Вдалеке раздался приглушенный гудок теплохода, шедшего вверх по реке, который вывел Оливию из этого состояния мечтательного полузабытья. Все позади. Дэвид никогда больше с ней не встретится, сон закончился. Оливия последний раз взглянула на стелющийся по гладкой поверхности воды туман. Город на другом берегу начинал просыпаться.
      Она поднялась по каменной лестнице с причала на набережную и направилась домой.
      x x x
      Ричард сидел на ступенях ее дома и нервно курил, глядя перед собой мертвым взглядом. Казалось, окружающее не существовало для него.
      Спутанные темные волосы в беспорядке свешивались на лицо. Он был в черных узких джинсах и коротких остроносых ковбойских сапогах. Мотоциклетная куртка была небрежно надета прямо на голое тело.
      Узкое лицо, широкие скулы, темные круги под глазами и безучастный взор -- он воплощал собой картину полного упадка, как сил, так и настроения.
      "Боже мой,--подумала Оливия,-- наверное, он беспокоился во время полусуток моего отсутствия..."
      -- Рик,-- произнесла она, подойдя к нему и тронув за плечо,-- Что ты здесь делаешь? Почему у тебя такой вид?
      Он медленно поднял на нее мутный взгляд светлых серо-голубых глаз сквозь спутанные пряди волос.
      -- Это ты? -- безучастно спросил он,-- Который сейчас час?
      -- Интересное кино,-- заметила Оливия, доставая часы,-- Сейчас половина шестого. А почему это тебя так интересует?..
      -- А какое число? -- по его губам скользнула дьявольская улыбка, которую Оливия, однако, не заметила.
      -- А какой год, я надеюсь, ты хоть помнишь?-- она глянула ему в глаза,-- Знаешь, в человеке, сидящем в таком виде в половине шестого утра на крыльце дома и спрашивающем, какое сейчас число, есть что-то устрашающее...
      -- А какого числа мы с тобой расстались?..
      --...Знаешь, у меня складывается впечатление, что после нашего расставания ты еще хорошенько догнался...
      Он рассмеялся, перебив ее фразу.
      -- Черт возьми, детка, ты почти проницательна,-- тряхнув головой и откинув назад длинные волосы, он впился в нее ледяным взглядом, в котором плясали зловещие огоньки,-- Но ты скажи мне лучше, дорогая, где тебя носило целые сутки?
      -- Оригинальные утренние вопросы...
      -- Тебе наплевать, что я чувствую, когда просыпаюсь и не вижу тебя рядом? Предпочитаешь ловить рыбок в свои сети самостоятельно, отвечай!
      Он резко схватил ее за руку.
      -- Рик! --она испуганно попыталась вырвать руку, но безуспешно,-- Рик, ты говоришь чушь, ты не смеешь так со мной разговаривать!..
      -- Ты хочешь, чтобы я перед тобой извинился?!.
      -- Мы же договаривались, что мы не связаны друг с другом...
      -- Итак, ты решила уйти к примерному мальчику-Джонни?
      -- Отпусти мою руку. Я не обязана тебе отвечать. Это слишком большая цена за твои извращения. Я не намерена терпеть от тебя эти издевательства...
      Внезапно рванув ее к себе, он схватил ее сзади за шею, прижав к своему плечу так, что она начала задыхаться. Сверкнуло лезвие выкидного ножа, приставленного к ее горлу.
      -- Я тебя избавлю и от всех мучений, и от всех издевательств,-произнес он тихо сквозь зубы,-- причем сразу и навсегда. Хочешь?
      -- Давай, посмотри на мою голубую кровь и сравни потом со своей, плебейской, когда будешь снова резать вены без меня от скуки...-проговорила она через силу.
      Он выпустил ее и убрал нож.
      Она тряхнула головой, приходя в себя, и посмотрела на него. Он весело смеялся, вновь усевшись на мраморные ступени.
      -- Играешь? -- поинтересовалась она холодно,-- Три с плюсом.
      -- Но ведь ты поверила!
      -- Если бы я не поверила, я сказала бы "двойка".
      -- Боже мой, Оливия, я люблю тебя, как ненормальный...
