Глава первая

1819 год

Леди Джейн Бересфорд, дочь графа Истбери, получившая воспитание, типичное для девушки из высшего общества, ограничилась лишь едва заметной улыбкой, завидев вдалеке крышу усадьбы. Ее утомительный, полный тревог и волнений путь подходил к концу.

Представители сословия Джейн одобрили бы подобную сдержанность. Бурное проявление чувств рассматривалось ими как невоспитанность, свойственная низшим слоям общества. Но леди Джейн не разделяла такие взгляды и в глубине души завидовала беднякам: их жизнь была полна лишений и страданий, но они могли свободно проявлять свои эмоции…

Леди Джейн была окружена роскошью, все ее желания беспрекословно выполнялись, но она не чувствовала себя счастливой. В течение последних четырех лет ее вывозили в свет с единственной целью – найти подходящего мужа. После свадьбы ей предстояло управлять его хозяйством и рожать детей. В противном случае она останется старой девой, а это значит, что ее жизнь будет прожита впустую.

Не так давно Джейн отказалась сопровождать родителей в их путешествии по Италии и усматривала в этом поступке первый шаг к долгожданной самостоятельности. Скорей бы получить свою часть наследства и обрести материальную независимость! Это даст ей возможность самой решать, кто подходит на роль ее спутника жизни…

Она предавалась бы мечтаниям и дальше, если бы ее взгляд случайно не упал на молоденькую девушку, которая большую часть пути смотрела в окно и была крайне неразговорчива.

– Надеюсь, путешествие вас не утомило, Латимер? – улыбнулась леди Джейн. – Февраль едва ли самое лучшее время для путешествий, но мне приятно сознавать, что я прислушалась к вашему совету и ответила согласием на предложение моей двоюродной сестры Элизабет погостить в ее имении Найтли-Холл.

– Нет, нисколько, миледи, – последовал короткий ответ.

Вот так всегда, подумала Джейн с досадой, вспоминая преданную и удивительно обаятельную Фенвик, которой она нередко доверяла свои самые сокровенные мысли. Как жаль, что она заболела и ее место заняла сухая и неразговорчивая Латимер. Когда ее старая преданная служанка стала жаловаться на плохое здоровье и была вынуждена оставить работу, Джейн полагала, что подберет себе молоденькую служанку из многочисленной прислуги, жившей в доме ее отца, но ее мать – графиня Истбери – решила сама найти замену Фенвик.

Джейн перевела взгляд прекрасных миндалевидных глаз на свою миловидную служанку. Рози Латимер вот уже два месяца безукоризненно выполняла обязанности ее личной служанки, но Джейн не могла забыть добрую, преданную Фенвик. Несмотря на то, что Латимер имела рекомендательное письмо от леди Ферфакс – подруги матери Джейн, – новая служанка девушке не нравилась. Джейн никак не могла отделаться от мысли, что Латимер относится к ней с равнодушием, граничащим с презрением.

– Ну, наконец-то! – радостно воскликнула Джейн, когда карета остановилась у парадного подъезда величественного каменного здания.

Не дожидаясь спутницы, Джейн вышла из кареты и направилась к двери, которая тут же широко распахнулась, и на крыльце появился молодой лакей в черной ливрее с серебряными галунами.

Не успела Джейн отдать свой подбитый мехом плащ слуге, как в холле показалась и сама леди Найтли.

Двоюродные сестры обладали необыкновенным сходством: глаза, волосы, черты лица красноречиво говорили об их близком родстве.

Хотя они знали друг друга с детства, по-настоящему Джейн сблизилась со своей двоюродной сестрой только три года назад, когда леди Найтли отказалась от светской жизни и целиком посвятила себя мужу, двум детям и племяннице.

– Моя дорогая, зеленое тебе, бесспорно, к лицу! – воскликнула леди Найтли, окинув взглядом зеленый дорожный костюм кузины, сшитый по последней моде.

