Глава одиннадцатая

Рейчел раздражённо оглядела комнату. После трёх дней, проведённых в постели, спальня перестала казаться ей такой прелестной, как раньше. В дальнем конце Элис деловито убирала свежевыстиранное бельё. Рейчел нахмурилась. Конечно, она и подумать не могла о том, чтобы оскорбить чувства девочки откровенным признанием, но нежная забота горничной стала действовать ей на нервы.

И Элис, и миссис Литтон из сил выбивались, чтобы угодить госпоже, но факт оставался фактом: она не привыкла, чтобы вокруг неё суетились и выполняли все её желания. С самого раннего возраста она почти все делала для себя сама.

И привычку полагаться только на себя она высоко ценила и не готова была отказываться от неё на более долгий срок, чем вынуждали обстоятельства.

— Что-то не так, миледи? — спросила Элис, неожиданно обернувшись и заметив задумчивое выражение лица госпожи.

— Нет-нет, всё в порядке.

— Может быть, визит мисс Люси утомил вас, — предположила юная горничная, подходя к кровати. — Я думала, вам слишком рано принимать посетителей.

— Ты думала. Ты думала! — Рейчел сердито посмотрела на Элис. — Позволь мне уверить тебя, что визит Люси Мейтленд не только не утомил меня, а наоборот, воодушевил, развлёк и придал сил. Ничто не могло бы доставить мне большее удовольствие, чем надеть амазонку и отправиться с мисс Люси на верховую прогулку.

— Вы не могли бы это сделать, миледи, — со всей серьёзностью возразила Элис. — Вы нездоровы. Кроме того, ваша амазонка изорвалась, и её сожгли. Я говорила вам, разве вы не помните?

— Конечно, помню! — капризно оборвала её Рейчел. — Мои мозги не пострадали. А амазонка — мелочь! Сошьют другую.

— Нет надобности, беспокоиться из-за этого, мисс Эм, — сообщила горничная, любовно разглаживая одеяла. — Кажется, его светлость уже заказал новую.

— Заказал? Как это мило с его стороны! — Рейчел взглянула на часы, и её довольная улыбка растаяла. — Где же его светлость? Обычно в это время он навещает меня.

— Он велел передать, что заглянет позже, миледи. Уехал куда-то с управляющим, как мне кажется.

Уехал? Неужели? — думала Рейчел, с самым невинным ангельским видом разглядывая ногти на левой руке. Затем вдруг отбросила одеяла и спустила ноги с кровати.

— Вам нужен ночной горшок, миледи?

— Нет! Мне нужна перемена обстановки. И немедленно! — решительно заявила Рейчел, засовывая стройные ножки в комнатные туфли. — И не смей спорить со мной! — приказала она, увидев, что Элис открыла рот. — Принеси халат!

Встревоженная Элис, помогла хозяйке надеть халат.

— Но что скажет его светлость, мисс Эм? — воскликнула она в тщетной попытке урезонить свою неожиданно заупрямившуюся госпожу. — Вам велели неделю лежать в кровати. Вы знаете, что сказал доктор. А его светлость приказал, чтобы вы…

— К дьяволу приказы его светлости! Я ни минуты больше не собираюсь оставаться в этой тюрьме! — объявила Рейчел с такой непоколебимой решимостью, что Элис не посмела больше перечить ей и заботливо предложила руку для опоры.

Расстояние от спальни до лестничной площадки, казалось, значительно увеличилось, но, то прыгая на левой ноге, то осторожно перенося тяжесть на ещё болезненную, распухшую правую, Рейчел доковыляла до отполированных перил. Тяжело дыша, она опёрлась о балюстраду. Добравшись до лестницы, она не собиралась отступать.

Не обращая внимания на самодовольное выражение лица Элис, прямо кричащее «Я-же-говорила-что-вам-это-не-под-силу», она критически осмотрела перила, затем взглянула вниз в холл. Похоже, он пуст. Но лучше проверить, решила Рейчел, поворачиваясь к горничной:

— Спустись в холл и посмотри, есть ли там кто-нибудь.

Элис немедленно повиновалась и подтвердила, что в холле никто не прячется. Довольно улыбнувшись, Рейчел подобрала полы халата и, прежде чем Элис разгадала её намерение, задрала правую ногу, оседлала перила и легко соскользнула вниз по полированному дереву.

