Осунувшееся лицо дракона в человеческом облике не шло из головы. Море!
      Догадался. Оно их тянет, а этот упирается, аж побелел.
      В таверне было обычно. Иваново горе стерлось. Да и, признаться, горе было общим в той части, которую каждый примерял на себя. Завеялось. Вон, музыканты уже рассаживаются. Запиликал на своей дудке, что-то волнистое Мусса. Его перебили. И пошла обычная, веселая, с притопом.
      Путник вино выпил, мясо съел - не побрезговал - и собрался уходить.
      Саркел посторонился, пропуская, бросил взгляд на стол. Под тарелкой блеснуло желтым. Пока никто не видел, хозяин накрыл веселый кружочек пятерней и так же невидимо, сгреб в карман передника.
      Развлекаться изволят, Высокий Господин. Шутки шутют! Тот обернулся, будто услышал. А и услышал. Очень уж зло и "громко" Сарко подумал.
      — Прощай, хозяин. Прощай общество.
      — И тебе - хорошей дороги, - отозвались из зала.
      Незнакомец ушел. Золотой жег Саркела через передник, рубаху и штаны. Чтобы дракон людям золотом платил, такого даже в сказках не удумали. Хвостатого ублюдка придумали, а дракона, который оберег дал, да по честному с тобой обошелся, да золотой за миску баранины кинул - не придумали.
      Значит, что? А - ничего. Сумасшедший тебе дракон попался, Саркел. И ведь никто никогда о том не узнает. Случись какое зло, людишки его тут же и так и сяк обмусолят. И на себя примерят и на соседа. А узнай кто Саркелову историю? Во первых, не поверят. Во-вторых, его таверну, его самого с чадами и домочадцами пожгут.
      Так чем мы лучше-то? Только он - большой, и всем виден. Мы - мелкие. А как соберемся в толпу - тот же зверь. Выходит, молчать тебе Сарко до гробовой доски.
      Умирать будешь, передашь сыну слово про драконов оберег. А от кого получил, да чем заплачено…
      Эх, надо было про Астхриг спросить.
 

***

 
      — Высокая Госпожа с визитом к сыну!
      Над воротами взревели трубы. Оглушительно завизжали петли, глухо бухнули створки. Баронесса Голлен-Андраг-Фар-Греви-Месмор вступила на ритуальную дорожку во владениях сына.
      Со своего места, с верхней площадки мраморной лестницы Андраг заметил, как сноровисто попряталось все живое. Даже птицы перестали петь. По коже прошло предгрозовое покалывание. Надвигалась буря. Ох, надвигалась. С громами и молниями, с проклятиями и угрозами. Маменька прибыла с воспитательным визитом.
      От ворот разнесся возмущенный рев - баронесса начинала свое наступление.
      Управляющий Конрад затрясся так, что стал слышен зубовный стук. Мадам еще не отревела, а Андраг уже догадался в чем дело: герольд недостаточно громко произнес доверенную формулу.
      Андраг недавно подправил заклинание. Вопли, от коих закладывало уши, прекратились. Когда по требованию Высокой Госпожи бедный горлодер выкрикнул формулу в полную силу, створки захлопнулись сами, слегка поддав мадам по заду.
      Ну, теперь держись. Разнесет к чертовой матери и самого Высокого Господина, и всех его ближних, и дальних, и даже камни цитадели.
      Мода за последние десять лет сделала несколько хаотичных скачков. Японское кимоно сменили греческие хитоны, к ним на смену пришла индейская бахромистая кожа, потом на приемах замелькали шелковые цилиндры. На сегодняшний день драконье общество парил средневековый бархат, и резала под мышками жесткая парча.
      Закованная в душные доспехи, сверкающая бриллиантами Высокая Госпожа надвигалась по ритуальной дорожке как линкор в полном вооружении. Пыль за дамой стояла столбом, будто не одинокая женщина прошествовала, а конная ала на рысях.
      — Конрад, вали отсюда, - проговорил Андраг, едва разжимая губы.
      — Но…
      — Вали, кому сказано.