В ответ Джейн с удивлением отметила про себя, что, несмотря на недавние роды (три месяца назад Элизабет Найтли подарила мужу наследника), ее сестра смогла сохранить безукоризненную фигуру.

– Ты прекрасно выглядишь, Элизабет! Надеюсь, Луиза, маленький Стефен и племянница Джулиет здоровы?

Говоря о Джулиет, Джейн не могла не вспомнить то страшное утро четыре года назад, когда в газетах появилось сообщение о трагической гибели сэра Чарлза Найтли, его жены и старшего сына из-за несчастного случая с каретой, когда возница не справился с управлением. Джулиет была тогда совсем крошкой, и родители решили оставить ее дома с няней, благодаря чему она не пострадала. Титул Чарлза Найтли перешел к его младшему брату Ричарду, который стал опекуном девочки. И Элизабет, и ее муж относились к сироте как к родной дочери и воспитывали ее вместе со своими детьми.

– Слава богу, они здоровы, – ответила Элизабет, просияв от счастья при упоминании о детях.

– Дамы, вы обе точно простудитесь, если будете стоять на таком сквозняке! – неожиданно прозвучал чей-то насмешливый мужской голос, и Джейн обернулась. В дверях стоял не кто иной, как муж Элизабет собственной персоной.

Сэр Ричард Найтли был одним из тех немногих мужчин, с которыми Джейн чувствовала себя легко и свободно. Без колебаний она шагнула ему навстречу и немедленно оказалась в его дружеских объятиях.

Когда через несколько месяцев после свадьбы Элизабет пригласила Джейн к себе, Ричард ей понравился с первого взгляда. Хотя многие считали его скоропалительную женитьбу на Элизабет неудачной, от Джейн не ускользнуло, что он без ума от своей хорошенькой жены. С тех пор прошло несколько лет, но отношения Ричарда и Элизабет остались такими же теплыми и доверительными.

Освободившись из объятий Ричарда, Джейн взглянула на его улыбающееся лицо. Несомненно, он очень привлекательный мужчина, к тому же умен, обаятелен и прекрасно воспитан. Сэр Ричард был приятным исключением из того разряда мужчин, которых она называла про себя «хищными самцами» и от которых старалась держаться подальше. Здесь следует вспомнить, что Джейн всегда пользовалась неизменным успехом на балах. На нее обращали внимание завидные женихи, но она неизменно отвечала отказом на любые их попытки сблизиться с ней. Что ж, это бывает с непрактичными молоденькими девушками. Очень скоро ее холодность обернулась против нее самой. В светском обществе за ней закрепилась репутация мечтательницы и надменной гордячки. Но Ричард открыто не разделял мнения большинства своих аристократических друзей и считал ее самой приятной родственницей жены. Он ценил ее за дружелюбный нрав и безукоризненные манеры.

Взяв Джейн под руку, он провел ее в уютную, со вкусом обставленную гостиную и усадил в удобное кресло у камина.

Налив девушке бокал мадеры, Ричард сел на диван рядом с женой.

– Знаешь, мы были приятно удивлены, когда получили от тебя согласие на наше приглашение. Мы-то думали, что ты любуешься красотами Рима и Венеции!

– Как бы не так! Ваше общество мне намного приятнее, – воскликнула она и тут заметила, что супруги Найтли одеты как для званого вечера. – Разумеется, вы так нарядились не в мою честь! Вы ждете гостей?

– Да, ужин в компании самых близких друзей. Первое семейное торжество после рождения Стефена. Но если ты устала и чувствуешь себя разбитой после долгого путешествия, не стесняйся, отдыхай, мы с Ричардом не будем на тебя в обиде, – предложила Элизабет.

– Уж не считаешь ли ты меня изнеженной недотрогой, которая не в состоянии перенести дорожную тряску?! Конечно, я присоединюсь к вам и вашим гостям!

– Мы решили пригласить лорда Пентекоста и его мать. Ее я не очень люблю, но ведь они наши соседи! Джейн, дорогая, ты не возражаешь, если я посажу тебя рядом с ним? Вы всегда были так дружны! – защебетала Элизабет.

