Они стали слишком близки, лежали рядом в кровати, она чувствовала его тепло, соленый морской воздух и притягательный запах мужчины.

— Говорят, ты пожертвовал несколько сотен на дом леди Джулии для женщин легкого поведения. Это правда? — попыталась сменить тему Натали.

Джонатан удивился, услышав ее вопрос, и огорчился тому, что она больше не хочет говорить о них. Несколько секунд он молчал, глядя в ее лицо, залитое лунным светом, и только гладил по руке. Но девушку действительно интересовал его ответ; еще недавно об этом говорили во всех салонах Лондона. Утверждали, что якобы столь щедрое пожертвование сделал Черный рыцарь, но никто не знал этого наверняка.

В конце концов Джонатан глубоко вздохнул и проговорил задумчиво:

— Да, два года назад. Меня попросили найти человека, который украл у сэра Чарлза Кендалла старинные карманные часы, украшенные бриллиантами. Их похитили в клубе во время карточной игры, причем участвовали в ней только люди, занимавшие высокое социальное положение, аристократы. Я заинтересовался этим делом, потому что описание этих часов имело определенное сходство с часами, некогда принадлежавшими коллекционеру антиквариата Гарольду Ларкину-Джеймсу. У него их украли девять лет назад. К сожалению, сам Гарольд погиб на пожаре, так и не получив обратно свою драгоценность.

Эта работа заняла у меня довольно много времени, несколько недель, так как мне надо было проникнуть в дом каждого человека, участвовавшего в той карточной игре. Но в конце концов мои поиски увенчались успехом. Я нашел часы в одном из ящиков платяного шкафа в доме Уолтера Пембрука, отставного флотского адмирала, который стянул их, пока все остальные делали ставки и пили. Затем выяснилось, что часы действительно принадлежали мистеру Ларкину-Джеймсу, его инициалы были выгравированы на внутренней поверхности крышки. Но так как он погиб и у него не было семьи, которой я бы мог передать часы, мне подумалось, что лучше оставить их у себя на какое-то время.

Заинтригованная рассказом, Натали забыла о необходимости соблюдать приличия и с любопытством повернулась к Джонатану. Она точно так же, как и он, подперла голову рукой и, слушая его, взволнованно прошептала:

— Возможно, сэр Чарлз купил их у человека, который украл их у мистера Ларкина-Джеймса, и считал себя их законным владельцем?

Джонатан отрицательно покачал головой и слегка нахмурился:

— Сначала я так и сам думал, но затем случайно узнал, что сэр Чарлз посещал контору сэра Гарольда за две недели до исчезновения часов и оставался там в течение некоторого времени в полном одиночестве. Возможно, тогда он и обнаружил их, но исчезли они во время второго визита этого джентльмена к мистеру Ларкину-Джеймсу. Разумеется, адвокат и не заподозрил сэра Чарлза, а я со временем понял: человеческие пороки и низменные страсти свойственны людям, принадлежащим как к низшим, так и к высшим слоям общества.

Натали с восхищением смотрела на Джонатана.

— Но почему ты решил пожертвовать деньги на дом леди Джулии?

Ни минуты не колеблясь, он ответил:

— Потому что сэр Чарлз не очень порядочно себя вел и по отношению к своим молодым служанкам, заставляя их время от времени делать то, что не являлось их прямыми обязанностями. Затем он просто выбрасывал девушек на улицу, даже не оплатив их услуги. Мне показалось, что совсем неплохо, если сэр Чарлз немного поможет тем, кого он собственноручно столкнул в канаву, и я послал часы леди Джулии, предложив продать их и взять деньги для своего дома. Через месяц она именно так и поступила, а я послал анонимное письмо сэру Чарлзу и сообщил ему, что именно произошло с его часами.

— Кто в таком случае заплатил тебе за работу? — с любопытством спросила Натали. — Ведь не те трое джентльменов, на которых ты работаешь. Это был не их заказ.

Джонатан слегка приподнял левое плечо.

— Я не получил никаких денег за это. — Натали растерянно заморгала глазами.

— Ты рисковал, тебя могли арестовать. — Джонатан наклонился к ней и прошептал:

— Время от времени я позволяю себе сделать что-то бесплатно, если это доставляет мне удовольствие.

