«Это, — подумал Пайет, -- твоя вторая и последняя ошибка, дроу».
Он харкнул желчью, подкатившей к горлу, когда уперся ногой в тяжелом сапоге в разрубленную надвое голову своего друга Уло и потянул за топорище. Топор высвободился с тошнотворным чавкающим звуком, но Пайет сумел не заметить этого.
С топором в руке Пайет поднялся и прыгнул на темного эльфа. Юркий дроу опять увернулся от него, с такой быстротой и легкостью, что Пайету подумалось, что у того, должно быть, глаза на затылке. Бесстрашный лесоруб замахнулся снова, но топор его рассек воздух. Дроу отскочил назад, даже не пытаясь закрыться своим огромным мечом, он просто отступал, отклонялся то вбок, то назад при каждом новом ударе Пайета.
Наконец Пайет сдался. В груди у него горело. Он пытался заговорить, но не мог. Хотел бежать, но ноги были словно готовые переломиться хворостины, ведь до этого он еще целый день валил деревья. Все, на что он был теперь способен, — стоять и смотреть на темного эльфа, наблюдающего за тем, как демон убивает остальных.
Монстр подхватил один из тяжелых дубовых столов — двумя большими руками из своих трех — и придавил им Ансена, Кински и Линта к стене. Их оружие оказалось зажато между столешницей и их собственными телами. Факел Ансена жег ему лицо, топорище Кински сломало ему ключицу, а острога Линта бессильно дергалась из-за стола, оставляя глубокие отметины на потолочной балке.
Мужчины стонали и кашляли. Ансен вопил. От его волос поднимался дым, плоть вокруг правого глаза обуглилась и начала отваливаться.
— Перестаньте, — выдохнул Пайет.
Ни дроу, ни демон даже не взглянули на него.
— Хватит... — простонал он и едва не выронил топор, когда дверь рывком распахнулась и в комнату ввалились еще пятеро.
Пайет знал их всех: Недрег, высокий мужчина из Сембии, один из двоих в лагере, у кого есть меч. Кем, коротышка из Кормира, у которого тоже есть меч и который ненавидит Недрега так же сильно, как Недрег ненавидит его. Раула, единственная женщина в лагере, у нее есть копье, по ее словам, магическое, но ей никто не верил. Айнд, муж Раулы, у него тоже есть копье, но такое кривое, что он даже не пытается выдавать его за что-нибудь иное, кроме как за найденный на обочине дороги старый хлам, оставшийся от войска Импилтура.
Первым из пяти вошел в комнату старшина лагеря, крупный мужчина по имени Рэб, утверждающий, что был сержантом в армии Кормира и сражался на поле боя в тот день, когда был убит король Азоун. Все верили тому, что говорил Рэб — что бы он ни говорил, — потому что все его боялись. Пайету Рэб никогда не нравился, но то, как он ворвался в залитую кровью таверну с огромным топором в руках, было самым прекрасным зрелищем на свете.
Именно в этот миг, по необъяснимой для Пайета причине, темный эльф наконец напал на него. Огромный меч двигался так быстро, что Пайет едва мог видеть его. И все же он ухитрился отшатнуться от клинка. Он попытался парировать удар топором, но темный эльф даже не задел его. Его меч мелькнул рядом с топором, взлетел над ним и отдернулся.
Пайет сделал шагов десять, прежде чем вообще сообразил, что бежит. Он оказался ближе к демону, чем хотел, но чудовище все еще налегало на стол, за которым очутились в западне Ансен, Кински и Линт. Ансен продолжал кричать. Голос у него стал совсем отчаянный, тоненький, как у девчонки, и Пайет поймал себя на том, что желает ему поскорее умереть. Это было бы только милосердно.