– Да-да, конечно. Мы так давно не виделись, – машинально ответила Джейн и бросила задумчивый взгляд на Ричарда. По его лицу было видно, что новоиспеченный лорд и вдовствующая леди Пентекост ему явно не по душе.

Перед мысленным взором Джейн пронеслись картины ее детства, когда она и будущий лорд Пентекост предавались невинным детским забавам и шалостям.

– Вы, конечно, знаете, что вдова покойного лорда Пентекоста – близкая подруга моей мамы и малыш Перри Пентекост в свое время был частым гостем в нашем доме. Когда мы подросли, мама внезапно решила, что из нас получится отличная пара, и стала смотреть на нас с Перри как на жениха и невесту.

Темные брови Ричарда взметнулись от удивления: он, как и сама Джейн, считал эту мысль абсурдной – настолько Перри и Джейн не подходили друг другу.

– Но мечтам моей мамы, к счастью, не дано было осуществиться, так как папа был решительно против нашего союза, – поднимаясь со своего места, добавила Джейн с улыбкой.

До прихода гостей оставалось не так много времени, и Джейн ушла в отведенную ей уютную комнату, чтобы переодеться к ужину. Надев нарядное платье из темно-зеленого бархата, она вернулась в гостиную.

Не прошло и получаса, как начали прибывать гости, и комната наполнилась гулом женских и мужских голосов. Элизабет оживленно разговаривала с Ричардом, когда в комнату влетел высокий подтянутый молодой человек с довольно длинными светло-каштановыми волнистыми волосами и, ни на кого не глядя, сгреб хозяйку дома в объятия и звонко чмокнул ее в щеку.

– Я уже перестала надеяться, что вы окажете честь своим присутствием нашему скромному торжеству, доктор Кэррингтон, – ласково пожурила Элизабет опоздавшего гостя. Судя по всему, ее нисколько не смутило такое невежливое обращение.

– Напрасно! Я никогда не отказываюсь от приглашения поужинать у вас, ведь здесь всегда так вкусно кормят, – без всякого намека на официальность заявил незнакомец, внимательно глядя на Элизабет своими ясными серыми глазами.

Джейн знала, что доктор Кэррингтон и Элизабет знакомы еще с детских лет, и хотя Элизабет любила его как родного брата, она никогда не закрывала глаза на его недостатки. По всеобщему убеждению, он обладал не только плохими манерами, но был остер на язык, никогда не заботясь о том, какое впечатление произведут его слова на окружающих.

Этот недостаток отпугивал многих, но те, кто были его пациентами, восхищались его обширными познаниями в медицине и считали его прекрасным врачом.

Доктор Кэррингтон хорошо знал всех присутствующих и поэтому сразу обратил внимание на незнакомку в темно-зеленом бархатном платье.

– Кто это там разговаривает с Пентекостами? – спросил он безразличным тоном, но Элизабет знала, что он, как любой нормальный мужчина, мгновенно среагировал на хорошенькое личико и складную фигурку. – Твоя родственница? – добавил он, отметив необыкновенное сходство незнакомки и хозяйки дома.

– Это моя двоюродная сестра, леди Джейн Бересфорд. Я же говорила тебе, что она приедет к нам погостить.

– Да? Я, наверное, забыл, – смутился он и, взглянув в очередной раз на Джейн, добавил: – Еще одна малышка-аристократка? Ха, французы правильно сделали, что решили очистить свою страну от засилья дворян! Хотя справедливости ради надо сказать, что ты и сэр Ричард, – продолжал доктор Томас Кэррингтон, не обращая внимания на предупреждающий взгляд Элизабет, – вполне порядочные люди.

Элизабет уже привыкла к подобным неодобрительным замечаниям в адрес высшего общества, к которому сама принадлежала, и во многом соглашалась с Томом. Но как отнесется к этому ее двоюродная сестра – типичная представительница английской аристократии? Ведь Том, как известно, не придавал значения титулам и в любой компании говорил все, что ему вздумается.

