Адвокатский детектив - Адвокат олигарха

– Злодей – руководитель труппы, – не раздумывая, выпалила я, принципиально не отводя взгляда от мужественного лица собеседника, красивую форму головы которого подчеркивали слегка вьющиеся черные кудри, производящие странное впечатление на фоне ярко-синих глаз. – Я читала в Интернете, что Алла Дышева подписала контракт с парижским кордебалетом, и тогда еще подумала, что ее начальство этого так не оставит.

– Интересная мысль, – протянул мой собеседник, указательным пальцем почесывая подбородок и давая мне возможность как следует рассмотреть часы «Патек Филипп», поблескивающие на запястье. – А я руководителя труппы как раз и не рассматривал как возможного преступника, а думал на приятельниц потерпевшей. Надо будет допросить руководителя. И как же зовут мою мудрую советчицу?

– Агата Львовна Рудь, – сухо откликнулась я, хотя в груди стало тепло и сладко, как в чашке с киселем, который так вкусно варит бабушка. – Может, мы все-таки перейдем к делу Иванова?

– А меня зовут Олег, – широко улыбнулся Оболенский, продолжая откровенно меня рассматривать. – Ты любишь кофе?

Я собиралась возмутиться в ответ на вульгарное «ты», на удивление органично прозвучавшее из уст следователя, и неожиданно для себя кивнула головой.

– Люблю.

– Тут за углом варят потрясающий кофе, – снова улыбнулся он, сверкнув белоснежными зубами. – Пойдем попьем кофейку и все обсудим.

И я, как зачарованная крыса за дудочкой Нильса, пошла к двери, собираясь идти за синеглазым красавцем-следователем хоть на край света. Наблюдая, как Оболенский снимает с вешалки шикарную кожаную куртку, как застегивает сумку-планшет и перекидывает ее через плечо, я рассеянно думала, что этот парень как-то странно на меня действует. Дожив до двадцати шести лет, я не раз бывала влюблена и знала, с чего все начинается. То же самое ощущение я испытала при первой встрече с Леонидом Устиновичем, но, к счастью, быстро разочаровалась в старшем брате Бориса. Предмет моего обожания недавно женился на первой красавице нашей конторы Маше Ветровой, и, глядя, во что превратила бурная семейная жизнь холеного красавца Леню Устиновича, я до сих пор искренне недоумеваю, где были мои глаза. Однако, следуя за Олегом, я бодрилась и не хотела себе признаваться в том, что парень произвел на меня неизгладимое впечатление.

* * *

Выйдя из отделения, я мельком взглянула на «Мини Купер», в салоне которого томился Джуниор, и, сделав вид, что не замечаю его разъяренных гримас, независимой походкой проследовала мимо машины. Прямо на глазах Устиновича-младшего следователь подхватил меня под руку и устремился к затянутому карбоном брутальному «Ауди Q7», прозванному в народе «Кзибеном». Пикнув сигнализацией, Оболенский галантно распахнул передо мной дверцу авто и подхватил под локоток, помогая подняться на высокий порожек. В какой-то момент у меня мелькнула мысль, что я по-свински поступаю с Борисом, но голос совести тут же замолчал, уступив место воображению. А оно уже рисовало картины интимной беседы в уютной обстановке, куда мы направлялись с Олегом, и в этой картине, что уж там скрывать, не было места для кудрявого друга. Кофейня оказалась и впрямь уютной, а кофе удивительно вкусным. Я изо всех сил старалась казаться деловой и серьезной, эдаким суперпуперпрофессионалом, но, думаю, у меня это не слишком-то хорошо получалось, и по лицу нет-нет да и скользила мечтательная улыбка.

– Ты любишь театр? – заказав по чашке капучино с чизкейками и дожидаясь, когда принесут заказ, внезапно спросил Оболенский.

Я утвердительно кивнула, ибо, честно говоря, в душе надеялась, что мы пришли в кафе не только для того, чтобы обсуждать скучное дело моего подзащитного. Олег расстегнул сумку-планшет и жестом фокусника достал два билета на премьеру в МХТ имени Чехова в Камергерском переулке.