Двое других мужчин, казалось, тоже пытались закричать, но не могли. Демон бросил взгляд на людей, которые ввалились в комнату, но замерли в нерешительности в дверях, пытаясь осознать жуткую картину. Демон воспользовался их замешательством и надавил еще сильнее. Пайет видел, как ноги существа напряглись и острые когти вонзились в пол. Глаза Кински вылезли из орбит, следом струей хлынула кровь. Линт захлебнулся кровью, закашлялся, захрипел и умер. Кински попытался закричать. Комната наполнилась громким хрустом, и он обмяк. Ансен наконец перестал вопить, хотя продолжал гореть.
Рэб и остальные бросились на демона. Пайет не был даже уверен, что они заметили темного эльфа.
— Почему? — спросил он дроу, наблюдающего за тем, как остальные атакуют демона. — Что вы здесь делаете? Зачем вы это делаете? Что вам нужно?
Темный эльф повернулся к нему и поднял бровь, свысока глядя на Пайета, хотя человек был на добрых шесть дюймов выше.
— Что вам здесь нужно? — снова спросил Пайет.
— Ничего, — ответил дроу на общем со странным акцентом.
Пайет уловил какое-то движение — словно темный эльф пожал плечами, — потом почувствовал на шее что-то влажное, какая-то теплая жидкость потекла по его груди. Пайет прижал ладонь к горлу, и пальцы его наткнулись на пульсирующую струю горячей алой крови, фонтаном бьющей из его горла на добрых четыре шага. Когда он попытался заговорить, легкие его заполнились кровью, в глазах потемнело.
Темный эльф отвернулся от него, и, умирая, Пайет понял, что дроу уже успел забыть о его существовании. Он прожил не так долго, чтобы успеть решить, как он к этому относится.
* * *
Рилд тут же позабыл про мертвого человека. В комнату вбежали еще пятеро, и, хотя Джеггред разделался с первыми тремя подвернувшимися ему людьми с минимальными усилиями, из вновь прибывших по крайней мере один, казалось, действительно способен драться. Рилд ни на секунду не питал надежды, будто Джеггред не сумеет одолеть пятерых людей — даже того, с большим топором, — но сразу пятеро могли на некоторое время задержать дреглота, и этим стоило воспользоваться.
Рилд вогнал Дровокол в ножны, и не успел еще клинок войти в них до конца, ноги Мастера Мили-Магтира уже оторвались от земли. Он собирался выпрыгнуть в окно, и почти сделал это, когда кто-то ухватил его за ногу. Даже не успев еще обернуться, Рилд знал, что это Джеггред.
Дреглот с силой рванул Рилда за ногу, и Мастер Оружия извернулся и пнул его другой ногой в лицо. Голова полудемона дернулась назад, навстречу одному из подбегающих людей — тому, что был вооружен мечом, — который воспользовался возможностью и рубанул дреглота по затылку. Меч запутался в мокрой гриве густых белых волос.
Еще двое людей подскочили к полудемону с разных сторон и всадили копья в спину дреглота. Наконечники копий вонзились в плоть, и Джеггред громко зарычал. Он выпустил Рилда, и тот приземлился на ноги, лицом к лицу с дреглотом. Люди выдернули свои копья, и Джеггред с Рилдом обменялись взглядами. Рилд понял, что Джеггред намерен заняться мужчиной и женщиной с копьями. Человек, у которого был меч, снова размахнулся, чтобы ударить дреглота сзади.
Джеггред резко развернулся, отшвырнув прочь обоих людишек с копьями. Тот, что был с мечом, оказался лицом к лицу с Рилдом.
— Дреглот перебьет вас всех, — сказал Рилд, надеясь, что верно произнес это на общем.
Человека, казалось, больше испугало то, что Рилд может говорить на его языке, чем то, что он темный эльф. Это было ошибкой, повторять которую не следовало.
— Не... — предостерег Рилд, но человек замахнулся на темного эльфа мечом.
Раздраженно вздохнув, Рилд чиркнул мечом перед собой и отсек человеку правую руку. Мужчина отшатнулся, вытаращенными глазами уставившись на обрубок, из которого струей била кровь. Он взглянул на Рилда, на долю секунды встретившись с ним глазами. Казалось, человек ждет, что дроу скажет что-нибудь, объяснит, за что лишил его руки. Эти люди были довольно странными.