Этот его поступок был продиктован лишь добротой и состраданием к менее удачливым и обездоленным людям. Мотивы, руководившие им в данном случае, в корне отличались от тех, что толкнули его на похищение изумрудов. Натали улыбнулась, глядя Джонатану в глаза.

— Ты так благороден, — насмешливо произнесла она.

— Иногда случается, — в том же тоне ответил ей Джонатан.

— Жаль, что никто не узнает, что это сделал ты, — добавила Натали.

— Но я никому и не пытался что-либо доказать.

Она смотрела ему в лицо, которое было всего лишь в нескольких дюймах от нее, почти физически ощущала теплоту и спокойствие, обволакивающие их. Они испытывали искренние, дружеские чувства друг к другу. Ей хотелось протянуть руку и убрать черный локон с его лба, потрогать пальцами его щетину и завитки волос на груди. Натали изо всех сил сдерживала свои желания. И вдруг неожиданно девушка подумала о том, что, лежа здесь рядом с ним, ощущая такую близость, она даже не поинтересовалась самым главным.

— Почему ты делаешь это, Джонатан? Почему ты решил стать вором? Что заставило тебя выбрать столь необычную профессию?

Он протянул руку, взял одну из завязок, пришитую к воротнику ночной рубашки Натали, и стал наматывать ее на палец. Молодой человек продолжал молчать, и девушка решила, что, вероятно, ей стоит еще раз задать свой вопрос. Она чуть согнула ногу и осторожно потерла пальцем по его голени.

— Я никому не скажу, — прошептала Натали.

— Это вовсе не секрет. Просто я никому об этом не рассказывал, — признался Джонатан.

Натали продолжала гладить его ногу, надеясь, что он захочет довериться ей.

Наконец он опустил руку, положил голову на подушку и стал смотреть ей в глаза.

— Ты единственный ребенок, — заговорил он, — к тому же девочка, поэтому, возможно, ты не поймешь этого. А я второй сын графа.

Натали тоже положила голову на подушку, подсунула руки под нее и улыбнулась:

— Я знаю это, Джонатан. Пока тебе не удалось меня удивить.

Он тоже улыбнулся в ответ:

— Не стоит относиться к этому факту несерьезно, Натали. Постарайся понять, что это значит. Нас всего двое сыновей — Саймон и я, у нас разница в возрасте всего девятнадцать месяцев. Наш отец был очень рад, что жена подарила ему сразу двух сыновей, но я бы предпочел родиться девочкой…

— Такие глупости могли прийти в голову только мужчине, так как он слабо представляет себе, как трудно быть женщиной, — ворчливо проговорила Натали. — У вас, представителей сильной половины человечества, всегда есть выбор, перед вами весь мир; у нас же удел один — выйти замуж, родить детей и исполнять капризы мужа.

Джонатан нежно погладил Натали по щеке тыльной стороной ладони.

— Я немного другое имел в виду. Я говорю о том внимании, которое родители уделяют девочкам. Да, как мужчина, я могу самостоятельно принять решение, отправиться куда хочу. Разумеется, общество позволяет мне делать то, что не позволено представительницам слабого пола, и, конечно, я слишком люблю женщин, чтобы сожалеть о том, что родился мужчиной. Я благодарен судьбе за то, что принадлежу к сильной половине человечества.

Натали слегка напряглась, услышав это замечание, но, похоже, Джонатан не заметил, какое впечатление произвели на девушку его слова. Он снова протянул руку и стал играть завязками ее ночной рубашки.

— Я ведь тоже личность, Натали, — чуть погрустневшим голосом произнес Джонатан. — Мои родители заботились о нас обоих, о Саймоне и обо мне. Но моего брата воспитывали как будущего графа, а я всегда был «на всякий случай» Считалось, что мой брат должен получить хорошее образование, а мне это не обязательно, так как в будущем должен был управлять поместьем Саймон. Моего брата учили поведению в свете, мне же предоставили возможность вести себя так, как заблагорассудится. Саймон отличался серьезностью и рассудительностью даже в очень юные годы. Я же был общительным, живым по натуре и более… терпимым.

