III. ФАВОРИТ ЗА ФАВОРИТОМ

Из предыдущих очерков читатели могли видеть характер Екатерины. Она соединяла любовь с политикой, была хитра, сластолюбива, лицемерна и корыстна. Сойдясь с Вильямсом, она начала действовать против Пруссии, и за все это чуть не была объявлена государственной изменницей. А когда началась война союзных держав с Пруссией, и она увидела свою родину в действительной опасности, то приказала русскому главнокомандующему не наступать. Правда, ей много помогло то, что война была навязана России Англией и Францией, высшие придворные русские чины обожали Фридриха и стояли за союз с ним. Вот почему генералы так охотно подчинились приказанию цесаревны и цесаревича Карла-Ульриха Гольштейн-Готторпского, во крещении Петра Федоровича.

Сластолюбивая и развратная Екатерина меняла любовников ежедневно, а иногда у нее их было сразу несколько, они же избавили ее от ненавистного мужа, при этом проявили столько такта. Все вышло «случайно», Екатерина не запятнала рук в крови мужа, и сами убийцы просили прощения за свое излишнее усердие. С мужем своим она также вела двойную игру, поощряя его реформы (преследование русского духовенства, которое он считал языческим, и строгости дисциплины в армии), а сама ходила по церквам, притворяясь истинно православной, и жалела бедных избиваемых солдат, увлекая их заманчивой мечтой приобрести вместо жестокого царя «с зеленой улицы» добрую милостивую матушку.

В дальнейшем она себе не изменяла, не забывая своей личной выгоды, которая у нее была на первом плане, и умея извлекать из людей то, что ей было нужно, и на что они были способны: у одного брала вместе с любовью ум, у другого талант, у третьего военную доблесть, а у четвертого просто красоту и силу его тела.

После смерти мужа Екатерина впала в притворное отчаяние. Она сделалась грустной, оделась в глубокий траур, отслужила панихиду и велела похоронить бывшего императора со всеми почестями, которые были достойны его сана.

Были изданы два манифеста к народу: о вступлении Екатерины II на престол и о смерти императора.

«Не имели мы намерения, ни желания таким способом воцариться, каковым Бог, по неведомым Его Помыслам, Нам определил Престол Отечества Российского воспринять».

Таким образом, Екатерина все свалила на Бога и своих фаворитов, «нелицемерные сердца» которых возвели ее на престол с помощью Божьей.

«Вступление Наше на Императорский Престол есть доказательство той истины, что где действуют нелицемерные сердца, там рука Божья предводительствует», – писала Екатерина русскому народу.

Выходило, что Бог помог и Петра III убить.

«Бывший император волею Божьей внезапно скончался от припадка и прежестокой боли в кишках».

Эти слова были явным издевательством над смертью несчастного Петра III, которому фавориты пронзили живот кинжалом.

Пол комнаты, где убили Петра III, был залит кровью.

От ужасной боли и потери крови лицо императора сразу потемнело.

Гроб с телом убитого императора выставили на поклонение в Александро-Невской лавре.

Народ тысячами стекался проститься с покойным. В гробу лежал человек с черным лицом.

На другой день в Петербурге разнеслись слухи, что хоронят не царя, а царского арапа, камердинера Петра III, которого убили вместо него.

И когда вспыхнул Пугачевский бунт, все были уверены, что это чудом спасенный Петр III, хотя история говорит, что спастись от Екатерины и ее фаворитов, не выпускавших Петра ни на минуту из виду, было невозможно. Екатерина не выпускала из рук людей, которые ей мешали.

Народ вглядывался в лицо покойного царя, стараясь распознать его обезображенные черты. Но офицеры, стоявшие на карауле у гроба, кричали: «Проходить! Проходить!»

Вглядываться было запрещено. Запретили также под страхом смертной казни и вырезания языков разговаривать о покойном императоре.

На погребении Петра III присутствовало необычайное множество народа. Петра похоронили не в Петропавловской крепости, где полагалось хоронить царей, а в лавре.

После похорон народ долго стоял на месте, не желая расходиться.

Покойник с черным лицом и похороны царя в лавре, где хоронили только простых, хотя и богатых смертных, были тяжелой загадкой. Хотя Петра III не любили за расправы с солдатами, но его странная судьба породила жалость в сердцах русского народа. Он все же был родным внуком Петра Великого, а теперь престол перешел к чужой русскому народу немке, совершенно посторонней русскому императорскому дому по крови.

