Глава 18

На побережье медленно опускалась ночная мгла. После проливного дождя из-за низких облаков на горизонте выглянуло солнце и тут же начало садиться за океан.

Уилл смотрел на солнце, стоя у высокой стеклянной двери, с интересом наблюдая, как полоска сияющего золота уступает место еле видимой ниточке зеленого, а затем полыхающее дневное светило словно погружается в вечность.

Это была комната Элизабет: когда-то здесь она играла на рояле, и не раз за последние годы Уиллу казалось, что он слышит неясные мелодичные звуки, разносящиеся по темным и тихим коридорам дома. Иногда это благозвучие застигало его врасплох, заставляя закрыть глаза и вновь желать, чтобы женский смех и полные чувства песни обогащали его жизнь. Но музыка всегда исчезала, и сегодняшний день не был исключением.

Уилл опустил взгляд на беспокойный океан, затем закрыл глаза и прислонился лбом к стеклу двери. Оно было холодным как лед. О, как ему хотелось убежать из пустого пространства этого дома, ставшего центром его жизни, – дома без тепла, без смеха, без любви...

– Прошу простить, ваша светлость, но у меня важные новости.

Гастингс. Господи, когда только все это кончится?

Уилл судорожно сжал тонкую деревянную раму побелевшими пальцами. Никогда еще он так сильно не сожалел о своем положении в свете.

И все же, когда дело призывало его, представление о долге, с которым он родился и воспитывался, всегда торжествовало.

Открыв глаза, он повернулся и чуть не столкнулся лицом к лицу с детективом.

– Да, Гастингс?

Сначала гость выглядел озадаченным, осматриваясь вокруг, словно он только сейчас обнаружил, что попал в совершенно незнакомую комнату.

– Разрешите присесть, ваша светлость? Никак не могу перевести дух.

– Конечно, садитесь. – Не отходя от стеклянных дверей, Уилл указал на софу в центре комнаты.

Гастингс тут же уселся в весьма неудобной позе, но, как ни странно, на этот раз не стал доставать свои записи.

– Ваша светлость, вы, конечно, уже поняли, что Гилберт Герман ускользнул от нас в таверне...

Уилл почувствовал себя так, словно его полоснули кинжалом.

– Я так и предполагал, – холодно заметил он.

– Однако есть кое-что, что я должен безотлагательно вам сообщить.

– Ну так сообщайте. – Герцог недовольно поморщился.

– В общем, сэр... – Гастингс откашлялся, – возможно, мне следовало бы ознакомиться с этой информацией раньше, и если вы почувствуете необходимость задержать плату за мои услуги, я полностью пойму вас...

– Говорите по существу. – Уилл уже начинал терять терпение.

– Да-да, разумеется. – Детектив, наконец, полез в нагрудный карман и извлек свои записи. – Видите ли, изучая прошлое Гилберта Германа, я решил проверить сделки его отца как финансиста. – В голосе Гастингса появилось волнение. – На прошлой неделе я поручил моим людям заняться этим, и они обнаружили нечто весьма примечательное, сэр.

Уилл ждал, не меняя позы.

Гастингс нервно ослабил шейный платок.

– Проживая в столице, Дэвид Герман легко мог раздобыть список клиентов-дворян, и когда мы провели наше расследование, то обнаружили одно имя, которое может вас заинтересовать.

– Вот как?

– Имя Честер вам о чем-нибудь говорит? – Детектив криво усмехнулся.

Уиллу показалось, что стеклянная дверь распахнулась и леденящий ветер дунул ему в лицо.

Теперь все начинало сходиться. Дэвид Герман был личным финансистом отца Элизабет.

Словно не замечая его реакции, Гастингс продолжил:

– Мы узнали, что Ричард Честер хранил крупную сумму денег в банке Германа в обмен на небольшие услуги – покрытие мелких карточных долгов, заблаговременное сообщение о процентных ставках и других подобных вещах. – Полные щеки Гастингса порозовели от волнения. – Эти двое были друзьями и знали друг друга долгие годы. – Детектив сделал эффектную паузу, затем прошептал: – Как и их дети.