– Пойдешь со мной на Набокова? – мягким голосом спросил новый знакомый. – Завтра премьера «События», в главных ролях Чонишвили и Зудина.

– Я с удовольствием пойду с тобой на премьеру «События», но все-таки давай поговорим о похищенном артефакте, – настойчиво сказала я.

– А что о нем говорить? – с недоумением взглянул на меня Оболенский, отстраняясь от стола и предоставляя официантке возможность красиво расставить перед нами заказанное угощение. – Можешь не сомневаться, моя милая Агата, артефакт похитил твой клиент, об этом свидетельствует видеозапись, сделанная в ночь ограбления Культурного центра.

При упоминании о неопровержимых фактах, свидетельствующих против моего подзащитного, во мне проснулся пытливый адвокат, полностью вытеснив кокетливую девицу, падкую на синеглазых брюнетов.

– Можешь перекинуть запись? – оживилась я, доставая смартфон.

– Да запросто, – весело откликнулся Олег.

Он вынул из сумки планшетник последнего поколения и ловко привел его в рабочее состояние. Замелькали названия папок и файлов, и вскоре на весь экран развернулось изображение знакомого мне кабинета Лидии Сергеевны. Время в нижнем углу изображения как раз сменило цифру, перескочив с двадцати трех часов сорока пяти минут первого апреля на двадцать три часа сорок шесть минут, когда кабинетная дверь поползла в сторону, и в помещение, крадучись, вошел мой клиент. Аркадий Всеволодович был не один. Следом за ним в кабинет его женушки просочилась высокая женская фигура с вытравленными гидроперитом волосами, мелко заплетенными в африканские косички. Девица скользнула к сейфу и закрыла подельника широкой юбкой, поэтому рассмотреть, что же вынул из сейфа господин Иванов, не представлялось возможным. Глядя, как мрачнеет мое лицо, следователь негромко спросил:

– Клиент не рассказывал о ночных первоапрельских подвигах?

– Конечно же нет, – промямлила я, чувствуя себя полной идиоткой. И чтобы уйти от неприятной темы, поспешно спросила:

– А что с ним за красотка?

– Устанавливаем личность, – улыбнулся Олег. – На это потребуется некоторое время. Пока мы твоего Аркадия не трогаем, но скоро возьмемся за него вплотную.

– Когда вычислите девицу, скажешь, кто эта дамочка? – с надеждой посмотрела я на Оболенского, теряя остатки романтического настроения и возвращаясь к суровой прозе жизни.

– Не сомневайся, Агата, ты узнаешь ее имя первой.

– Ну ладно, мне пора. Сколько с меня за кофе? – деловито осведомилась я, давая понять, что отношения между нами могут быть только служебные.

– Ты что, обиделась? – удивился следователь. – Да ну, не бери в голову, подумаешь – проиграешь заведомо гиблое дело. Это же пустяки. Зато ты красивая и, надеюсь, не дура.

– Заведомо гиблое дело? Вот уж дудки, я выясню, почему Иванов не рассказал всей правды и выставил меня перед следствием полной идиоткой! – раздраженно оборвала я благодушные рассуждения Олега и, бросив на стол пятисотрублевую купюру, поднялась из-за стола.

– Но насчет театра мы с тобой договаривались до того, как в тебе взыграли адвокатские амбиции, – напомнил Оболенский, и глаза его сверкнули. – И не вздумай отказываться, ты мне обещала. Дай-ка мне, Агата, номер мобильника, мы должны быть на связи.

Я строго сказала себе «не смей!» и тут же продиктовала номер телефона. Записав мои координаты в последнюю модель айфона, Олег поднялся из-за стола и вышел из кофейни, чтобы дождаться меня на улице и доставить туда, откуда увез.

* * *

Надо ли говорить о том, что, когда я подъехала к зданию отделения полиции, Борис, до сих пор запертый в машине, рвал и метал. Делая зверские рожи, он тянул ко мне сквозь стекло руки, как будто с нетерпением ждал того момента, когда наконец-то сможет добраться до шеи и свернуть мне голову.