Чудовищные слухи росли и распространялись по всему государству. Но Екатерина была не из тех людей, которые считаются с простым народом. Народ был угнетен, он изнывал от рабства и не мог быть ей полезным, а симпатии высшего дворянства всецело принадлежали государыне. На преданности дворянства Екатерина решила утвердить свою власть, а для недовольных из народа были сейчас же по ее воцарению открыты действия тайной канцелярии, куда шпионы Шешковского тащили болтунов и приверженцев Петра. Впрочем, все были запуганы и молчали.

Екатерина торжествовала и крепко держала в руках, запачканных кровью Петра, скипетр.

Но в глазах ее появилось какое-то подозрительное, почти инквизиторское выражение, свойственное убийце, а черты лица приобрели холодную немецкую жестокость. Будучи цесаревной, она все время притворялась ангелом. Теперь ей не надо было играть роль. По словам знаменитой художницы Вите-Лебрен, Екатерина была очень маленького роста. Но ее гордая осанка скрашивала этот недостаток, о красоте ее ходили разноречивые слухи. Одни говорили, что она красавица, другие утверждали, что у нее самое заурядное немецкое лицо. Но когда женщина носит корону, то всегда кажется красавицей; в ореоле царственного величия все недостатки исчезают.

В Западной Европе на Екатерину смотрели, как на чудовище разврата, страшную убийцу. Австрийская императрица Мария-Терезия, женщина очень нравственная, наотрез отказалась иметь встречи с русской императрицей, убившей своего мужа и менявшей фаворитов.

Фаворитизм, впрочем, был в большой моде в Западной Европе. Во Франции до восшествия на престол государством управляли фавориты, а на русскую жизнь со времен Екатерины Первой влияли фавориты императриц. При Екатерине Первой Россией управлял Меньшиков, при Анне Иоанновне – Бирон, при Елизавете Петровне – Разумовский и Шувалов, а при Екатерине II на русскую политику и общественную жизнь оказывали влияние многие фавориты императрицы сразу.

До восшествия на престол Екатерина дала Григорию Орлову слово сделаться его женой после смерти Петра. Этим она заставила подумать его о том, как устроить кончину императора.

Григорий Орлов поселился в покоях императрицы. Рядом со своей спальней императрица устроила известную «комнату фаворитов», где жили ее любимцы впредь до выселения одного и перехода в эту комнату другого.

Григорий Орлов начал вести себя как будущий неофициальный император.

Он позволял себе лежать на кушетке в то время, когда императрица разговаривала со знатнейшими из приближенных и министрами, называл царицу на ты, обнимал и целовал ее при посторонних, позволял себе при этом такие вольности, что все краснели, а у Екатерины стояли слезы на глазах. Но она не смела остановить его, потому что любила и боялась.

Но Григорий Орлов не любил заниматься политикой. Для простого необразованного офицера, выходца из солдат, это было скучным делом. Ему просто нравилось играть роль из тщеславия.

Это тщеславие побуждало его поскорее сделаться мужем русской императрицы.

Он сделал свое дело, возвел Екатерину на престол и устранил Петра с помощью братьев.

Теперь он требовал, чтобы и она исполнила свое обещание, ради которого он и четыре его брата рисковали жизнью и обагрили свои руки в крови Петра Федоровича.

Екатерина любила Орлова чувственной любовью, но выйти за него замуж… Этого она никогда серьезно не хотела. Следуя своей привычке всегда лицемерить, она не могла прямо отказать Орлову. Это было очень опасно, потому что Орлов в своей безумной отваге мог решиться на все, чтобы отомстить одурачившей его императрице. Она хорошо знала, что у Орлова были завистники, которые не желали его возвышения.

Императрица заявила Орлову, что не может выйти за него замуж, не имея согласия государственного совета.

Орлов и его братья повсюду агитировали в пользу Орлова, распространяя слухи о хилости и нездоровье Павла Петровича и о необходимости обеспечить русский престол наследником на случай его смерти.

Состоялось торжественное заседание государственного совета, и Екатерина заявила, что желает обвенчаться с Григорием Орловым.

Никто не смел ей возразить. Все боялись всесильного фаворита, которому Екатерина успела уже подарить более миллиона рублей и десять тысяч душ крестьян, превратив его из нищего в богача, как в сказке Шехерезады.