Странно, но лишь в этот момент прозрения Уилл задумался о том, что за последние несколько минут Гастингс ни разу не заглянул в свои записи.

– Ваша светлость?

Уилл тяжело вздохнул:

– Итак, как я это себе теперь представляю, дети хорошо знали друг друга, и блондинка, которая встречалась в таверне с Гилбертом, – не кто иная, как Элинор Честер, сестра моей покойной жены.

– Именно, сэр. – Гастингс на мгновение задумался – очевидно, он ожидал более бурной реакции, чем простая констатация фактов, – а затем, почесав шею, продолжил: – Гилберт Герман и Стивен Честер росли друзьями, и скорее всего вместе задумали этот шантаж. Получив определенные сведения, они разработали хитроумный план. Вопрос – от кого они получили эти сведения? Могла ваша жена рассказать сестре, что вы владеете рукописью?

Герцог усмехнулся:

– Об этом знали абсолютно все – ведь рукопись сперва принадлежала Элизабет. Это был ее свадебный подарок мне.

Прекрасный подарок, невольно подумал он. Элизабет еще прежде сказала, что сонет является семейной реликвией, но сам подарок стал для него полнейшим сюрпризом. Тогда она действительно любила его. И тут его внезапно осенило.

– Очевидно, теперь Элинор Честер и ее брат хотят получить записи обратно?

– Похоже, что так, сэр. – Гастингс сложил свои записи и запихнул в карман. – Хотя не проще ли было просто попросить их у вас или предложить выкупить? Это гораздо разумнее, чем прибегать к шантажу.

Уилл пожал плечами:

– Вряд ли я отдал бы им этот сонет. У меня стойкое отвращение к семье моей покойной жены. – Уилл потер лицо ладонью. – Итак, мы имеем дело с хорошо продуманным и хитроумным планом. Семейство Честер почти разорено, и добыть такое бесценное сокровище означало бы для них обеспечить себе доступ к богатству, когда они найдут покупателя, который согласится держать язык за зубами.

– Полагаю, вы правы, сэр. – Гастингс кивнул.

Теперь уже Уилл не мог скрыть своего беспокойства; засунув руки в карманы, он медленно зашагал вокруг укрытого чехлом рояля.

Наконец все обрело окончательный смысл. Кто еще так хорошо знал его слабости? Элинор Честер отличалась исключительной хитростью, и он готов был дать пинка самому себе за то, что не усмотрел семейных мотивов раньше. Правда, в прежние времена Стивен Честер никогда не опустился бы до связей с обыкновенным актером, но после того, как этот человек обвинил в убийстве Элизабет Уилла, от него можно было ожидать чего угодно. Неудивительно, что Стивен вновь попытался использовать его в корыстных целях.

Наконец герцог перестал шагать по комнате и задумчиво взглянул на детектива.

– Спасибо за информацию, Гастингс. Теперь мне нужно осмыслить все, что я узнал, так что на сегодня с меня довольно. Я немедленно выплачу вам последнюю часть гонорара.

– А как насчет миссис Раэль-Ламонт?

Упоминание ее имени заставило герцога вздрогнуть. После того как они открылись друг другу, после всего, что он дал ей, ему предстояло снова остаться одному.

Наконец, прервав паузу, Уилл ответил:

– Уверен, леди Вивьен на данном этапе сама позаботится о себе. Спокойной ночи, Гастингс.

Это была самая официальная и резкая процедура прощания, к которой он не прибегал уже много лет, но Гастингс, видимо, поняв все без слов, не мешкая поднялся и, учтиво поклонившись, произнес:

– Спокойной ночи, ваша светлость. Я немедленно пошлю вам сообщение, если узнаю еще что-нибудь, представляющее для вас интерес.

Уилл еле заметно кивнул, затем повернулся к стеклянным дверям и бездумно уставился в темноту.

Глава 19

– Что, черт побери, случилось со светом?