В этот момент дворецкий объявил, что ужин подан. Том взял Элизабет под руку, и они направились в столовую. К несчастью, Элизабет не успела познакомить его с Джейн, и Том, забыв обо всех приличиях, насмешливо кивнул в сторону леди Джейн, будто старой знакомой. Смерив Тома ледяным взглядом, леди Джейн и ее спутник, лорд Пентекост, не прерывая беседы, чинно проследовали к своим местам.

– Гордая дамочка, – пробормотал Том, плюхнувшись на стул справа от хозяйки дома. – Вы, конечно, внешне очень похожи, моя дорогая Лиззи, но в остальном вы совершенно разные. Ей не мешало бы научиться хорошим манерам.

– Кто бы говорил! Тебе бы самому давно пора освоить азы этикета, – заступилась Элизабет за свою двоюродную сестру.

– Я всегда предельно вежлив со всеми. Ты когда-нибудь слышала, чтобы я был груб с кем бы то ни было? – возразил Том.

– И довольно часто! – без обиняков заявила Элизабет. – Моя кузина необыкновенно вежлива и внимательна, особенно с теми, кого судьба одарила менее щедро, чем ее саму. Она учтива даже с самым последним лакеем!

– Никогда бы не подумал! – сказал Том примирительным тоном и, отпив глоток вина, наклонился вперед и бросил дружелюбный взгляд на леди Джейн. Почувствовав, что Том смотрит на нее, Джейн сделала вид, что увлечена разговором со своим соседом.

Надо заметить, что доктор Кэррингтон был несправедлив по отношению к ней. Джейн просто не заметила его кивка, так как была всецело поглощена разговором с другом детства лордом Пентекостом, потрясенная теми изменениями, которые произошли в его жизни.

От Элизабет, в свою очередь, не ускользнуло, как оживился лорд Пентекост в обществе Джейн. Как только все леди вернулись в гостиную, оставив джентльменов наслаждаться портвейном и коньяком, Элизабет обняла Джейн и поблагодарила ее за благотворное влияние на гостя, который всегда был необщительным и слыл в обществе замкнутым и угрюмым.

– Должна заметить, что стоит ему на пять метров отойти от матери, как он буквально преображается! Кстати, Элизабет, здесь есть леди по имени Гетта? – поинтересовалась Джейн. – Перри только что упомянул о ней в нашей беседе. – Она обвела внимательным взглядом всех присутствующих дам и отметила про себя красивую девушку лет семнадцати, с золотыми локонами, обрамлявшими ее хорошенькое личико.

– Нет, моя дорогая. Здесь нет леди с таким именем. Единственная Гетта, которую я знаю, – это мисс Генриетта Дилби, племянница нашего соседа-помещика. Она приехала к дяде после смерти матери. Я их пригласила, но Гетта прислала вежливое письмо, в котором сообщала, что дядя нездоров и они не приедут. Дорогая кузина, теперь, когда я удовлетворила твое любопытство, не могла бы ты развлечь наших дам игрой на фортепиано, пока готовят чай? – обратилась к Джейн Элизабет.

Джейн подчинилась, так как привыкла к подобным просьбам. В свое время ее мама, графиня Истбери, приложила немало сил, чтобы маленькая Джейн освоила все тонкости игры на фортепиано. И теперь ее выступления украшали не только домашние вечера, но и светские приемы.

Как только чаепитие закончилось, ее стали упрашивать сыграть что-нибудь еще. Джейн снова села за фортепиано, стоявшее в углу комнаты, и стала развлекать собравшихся, исполняя популярные мелодии. Но на этом дело не закончилось: леди попросили сестер спеть дуэтом. Сестры дошли до середины красивой баллады, когда сэр Ричард привел джентльменов обратно в гостиную. Пение сестер его нисколько не удивило, так как он уже успел к нему привыкнуть, но Томас Кэррингтон никогда не слышал ничего подобного, и старинная баллада в столь прекрасном исполнении потрясла его до глубины души.

