Ящерица - Амрита

Счастье жизни – это сон, который снится моим генам, моим хромосомам.

Кажется, как-то так.

Это сияние, его так много вокруг, однако оно недосягаемо. Очень редко кому удается к нему прикоснуться.

Но иногда я чувствую, как оно обволакивает меня.

Слева и справа. Тогда и сейчас. Как текущая влага, которая все прибывает. Сладкий неисчерпаемый кислородный поток – ты пьешь и пьешь, а его становится только больше.

Как святой старец из легенды, поднявшийся на небо и собравший небесные алмазы, я шла по земле и собирала земные чудеса. И в этом состоит мой талант.

Ну что ж, оказывается, в падении с каменной лестницы есть свои плюсы.

Я заявляю об этом во всеуслышание!

НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИТСЯ

– Знаешь, теперь я иногда вспоминаю то время, когда я был немного странным…

Несколько дней назад мы с братом мирно ужинали на кухне. Мама ушла на свидание, и дома никого, кроме нас, не было. После того как приготовленный мною удон[40] был благополучно съеден, я заварила нам по чашке чая и поставила на стол большую тарелку с картофельными чипсами.

Мы с братом уже довольно давно не говорили по душам, но тут он вдруг сам начал:

– Помнишь, как мы ездили с тобой в Кочи и на Сайпан? Это было здорово! Мне кажется, что тогда я был по-настоящему счастливым.

– Ну вот. Начинается! Сейчас, значит, ты несчастный, а тогда, значит, был счастливым. То-то мы все из-за тебя тут измучились, – возмутилась я, хотя, в общем – то, понимала, что он имеет в виду. И даже отчасти была готова с ним согласиться.

Вспоминая то время, я и сама каждый раз удивляюсь обилию драматических событий, в которых мы тогда принимали непосредственное участие. Время текло невероятно быстро, но в этом течении не чувствовалось спешки. Люди, с которыми мы тогда познакомились, места, в которых побывали, – все это было не случайно, как я сейчас понимаю. Наверное, этот период можно считать одним из поворотных моментов в моей жизни. Этакая запоздавшая (в моем случае, а для моего брата явно поторопившаяся наступить) юность.

– Но я и правда так считаю. Каждый день что-то происходило. Время было таким плотным, – сказал брат извиняющимся тоном.

– Ну хорошо, а что теперь? Как жизнь молодая?

Ёшио уже закончил начальную школу и теперь учился в средней. Еще в седьмом классе[41] – и это стало для всех нас полной неожиданностью – он вдруг увлекся бейсболом. Довольно скоро его взяли в школьную команду, и теперь большая часть энергии, по-видимому, уходила на занятия в секции. Так что его суперспособности потихоньку ослабевали. Впрочем, это могло быть связано и с его физическим развитием или еще с чем-нибудь, например, с половым созреванием.

Врат здорово вырос. Благодаря бейсболу и легкой атлетике мышцы его налились силой, и теперь его вполне можно было сфотографировать для обложки журнала «Здоровье». Такой славный парень, у которого все в полном порядке. Мне даже смешно, когда я думаю о том, как просто на самом деле устроены человеческие тела. Другое дело – душа. Если она вдруг начинает жить отдельно от тела, метаться, искать чего – то, то для человека наступают нелегкие времена. Вдруг обнаруживается зазор между нашей плотью и нашим духом. Зазор этот растет, превращаясь в пропасть, наполненную вечной темнотой, страшнее и прекраснее которой нет ничего на свете. И даже если человеку удастся познать эту темноту, это вовсе не значит, что он станет от этого счастливее. Но с другой стороны, несчастнее он точно не станет… Это я знаю наверняка.

– Что теперь? Я стал гораздо меньше думать, – сказал Ёшио. – Раньше я очень много думал. В моей голове все время вертелись какие-то мысли. Это было, похоже, бред. Честное слово! Мне иногда даже казалось, что у меня температура.

«Все мы были тогда, как в бреду», – подумала я.

Мы пытались защитить друг друга, уберечь от каких-то призрачных бед, создавая себе вполне реальные проблемы. Мы метались, как загнанные звери, совершали безрассудные поступки, но вместе с тем это было прекрасное, полное чудесных откровений время.

Мы были как молодые, раскрасневшиеся одновременно от тепла и холода, весельчаки, которые прохладной ночью выпивают и закусывают у костра, а потом долго бренчат на гитаре, смеются и разговаривают по душам…

Столько шума и неурядиц. Встреч и расставаний – когда один идет налево, а другой поворачивает направо. И когда в конце безнадежно темного тоннеля вдруг забрезжил свет – это стало для нас спасением.