Рилд пожал плечами. Человек открыл рот, пытаясь что-то сказать, и упал замертво.
Женщина изготовилась нанести удар, и Джеггред ухватился за копье. Он переломил его, будто прутик, и женщина попятилась, выставив руки перед лицом в тщетной попытке отогнать полудемона.
Рилд подавил желание рассмеяться. Вместо этого он быстро нагнулся и отцепил руку мертвого мужчины от меча. Ему пришлось сломать несколько пальцев, чтобы высвободить оружие, но для мертвеца это, разумеется, уже не имело значения.
Второй копейщик кинулся на Джеггреда с удвоенной яростью, вновь и вновь тыча своим безнадежно кривым копьем в дреглота, который отскакивал, забавляясь с ним. Женщина прижала ладони ко рту, явно понимая, что может произойти со вторым копьеносцем. Рилд увидел на ее лице знакомое выражение, и тогда он кинул ей меч мертвого человека. Она не замечала летящего к ней клинка до тех пор, пока он не преодолел половину пути, но все-таки поймала его.
Женщина встретилась с Рилдом глазами, и Мастер Оружия кивнул на дреглота.
— Бей темного эльфа, детка! — крикнул женщине человек с большим топором.
Этот мужчина без конца вопил какие-то команды, но Рилд не обращал на это особого внимания. Слышать как кто-то приказывает убить его, было для Рилда привычным делом, но при данных обстоятельствах он почувствовал себя несколько разочарованным. Он только что бросил ей оружие... что из того, что оно вытащено из отрубленной руки одного из ее товарищей?
Женщина колебалась, она глядела то на меч, словно не зная, что с ним делать, то на Джеггреда. Дреглот шагнул к мужчине с копьем, легко проскользнув мимо наконечника, и схватил лесоруба за голову огромной когтистой рукой. Одно движение запястья, один поворот локтя — и голова копьеносца отделилась от плеч в потоке крови.
Женщина завизжала, и звук этот поразил Рилда. Он был исполнен чувства — такое не часто услышишь в Мензоберранзане. Дроу посмотрел на нее, и их глаза встретились. По ее лицу струились слезы. Она снова взглянула на дреглота, занятого подбирающимся к нему человеком с топором.
Женщина выронила меч и побежала, промчалась мимо Джеггреда и мужчины с топором и, споткнувшись, выскочила за дверь. Рилд слышал, как шаги ее затихают в ночи.
Мастеру Оружия улсасно хотелось последовать за ней.
* * *
Рэб Шуок родился в Год Атакующего Ястреба в Кор-мире, в городе Арабель. Там он рос, сын городского стражника, охотясь с друзьями на крыс в темных переулках и время от времени сопровождая отца, когда тот обходил дозором богатые районы города. Никто из знавших его нисколько не удивился, когда он поступил в армию. Вэб был неистово предан своему королевству и своему королю, которого почитал больше, чем кого бы то ни было, за исключением родного отца.
Он медленно продвигался по служебной лестнице и был уже сержантом, когда газнеты и гоблины опустошили Кормир и чуть не уничтожили Арабель. Он едва не погиб в том самом бою, когда был убит король, и видел, как горит город его детства. Отец его погиб под развалинами обрушившегося дома. Король и отец — оба были мертвы, своей семьи, которая держала бы его, у Рэба не было, и он просто ушел прочь.
Потом он был наемником, вышибалой, трактирщиком, оружейником, теперь стал лесорубом. Он был силен и сообразителен и быстро сделался старшим. Хозяева платили Рэбу немалые суммы золотом, чтобы он набирал людей для поездок в самые глухие и опасные места на Фаэруне в поисках экзотической древесины. Он быстро завоевал солидную репутацию и среди владельцев лесопилок, и среди лесорубов как справедливый, но жесткий вожак, знающий свое дело, и Рэб никогда не подводил.
