Наследие кремлевских вождей - Дело Галины Брежневой. Бриллианты для принцессы

Евгений Додолев

Дело Галины Брежневой. Бриллианты для принцессы

От автора

Я не застал Галину Леонидовну Брежневу в ее звездный час. Познакомился с ней, как и с некоторыми другими членами семейства, в период так называемой перестроечной травли, коей сам был активным участником, увы. Повторю: яркую «советскую принцессу» не видел. Видел несчастное, спившееся создание. Тем не менее, не могу не отметить, что это была женщина абсолютно богемного, а не номенклатурного склада. Не в той семье и не в ту эпоху родилась. Среди ее славных друзей, помимо пресловутого «стажера Большого театра» Бориса Ивановича Буряца, было много людей из советского шоу-бизнеса – Владимир Семенович Высоцкий, Иосиф Давыдович Кобзон, Муслим Магометович Магомаев, Махмуд Алисултанович Эсамбаев.

И первый муж ее, Евгений Тимофеевич Милаев, был эквилибристом. И второй – Игорь Эмильевич Кио – тоже родом из цирка. Третий же, Юрий Михайлович Чурбанов, – по складу профессиональный комсак, номенклатура. Так же как и его приятель Игорь Николаевич Щелоков, отец которого был другом и фаворитом Генерального секретаря КПСС Леонида Ильича Брежнева. С точки зрения морали все эти люди были ничуть не хуже предыдущих или нынешних обитателей политолимпа. Да, нарушали закон. Но так было принято. Испокон веков закон писан не для элиты. Люди из брежневского клана стали заложниками межклановой борьбы на Старой площади. При этом они, персонажи этой книги, были по большей части людьми с понятиями. Ни одного из них нельзя назвать законченным мерзавцем, каждый чем-то был хорош. Нет, они не были идеальными с точки зрения канонов нравственности. Однако по-своему были и остались достойными. Достойными хотя бы того, чтобы рассказать про них правду. Без публицистических наездов.

Другое дело, что нелепо выставлять их лишь жертвами следственных придирок. Конечно, крали кремлевские вельможи не отраслями и скважинами, как ныне, а усадьбами и бриллиантами. Да, взятки порой были смешные по сегодняшним стандартам. Вышитая золотом тюбетейка или часы из Гохрана. Сейчас часы за миллион долларов почти любой столичный префект может себе позволить. Однако основы российской коррупции именно тогда и формировались. Изменились масштабы казнокрадства, но нравы-то, увы, те же самые. Современная коррупция, как из гоголевской «Шинели», вышла из чепана (халата), изготовленного на Бухарской золотошвейной фабрике для известного советского чиновника. Об этом и рассказ.

Когда я узнал, что роль Буряца в мини-сериале «Охотники за бриллиантами» будет исполнять Евгений Витальевич Миронов, то решил, что надо издать эту рукопись. Миронов, слов нет, актер замечательный. Но мне-то довелось с Борис Иванычем общаться (с подачи Тельмана Хореновича Гдляна в 1987 году): там совершенно иная энергетика, зрители, увы, видят персонаж бесконечно далекий от оригинала. И Буряца вовсе, по мне, не был роковым красавцем. Впрочем, я видел его, опять же, как и его любовницу Галину Милаеву, не в лучшей форме – сразу после возвращения в столицу из сибирской ссылки. Во время отсидки в Саяногорске Борис заболел блефаритом, вызванным клещом демодекса, поражающим глаза: цыган потерял почти все ресницы. Из-за этого его темно-зеленые глаза казались выпученными а-ля Надежда Крупская. Невысокого роста. И с весьма солидным «мамоном» – округлым животиком. Так что миф о его неотразимой красе, подозреваю, взялся скорее из грамотной подачи: Борис роскошно одевался, носил шубы до пят да шелковые халаты с драконами, черную широкополую шляпу, бархатные пиджаки, которых в СССР-то никто не видел, джинсовые куртки на молнии, остроносые сапоги на каблуках, рубашки с жабо, сапоги норковые. Про него, кроме этого, широкой публике известно немногое. Кстати, во многих источниках даже фамилию загадочного цыгана пишут с ошибкой, через «е» (Буряце). В одной из газет прочитал: «Наш фотокор сделал этот снимок на кладбище в Краснодаре. Обелиск внушительный, помпезный, с массой цитат из романсов и стихов – все, как любил Буряце. В надписях полно ошибок – мастер выбивал строки явно не разумом, но сердцем». Ну-ну. Забавно. Склонен верить записи в паспорте Бориса, который держал в руках: там ровно как на краснодарском надгробии.

