.
      Еще стук. Настороженное шуршание чьей-то тени.