- Благодарю вас, сэр Итурбэ. Похоже, я опять обязан вам жизнью.
      - Благодарите лучше его, сэр Локкар, - альв кивнул в сторону Айвена. Не останови он монстра своей магией - черта с два я так удачно всадил бы стрелу ему в пасть...
      - Эй, Айвен! ты как? - Локкар обернулся к юному магу, по-прежнему подпирающему стену, перевел взгляд с иззелена-бледной физиономии ему под ноги и понимающе протянул флягу с водой: - Ясно... Ну-ка глотни!..
      Айвен прополоскал рот от остатков рвоты и сплюнул; потом напился вроде, чуть полегчало.
      - Стимулятор?..
      Он лишь отрицательно помотал головой.
      - Идти можешь? или нужен привал? - лейтенант лейб-гвардии сэр Локкар был вновь собран и целеустремлен.
      - Могу.
      - Тогда вперед.
      ...Виктор отрешенно следил за перемещениями своих шахматных фигурок по полю битвы; забавно, что когда игрушка переведена в режим "Демо", ее и остановить-то нельзя (нет такой опции) - остановится сама, когда закончится бой. Так что теперь только ждать: либо на экране возникнет пергамент с финальным сообщением о смертельном поцелуе богини Лим-Крагмы вкупе с предложением "Переиграть последнюю запись" или "Вернуться в основное меню", либо - если ребята замочат-таки тролля или обратят его в бегство (что, впрочем, для их уровня совершенно невероятно) - экранная обстановка сменится обратно с "боя" на "путешествие": доска с "Воландовыми шахматами" исчезнет, и возникнет "пейзаж глазами героя" - в данном случае уходящая в темноту штольня.
      Фигурки героев двигались очень быстро, как и положено в режиме "Демо", так что Виктор не сразу разглядел, что сегодня они ведут себя как-то не вполне обычно... Он ясно понял это, лишь когда после арбалетного выстрела Итурбэ от огромной серой фигуры тролля (с гигантопитека он срисован, что ли?) отлетела кверху совершенно ошеломительная багровая цифирка потерянных тем хит-пойнтов живучести; тролль опрокинулся навзничь, и подскочивший сэр Локкар ткнул в поверженного монстра мечом - опять вышибив из того кучу хит-пойнтов. Монстр, однако, сумел подняться и, под стрелами Итурбэ, торопливо заковылял наутек, к краю "шахматной доски". Вот тут Виктору уже захотелось протереть глаза: ладно, Бог с ним, что неуязвимую шкуру тролля пробивают ординарными мечами и незаговоренными стрелами - но по правилам игры фигурки падают наземь лишь мертвыми, израсходовав все хит-пойнты до нуля, и вставать обратно не могут категорически, ни при каких обстоятельствах... Что ж это творится-то, а?
      Схватка тем временем победно завершилась, режим показа на экране исправно сменился с "боя" на "путешествие" - однако чудеса на этом отнюдь не кончились. Виктор потянулся было к курсорным клавишам, чтобы двинуть группу дальше, но тут освещенные факелом стены галереи чуть заметно дрогнули и сами собою заскользили навстречу: отряд и так уже шел вперед, безо всякого его участия! Для проверки он ткнул пальцем в курсорную стрелочку "назад" никакого эффекта... Панически заметавшаяся мысль его нашла единственную рационалистическую лазейку: игра неким непонятным образом перешла в "демонстрационный режим" и при "путешествии" тож... Каким образом? - да почем я знаю, я ж вам не хакер!
      Теперь он, широко раскрыв глаза и затаив дыхание, наблюдал нечто вроде видеофильма. Ему показалось, что к привычному звуковому фону подземного путешествия добавилось и нечто новое: шаги, тяжелое дыхание... или мерещится?.. Галерея свернула направо, потом налево, потом уперлась в развилку. Здесь картина на некоторое время остановилась - будто там и вправду совещались, куда свернуть, направо или налево; и тут среди привычных подземных звуков послышался слабый, но явственный незнакомый звон - ну точно, не иначе, как там подкинули монету на орла-решку!