– Это кто, твой парень? – насторожился Олег, проследив за моим озадаченным взглядом.

– Да нет, просто друг, – беспечно ответила я, предчувствуя неминуемую расплату.

Борька и правда просто друг, хотя он частенько предпринимает попытки ступить на шаткий путь романтических отношений. Но я упрямо держусь выбранных на первом курсе института позиций и чуть что ставлю Джуниора на место. Я рассудила так: любовников в моей жизни будет пруд пруди, а вот такого душевного товарища, как Борис Устинович, судьба мне вряд ли подарит еще раз. Джуниор понимает меня, как никто другой, готов очертя голову бросаться в любые авантюры, поэтому разменять дружбу с Устиновичем-младшим на банальный роман будет, по меньшей мере, глупо.

– Агата, ты уверена, что помощь не требуется? – осторожно спросил Оболенский, всматриваясь в перекошенное от гнева Борькино лицо, прилипшее к машинному стеклу.

– Уверена, – вздохнула я.

– Так я позвоню? – деликатно уточнил Олег, отступая к своему транспортному средству.

– Как хочешь, – угрюмо буркнула я, просачиваясь между двумя соседними машинами, осторожно открывая водительскую дверь «Мини Купера» и рискуя оглохнуть от нецензурной брани, сотрясавшей салон авто.

Однако, дождавшись моего возвращения, Борис неожиданно затих. Он вдруг насупился и уткнулся в окно, делая вид, что не замечает моего присутствия. Я уселась за руль и краем глаза посмотрела на кудрявого друга.

– Борь, а Борь, – виновато начала я. – Прости меня, ладно?

– Нет, не ладно, абанамат! – сердито отозвался приятель дрогнувшим голосом. И, помолчав немного, тихо спросил: – Ты так со мной поступила, потому что я толстый урод?

– Ну что ты, Борь, ты же сам видишь, здесь негде парковаться, – фальшиво начала я, но, наткнувшись на страдальческий взгляд приятеля, мигом заткнулась.

– Тебе он понравился, да? – морщась, точно от боли, выдавил из себя Джуниор.

– Это ты про кого? Про следователя Оболенского? Да ну, ничего особенного…

Борька посмотрел в мою сторону глазами умирающего чудища из сказки об аленьком цветочке, и складно льющееся вранье застряло у меня в горле.

– Нравится, я же видел, как ты на него смотришь! – обличал меня кудрявый друг. – А я, между прочим, тоже не всегда был таким жирным. Вспомни, как я на первом курсе играл в волейбол за институтскую команду! Не смей меня так бросать, слышишь, Агата! Я не зонтик, чтобы запирать меня в машине. И вообще, я хочу похудеть! Поехали в общество анонимных обжор, я видел, ты гуглила их сайты.

Я поспешно закивала головой, соглашаясь и раскаиваясь, и двинулась в сторону бульварного кольца, где располагалось одно из подобных сообществ.

* * *

Общество анонимных обжор оказалось построено по принципу аналогичного объединения анонимных алкоголиков. Здесь тоже имелась своя программа девяти шагов к здоровью, которые обжора был обязан пройти, раз уж он решил расстаться с лишним весом и с пагубной привычкой класть в рот все съедобное, что попадается ему на глаза. Собрания проводились на первом этаже наркологического диспансера, что очень не понравилось кудрявому другу. Решительный настрой его тут же иссяк, и Борька предпринял несколько неудачных попыток к бегству. Но я была начеку и крепко держала приятеля за руку, не отпуская даже в туалет.

Мы прибыли как раз вовремя. Заседание общества только началось, и, следуя указаниям регистраторши, я повела Бориса в небольшую обшарпанную комнату, где на расставленных полукругом стульях восседали тучные унылые люди. Среди них жизнерадостным, ярким пятном выделялась кругленькая блондинка с миловидным лицом и ямочками на щеках. На ней был надет ярко-красный джемпер и такого же позитивного цвета брюки. Стул рядом с ней пустовал, и я подтолкнула Устиновича-младшего в сторону смазливой толстушки. Борька ухватился руками за дверной косяк и в ужасе замотал головой, точно бык, ведомый на заклание.