— Мне всегда хотелось это сделать, — призналась она, глядя на мир глазами озорного мальчишки, которому только что удалась особенно удачная проказа. — Как я завидую детям!

Выразить на лице неодобрение Элис не удалось, и она снова предложила госпоже руку, чтобы достичь цели путешествия — библиотеки.

Вскоре Рейчел, очень довольная, лежала на удобном диване, поставленном так, чтобы через окно был виден парк. Несколько подушек поддерживали её спину, тёплый плед прикрывал ноги, на столике рядом стоял бокал лимонада, а в руках — книжка, которую утром принесла Люси. Какое наслаждение!

Однако радость её оказалась недолгой. Не прошло и десяти минут, как дверь открылась, и в комнату тихо и довольно торжественно вошла экономка.

— Несомненно, Элис сообщила вам о моей маленькой авантюре, — улыбнулась Рейчел женщине, которую, к собственному удивлению, очень полюбила, но на этот раз не получила ответной улыбки. — Полно, миссис Литтон. Прекрасно зная мой характер, вы и не могли ожидать, что я покорно соглашусь на недельное тюремное заключение.

— Да, мадам, я и не ждала этого, — ответила экономка все с тем же мрачным видом. — Я восхищаюсь вашей силой духа, ведь вы выдержали целых три дня. Но не об этом я хотела поговорить с вами. — Миссис Литтон умолкла на мгновение, нервно сжав руки. — Я понимаю, что время выбрано неудачно, но… но я боюсь, что вынуждена искать новое место, и пришла спросить, не будете ли вы добры, дать мне рекомендацию.

— Но почему? — Рейчел была ошеломлена. Кроме первых недель холодной официальности, когда они обе присматривались и оценивали друг друга, их отношения были очень дружественными. — Я… я думала, вы счастливы здесь. Если я что-то сказала или…

— Нет-нет, миледи! Ничего подобного, — поспешно уверила экономка. Её серые глаза наполнились слезами. — Никто не мог бы относиться ко мне добрее или…

Рейчел в смятении смотрела на неё. Ни один из детальных инструктажей леди Анны Нортон не подготовил её к подобной ситуации. Некоторое время она совершенно не знала, как быть, затем решила действовать ласково, но твёрдо, как если бы это была Элис.

— Успокойтесь, миссис Литтон, присядьте. Очевидно, что-то очень сильно расстроило вас, но я совершенно не понимаю, что бы это могло быть. Это имеет отношение к его светлости? Или к кому-то из слуг?

Утерев глаза, экономка отрицательно покачала головой.

— Нет, миледи, ничего подобного. — Поколебавшись секунду, она собралась с духом и, порывшись в кармане белого накрахмаленного фартука, протянула Рейчел сложенный листок бумаги, а сама присела на самый краешек кресла. — Вот из-за этого.

Рейчел развернула листок и нахмурилась, пробежав глазами криво накарябанное послание. Озадаченно она перечитала:

«Снова поистратился мадам Шарп. Если хотите, чтобы я держал рот на замке, принесите ещё пятьдесят. То же место в пятницу».

В полном недоумении Рейчел перевела взгляд на экономку, которая, к счастью, уже взяла себя в руки и уныло смотрела на неё.

— Боюсь, что я медленно соображаю, ибо не могу понять эту чепуху. Пятьдесят чего надо принести на то же место?

— Соверенов, миледи.

— А-а! Начинаю понимать. Во всяком случае, — поправила себя Рейчел, снова хмуро проглядывая записку, — мне так кажется. Теперь ясно, что это написано с единственной целью — получить деньги. Но кто такая миссис Шарп?

— Я, миледи. После смерти мужа я вернула себе девичью фамилию.

Рейчел некоторое время молча разглядывала экономку. Женщины, занимающие высшее положение среди слуг, могут быть замужними, но редко кто из них называет себя «миссис», если носит девичью фамилию.

— У вас были на это серьёзные причины?

— Да, миледи. — Экономка пристально смотрела на госпожу. — Кое-где ходили слухи, что я убила своего мужа, и я сочла разумным изменить фамилию, когда была вынуждена искать место прислуги.

— А вы действительно убили его? — спросила Рейчел так невозмутимо, что экономка не смогла подавить улыбку.

— Нет, миледи, не убила. Но если честно, должна признать, что не раз хотела это сделать.