      Похоже, выпало им "налево". Двинувшись по левому ответвлению, группа почти сразу наткнулась на массивную окованную дверцу и бестрепетно распахнула ее. За дверью обнаружилась небольшая ярко освещенная зала, а в зале той...
      И тут на экране внезапно пошел мультфильм.
      Такие коротенькие, на полминуты, сюжетные мультфильмы завершают каждую из двенадцати последовательных миссий, составляющих сюжет "Хроник Срединных Земель" ("Привезти альва Итурбэ ко двору принца Аретты", "Доставить королевское послание в осажденный Роменик", "Найти в подземельях Сар-Саргона волшебную книгу Руджейро", etc). Но фокус-то в том, что случившееся сейчас нынешнюю миссию никоим образом не завершало - ни в каком приближении! И потом - уж он-то отлично помнит тот мультфильм, которым кончается первая миссия: сцена во дворце Аретты, когда благополучно доставленного в столицу Итурбэ в последнюю минуту ранит отравленным стилетом юный граф Аттор, находящийся в состоянии гипнотического транса...
      А сейчас вместо этого на экране возник небольшой зал, в котором свернулся кольцами вполне симпатичного вида золотой дракончик; именно блеск его чешуи и наполнял зал тем мягким свечением, что было заметно еще снаружи. Дракон приподнял голову и приветливо произнес:
      - Здравствуй, мальчик! Я жду тебя уже много веков... Пожалуйста, подойди поближе!
      ...Айвен с замершим сердцем глядел на Золотого Дракона. Ему показалось, что он ослышался, когда тот приветливо произнес:
      - Здравствуй, мальчик! Я жду тебя уже много веков... Пожалйуста, подойди поближе!
      Юный маг кивнул и, отстранив пытавшегося остановить его Локкара (тот послушно застыл в отдалении), приблизился к этой ожившей золотой скульптуре.
      - Тебе предстоит менять судьбы миров. Ты готов?..
      - Я... Я не знаю... Вправе ли я...
      - Проверь себя, заглянув в мои глаза... Что ты увидишь - собственное отражение или нечто иное?
      Айвен всмотрелся в бездонную тьму вертикальных драконьих зрачков:
      - Да, это не мое отражение... Странная комната... Человек за столом, в странной одежде... Он наверное маг: перед ним доска с клавишами, что-то вроде ксилофона, и хрустальный шар, заключенный в квадратный ящик... хрустальный шар показывает картину... Высокие Боги! - он же показывает как раз Золотого Дракона!..
      - Достаточно, Айвен, - мягко остановил его Дракон. - Ошибки нет - ты именно тот, кто нужен Срединным Землям...
      ...Виктор глядел в разрастающиеся почти во весь компьютерный экран драконьи зрачки и мучительно соображал - откуда же это растущее чувство опасности? И вдруг вспомнил: Бог ты мой, нельзя, никогда нельзя заглядывать в глаза дракону! Пытаясь защититься, он вскинул было руку к кнопке Reset, но, разумеется, опоздал.
      Странно мягкий голос произнес где-то в глубине его сознания, безо всякого злорадства, а скорее с сочувствием: "Значит, тебе любопытно - что чувствуют люди, узнав, что их мир через несколько мгновений перестанет существовать?.."
      ...Больше всего это походило на то, как сгорает брошенная на угли фотография: черная обугленная кайма наступает от краев картона к его центру, обращая в рассыпающиеся хлопья картинку, самонадеянно мнившую себя вечной. Пару секунд в пустоте еще существовал экран с печальными глазами дракона будто тот оглядывал напоследок свою работу, - а потом настала тьма, полная и вечная...
      5
      Ощущение вторичности происходящего было внезапным и необычайно сильным. Оно волною прокатило по речным заводям памяти, взбаламутив с заиленного, заросшего рдестами и роголистником дна причудливую мешанину погребенных там теней, отзвуков и запахов. Некоторое время все это кружилось в зеленоватой, цвета бутылочного стекла, водной толще, и казалось уже - вот-вот сложится в осмысленное воспоминание, но нет... Хоровод распался, и образы минувшего стали один за одним погружаться в глубину; дольше всего держался запах - он как бы отчаянно выгребал против течения ("Ну вспомни же меня, вспомни - это так важно!.."), однако настал и ему черед обессиленно вернуться в придонную тину забвения. Теперь уж точно навсегда...
