Свет во тьме

— Габриель, ты пугаешь меня.

— Ты и должна быть напугана, — с горечью заметил он. — Разве я не монстр, в конце концов?

— Черт побери, я ненавижу, когда ты так говоришь. Ты ничуть не страшнее меня.

— Тогда почему же ты боишься?

Она хотела бы отрицать это, но не могла.

В глубине души, там, куда она не хотела заглядывать, Сара боялась — не его, но того, кем он был.

— Что случилось? С чего начался весь этот бред? Из-за той ерунды, что я наболтала чуть раньше? Если да, то извини меня. Мне просто не хочется думать о том, что ты вынужден делать, чтобы выжить.

— Я понял, дорогая, — произнес он низким и проникновенным голосом. — Понял тебя лучше, чем ты думаешь.

— Я люблю тебя, — подавленно прошептала она.

— Я молю Бога, чтобы тебе не пришлось пожалеть об этом, — проговорил он и вышел из комнаты. Длинное черное пальто взвилось над его лодыжками.

Она долго смотрела ему вслед, сжимая в руке ключ. Она никогда не была в подвале, и теперь ноги сами понесли ее туда, через кухню и дальше вниз по каменным ступеням.

Подвал был закрыт. Вставив ключ в замочную скважину, Сара отворила дверь и вошла внутрь, держась за стену, пока не нащупала выключатель. Когда она нажала его, бледный свет озарил пустое пространство и грубый ящик из сосны, стоявший в углу за дверью.

Взгляд ее упал на узенькое окошко на противоположной стене прикрытое ставней, и она вздрогнула.

Ей понадобилось собрать в кулак всю свою волю, чтобы подойти к ящику и заглянуть внутрь. Старинного кроя плащ из тончайшей черной шерсти был расстелен поверх плотной черной обивки с мягким наполнителем.

Казалось, руки действуют отдельно от нее устремляясь вниз и касаясь плаща. Она закрыла глаза. Образ Габриеля в плаще, развивающемся вокруг него подобно черному облаку встал перед ее мысленным взором

Но туг же у нее вырвалось короткое судорожное рыдание, и, развернувшись, она побежала к двери.

«Должно же существовать какое-то средетсво от этого кошмара, — думала Сара, — непременно должно существовать»

Она повторяла эти слова, поднимаясь по лестнице на второй этаж в свою спальню Повторяла снова и снова, как заклинание даже наполняя ванну.

В этом неизвестном средстве была заключена их единственная надежда на нормальную жизнь.

Он блуждал по улицам, плечи его сгорбились под длинным черным пальто, мысли вяло крутились вокруг одного и того же. Должно же быть какое-то решение для них с Сарой. Ее отпугивает мысль стать такой, как он. Но он ради нее готов стать обычным смертным, готов побороть свой страх перед старостью и кончиной и потом предстать перед Высшим Судом. Возможно, его приговорят к вечному пламени ада… Сколько столетий придется ему томиться там за свои страшные грехи перед человечеством?

Он уже поднимался по холму к дому, как вдруг почувствовал… что больше не один, по чувствовал присутствие другого бессмертного.

Он помедлил, пронизывая взглядом темноту. Да, он не мог ошибиться…

Они выросли из мрака — двое мужчин и женщина. Какой-то миг молча смотрели на него, а затем тот, что повыше, заговорил:

— Ты посылал за мной, Джованни, и я здесь.

— Но не один.

— Я привел двух новичков.

Габриель скользнул взглядом по двум другим вампирам. Молодой человек лет двадцати с курчавыми каштановыми волосами и горящими карими глазами. Он был одновременно любопытен и боязлив и все время жался к своему наставнику, заставляя Габриеля гадать, где он набрался смелости, чтобы пересечь пропасть между жизнью и смертью и вернуться назад,

Затем Габриель присмотрелся к женщине, и на какой-то момент ему показалось, что. он встретился с прошлым. У нее были черные глаза и такие же длинные черные волосы, как у Нины, и так же заносчиво вздергивала она подбородок. Было ясно, что эта женщина как нельзя лучше подходит к жизни вампиров, женщина, чье сердце и душа были связаны с темнотой задолго до того, как ей был передан Черный Дар.