– О, да у нас новенькие! – послышалось от окна, и только теперь я заметила сухонькую даму в длинном кремовом платье. – Я Томила, модератор, – представилась дама, улыбаясь во весь рот прекрасными искусственными зубами.

– А по отчеству? – вдруг брякнул Борька, опрометчиво отпуская косяк, и я втолкнула-таки его в помещение.

– Просто Томила, – строго сообщила модератор, поправляя малахитовый кулон на плоской груди. – Как вас называть?

– Зовите меня Демиург, – пошутил Борька, снова порываясь сбежать.

Я вернула друга на прежнее место, в последний момент ухватив его за руку, и бодро проговорила, сдерживая его попытки вырваться:

– Молодого человека зовут Борис, а я его сопровождаю.

И, заметив неприкрытый интерес в глазах «леди ин ред», спросила:

– Скажите, Томила, а можно Боря сядет на свободный стул рядом вон с той очаровательной девушкой?

– Я туда не пойду! – взбрыкнул Джуниор, делая новый рывок к двери. – Агата, пусти меня немедленно! У нас свободная страна, и насилие над личностью преследуется по закону!

– Молодой человек, не бойтесь, я не кусаюсь, – низким голосом проговорила облюбованная мною девица. – Я Кэт. Если не возражаете, я буду вашим куратором.

Остальные толстяки одобрительно зашумели, уговаривая Борьку сесть на стул рядом с красной Кэт и стать членом их коллектива, а я, окинув взглядом собравшуюся компанию, еще раз убедилась в правильности своего выбора. Были, конечно, здесь и другие приятные дамы, но только на Кэт взгляд отдыхал, а сердце радовалось ее цветущему виду и красному одеянию. Борька продолжал топтаться в дверях, и девушка встала со своего места, подхватила его под локоть и повела за собой. Передав кудрявого друга в надежные руки, я со смутным чувством вины направилась к выходу. Обернувшись, я встретилась глазами с Джуниором, и сердце мое сжалось. Борька смотрел на меня с такой грустью и отчаянием, что я почувствовала себя кукушкой, подбросившей птенца в гнездо к ястребам.

– Агата, ты подождешь меня? – с надеждой прокричал мне вслед Борис.

– Обязательно, – пообещала я и ободряюще подняла кулак в международном приветствии Рот Фронт.

Уточнив в регистратуре, во сколько заканчиваются занятия у обжор, я вышла на улицу и полной грудью вдохнула прохладный весенний воздух. Несмотря на то что сейчас середина апреля, весна в Москве, похоже, наступать не собирается. Ближе к ночи то и дело валит снег, покрывая дома и деревья, оттаявшие за день на припекающем солнышке. С утра дороги сковывает лед, к обеду превращающийся в снежную кашу, местами переходящую в глубокие водоемы, через которые приходится перебираться чуть ли не вплавь. Звонок коммуникатора вывел меня из задумчивости о превратностях московского климата. Спрятавшись от холодного ветра в салон авто, я устроилась поудобнее на сиденье и ответила на вызов.

* * *

Звонил клиент.

– Агата, ну что же вы не перезваниваете? – с тревожными нотками в голосе начал Аркадий Всеволодович. – Как прошла встреча со следователем?

– Господин Иванов, – сухо откликнулась я. – Почему вы не сказали мне, что были в ночь ограбления в кабинете своей жены? Кстати, кто ваша блондинистая подружка и что вы искали в сейфе у Лидии Сергеевны?

На том конце провода повисла гнетущая тишина, нарушаемая напряженным сопением. Клиент был явно не готов к подобному вопросу. В какой-то момент мне даже показалось, что я слышу, как скрипят мозги собеседника, изобретая, что бы такое мне соврать.

– И не вздумайте выкручиваться, а то я откажусь от защиты, – почувствовав его настроение, пригрозила я.