      Она присела на ступеньку рядом с ним, взглянула в его преданные глаза, меняя гнев на милость.
      -- Ты и есть ненормальный,-- улыбнулась она надменно.
      -- А как ты насчет того, чтобы поиграть не поодиночке, а вместе? -спросил Ричард заговорщически.
      -- Что подразумевается под "поиграть" на сей раз?
      -- Совращение невинных агнцев.
      Она непонимающе посмотрела ему в глаза.
      -- Что ты имеешь в виду, Рик?
      x x x
      В воздухе висела голубоватая пелена сигаретного дыма и серебристая вуаль музыки в стиле Gothic, задающая тон всему происходящему. Было около половины двенадцатого ночи. Действие разворачивалось так, как и должно было разворачиваться на вечеринке.
      Девочка, кажется, старалась вести себя так, чтобы ее было как можно меньше заметно. Хотя это был вечер без наркотиков и почти без непристойностей, ей здесь было явно неуютно.
      Ричард был прав. Оливия видела теперь это собственными глазами.
      Сама же она пребывала в состоянии отрешенной полу прострации с оттенком легкой сентиментальности (это был почти отходняк, состояние "ни до, ни после"). Ей нравилось разыгрывать роль женщины,
      едва знакомой Ричарду и думать на тему того, что так оно и будет, когда она ему надоест (или он ей, хотя, впрочем, разницы не будет).
      Она меланхолично курила, наблюдая за выходками Ричарда, сегодня развязавшего себе руки, краем глаза следя за девочкой в кресле в углу комнаты.
      Она ждала.
      -- Оливия, дорогая...
      Она подняла глаза-- перед ней стоял Ричард в обнимку с какой-то девицей и своим другом Полом.
      --... Мне не нравится ваше состояние, оно пугает меня.
      -- Да? -- тоскливо поинтересовалась она,-- разве подобное аристократическое общество еще можно чем-то напугать?
      Он усмехнулся.
      -- Я боюсь, что вы здесь скучаете, я боюсь, что ваш визит сюда будет первым и последним...
      -- И не я одна здесь скучаю...
      -- Разве общество нагоняет на вас тоску? -- поинтересовался Пол.
      -- Скука -- заразная болезнь. Я вижу вашу сестру, сидящую в углу и делающую вид, что она изучает Британскую энциклопедию, вот уже два часа, как одну и ту же страницу...
      -- Как! -- воскликнул Ричард,-- Пол, у тебя есть сестра?!
      -- Я тебе сто раз про нее говорил.
      -- Нет, ты не понял.-- Ричард вновь изобразил удивление.-- Как! Пол, разве здесь присутствует твоя сестра?!
      Оливия театрально зевнула и, не дослушав ответ Пола, заявила:
      -- Наверное, она согласится разделить со мной свою скуку.
      Оливия присела на ручку кресла. Девушка посмотрела на нее с какой-то непонятной благодарностью.
      -- Спишь? -- спросила Оливия, ласково улыбнувшись,-- а не боишься страшного пробуждения?
      Девушка натянуто засмеялась.
      -- Нет, я не сплю. Просто я здесь в первый раз и...
      -- "Неуютно себя чувствую"?
      -- Да, немного,-- она смущенно улыбнулась.
      -- Немудрено,-- заметила Оливия -- Ричард слишком уж сверкает остроумием. Об него можно и руки обжечь.
      При имени "Ричард" девушка покраснела.
      --... А вас зовут Молли, верно?
      -- Да, а вас -- Оливия?
      -- Да.
      -- Мне Пол о вас рассказал.-- она сделала паузу, собираясь с духом (Оливия, кажется могла визуально наблюдать ее мыслительный процесс).
      -- Оливия,-- наконец сказала она,-- а вы давно знакомы с Ричардом?
      -- Так... встречала пару раз.-- бросила Оливия, придав своему голосу напряженный оттенок,-- красивый мужчина, верно?
      -- Да, это точно,-- произнесла та. Краска вновь до ушей залила ее лицо.
      -- Даже чересчур красив для такого пустозвона, как он.-- слишком уж резко бросила Оливия.