Габриель задержал дыхание и с облегчением вздохнул, вспомнив, что Нина точно умерла.

— Мой дом на вершине холма, — сказал он.

Киллан кивнул так, как если бы и сам отлично знал это.

— Твоя женщина знает, кто ты?

— Да.

Искра удивления мелькнула в глазах старого вампира.

— И она приняла это?

— Да.

Киллан кивнул, и Габриель двинулся вперед, явственно чувствуя всех троих за собой.

Сара поджидала его у входной двери, приветственная улыбка играла на ее губах. Улыбка, которая быстро погасла, когда она увидела три фигуры в черном, вошедшие в холл следом за Габриелем.

Вампиры. Она мгновенно поняла, кто это. Мороз пробежал по коже, когда она ощутила, как ее дом буквально переполнен ими.

— Сара, это Киллан.

Киллан. Вампир из Франции. Высокий, худой, похожий на труп. Мертвенно-бледное лицо, глаза, полыхающие адским огнем, длинные и прямые волосы, каштановые с проблесками седины.

— Мадемуазель. — Он склонился над ее рукой. — Могу я представить моих протеже, Делано и Сидель?

Сара заставила себя улыбаться, кивая каждому в отдельности. Кудрявый мальчик неуверенно улыбнулся, взгляд женщины был мрачным и недружелюбным. И голодным.

Делано. Имя, означающее «принадлежит ночи» и как нельзя более подходящее для вампира, изумлялся Габриель, проходя в гостиную и приглашая гостей присесть.

— В письме ты спрашивал меня о существовании некоего лекарства… — Киллан решил сразу перейти к делу.

— Да.

— И ты серьезно об этом, Джованни?

— Да.

Киллан глянул на Сару.

— Полагаю, твое желание вновь сделаться смертным… Ты обязан им этой женщине? Габриель кивнул:

— Есть средство для этого?

— Да, существует некий рецепт, о нем много болтают, но я не знаю вампира, который бы выжил, воспользовавшись им. Напротив, мне известно, как долго и мучительно умирали некоторые.

— Но что это? Как действует?

— Средство состоит из разных специй и трав, которые должны быть собраны в ночь полнолуния, перемешаны и сварены в канун праздника Всех Святых и приняты вампиром на восходе следующего дня.

Габриель вздрогнул. Он уже успел испробовать действие солнечных лучей на своем лице. Несмотря на краткость, это было страшно мучительно. Ему было невыносимо больно даже подумать о той жуткой агонии, через которую прошли перед своим концом пожелавшие отречься от бессмертия вампиры.

— У тебя есть рецепт? Киллан кивнул:

— Однако я прошу тебя подумать хорошенько, прежде чем воспользоваться им. Переход к жизни через смерть весьма болезней. Он может оказаться для тебя фатальным.

— Почему ты решил пренебречь Черным Даром? — бесстыдно вмешалась Сидель, в ее черных глазах горел вызов. — Неужели тебе достаточно будет прожить несколько десятков лет с этой ничтожной смертной и умереть когда в твоем распоряжении все женщины мира.

— Сидель! — властно остановил ее Киллан. — Разве я не предупреждал тебя, что мы здесь гости? Я не потерплю твоей наглости.

Какое-то время она продолжала смотреть на Габриеля, сверкая глазами, в которых светились страсть и вожделение. Затем отвепя взгляд.

«Она хочет Габриеля, — подумала Сара — Не кровь, а его тело…»

— Если ты не хочешь разлучаться с этой женщиной, не лучше ли будет сделать ее одной из нас? — спросил Киллан

— Она не хочет этого, — ответил Габриэль.

Удивление промелькнуло в глазах Киллана.

— Ее согласия и не требуется.

Сара чуть не задохнулась, напуганная хищным выражением его лица и холодным трезвым тоном.

Сидель рванулась из своего кресла

— Скажи мне, Джованни, — проворковала она. — Помог ли ты уже кому-нибудь стать вампиром?

— Нет.

— Никогда и никому? — В голосе Киллана явно звучало удивление. — Тогда стоит попробовать. Хотя бы раз за сотню лет Тебе не станет плохо, напротив

— Возможно, но я не хочу провести ее через это. — Габриель слегка сжал руку Сары!