Да и с Чурбановым, чей паспорт я хранил до 1992 года, мне довелось беседовать, когда на нем была лагерная роба, а не генеральский мундир. На этот контекст поправку все же делать необходимо. Я воспроизвожу события согласно материалам уголовного дела № 18/58115—83 и собственным воспоминаниям. Это не значит, впрочем, что эти источники безукоризненны и беспристрастны. Но зато вполне аутентичны.

В хорошей физической форме я помню лишь племянника Галины, Андрея Юрьевича Брежнева. Ему не было и 30, когда он лишился должности атташе Управления международных экономических организаций Министерства иностранных дел СССР из-за репортажа «Наследнички» (в приложении «Известий»), где я описал сцену в санатории ЦК КПСС «Ай-Даниль», свидетелем коей стал летом 1988 года. Совершенно не готов был к таким последствиям публикации, о чем и сказал внуку Леонида Ильича, когда тот приехал в редакцию «Смены», где я тогда работал, чтобы узнать, кто же его «заказал». Они никак не могли поверить, что журналисты добровольно и с энтузиазмом сводили счеты с коммунистическим режимом, поскольку тот душил свободу слова семь десятилетий. Позднее я сделал с Андреем лояльное интервью для «Взгляда». А вот с его богемной теткой-алкоголичкой лишь записал аналогичную беседу. Кремль закрыл программу до того, как я успел смонтировать материал. Ни разу не сенсационный. Однако то, о чем мы говорили тогда с Галиной Леонидовной Милаевой, – в этой книге.

Раздел I. Ретроспекция

Попытка переворота (Щелоков vs Андропов) – 1

10 сентября 1982 года, 9 часов 45 минут.

Министр внутренних дел Николай Анисимович Щелоков получил у Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева карт-бланш на трехсуточное задержание недавнего (ушел с поста 26 мая) Председателя КГБ СССР Юрия Владимировича Андропова для «выяснения обстоятельств антипартийного заговора». Тайный разговор министра-любимца с «дАрАгим Леонид Ильичом» длился… три с половиной часа. О беспрецедентной операции не проинформировали других членов Политбюро. Даже министра обороны Устинова. Хотя Щелоков, придя в столь ранний час домой к своему старинному товарищу (благо жили в одном подъезде дома № 26 по Кутузовскому проспекту), видимо, не сомневался в том, что получит «о’кей». Именно поэтому в двух дворах на Кутузовском накануне ночью были врыты (на выездах из арок) пять бетонных столбов. А с деревьев в соседних дворах спилены ветви якобы коммунальными службами (в двух точках намеревались разместить снайперов, но времени не хватило, Щелоков не без оснований предполагал, что Андропов в союзе с азербайджанскими чекистами, лояльными Алиеву, может сыграть на опережение… так и произошло).

Однако столбы-блокираторы были установлены (срыты лишь 23 октября, не до того было). То есть оставался ровно один маршрут для атаки щелоковских ребят, который и был размечен на картах командиром спецбригады в шесть утра, за несколько минут до визита министра домой к генсеку.

Всемирная история могла бы пойти по другому сценарию, если бы советские менты выиграли тогда битву со своими заклятыми партнерами – чекистами.

Впервые о событиях осени 1982-го – попытке государственного контрпереворота в СССР накануне смерти генсека Леонида Ильича Брежнева – мне рассказал Юлиан Семенович Семенов. Писатель неоднократно встречался с бывшим работником МИД СССР Игорем Юрьевичем Андроповым. Сын шефа КГБ, сменившего в Кремле пятизвездного генсека, я знаю, отказался подтвердить или опровергнуть версию контрпереворота. Хотя позднее (в 1990 году) Председатель КГБ Владимир Александрович Крючков, например, при личной встрече с автором «Семнадцати мгновений весны» дал понять: верна не только фабула, но и конкретные детали.