      Виктор даже чуть помотал головой, будто вытрясая воду из ушей. Ведь в институте у Поля он точно впервые... Может, это стенд с выпиленными из пенопласта орденами и праздничной стенгазетой ему навеял? - так они, чай, просто одинаковые по всем институтам... "Призывы ЦК КПСС к 80-ой годовщине Великого Октября" - ну какие тут возможны местные варианты?.. Равно как и непременный портрет орла нашего, товарища Андропова: пронизывающий взор Великого Инквизитора, тонкий хрящеватый нос и бескровные губы вампира. "Армянское радио спрашивают: почему Андропов выжил в 84-ом? Армянское радио отвечает: потому что стрелять надо было не обычной пулей, а серебряной!" Самого армянского радио, между прочем, в последние годы почти и не слыхать не то, что в благословенные либеральные времена Леонида Тишайшего...
      Вот ведь не ценили, а? - "бровеносец в потемках", "сиськи-масиськи", что ни неделя - то новый анекдот, один другого ядовитее... Диссиденты изо всяких "Хельсинских групп" - ну да, под гэбэшным надзором, да, утесняли их всяко-разно, обыски-высылки - но ведь они были, в натуре были, здесь - а не где-то там, и письма свои писали, и интервью журналистам забугорным давали... это ж только вдуматься - по нынешнему-то времени!.. Книжки опять-таки в стране издавались - не бог весть какие и не бог весть сколько, но все-таки не один только буревестник революции товарищ Горький в серии "Школьная библиотека" да "Материалы XXIX съезда" в красном сафьяне; а в школьной программе были Достоевский и Щедрин - вот тоже "симптомчик"... А мы, идиоты малолетние, вольтерьянцы хреновы - ах, Северная Корея! ах, "1984"! Да в наши годы, между прочим, не было такого выпускника биофака, чтоб этот самый "1984" не прочел, а нынче - поди найди, чтоб хоть слыхал про такое... А чего удивляться: в наше время за хранение (ежели без размножения) полагалась "профилактическая беседа", ну, если в самом пиковом раскладе могли попереть из аспирантуры, а нынче за "1984" припаяют столько, что выйдешь уже при коммунизме... Болтают, впрочем, тут еще и "чисто личное": уж очень орел наш, Юрий Владимирович, эту дату - 1984 - недолюбливает...
      - Ну, здорОво! Извини - задержался, партсобрание... Давно ждешь?
      - Да не так, чтоб очень... Вот, изучаю пока "Призывы ЦК КПСС к 80-ой годовщине", как раз дошел до призыва нумер 34 - "Советские ученые! Укрепляйте лидирующие позиции советской науки", или как он там...
      - Ладно, ладно язвить... Давай сюда свой аусвайс и обожди еще с минуту.
      Биохимик Поль - университетский однокашник и кореш еще со времен школьного биологического кружка при Зоомузее (эх, времечко: первая бутылка водки, распитая под заснеженными елками Приокского заповедника... первая экспедиция - энцефалитный эпидотряд в Кузнецком Алатау...) был теперь большой шишкой в Институте молекулярной биологии - членкор, шеф ведущей лаборатории (от замдиректорской должности хватило ума отмотаться), а главное - выполняя кучу военных программ, обладал немалыми возможностями по административно-партийной линии... Во, ты глянь: уже делает знак от вахты давай, мол, сюда, можно; ну, дает! (У нас ведь нынче в стране очередное осеннее обострение - на сей раз на предмет бдительности: чтоб пройти в соседний закрытый институт (а они теперь все закрытые) надо, чтоб наш первый отдел две недели переписывлся с ихним: почему, да отчего, да по какому случаю. Или вот так: два слова на вахте от уважаемого человека... Воистину "Если б в России законы действительно выполнялись, жизнь тут была бы положительно невозможна"...)