Чтобы ободрить ее. — Тем более против ее воли.

— Разумеется, тебе решать. Раз это твой выбор…

— Нет, — откликнулся Габриель. — Это ее выбор.

— Мне нравится твоя сдержанность.

— Неужели ты никогда не хотел ее крови? — спросила Сидель с наивным любопытством.

— Разумеется, хотел, — нахмурился Габриель.

Сидель взглянула на Сару с явным негодованием.

— И ты отказала ему? Сара встала, сжимая кулаки и глядя на Сидель сузившимися от гнева глазами.

— Вон-из моего дома! Сидель вскочила:

— Как ты осмеливаешься говорить со мной в таком тоне?!

— Убирайся!

— Сара. — Габриель встал и положил руку ей на плечо. — Успокойся.

— Я не желаю успокаиваться и не желаю, чтобы она смотрела на тебя, облизываясь, как на спелую сливу.

— Сара. — В голосе Габриеля звучало предупреждение.

Киллан легко поднялся. — Пожалуй, нам пора, Джованни, — сказал он. — Думаю, в следующий раз нам лучше встретиться где-нибудь в другом месте.

Габриель на минуту задумался.

— Дом у подножья холма свободен. Я буду ждать вас там завтра ночью.

Киллан кивнул:

— В полночь.

— Час ведьм? — изумился Габриель. — Думаю, это как раз подходящее время для подобной встречи.

Киллан коротко кивнул в сторону Сары.

— Я хочу извиниться за грубость Сидель. Мадемуазель. Джованни. — Он окинул своих подопечных резким взглядом и покинул комнату. Делано поспешил за ним.

Сидель повиновалась с явной неохотой. Уже у двери она обернулась к Габриелю. Во взгляде ее сквозили похоть и приглашение.

— До свидания, дорогуша, — нежно проворковала она и, окинув Сару коротким ненавидящим взглядом, удалилась; на губах ее блуждала чувственная улыбка.

— Проклятье! — воскликнула Сара. — Я бы с удовольствием выцарапала ее наглые глаза!

— Не слишком разумно для смертных сердить вампира, — сухо заметил Габриель. — Тем более такого ожесточенного, как Сидель.

— Может быть, тебе лучше воспользоваться ее приглашением? — резко ответила Сара. — Догони ее, наверняка она еще недалеко ушла или даже поджидает тебя снаружи.

— Сара…

— Она не сводила с тебя глаз!

— В этом моя вина?

— Да! Если бы ты не был так хорош собой…

На этот раз он рассмеялся. В темно-серых глазах светилось изумление.

— Ты ревнива?

— Да, черт побери!

— Я должен уничтожить ее ради твоего спокойствия?

Он сказал это случайно, мимоходом. Сара была уверена, что он шутит, пока не всмотрелась в его лицо.

— И ты бы сделал это? Габриель пожал плечами:

— Если ты хочешь…

— Нет.

— У тебя нет ни малейшей причины ревновать, дорогая, мое сердце принадлежит лишь тебе. — Взгляд его, сумрачный и напряженный, задержался на ее лице. — Одной тебе. Так было и так будет всегда.

Эти слова, произнесенные с такой нежностью и искренностью, заставили Сару понять, насколько глупым был ее гнев на самом деле.

Вздохнув, она склонилась головой к его груди.

— Что ты намерен делать?

— О чем ты?

— Я об этом средстве, которое может помочь…

— Не знаю, я даже не уверен, что оно может помочь, — ответил он, хотя уже знал, что непременно испробует его на себе, невзирая на смертельную опасность. Они с Сарой не могут так жить дальше. Если он не сумеет избавиться от своего проклятия, то, возможно, будет лучше, если он умрет. Пройдет время, и Сара забудет его, сможет снова выйти замуж, иметь детей, о которых, он знал, она так тоскует.

— Думаю, нам лучше забыть о нем, — сказала Сара. — Я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью из-за меня. Ты окажешься на волосок от смерти, ты можешь…

Он кивнул, вспоминая следы, оставленные однажды солнцем на его лице и руках, мучительную боль, страх, что он не успеет убежать и сгорит.