— Мне кажется, найдется немало джентльменов, которые хотели бы родиться вторыми, — вставила Натали. — В таком случае перед ними открываются совсем другие перспективы, и долг не так тяжело давит на их плечи.

— Думаю, ты права, — согласился Джонатан. — И, наверное, если бы у меня были еще братья и сестры, то я бы чувствовал именно это.

— Чувствовал бы именно что? — переспросила Натали. Джонатан замолчал, казалось, он унесся мыслями куда-то очень далеко в прошлое.

— Когда мне было четырнадцать лет, я случайно подслушал разговор моих отца и матери. Они спорили обо мне, о моем свободолюбивом характере и недостаточном прилежании в учебе, — продолжил он после паузы. — Моя мать заметила, что я слишком много обращаю внимания на девочек и чересчур люблю развлечения.

— Похоже, ты не изменился, — насмешливо заметила Натали.

Джонатан едва заметно улыбнулся, но ничего не ответил, а лишь придвинулся ближе к Натали. Так близко, что она могла ощущать тепло, исходящее от его кожи, его мягкое дыхание на своей щеке, когда он говорил.

— Они горячо обсуждали вопрос о том, стоит ли меня посылать учиться за границу, — хриплым голосом продолжил Джонатан. — В школу для мальчиков в йене — Моя мать возражала. Мы с ней были очень близки, этому такое ее отношение являлось вполне естественным. Но мой отец придерживался совершенно другого мнения. Он считал, что мне, как ребенку благородного происхождения, не хватало утонченности и изысканности манер, а посему суровое воспитание вдали от дома должно было способствовать привитию этих качеств, а также моему нравственному становлению. В конце концов благодаря настойчивости моей матери я остался в Англии. Мои родители больше никогда не упоминали об этом. Они никогда не рассказывали мне о своем споре и не знали, что мне о нем известно. — Джонатан перешел на сердитый шепот: — Тот факт, что меня собирались отправить куда-то учиться, совсем не показался мне удивительным и даже ничуть не расстроил меня. Но те слова, которые были сказаны обо мне родителями, навсегда изменили мою жизнь, Натали, и я никогда не забуду их. Мать плакала и говорила, что она надеялась, что я стану умным. На что отец возразил, назвав меня не умным, а хитрым и плохо воспитанным мальчишкой, который в будущем превратится в повесу и наделает долгов. А Саймону, их единственной гордости, придется затем их выплачивать. Джонатан, сказал отец, разобьет нам сердце.

Волна сострадания и симпатии поднялась в душе Натали. Она сразу представила, как должен был чувствовать себя ребенок, услышавший подобный разговор родителей, даже если ими руководили добрые намерения. Натали прекрасно понимала, что значит не соответствовать идеалу и ощущать себя недооцененным.

— Я хорошо представляю себе, как бывает тяжело, если не оправдываешь родительских ожиданий, Джонатан, — убежденно прошептала она, ее мягкое дыхание коснулось его лица.

Он посмотрел на нее и горячо проговорил:

— Я знал, что ты поймешь меня. Ты первый человек, Натали, кому я рассказал об этом. И сделал это потому, что был уверен — ты поймешь.

Натали тронули его простые искренние слова, полные чувства и доверия к ней. Они лежали рядом в этой узкой теплой кровати, в красивом бунгало на морском побережье и ей казалось, что они единственные люди во вселенной

— Именно поэтому ты и решил стать вором? — спроси она, глядя в потемневшие глаза Джонатана. — Это значит, что они победили?

Он положил свою руку ей на грудь, и впервые это показалось Натали дерзостью. Это вообще не вызвало у нее никакого беспокойства, она посчитала это совершенно естественным.

— Подумай об этом, Натали, — предложил Джонатан мягким густым басом. — Мы все от этого только выиграли.

Теперь она понимала, что он имел в виду. Со стороны казалось, что Джонатан вел образ жизни, который и предполагало его социальное положение. Но на самом деле все был по-другому — честная работа, необычайная изобретательные достижения. Удивительный вор скрывался под маской беззаботной веселости и фривольности. Маленький непослушный мальчик превратился в настоящего мужчину, сильного и независимого. Его родители не могли себе такого и представить.