      Высокий Господин на всякий случай скосил глаза, удостовериться, что его приказ выполнен. Верхняя площадка мраморной лестницы опустела. Барон Андраг,
      Высокий Господин и наследник Старой крови в одиночестве встречал разъяренную мать.
      — Ты мне за все ответишь, - прорычала баронесса, как только соступила с ритуальной дорожки на мраморную лестницу.
      — И я вас приветствую, матушка.
      — Прекрати паясничать!
      — Я только поздоровался.
      Мать дошла уже до середины лестницы, а ритуал все еще не был завершен.
      Промедление грозило серьезными неприятностями.
      Дело в том, что, привнесенная древними в обиход, приветственная фраза, практически обезоруживала гостя. Вообще все визитные формулы, да и сама ритуальная дорожка призваны были, оградить хозяина замка от вероломного нападения гостя. Дом дракона являлся крепостью не только снаружи, но и внутри.
      Откажись визитер произнести приветствие, на него и потолок мог рухнуть, и пол под ногами разойтись, и собачка хозяйская закусать до смерти.
      Дабы не доводить до членовредительства, барон Андраг, припоклонившись, напомнил матушке:
      — Вам, мадам, тоже не мешает поздороваться.
      Лицо баронессы из просто красного сделалось свекольным. Как же!
      Блюстительница старых ритуалов сама чуть не напоролась. Вот было бы смеху в окрестных замках. Еще один повод обозлиться на недостойного сына. Хотя, куда уж кажется, больше-то?
      Но мадам таки справилась с собой и присела в легком реверансе.
      Ступенька узковата, мстительно подумал Андраг, не навернулись бы, матушка.
      Не приведи Небо! Случись такое, война сыну обеспечена.
      Баронесса Месмор оказалась на высоте и без запинки произнесла приветствие, после чего, ее вступление под замковые своды уже не грозило неприятностями.
      — Где Крэгг?
      — Я его переименовал.
      — Где Крэгг?!
      — В моем замке такого нет.
      — Где это человеческое ничтожество?
      — Если вы имеете ввиду управляющего, я его отослал с поручением, - снизошел до объяснения Андраг.
      — Куда?
      — Я обязан отчитываться? - тон хозяина изменился. Матушке давали понять, что она в гостях. И только.
      Вертикальные зрачки баронессы превратились в лезвия:
      — Хочешь сказать, что стал взрослым, что имеешь право на самостоятельность?
      — Вы так не считаете?
      — Нет! Ты остался вздорным подростком. Твой юношеский бунт продолжается неприлично долго. Я, твоя мать, еще какое-то время могла бы это вынести.
      Общество - нет. Ты эпатируешь буквально всех. Если такое положение сохранится, вопрос о тебе может встать на Совете Высочайших.
      — Мадам, вы лучше меня знаете, что пока я не совершил преступления против закона, к Совету могут апеллировать только ближайшие родственники. Посторонние не имеют права, вносить запрос. Следовательно, Совет Высочайших рассмотрит только вашу жалобу.
      — Об этом я и собираюсь с тобой поговорить, - тон матери смягчился, стал почти мягким, почти сострадательным. Убивается бедная по непутевому сыну. Только зрачки похожи на амбразуры, из которых проистекает нешуточная угроза.
      — Говорите, мадам, - холодно разрешил барон.
      — Мы будем беседовать в передней?!
      — Не угодно ли Высокой Госпоже пройти в гостиную… или сразу в столовую?
      Высокая Госпожа дернула головой, будто получила в лоб. Бриллиантовые искры колюче разбежались. Оскорбление вышло тонким и точным.
      Высокий Господин ее сын имел в жилах Старую кровь, а баронесса Месмор -
      Молодую. И эти две линии, как параллельные прямые, не могли совместиться ни во времени, ни в пространстве. Носители Старой крови женились на особах женского пола Молодой. Но плод их любви - мальчик - наследовал только Старую линию.
      Драконица в этом случае несла исключительно утилитарную функцию, являлась сосудом для драгоценного семени - не более.