Но Панин, воспитатель цесаревича, был также смел и отважен. Он ревновал императрицу и ненавидел Григория Орлова и его братьев, на которых смотрел как на выскочек. Хотя он и сам был невысокого происхождения, но его ум и образование дали ему право занимать при дворе известное положение, тогда как Орлов был глуп и ленив.

В то время как все сенаторы молчали, Панин встал во весь свой огромный рост и заявил:

– Императрица может делать все, что ей угодно. Но госпожа Орлова никогда не будет нашей императрицей.

Орлов побледнел. А Екатерина была довольна. Панин сказал именно то, что ей было нужно. Возможно, что она сама научила его сказать эти слова, грозившие свержением с престола.

В самом деле Орлов был лишь внуком бунтовщика-стрельца, помилованного Петром Великим за бесстрашие. Петр женил его на дворянке Зиновьевой и пожаловал ему дворянство. У него было пять сыновей: Иван, Григорий, Алексей, Федор, Владимир.

Все они были очень красивы, и в России не было никого выше их ростом и сильнее.

Григорий Орлов в качестве фаворита получил звание графа, генерал-адъютанта.

Григорий Орлов отличался самонадеянностью и глупостью. Он открыто заявил Екатерине, что если он с братьями захочет, то легко свергнет ее с престола, как и возвел.

Это хвастовство не могло нравиться гордой императрице. Заносчивость Орлова отталкивала ее. Она забыла, чем ему обязана. И когда Панина поддержал Кирилл Разумовский, то Екатерина была им обоим очень благодарна.

– Друг мой, я люблю тебя. Но если я обвенчаюсь с тобой, то нам грозит участь Петра, – заявила она Григорию Орлову с притворной печалью в глазах, хотя в сердце царила лучезарная заря.

Орлов сослался на пример Елизаветы, которая венчалась с Алексеем Разумовским. Он отказался от мысли об официальном браке, по примеру Анны Леопольдовны. Теперь он требовал просто морганатического венчания. Но Екатерина доказала ему, что Елизавета никогда не была женой Разумовского. Не сохранилось документов и доказательств этого брака.

Орлов уже ей надоел. Притом в Москве и в Петербурге начались ужасные волнения. Говорили, что царица хочет венчаться с убийцей ее мужа. Срывали портреты императрицы с триумфальной арки, воздвигнутой по случаю коронования, прошедшего в Москве с большой пышностью.

Армия тоже была недовольна Орловым. Получив в качестве генерал-аншефа артиллерии два миллиона рублей на улучшение вооружения, он прокутил миллион с дамами легкого поведения, которых у него было очень много помимо императрицы, а другой миллион преподнес Екатерине.

На эти деньги Екатерина выстроила Орлову мраморный дворец, выхлопотав ему титул князя Римской империи.

Но Григорий за два года связи безумно ей надоел. В 1779 году она отправила его в Москву на борьбу с чумной эпидемией. Народ взбунтовался и убил архиепископа. Безумно храбрый Орлов согласился ехать в зачумленный город, и Екатерина с радостью его отпустила. Сразу же после его отъезда она приблизила к себе на несколько дней красивого поляка Высоцкого, которого увидела случайно.

Мятеж в Москве был усмирен, и Орлов торжественно возвратился в Москву, где по-прежнему занял место фаворита. Екатерина подарила ему замок в Ропше, где был убит Петр III, и несколько квадратных верст новых земель с крестьянами.

В это время Румянцев воевал за Дунаем, а на западе Екатерину занимал польский вопрос. Екатерина решила возвести на польский престол Августа Понятовского. Орлов вскипел от бешеной ревности. Он вообразил, что, сделав Понятовского польским королем, Екатерина выйдет за него замуж.

– Я вам не позволю сделать королем вашего бывшего любовника! – закричал он в верховном совете, стукнув кулаком по столу.

Канцлер Бестужев и Панин привыкли к дерзостям Орлова. Екатерина смолчала, но решила, что пора положить конец диктатуре Орлова, который вел себя как император. Он жил во дворце, имел огромные доходы с имений, оброки с крепостных крестьян, ордена и титулы, дворцы и замки, но не удовлетворялся этим, а хотел подчинить себе волю царицы. Екатерина всех выслушала, а сделала по-своему.