— Но ведь твои отец и мать умерли много лет назад Джонатан, — продолжила Натали. — Они никогда не знали тебя как Черного рыцаря. Они никогда не узнают о твоем успехе.

Джонатан снова улыбнулся:

— Зато я знаю об этом.

— И Саймон, — добавила Натали.

— И Саймон, — повторил Джонатан.

Они замолчали, в комнате воцарились тишина и спокойствие, никто из них не двигался. Молодому человеку лучше было видно Натали, чем ей его. Полная луна бросала свой свет на ее лицо, блестящие волосы, плечи и грудь. Всегда, когда она забиралась в кровать, Джонатану хотелось прикоснуться к ней, обнять, прижать крепко к себе, но он знал, что за этим могло последовать, и поэтому держал свои чувства под контролем. Поэтому он сильно удивился, когда Натали сама протянула руку и осторожно коснулась его лица. Ее пальцы скользнули по его подбородку и щеке. Она пыталась в темноте разглядеть выражение его лица. Молодой человек молча на нее смотрел, боясь пошевелиться. Натали впервые сама дотронулась до него, он чувствовал, как от нее исходят нежность, спокойствие, тепло. Джонатан хотел, чтобы это никогда не заканчивалось.

— Надеюсь, эти мысли больше не тревожат тебя? Я имею в виду твоих родителей… Ведь они уже никогда не узнают, что с тобой стало, — прошептала она.

— Нет, — тихо проговорил Джонатан, страстно желая продлить мгновения этой близости. — Думаю, им было бы приятно, если б они знали. Я доволен тем, как сложилась моя жизнь, и мне нравится то, что я делаю. Единственное, что меня огорчает, так это то, что моя работа вынуждает меня на одиночество. Я очень хотел, чтобы ты всегда сопровождала меня в каждом моем путешествии.

Натали не знала, что на это сказать. Она убрала руку от лица Джонатана, и ее глаза расширились. В них явно читались беспокойство и осторожность.

— Я буду обузой для тебя, — наконец произнесла она, широко улыбнувшись.

— Но очень приятной, — ласково добавил Джонатан.

— Я тебе надоем, Джонатан. — Он ухмыльнулся:

— Я не могу этого себе представить, Натали.

— Странно слышать такое заявление от мужчины, имеющего репутацию повесы, — с легким упреком произнесла Натали. — К тому же я не могу постоянно сочинять истории для моих родителей, куда бы я могла отправиться в очередной раз.

— Выходи за меня замуж, и тогда ты сможешь поехать со мной куда угодно.

Джонатан сделал Натали предложение легко и просто, и это удивило его самого, а ее поразило. Джонатан почувствовал, как ее сердце учащенно забилось, услышал, как она нервно вздохнула.

Натали с сомнением посмотрела на него. Затем она вдруг стала очень серьезной, и теплая атмосфера сразу сделала, напряженной.

— Я никогда не выйду замуж за такого человека, как ты, Джонатан, — проговорила Натали. — Ты замечательный человек, очаровательный и очень умный. Но я вижу, что случается с браком, если кто-то из супругов нарушает верность. Если мне когда-либо и случится выйти замуж, то я должна быть уверена в том, что мой муж никогда не подвергнет меня такому страшному испытанию. И я сильно сомневаюсь, что человек, знавший множество женщин, останется преданны одной из них на всю жизнь.

Впервые в жизни Джонатан почувствовал болезненные спазмы сожаления и тошнотворный приступ чего-то похожего на панику. Натали с решительным выражением лица смотрела на него, и это беспокоило молодого человека гораздо больше, чем он мог предположить.

— Но ведь ты собиралась выйти замуж за Черного рыцаря, — попытался возразить он, стараясь говорить как можно спокойнее, чтобы не выдать своих чувств. — Ведь о нем тоже говорят, что у него было много женщин.

— Это всего лишь слухи, Джонатан, которые, к сожалению, оказались правдой, — хитро прищурившись, насмешливо произнесла Натали.

Такое заявление несколько рассердило Джонатана.

— Хорошо. Но сколько, Натали, по-твоему, много? Три? Пятнадцать? Или ты рассчитывала на то, что он окажется девственником?

Натали не знала, что ответить.