Он смотрел на Джейн и Элизабет как зачарованный, не в силах отвести восторженный взгляд.

Сначала ему показалось, что сестры необыкновенно похожи, но при ближайшем рассмотрении обнаружились существенные различия: рыжие волосы леди Джейн были несколько темнее, большие миндалевидные глаза не такие зеленые, как у Элизабет, красиво очерченные губы не такие пухлые, зато линия носа у леди Джейн была просто безукоризненная. У обеих правильные черты лица и мягкие округлые подбородки, но было бы неправильным считать, что сестры похожи как две капли воды.

Закончив пение, кузины встали из-за фортепиано, чтобы дать возможность другим леди показать свои таланты, и направились к слуге, принесшему на серебряном подносе бокалы с вином. И тут Элизабет заметила восторженный взгляд доктора Кэррингтона, который устремился им навстречу.

В любое другое время Элизабет бы удивило, отчего ее обычно замкнутый, необщительный друг неожиданно загорелся познакомиться с молодой аристократкой из высшего света, с которой у него не было и не могло быть ничего общего. Во всяком случае, все прежние попытки Элизабет познакомить доктора с молодыми девушками из благородных семей в надежде, что одна из них привлечет его внимание, потерпели неудачу; и вскоре Элизабет сделала негласный вывод, что доктор Томас Кэррингтон относится к тем мужчинам, которым на роду написано быть убежденными холостяками.

Элизабет представила доктора своей кузине и оставила их, направившись к другим гостям. Джейн, к своему удивлению, почувствовала себя несколько взволнованной знакомством с этим молодым человеком с внимательными серыми глазами.

– Доктор Кэррингтон, вы, как мне помнится, знаете мою кузину очень давно, не так ли?

– Да, мэм, – ответил он. Голос у него был глубокий и очень приятный. – Мы с Элизабет много лет жили вместе в Бристоле еще до того, как она вышла замуж за Ричарда.

Джейн улыбнулась про себя. Между Элизабет и этим молодым человеком, разумеется, ничего не было, и, как ей показалось, он искренне сожалел об этом.

– Э… гм… – старалась собраться с мыслями Джейн. – Да, я сейчас вспомнила, что после смерти отца Элизабет некоторое время жила у своей бабушки в Бристоле. Вы что, тоже жили у ее бабушки? – нашлась наконец она.

Доктор посмотрел на нее с плохо скрываемым сожалением, как смотрят на ребенка, который неудачно пошутил.

– Разве я сказал именно так? – переспросил он с легким раздражением.

– Нет, сэр. Но из ваших слов выходило, будто вы и Элизабет… – Тут Джейн запнулась, мучительно подбирая подходящее слово. – Да, вы правы, вы этого не говорили, – вконец запутавшись, произнесла Джейн, смутившись под взглядом его внимательных серых глаз. Она определенно не знала, о чем говорить с этим другом семьи Элизабет.

Здесь они с доктором были в одинаковом положении – он тоже не знал, о чем говорить с кузиной своей давнишней знакомой. Леди Джейн была, без всякого сомнения, очень красива, но на этом его знания о ней заканчивались.

– Вы у Найтли надолго? – вдруг пришел ему в голову спасительный вопрос, который вывел разговор из тупика.

– До середины марта. Потом я поеду в Бат. Мне всегда нравилось путешествовать, а вам, сэр? – Джейн изо всех сил старалась поддержать разговор.

– Я не думаю, что сейчас, когда погода такая непредсказуемая, вам стоит разъезжать в карете по стране. Мне кажется, это довольно глупо, – заключил доктор Кэррингтон.

Только хорошее воспитание позволило леди Джейн сохранить незыблемое спокойствие и ничем не выдать свое возмущение. Как смеет этот человек судить меня, если он ничего обо мне не знает? – с презрением подумала она и почувствовала огромное облегчение, когда увидела, что вдовствующая леди Пентекост направляется в их сторону.