— Идем, — сказал он, поднимая ее на руки. — До восхода осталось всего несколько часов, и я хочу провести их с тобой.

Она свернулась в комочек, прижимаясь к нему, в мыслях ее царил беспорядок. Она так надеялась на это средство, почти уверовала, что оно решит их проблемы. Но теперь оказалось, что лекарство еще страшней самой болезни.

Но тут Габриель стал целовать ее, расстегивая на ней одежду. Губы его прикасались к ее телу, и она снова была в мире, предназначенном лишь для них двоих, и не могла больше думать ни о чем, кроме объединявшей их близости. Только прикосновения его губ и рук, только его низкий бархатный голос, шептавший слова любви, обещавший любить ее вечно…

ГЛАВА VIII

Весь этот день она была на взводе, неспособная сосредоточиться дольше минуты ни на чем, кроме одного. Встреча Габриеля и Кил-лана в полночь. Только две недели осталось до дня Всех Святых, когда так или иначе может измениться их жизнь. Киллан сказал, что переход к жизни людей может оказаться фатальным. Неужели она позволит Габриелю рисковать собой? Что, если он умрет в страшных мучениях?! Габриель сказал, что не отпустит ее, что не вынесет вновь ее старения и смерти. Значит, у них только два выхода: он должен отыскать средство, чтобы стать обычным смертным, или ей придется стать… вампиром. Но Сара была уверена, что никогда не решится на последнее.

Киллан прав. Возможно, Габриель должен заставить ее. И, возможно, потом она примет это… Но нет, она никогда не простила бы ему… Каким бы трудным ни было решение, оно должно быть ее собственным.

Никогда еще дневные часы не тянулись так медленно. Сара пыталась читать, смотреть телевизор, но была слишком взволнованна, чтобы усидеть на месте, и начинала расхаживать взад и вперед по гостиной, желая, чтобы солнечный диск поскорее опустился за горизонт, а она смогла бы снова быть с Габриелем. Ей необходимо было почувствовать на себе его руки, услышать ободряющие слова, прогоняющие ее страхи.

В сгустившихся сумерках она вышла на веранду и уставилась в багровеющее закатом небо.

Солнце еще не село, когда Сара ощутила его появление в доме. С рвущейся из сердца радостью она вбежала с веранды и бросилась в его объятия.

— Держи меня! — вскричала она. — Держи и никогда не выпускай!

— Сара, что с тобой?

— Я боюсь.

— Чего?

— Не знаю. Не уходи этой ночью. Забудь о лекарстве. Оставайся со мной.

— Дорогая…

— Пожалуйста.

— Но я должен попытаться, Сара, даже если у меня всего один шанс из тысячи. — Он поднял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. — Разве и ты не хочешь того же?

— Уже нет.

— Зато я хочу.

— Я не верю, что ты хочешь, ты делаешь это лишь ради меня.

— Сара, я хочу, чтобы мы всегда были вместе, не только ночью. Хочу снова быть обыкновенным человеком, гулять с тобой под солнцем…

— Но если лекарство не поможет?

— Тогда тебе придется жить своей жизнью. Найти мужчину, который полюбит тебя и даст детей.

— Нет.

— Ты нашла меня в этой жизни, дорогая. Раз это возможно, я найду тебя в следующей.

Решение его было твердым, она не могла повлиять на него.

Он понес ее наверх в спальню. Они снова были вдвоем, он наслаждался каждым прикосновением, стараясь сохранить в памяти любую деталь, мельчайшие оттенки своего чувства к ней. Если средство не поможет, значит, он умрет. Через две недели. Для жившего пять столетий две недели — это один миг.

Время, отпущенное им теперь, промелькнуло слишком быстро.

Скоро полночь.

Лежа в постели, Сара наблюдала, как он одевается. Он вышел на минуту и вернулся уже в своем длинном черном пальто.

— Я ненадолго, — пообещал он, запечатлев поцелуй на ее щеке. — Согревай постель

Для меня.

Она подавила рыдание, глядя, как Габриель выходит, наполненная страшным предчувствием, что он уже никогда не вернется.

Дверь отворилась, едва он толкнул ее. Габриель постоял с минуту в холле, прислушиваясь к темноте.

— Я здесь, Джованни.