      Молли метнула на нее испепеляющий взгляд. Оливия мысленно рассмеялась. "Ладно,-- подумала она,-- я не буду прикасаться своими грязными лапами к вашей "чистой любви".
      -- По-моему, он достаточно умен и остроумен,-- возразила Молли робко, но упрямо.
      -- Да, даже слишком. И, увы, это некоторых слишком сильно ранит.
      Молли с трепетом взглянула на нее: Оливия дернула за самые сокровенные струны ее души и теперь больше видела, чем догадывалась о том, что та насторожилась и решила выведать мысли своей собеседницы, сама играя при этом в равнодушие.
      -- Что вы имеете в виду? Он вас разве чем-то обидел?
      Оливии было лень играть по серьезному.
      Вчерашний разговор о сестре Пола, видевшей Ричарда несколько раз и, с недавних слов последнего
      первому, успевшей уже по уши влюбиться, ровно как и замысел потрепать девочке нервы, не казался Оливии чем-то особенно сложным. Молли, скромная студенточка, неделю назад приехавшая в Лондон и, хотя и наслышанная от брата об Оливии, но ничего еще не знающая о ее отношениях с Ричардом, представлялась ей "минутной забавой", с которой даже не стоит чрезмерно усердствовать в выборе средств. Она решила, что толку в "вытягивании души" будет мало.
      -- Нет, напротив,-- томно произнесла она, смущенно опустив ресницы,-Он слишком эффектен, чтобы я могла быть к нему равнодушной.
      Она подняла на собеседницу восторженный взгляд, словно упоенная экстазом откровения, продолжая:
      -- Всего два или три раза видеть его и сходить с ума так, будто знаю и люблю его целую вечность. Это как сон, как наркотик. Зачем я здесь? Чтобы видеть его, чтобы чувствовать его присутствие, знать, что когда-нибудь он взглянет на меня другими глазами...
      Бедная девушка была уничтожена. Она даже не мыслила состязания с такой соперницей, как Оливия. Теперь она боялась показать свои чувства, чтобы, не дай бог, не восстановить Оливию против себя, того единственного человека, кто здесь проявил к ней интерес, и не стать изгоем в этой компании, где даже родной брат не обращал на нее особого внимания.
      -- Но,-- заметила робко Молли,-- мне показалось, что он к вам вовсе не так равнодушен, как это кажется. Он обязательно вас полюбит, вот увидите.
      Это был совсем не тот оборот, который был нужен Оливии. Она должна была казаться злобной, слегка туповатой опальной ревнивицей -- эффект, которого она еще не достигла.
      Она запальчиво произнесла:
      -- Ты так думаешь? А та дама, которую он весь вечер не выпускает из своих объятий?!
      -- По-моему, это девочка на одну ночь.
      -- Ты думаешь, я согласна смириться с тем, что он хотя бы одну ночь проведет с кем-то и не со мной? Я изничтожу любую, кто встанет у меня на пути... Черт возьми, я убью ее, как только она отойдет от него хотя бы на два шага! И так будет с любой, кто подумает хотя бы что-нибудь подобное на его счет!
      Оливия посмотрела на свою собеседницу, которая боялась уже и слово сказать, чтобы не выдать свои недавние мысли.
      В эту минуту их уединенную беседу нарушили Ричард и Пол подошедшие и разорвавшие атмосферу, царящую здесь.
      -- Черт возьми, Оливия, сколько можно испытывать терпение всех окружающих...
      -- Да, и в частности наше с Риком терпение в течение такого времени...
      -- Сколько еще продлится эта ваша интимная беседа?..
      -- Да, и долго еще вы будете вместе скучать, вместо того, чтобы вместе веселиться?!.
      -- Весельем называются ваши словесные извращения, водопадом стекающие на головы окружающих? -- мрачно поинтересовалась Оливия.
      -- Черт возьми, Молли,-- неистовствовал Пол,-- Как это ты ухитряешься терпеть такую язвительность в течение такого длительного времени?!
      Она смущенно рассмеялась.