Она воспользовалась первым случаем, чтобы удалить Орлова, и на этот раз навсегда.

Война за Дунаем закончилась русской победой, и Орлову было поручено подписать мирный пакт в Фокшанах.

Орлов обрадовался поездке в Турцию, думал, что покроет себя новой славой. Он начал мечтать не о заключении мира, а о взятии Константинополя. Поселившись в Яссах, он послал Екатерине письмо, где требовал, чтобы она назначила его главнокомандующим и уполномочила взять Византию.

Он не подозревал, что его комната занята новым фаворитом, которого предоставил Екатерине Панин.

Екатерина увлеклась Васильчиковым, и новый любовник поселился рядом с ее спальней.

В Петербурге все воображали, что Орлов будет пожизненно фаворитом «для телесной нужды», как любил говорить Иван Грозный. И вдруг такой беззастенчивый, открытый разврат, вызов всему обществу.

Несмотря на легкость нравов, царивших при дворе, все были смущены этой новой открытой связью.

Васильчиков был полным ничтожеством, и связь Екатерины с ним была основана исключительно на бесстыдной чувственности.

Через две недели он ей надоел, и она после ночи жарких лобзаний неожиданно прислала ему письменное распоряжение немедленно оставить комнату фаворитов и уехать в Москву без права возвращения в Петербург.

Екатерина вообще не любила встречаться со своими бывшими любовниками. По этой причине она отказалась принять Станислава-Августа Понятовского, который добивался свидания с русской императрицей, некогда очень близкой и дорогой.

В то же время Екатерина сблизилась с графиней Брюс, очень развратной женщиной, не брезговавшей ни одним мужчиной, который ей понравился, будь то простой солдат или придворный истопник.

Графиня Брюс сделалась чем-то вроде передаточной инстанции, минуя которую нельзя было попасть в спальню императрицы. Ее рекомендация решала дело.

Александр Васильчиков примирился со своей участью. Он вошел в комнату фаворитов безвестным и бедным офицером, а ушел из нее графом, камергером, кавалером ордена святого Александра Невского и владельцем имений и тысяч крестьянских душ. Он, однако, был оскорблен той ролью, которую играл. – Я был только проституткой, и со мной так и обращались, – говорил он. – Орлов умел диктовать царице свою волю, и она уважала его.

Григорий Орлов вскоре узнал, что у него есть заместитель. Буйный, необузданный и дерзкий, он в порыве бешеного гнева полетел в Петербург, крича, что убьет и соперника и изменившую ему царицу.

Но вскоре почувствовал, что власть над Екатериной уже ускользнула из его рук, и что сам он в ее власти, как простой подданный императрицы.

Орлов сразу понял, что, уехав из Петербурга, он попал в ловушку, устроенную для него Паниным, который решил во что бы то ни стало вытеснить фаворита и самому сделаться фаворитом.

Но Григорий, помня необузданные ласки Екатерины, думал, что она еще любит его. Он не подозревал, что почва ускользнула из-под его ног.

Пока он ехал в Петербург, Васильчикова уже не было при дворе.

Екатерине он был неприятен, она брезгливо о нем вспоминала и упрекала «Брюсочку». Васильчиков не оправдал ее ожиданий и при этом был глуп, а Екатерина терпела неинтересных фаворитов только за ум.

Графиня Брюс, которую при дворе называли «пробир-дамой» императрицы, пожимала плечами.

– С нас не убудет, – говорила она, – ошиблись на одном, будем внимательнее и осмотрительнее впредь.

Пробир-дама недавно сошлась с Потемкиным и задумала пристроить его в фавориты к Екатерине.

Вот почему она содействовала немилости Васильчикова, хотя незадолго до этого превозносила его достоинства.

Потемкину же было поручено выселить Васильчикова из покоев императрицы.

Это случилось после обеда, за которым фаворит сидел по правую руку императрицы, внимательно и ласково за ним ухаживающей.

Постельный карьерист после обеда вернулся к себе и только что расположился на роскошной и удобной турецкой софе, чтобы отдохнуть, как в комнату вошел генерал-поручик Потемкин, со дня переворота служивший при дворе, но занимавший скромное место офицера для поручений.

– Что вам угодно? Для чего вы меня беспокоите, когда я отдыхаю? – раскричался надменный фаворит.