За эти трудные сорок шесть лет жизнь обделила Рэба Шуока многим. У него были женщины, но он так и не обзавелся женой и детьми. Со времен той войны у него не было даже дома. Он редко работал с одними и теми же людьми больше одного сезона, и у него не было настоящих друзей, достойных упоминания.
Он не относился к тем людям, которые мечтают о счастье или хотя бы просто надеются быть счастливыми. Он хотел жить, работать и чтобы его оставили в покое.
Войдя в таверну и увидев, что часть его людей уже мертва от рук темного эльфа и какого-то чудовища вроде гигантского демона, он понял, что, если хочет жить, ему придется драться, как он не дрался еще никогда в жизни. Именно с этой мыслью он шагнул навстречу двум чужакам, и начался отсчет последних тридцати секунд его жизни.
Рауле хватило ума удрать, и Рэб не стал ей мешать. Темный эльф тоже проводил ее взглядом, а демон не обратил на женщину внимания. Огромное, заросшее серебристым мехом существо уставилось горящими красными глазами на Рэба и двинулось к нему. Рэб поднял топор и шагнул навстречу демону. Он отметил, что дроу тоже смотрит на него.
Дроу, неистово размахивая огромным мечом, налетел на него раньше, чем демон. Рэб был уверен, что легко сумеет отбить эту суматошную атаку, и ухватил стальную рукоять своего топора двумя руками, чтобы отбить меч, — но не тут-то было.
Острие меча оказалось совсем не там, где должно было быть. Рэбу и во сне не снилось, чтобы кто-то был способен управляться со столь большим, тяжелым оружием с такой быстротой, но этот странный эльф мог, и расплачиваться за это пришлось Рэбу. Острие меча прочертило глубокую полосу на груди лесоруба. Боль обожгла его, хлынула кровь, и за эти краткие мгновения шока демон вырвал из его рук топор.
Его, бывало, обезоруживали и прежде, но никогда еще не случалось, чтобы противник просто протянул руку и забрал у него оружие.
Рэб все еще не мог опомниться, когда произошло нечто еще более странное: темный эльф рубанул огромным мечом по спине демона, из глубокой раны брызнула кровь, существо взревело. Дроу что-то сказал на языке, которого Рэб даже не узнал, не то чтобы понять. На лице дроу не было заметно ни гнева, ни вообще каких-нибудь эмоций, но он явно пытался убить демона.
Огромное существо стремительно развернулось к маленькому по сравнению с ним темному эльфу, и Рэб попятился. Он успел отступить всего на шаг, и тут демон сгреб его за рубаху, защемив вместе с ней кожу. Чудовище оторвало Рэба, весящего гораздо больше двухсот фунтов, от пола без малейшего усилия.
Рэб ухватился за массивную когтистую руку существа, но кожа демона была прочной, словно сталь, покрытая грубой шерстью. Рэбу оставалось только гадать о намерениях монстра. Демон развернулся к темному эльфу, стоявшему с мечом наготове. Чудовище продолжало держать в одной из рук топор Рэба, но, казалось, уже успело забыть об этом.
Демон швырнул Рэба на темного эльфа. Человек издал бессвязный, испуганный звук — то ли визг, то ли крик, он и сам не понял. Такой звук издает человек, который знает, что меньше чем через секунду он умрет, и уже ничего не может изменить.
Рэб оказался насажен на огромный меч темного эльфа. Он ощущал каждый дюйм холодной стали, пронзающей его грудь. Как ни странно, это было небольно.
* * *
Удерживая человека на весу, Рилд взглянул поверх него на дреглота. Мужчина умер, пытаясь посмотреть ему в глаза, — Рилд никак не понимал, почему люди так упорно стараются это делать. Рилд опустил меч, рассчитывая, что тело человека соскользнет с клинка, но вместо этого ему пришлось стремительно отпрянуть, уходя от удара принадлежавшего дровосеку топора, обрушенного на него Джеггредом.
Топор ударил по Дровоколу и начисто перерубил его. Рилд вытаращил глаза, его бросило разом и в жар, и в холод. Дровокол сломан. Его великий меч. Оружие, ради которого он, по сути, жил, ради которого годами оттачивал свое мастерство, уничтожено.