– Не понимаю, о чем идет речь, – пробормотал подзащитный.

– Диктуйте электронный адрес, я вам сброшу ссылочку, – сердито ответила я, радуясь в душе, что догадалась скачать на коммуникатор компрометирующую Аркадия видеозапись. – Посмотрите – потом перезвоните.

Закончив с отправкой видеофайла, я развернула машину, чтобы удобнее было выезжать, и включила радио в ожидании Бориса. Каково же было мое удивление, когда из дверей наркологического диспансера рука об руку вышли кудрявый друг и красная, как клубничка, кураторша. Катерина что-то увлеченно рассказывала Джуниору, а Борька весело хохотал. Не обращая внимания на поджидавшую его машину, Устинович-младший беспечно направился в сторону метро, поддерживая свою спутницу за талию. Недоумевая, в чем, собственно, дело, я на малой скорости тронулась за ними. Поравнявшись с неторопливо шагающей парочкой, я опустила стекло и вежливо поинтересовалась:

– Борис Эдуардович, вы не забыли, что я, вообще-то, вас жду?

Приятель перестал смеяться и, переглянувшись со своей спутницей, небрежно бросил через плечо:

– И совершенно напрасно. Мы надумали прогуляться. А ты можешь ехать домой, я тебя не задерживаю.

Месть Борьки была так внезапна и обидна, что я не нашлась что ему ответить. Газанув так, что голуби кинулись из-под колес врассыпную, я понеслась по направлению к дому. Ну и фрукт этот Устинович, который младший! Мало того что я из-за него не попала на блошиный рынок, он еще и конец дня ухитрился изгадить! А еще друг называется! Вне себя от ярости, я неслась по выделенной для общественного транспорта полосе, страстно желая, чтобы меня остановил сотрудник ГИБДД. Уж я бы нашла что ему сказать! Уж я отвела бы душу! Телефонный звонок Аркадия Всеволодовича окончательно вывел меня из равновесия.

– Ну что, уважаемый, посмотрели кино? – рявкнула я вместо приветствия.

– Агата, нам срочно нужно встретиться и поговорить, – почему-то шепотом произнес подзащитный. – Вы не могли бы сейчас подъехать в ресторан «Тургенев» на Чистых прудах? Прошу вас, поторопитесь, может быть слишком поздно…

Гадая, чем вызвана подобная поспешность, через пять минут бешеной гонки по Москве я была в районе Чистых прудов, а еще через полчаса сидела напротив клиента за столиком «Тургенева». Нашла я его не сразу. Аркадий Всеволодович устроился в самом темном углу зала, отгородившись от остального мира разложенным на столе лэп-топом, и обнаружить его оказалось задачкой не из легких. Обойдя все столики и заглянув в лицо каждому посетителю, в конце концов я набрела на подзащитного. Заметив меня, клиент вздрогнул и кивком головы указал на стул напротив себя.

– Садитесь быстрее, что вы застыли, как изваяние? – испуганно зашептал он. – Не привлекайте ненужного внимания! Хвост за собой не привели?

– Аркадий Всеволодович, что случилось? – насторожилась я.

– Сядьте немедленно, глупая вы девчонка, – дернул меня за руку Иванов, усаживая на стул. – Весь зал просматривается как на ладони!

– Если вы сейчас же не объясните, что происходит, я уезжаю, – усаживаясь напротив клиента, пообещала я, и угроза возымела действие.

Перестав дрожать крупной дрожью и придав лицу более-менее осмысленное выражение, Аркадий Всеволодович снял запотевшие очки, протер их уголком скатерти и, водрузив обратно на нос, тревожно забормотал:

– Это он, поверьте, я знаю, что говорю! Систему видеонаблюдения устанавливали под его руководством, и только он знает, как это все работает! Раз он решил меня подставить, он обязательно это сделает! А может быть, сразу убьет, чтобы долго не возиться!

– Да о ком вы? – не поняла я, заказывая два стакана минералки – себе и собеседнику. На мой взгляд, господину Иванову не мешало попить водички, ибо он явно перегрелся в душном ресторане.