      Физиология и анатомия двух драконьих линий несколько различалась. Самое очевидное - зрачки: у Старой крови - круглые, как у людей. У Молодой - вертикальные - кошачьи. Представители Молодой ветви боролись с этим недостатком, кто как мог: приколдовывали, меняли конфигурацию зрачков.
      Человека или другого дракона из новых такой трюк еще мог провести. Но в присутствии Старых заформулированные зрачки принимали свой естественный вид. Причем, тем даже не надо было ничего делать. Все свершалось само.
      Сидят, допустим, мирно беседуя, в зале Дворца Совета три Высоких Господина.
      Пара-тройка отпрысков в дальнем углу тусуются. И все чинно, благородно: этикет, ритуал, наряды по последней моде. Оружие начищено, драгоценные камешки радугой поигрывают. Каждый смотрит на собеседника и мысленно себя с ним сравнивает: у кого кожа чище, у кого волосы длиннее. Зрачки, опять же. Изредка встречаются идеальные, но чаще с погрешностью. Зрачки - особая статья.
      Необходимо иметь много золота и нешуточное влияние, чтобы дракон-маг Старой крови дал тебе нужные заклинания. Брали бы золотом, сволочи! Нет, подавай им какой-нибудь старинный артефакт. Тратишь тогда желтый металл. Когда у своих, а когда и у людишек разживешься. С людьми, конечно, проще. Но и такие попадаются: хоть когтями их рви, хоть мечем пошинкуй, ни за что безделушку не отдадут. Сам артефакт, та еще гадость, в руки не дается. Его нужно либо откопать, либо купить или выменять. А какой же дракон в земле ковыряться пойдет? К людишкам приходится обращаться.
      Способ конечно давно известен: умыкаешь у копателя жену или дочь - можно и сына - потом торгуешься. Но и тут не все идеально. Сторговался - верни, кого утащил. А как удержаться и товар не попортить, пока владел?
      Так вот: сидят высокие господа, друг на друга смотрят, себя показывают, вдруг забегает в залу мозгляк из Старых. Сапоги пыльные, кафтанишко потертый, волосенки седые, лицо, тьфу, все в морщинах. Случайно забегает. И - все! Кранты.
      Зрачки у Высоких господ вытянулись. У кого не только зрачки, вся морда вперед пошла. У Высокого Господина Шуда чешуйки на щеках проступили, у барона Мора рог, оказывается, на темени торчит. Не зря он везде в шляпе ходит. У третьего собеседника уши зелеными лопухами свисли. И никакими бриллиантами те лопухи не скроешь.
      Мозгляку в пыльном пиджаке что: зашел - вышел. А Высокому Господину Шуду?
      То-то!
      С магией то же самое. Сколько ни зубри Молодая кровь известные формулы, сколько ни комбинируй, все равно ничего путного не выйдет.
      Но самое досадное - переход из одной формы в другую. Сменил форму - есть хочется, спасу нет. Тут все равно, что на зуб ляжет. Живое - так живое. Мертвое - так мертвое. У Старой крови и в этом преимущество: им от перехода хоть бы хны.
      Прилетит такой на официальный прием, форму сменит и, давай, разговоры разговаривать. К столу не бежит, не чавкает, не хватает, не давится. И до человеческой плоти они, говорят, не охочи.
      Так что, пока одни Высокие Господа мясо рвут и в рот запихивают, пока вино хлещут, другие Высокие Господа стоят в сторонке и брезгливо губы кривят.
      А уж когда сын над матерью, готовой в данный момент сожрать хоть лошадь, хоть собаку, хоть старого слугу, потешаться вздумал…
      — Подонок, дрянь, ничтожество! - мать заорала, некрасиво разевая и без того большой рот. Слюна полетела на метр. Андраг предусмотрительно отступил. Брызги могли и дырку в рубашке прожечь.
      Отступил, смягчился душой и, с видимым почтением поклонился:
      — Не стоит так расстраиваться, Высокая Госпожа. Прошу.