Должно быть, топор того человека был наделен магической силой.
Мужчина упал вместе с остатком клинка, и Рилд, внезапно избавившись от его тяжести, повалился навзничь. Он выронил обломок меча, и тот со звоном упал на пол рядом с ним.
Мастер Оружия потянулся за коротким мечом, и пальцы его уже почти сомкнулись на рукояти, когда топор опустился вновь, разрубив его мифриловый нагрудник, словно пергамент, и вонзившись в грудь. Рилд ощутил его тяжесть внутри себя. Боли не было, только тяжесть, гнетущая тяжесть.
Дреглот стоял над ним, с обнаженных клыков стекали блестящие струйки слюны, глаза горели в оранжевом свете факелов.
Рилд попытался вдохнуть, но не смог. Горло не в состоянии было пропустить воздух. Он хотел сказать что-то, но не сумел выговорить ни слова. Кроме того, он не знал, что говорить. Он отказался от всего, что знал, ради женщины, которой не знал вовсе, женщины, выбравшей для себя путь, который неизбежно приведет ее к гибели, так же как привел его. Часть его сожалела, что убил его не кто иной, как отвратительный дреглот, другая часть гордилась тем, что понадобился дреглот, чтобы победить его. Ему хотелось едва ли не поблагодарить Джеггреда за то, что тот дрался с ним. Он такого не заслужил.
Джеггред придвинулся ближе, и Рилд порадовался, что не может дышать. Он не выдержал бы вонючего дыхания полудемона.
Джеггред налег на топор и сломал грудную клетку Рилда. Ощущение даже не было уже болью — сводящая с ума агония, избавлением от которой могла стать только смерть.
Он видел, как дреглот полез ему в грудь. Тело Рилда начало дергаться, и он не мог помешать этому. Дреглот копался в его груди, что-то искал на ощупь, и зрение Рилда то затуманивалось, то прояснялось.
Когда Джеггред вытащил руку, зрение вернулось достаточно надолго, чтобы Рилд Агрит, Мастер Мили-Маг-тира, увидел, что сердце его еще продолжало биться, когда дреглот принялся пожирать его.
* * *
У Мастера Оружия было сильное сердце, и Джеггред наслаждался его вкусом. Рилд Агрит оказался достойным противником, это было славное убийство, и дрегло-ту хотелось задержаться, чтобы съесть его всего. Дроу умер к тому моменту, как Джеггред доел его сердце, и полудемон знал, что Данифай и остальные ждут его.
Не потрудившись стереть с себя кровь, слизь и сок, дреглот дотронулся до кольца, которое дала ему Данифай, и воспользовался его магией, чтобы вернуться в Шиндилрин.
ГЛАВА 21
— Рилд Агрит мертв, — сообщила Данифай Квентл, метнув быстрый взгляд на Фарона. Маг неподвижно сидел у грот-мачты, поджав под себя ноги. Он не ответил на ее взгляд и, казалось, вообще никак не отреагировал. Данифай прикусила нижнюю губу, глаза ее перебегали с Фарона на Квентл.
— И?.. — бросила настоятельница Арак-Тинилита.
— Я убил его, — пророкотал Джеггред. Данифай взглянула на дреглота, не отрывавшего глаз от Фарона. Однако маг не двигался и не смотрел ни на дреглота, ни на нее. Она пообещала пощадить Мастера Оружия, но обманула. Данифай ожидала, что маг испепелит ее на месте за вероломство. Либо он был слишком занят подготовкой к плаванию, либо ему было все равно... либо он что-то замышлял на будущее.
— А Халисстра Меларн? — спросила Квентл.
— Я разорвал его тело на кусочки, — продолжал Джеггред, не обращая внимания на вопрос своей тетки, — после того как съел его сердце. От Рилда остались лишь жалкие клочья, разбросанные по всей этой грязной ледяной дыре.