— Ммм… Да, это можно понять, — задумчиво отозвалась Рейчел. — Я сама иногда испытываю подобное желание. — Её слова вызвали взрыв смеха обычно очень сдержанной экономки, и Рейчел одобрительно улыбнулась. — Вот так-то лучше. Теперь, я думаю, вам следует объяснить мне всё по порядку.

С некоторым облегчением экономка, поудобнее уселась в кресле.

— Миледи, я начну с того, что меня вырастила очень милая тётушка. У неё был удобный дом в тихом, но не фешенебельном районе Лондона. Она пускала постояльцев, и когда я стала постарше, то оплачивала своё содержание, выполняя, роль домоправительницы. После смерти тётя оставила дом мне, и я продолжала содержать пансион.

Однажды в доме появился Томас Шарп. Мы понравились друг другу, и, когда он сделал мне предложение, я совершила глупость и вышла за него замуж… и все, чем я владела, перешло к нему.

С неожиданным уколом боли Рейчел инстинктивно перевела взгляд на золотое колечко на своей левой руке.

— Да, миссис Литтон. Жизнь временами наносит чувствительные удары. — Она снова подняла глаза и, обнаружив, что экономка пристально смотрит на неё, поспешно спросила: — Несомненно, вскоре после свадьбы вы узнали истинный характер вашего мужа?

Экономка утвердительно кивнула.

— Я знала, что он любил выпить, миледи, но не представляла, что это значит. Трезвым он был достаточно мил, но когда выпивал… — Её глаза стали суровыми. — Примерно через год после нашей свадьбы Томас потерял работу — он был клерком в одной транспортной компании, — и мои сбережения быстро иссякли. Шарп начал продавать мебель, чтобы оплачивать карточные долги и другие развлечения. Единственный доход давал мой пансион, но время шло, дом ветшал, и я уже не могла проявлять разборчивость в постояльцах. — Опустив глаза, экономка уставилась на ковёр. — Как-то вечером он явился домой совершенно пьяный и, как обычно, потребовал денег. Когда я сказала, что ничего нет — даже на еду, он пришёл в ярость. Я выбежала из комнаты на лестничную площадку. Шатаясь, он последовал за мной. Должно быть, он зацепился за ветхий ковёр, потому что упал с лестницы и сломал себе шею.

— Но разве можно винить вас за это? — ошеломлённо спросила Рейчел, и экономка горько улыбнулась.

— Миледи, Бог не наградил меня красотой, но я была сильна духом. Когда я вышла замуж за Томаса Шарпа, мне было уже тридцать. Я была независимой и трудолюбивой женщиной. Я нелегко покорялась требованиям мужа. За пять лет нашей совместной жизни было много громких ссор, и нашлось немало охотников подтвердить это. Меня отвезли в Главное полицейское управление на Боу-стрит, и ни один из моих жильцов не выступил в мою защиту; правда, меня отпустили за неимением доказательств.

— А грязь прилипает, — тихо сказала Рейчел.

— Совершенно верно, миледи. После дознания я вернулась домой и обнаружила, что последние жильцы исчезли, забрав почти всю оставшуюся мебель. — Она горько усмехнулась. — Прелестная была семейка!

Муж, жена и их отвратительный сын. Ренфилды, если память мне не изменяет.

— Вы не обратились к властям?

— Нет, миледи. Я была по горло сыта полицейскими с Боу-стрит. Но я сделала всё, что могла: продала дом и заплатила долги мужа. У меня почти ничего не осталось. — Увидев сочувствие в глазах Рейчел, экономка улыбнулась. — Всё сложилось не так плохо, миледи. Подруга моей тёти — добрая душа — удачно вышла замуж и взяла меня в экономки. Но я не могла отделаться от прошлого. Когда бы мы с ней ни выходили, непременно наткнёмся на кого-то, кто узнает меня. В конце концов, я решила, что лучше мне уехать из Лондона. Я взяла снова свою девичью фамилию, и мне повезло получить место экономки в доме леди Фицнортон, где я и оставалась десять лет до её кончины. Её сын, сэр Лайонел, написал мне блестящую рекомендацию, и я получила место здесь. — Она посмотрела на свою госпожу, молча разглядывавшую письмо. — Моё прошлое догнало меня, миледи. Я никогда не думала, что придётся рассказывать все это, но… но… Я немедленно уеду, если вы пожелаете. Если бы вы были так добры, чтобы написать мне рекомендацию, я бы…

— Нет, миссис Литтон, я не нахожу возможным, выполнить вашу просьбу, — резко прервала Рейчел и посмотрела прямо в глаза удручённой женщине. — Если, конечно, вы несчастливы здесь и действительно хотите уехать.