1951. В комсомол! И замуж

С Юрием Чурбановым я жил в одном доме. Пятиэтажная «хрущоба» на 2-й Новоостанкинской улице. У ее подъездов проводили свои «брифинги» пытливые дамы пенсионного заката, ведавшие про обитателей дома всю подноготную. Об эффектном и статном брюнете из третьего подъезда судачили, в общем-то, дежурно: бросил-де жену с младенцем на руках, как и положено холостому красавцу, погуливает. Короче, банальная молва. Без малейшего криминального привкуса грядущих коррупционных скандалов. Все дома вокруг звались комсомольской деревней: их возводили «под ЦК ВЛКСМ». Мой отец работал корреспондентом «Комсомолки», которая в ту пору официально была органом Центрального комитета комсомола, поэтому я и оказался соседом Юрия, заведовавшего сектором отдела пропаганды и агитации в этом самом ЦК. Я часто гостил в соседнем, третьем подъезде, где обитала семья писателя Альберта Лиханова, с чьим сыном Дмитрием мы тусили. И постоянно сталкивался на лестничной клетке с будущим мужем Галины Брежневой. Который мне, школьнику младших классов, казался почти что пожилым мужчиной (разницы между статным соседом и своими родителями мы с Митей не видели). А ведь на самом-то деле был тогда Михалыч совсем молодым красавцем богатырем. Помню, отправляясь по утрам в расположенную по соседству с 23-й «хрущобой» школу № 280, часто видел праздничного Юр Михалыча, выходящего из соседнего подъезда и по-ковбойски лихо плюхающегося на заднее кресло чернильно-поблескивающей «волжанки». Как я сейчас понимаю, по тогдашнему скромному чину Чурбанову эта вельможная автороскошь вовсе не была положена. Но Юрий – и это я тоже знаю теперь – умел дружить. Ведь важно не то, сколько получаешь, а где работаешь и с кем (и главное – как) приятельствуешь. Эта валюта тверже любой другой. Особенно в рамках бедного нашего «совка». Тамара Викторовна Баясанова, первая жена Чурбанова (спустя 22 года после развода с Юрием):

– По характеру Чурбанов карьерист. Это в нем было заложено, как мне думается, с рождения. Главной его целью было стремление достичь служебных высот, сделать карьеру, «вырваться в люди». Он стремился иметь в своем окружении лиц из более высокого ранга, вращался в кругу людей с положением.

Происхождение у Чурбанова – номенклатурное, Юр Михалыч сам, рассказывая об отце, отмечал, что тот – «старый партийный и советский работник»:

– Когда я кончал школу, он работал председателем райисполкома Тимирязевского района Москвы, в районе было четыре института, в том числе и знаменитая Сельскохозяйственная академия, мать очень просила устроить меня хоть куда-нибудь, но отец наотрез отказался.

Вице-шеф советской милиции веселой эпохи позднего брежневизма родился в Москве 11 ноября 1936 года (по иронии судьбы, в ночь с 10 ноября, Дня советской милиции). В 1945 году родилась младшая сестра – Света. В том же, победном, Юра поступил в среднюю школу № 706 своего родного Ленинградского района. Учился неплохо. Главное, что поведение примерное. Самое, наверное, знаменательное событие в школьной биографии будущего зятя – «в 1951 году вступил в ряды Ленинского комсомола». И, между прочим, надолго вступил. «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно выездным».

А его будущая супруга Галина Брежнева в этом году познакомилась с акробатом, который умел держать на себе пирамиду из дюжины циркачей. Евгений Милаев, ставший первым мужем Галины, был моложе Леонида Ильича Брежнева всего на четыре года. Для него этот брак, разумеется, не был первым: его дети жили сначала в детдоме, потом стали гастролировать с папой и мачехой Галиной, которую оформили костюмером в цирке (пишут, что гримером, но так, возможно, было по факту, а не по записи в трудовой книжке).