Услышав громкий голос Колина Рамзи, Уилл встрепенулся и привычным движением взъерошил волосы.

– Который час? – ворчливо спросил он.

– Почти полночь.

Господи, сколько же времени он простоял здесь? – О...

– «О...»? Это все, что ты хочешь сказать?

Уилл фыркнул.

– Тебя впустил Уилсон?

– А почему бы ему меня не впустить? Правда, я, вероятно, разбудил его, что ему вряд ли понравилось...

– Да уж, не сомневаюсь.

В темноте Колин чуть не сбил со стола керамическую вазу.

– Проклятие! – Найдя выключатель, он повернул его, затем поправил вазу.

Яркий свет заставил Уилла прищуриться.

– Хочешь бренди? – спросил он, поворачиваясь к буфету.

– Не откажусь. Ба, да ты выглядишь просто ужасно.

Вместо ответа Уилл молча наблюдал, как друг удобно устраивается на софе, на том самом месте, где совсем недавно сидел Гастингс.

– Итак, отвечай на мои вопросы, – потребовал Колин. – Почему ты стоишь здесь в темноте, и что случилось с той неуловимой женщиной, за которой ты охотишься?

«Женщина, за которой я охочусь? Господи, только этого не хватало».

Колин снял фрак и закатал рукава льняной рубашки.

– А где Сэм? Я думал, он здесь, с тобой.

Уилл повернул ключ в замке дубового буфета и, распахнув дверцу, достал графин с темно-янтарной жидкостью и два хрустальных бокала. Сдув пыль, которая могла оказаться внутри, он наполнил бокал Колина на добрую половину, а свой почти до краев. Сейчас ему, как никогда, нужно было выпить.

– Полагаю, Сэм следит за ней, – ответил он, ставя графин на вышитую салфетку. – А может, уже потерял.

– Следит за ней? – Колин взял предложенный другом бокал. – А что случилось?

Уилл пожал плечами и сделал большой глоток виски.

– Извини, это не бренди.

– Так в чем дело? – Колин, кажется, уже начал понимать, что что-то пошло не так.

Уилл тяжело опустился в кресло-качалку напротив софы.

– Просто теперь ясно, каким я был глупцом. Каждая женщина, которую я начинал любить... обманывала меня, уверяя в вечной привязанности.

Колин сделал глоток из своего бокала.

– Женщины вообще склонны к этому – вот почему я опасаюсь увлечься кем-либо всерьез.

Уилл прищурился и принялся раскачиваться, глядя в свой бокал.

– Все было подстроено, – со странным спокойствием заявил он.

– Что подстроено? – Колин внимательно посмотрел на друга.

Уилл покачал головой.

– Все, и прямо с той самой минуты, как она вошла в мою жизнь.

Колин поставил виски на чайный столик перед собой.

– Не понимаю. О чем, черт побери, ты тут толкуешь?

Уилл поднял бокал и быстро сделал два больших глотка. Напиток обжег рот и горло, но при этом показался странно приятным.

– Добрая миссис Раэль-Ламонт, или, если раскрыть тайну, прекрасная леди Вивьен, замужем, но готова на адюльтер.

– Звучит как-то грубо, тебе не кажется? – осторожно заметил Колин. – Я думал, она тебе небезразлична.

– Ну, если учесть, что она определенно знает, как обращаться с цветами... – Уилл подумал, что этого ответа вполне достаточно.

Колин задумчиво потер лоб.

– Послушай, Уилл, мы были друзьями много лет, но никогда я не видел тебя таким... несерьезным, что ли. Сначала ты просишь меня тайком наблюдать за ней ради ее безопасности, а теперь, когда я здесь, ты мне говоришь такие странные вещи. И почему эта дама не пришла сегодня вечером в таверну, где я ждал ее?

Не зная, с чего начать, Уилл поднялся с кресла-качалки и сделал несколько шагов к застекленной двери.

– Думаю, все дело в деньгах, – медленно проговорил он и снова надолго замолчал.