— О нет, миледи. — Лицо миссис Литтон просветлело. — Я всегда была счастлива здесь, и ещё больше после вашего приезда. Я знаю, что вначале, должно быть, держалась отчуждённо, но только потому… ну… потому, что я не совсем знала… О Господи! — закончила она в замешательстве, чем вызвала озорные искры в прелестных глазах её светлости.

— Потому что вы не знали, чего ожидать от рыжей фурии с горящими глазами, ворвавшейся в дом в тот день, и удивлялись, как Бог, во всей своей доброте, мог нанести вам ещё один сокрушающий удар.

Щеки пожилой женщины вспыхнули виноватым румянцем, она, заикаясь, попыталась все отрицать, и Рейчел расхохоталась, но быстро посерьёзнела.

— Вы не хотите покидать нас, миссис Литтон, а я со своей стороны не вижу, почему вы должны это делать. Конечно, долг обязывает меня поговорить с мужем, но я уверена, что он не попросит вас искать другое место. Однако, если после моих откровений такое случится, я могу предложить вам работу в моём доме в Сомерсете.

— О миледи, благодарю вас! Я была бы счастлива, поехать туда и…

— Не спешите, — прервала Рейчел. — Вы дали мне все основания полагать, что предпочли бы остаться здесь, но необходимо подумать над тем, как избавиться от требований этого бесчестного человека. Миссис Литтон заметно побледнела.

— Да, миледи. Именно поэтому я и подумала, что лучше всего уехать. Это не первое письмо, и у меня просто больше не осталось денег.

— Когда вы получили первое требование?

— Примерно за два месяца до вашего приезда, миледи.

— И сколько их вам пришлось удовлетворить?

— Это третье. Мне передал его один из лакеев. Как и все остальные, его нашли перед парадной дверью.

— Понимаю. Вы можете представить, кто стоит за этим? — (Экономка отрицательно покачала головой.) — Предположим, что его светлость не будет возражать, а вы решите остаться. Тогда я бы посоветовала вам довериться Пеплоу. В нём вы найдёте верного союзника. Если среди слуг начнут распространяться слухи, он сумеет заткнуть рты сплетникам.

Некоторое время спустя, когда миссис Литтон, совершенно успокоившись и более счастливая, чем когда-либо прежде, покинула комнату, Рейчел вернулась к своему роману. Сложная интрига так увлекла её, что она не слышала, как открылась дверь, и не почувствовала, что пара фиолетовых глаз смотрит на неё с крайним неодобрением.

— Какого дьявола! Что вы здесь делаете, мадам?

Рейчел вздрогнула и выплеснула лимонад на халат.

— Чёрт вас побери, Линфорд! Неужели обязательно подкрадываться так тихо? — Поставив бокал на столик, Рейчел стала вытирать халат носовым платком. — Видите, что вы натворили!

Муж медленно приблизился к ней. Его лицо было мрачнее тучи.

— Ну?

Она лукаво взглянула на него.

Он никогда раньше не замечал в ней склонности к обычным женским уловкам, и это его позабавило.

— Я же знала, что вы сердитесь не всерьёз, — победно заявила она, заметив предательское дрожание красивых губ. — Как вам известно, я не выношу ограничений, Линфорд. Я бы сошла с ума, если бы ещё хоть секунду провела в своей спальне.

— Доктор Джиллис велел вам оставаться в постели не ради его собственного удовольствия, дорогая. Как и я. Лодыжка не заживёт, если вы не дадите ей покоя.

— Знаю. И обещаю, что больше не буду, так что можете не ворчать.

— Она называет это ворчанием, — пробормотал виконт, поднимая глаза к небесам и направляясь к столику с графинами. — Ваше счастье, дорогая, — продолжал он с несомненной угрозой в голосе, — что я точно знаю, насколько серьёзны ваши ушибы. — Он вернулся к дивану с двумя бокалами вина. — Вот, и постарайтесь не пролить это.

Рейчел сердито сверкнула на него глазами, но не позволила вовлечь себя в перепалку и молча смотрела, как он придвигает к дивану низкую скамеечку и садится, вытягивая перед собой длинные ноги. Его глаза оказались почти на одном уровне с её глазами.