Голос Киллана. Глубокий, сочный, хищный.

Слишком поздно понял Габриель, что Киллан пришел не один.

Три вампира выросли перед ним из мрака, четвертый стоял сзади, отрезая путь к двери. Они кружили вокруг него, как изголодавшиеся волки. Красные глаза и белые клыки сверкали перед лицом Габриеля.

Холодная дрожь пробежала по его телу.

— Что вам нужно?

— Мы не желаем твоего присоединения к миру людей, — спокойно сказал Киллан. Ты отлично знаешь наши обычаи, и тебе известно, чего мы должны бояться. Мы не допустим, чтобы ты восстал против нас вместе с ними.

— Но почему я должен быть против вас? Зачем мне это?

Киллан пожал плечами:

— Затем. Повторяю, мы не допустим.

Габриель оглянулся. Высокий худой вампир рукой в перчатке сжимал деревянный крест.

— Итак, вы решили уничтожить меня. Киллан кивнул:

— Крест в сердце — это всегда считалось превосходным методом.

Габриелю был отвратителен собственный страх. Но боялся он не только за себя.

— Что будет с женщиной?

— Она тоже умрет. Делано и Сидель уже отправились к ней, пока мы тут болтаем.

— Нет! — вырвалось у Габриеля.

— Мы живем тысячи лет только потому, что люди не знают о нашем существовании наверняка. Они могут лишь подозревать. Могут слышать или видеть что-то, чему нет логического объяснения, и они не хотят этому верить. Женщина умрет.

— Киллан, умоляю…

— Слишком поздно, Джованни.

Они двинулись к нему, медленно сужая круг. Но Габриель не прожил бы на земле четыреста с лишним лет, если бы позволял себе так попадаться. Он знал, что не может доверять ни одному вампиру, и только двум смертным сумел он довериться за все столетия своих проклятых блужданий по земле.

С низким рычанием он рванулся вперед между двумя вампирами, маячившими перед ним, нащупывая тем временем пистолет в кармане брюк.

Быстро взбежав на второй этаж, он развернулся и выстрелил четыре раза. Пули, отлитые из хорошего серебра, со смертельной точностью угодили в разъяренных вампиров. И тут же, вырывая пистолет из его пальцев, рядом оказался Киллан. Сцепившись, оба покатились по ступенькам.

Руки Киллана сомкнулись на горле Габриеля, он давил на него всей тяжестью, упав сверху, когда они долетели до нижней площадки. Его обнаженные клыки сверкали.

— Тебе не побороть меня, Джованни! — прорычал Киллан, хватаясь за оброненный у лестницы кол, — тебе уже не спасти твою женщину, слишком поздно, и сейчас ты присоединишься к ней…

Сара услышала, как отворилась входная дверь, и облегченно вздохнула. «Он вернулся!»

Она села, поправляя волосы, сердце ее радостно забилось. «Как долго он идет», — подумала она.

И тут услышала шаги по ступеням. Незнакомые шаги.

Она лихорадочно оглянулась, соображая, что бы могло сойти за оружие, но не увидела ничего подходящего.

Творя про себя молитву, Сара выбралась из постели и спряталась в ванной. Заперев за собой дверь, она перерыла ящички, но самым опасным из всего, что ей удалось обнаружить, оказался фен.

Слезы унижения застилали ей глаза, когда задирая платье, Сара карабкалась в окно. Она уже слышала стук в дверь и голос Сидель, зловещий, вкрадчивый, издевательский.

— Впусти нас, Сара, — говорила она. — Габриель мертв, а ты наверняка прячешься где-то здесь.

Мертв! Нет! Он не может быть мертв. Держась за ветку дерева, Сара соскользнула по скату крыши на землю и побежала.

«Скорее спрятаться, — говорила она себе. — Но где?»

Раздался треск — вампиры выламывали дверь в ванную. В следующий момент в окне показалось лицо Сидель.

Сара побежала к загону; в ее крови бушевал адреналин. Она пролезла внутрь и вскочила на Чародея, лихорадочно ударив пятками в его бока. Тот немедленно рванул с места. Резкий удар ногами заставил его преодолеть шести футовое заграждение. Пригнувшись к шее скакуна, Сара направила его к боковым воротам.