      -- Молли? -- встрял Ричард,-- Как, вас зовут Молли, прелестная незнакомка? Неужели я до сих пор не имею чести быть представленным вам, очаровательнейшая из земных женщин?!
      -- Нет.-- ответила та, до ушей покраснев под его жгучим взглядом.
      -- Так разрешите представиться,-- продолжал он тоном обольстителя, нежно и страстно целуя ее руку, которую она не смела вырвать,-- Ричард Тэйлор. Я не лорд, но, черт возьми, как я мечтал бы быть хотя бы лордом для вас, моя королева.
      Оливия проследила взглядом за искрами, которые он метал в глаза не смевшей шевельнуться Молли и, сделав вид, что только сейчас увидела все эти изощрения, изобразила на лице гримасу неподдельной ярости и, молча встав, удалилась, демонстративно хлопнув дверью.
      Пол, не понимающий, что здесь происходит и почему вдруг Оливия, всегда такая лояльная к выходкам Ричарда, вдруг приревновала его к этой серой мышке, его сестре, но все же боящийся, что это не Ричард, а он сделал что-то обидное для Оливии, помчался за ней вдогонку.
      Ричард с Молли остались в комнате одни. Он держал ее холодную ручку в своих руках и, страстно глядя в глаза девушки, нервно думал о том, что на сей раз Оливия задумала помимо того, о чем они договорились заранее. Он знал, что от нее можно ожидать всего, чего угодно, даже того, что она воспримет его игру всерьез даже после их заговора. Его настораживало то, что она чересчур уж естественно "убежала, хлопнув дверью". Он не знал, что и думать, но решил продолжать все по плану.
      -- Почему вы молчите, Молли,-- поинтересовался он нежнейшим тоном,-неужели я чем-то вызвал вашу немилость?
      -- Нет, вовсе нет,-- пролепетала она, робко улыбнувшись,-- просто мне показалось, что Оливия обиделась.
      -- Плевать.-- перебил Ричард,-- какое нам дело до Оливии. Особенно, если здесь есть такая очаровательная девушка, как вы. Ведь вы очаровательны, не правда ли?
      Она покраснела.
      -- А как вы находите меня? -- продолжал Ричард тоном наглеца, идущего ва-банк,-- достаточно ли я очарователен?
      -- Даже слишком,-- еле слышно произнесла Молли, не смея взглянуть в его глаза.
      -- Так почему же мы до сих пор просто так сидим друг против друга! -воскликнул Ричард, привлекая ее к себе.
      Она в ужасе вырвалась. Она слишком боялась, что войдет Оливия, кроме того что-то внутри, что-то вроде интуиции, подсказывало ей, что не стоит так сразу кидаться в этот омут.
      Ричард метнул на нее жгучий взгляд.
      -- Боже мой,-- произнес он, нежно-доверительно глядя ей в глаза, словно преданный раб,-- я обидел тебя чем-то? Прости, прошу тебя, прости...
      -- Нет, вовсе нет,-- пролепетала она, отведя взгляд, просто эти слова показались мне слишком уж несерьезными.
      Он взял ее руку в свои руки.
      -- Боже упаси,-- возразил он вкрадчиво-благородным тоном,-- Несерьезно? Мне быть несерьезным с тобой? Неужели ты можешь так обо мне думать! Неужели ты настолько плохо ко мне относишься!
      -- Нет, нет!.. Но я не могу идти на такое при первой же встрече...
      "Черт возьми!"-- подумал Ричард и вслух произнес самым обворожительным тоном:
      -- Неужели ты думаешь, что я смогу причинить тебе вред?!
      -- Нет... Но...
      -- Ты мне веришь? -- он посмотрел на нее пригвождающим взглядом.
      -- Да.-- ответила она, покраснев до корней волос.
      Он мягко привлек ее к себе.
      -- Ну хотя бы поцелуй меня,-- добавил он вопросительно, не отпуская ее испуганный взгляд,-- В знак того, что ты мне веришь...
      x x x
      Оливия сидела на парапете плоской крыши, прислонившись спиной к мраморной тумбе, наблюдая за тем, как остановилось время.