Юрий, как и положено, закончил школу. Отгулял последние, «абитуриентские» каникулы. И с осени 1955 года Юрий по категоричному настоянию правоверного отца – «нужен, понимаешь, рабочий стаж для хорошего рывка на руководящую работу» – идет, что называется, вкалывать. Простым – я узнавал – механиком. В один из закрытых НИИ, что зовутся «ящиками», и на завод «Знамя труда». При «ящике» было базовое ремесленное училище, где Юрий освоил ремесло слесаря-сборщика авиационных узлов.

Он вспоминал: «Не скажу, что все давалось легко, но жили мы в ремесленном по-своему весело. Разумеется, как каждому пацану, мне были нужны карманные деньги – на кино, на мороженое. Родители не имели возможности щедро одаривать: нас в семье было трое детей. И вот во время каникул я собирал ватагу ребят, и мы ездили на станцию Москва-Казанская разгружать вагоны с овощами и фруктами. Так зарабатывались деньги на карманные расходы. Бригадир разрешал нам набивать свои сатиновые шаровары яблоками и уносить их с собой, – все это я приносил на родительский стол. Помню одного мастера, который со стипендии отбирал у нас по трешнику – себе на выпивку. Собрав «мзду», он пару дней гулял, а потом все повторялось снова. Боже мой, как мы его ненавидели! Стипендия была 23 рубля, а тут еще неизвестно зачем нужно было трешку выкладывать. Обидно до слез, но все давали и молчали. Я тоже молчал. Почему? Не знаю…»

В 23 года балагур и весельчак, «свой парень», умевший звучно произносить нужные слова, стал инструктором Ленинградского РК ВЛКСМ. Работа в комсомоле тогда была развеселая. Репутация среди коллег у Юры – самая отменная. Общителен, исполнителен, надежен. Потом работал в горкоме комсомола. Хорошо работал. Но недолго. Комсомольский «вожак» переходит на службу в органы инструктором политотдела мест заключения МВД РСФСР. Ему присваивается трамплинное звание – лейтенант внутренней службы. Позднее – в аналогичном отделе столичного УВД – он становится помощником начальника по работе среди комсомольцев и молодежи.

Попытка переворота (Щелоков vs Андропов) – 2

Где-то в 10:15 с подмосковной базы в столицу двинулись три спецгруппы особого подразделения МВД СССР, созданного по приказу Щелокова накануне Олимпиады-80 якобы для борьбы с терроризмом (аналогом этой роты спецназа была финская полицейская группа «Медведь»; снаряжение, заказываемое финнами в Западной Европе и Канаде, потом перебрасывалось через Питер людям всемогущего брежневского министра в обход всех натовских эмбарго). Не на БТР, конечно, поехали, а на спецтранспорте: белых «Волгах» (модель 2424) и «пятерках» с форсированными движками (на этих ВАЗ-2105 стояли движки 1,8; с низовым валом, и еще два бака). Плюс «рафики» (микроавтобусы RAF-2203 Latvija), закамуфлированные под реанимобили.

NB. Советские люди за «Волгу» должны благодарить вельможного циркового эквилибриста. Первый супруг Галины Брежневой Евгений Тимофеевич Милаев привез Леониду Брежневу в подарок Opel Kapitan, и тесть наказал автозаводцам сделать по образцу этого авто знаменитую машину. А вот история со «спецволжанками» началась ровно за 20 лет до описываемого эпизода с «нейтрализацией Андропова». С 1962-го по 1970 год было выпущено 603 экземпляра ГАЗ-23. Тогда, в 1962 году, на стандартные ГАЗ-21 установили 195-сильный двигатель V8 от правительственной «Чайки» + АКПП (автоматическую коробку передач). «Чайковские» движки отличались формой картера и размером масляного щупа, поэтому для того, чтобы впихнуть импланты под капот «волжанок», их наклоняли на пару градусов. Для конспирации оба патрубка выхлопной системы сводились под днищем в одну трубу. Эти «двадцать третьи» были тяжелее «двадцать первых» на 107,5 кг и разгонялись до 165 км/ч, причем сотню набирали всего за 17 секунд (вдвое быстрее, чем ГАЗ – 21Л, – 34 секунды). «Догонялку» разработали по заказу КГБ СССР. При открытом капоте было видно, что фронтальный щит полностью закрывает радиатор, то есть отсутствует фирменный вырез «двадцать первых». Естественно, знатоки вычисляли «догонялки» и без открытого капота, по салону: кожаные кресла, дополнительные плафоны освещения плюс фара-искатель.