      По коридору навстречу им валила густая толпа сотрудников - в конференц-зале только что закончилось под магнитофонный "Интернационал" юбилейное партсобрание (присутствие беспартийных, с чем последние пару лет было послабление, вдруг опять сделали обязательным). Поль сразу шарахнулся в боковой коридор, но был замечен и настигнут энергичной дамой специфически-профкомовской наружности; на лице институтского вседержителя сразу проступила печать покорной безнадежности, однако дело обошлось парой бумаг, которые он с видимым облегчением и завизировал прямо на подоконнике. До Вычислительного Центра они уже добрались беспрепятственно.
      Дело, приведшее Виктора к молекулярным биологам, было с одной стороны пустяковым, а с другой - достаточно щекотливым. Некоторое время назад ему понадобилось провести некие расчеты из области многомерной статистики. Ничего сложного в них не было, что называется - "наливай да пей", в принципе можно было обойтись и ручным калькулятором, но объем данных был достаточно велик, и работа, по прикидкам, затянулась бы месяца на два; для хорошей же ЭВМ (вроде "Хьюлет-Паккарда" 80 года) там дела было минут на двадцать "чистого машинного времени" - плюс, понятное дело, неделю на подготовительные операции. Каковые подготовительные операции он успешно и проделал в ВЦ Института Океанографии (в собственном его институте ЭВМ не было вовсе).
      И вот, буквально за день до назначенного ему "машинного времени", в ВЦ океанографов нагрянуло КГБ: выяснилось, что предприимчивые программисты распечатывали прямо на казенных печатающих устройствах - "принтерах" Мандельштама и Стругацких. Весь ВЦ загремел под фанфары; помимо обычных в таких случаях "Антисоветской агитации" и "Хранения и размножения антисоветской литературы" ребятам навесили еще и "Незаконное частное предпринимательство", а поскольку по новому Кодексу срока не поглащаются, а плюсуются, на круг им вышло лет по десять... Чудо, что Викторовы перфоленты и прочую хренотень не загребли при обыске как вещдоки - выцарапать их потом было бы весьма проблематично...
      Однако неприятности на этом не кончились. Под эту историю немедля был издан приказ по всем институтам: усилить контроль за множительной техникой, в том числе, отдельной строкой, - за печатающими устройствами ЭВМ. А первые отделы, рассудив, что кашу маслом не испортишь, попросту опечатали все ВЦ до особого распоряжения. Поскольку работать-то все равно надо, опечатанными ВЦ, конечно, потихоньку пользовались - но делая вид, что ничего такого нету, и чужих, понятно, не пускали на порог. Виктор совсем уж решил было плюнуть и обсчитать свои данные вручную, когда чистым случаем, на встрече курса, узнал от Поля, что они-то своим ВЦ пользуются вполне легально: "Витюша, у нас в плане стоят такие спецтематики от Минобороны, что ежели нам вдруг понадобится вырыть котлован на Красной площади, они только козырнут и спросят - Мавзолей сдвигать в сторонку, или как?"
      В институтском ВЦ Поль перекинулся парой фраз с длинноволосым программистом запуганно-неарийской наружности и со скучающим на стуле в углу дежурным особистом. Далее все обошлось с пугающей легкостью: бутылка коньяку - и через двадцать минут Виктор держал в руках распечатку со своими результатами (забавно, но мелочная коррупция и поголовное раздолбайство под дланью Железного Юрика расцвели так, что про времена пофигиста Лени теперь в один голос говорили: "...И ведь порядок в стране был!" ). С интересом оглядел машинный парк; насколько он мог судить, ЭВМ тут были из самых современных, какие вообще можно отыскать в Союзе: молекулярные биологи, похоже, обставили свой ВЦ, что называется, "под падающий шлагбаум" - перед самым 86 годом, когда Рейган врубил эмбарго на поставки в соцлагерь вычислительной техники.
      - Ну, чего - заглянешь к нам в лабораторию? Там, небось, уже накрыли и откупорили - по случаю славной годовщины.