— Что вы читаете?

— О, просто роман, который Люси принесла мне. — Подняв книгу с колен, Рейчел положила её на столик рядом с бокалом вина, и её взгляд упал на письмо. — Боже милостивый! Я совсем забыла. Вот, Линфорд, прочитайте!

Он бросил взгляд на письмо и стал искать монокль.

— И кто же эта мадам Шарп?

— Вы не поверите. Миссис Литтон! — Рейчел пересказала всё, что произошло между ней и экономкой. Закончив свой рассказ, она умоляюще посмотрела на мужа, не проронившего ни слова. — Я сказала ей, что должна ввести вас в курс дела, но… но вы же не уволите её. Правда?

— Надеюсь, не придётся. — Он снова взглянул на письмо. — Пятница послезавтра. Я поговорю с ней сам, посмотрим, что она мне скажет. Если повезёт, может, мы поймаем этого негодяя. Шантаж, — одно из самых гнусных преступлений.

— Я знала, что вы так и сделаете, — обрадовалась Рейчел, но тут же недоуменно нахмурилась. — Человек, который писал это, явно невежествен, но бумага хорошего качества. О, она могла бы быть и вашей!

— Бумага, возможно, дорогая, но в моих ящиках вы наверняка не найдёте чернил такого цвета. — Он с отвращением посмотрел на ядовито-зелёные строчки. — И я знаю единственный дом, где пользуются такими вульгарными чернилами. У Мейтлендов.

— Но вы же не думаете, что письмо послал кто-то из них?

— Конечно, я не подозреваю членов семьи, но один из слуг вполне мог это сделать. — Виконт пожал плечами. — Бесполезно гадать. Сначала я выясню, где она оставляла деньги.

— Линфорд, эта бедная женщина рассталась со всеми своими сбережениями. — Рейчел печально покачала головой. — Я давно чувствовала, что её что-то гнетёт. Как жаль, что она не доверилась мне раньше.

— Я не сомневаюсь, что вы бы с радостью сами заплатили шантажисту.

— Нет! — пылко воскликнула Рейчел, но улыбнулась. — Хотя должна признать, что чуть не предложила миссис Литтон возместить её потери. Линфорд, у меня денег больше чем нужно, а у этой бедной женщины теперь ничего нет. Это несправедливо. Только не думаю, что она взяла бы, даже если бы я предложила.

Виконт бросил на жену пытливый взгляд.

— Рейчел, деньги совсем ничего не значат для вас?

— Ну, так бы я не сказала. Очень приятно сознавать, что имеешь достаточно на свои нужды, но… — она пожала плечами, — я никогда не жаждала богатства.

— И не возмущаетесь теми, кто получает большое состояние?

— Конечно, нет. Почему я должна возмущаться?

Линфорд так напряжённо смотрел на неё, что она не смогла отвести взгляд.

— Я сам пришёл к такому же выводу несколько недель назад, когда мы стояли в спальне вашего старого дома. Вы солгали мне, Рейчел, не правда ли? Шесть лет назад вы сбежали от меня не потому, что ваш отец оставил своё состояние мне.

Молча, проклиная себя за то, что так глупо попалась в расставленную ловушку, Рейчел с трудом отвела взгляд от слишком проницательных фиолетовых глаз. Теперь бесполезно даже пытаться отрицать.

— Да, — признала она, прерывая затянувшееся молчание.

— Тогда почему вы оставили меня, Рейчел? — Он накрыл ладонью тонкие белые пальцы, нервно теребящие плед. — Почему вы прятались от меня шесть долгих лет? Чем я вызвал такую неприязнь?

— Я не… я никогда… О, тут совсем не то! — От волнения и растерянности она заговорила слишком резко. — Я была так юна, совсем ребёнок. Что я понимала в таких вещах?

— Каких, вещах, Рейчел? — настаивал он, полный решимости узнать правду. — Я не верю, что вы все ещё меня ненавидите. И полагаю, что мы стали… друзьями. Если каким-то поступком я невольно обидел вас, то могу только сказать, что безмерно сожалею, но, поверьте мне, я сделал это без злого умысла. Рейчел, шесть лет, что мы жили врозь, я страдал. Разве я не имею права знать, за что терпел злые намёки и косые взгляды? Почему все те годы не мог вести нормальную жизнь, всё время, гадая, живы вы или мертвы… никогда не позволял себе серьёзно взглянуть ни на одну добродетельную женщину, зная, что всё кончится разбитым сердцем? Вы считаете неразумным моё желание получить объяснение?