Вариант автомобиля 23А разрабатывался изначально как базовая модификация автомобиля с механической коробкой передач, однако машина с таким мощным двигателем работать не смогла. Поэтому в «серию» пошла машина с автоматической коробкой и без буквенного индекса. Потом стали выпускать так называемые «дубли» (ГАЗ-2424). Визуальным отличием был напольный рычаг АКПП, который был изогнут у основания. Плюс единственная педаль тормоза (иногда ставили две спаренные педали, обе тормозные, или же широкую педаль).

Бриллианты-1

В книге, которую отставной генерал Олег Калугин издал в США, им описана конфиденциальная встреча Андропова с довольно узким кругом доверенных лиц, что случилась за год до кончины пятизвездного генсека (то есть в 1981 году). Какое счастье, сказал шеф тайной полиции Советов, что страной руководит такой замечательный и опытный политик, как Леонид Ильич. Ну или что-то в этом роде. Вывод, который, по мнению отставного генерала, напрашивается: Ю. В. Андропов был слишком трусоват, чтобы отстранить официального лидера от кормила власти. Однако на самом деле рассекреченные документы ГРУ позволяют сделать вывод, что глава советской госбезопасности действительно желал убрать Брежнева, дабы избежать ситуации, при которой в кресло № 1 сядет по наследству любимец Леонида Ильича – К. У. Черненко. Именно в этом Щелоков сумел убедить своего друга и босса Брежнева. Хозяин Лубянки за десять лет до описываемой осени 1982-го закончил вторую закавказскую репетицию полицейского переворота, пристроив генерала Э. А. Шеварднадзе в кресло грузинского лидера. А начальной разминкой стало назначение главы азербайджанского КГБ Г. А. Алиева первым лицом республики.

Так что схема была отработана четко. Козырь – пресловутые бриллианты. И методично распускаемые слухи об этих злосчастных камешках. Публикации, опять же. Слухи, вбрасываемые чекистами по отлаженным схемам. С подачи Шеварднадзе в республиканской «Заре Востока» появилась скандальная статья о подпольных заводах в Абхазии. Затем, по наводке того же «Шеви», тбилисская тусовка дружно заговорила о некоем восьмикаратном «брюлике», украшающем холеную кисть «царицы Виктории», жены тогдашнего грузинского лидера Василия Павловича Мжаванадзе, правившего Грузией без малого двадцать лет (с 20 сентября 1953 по 29 сентября 1972 года). Камушек разыскивался Интерполом, шептались люди. И это было правдой. Шеварднадзе накатал Андропову закладуху, в которой упомянул оперативные данные республиканского КГБ: украшение первой леди Грузии подарено «цеховиком» Отари Лазишвили (позднее «Шеви» дожал теневого магната – московские чекисты взяли его прямо в приемной одного из его покровителей – Генерального прокурора СССР Романа Руденко!).

И еще. В окрестностях Сухуми обнаружили тайный завод по производству оружия для «воров в законе». Об этой сенсации в августе 1972 года поведала местная газета «Заря Востока». После того как экземпляры газеты получили члены Политбюро, участь Мжаванадзе решилась. Но до разборок дело не дошло, его крышевал генсек, и по распоряжению последнего попалившийся Герой Социалистического Труда, первый секретарь ЦК КП Грузии получил в Москве квартиру, дачу и персональную пенсию (позднее переехал в Киев – на сестре его супруги был женат глава Украины Петр Ефимович Шелест). Кстати, сама «царица Грузии» Виктория Федоровна (урожденная Терешкевич) скончалась спустя десять лет после скандала, в том же 1982 году, что и Брежнев, в возрасте 60 лет.