– Джейн, дорогая, я вижу, вы уже познакомились с нашим замечательным доктором! – воскликнула вдова, чья репутация коварной обольстительницы была широко известна за пределами их графства. – Он отлично зарекомендовал себя в наших краях, – добавила она.

Джейн, которую с детства приучили скрывать свои истинные чувства, проговорила с чарующей улыбкой:

– Иначе и быть не могло!

– Уверяю вас, дражайшая Джейн, о нашем докторе все отзываются с глубоким уважением и восхищением, – заметила вдова.

– Вы, право, преувеличиваете, мэм, – возразил Том Кэррингтон, внезапно почувствовав себя неловко в этой компании.

– Ну что вы! Я всегда благодарна тем, кто верой и правдой служит моей семье. Не в пример многим из присутствующих на этом вечере, – проговорила вдова с ядовитой улыбкой.

– Я с вами полностью согласен, мэм. Верность и преданность стоят многого до тех пор, пока их не начинают принимать за подобострастие, – скороговоркой бросил Том и, быстро кивнув, оставил вдову и молоденькую дочь графа Истбери в некотором замешательстве. Несомненно, доктор Кэррингтон мог быть резким до грубости, но никто не смог бы удержаться от восхищения, став свидетелем его словесной перепалки с такой грозной соперницей, как вдовствующая леди Пентекост. Да, он вышел бесспорным победителем из этой словесной дуэли и, без сомнения, вырос в глазах Джейн, но говорить о том, что в глубине ее души зародились слабые ростки симпатии к доктору Кэррингтону, было рано.

Глава вторая

– Как я рада тебя видеть, Джейн! Надеюсь, ты хорошо выспалась и пришла в себя после вчерашнего дня, такого насыщенного событиями? – приветствовала леди Найтли свою кузину, когда та, как всегда элегантная, вошла в комнату для завтрака.

Бросив на Элизабет насмешливый взгляд, Джейн села напротив нее, спрашивая себя, изменилась бы она, прожив вдали от городской суматохи столько же лет, сколько Элизабет?

– Моя дорогая кузина, однодневное путешествие в карете и присутствие на вечеринке, которая закончилась, едва пробило двенадцать, ничто по сравнению с великосветскими балами, с которых я возвращаюсь домой в четвертом часу утра.

Элизабет не удержалась от улыбки.

– Да, я совсем забыла, что твой образ жизни разительно отличается от моего. Я поражаюсь твоей выносливости и удивляюсь, откуда в тебе столько сил и энергии? Пробыв в Лондоне недели две, я так устаю, что не могу дождаться, когда вернусь к мирной жизни в нашей глуши.

Налив Джейн чашку свежесваренного ароматного кофе, Элизабет была рада возможности поговорить с кузиной по душам. Ей не терпелось узнать, какое впечатление на Джейн, столичную леди с изысканными манерами, произвели ее гости.

Любопытство взяло верх, и Элизабет не удержалась от вопроса:

– Ты не находишь, что некоторые из вчерашних гостей были довольно необычны? Например, доктор Кэррингтон. Хотя он наш давнишний друг, иногда его манеры даже мне кажутся довольно странными.

Приученная с детства скрывать любое проявление своих чувств, Джейн подавила язвительную улыбку, вызванную одним упоминанием о докторе Кэррингтоне. Это еще мягко сказано – «странные манеры»! Да он просто отъявленный грубиян! – подумала она, но, учитывая, что доктор – друг семьи Найтли, дала довольно уклончивый ответ и поспешила перевести разговор на другую, более безопасную тему.

После завтрака Элизабет повела Джейн в детскую, где с гордостью показала самых юных членов семьи Найтли. Вернувшись в свою комнату, Джейн быстро переоделась в платье для верховой прогулки, чтобы даже здесь не изменять своим привычкам.

Поскольку ее не интересовало поместье, она направила свою гнедую в парк, переходивший в лес. Было холодно, февральское солнце совсем не грело, а только освещало унылый сельский пейзаж.

Кобылка миновала ручей, заваленный сухими ветками и тростником, и Джейн уже хотела выехать на дорогу, как вдруг услышала мелодичный женский смех, которому вторил чарующий бас – голос, который Джейн, несомненно, уже где-то слышала.