      Ее мозг был переполнен спутанными сюжетами чужих восприятий ее жизни, а сознание блуждало в толпе бормочущих мыслей, не находя выхода из их замкнутого круга. Она даже не пыталась распутать клубок своего мировосприятия, она смотрела со стороны на свое сознание, стараясь вытравить оттуда подступающую истерику.
      В механизм ее плана закралась ошибка, больное воспоминание, за которое зацепилось ее настроение.
      Она смотрела и не видела.
      Наркотик еще жег ее чувства гипертрофированной реальностью. Фоном к этой мешанине служила одна большая мысль, что Ричард ей изменяет.
      Это было запланировано, но что-то не давало ей покоя. Ей казалось, что игра перестает быть игрой, что все кончено, что теперь ее идеал потерян навсегда.
      Так, как влажный ночной воздух щекочет отравленные легкие.
      Вдыхать жизнь, зная, что ты -- смерть...
      Жизнь убивает смерть.
      Чувствовать себя столетиями, прошедшими с сотворения мира, историей человечества, неимоверно устаревшей за последнее тысячелетие.
      Внезапно ее обуяло чувство отвращения. "Идеал,-- подумала она,-- Ричард -- и идеал?!", чувствуя, как перед глазами всплывает его ухмыляющаяся физиономия в обрамлении небрежно свисающих темных волос.
      Только сейчас она с пугающей отчетливостью видела всю гротескность ее чувств к этому человеку. Это не был идеал. Это была лишь дурацкая пародия на "альтернативные" эмоции.
      Окрашенные багровыми тонами звуки ночного неба.
      Оливия чувствовала, как слезы в отчаянии стекают по ее щекам и ничего не могла с собой поделать.
      Ей хотелось все зачеркнуть.
      До боли хотелось быть чистой.
      Душу отдать за то, чтобы быть благородной не только на словах.
      Как люди любить и быть любимой, как люди искать идеальные чувства.
      Глядя назад она вспоминала свою избалованную жизнь, прикрытую вуалью опия, и слезы горечи душили ее, ей хотелось убить всех, кто сделал ее такой.
      Сумасшествие...
      "Это проходит эйфория,-- подумала она,-- Теперь догнаться и все забыть?.."
      Единое мгновение наконец пролетело. Память вновь загорелась внутри мозга тусклым светом.
      Она почувствовала боль от воспоминаний так, будто это было физическое чувство. Что ее вызвало, она поняла мгновением позже -- поцелуй. Всего один поцелуй девятнадцатилетнего мальчика, который был эпизодом ее ночных скитаний по городу. Эпизод, который не стал ее идеалом. Кристально-чистая юность любовного пламени, бесследно исчезнувшая в прошлом.
      Кто он? Где он?
      Она забыла дорогу к подъезду его дома, как и к порогу его души.
      Ей захотелось вырвать сердце, чтобы оно так не болело и удушить совесть, чтобы она так не мучила за беспечно утерянный шанс обрести, пусть и мимолетное, счастье.
      Она вспомнила его черные глаза, будто гипнотизирующие, вводящие в негу страстного полузабытья, его прикосновения, когда он обнимал ее, вкус его нежных губ. Это была медленная пытка -- испытывать с оттенком обреченности тот же транс любовной истомы, который был тогда, в его объятиях, зная, что это никогда уже не повторится. Что было бы, если бы он любил ее?..
      ... Она почувствовала, что это -- конец. И она теперь умрет от тоски, если не придет новое начало, если не случится чуда.
      Она так бездумно отказалась от любви, той единственной чистой любви, о которой всю жизнь мечтала. Что теперь останется?..
      Только расставить точки.
      x x x
      Теперь, когда она осознавала свои чувства со стороны и видела себя сквозь окно стороннего мировоззрения, ей было все равно. Она не думала о последствиях, решив оборвать ту отвратительную игру, в которую сама себя втянула. Она не хотела, чтобы по ее вине испортилась еще одна человеческая душа; искупить свои грехи и очистить воспоминания, вызывающие омерзение; вылезти из болота на свежий воздух.
      Она не думала, она видела.