— Да, — улыбнулась Данифай дреглоту, который продолжал смотреть на Фарона. — Как и следовало ожидать, Халисстра и в самом деле совершила немыслимое. Она теперь наслаждается покровительством Эйлистри, в этом больше нет никаких сомнений.
— Ты была свидетельницей этого? — спросил Фарой чуть тише и слабее обычного, а может, просто равнодушно.
— Она сказала мне, — ответила Данифай, по-прежнему глядя на Квентл.
— Это правда, — добавил дреглот.
Квентл обернулась к Джеггреду, лицо ее напряглось, глаза сверкали. Она казалась совсем крохотной на фоне огромного существа.
— Тебе почем знать, болван?! — бросила Квентл.— Ты здесь не для того, чтобы думать.
— Нет, — ответил дреглот, ничуть не дрогнув перед гневом верховной жрицы. — Я здесь для того, чтобы делать. Для того, чтобы сражаться и убивать. И как часто мне приходилось делать это, моя дорогая, любимая тетушка?
— Столько, — ответила, почти прорычала в ответ Квентл, — сколько я тебе скажу!
Я,а не Данифай.
Джеггред навис над нею, мускулы его под серебристой шерстью возбужденно подрагивали.
— Госпожа Данифай, — сказал дреглот, — по крайней мере, пытается. Она действует...
— Без моих прямых указаний, — закончила за него Квентл.
Данифай испугалась, что Джеггред станет продолжать, и быстро вставила:
— Только от вашего имени, госпожа.
Квентл подняла бровь и подошла к Данифай ближе.
— Мы ведь уже говорили об этом, не так ли, пленница Дома Меларн?
— Я больше не пленница, госпожа, — возразила Данифай, — и все же я служу Ллос.
— Командуя моим дреглотом? — спросила верховная жрица.
Данифай почувствовала, как начинает зудеть кожа у нее на руках и груди.
— Нет, — сказала она. — Джеггред помог мне помочь вам.
— Помочь мне? — переспросила верховная жрица.
Дреглот отвернулся и побрел прочь. Он отыскал местечко на носу корабля и уселся, понурив голову. Квентл продолжала смотреть на Данифай, словно ждала ответа.
— Госпожа, — сказала Данифай, — у меня нет дома. Вы обещали, что, если я буду служить вам, вы возьмете меня с собой в Мензоберранзан. Именно поэтому и еще по множеству причин я сделала то, что сделала.
— Разве я об этом просила?! — прорычала Квентл. — Разве посылала тебя сделать это?
Данифай в свою очередь тоже приподняла бровь и ждала.
Квентл глубоко вздохнула, отвернулась от бывшей рабыни и уставилась на черную воду, уйдя в свои мысли.
— Моя преданность принадлежит Ллос, — произнесла Данифай, — и вашему родному Дому.
— В Доме
Бэнр,— ледяным тоном отозвалась Квентл, — нет места для выскочек, предателей или рабынь.
— Думаю, вы поймете, госпожа, — настаивала бывшая служанка, — что я не выскочка, не предательница... и не рабыня. Это не я танцую под взглядом Эйлистри. Я здесь, и я готова служить вам, служить Ллос, служить Арак-Тинилиту, Мензоберранзану и всей...
— Хорошо, — отрывисто бросила Квентл, — оставим это. Я не нуждаюсь в том, чтобы предо мной пресмы...
— Нет-нет, гос..
— Замолчи, детка! — процедила настоятельница Арак-Тинилита. — Посмей перебить меня еще раз, и отведаешь яду.
У Данифай было четкое ощущение, что это пустая угроза, но она все равно умолкла. Сделать это ей было нелегко. Ей очень многое хотелось сказать Квентл Бэнр, но она решила, что лучше выскажет все это ее трупу. Кроме того, змеи, повинующиеся приказам Квентл, попрежнему были опасны, и все пять уставились сейчас на нее, угрожающе разинув пасти.
— Вниманию всех! — окликнул Фарон со своего места, не открывая глаз. — Теперь, когда мы все тут... во всяком случае все, кто остался... пора отправляться в путь... Если повелит госпожа, — добавил маг.