Некоторое время назад я уволилась из булочной. Но с хозяином-французом у нас остались очень теплые отношения. Несколько раз в месяц я ездила помогать ему в булочной, изредка покупала у него булки и даже удостоилась приглашения на его семейную виллу в Ницце, которое с удовольствием приняла.

В Ницце мне очень понравилось. Милый французский городок на побережье – самая настоящая европейская провинция у самого настоящего европейского моря, которое раньше я видела только в фильмах. Чистый воздух. Чистые улочки. Чарующая динамика неба и городских красок. Городок был наводнен собаками самых разнообразных пород, которые свободно бродили по улицам, впрочем, нисколько не мешая романтическим прогулкам многочисленных отдыхающих солидного пенсионного возраста. Но больше всего меня поразил музей Матисса, где, кроме меня, не было ни одного человека.

Я ходила по пустым залам и любовалась буйством красок знаменитого мэтра. Его картины, осколки его души, навсегда сохранятся в моем сердце, где бы я ни была. По крайней мере, мне хочется так думать.

Мое возвращение из Ниццы совпало с возвращением хозяина «Берриз» с Ямайки. Он вернулся в Токио с безумной идеей открыть рэгги-бар, в котором не будет никакой музыки, кроме рэгги. Очень может быть, что через каких-нибудь два-три года хозяину снова попадет вожжа под хвост и он снова резко изменит свои пристрастия и привычки, но я стараюсь об этом не думать.

Хозяин позвонил мне сразу, как вернулся из теплых краев, и пригласил работать с ним на новом месте. В результате я оказалась в курсе всех подробностей, касающихся нового заведения – от меню до оформления уборных. Ну о музыке рэгги я даже не говорю. Хотя особой любви к ней я никогда не питала, но очень скоро научилась в ней разбираться почти на профессиональном уровне.

Я втайне гордилась своими успехами в этой области, но, откровенно говоря, некоторые молодые клиенты – псевдорастаманы страшно меня раздражали своими ужимками и бессмысленными разговорами. Кроме того, мне не очень нравилась эксклюзивная ямайская кухня, на которой теперь специализировался мой полусумасшедший хозяин. Все было очень острым и, на мой вкус, немного не соответствовало японским сезонам. В общем, я довольно быстро от всего этого утомилась и даже начала подумывать о том, чтобы снова сменить место работы.

Но каждый раз, когда я почти уже принимала твердое решение уволиться, происходило что-нибудь эдакое, и в результате я оставалась работать в баре. Например, во время одного из таких приступов отчаяния я, разозленная и уставшая, ехала с работы на такси. Таксист был самым обычным японским таксистом – мужчина предпенсионного возраста, серые форменные брюки, белая рубашка, гладковыбритый подбородок. Но как только выяснилось, что я работаю в рэгги-баре, он пришел в возбуждение и заявил, что страшно гордится тем, что – между прочим! – именно в его такси как-то раз ехал один из музыкантов группы «Aswad».

– Вы что, знаете группу «Aswad»? – я искренне удивилась, потому что водитель ну никак не походил на фаната этой рэгги-группы.

– Ну конечно! Это отличная группа! Они приезжали сюда на фестиваль рэгги «Джапансплэш», и, кажется, у них был сейшн с Джанет Кэй.

Судя по всему, таксист был большим поклонником рэгги. Я все еще не могла поверить собственным глазам и ушам, а он уже начал признаваться в вечной любви к Бобу Марли и даже пытался напевать что-то из его песен. К тому моменту, как мы доехали до моего дома, я напрочь забыла о том, что еще полчаса назад собиралась увольняться с работы.

Я до сих пор думаю, что этот водитель на самом деле был ангелом, посланным мне с небес Богиней Рэгги.

Наши отношения с Рюичиро стали еще ближе. И хотя мы по-прежнему живем отдельно, почти все время проводим вместе. Он продолжает получать какие-то гонорары за свою первую книжку, и благодаря этим деньгам мы время от времени позволяем себе некоторые излишества: вроде поездки на Сайпан к нашим друзьям Сасэко и Кодзуми. Эти молодые старики, кстати сказать, чувствуют себя отлично. Им нравится жить за границей, нравится океан, нравится небо и солнце. Их жизнь полна ярких красок, и когда бы я ни думала о них, как бы их себе ни представляла – обласканных ли южным солнцем или окутанных темным покровом восхитительной ночи, – я каждый раз чувствую на себе дыхание того необычного мира, в котором живут их души. Мира, в котором даже время течет не так, как в Японии.

С тех пор как Рюичиро мне изменил, прошел почти год.

Незадолго до того, как он должен был вернуться из очередной заграничной поездки, я узнала, что в Испании у него есть другая женщина. Самое смешное, что она сама же и засветилась, по ошибке позвонив в его квартиру, где я всегда живу во время его отсутствия.