      - А давай! Есть повод...
      ...В лаборатории все было как водится: лабораторный стол, застеленный фильтровалкой, винегрет в круглых кристаллизаторах и клюквовка-"Несмеяновка", разливаемая из бутыли для дистиллята в химические мерные стаканчики. Благородное дворянство вполголоса беседовало:
      - ...Какой эксперимент закладывать, голубь?! Забыл, что мы завтра всем сектором отбываем на три дня?.. На родимой Сетуньской овощебазе картошечка в овощегноилищах уже перешла в жидкое агрегатное состояние - пора фильтровать, а как тут без биохимиков?..
      В Штатах говорят: "Неизбежны только смерть и налоги", а у нас - смерть и овощебазы; а вот интересно - как с этим обходились при Сталине? или тоже зэки работали? история умалчивает...
      - ...Вот-вот - якобы анекдот: "Некоторые злопыхатели утверждают, будто советская наука отстала от американской на двадцать лет. Это, товарищи, неправда. Она отстала навсегда..."
      - Да уж, не знаю, как там всякая ядрена-физика, но в биотехнологиях-то мы точно отстали навсегда: своих реактивов должной чистоты нет - что называется, по определению, работать на привозных - это изначально повторять зады за американами... ну, а теперь, после эмбарго, вообще полный привет впору специальность менять. Виктор... Сергеич, не путаю? - вам там у себя, часом, безработный дэ-бэ-эн не требуется?
      - Ближе к лету, - хмыкнул Виктор. - Коллектором на Тянь-Шань. Сто десять плюс высокогорные плюс природно-очаговые - там чума. Идет?
      Да-а, размышлял он, подставляя мерный стаканчик ("А вот "Несмеяновка", должен заметить, в вашей лаборатории отменных достоинств. Сорок на шестьдесят?" - "Что вы такое говорите, батенька! Каноническая, фифти-фифти..."), да, ребята попали... Это нам хорошо - нужны голова и руки плюс старый добрый цейссовский микроскоп... ну, еще деньги на вертолетные заброски, а они ведь и вправду посажены на иглу с импортным оборудованием и реактивами, без этого хоть лоб разбей и наизнанку вывернись - нормального результата не добьешься... Первый раз их тряхнуло в 86-ом, после Пешаварского кризиса, но тогда эмбарго было частичное, да и со временем приспособились закупать кое-что через третьи страны. А вот с 90-го, когда ввели в войска в Польшу (на пару с ГДР-овскими немцами; это ж надо было додуматься, а?) и весь мир сказал нам дружное и громкое "п-фэ!.." - настал полный шиздец: большая-пребольшая Северная Корея "с опорой на собственные силы"... Вон Поль говорит: все их супертематики - это уровень студенческих работ в Штатах или во Франции ("...Все, что мы еще делаем, Витюша, это, по большому счету, беготня курицы с отрубленной головой").
      - ...Так мало того, что у них там чуть не у каждого собственная ЭВМ, прямо на столе! Они теперь все эти ЭВМ объединили меж собой в единую систему, - азартно заливал вьюноша бледный со взором горящим. Представляете: сидишь ты, скажем, в Париже и напрямую переписываешься с другом в Лондоне, ну, получается вроде как телеграмма, только не выходя из дому...
      - Да ну, Алеша, - отмахнулся визави вьюноши, изящный джентельмен в эспаньолке, смахивающий на Арамиса, - легенды это... Атлантида, летающие тарелки... теперь вот - единая сеть ЭВМ, соединяющая каждого с каждым. Ты просто вдумайся: нужно строить отдельную кабельную сеть - и чего ради? Чтоб твой парижский лентяй мог телеграммы посылать не выходя из дому? Абсурд...
      - Так они прямо по телефонной сети!..
      Тут Арамис от души захохотал, по-птичьи запрокидывая голову:
      - Ой, уморил... Алеша, голубчик, это ж анекдот, во-от с такой бородищей! Про мужика, у которого холодильник всегда от продуктов ломился; ну, приходят к нему товарищи из органов - что, да откуда... А я, отвечает, приноровился его вместо розетки в радиоточку включать...