Жеребец встал перед воротами на посыпанной гравием дорожке. Дрожащими пальцами Сара отворила ворота и вновь ударила коня в бока. Краем уха она слышала Сидель, звавшую ее, но не обращала на это внимания. «Габриель, — думала она, — я должна найти тебя».

Подковы жеребца глухо клацали в дорожной пыли. Он зафыркал и закосил в сторону, когда они оказались у подножья холма. Оглянувшись, Сара вскрикнула: две черные тени маячили позади. Делано и Сидель! Как им удалось настичь ее так быстро?

Не переставая кричать, она спрыгнула на землю и понеслась по дорожке к входной двери дома. Рыдая, потянула на себя дверь и вбежала внутрь.

— Габриель?!

— Я здесь.

Она уставилась в темноту и резко вздрогнула, почувствовав, что вампиры проникли в дом следом за ней.

И тут она увидела Габриеля, сидящего, прислонившись спиной к лестнице. Лунный свет слегка просачивался через матовую стеклянную дверь в нескольких футах от него.

— Габриель! — Она кинулась к нему, забывая о Делано и Сидель, и вдруг увидела четырех мертвых вампиров, распростертых на полу. Тошнота подкатила к горлу, когда она заметила труп Киллана с крестообразным колом, загнанным под сердце. — Что здесь произошло?

Но Габриель уставился на дверь, будто не замечая ее.

Вне себя от страха Сара оглянулась.

Делано и Сидель темными силуэтами вырисовывались на фоне дверного проема. Даже через комнату Сара видела жажду крови, адским пламенем полыхавшую в их глазах.

— Кол, Сара, — спокойно сказал Габриель. — Вынь его.

Она взглянула на него так, как если бы он внезапно утратил рассудок, ужас объял ее при мысли, что она может взяться за крест, торчащий из груди вампира.

— Сделай это! — прохрипел Габриель, и лишь тогда она заметила, каким мертвенно-бледным стало его лицо.

Присмотревшись еще внимательнее, Сара увидела кровь, на удивление темную, почти черную, сочащуюся из раны на его груди.

— Поспеши! — настаивал он.

Она перевела взгляд на искаженные яростью лица Делано и Сидель. Кровавые слезы застлали глаза Делано при виде мертвого тела Киллана.

Закрыв глаза, Сара обхватила кол и вырвала его из мертвого тела, отступая назад к Габриелю.

— Что дальше? — спросила она, но ответ не понадобился. Сара прочла его на лицах Делано и Сидель, неспешно вошедших в холл и закрывших за собой дверь.

Сара мелко подрагивала. Пот со лба попадал в глаза и растекался холодными ручьями по спине. Несмотря на все усилия, ей не удавалось оторвать взгляд от вампиров, она говорила себе, что эта ночь последняя в ее жизни.

Один рывок — и крик боли вырвался из горла Габриеля.

Сара увидела, как блеснули обнаженные клыки Делано и как его руки с отросшими когтями впились в горло Габриеля.

Но тут на нее прыгнула Сидель, и она забыла обо всем. Женщина обладала нечеловеческой силой. Сара едва не задохнулась от боли, ужаса и омерзения, дыхание с шумом вырывалось из ее легких. Она упала на лестницу и покатилась вниз, головой ударяясь о каждую ступеньку, яркий слепящий свет вспыхивал перед ее глазами. Она чувствовала руки Сидель на своем горле, слышала шум крови в ушах. Зубами и когтями Сидель царапала шею и лицо Сары.

Страх и инстинкт самосохранения вернули силы обмякшему телу Сары, и она начала бешено сражаться за свою жизнь. Колом, все еще зажатым в ее руке, она ударила в бок вампирши.

Яростно зарычав, Сидель вырвала кол из рук Сары и отшвырнула его. И тут Сара ощутила ее клыки на своем горле. Это была внезапная, резкая боль, все помутнело у нее перед глазами. Комната слилась в неразборчивое пятно. Словно издалека доносился до нее шум борьбы. «Габриель еще сражается за свою жизнь, — вяло подумала она. — Я должна помочь ему…» Но руки и ноги отказывались повиноваться ей, и она провалилась в черноту.