До этого момента Рейчел никогда не задумывалась над последствиями своего поступка. Теперь она пристально смотрела на красивую руку, нежно, но крепко сжимавшую её пальцы.

— Нет, — тихо сказала она. — Я не считаю это неразумным. Вы имеете право. Однако вы должны поверить, что и у меня не было злого умысла. Я сбежала от вас и не возвращалась не из детского каприза или мелочной мести.

— Когда я узнал вас, дорогая, такая возможность даже не приходила мне в голову.

Она откинулась на подушки, и он успел заметить слабую улыбку, прежде чем её прелестные глаза затуманились, а взгляд стал рассеянным, отсутствующим.

— Всё кажется таким далёким, словно случилось в другое время с другим человеком. Та девочка была не я, Линфорд. Она была одинока, нелюбима. Её единственными друзьями были слуги, и она полюбила одну из гувернанток, добрую женщину, которая иногда давала ей почитать романы. Какой грех, по мнению отца!

В те чудесные дни, когда хозяин дома отсутствовал, девочка брала одну из этих недозволенных книг в сад и читала о рыцарях в сверкающих доспехах, о дамах, о драконах и замках. Время от времени она поднимала глаза на проезжающих мимо ворот.

В один прекрасный день, она увидела высокого юношу на, скажем, чтобы не нарушать стиль, горячем коне. Он заглянул в парк и, приподняв шляпу, улыбнулся ей. Как красив был этот рыцарь в сверкающих доспехах! Какое блаженство было бы оказаться в его объятиях, на этом коне и умчаться в его замок!

Шли годы, но наша героиня не забывала своего прекрасного рыцаря. Очень редко, если удача улыбалась ей, она видела, как он проезжал мимо верхом, иногда один, иногда в компании друзей.

Затем в один волшебный день он оказался в отцовской спальне. Что он делал там? Зачем пришёл? Её сердце колотилось так громко, что он просто должен был слышать… О чём они говорят? Брак? Неужели рыцарь её мечты хочет жениться на ней? Нет, этого не может быть! Но это… это оказалось правдой!

Её смех прозвучал безжалостно. Линфорд уныло взглянул на неё.

— Рейчел, я…

— Нет, не прерывайте. — Она выдернула руку из-под его руки и предостерегающе подняла её. — Отсюда история нашей героини становится гораздо интереснее. Продолжим: прекрасный рыцарь поселил юную новобрачную в роскошно обставленном замке, но недолго оставался с ней. Вскоре после того, как умер старик отец, он уехал, оставив её на попечение кузины.

Его дальняя родственница, добрая душа, к сожалению, была глуповата и любила посплетничать, особенно со своей горничной. Однажды наша юная героиня проходила мимо спальни этой дамы. Дверь была приоткрыта, и она ясно услышала:

«…безусловно, он женился на ней только ради денег. Всем это ясно. Она, конечно, милое дитя, но совсем не во вкусе Линфорда. Его всегда тянуло к искушённым дамам с пышными прелестями и не очень высокими моральными принципами. Попомните мои слова: он вернулся на Гровенор-сквер, чтобы предаться своим удовольствиям…»

Губы Рейчел скривились в далеко не приятной улыбке.

— Бедная, бедная маленькая героиня. Она не хотела в это верить. Нет, то, что она услышала, не может быть правдой. Деньги? Какие деньги? У её отца не было никаких денег. Старый дом и поношенная одежда девушки тому доказательство.

И муж любит её. Конечно же, любит! Разве он не отвёл ей самую прекрасную спальню, тёплую и богато обставленную? Разве он не обещал ей красивые новые платья? Конечно же, он любит её, как же иначе?

Как это ни прискорбно, наша героиня была наивна, но ни в коем случае не слабоумна. Пагубные семена сомнения пустили крепкие ростки, и она решила выяснить правду. Она найдёт своего рыцаря в сверкающих доспехах… своего спасителя… великую любовь своей жизни. Она услышит из его уст отрицание этой злобной клеветы.

Линфорд громко вздохнул.

— Так значит, вы действительно приехали в Лондон с единственной целью — найти меня?

Рейчел оторвала взгляд от воображаемого пятна на стене, к которому он был приклеен с самого начала её печальной повести, и устремила его на мрачное лицо виконта.