Отрепетированную в Грузии схему Андропов использовал в Первопрестольной. Только работал масштабнее. И со страховкой. Партийная газета ему была не нужна. Используя возможности псевдодиссидента Роя Медведева (позднее награжденного лубянской премией за книгу «Андропов» из серии «Жизнь замечательных людей»), КГБ – по вполне определенному распоряжению своего шефа, – с одной стороны, формировал милейший образ самого Андропова (либеральный, стишками балуется, дочь выдал замуж за актера с Таганки, венгров против своей воли душил в 1956-м…), а с другой – гасил всех конкурентов из Политбюро. Не делая исключения и для Генерального секретаря.

На тезку супруги грузинского предшественника Шеварднадзе – Викторию Петровну Брежневу – он решил не наезжать. Хотя, между прочим, помянутое старинное колечко, значившееся в архивах Интерпола, оказалось-таки в конце концов именно у жены Леонида Ильича. И для бриллиантового скандала была выбрана более удобная мишень: столичный бисексуал-авантюрист Б. И. Буряца и его беспечная подруга Г. Л. Брежнева.

Имея инсайдерскую инфу о предстоящих повышениях цен на ювелирку, Галина Леонидовна вместе с друзьями скупала все подряд. А когда в Москве на улице Лавочкина построили ювелирную фабрику, Брежнева заказывала там ожерелья и браслеты по собственным эскизам. Вряд ли кто-либо был лучше осведомлен о раскладе с драгоценностями Брежнева, чем тот, кого звали Борисом Бриллиантовым. Его (по поводу этих сокровищ) сумели допросить всего раз. Больше уже не спросят: где и когда. Вскоре после того допроса он при весьма странных обстоятельствах был зарезан на столе хирурга. А в том 1982 году его просто посадили за спекуляцию, обвинение строилось на одном эпизоде – перепродаже 11 югославских дубленок.

Из уголовного дела: «Буряца Борис Иванович, 1948 г. р., уроженец ст. Малоекатерининская, Камышовахский район, Запорожская обл., молдаванин, б/п, образование высшее, военнообязанный, судим в 1982 г. по ст. 154, ч. 2, УК РСФСР (спекуляция) и приговорен к семи годам лишения свободы, проживающий в г. Москва, ул. Таллинская, д. 5, корп. 2, кв. (…). После знакомства с Г. Л. Брежневой уволился из цыганского театра «Ромэн» и устроился стажером, а затем и солистом Большого театра. После освобождения, по словам бывших сослуживцев, одевался точно так же, как и до ареста, вел такой же образ жизни».

Борис Буряца был тесно завязан с «билетной мафией» Большого театра. Билеты скупались по госцене и перепродавались иностранцам по 200 долларов. Любовник Галины и его младший брат тусили в резиденции румынского посла, жена которого также была цыганкой. Жил он в кооперативной квартире, упакованной антиквариатом, в доме на улице Чехова, рядом с Театром кукол Образцова. Недалеко от этого дома он трижды был избит, причем ни разу с него не сняли платиновую ювелирку, то есть избиения были показательными. Сам он считал, что за нападениями стоит Юрий Чурбанов, которого раздражала связь его жены с абсолютно криминальным субъектом.

Из показаний свидетеля (экс-секретаря Ю. М. Чурбанова) В. В. Шубина: «Галина Леонидовна старалась не допустить какого-либо участия в оформлении документов на имя Чурбанова. Однажды она обнаружила, что книжка на оплату за электроэнергию выписана на фамилию Чурбанов на даче. Она устроила мне целый скандал с употреблением нецензурных слов, требуя немедленно переоформить книжку, устранить фамилию Чурбанова даже в этом ничего не значащем документе. Она не хотела допустить мысли, что Чурбанов мог заиметь малейшую претензию на дачу в Жуковке, считая ее своим строением и своей собственностью. Она все время твердила, что Чурбанов хочет дождаться ее кончины и завладеть ее имуществом, и поэтому оберегала свои документы. Сам же Чурбанов болезненно относился к этим ее доводам и мне говорил в сердцах, что пусть оформляет на свое имя все, что ей вздумается».