      Створки высокой двери распахнулись. За ними баронесса узрела такое, от чего поток ругани мгновенно иссяк. Похоже, дама слюной захлебнулась. На столе, на золотом блюде лежал зажаренный целиком кабан. Надо бы еще чуть задержаться, проявить волю, выпустить злобу, но из столовой выползло облако ароматов, от которых все этические и воспитательные соображения пошли к черту. Тем более, сын стоит, почтительно склонив голову. Осознал! Ну, или вроде того.
      Высокая Госпожа ринулась к столу.
      Сын появился в поле зрения Высокой Госпожи, не ранее чем она насытилась.
      Робко, по стеночке пробравшиеся в столовую слуги унесли золотой поднос, кости и огрызки. Сыну стоило бросить на стол единый взгляд, как тот засверкал не тронутой сервировкой. Мог бы с самого начала так, но не любит. Вообще не любит колдовать.
      Все ж в твоих руках! Одно движение и соседи на корячках приползут, начнут руки лизать. Не хочет! Этого Высокая Госпожа понять не могла. И никогда не могла!
      Сидит на "золоте", как собака на сене. Не хочет пользоваться сам, матери бы помог.
      Но и тут она всякий раз встречала ожесточенное сопротивление. Сбежавший много лет назад отец этого упрямца, что-то такое ей пытался объяснять насчет магии.
      Какие-то там силовые потоки, обеднение источников, катаклизмы. По ней, гори оно все синим огнем. Пусть хоть камни с неба посыплются, лишь бы желаемое оказалось в руках.
      Сын устроился напротив матери. Их разделяли золотые тарелки, искрящийся хрусталь, тонкое невесомое стекло. Он и ел-то неправильно - того клюнет, того ущипнет… Баронесса испытала острое желание, разметать стол, чтобы брызнуло осколками, раскатилось, разлетелось. Вон тем блюдом - в зеркало…
      — Продолжим нашу беседу, Высокая Госпожа, - голос сына подействовал как ушат холодной воды. Баронесса перестала грезить разором и вскинула глаза.
      — О главном я тебе сообщила. Собственно, я могла бы и не продолжать. Ты не глуп. Выводы сделаешь сам.
      — В основном - понятно. Но хотелось бы услышать подробности. Согласитесь, не каждый день тебе с порога грозят страшными карами неизвестно за что.
      — Ах, подробности? Пожалуйста. Во-первых, ты нагло попираешь традиции.
      Когда ты в последний раз участвовал в турнире?
      — Десять лет назад.
      — Всего-то! Если учесть, что турниры проводятся ежегодно, перерыв более чем длительный. Ах, я и забыла. Ты возможно до сих пор страдаешь от раны? Или позор мешает показаться на глаза Высокому Собранию?
      — И то и другое.
      — Можешь морочить голову людишкам, но не своей матери. Не хочется верить, но поговаривали, что ты нарочно все там подстроил: вызвал на поединок Эрка, жена которого, между прочим, благополучно разрешилась девочкой, и упал от первого удара.
      — Я боялся, он и того не сделает. У него руки тряслись. С трибун не видно. Зато, в близи - сущее наказание. Согласитесь, я проявил завидную выдержку и упал, только получив удар. Хотя, желание, быстрее со всем этим покончить, мучило меня с самого начала.
      — За что ты так ненавидишь наши законы?
      — Это не законы, Высокая Госпожа, это замшелые ритуалы, изжившие себя сотни лет назад.
      — Ты преступник, ты еретик, ты…
      — Я - Старая кровь.
      — Ты вырожденец. И твой отец был вырожденцем.
      — Кстати, мне всегда хотелось выяснить, что с ним сталось. Ваши мужья, мадам, умирали с завидной регулярностью. Не исключено, что к исчезновению барона, моего папеньки, именно вы приложили свою когтистую лапку.
      Тяжелое золотое блюдо ребром врезалось в оконный переплет. Брызнул во все стороны со стола хрусталь. Двузубая вилка, коей не удалось порхнуть следом за скатертью, трижды перевернулась в воздухе и вонзилась в оголенную столешницу.
      Баронесса смогла заговорить не ранее, чем дрожание вилки прекратилось, оборвался мелодичный звон.