      - Да нет, точно через телефон! И потом еще - можно любую книгу заказать из Библиотеки Конгресса - ну, не саму, понятно, а ксерокопию...
      - И это, Алеша, тоже анекдот - времен Московской Олимпиады 80 года: мы, видишь ли, тогда на весь мир пыжились, пытались показать, будто у нас тоже все как у людей... Так вот, "Армянское радио спрашивают: правда ли, что во время Олимпиады можно будет заказать продукты прямо по телефону? Армянское радио отвечает: да, правда; и получить их прямо по телевизору"...
      По этой части Виктор с Арамисом был решительно не согласен, но спорить не было настроения. Судя по всему, у них там, на Западе, именно в области ЭВМ произошел крупный прорыв - он чувствовал это хотя бы по тому, что в последние год-два просто перестал понимать бОльшую часть из того, что рассказывали в соответствующих программах вражьи голоса; а впрочем, может все дело том, что голоса эти он сколь-нибудь регулярно слушал только летом, в экспедициях; в больших же городах глушили так, что ловить Севу Новгородцева - это теперь было, по выражению Венечки Ерофеева, "целое занятие жизни". Иных же источников информации о заграничной жизни просто не осталось: железный занавес по полной программе, относительно свободного выезда за границу, как при Брежневе, не было в помине, даже Поля больше не выпускают - одни дипломаты да гладкомордые "журналисты-международники"... В общем, по всему выходило, что мы в своей "Северной Корее - М" отстали от мировой цивилизации так, что не способны даже адекватно оценить масштаб этого отставания...
      А все потому, что западное эмбарго на ЭВМ встретило трогательное понимание Степаниды Власьевны. Это дураки вроде меня думают, будто ЭВМ нужны для расчетов и хранения информации (как это там у Стругацких - "Большой Всепланетный Информаторий"?); умные же, государственно мыслящие, люди сразу поняли, что это - злоехидная пишущая машинка, способная в святую предпраздничную ночь родить из своих электронных мозгов тысячу листовок: "Андропов - козел!" и "Свободу Польше"... А уж когда выяснилось, что все собрание сочинений Солженицына умещается на магнитном носителе размером с пачку "Примы", а дальше его можно копировать одним нажатием пальца - у них, небось, вообще корчи сделались. То ли дело сейчас: перед праздником снес пишущие машинки со всего института в опечатанное помещение - и порядок, инструкцию с тридцатых годов не меняли...
      Впрочем, одно применение личным ЭВМ в Союзе все же нашлось. Теперь среди высшей номенклатуры вошло в моду иметь в доме, наряду с прочими атрибутами вседозволенности (вроде книг Солженицына и Набокова, или видеокассет Бертолуччи) еще и новенькие, добытые за границей по линии ПГУ "Макинтоши", а их чада и домочадцы предавались суперэлитарному, недоступному никому из смердов развлечению - "электронным играм"; тем самым, что вышеозначенные гладкомордые международники, гневно супя брови, именовали не иначе как "новейший электронный наркотик, созданный американскими наследниками нацистского доктора Хасса для оболванивания трудящихся масс".
      Виктор электронную игру видел однажды в жизни, и никакого впечатления она на него не произвела - игра в солдатиков, только не в настоящих, а нарисованных, вроде мультфильма; чтО в этом занятии могут находить люди, вышедшие из дошкольного возраста, он решительно не понимал. Отдельную пикантность ситуации придавало то обстоятельство, что в этих американских игрушках крошили в капусту именно Советскую армию (а кого ж еще?), так что магнитные носители с этими играми быстренько приравняли к "киноматериалам антисоветского содержания" (3 года - хранение, 7 лет - демонстрация); а поскольку играла в эти игрушки исключительно элита (причем того уровня, глядя на который голову приходилось задирать так, что шапка сваливалась - в том числе и любая фуражка с синим гэбэшным околышем), ситуация складывалась вполне сюррееаллистическая.