При первой же возможности я сообщила Рюичиро об этом звонке. Он смутился, замолчал и повесил трубку. А через неделю приехал, как ни в чем не бывало.

Я не стала устраивать скандал, только спросила, как это ему хватило наглости заявиться сюда, ко мне. Вместо ответа он сказал что-то вроде: «Почему ты так быстро поставила крест на наших отношениях?!»

В общем, мы оба были слегка удивлены поведением друг друга.

Потом он, конечно же, извинился, впрочем, добавив, что в последнее время его все чаще тянет к женщинам с ангельскими личиками, а вот брюзгливые скандалистки вроде меня нравятся ему все меньше и меньше.

Все это звучало абсолютно абсурдно и вообще не было похоже на извинение. К тому же, услышав про ангельские личики, я вспомнила Маю и окончательно расстроилась. Кажется, Рюичиро это почувствовал. Он как-то заволновался, взял меня за руки и сказал:

– Это все чепуха, слышишь? Я тебя обожаю. Ты – непредсказуема, а это для меня самое главное. Лучше тебя просто никого не может быть. Именно поэтому я и вернулся, а вовсе не потому, что хочу бросить тебе вызов или что-то в этом роде. Пожалуйста, постарайся меня понять!

Искренность этих слов поразила меня до глубины души. Я не знаю, люблю ли я его так же сильно, как раньше, но одно я знаю точно – он мне нужен и без него я просто не смогу. Я простила его, как, надеюсь, и он бесконечно прощает меня.

Но это еще не конец нашей истории.

Через две недели после того, как Рюичиро вернулся из своей поездки, я возвращалась вечером домой по одной из пристанционных улочек и наткнулась на маленький цветочный магазин. Не знаю, почему так получилось, но в тот день весь тротуар у магазина был заставлен корзиночками с миниатюрными букетами красочных экзотических цветов. Внутри никого не было, хотя соседние продуктовые лавки, а также небольшая аптека неподалеку буквально кишели домохозяйками и праздношатающимися школьниками, у которых к этому часу уже закончились занятия.

Я выбрала себе корзиночку с букетом, расплатилась и побрела дальше посреди этой бурлящей и жужжащей толпы. Я сделала это почти бездумно. Просто так.

Придя в квартиру Рюичиро, я вытащила яркий букет из корзинки и переставила его в вазу. Немного полюбовавшись цветами, я достала из буфета какие-то конфетки и уселась на диван перед телевизором.

Но я не могла сосредоточиться на цветной картинке.

Мысли мои были о другом.

«Господи, – думала я, – когда же я, наконец, научусь приносить в жизнь окружающих меня людей ту теплоту и радость, которые так легко принес в мою этот маленький букетик?» Мое сердце сжалось от боли, и впервые за долгое время я не удержалась от слез.

Внутри каждого из нас, в самой глубине души, гнездится слабое, дрожащее нечто, которое нуждается в заботе и любви. И время от времени нужно плакать, потому что слезы – это признак того, что сердце все еще не зачерствело, что мы все еще способны любить.

Когда Рюичиро вернулся, я рассказала ему об этом. Он глубоко задумался и погрузился в молчание.

Я – тоже молча – сидела напротив него и глядела на темную дорогу за окном. В голове моей проплывали тихие мысли.

… Наверное, когда-нибудь мне захочется взять кого-нибудь за руку и отправиться куда-нибудь по этой темной ночной дороге. И тогда, наверное, я так и сделаю. Не раздумывая! Просто сделаю, как мне хочется…

Но я не стала говорить этого вслух. Ведь Рюичиро думал обо мне, думал ради меня. Он делал это, как мог (в последнее время даже начал мыть посуду), поэтому я удержалась и ничего не сказала. Просто продолжала беззвучно сидеть напротив него.

… а значит, что бы ни произошло, в моей жизни ничего не изменится – она будет течь себе дальше, без остановки. Без остановки…

Примечания

1

Здесь и далее имена собственные и некоторые топонимы приводятся в практической транскрипции (в отличие от принятой системы транслитерирования, составленной Е. Поливановым в 1917 году). – Примеч. пер.

2

Полнометражный мультипликационный фильм Миядзаки Хаяо (1988). Главные персонажи – две сестры. Классика детского анимэ.

3

Котацу – низкий стол с нагревательным элементом, установленным под столешницей. Сидящие вокруг стола греют под ним ноги.

4

Итои Шигесато, копирайтер. Не будучи профессиональным актером, тем не менее озвучивал роль отца в мультфильме «Наш сосед Тоторо».