– Да о Феликсе Беляковиче! – рассердился на меня за бестолковость Аркадий. – Феликс у нас отвечает за безопасность, потому что раньше служил в спецназе и хорошо разбирается в вещах такого рода. Поверьте мне, Агата, в ночь ограбления я даже близко не подходил к Культурному центру, вот честное слово, чем хотите поклянусь!

– Да что вы мне голову морочите! – вспылила я. – Не держите меня за идиотку! Я своими глазами видела запись с камеры наблюдения!

– Вот! – победоносно выкрикнул клиент, пытаясь улыбнуться, от чего усы его встали дыбом. – Именно об этом я и говорю. Агата, поймите, он все подстроил так, что в ночь с первого на второе апреля на видеокамере оказалась запись недельной давности.

Перестав улыбаться страшной улыбкой, больше похожей на оскал, Аркадий Всеволодович продолжал смотреть на меня вопросительно и тревожно, ожидая, когда же искра понимания озарит мое лицо. Переварив полученную информацию, я подняла на клиента глаза и потрясенно протянула:

– То есть вы хотите сказать, что украли Ухо Энки в другой день? Неделей ранее, да?

Аркадий протяжно застонал и откинулся на спинку стула, сраженный наповал моей глупостью.

– Ну что вы такое говорите? – чуть не плача, выдохнул он. – Ну почему сразу украл Ухо?

– А что же вы украли из сейфа жены за неделю до ограбления, если не Ухо Энки? Постойте, – вдруг спохватилась я, сопоставив факты. – Именно неделю назад в кабинете Лидии Сергеевны случился пожар. Значит, это все-таки вы подожгли сейф?

– Чушь, – нервно выкрикнул клиент, забыв о конспирации, и все головы в заведении повернулись в нашу сторону. – Вы несете страшную чушь, – чуть тише проговорил он, трусливо озираясь по сторонам. – Могу поклясться на Библии, что ничего я не поджигал.

– Значит, пожар устроили не вы, – заключила я, рисуя в блокноте летящую кошку.

Аркадий отрицательно мотнул головой и заговорщицки прошептал:

– Я видел, как за пятнадцать минут до пожара Феликс ковырялся в розетке на стене рядом со столом Лидии. Она обшита пластиком, так что достаточно одной искры, чтобы сжечь весь кабинет. И, замечу, Феликс знает, что я его видел. Он обернулся и так на меня посмотрел…

Выслушав его горячечный шепот, я сделала пометку в блокноте и продолжала развивать свою мысль:

– Но вы же не станете отрицать, что все-таки заглядывали в сейф жены? И что же вы там искали?

Клиент замялся, почесал нос, закусил ус зубами и, выстукивая по столу тревожную дробь, недовольно проговорил:

– Допустим, я забрал у Лиды одну свою вещь…

– А юная блондинка вам в этом помогала, – ехидно подсказала я. – Кстати, кто ваша подельница?

– Вас это не касается, – насупился Аркадий, возобновляя барабанную дробь пальцами, от чего баночка с зубочистками и солонка наперегонки поползли к краю стола.

– Ну что же, не хотите говорить правду – защищайтесь сами, – снова прибегла я к шантажу, внимательно наблюдая, что упадет первым – зубочистки или солонка.

Но на этот раз испытанный прием не сработал. Клиент упрямо сжал губы и отвернулся, всем видом выражая намерение хранить тайну до конца своих дней даже под пытками. Зубочистки упали первыми и рассыпались по полу. Аркадий перестал барабанить, кинул под стол настороженный взгляд и снова уперся глазами в стену. Пока я смотрела в напряженное лицо подзащитного, в голове мелькнула мысль, что про приятельницу Аркадия я спокойно узнаю от следователя Оболенского. А вытрясти правду из девчонки будет делом техники – Борис это умеет делать, как никто другой. Я тут же сменила тактику и, тронув подзащитного за руку, примирительно сказала:

– Вы, главное, не волнуйтесь. Не хотите говорить про девушку – не надо. В конце концов, вы правы – это ваше личное дело, с кем вы грабили сейф.