Впрочем, Галина декларировала совершенно открыто (это слышали, например, в ресторане ВТО):

– Фамилия моего мужа полностью соответствует его сущности. Я люблю искусство, а он – генерал.

А еще она любила приговаривать:

– Любить надо всегда, пока жива!

Самым завидным из ее партнеров был Марис Лиепа, который был моложе ее на 11 лет. А вместе они прожили пять. Причем знаменитый танцор жил на два дома, семью не слил, хотя благодаря Галине получил от государства апартаменты в Брюсовом переулке. Зато, когда Брежнева приходила в Большой, ей кланялся дирижер театра лауреат Государственной премии СССР Альгис Марцелович Жюрайтис, тот самый, который 11 марта 1978 года обвинил на страницах «Правды» Юрия Петровича Любимова «в извращении отечественной классики».

Дочь Галины Виктория Евгеньевна Милаева считала, что над матерью «навис рок: все ухажеры попадались женатые», хотя и отмечала, что «на работе сразу же начался косяк служебных романов». Она запомнила двоих сослуживцев – журналистов Бориса Широкова и Александра Авдеева. Оба, как водится, женаты. Говорит:

– Оба с удовольствием развлекались с мамой, но, как только она заикалась о браке, тут же вспоминали про супружеский долг.

Теряя их, Галина не убивалась: в очереди уже стояли другие ухажеры.

При этом и с родными у Галины не очень ладилось. Из воспоминаний Чурбанова:

– С братом Юрием у Гали не было, по-моему, близких отношений. По каким-то этическим соображениям мне не очень удобно об этом говорить, но раз в прессе опять-таки появились статьи, то я сразу скажу, что Леонид Ильич часто упрекал его за опрометчивые поступки, за – бывало и такое – неэтичное поведение в загранпоездках. Леониду Ильичу ведь все докладывали. Утаить от него что-либо было практически невозможно, тем более что Юрий работал у Патоличева – в Министерстве внешней торговли. Человек слабый и безвольный, Юрий еще как-то держался, когда был торговым представителем в Швеции. Но, перейдя на работу в министерство, он попал под влияние своей жены, умной и образованной женщины из Днепропетровска, и тут, в общем, не все было так, как надо. Родственники знали, что брат и сестра не находили общего языка, Галина Леонидовна вообще не могла понять, как это мужчина может находиться под пятой женщины, у нас в этом плане были другие отношения, и только сердобольная Виктория Петровна смотрела на своего сына с сочувствием. Леонид Ильич внутренне жалел, что Юрий занимает достаточно высокую должность в этом ведомстве, но отстранять его от работы было не совсем удобно, так как огласка могла бы быть слишком шумная и нежелательная. Приходилось считаться и с политикой.

Вспоминает зять и других экс-родичей:

– У Леонида Ильича был брат Яков Ильич. Металлург, крепкий и сильный человек, с хорошей закалкой. У них была сестра – Вера Ильинична. Такая скромная, такая обаятельная женщина, такая простушка, что если и было у нее 3—4 платья, то она считала, что это очень хорошо. И такая тихоня – если приедет днем, а Леонид Ильич дома, так она вообще старалась не показываться ему на глаза. Только скажет: «Леня, здравствуй, как ты живешь?» – «Нормально, Вера». – «Нормально? Ну и хорошо». И разошлись… Наталья Денисовна, их мать, умерла в возрасте 87 лет. Это была характерная и очень крепкая женщина, прожившая большую нелегкую жизнь. Рано потеряв мужа, она сама вырастила троих детей. Леонид Ильич был очень привязан к Наталье Денисовне. В последние годы они жили вместе, правда, потом Наталья Денисовна – уж не знаю почему – уехала к дочери. Независимо от возраста Наталья Денисовна обязательно выходила на каждый завтрак с Леонидом Ильичом. Раньше всех садилась в столовой, просматривала газеты и всегда находила в них что-то интересное, сообщая Леониду Ильичу: «Леня, такая-то газета, ты обязательно прочти». Леонид Ильич торопился на работу, ему некогда, но перечить матери тоже невозможно. Леонид Ильич всегда считался с Натальей Денисовной в житейских вопросах. Она долго боролась с клинической смертью. У Натальи Денисовны было воспаление легких, оно быстро перешло в крупозное, поэтому спасти ее было совершенно невозможно. Мы знали, что она умирает, готовили себя к этому; не могу сказать, прощался ли Леонид Ильич с Натальей Денисовной в больнице, но на похороны он приехал и был с нами до конца. Мы вместе шли от ворот Новодевичьего кладбища до могилы, Леонид Ильич плакал, я его аккуратно поддерживал, за нами шли Виктория Петровна и Галина Леонидовна, а охрана стояла поодаль – так все это на фотографии и запечатлено. Поминки были на даче, в кругу семьи, больше никто не приглашался. Леонид Ильич быстро взял себя в руки, быстро отошел от горя, хотя переживал очень тяжело. Он умел руководить своей волей и своими чувствами.

* * *

Примечательно, что брак Милаевой с Чурбановым был бездетным. А единственная дочь Галины Леонидовны в чем-то повторила судьбу матери. Витуся (как называл ее генсек) родила рано, ее тоже рвало в богему: бросив пединститут, перевелась на театроведческий факультет ГИТИСа, брак со студентом Михаилом Филипповым не был удачным (это тезка известного актера, ставшего мужем Натальи Гундаревой, отношения с которой были еще в ту пору, когда он официально был женат на Ирине Юрьевне Андроповой, дочери шефа КГБ, сменившего Брежнева на посту генсека). Своего ребенка назвала Галиной, в честь матери (как, собственно, и ее назвали в честь бабушки Виктории Петровны Денисовой). В ГИТИСе завела интрижку с другим студентом, киевлянином Геннадием Варакутой, который до этого встречался с дочерью Луиса Корвалана. Ну и понеслось.

1957. Первая ступень

Красивый и приветливый балагур Юра Чурбанов в августе этого года, после окончания техучилища № 5, устраивается (отец сказал: «рабочий стаж!») медником на завод. «Пропахал» он там недолго: с 19 августа по 28 декабря того же фестивального года. Комитет комсомола завода рекомендовал Чурбанова для работы на Московском фестивале молодежи и студентов. Юрий вспоминал:

– Это были незабываемые дни. Они оказались настолько яркими, что их можно вспомнить поминутно, – ведь именно тогда к нам впервые приехали делегации Америки и Израиля, мой Ленинградский район над ними «шефствовал». Славные были ребята, их все интересовало: от наших помоек, на которые они, надо сказать, были «запрограммированы», до архитектуры Кремля. Правда, помойки им быстро осточертели, да и мы от них почти ничего не скрывали, никого не опекали: рано утром уезжали на заводы и фабрики, в пионерские лагеря, и весь день был в их распоряжении. Не хочешь добираться на автобусе – возвращайся пешком, только не забудь, где твоя гостиница. А забудешь – тебе покажут…

После фестиваля активного комсомольца зачислили инструктором Ленинградского райкома ВЛКСМ. Симпатичный юноша, тогда уже умевший браво глотать портвейн, ничуть, казалось, не хмелея, и внушительно чеканить правильные фразы зычным генеральским тоном с р-р-революционными псевдокорчагинскими интонациями, вступил на первую свою номенклатурную ступеньку. Инструктор орготдела своего, Ленинградского. райкома комсомола.

Попытка переворота (Щелоков vs Андропов) – 3

10 сентября 1982 года. 10 часов 15 минут.

Колонна № 3 из четырех белых «Жигулей» с роторными моторами и двух грязно-желтых микроавтобусов («рафиков»), в которых разместились заметно нервничающие люди подполковника Терентьева, остановлена на проспекте Мира офицерами Группы «А» КГБ СССР, переодетыми в форму ГАИ.