– Ничего удивительного, если в деле замешана женщина. – Колин усмехнулся. – Ну, так ты собираешься объяснить мне все это или мы будем молчать?

Уилл закрыл глаза и, стараясь говорить спокойно, произнес:

– Мне нужно решить, хочу ли я, чтобы ее обвинили в преступлении.

Колин с изумлением взглянул на него и покачал головой.

– Ваша светлость...

Уилл не повернулся. Он знал, кто вошел.

– Какого черта! Эй, что здесь происходит? – Гневный голос Сэмсона Карлайла возвещал о том, что он вот-вот присоединится к друзьям. – Я провел три проклятых часа, сидя на железной ограде и глядя на темное здание, но никто так и не появился. – Сэмсон быстро прошагал мимо дворецкого в комнату.

– Я могу идти, ваша светлость? – скромно поинтересовался Уилсон.

– Да, спасибо. – Герцог как ни в чем не бывало повернулся к гостям, словно не было ничего особенного в том, что трое богатейших дворян Британии собрались в полночь обсуждать свои проблемы.

Как только Уилсон вышел, Уилл, прищурившись, оглядел присутствующих.

– Что ж, прекрасно, – иронически заметил он. – Нам предстоит что-то вроде вечеринки, не так ли?

Сэм мрачно посмотрел на него. Он уже успел снять фрак и ослабить шейный платок, повязанный вокруг воротника, и теперь наблюдал с неодобрением за хозяином дома.

– Что это за смехотворное поручение? Мало того, что я продрог, так еще какая-то проститутка предложила мне закурить...

– Возможно, это было наилучшее предложение, которое ты получил за всю неделю, – поддразнил Колин. – Жаль только, что ты не куришь.

Сэм никак не откликнулся на эту реплику и продолжал мрачно смотреть на Уилла.

– А теперь ты посылаешь за мной – и ради чего? Проклятая ночь! – Его глубокий голос прозвучал с резкостью, которую собеседники сразу узнали и поняли. Всегда серьезный Сэм терпеть не мог праздной болтовни.

– Полагаю, ты не воспользовался этим заманчивым предложением? – сухо спросил Уилл, возвращаясь к чайному столику, где он оставил недопитый бокал. – Не очень-то веселое окончание вечера.

– Предложением? – Сэм недоуменно наморщил лоб.

– Закурить.

– Да что, черт побери, происходит? – Сэм начинал терять терпение.

– Не помню, сколько раз за последние десять минут возникал этот вопрос, – вскользь заметил Колин с софы, допивая виски. – Я, например, уже устал задавать его.

– Хочешь выпить, Сэм? – неожиданно предложил Уилл.

– Спасибо, нет. – Сэм упорно не сводил с него глаз. – Кто такая, черт возьми, эта Вивьен Раэль-Ламонт, и почему ты попросил меня наблюдать за театром, в котором она вряд ли могла появиться.

Уилл подошел к буфету и взял графин, чтобы вновь наполнить его.

– Ты пьешь виски?

Он оглянулся через плечо:

– Откуда ты знаешь, что это виски?

– По цвету. – Сэм наконец сделал пару шагов в глубь комнаты. – Так для чего я здесь?

Уилл нахмурился и поднял графин, чтобы рассмотреть жидкость на свет.

– Да, пожалуйста, скажи, будь любезен, – вмешался Колин, усаживаясь поудобнее.

– На мой взгляд, это бренди. – Хозяин дома наполнил бокал.

– Проклятие, Уилл, моя задница воспалилась от сидения на железе, я устал, проголодался и не имею представления, почему стою в твоей... – Сэм огляделся. – В твоей музыкальной комнате.

Колин неожиданно улыбнулся.

– Я чувствую, этот разговор нас ни к чему не приведет. Может быть, мне пока поиграть?..

– Сядь, ради Бога. – Уилл поднял наполовину наполненный бокал. – Я все еще пытаюсь понять, как эта женщина так легко смогла провести меня. Когда я найду ответ, вы узнаете его первыми.