— Вы это обнаружили?

— Да. — Его голос звучал также мрачно. — Весной в Лондоне я заручился помощью одного человека, чтобы найти вас. Он узнал о юной девушке, сбитой каретой. Это были вы, не так ли?

— Да.

— Вы были серьёзно ранены?

— Я получила удар по голове и потеряла сознание. — Она искренне рассмеялась. — Кажется, у меня устойчивая склонность к подобным происшествиям.

На лице виконта не появилось даже подобия улыбки.

— И дама в карете была, как я полагаю, леди Анна Нортон? — Рейчел кивнула, и виконт нахмурился ещё сильнее. — Почему она не сообщила мне о том, что случилось с вами?

— Сначала потому, что она не знала, что я ваша жена. Потом, когда узнала, я сказала, что навсегда исчезну из её жизни, если она попытается связаться с вами.

— Почему? — сердито спросил он. — Из-за слов глупой старой сплетницы?

— Вы смеете отрицать правду её слов? — Голос Рейчел резанул его, как отточенный клинок. — Разумно, Линфорд, — похвалила она, поскольку он не попытался возразить. — Не из-за чужих слов, а потому, что я не могла не поверить собственным глазам.

Она умолкла на некоторое время, легко различая в его глазах недоумение и некоторую насторожённость.

— В конце концов, я добралась до Гровенор-сквер. Где-то вдали послышался бой часов на церковной колокольне. Прежде чем бой смолк, дверь одного из прекрасных домов открылась, и на улицу вышел мужчина. Вы прошли мимо меня, Линфорд. Вы были так близко, что я могла коснуться вашего плаща. И сегодня я не могу сказать, почему не окликнула вас, но не окликнула. — Она тряхнула головой. — Может, так распорядилась судьба. Я последовала за вами. Я так устала, а вы шли так бесконечно долго, но в конце концов, дошли до своей цели — маленького, но фешенебельного жилища в конце… — она небрежно взмахнула рукой, -…не имеет значения. Я не помню названия улицы. Я ждала вас, но вы не появлялись.

Через какое-то время, замёрзнув и почти совсем лишившись сил, я обошла дом. Почему я просто не постучала и не попросила позвать вас, я так никогда и не узнаю. — Она пожала плечами. — Но я была очень робкой в те дни; возможно, я боялась вашей реакции… Возможно, снова вмешалась судьба.

За домом был маленький сад. Ветви крепкого молодого дерева тянулись до узкого балкончика. Я вскарабкалась по дереву на балкон. — Её голос звучал теперь совершенно невыразительно. — Через щель в шторах я увидела вас: вы сидели на диване, целуя и лаская обнажённое пышное тело вашей любовницы.

Виконт не попытался заговорить, не попытался ничего отрицать. Ни на одном лице Рейчел прежде не видела выражения такого безысходного отчаяния и, дай Бог, никогда больше не увидит.

— Теперь вы знаете правду, Доминик, — тихо сказала она, и только гораздо позже он понял, что тогда она впервые назвала его по имени. — Можно сказать, что в ту ночь девочка умерла. Но она возродилась и изменилась так, что вы бы никогда не узнали её… и действительно не узнали, увидев её снова.

— Рейчел, второй раз вы приехали в Лондон, только чтобы увидеть меня? — Его голос в отличие от лица не выразил никаких эмоций.

— Да, — честно ответила она.

— Что бы вы сделали, если бы я не обнаружил, кто вы?

— Я бы вернулась в Сомерсет и написала бы вам. Я намеревалась предложить вам именно то, что предложили вы, — расторгнуть брак, которого вообще не должно было быть.

Он опустил глаза, но она успела заметить в них все ту же тоску. Ей бы хотелось утешить его. Но что она могла сказать? Он потребовал объяснений, и он их получил. На её взгляд, на этом в деле можно поставить точку.

Рейчел отправилась спать, чувствуя, словно огромная тяжесть свалилась с её души. Она запретила себе раздумывать над своими болезненными, унизительными признаниями и заставила себя, может в сотый раз, попытаться припомнить детали недавнего несчастного случая.

Прошло уже четыре дня. К этому времени она вспомнила поездку к кузнецу, вспомнила, как поднялась на гору и спешилась, чтобы посмотреть на ручей. С отвратительной ясностью она помнила всё, что случилось после того, как Линфорд влил ей в горло бренди.