      — Ты - ублюдок. Все вы дети Старой крови - ублюдки! Однако закон, каким бы замшелым ни был - один для всех. И ты будешь его исполнять. Иначе, я, твоя мать, вынуждена буду подтвердить слухи, которые о тебе гуляют.
      — Я и просил: с подробностями.
      В спину дуло из разбитого окна, но он не спешил заделать брешь. Придут слуги,
      Конрад вызовет стекольщика, сами без какой-либо магии прекрасно справятся.
      Никчему из-за такой чепухи тревожить пространство. Только дураки с Молодой кровью считают магию удовольствием. В каждую произвольную формулу ты вкладываешь часть себя. Ее не восполнить. Ты как сосуд, из которого отливают по капле. Общедоступные бытовые и боевые формулы, негибкие и страшно ограниченные, те, что используются всеми драконами, опираются на иные энергетические постоянные. Старая кровь определяет другое виденье. Ты всей кожей, нутром, печенкой ощущаешь, как корчится пространство.
      А мать тем временем продолжала:
      — Ты убил в жизни хоть одного дракона?
      — Нет, и не собираюсь.
      — А человека?
      — Да, к сожалению. Я был молод и глуп. Для меня тогда убийство стало новой игрой. А вы, мадам, как могли, поощряли меня в этом. На сегодня я вырос из жестоких детских забав.
      — Вырожденец! Одного этого достаточно…
      — Для чего?
      Тут маман явно зарвалась. Первая заповедь Основного Закона гласила: дракон свободен в своих поступках. Далее следовали пункты и подпункты разъяснений. Уничтожение людей дракону в обязанность отнюдь не вменялось. Другое дело, что наказание за такой поступок следовало только, если убийством человека ты наносил вред другому дракону. Но баронесса не унималась:
      — Ходят слухи, что некто разъезжает по стране и смущает умы людей против драконов.
      — Я-то тут при чем?
      — Не знаю, не знаю. По описанию этот некто - вылитый барон Андраг. А еще есть слухи, что девушки из тех, кого тебе приводят каждые три года, объявляются потом в разных концах страны, да не уродливыми попрошайками. Они прекрасно устроены и обеспеченны.
      — Высокая Госпожа, я не намерен обсуждать с вами досужие сплетни. Не имею на то ни времени, ни желания!
      — Я так поняла, на очередной турнир ты не собираешься?
      — Нет.
      — Но тебе придется там побывать. Иначе я во всеуслышанье заявлю, что слухи небезпочвенны.
      — Зачем?
      — Ты - мой позор!
      — Это только твое мнение, или к нему приложил лапу твой муж?
      — Не твое дело!
      — Исключительно мое. Ведь подавать жалобу вы собрались на меня. Вот я и спрашиваю, зачем вам, мадам, это нужно?
      — Шестой пункт Основного закона гласит: дракон не обязан отчитываться в своих действиях перед другим драконом.
      — Допустим. Но я спросил не кого-то постороннего, а свою мать.
      — Я все сказала, - баронесса резко поднялась и глянула на сына сверху вниз. -
      Мне пора.
      — Надеюсь, дорогу мадам найдет сама.
      — Крэгг!!!
      — Не надрывайтесь, баронесса, я его отослал.
      — Ты за все ответишь!
      Кульбит. После кульбита необходимо сложить крылья, потом расправить. Кульбит, сложить, расправить. Мощный поток воздуха подхватил тело. Плечи заломило, но
      Андраг, наконец, почувствовал опору. Позорный страх, который чуть было не заставил, выкрикнуть спасительное заклинание, отступил.
      Тут все дело в тренировке. Он слишком долго ею пренебрегал. Теперь, Высокий
      Господин, повертись-ка в воздухе. А с земли за тобой всенепременно наблюдают.
      Можно даже без особого труда вычислить: где и кто. Зачем? Шпион, скорее всего, мелкая сошка. Поймаешь, дознаешься, кто послал, а дальше? Вызов на поединок на турнире, или дуэль? Для дуэльного убийства существует специальный кодекс: вызови и объясни комиссии причину. Придраться, конечно, можно и к дубу. Да только - мелко. К тому же, в первую голову, выдаст беспокойство Высокого Господина за собственную репутацию. По тому, что боец вы, барон, хреновый. Если в человеческом обличии еще туда-сюда, то в исконном - полный фиг. Не то, что
      Молодая кровь. Те летают, не налетаются. На землю не ссадишь.