      ...Они оказались рядышком при одной из последовательных ротаций народа за столом - кто курить, кто звонить. Аспирантку звали Алиса, она была ослепительно-рыжеволоса, трогательно-веснушчата и изумительно-зеленоглаза. Красивой (объективно говоря) ее назвать было трудно, однако Виктор давно уже вышел из того возраста, когда девушек оценивают по степени безупречности профиля и длине ног. Как в той загадке: "Маленькая, черная, сморщенная, не у всякой женщины есть? - Изюминка!"; так вот, с изюминками у Алисы был полный порядок - хватило бы на кекс величиною с велосипедное колесо.
      Она закончила ту же физ-мат школу, что некогда заканчивал он - и это давало повод обменяться ностальгическими историями типа "А вот в наше время..."; всерьез занималась горным туризмом - что позволяло со знанием дела обсудить с ней "способы заточки мечей", практикуемые на сыртах Тянь-Шаня и в гольцах Верхоянского хребта; словом, увести беседу в область галантной и занимательной светской болтовни проблемы не составляло - только это было очевидным образом не нужно ни ему, ни ей. Ибо он вдруг почувствовал с ошеломляющей ясностью, что впервые с той поры, как... ладно... так вот он, наконец, встретил человека, с которым ему было бы очень хорошо молчать. Дуэтом.
      - Алиса, можно задать вам нескромный вопрос?
      Эх, "Вылепил же Господь игрушку - женские глаза"...
      - Можно. И даже нужно!
      - Скажите, вы читали "1984"?
      И тут она на миг растерялась - ибо ждала явно не этого.
      - Разумеется, читала... Это некий тест?
      - Да, в некотором роде, - улыбнулся он; улыбка вышла кривоватой. - Я просто пытаюсь оценить на ощупь глубину generation gap...
      - Ну, тогда я предвосхищу следующий вопрос old-timer'а: ничего общего между ангсоцем и той помойкой, что нас окружает, нету.
      - Вопрос вы не угадали, но это ладно; а в чем же наше отличие?
      - В самом главном: мы если хотим, то можем. Все прочее - производно.
      - Мы - в каком смысле?
      - А вот это уже действительно generation gap, - улыбнулась она. - Мы это именно мы, и никаким расширительным толкованиям оно не подлежит. Я достаточно ясно выразилась?..
      6
      Айвен обернулся и бросил прощальный взгляд на обомшелый каменистый склон с пещерой Золотого Дракона; тот ведь при расставании сказал: "Я дам знать, когда в ты мне понадобишься" - значит, надо запоминать дорогу, на будущее... И лишь отмахав где-то с полмили (Локкар с Итурбэ сразу взяли такой темп, что только держись), он внезапно сообразил: тропинка!.. тропинка, что ведет ко входу в пещеру! Она была хорошо натоптанной и даже не заросла травой - значит, ей пользуются регулярно... Что бы это значило, а?
      7
      Окна однокомнатной алисиной "хрущевки" глядели на юго-восток, в сторону Битцевского лесопарка, так что утреннее солнце вовсю заливало комнату штору они вчера, естественно, не задернули... Первый солнечный день за Бог знает сколько времени - что ж, даже символично... И тут он внезапно расхохотался: о черт, да ведь сегодня же 7 ноября! По неуклонной советской традиции тучи над Москвой в этот день "разгоняют", распыляя с самолетов йодистое серебро; воистину, "Прошла зима, настало лето - спасибо Партии за это"...
      Выпорхнувшая уже из-под дУша Алиса колдовала на кухне. Виктор чуть приподнялся на локте (в границах выполняемой им команды "Лежать!") и принюхался: да, сомневаться не приходилось...
      - Алиса! Ты это правда, что ль - насчет "кофе в постель"?
      - С такими вещами не шутят, sweety!
      - Да ты обалдела, подруга... Не вздумай! Я вообще пью чай, честное слово!