Вместо того чтобы сесть на софу рядом с Колином, Сэм подошел к роялю, вытащил из-под него вращающийся стул и, сев на него, приготовился ждать.

– Послушай, – Колин зевнул, – почему бы тебе не начать с самого начала?

Тем временем в голове Уилла всплывали беспорядочные мысли и воспоминания об их первой встрече в библиотеке, когда Вивьен пришла к нему, желая купить записи, которые, она знала, никогда не будут проданы. Мысль о том, что все это было разыграно ею, вызвала в нем холодный гнев. Он снова быстро сел в кресло-качалку, деревянные полозья скрипнули на мраморном полу.

– Там вот, миссис Раэль-Ламонт пришла ко мне несколько недель назад с предложением. Она хотела купить мой сонет.

– Господи! – Колин откинул голову, его взгляд выражал откровенное недоверие. – Неужели только поэтому тебе понадобилась копия?

– Совершенно верно.

– А зачем ей этот сонет? – Сэм фыркнул. – Она все равно не сможет его продать.

– В том-то все и дело. – Уилл покачал головой. – Но мне это показалось интригующим.

– И что же дальше? – спросил Сэм.

– Я обещал рассмотреть ее предложение лишь в случае, если она согласиться стать моей... компаньонкой.

– Боже, этого только не хватало! – пробормотал Сэм.

Колин, вскочив на ноги с пустым бокалом в руке, разразился демоническим хохотом.

– Я непременно как-нибудь испробую такой ход, нет, правда, – уверенно заявил он, направляясь к буфету. – Ты просто гений.

Уилл чуть не выругался.

– Вы все не так поняли.

– Ну, естественно, – саркастически заметил Сэм. – Зная твой вкус в отношении женщин, уверен, что она страшна как смертный грех.

– Полностью согласен. – Колин поднял наполненный бокал. – Если бы она захотела получить мой сонет, я просто потребовал бы, чтобы она прочитала его...

– Я не хотел потерять ее. – Уилл недовольно посмотрел на приятелей. – И вообще она очаровательна, хотя это не относится к делу.

Сэм ехидно улыбнулся:

– Конечно, не имеет.

– Да, верно, – неожиданно легко согласился Колин, – но я все равно потрясен. – Вернувшись на софу, он разлегся на подушках и, устраиваясь поудобнее, повертел головой. – Вот только почему бы тебе не рассказать, что же все-таки случилось?

Уиллу страшно захотелось стереть ухмылку с его лица.

– Миссис Раэль-Ламонт – леди Вивьен, старшая дочь графа Уэррика, и она скрывает это от общества все десять лет, которые живет здесь.

Колин присвистнул.

– Забавно, хотя я надеялся на что-то более непристойное.

Словно не заметив иронии друга, Сэм быстро спросил:

– Почему она живет одна, в скромном доме в Пензансе?

Уилл почувствовал, как к нему вернулось прежнее напряжение.

– Ее муж был пристрастен к наркотикам и отказался согласиться на развод, опасаясь, что в этом случае все узнают о его болезни. У Вивьен имелось только ее слово против его слова, поэтому она решилась на договор о раздельном проживании: это было лучшее, на что она могла рассчитывать при сложившихся обстоятельствах. Ее муж вернулся на родину, во Францию, а она решила начать новую жизнь здесь, чтобы спасти семью от позора.

Впервые с момента появления в доме Уилла оба друга уставились на него с полным непониманием в глазах.

– Ты очень уверенно излагаешь факты, – наконец заметил Сэм. – Но откуда ты знаешь, что все это не ложь?

– Потому что я лишил ее девственности.

Какое-то время оба гостя молчали, не в силах вымолвить ни слова, и Уиллу пришло в голову, что впервые за многие годы ему удалось поставить их в тупик.

Он откинулся на подушки и начал раскачиваться в кресле-качалке.

Придя в себя первым, Сэм начал медленно потирать ладони.

– Итак, – он деловито откашлялся, – дочь графа выдает себя за обеспеченную вдову, тогда как на самом деле она... кто? Замужняя леди и... девственница?