— Полагаю, многим женщинам повезло и они вышли замуж за девственников, — сердито проговорила она.

— Думаю, большинство леди наивны и неопытны, — заметил Джонатан.

Его слова привели Натали в бешенство. Джонатану даже показалось, что от возмущения она сейчас встанет с кровати и уйдет. Но она не сделала этого, а продолжала пристально смотреть ему в глаза.

Неожиданно выражение ее лица стало унылым. Опустив ресницы, она еле слышно прошептала:

— Возможно, и мужчины такие же.

От этого признания у Джонатана потеплело на сердце.

Он знал, что она имела в виду. Тому, кто никогда не испытал наслаждения в постели, трудно понять, что происходит за закрытыми дверями супружеской спальни. Натали еще не успела получить самое лучшее, что давало замужество, но уже познала самое отвратительное — супружескую неверность.

— Но почему ты решила рискнуть всем, своей репутацией своим будущим, ради того, чтобы помочь матери, поведение которой вызывает такое негодование у тебя?

Ее глаза широко распахнулись, а брови слегка приподнялись вверх — этот вопрос смутил ее.

— Я приехала во Францию не из-за нее, Джонатан, — начала горячиться Натали. — В моем сердце сохранилось не слишком много тепла к той женщине, которая придиралась ко мне в течение двадцати двух лет и постоянно поучала, которая всегда яростно осуждала других за малейшее отступление от общепринятой морали, а сама при всем при том бессовестно лгала. Ради своей матери я не поехала бы и в Рочестер, но ради отца я готова отправиться куда угодно, хоть в преисподнюю.

Джонатан наконец-то понял мотивы, которые двигали Натали.

— Твой отец знает об этом? — тихо спросил Джонатан.

— Об этой истории? — Джонатан едва заметно кивнул.

Девушка глубже зарылась лицом в подушку и прошептала:

— Да, он знает. Он все еще любит ее, и мне это очень трудно понять. Отец был очень подавлен, когда узнал правду, что она любила этого француза. За всю свою жизнь я никогда не видела его в таком угнетенном состоянии. Она Разбила ему сердце. Очень долго в нашей семье чувствовалось постоянное напряжение, и только сейчас все стало вставать на свои места. Но их брак уже никогда не станет таким, как прежде. Она разрушила его. Я только надеюсь на то, что ты выкрадешь эти письма прежде, чем они станут достоянием общественности. Боюсь, отец не выдержит подобного унижения.

Джонатан провел рукой по ее шее, чувствуя, как сильно пульсирует кровь в жилке под его пальцами. В лунном свете кожа Натали казалась белой, как мрамор, а волосы отливал серебром. Его ладонь заскользила по ее локонам, спускавшимся на плечи и затем на простыню.

— Натали, дело в том, что никогда невозможно знать заранее, что уготовано для нас в браке и любви.

Натали с сомнением посмотрела на Джонатана, он ободряюще улыбнулся ей.

— Я имею в виду, что невозможно предсказать, как человек может повести себя в той или иной ситуации. Нельзя судить людей по тем поступкам, которые они совершили прошлом.

Натали замерла на мгновение.

— У моего отца не было прошлого…

— Это только та правда, которую знаешь ты, — убежден но произнес Джонатан. — И у твоей матери тоже наверняка не было прошлого. Готов поклясться, что твой отец стал ее первым мужчиной, но тем не менее она все равно нарушил, клятву супружеской верности.

Эта мысль привела Натали в замешательство, и Джонатан испытал нечто похожее на триумф.

Затем она глубоко вздохнула и решительно посмотрела ему в глаза.

— Я никогда не выйду замуж за того, кто может причинить мне боль. Богатый опыт человека, делившего любовное ложе со многими женщинами, сразу же подскажет ему, чего он лишается, как только медовый месяц останется позади.

— Ты не знаешь этого, — сдержанно заметил Джонатан.

— Разумеется, я не могу быть абсолютно уверенной в том, что это правда, но я просто не хочу рисковать, — убежденно проговорила Натали. — Я выйду замуж только за человека, который будет меня любить точно так же, как мои отец любит мою мать. Он знает ее любимый цвет; ее любимое вино, ее любимые цветы, ее любимое блюда. Отец тонко чувствует малейшие изменения в ее настроения и обожает мою мать, несмотря ни на что.