5

Кюсю – один из островов Японского архипелага. Кансай – западная часть острова Хонсю.

6

Регион на северо-востоке острова Хонсю. Включает в себя шесть префектур: Аомори, Акита, Иватэ, Мияги, Ямагата, Фукушима.

7

Писатель-мистик.

8

Токийская рок-группа, основанная в 1976 году. В описываемое время работала в жанре техно-хаус.

9

Окономи-яки – буквальный перевод «жарить то, что вам по вкусу». Большая жареная лепешка с морепродуктами и овощами, политая майонезом и специальным соусом и посыпанная сверху сушеной стружкой тунца. Внешне немного напоминает пиццу.

10

Яки-соба – жареная гречневая лапша.

11

Рамен – китайская тонкая лапша в жирном бульоне.

12

Тории – символические ворота на входе в синтоистский храм.

13

«Мертвая зона» – роман Стивена Кинга.

14

«Ранняя осень» – детективный роман Роберта Паркера.

15

Одэн – бульон на основе морской капусты с добавлением соевого сосуса, заправленный очищенными яйцами, морскими продуктами, курятиной, грибами, корнем конняку, редькой дайкон и др.

16

Айртон Сена – известный бразильский гонщик. Чемпион мира по картингу и гонкам «Ф1». Разбился на трассе во время соревнований в 1994 году.

17

Юмин – Прозвище певицы Юми Мацутоя.

18

Пачинко – широко распространенная в Японии азартная игра, а также общее название залов с игровыми автоматами для пачинко. Пачинко отдаленно напоминает пинбол. Цель игры состоит в том, чтобы с помощью специального устройства, влияющего на их скорость, направить металлические шарики в выигрышные лузы на игровом поле. Выигранные шарики можно обменять на вещевые или денежные призы.

19

Сашими – нарезанные ломтиками сырая рыба, кальмары или осьминог.

20

Сасэко – женское имя, ставшее нарицательным. Используется по отношению к женщинам, которые никому не отказывают.

21

Гинза – центральный район Токио.

22

«Цветок» – яп. хана. Песня Такирэн Таро на стихи Такешима Хагоромо из цикла «Времена года (весна)». Написана в 1900 году.

23

Тагальский язык (с 1959 года – филиппинский, или пилипино), язык одной из основных народностей Филиппинского архипелага.

24

Любовь. Это означает любовь (англ.).

25

Ри – японская мера длины, равная приблизительно 4 километрам.

26

Карэ-райс (яп. англ.) – рис под соусом карри, с добавлением овощей и мяса.

27

Названия рок-групп.

28

Герой одноименной легенды. Однажды рыбак Урасима спас морскую черепаху, и она в благодарность за свое спасение предложила ему посетить дворец морского царя. Во дворце его встретила принцесса Ото-химэ. Рыбак полюбил принцессу и провел в подводном царстве три года. А потом, вспомнив родной дом и отца с матерью, решил вернуться на землю. На прощание Ото-химэ подарила ему отделанную яшмой шкатулку, наказав не открывать ее, что бы с ним ни случилось. Когда Урасима вернулся на родной берег, он ничего не смог узнать. Дома его встретили незнакомые люди, которые сказали, что рыбак по имени Урасима жил здесь семьсот лет назад. Удрученный Урасима вернулся на берег моря и вспомнил о шкатулке. Открыв крышку, он превратился из юноши в дряхлого старика и умер.

29

«Мицукоши» – крупный токийский универмаг.

30

Киёши (Киёси) Касаи – публицист, писатель. Основные произведения написаны в детективно-мистическом жанре мистери.

31

Яки-соба – жареная гречневая лапша с добавлением капусты, майонеза и специального соуса.

32

«Исэтан» – крупный универмаг.

33

Герои романа Эмили Бронте «Грозовой перевал».

34

Нару – административный центр одноименной префектуры. В городе проживает 364 тыс. чел. Площадь составляет 212 кв. км. Один из самых известных исторических центров Японии.

35

Набэмоно – сезонное зимнее блюдо японской кухни. В центре стола на плитке ставится кастрюля со слабокипящим бульоном, в который на непродолжительное время опускаются различные продукты: овощи, мясо, рыба, креветки и т. д. После двух-трех минут кипения в бульоне продукты достают, окунают в специальный соус и съедают.

36

Нариту – международный аэропорт в часе езды от Токио.

37

Тамагава – река, протекающая недалеко от административной границы между префектурами Токио и Канагава.

38

Плоская лапша из пшеничной муки.

39

«Иращаймасэ» – Заходите, пожалуйста (яп.).

40

Удон – разновидность пшеничной лапши.

41

В Японии ученики с первого по шестой класс считаются учащимися начальной школы.