Данифай глубоко вздохнула, бросила последний взгляд на унылое Озеро Теней и сказала:
— Мы готовы, мастер Фарон.
Квентл обернулась и взглянула на нее, но лишь уголком глаза. Данифай пробрала дрожь при виде того, какое чувство ясно читалось в этом взгляде. Настоятельница Арак-Тинилита была в ужасе.
* * *
Повинуясь воле Фарона, корабль тронулся с места, и маг вздрогнул. Благодаря своей связи с кораблем он ощущал холод воды, тепло собственного тела и тел его спутников на палубе, вкус меньших демонов, которые все еще переваривались в адском межуровневом пространстве, служившем кораблю трюмом. Это была необыкновенно приятная смесь ощущений.
Неподвижная вода заволновалась и заплескалась о костяные борта, и корабль медленно заскользил по озерной глади. Кроме этого, ничего сначала не изменилось.
«Стенки здесь тонкие», — прошептала в его мозгу Алиисза.
«Это верно», — согласился Фарон.
Стенки, о которых она упомянула, были на самом деле перегородками между Уровнями. В определенных местах и в определенное время эти барьеры становились все тоньше и тоньше и часто разрушались вовсе. Озеро Теней находилось очень близко от Уровня Тени. Барьеры между двумя Уровнями были здесь особенно тонкими.
«Это хорошо, что ты начинаешь потихоньку, — мысленно передала Алиисза. — Мы уже скоро скользнем в Те...»
Они очутились там.
Это застало врасплох даже Фарона, у которого все-таки был некоторый опыт межуровневых путешествий. Когда они с Озера Теней переместились на Грань Тени, фарон отметил, как мало здесь красок по сравнению с тускло освещенной пещерой.
Движение корабля было плавным, но пугающе хаотичным. Палуба мягко вздымалась, потом мягко опускалась, потом вздымалась чуть выше, потом слегка проваливалась, потом немного поднималась, потом снова проваливалась. В итоге Фарон не смог бы сказать, движутся ли они вверх, вниз или остаются на прежнем уровне. Порой они скользили в одну сторону, затем плавно поворачивали в другую. Желудок мага кружился вместе с кораблем, и его все сильнее подташнивало.
«Не надо плыть на нем, — посоветовала Алиисза. — Будь им».
Фарон сосредоточил внимание на палубе, на своих ладонях, прижатых к теплой, живой кости. Через его сознание промелькнули беспорядочные воспоминания о поглощенных кораблем душах, потом он глубже всмотрелся в сам корабль.
Хотя корабль жил, он не был мыслящим. Фарон чувствовал, как он отзывается на раздражители, плывя по холодной глади озера к ледяным водам Грани. Корабль знал, что он ощупью пробирается к Уровню Тени, но не мог бы сформулировать понятие «тени». Корабль не любил Грань Тени, не страшился Грани Тени и не ненавидел Грань Тени. Он всего лишь плыл по воде из одного мира в другой по приказу Мастера Магика.
Желудок Фарона пришел в норму.
* * *
Вейлас уже путешествовал по Грани Тени раньше, и мир этот не произвел на него особого впечатления. Он был лишен красок и тепла — тех двух вещей, которые проводник в любом случае не слишком ценил. Каждому повороту в пещерах реального Подземья соответствовал поворот в Тени, но пространство и время здесь были искажены, менее предсказуемы, менее ощутимы.
Проводника наняли для того, чтобы он вел отряд по Подземью, но Подземье они покинули. Они находились в месте, скорее подходящем для мага, на пути в мир, оценить который способны только жрицы. Настало время Вейласу Хьюну уступить им дорогу.
Среди амулетов и безделушек, украшающих его рубаху, была камея из темно-зеленого нефрита, которую он носил за воротом. Он оглянулся, чтобы убедиться, что на него никто не смотрит. Все, похоже, были слишком заняты, они благоговейно взирали на изменившиеся воздух и воду, завороженные движением корабля по водам Тени, чтобы замечать Вейласа. Дотронувшись до камеи пальцем, проводник прошептал одно-единственное слово и закрыл глаза. Волна головокружения нахлынула на него.