Наклонившись вперед, Натали в возбуждении вцепилась подушку, с трудом сдерживая свои чувства.

— Я хочу, чтобы любовь для меня была удовольствием, чем-то всегда новым и увлекательным, романтическим секретом только для нас двоих Я хочу, чтобы мой муж знал, что я ненавижу вышивать, скакать на лошадях и сплетничать с другими леди, что я обожаю шоколад, ненастные дождливые дни и комедии Шекспира; загадочные, сверкающие огни ночного города; что мой любимый цвет — темно-синий; что я всегда хотела побывать в опере в Милане и хотя бы один день провести в Китае. — Немного помолчав, Натали добавила с презрением в голосе — Джеффри Блайт не знает этого обо мне Он знает только, что я из хорошей семьи и имею неплохое приданое, которое пойдет на уплату его будущих долгов Но хуже всего то, что он даже и не стремится знать, что я люблю и чего хочу. Его, как и других джентльменов, интересует только мое благородное происхождение, являющееся необходимым условием для того, чтобы произвести на свет законных наследников. Но тем не менее моя мать без колебания выдаст меня замуж за любого из них. Они не любят меня как женщину, и я им безразлична как человек, а это значит, что очень скоро я надоем своему мужу в постели и он постарается подыскать мне замену. Моя мать не знает, что отцу нравится жить осенью в деревне, что он обожает гулять по лесу и читать стихи. Она не любит его. Я выйду замуж только в том случае, если полюблю.

Ее страстность поразила Джонатана; в эту минуту Натали показалась ему потрясающе красивой. После такого пылкого признания он был не в силах заговорить. Он просто смотрел в ее большие прекрасные глаза, чувствовал тепло ее тела и хотел только одного — покрепче прижать ее к себе. Он прекрасно осознавал, почему она так думает, и жаждал, чтобы она поверила ему, узнала о его прошлом, поняла, какие мотивы руководили его поступками, какие надежды питало его сердце. Но больше всего ему хотелось чтобы Натали доверяла ему.

Действуя безотчетно, Джонатан стал нежно гладить шею. Она никак не ответила на его прикосновение, а лишь продолжала молча смотреть на него. Джонатан знал, Натали думала о том, что только что ему сказала. Она старалась понять, какое впечатление произвели на него ее слова.

— Если бы ты только знала, — медленно прошептал он, продолжая смотреть ей в глаза, — как я хочу заняться с т бой любовью! Не с твоим телом, Натали, а с тобой! Знаешь ли ты, как трудно ждать чего-то удивительного?

Ее решимость вдруг несколько ослабла. В глазах девушки мелькнуло сомнение, и Джонатан чутко уловил перемену ее настроения.

И именно эта неуверенность Натали, которую он расценил как положительный знак, и его страстное желание подтолкнули его к решительным действиям. Он протянул руку развязал завязки на ее ночной рубашке.

Натали почувствовала, что и сама страстно хочет того же, о чем говорил только что Джонатан.

С каким-то благоговейным трепетом, которого он никогда раньше не испытывал, Джонатан положил свою ладонь ей на грудь и ощутил исходящее от ее шелковисто кожи тепло. И прежде чем она успела что-то возразить, о стал ласкать ее обнаженное тело.

Натали нервно глотнула воздух, почувствовав прикосновение, но продолжала смотреть Джонатану в глаза, хотя в ее взгляде не было страха, а лишь удивление и ожидание чуда.

По его телу пробежала горячая волна, к горлу подступил комок. Очень медленно Джонатан стал гладить ее грудь, ласкать сосок, пока не почувствовал, как он затвердел под его пальцами.

Натали посмотрела на Джонатана глазами, полными слез а затем, прикрыв их, взяла его за руку и достала ее из своей ночной рубашки, но не отпустила, а прижала к своему телу, словно это была какая-то драгоценная вещь, которую она боялась потерять.

Молодой человек продолжал неподвижно лежать около Натали и глядеть ей в лицо, чувствуя, как бьется ее сердце под его рукой; девушка медленно начала погружаться в сон.