– Полагаю, это самое точное определение. – Уилл сделал еще глоток виски.

– Нет, постой, – поправил друга Колин. – По существу, она больше не девственница, но ведь это не противозаконно, не так ли?

Неожиданно Уилл в волнении снова вскочил с кресла и, обойдя софу, заходил по комнате.

– Вообще-то суть не в этом...

Сэм глубоко вздохнул и тут же потребовал ответа:

– Так в чем же суть? Скажи, почему ты послал за нами и почему хлещешь виски как холодный чай в июле?

Уилл почувствовал, как сердце молотом застучало в груди. Разве можно выразить чувство утраченных иллюзий словами? Ни Колин, ни Сэм никогда не любили женщин так, как он полюбил Вивьен, и, разумеется, им трудно было его понять.

Наконец он перестал ходить по комнате и попытался как можно доступнее объяснить свою мысль:

– После того как мы с Вивьен стали...

– Вступили в особые отношения?

– Кончай шутить, Колин, – раздраженно приказал Сэм.

– Стали близки, – отчетливо произнес Уилл, бросив на друзей быстрый взгляд, – она сообщила мне, что ее шантажирует некий господин по имени Гилберт Монтегю, довольно известный актер шекспировского театра, требующий эти записи.

– Известный актер? – недоверчиво повторил Колин.

Уилл потер глаза, затем повернулся к друзьям.

– Я знаю, это звучит невероятно...

– Звучит как текст очень плохой пьесы, – поправил Колин, сделав глоток из своего бокала.

– Ну-ну, продолжай. – Сэм сделал нетерпеливый жест рукой. – Как же этот актер собирался шантажировать ее?

Уилл взволнованно зашагал по комнате, затем, взяв бокал с остатками вина, подошел к стеклянной двери.

Вечер превратился в плотную жуткую темень, которую к тому же окутывал низкий, густой туман, и это ему совсем не понравилось. Он посмотрел на тонкий хрусталь в руке, отчаянно желая сделать еще один глоток, но затем неожиданно решил, что выпил достаточно. Отвернувшись от темноты ночи, Уилл поставил бокал на крышку рояля, прекрасно зная, что если бы Элизабет был жива, она непременно отругала бы его за такую небрежность. Сейчас он сделал это нарочно, наслаждаясь тем, что все здесь теперь принадлежит только ему.

– Я еще не сказал, что Вивьен официально оформила раздельное проживание через лондонского поверенного. По ее словам, актер-шантажист каким-то образом сумел получить копию подписанного ею документа и теперь угрожает обнародовать его, если она не подчинится его требованиям.

– Копии, всюду копии. – Колин прижал кончики пальцев к бровям. – А кто делал эту?

– Откуда, черт побери, я могу знать?

– Но ты хоть видел эту копию? – задумчиво спросил Сэм.

– Нет, я просто поверил ей.

– Вот как? И почему же?

Вопрос заставил Уилла поежиться.

– Какой смысл ей что-то выдумывать? Вивьен ничего бы не выиграла, солгав относительно своего брака, и, кроме того, она живет в Пензансе уже десять лет; у нее здесь светские знакомства, бизнес...

– Бизнес? – встрепенулся Сэм.

Уилл положил ладони на холодную полированную поверхность рояля.

– Она флорист, поставляет цветы местной знати.

– Знатная леди выступает в роли цветочницы? Невероятно. – Колин, не выдержав, улыбнулся.

– Я не сказал, что она продает гвоздики на улице за несколько центов! – запальчиво воскликнул Уилл. – У нее настоящее дело, и все в городе уважают ее; у нее лучшие сорта орхидей в Корнуолле, хотя, по моему мнению, она продает их чересчур дорого.

– Ты сказал – орхидеи?

– Да, от самых простых до самых редких сортов. Некоторые из них весьма уникальны. – Уилл почувствовал, как его лицо неожиданно вспыхнуло, и постарался принять равнодушный вид. – Я часто покупаю цветочные композиции у нее и делаю это уже почти год.