      Со своей стороны Андраг был уверен, что излишнее пристрастие к базовому облику сильно отражается на интеллекте.
      Однако, биться на турнире его заставят именно в шкуре летучего ящера. Огонь, дым, рывки когтей, рев - все по полной программе. Желательно после этого остаться хоть на половину целым. Ладно, если хвост оторвут - новый вырастет - а если голову?
      Наблюдает. И при этом даже не очень прячется. Еще раз, что ли кувыркнуться,
      Пусть видят неуклюжего выродка. А что - метода проверенная.
      На общество наплюю, матушку перестану на порог пускать, жениться откажусь…
      Тогда точно - Высокий Совет. А там они на меня всей кодлой попрут.
      Надоело. Сделав еще пару кругов над долинкой, Высокий Господин, наследник
      Старой крови, барон Андраг, пошел на приземление, находу меняя форму.
      Не рассчитал - пришлось немного пробежаться. Кросс получился длинный и сумбурный до того, что в конце барон уткнулся носом в землю. В лицо прилетела трава, мелкие сучки, рыхлая лесная земля. Неприятно, конечно, что в рот набился песок, однако, мог вообще нос на сторону своротить.
      Он бы и еще полежал. Кто в мире может запретить свободному дракону и
      Высокому Господину валяться мордой в землю? Помешали. Хуже, заставили вскочить как ужаленного. Дело в том, что ягодицы Высокого Господина ожгло.
      Удар был нанесен мечем плашмя. Перед взвившимся Андрагом предстал низкорослый, широкоплечий незнакомец в старомодном доспехе с мечем в руках.
      Через мгновение точно такой же меч появился в руке Андрага. Затем - шлем, броня… Незнакомец не дал молодому дракону дочитать формулу до конца. Андраг успел пригнуться. Над головой, срубая султан из перьев, просвистел чужой клинок.
      Разом накатили раздражение, злость и даже страх. Такого поединка он не ожидал. Должны ж предупредить, вызов, там, уведомление… Ритуал, говоришь?
      Однако, следующий удар он смог отбить точно и даже где-то красиво. А там и доспех построил, вернул султан на шлем.
      Но… как выражается управляющий.
      Доспех ссыпался с молодого барона осенними листьями. Не успев как следует удивиться, Андраг ушел кувырком через голову назад, чтобы вскочить на достаточном для маневра расстоянии.
      Но…
      Замысливший подлое убийство незнакомец, оказался рядом, за спиной. Его меч уперся Адрагу под левую лопатку. Только тут Высокий потомок Старой крови осознал, что меч не простой.
      Поздно. Хоть плачь, хоть смейся в Высокое Небо. Противнику осталось только чуть двинуть вперед свое оружие. Андраг приготовился сердцем встретить зачарованную сталь.
      В следующую секунду его враг стоял напротив. Лицо в лицо. Если лицом можно назвать сплошную железную личину. Только концы рассыпанных по плечам длинных с проседью волос видны. А меч уже упирается в пятое межреберье слева.
      Магия меча обездвижила Андрага. Кончик теплой стали чуть надавил, прорезал кожу. Из-под него потянулась вязкая ниточка крови. Больно. Кончик клинка дрогнул - рана увеличилась. Появилось ощущение, что под ребро вогнали раскаленный штырь.
      Похоже, незнакомец решил его методично и спокойно зарезать. Как свинью.
      Дождется, пока схлынет кровь - мясцо помягче выйдет.
      У-у-у! Полное бессилие. Ему оставили только ощущения и… кажется, речь.
      — Сними маску, - прохрипел Андраг. - Перед смертью я хочу увидеть твою поганую рожу.
      — Смертью? - донеслось из-под шлема.
      — Почему ты хочешь меня убить?
      — Убить?