Девушка похолодела от мысли, что она здесь не одна, но тут же успокоила себя, предположив, что это кто-то из местных жителей решил сократить путь и забрел во владения сэра Ричарда. Ее размышления прервал все тот же низкий мужской голос, воскликнувший со смехом:

– Ну, Гетта, и насмешила же ты меня!

В следующее мгновение из сосняка вышли два спешившихся всадника – лорд Пентекост и леди лет двадцати пяти, закутанная в серый плащ. Они были так увлечены беседой, что не замечали ничего вокруг, и Джейн какое-то время могла следить за ними, не будучи замеченной. По взрывам смеха, звонко отдававшегося в морозном воздухе, можно было с уверенностью сказать, что им очень хорошо вдвоем. Не желая больше оставаться в укрытии, Джейн пришпорила свою кобылку и выехала навстречу воркующей парочке.

– Ба! Джейн! Вот так сюрприз! – удивленно воскликнул лорд Пентекост.

Несмотря на их давнюю дружбу, Джейн сомневалась, что он действительно рад этой внезапной встрече. Джейн ничего не оставалось, как спешиться и пройти несколько оставшихся ярдов пешком.

– Дженни, позволь тебе представить мисс Генриетту Дилби.

Джейн почувствовала на себе взгляд красивых карих глаз и пожала изящную руку.

– Перри так часто говорил мне о вас, что, мне кажется, мы уже давно знакомы. Единственное, что он упустил в своих восторженных рассказах, так это то, что вы такая хорошенькая.

Джейн без труда вернула девушке ее комплимент. С копной вьющихся каштановых волос, Генриетта была похожа на подростка, но по тому, как уверенно она держалась, Джейн поняла, что они с ней одного возраста.

– Гетта приехала сюда полгода назад, – заметил лорд Пентекост, и Джейн, взглянув на него, отметила про себя, что у него безукоризненные аристократические черты лица и вьющиеся светло-каштановые волосы.

– Да, Элизабет вчера рассказала мне о вас, Генриетта. Вы живете у дяди?

– Да, он был так добр, что пригласил меня к себе после смерти моей мамы. После смерти отца мама продала все, что у нас было, чтобы заплатить долги покойного, так что я осталась без средств к существованию.

Джейн почувствовала невольное уважение к этой девушке. Смогла бы она, Джейн, держаться так же уверенно, если бы оказалась в подобном положении?

Джейн по непонятным для нее самой причинам начала испытывать вину из-за благополучия и роскоши, в которой она привыкла жить, являясь дочерью могущественного и богатого пэра Англии. Бедная Генриетта! Не по своей воле она оказалась в столь плачевном положении. Всему виной долги и смерть ее отца…

Почему ее вдруг охватило такое уныние? Что, черт возьми, с ней происходит? У нее есть все, что можно купить за деньги, так почему она недовольна своей жизнью?

Подавив тяжелый вздох, Джейн заставила себя вернуться к действительности и стала с интересом наблюдать, как преобразился ее друг детства. Он стал буквально другим человеком – респектабельным джентльменом, довольным собой и своей жизнью. Но, приглядевшись к Перри, она поняла, что вся эта напускная важность обусловлена его желанием понравиться мисс Дилби.

Лорд Пентекост беспокойно оглянулся по сторонам.

– Прошу прощения, миледи, но я должен вас оставить. Я обещал маме, что буду сопровождать ее в поездке к соседям, так что мне нельзя опаздывать. Дорогая Дженни, я был бы тебе несказанно признателен, если бы ты не проговорилась моей маме, что встретила меня здесь сегодня утром. В противном случае в следующий раз мне придется давать подробный отчет, куда я иду, и с кем буду встречаться. Договорились? – улыбнулся он и, вскочив в седло, умчался, оставив девушек одних.