      Кофе в московских магазинах не было уже года полтора, про всю остальную страну и говорить нечего; то, что выдавали временами в заказах, имело к кофе такое же примерно отношение, как Олимпиада-80 - к намеченному ранее на ту же дату коммунизму. Если девочка и вправду кофеманка (а кто еще его пьет по нынешнему времени?), баночка обходится ей в треть аспирантской стипендии. Вот ч-черт...
      Алиса, одетая в туго перепоясанный халатик, появивилась уже в дверях с подносом, деловито сообщив:
      - Чаю не держу, увы. Но если ты настаиваешь, на будущее озабочусь.
      Пару секунд Виктор глядел на нее со странным щемящим чувством.
      - Господи... Я только сейчас сообразил: ты разыгрываешь для меня сцену завтрака Джулии и Уинстона, да?
      Она озадаченно глянула на него.
      - Честно сказать, мне это в и голову не приходило... И потом, они по-моему не завтракали, а ужинали... Впрочем, - тут в ее зеленых глазищах промелькнули чертенята, - это как раз легко проверить: книжная полка прямо у тебя за изголовьем.
      Виктор повернулся и пару секунд озирал стеллаж; потом крякнул и, отрывисто скомандовав: "А ну-ка, завернись к окошку! по правилу буравчика...", принялся одеваться.
      - Что... - голос ее чуть дрогнул. - Что-то не так?
      - Все так, лисица, - он обнял ее, зарываясь лицом в рыжую гриву, - все чудесно. Просто я, как old-timer, не привык стоять без штанов ни перед девушками, ни перед такими книгами...
      Потом, уже не торопясь, он вернулся к книжному стеллажу. Да, посмотреть тут было на что... "1984" действительно стоял на второй снизу полке; настоящей политики, помимо него, тут было немного - "Архипелаг" да пара неизвестных ему сочинений Зиновьева, - однако в целом стеллажик тянул лет на семь верных ("...и три года за недонесение," - хихикнул кто-то в глубине сознания). Бог ты мой, кто ж ее родители? - ЦК или генералитет КГБ, никак не ниже... А она, стало быть, - кошка, гуляющая сама по себе... молекулярная биология и горный туризм вместо предуготованной карьеры дипломатической жены... ну-ну.
      Он медленно вел рукою вдоль полки, прикасаясь к книжным корешкам с той же отрешенной нежностью, как ночью касался кожи Алисы, ее ключиц и сосков... "Коричневый" худлитовский Булгаков ("Белая гвардия", "Театральный роман" и "Мастер") соседствовал с имка-прессовским томиком его пьес; Набоков, "Доктор Живаго", Берберова, Домбровский, Аксенов... Довлатов и Лимонов - кто это?.. из тамошних - Маркес, Борхес, Камю, Гессе, Голдинг... и Лем - однако!.. стихов она, похоже, не любит - мало, да и набор странный: Ахматова, Бродский (аж три книги) и Лорка. Очень много книг на английском, а авторы - сплошь незнакомые: Фаулз, Дюрренматт, Ле Карре, Эко, Стоппард, Павич; впрочем, чего удивляться: "Иностранка" теперь публикует авторов только из соцлагеря - да и то не изо всех его бараков, а лишь из самых идеологически выдержанных...
      - Так ты, выходит, свободно читаешь на языке Шекспира и Мильтона?
      - Естественно: я, как-никак, родилась там и довольно долго жила, спокойно пожала плечами она. - Потому и "Алиса"...
      Ясно... Значит, все-таки не ЦК, а КГБ - ПГУ, закордонные штирлицы... или МИД? Господи, одернул он себя, - да мне-то что за разница? С острым, новым интересом оглядел комнату; а ведь ежели не приглядываться к содержимому книжных полок - все смотрится обычно, вполне по-советски...
      - Значит, членам Внутренней Партии и вправду разрешено отключать у себя дома телескрины? - ухмыльнулся он, кивая на столик с телевизором, зачем-то прикрытым матерчатым чехлом.
      - Это не телескрин... в смысле - не телевизор, - рассеяно откликнулась она. - Это компутер.
      - Как-как?
      - Ну, то что у нас в Союзе называют "индивидуальными ЭВМ"...
      - Ух ты! И чего она умеет?