      Не глядя пройдя по коридору, Оливия открыла дверь. Молли сдавленно вскрикнула, в ее глазах была паника. Она попыталась вскочить с постели, но Ричард удержал ее. Он был, как и предполагалось по плану, спокоен и слегка надменен.
      Оливия посмотрела в его глаза прямым взглядом уничтожающе и почувствовала за его маской душевные трепыхания, напомнившие ей корчи червяка, проткнутого булавкой.
      -- А ты последователен, мой мальчик,-- произнесла она ледяным тоном.
      -- Интересное кино,-- отозвался он,-- что-то забыли здесь, миледи?
      -- То же, что и вы: игру в подлецов.
      Он недоверчиво взглянул ей в глаза и понял, что что-то не так. Скандала не будет.
      Точнее, предполагаемого скандала не будет -- готовится что-то похуже. Однако он решил дорого продать свою победу.
      -- И кто же подлец, вы или я? -- ухмыльнулся он.
      -- Проходящие мимо...
      -- Я перестаю вас понимать,-- ответил он, хотя ему начинало становиться жутковато.
      --... Люди в белых одеждах.
      -- Оливия, детка...
      -- Молли, а ты не смотрела ему в глаза? -- внезапно прервала она его, обратившись к его партнерше.
      Та была в полном замешательстве и в состоянии полушока. Оливию, впрочем, это мало смутило.
      -- Так загляни, загляни,-- продолжала она,-- открой себе этот мир "сладких извращений", из которых создается вся "оригинальная любовь"!
      -- Оливия, прекрати строить из себя идиотку.-- перебил ее Ричард.
      Молли вновь сделала попытку встать, но он ее снова удержал.
      -- А, вот как ты обломался, котик, когда я не полезла выцарапывать тебе глазки!..
      -- Оливия!..
      -- Конечно, это лишило тебя возможности разыграть ту хорошо продуманную сцену "ужасной разборки" перед неискушенной девочкой, чтобы потом обсудить ее реакции, чтобы оценить качество того, как ты ее совращал. А если будет настроение, то потом продолжить все красивой сценой с ее участием, когда она вздумает предъявить на тебя права, имев сегодня неосторожность влюбиться...
      На лице Молли отразился весь ужас содеянной ошибки и горечь обманутого доверия.
      -- Вот видишь,-- обратилась к ней Оливия, пригвождая взглядом,-- теперь и тебе хочется вычеркнуть все это из жизни, да? Но оно не вычеркнется, оно теперь будет жечь тебя изнутри, ты будешь испытывать тошноту, но уже ничего не сможешь с собой поделать...
      Оливия замолчала, увидев слезы, выступившие на глазах Молли. Она наблюдала, как та еще сакраментально верит Ричарду.
      -- Браво.-- отозвался тот саркастически, выдав "жидкие аплодисменты",-посмотрите на эту обличительницу аморальности, которая пытается выдать за мою игру свои наглые притязания!
      -- Притязания на твою соблазнительную плоть, богатство и завидное положение в обществе, не иначе? Или на благородную душу, незапятнанную даже прикосновениями девочек на одну ночь?-- ядовито спросила Оливия,-- Ты ведь говорил все по плану, не так ли, "мой гордый рыцарь"?
      -- У тебя что-то с головой, дорогая. Оставь нас, ты здесь не к месту.-Ричард уже, понял, что в планы внесены изменения. Ему было интересно, чем все кончится, хотя что-то говорило ему, что все границы давно уже перешагнуты и идет схватка не на жизнь а на смерть, что этот истерический оттенок в ее голосе -- не игра а попытка подавить реальные слезы, что злость -- лишь прикрытие вновь полуоборванных нитей их отношений. Он опасался.
      -- "Оставь меня с той, которой я не могу причинить вред, с которой я всегда серьезен"--сказал он,-- ответила Оливия, подделавшись под тон Ричарда,-- А потом ты еще раз спросишь, верит ли она тебе и попросишь поцеловать в знак того, что верит, как ты всегда это делаешь, а обсуждать качество поцелуя придешь ко мне? Только я не желаю больше участвовать в совращении твоих "невинных агнцев".