      Это звучало по меньшей мере издевательством. Андраг дернулся. Раскаленный штырь между ребрами дернулся вместе с ним, вызвав чудовищную боль.
      — Чего ты добиваешься? - просипел Андраг.
      — Проучить слюнтяя, который забыл, что он - дракон.
      Незнакомец чуть потянул меч на себя. Боль немного отпустила.
      — Тебя послала моя мать?
      — Нет.
      — Высокий Совет?
      — Нет.
      — Кто?
      — Никто.
      — Так, чего же тебе нужно?
      — Мне необходимо, чтобы ты вспомнил, что дракон создан Высоким Небом не только для того, чтобы валяться с женщинами, читать книги и купаться в роскоши.
      Получай!
      Удар плашмя бросил молодого дракона на колени. Меч сам собой исчез из рук, шлем свалился.
      — Получай!
      Удар пришелся в плечо. Левая рука повисла. Следующий - через всю спину.
      Следующий - по ягодицам. Незнакомец сумел парализовать его волю. Андраг сейчас не мог выговорить самой простой формулы, и его вульгарно били.
      Когда боль, а пуще боли - позор, заставили собраться с силами, Андрагу только-то и удалось, что откатиться от незнакомца на безопасное расстояние. Тот не стал преследовать.
      — На сегодня достаточно, - донеслось из-под шлема.
      А больше ничего Андраг не успел. Дикая сокрушающая формула уже созрела. Он был готов вложить в нее всего себя. Не успел.
      Незнакомец исчез так же внезапно, как и появился. Ошеломленный барон просканировал пространство - никого.
      Переполох - явление сложное, разноплановое. В вороньем гнезде переполох - обычное дело. Случись затишье, обитатели первыми запаникуют. Другое дело - тихое место, где жители отвыкли от постоянного напряга. От шума отвыкли. От страха, между прочим, тоже. Здесь переполох, вызванный явлением избитого, изрезанного и злого как три дракона хозяина, по глубине восприятия подобен пожару и потопу в одном флаконе.
      Андраг уже давно завел у себя в замке тайную калиточку, через которую уходил и приходил. Парадные ворота не открывались месяцами. Глашатай растолстел и стал похож на ту жабу. Привратная стража обленилась до такой степени, что перестала прятаться, как того требовала традиция. Открыли ворота, да так и замерли, выпучив глаза на Высокого Господина. А у того от колета остались изрезанные на ленточки, пыльные ремки, волосы растрепались и висели потными змеями. Шел господин босиком.
      Узрев хозяина в таком виде, Конрад чуть не брякнулся с парадной лестницы.
      Управляющий как раз завтракал. На крик глашатая он выскочил с салфеткой за воротником. Крошки облепили подбородок. Но, пораженный до глубины души, он напрочь позабыл о непорядке в туалете.
      Андраг загребал голыми ступнями пыль ритуальной дороги. Ругательства сами рвались из глотки. Левая рука не поднималась, правая чертила в воздухе. По сторонам тропы то с одной, то с другой стороны вспыхивали подсохшие кусты.
      Конраду давно пора было позаботиться о парке, да все руки не доходили. Очень к месту вспомнились времена, когда он обретался с четырьмя верхними конечностями. Вторая пара, которую Высокий Господин приделал ему в наказание, нещадно болела на погоду. Ситуация грозила повторением прецедента.
      Из, не к месту случившейся задумчивости, управляющего вырвал грохот. Рядом на постаменте с незапамятных времен пылилась ваза под Китай эпохи Мин.
      Матушка барона заказывала ее известному ваятелю горшков. Уродина, конечно, страшная. Не матушка - ваза. Хотя и матушка… того.
      Давно всем примелькавшаяся ваза, по мановению руки господина рванула тысячью мелких осколков. Управляющий шарахнулся, теряя крошки с подбородка.
      Высокий Господин уже стоял на крыльце. Конраду показалось, следующим мановением разлетится он сам. Барон, добрый хозяин, надвигался как сама смерть.
      Страх парализовал мажордома до ватной слабости в ногах.