Клиент дернул щекой, выражая недоверие моей столь легкой капитуляции. А может, ему не понравилось слово «грабили».

– Дайте мне адрес Феликса, – продолжала я, не обращая внимания на надутую физиономию клиента, – я хочу посмотреть на бывшего спецназовца.

– Нет у меня адреса Беляковича, у меня есть только его фото, – не поворачиваясь, буркнул Аркадий Всеволодович, извлекая из внутреннего кармана пиджака мобильник и погружаясь в приложения.

Любовник Лидии Сергеевны оказался коренастым блондином с широко распахнутыми детскими глазами и выдающимся вперед носом, сливой нависавшим над пухлыми губами, блестевшими так, точно они были мокрыми. Феликс был запечатлен на фоне стойки с надписью «ВС» на каком-то рекламном стенде.

– И как вам наш герой-любовник? – горько усмехнулся обманутый муж. – Лучше меня?

– Где это вы Феликса щелкнули? – поинтересовалась я, чтобы только не отвечать на каверзный вопрос, ибо если говорить начистоту, то Белякович при всей своей неказистости был все-таки привлекательнее моего клиента.

– Да так, на одной выставке, – отмахнулся Аркадий. – Давайте я вам скину фото по блютузу.

Разжившись изображением начальника службы безопасности Культурного центра, я поднялась со стула и закинула сумку на плечо, собираясь откланяться. Несчастный клиент сиротливо ссутулился за столом, и во мне шевельнулась жалость.

– Аркадий Всеволодович, вы на машине? – осведомилась я.

– Само собой, – рассеянно ответил Иванов.

– Может, поедете домой, что вам здесь сидеть одному?

– Ну что вы такое говорите, Агата Львовна, – ужаснулся Аркадий, словно я предложила ему сплясать канкан на барной стойке. – Я должен находиться среди людей, чтобы не дать Феликсу возможности расправиться со мной в квартире.

– Ну да, конечно, – пробормотала я, смущенная усугубляющейся паранойей подзащитного. – Тогда вам, может, стоит что-нибудь съесть?

– Не говорите ерунды, – обиделся клиент. – Мне кусок в горло не лезет.

– Ну, хоть салатик какой-нибудь возьмите, – настаивала я, подзывая официантку, чтобы рассчитаться за воду.

Аркадий поднял на меня страдальческие глаза, тяжело вздохнул и с видом великомученика заказал салат из огурцов и помидоров.

* * *

Выйдя из ресторана, я недолго размышляла, куда поехать ночевать – на дачу к старикам или в квартиру на Басманной, которую дед и бабуля оставили мне, перебравшись в Снегири. Теперь я почти постоянно жила в городе, опасаясь, что бабушка снова начнет меня сватать за завидных молодых холостяков, обитающих на соседних дачах. А на Басманной было хорошо – тихо и спокойно. Правда, из еды в холодильнике водились только пиво и яйца, а в буфете жили исключительно чипсы. Бабушка же готовит так, что от запахов у нас с дедом текут слюнки, и, думаю, именно из-за стряпни Иды Глебовны Борька обожает бывать у нас в гостях. Хотя, может быть, я недооцениваю Джуниора, и его привлекают не беляши и штрудели Иды Глебовны, а беседы с дедом, вышедшим в отставку генералом ФСБ. Владлен Генрихович всю жизнь прослужил в спецотделе «Сигма» и во время приятной дружеской беседы удивительные истории, не уступающие по остросюжетности романам Яна Флеминга. Когда я захожу в тупик, связи деда буквально творят чудеса, и, будь моя воля, я бы не вылезала от стариков, но матримониальные планы бабушки на мой счет портят все дело.

Дед и бабуля растили меня с самого раннего детства, забрав к себе, когда мама погибла в аварии, а овдовевший папа подписал контракт с институтом экспериментальной биофизики и уехал в Анголу, чтобы ничто не напоминало ему о смерти любимой жены.