      Молли закрыла лицо руками. Для нее прозвучало слишком много доказательств того, что лгал ей именно Ричард.
      -- А невинный агнец -- это ты.-- добавила Оливия, повернувшись к Молли.
      -- Но...-- Ричард хотел возразить, но она его перебила:
      -- Зато теперь он по горло напоит тебя своим грязным сексом, и не плачь, когда почувствуешь себя по уши в дерьме, как это происходит рано или поздно со всеми, кто с ним спал.
      По ее взгляду Ричард понял, что она уже давно не шутит.
      -- Рик,-- произнесла Молли почти шепотом, поглядев с надеждой ему в глаза,-- скажи ей, что она не права, повтори же то, что ты говорил мне сегодня!..
      -- Оливия, детка,-- сказал Ричард,-- неужели и ты чувствуешь себя по уши в дерьме после общения со мной? Неужели ты считаешь мою любовь столь отвратительной?..
      -- Ты убил меня, Рик...
      -- Что?..
      -- Ты убил меня. Теперь ты хочешь, чтобы я помогала тебе убивать новых твоих жертв. Хватит. Я не хочу больше лгать самой себе. Ты мне отвратителен. Прощай.
      -- Но, Оливия, ты не можешь так говорить, ты же знаешь, что мне наплевать на все это, на всех, кроме тебя...
      Он запнулся на полуслове, когда она повернулась и ушла, даже не закрыв дверь. Молли разразилась водопадом слез обманутой девочки.
      -- Ричард, ведь ты же говорил, что почти любишь меня, если не больше, ты же говорил, что я должна верить тебе! -- взглянув на него полными слез глазами, давясь истерикой произнесла она наконец, не вынося его молчания.
      -- Детка, у тебя должна быть своя голова на плечах,-- огрызнулся он в ответ,-- А теперь уходи. Игра окончена.
      -- Но, Ричард!..
      -- Не надо, ради бога, ломать мне здесь эту тошнотворную комедию. Только идиотка могла бы на твоем месте думать, что у нас еще что-то может быть. И это было предельно ясно с самого начала.
      -- Но, Ричард, ты не можешь так взять и уйти, ты не можешь так просто взять меня и бросить!..
      "Позвоню Оливии сегодня вечером,-- подумал Ричард,-- Дай боже, чтобы все это оказалось лишь ее собственной игрой... Но, если так, то, черт возьми, как было сыграно! В сто раз пикантней, чем предполагалось... Да, чертовка умеет потрепать нервы всем -- даже своим сообщникам"
      Молли еще что-то говорила, отчаянно глядя на него, захлебываясь рыданиями.
      Он молча встал, оделся и ушел, думая над тем, что скажет сегодня вечером.
      x x x
      Все было гораздо проще -- просто никто не подходил к телефону.
      Было половина шестого вечера. Через полчаса он был уже у нее, не зная, что и думать.
      Комната была выдержана в темно-бордовых тонах. Оливия томно лежала на постели. В зеркальном потолке мягко отражалось ее обнаженное тело, слегка прикрытое черной шелковой простынью, обвивающейся вокруг талии. Пламя свечей блестело, отражаясь от ее атласной кожи и золотистых волос. Комната была наполнена ароматом опия и вуалью сигаретного дыма.
      -- Оливия! -- произнес он тихо, чтобы не сделать ей больно.
      Она приоткрыла глаза. В размытом воздухе перед ее взором соткался образ. Образ человека. Ричарда, которого она так хорошо знала. Ей так сказали мысли, с трудом рождающиеся в ее пустой голове. Она инстинктивно протянула к нему руки.
      -- Рики,-- произнесла она нежно,-- иди сюда. Обними меня и дай забыть все, что есть сейчас...
      -- Оливия, я люблю тебя.-- отозвался он, незамедлительно выполняя ее желание.
      -- Люби меня так, как никогда никого не любил,-- прошептала она,-- я не хочу ничего, я потеряла свою девственную юность однажды ночью. Я прогнала ее сама, не рассмотрев ее божественные черты, я закрыла дверь в небеса и зачеркнула чистую любовь. Теперь у меня нет смысла к чему-то стремиться...