– Я сталкивалась с леди Пентекост всего раза два, но этого было достаточно, чтобы прийти к выводу, что она очень неприятная и властная особа, – заметила Генриетта, провожая взглядом лорда Пентекоста.

– Да, она всегда была такой, – подтвердила Джейн. – Но ведь Перри уже не ребенок! Ему двадцать четыре года, и он вправе сам решать, с кем и где проводить время, – твердо добавила она.

– Это Перри-то вправе что-либо решать?! Да вы что, миледи! – возразила ей Генриетта.

На лице мисс Дилби появилось такое выражение отвращения, что у Джейн по спине побежали мурашки. Когда девушка предложила Джейн продолжить прогулку верхом, та, не колеблясь, согласилась. Очевидно, Перри посвятил свою девушку в какую-то семейную тайну. Джейн спрашивала себя, чем же мог так поразить воображение Генриетты молодой лорд Пентекост? Оставаться в неведении ей было суждено недолго.

– Я никогда не видела отца Перри, – начала Генриетта. – Он умер за несколько месяцев до моего приезда к дяде. Но говорят, он очень любил своего единственного сына и очень огорчался, видя, что тот растет таким застенчивым и неразговорчивым, теряющимся в обществе малознакомых людей и не поддерживающим дружбу с соседями. Исключение составлял только мой дядя Сайлас, который пользовался безграничным доверием Перри. Мой дядя рассказывал, что покойный лорд Пентекост великолепно играл в шахматы и смог обучить этой игре сына… Леди Джейн, а вы хорошо знаете семью Пентекостов? – неожиданно спросила Генриетта.

– Немного. Я знаю, например, что покойный лорд Пентекост женился очень поздно на молоденькой девушке, только что окончившей школу, – сдержанно ответила Джейн. – Говорили, что за ней дали весьма приличное приданое, видимо, чтобы компенсировать ее неуживчивый характер.

Мисс Дилби не была лишена чувства юмора и весело рассмеялась на это замечание.

– А вы никогда не слышали, что в семье Пентекостов были сумасшедшие? – сразу посерьезнев, спросила Генриетта. – Правда, что младший брат покойного лорда умер потому, что был лунатиком?

– У него действительно был брат, и он умер совсем молодым, но я не слышала, чтобы он был сумасшедшим. Кто вам мог сказать такое? – нахмурилась Джейн.

– Да сам Перри и сказал, – улыбнулась Генриетта. – Я боюсь, не унаследовал ли и он эту болезнь. Сегодня Перри был в прекрасном настроении, но случается, он вдруг впадает в такую хандру, что от него не добьешься ни слова, – печально добавила она.

– Но Перри не сумасшедший! Он просто очень застенчив… очень неуверен в себе, – возразила Джейн.

– Еще бы! Его мать постоянно насмехается над ним, придирается к каждому его слову, – сказала Генриетта. – Хотя он унаследовал от отца поместье и титул, он не может истратить ни пенни, пока не женится или не достигнет тридцати лет. Но жениться он должен непременно на девушке благородного происхождения и с благословения матери…

– Я вижу, вы к нему очень привязаны, Генриетта? – спросила Джейн.

– Да, – просто ответила девушка, взглянув на собеседницу своими красивыми карими глазами. – Но я стараюсь не терять головы и не тешить себя пустыми надеждами. Хотя род Дилби старинный и благородный, я не уверена, что понравлюсь матери Перри, ведь я бесприданница. Но если бы я была богатой невестой, мать Перри все равно была бы против женитьбы сына: согласно завещанию, леди Пентекост остается полноправной хозяйкой имения только до тех пор, пока ее сын будет оставаться холостяком, – грустно заключила Генриетта.

Джейн вспомнила, как почти два года назад ее мама сказала ей, что подумывает о союзе с семьей Пентекостов. Однако после того как Джейн решительно отказалась стать женой Перри, этот вопрос больше не обсуждался. Вероятно, мама решилась на это предложение после разговора с отцом Перри, который, чувствуя, что силы оставляют его, хотел еще при жизни женить сына, дабы быть спокойным за его судьбу.