На днях истекает срок контракта, который отец продлевал уже четыре раза, и я с нетерпением жду, когда папка вернется из своей бесконечной командировки, и я наконец-то смогу обнять самого родного на свете человека. Об отце я помнила только то, что он пахнет терпким табаком и дарит яркие фигурки животных, которые умещаются на моей ладони. За все эти годы я ни разу ни разговаривала с ним по телефону, а бабушка говорила, что Левушка с детства был неразговорчивым букой и мне не стоит принимать его холодность на свой счет. Бабуля вообще всячески защищает отца, а дед говорит о сыне со сдержанной грустью и отделывается общими фразами. Думаю, старикам очень больно, что папа по собственному желанию выпал из нашей жизни, но они стараются не показывать своей боли мне, их единственной внучке.

Доставая из сумки ключи от машины, я взглянула на дисплей коммуникатора и увидела пять пропущенных вызовов от деда. Должно быть, увлеченная беседой с клиентом, я не слышала звонков. Зная хладнокровие Владлена Генриховича, ни при каких обстоятельствах не ударявшегося в панику, я не на шутку перепугалась, ибо пять звонков за полчаса – это не что иное, как паника. Забыв о том, что стою посреди дороги, я принялась перезванивать деду. Трубку сняли после первого же гудка.

– Где тебя носит, черт бы тебя побрал! – вместо приветствия прокричал в трубку дед, окончательно выбивая меня из колеи.

– Дед, что случилось? – чуть не плача, откликнулась я.

– Бабушку увезли в реанимацию, у нее инфаркт, а ты где-то шляешься, – ввел меня в курс дела родственник.

Оторопев от неожиданности, я чуть не села на асфальт. Сколько себя помню, я ни разу не слышала, чтобы бабушка жаловалась на сердце. Более того, для своих лет Ида Глебовна выглядела на удивление молодо, и я относила это на счет того, что бабуля так же, как и дед, служила в спецотделе «Сигма», где, помимо прочих чудес, должно быть, разрабатывали средство Макропулуса. И вдруг у бабушки – инфаркт! Сраженная наповал этой новостью, я виновато всхлипнула:

– Дед, не шуми! Диктуй адрес больницы, я сейчас же туда подъеду.

– Только что я разговаривал с врачом, к ней не пускают, – отрезал дед. – Я еду домой, завтра с утра вернусь в больницу. Буду держать тебя в курсе, ты уж сделай одолжение, отвечай на звонки.

– Дед, ну правда, я не нарочно, я с клиентом разговаривала, – выдавила из себя я. И, тяжело вздохнув, сокрушенно добавила:

– Надо же, папа приедет, а бабушка в больнице…

Дед закричал так резко и так неожиданно, что я даже отодвинула трубку от уха, чтобы не оглохнуть.

– Не приедет твой папа, ты что, не поняла еще? Ни в этом году, ни в следующем – никогда! Агата, у меня к тебе нижайшая просьба – при бабушке не упоминай его имя! Ты можешь сделать это для меня?

– Да, конечно, – чуть слышно пробормотала я, раздавленная внезапной вспышкой гнева столь невозмутимого человека. Однако я все же собралась с духом и нашла в себе мужество, чтобы спросить:

– Скажи, дед, бабушка узнала, что отец не приедет? Поэтому у нее случился сердечный приступ, да?

– Я завтра позвоню, будь на связи, – сердито оборвал меня дед, отключаясь.

* * *

Ночь прошла в мучительном страхе за жизнь бабули, а утром позвонил дед и сообщил, что состояние Иды Глебовны по-прежнему тяжелое, но ей немного лучше. Пока бабушка находится в реанимации, визиты к ней исключены, а вот как только переведут в палату, мы сможем приехать. Более-менее успокоенная, я отправилась на работу.

Адвокатская контора в Кривоколенном переулке жила своей обычной жизнью.

– Агата Львовна, почему опаздываете? – с порога набросился на меня Устинович-старший.

Стараясь не смотреть на Бориса, я рассказала Эду Георгиевичу про постигшее нашу семью несчастье и под причитания секретарши уселась на рабочее место.