      -- У тебя есть я, и я тебя безумно люблю...
      -- Теперь мне все равно, теперь возьми меня, если ты этого хочешь, теперь люби меня -- я ничего не скажу... Я уже не вижу...
      Она закрыла глаза и в полузабытье подставила ему губы для поцелуя.
      3.
      Она поднималась по мраморной лестнице, чувствуя себя золушкой, не по сценарию попавшей на королевский бал. Аромат ее духов навевал ей мысли об элегантном разврате семнадцатого века при французском королевском дворе, а ее белое бархатное платье с аппликациями из черного и красного шелка казалось ей слишком дорогим для девочки-курильщицы опиума, которая спит с кем попало ради красивости и эстетичности.
      Восковой швейцар в дверях был будто бесчувственной статуей, улыбающейся вылепленной улыбкой.
      Оливия вошла в блестящий холл.
      Приглашение на этот банкет до сих пор казалось ей не самой лучшей мыслью со стороны дяди. Неужели он не понимал, что они совсем разные люди, что она давно уже -- человек не их круга?..
      Камердинер распахнул дверь в гостиную, объявив:
      -- Графиня Арнгейм!
      Она вошла, чувствуя на себе взгляды окружающих, словно электрические разряды.
      -- Добрый вечер, Оливия,-- улыбнулся ей дядя, подходя и предлагая руку,-- я рад, что ты не пренебрегаешь старыми родственными связями.
      -- Я хотела изъявить благодарность за приглашение...
      -- О! Это того не стоит. Тем более, что Николь настаивала, чтобы я представил вас друг другу.
      Он подвел ее к небольшому обществу, беседующему на светские темы. Приятная дама лет сорока пяти отвлеклась, подходя к Оливии и ее провожатому.
      -- Николь,-- сказал ей он,-- разреши представить тебе мою племянницу, Оливию. Оливия, это -- моя жена, Николь Стэйтон.
      Дамы обменялись приветственными улыбками.
      Оливия еще не была знакома с леди Николь Стэйтон, бывшей миссис Гордон, овдовевшей три года назад, и затем, через год, вышедшей замуж за лорда Стэйтона, который и ввел ее и ее сына в высшее лондонское общество.
      Это незнакомство было обусловлено нежеланием матери Оливии снять траур и вернуться к светской жизни после смерти мужа, которая случилась так же примерно три года назад, вскоре после первого и единственного появления в свете Оливии, где она тогда, восемнадцатилетняя, не до конца разобравшаяся в жизни девушка, даже и не произвела особого впечатления (в то время она и не предполагала, что через каких-то семь месяцев в ее жизни появится Ричард с его упоениями забвением, и так радикально изменит всю ее сущность и жизненный уклад...)
      -- Дорогая,--сказала госпожа Стэйтон,-- Почему вы у нас совсем не бываете? Я так давно хотела с вами познакомиться...
      -- Миледи, вы так любезны,-- ответила Оливия,-- но я уже так давно нигде не появлялась, что боюсь, что мое поведение покажется кому-нибудь неловким...
      Миссис Стэйтон улыбнулась сочувственной улыбкой:
      -- Я слышала, что графиня Арнгейм после смерти мужа уже не выезжала...
      -- Да, мама носила траур и нас мало приглашали,-- заметила Оливия,-- а если и приглашали, то она отказывалась. Мама считала, что она слишком старомодна, а я слишком дурно воспитана.
      -- Моя покойная сестра не любила приемов,-- заметил мистер Стэйтон и, обратившись к Оливии, добавил,-- но ты, я надеюсь, не будешь пренебрегать обществом так, как это делала она?..
      -- Я, право, не знаю сама. Я еще не сняла траур по маме и сегодняшний визит -- лишь визит вежливости...
      -- Дитя мое,-- заметила Николь,-- но вам не стоит себя заживо хоронить. Потеря родителей -- это страшное горе, я понимаю. Но вы же так молоды... И совсем одна...
      -- Право, миледи...
      -- И если бы вы только согласились, то я и Эрик постарались бы хоть как-то восполнить вам потерю отца и матери...