      Барон коротко двинул управляющего в челюсть. Не предательская бы слабость,
      Конрад вполне мог бы удержаться на ногах. А тут не сдюжил, кубарем улетел в угол под колонну.
      — Ну! - прорычал над ним добрый господин, - Во что тебя превратить?
      Конрад только и сумел - стать на четвереньки, да уткнуться лбом в пол. Вполне возможно, он так с них и не поднимется. С разъяренного хозяина станется, обратить слугу в нечто лохматое о четырех ногах. Будешь жить при поварне, ловить мышей, или наоборот - кошек.
      — Вставай, гад!
      Конрад оторвал от пола пока что человеческую голову.
      — Вставай! - неистовствовал барон, - Вставай! Обленились. Я вас научу свободу любить!
      Управляющий только и отважился, что поднять голову повыше. Благо крошки уже ссыпались, а салфетку потерял.
      — Парк до завтрашнего дня привести в порядок. Ворота смазать. Дорожку подмести!
      — Но…
      — Я тебе покажу но! Сам будешь мести, потом мыть с шампунем, как в иных местах принято.
      — Я не девственница! - в отчаянии крикнул управляющий, чем, как то ни странно, отвел гнев господина.
      — Найди.
      — Где? - управляющий по-собачьи склонил голову набок, сейчас залает.
      — Что, в замке - ни одной?
      Пугаясь до синего ужаса, что очередное слово уже вырвется доподлинным лаем, управляющий оторвал руки от пола, и в немом отрицании развел их в стороны.
      Смотри, мол, сам, дражайший господин.
      — Ни одной? - голос у господина обманчиво успокоился, слова мягко растянулись. Такого Конрад боялся пуще открытого гнева, а по тому не сдюжил, открыл свою тайну:
      — Е-е-есть.
      — Кто?
      — Она маленькая.
      На глаза Конрада навернулись слезы.
      — Кто?
      — Дочь поварихи Линды.
      — Ты уверен, что она девственница?
      — Ей только девять лет. Я сам…
      — Что сам? - угрожающе взревел барон.
      — Сам ее воспитываю, - прокричал управляющий и бухнулся лбом об пол, - Не губите девочку, Высокий Господин. Пожалейте! Она мне дочь.
      Андраг пнул босой ногой управляющего в бок:
      — Ах ты, сволочь. Ты что про меня подумал? Что я ребенка…
      Еще пинок. Конрад упал на пол. По лицу текли слезы. Больно, или за ребенка печалится? Андраг был склонен думать на второе. Бледнеть, трястись и падать в обморок от страха за собственную шкуру, управляющему доводилось неоднократно.
      Плакать - никогда.
      — Вставай! - взревел высокий Господин. Конрад взмыл и затрепетал.
      — Через пять минут всех выгонишь в парк. Я вам тут устрою субботник с воскресником и каторжными работами. Понял? Девок туда же. Дочке Линды дашь веник, пусть подметает ритуальную тропу. Но если ты сказал неправду, и ребенок пострадает, я тебя самого туда загоню - только угольки брызнут.
      Представив какой ор поднимется с его появлением на девичьей половине, барон подался кружными коридорами, в обход жилых помещений, в библиотеку.
      Честно говоря, в явлении избитого господина народу, присутствовал элемент некоторой нарочитости. В первоначальные намерения барона входило, тайно проникнуть в замок. Калиточка функционировала только по его слову. Пришлось по трезвому размышлению отказаться. Ибо у барона возникло опасение, что незнакомец, который мастерски парализовал его волю и форменно надругался над телом, легко может проникнуть следом за ним в замок. И никакого спасу тут от него уже не будет. Такого противника Андраг пока не встречал, больше того, был уверен, что их в природе не существует.
      Ворота же пропускали только объявленную персону. Так что, если злобный колдун сунется следом за Андрагом, будь он хоть мушкой, хоть пчелкой, так получит створкой по рогам - все колдовство в миг растеряет. Летит себе комарик, вдруг - раз! - и падает у самого порога незнакомый, несимпатичный чужак с расквашенной мордой. С древней магией ворот никто не отважится спорить.