Отправив сообщение своим командирам из Бреган Д'эрт — простенькое сообщение: «Я здесь больше не нужен», в котором они легко прочтут между строк, что Вейлас отпустил камею и присоединился к остальным, восторгающимся порой едва уловимыми, порой огромными различиями между мирами.
Придет время, и Бреган Д'эрт непременно ответит.
* * *
Данифай едва сдерживалась. Ощущение покачивающейся под ногами палубы было захватывающим. Исчезновение красок из мира — бодрящим. Мысль о том, что они уже в пути и что до сих пор все, что она намечала, сбывалось, возбуждала. Присутствие рядом дреглота успокаивало.
Данифай никогда еще не чувствовала себя лучше.
— Маг будет мстить за него, — пророкотал Джеггред, что для огромного полудемона должно было сойти за шепот.
— Маг будет делать то, что будет лучше для мага, — отозвалась Данифай.
— Я не понимаю, о чем ты, — сказал дреглот. Данифай услышала в его голосе недовольство.
— Ты не боишься его, — сказала она. — Я это знаю. Забудь про мага. Он не стал бы рисковать своей жизнью ради Рилда Агрита, который все равно уже мертв и никому не нужен. Уже теперь, не будь он так занят кораблем, он начал бы понимать, что, как бы там ни было, Мастер Оружия отказался от всех нас, включая и его, ну и дьявол с ним.
— И Абисс с нами, — добавил полудемон, — по милости Фарона.
— У Фарона милости не больше, чем у тебя или у меня, Джеггред, — возразила Данифай, — но у него есть приказ Архимага и собственные причины оставаться в отряде. Если он попытается подвергнуть нас опасности на Уровне Тени, на Астральном Уровне или в Абиссе, он умрет. А до этого я хочу, чтобы ты оставил его в покое.
— Но...
— Нет, Джеггред. — Данифай повернулась к дрегло-ту и посмотрела ему прямо в глаза. В тусклом сумраке Грани Тени они горели еще более ярким кроваво-красным огнем. — Ты не тронешь его, пока я не велю тебе, и даже тогда сделаешь это только так, как я велю.
— Но, госпожа...
— Довольно, — бросила бывшая пленница Дома Ме-ларн не терпящим возражений тоном.
Наступила тишина, нарушаемая лишь скрипом снастей и плеском воды по живым костям корабля хаоса, которому вторило странное эхо.
— Как вам будет угодно, госпожа, — произнес наконец дреглот.
Данифай заставила себя сдержать улыбку.
* * *
Со временем ты все больше будешь привыкать к движению, госпожа, —уверяла ее Ингот. —
В конце концов ты совсем перестанешь замечать его.
Змеи могли мысленно разговаривать с ней, но Квентл не знала, что они способны улавливать ее чувства. Она не говорила ни вслух, ни телепатически, насколько некомфортно чувствует себя на раскачивающейся палубе.
Это просто вода толкает нас вверх и вниз,
— сообщила К'Софра.
Квентл не отреагировала, предпочитая по-прежнему смотреть в холодную мглу Грани Тени.
— Всем внимание, — сказал Фарон, и голос его прозвучал словно издалека и эхом раскатился по этому странному месту. — Переходим в Глубины Тени. Там есть опасности... существа, разумы... пожалуйста, не высовывайте руки и ноги за поручень. Постарайтесь ни с кем не встречаться взглядами, мимо чего бы мы ни плыли. Будьте готовы к любым странным явлениям и любым странным существам.
Только маг,
— прошипела Зинда, —
может придумать такое расплывчатое и бессмысленное предостережение. Он что, предполагает, что мы все попрыгаем за борт в Глубинах Тени?
Он прав, —возразила Ингот. —
В Глубинах Тени таится немало опасностей.
— Ухватитесь за что-нибудь, — посоветовал Мастер Магика.