Саре казалось, что ее плавно несет по морю тьмы, и откуда-то издалека доносится голос Габриеля. Он рыдал, и ей передалась его боль, заставляя ее тоже плакать, тоже рыдать… Все изнывало у нее внутри.

«Почему он плачет?» — думала она и вдруг поняла, что он плачет по ней, потому что она умирает.

Странно, но осознание этого не испугало ее. Она осмотрелась кругом, удивляясь, почему так темно. Она была в черном туннеле, и яркий свет маячил впереди в дальнем просвете. «Точно так и описывают его побывавшие на том свете, — удивилась она, — значит, все так и есть, значит, я умираю?»

И тут она вновь услышала голос Габриеля, умолявший ее вернуться, не покидать его, умолявший простить его за ту боль, что он ей причинил.

Ей захотелось сказать ему, что все будет прекрасно, утешить его, но язык не повиновался ей.

Его голос становился все тише, уносился все дальше от нее. Она попыталась выкрикнуть его имя, пообещать ему, что найдет его в следующей жизни, и неважно, сколько времени продлится разлука, раз когда-нибудь они все равно будут вновь вместе, но у нее не осталось сил, было уже слишком поздно, слишком поздно…

Она готова была совсем провалиться в черноту и забвение, когда внезапное тепло наполнило ее. В рот вливалось что-то густое, и это было трудно глотать, но благодаря этому она чуть отодвинулась от края бездны. Что-то наполняло ее тело, и она снова ясно расслышала голос Габриеля, в котором звучали любовь и раскаяние, и такая мука…

— Пей, Сара, — приказывал он, — пей.

Она покорно открыла рот, когда он сильнее прижал к ее губам свое запястье.

— Пей, — настаивал он, и она чувствовала, как его рука наклоняет ее шею, поддерживает, прижимает…

И так как Сара боялась тьмы и вовсе не хотела снова оставлять его, она делала то, о чем он просил ее. Горло ее конвульсивно вздрагивало, и она глотала еще и еще, пока с низким стоном Габриель не отнял запястье от ее губ.

— Достаточно, дорогая, — прошептал он. Веки ее взметнулись вверх, и она уставилась на него.

— Что случилось, Габриель?

— Я объясню тебе позже, — пообещал он, нежно отводя прядь волос с ее лица. — А теперь спи.

— Не покидай меня! — Ей была невыносима мысль, что она хотя бы на краткое время может остаться без него. — Умоляю, не покидай меня!

Он обвил ее руками, прижимая к себе, и держал, пока она не успокоилась, почувствовав, как бьются в такт их сердца.

— Я не покину тебя, дорогая, — пообещал он голосом бесконечно печальным. — Но ты теперь должна отдыхать.

Она не хотела спать, ей нужно было знать, что случилось с Делано и Сидель и почему она так странно чувствовала себя, почему мысль о разлуке с ним хотя бы на миг так убивала ее, наполняя невыносимой тревогой и тоской. Однако усталось все же возобладала, и она погрузилась в глубокий сон.

ГЛАВА IX

Сара пробудилась от беспокойных лучей солнца на своем лице и мучительной жажды. Встревоженная, она села в постели.

— Габриель?

Ответа не последовало, и на какой-то миг ее охватила паника.

— Габриель? Габриель?!

— Я здесь.

Мгновенная радость опьянила ее как молодым вином.

— Где ты?

— Внизу. Усни опять, Сара.

— Но что случилось? У меня такое странное чувство…

— Я все объясню позже. Спи, — снова потребовал он голосом мягким, успокаивающим и расслабляющим. — Я приду так скоро, как только смогу.

— Нет! Ты необходим мне теперь. Пожалуйста.

— Тогда иди ко мне.

Выпрыгнув из постели, Сара побежала по дому к лестнице в подвал. Она немного помедлила, напуганная тем, что ей ярядется увидеть Габриеля в этом странном сосновом ящике, но разлуку с ним ей было перенести трудней, чем это внезапное отвращение к тому, кем был на самом деле ее любимый.

И тут вдруг подвальная дверь распахнулась сама собой.

— Габриель?

— Я здесь. Затвори за собой дверь.

Сара сделала, как он просил, и озноб пробежал у нее по спине, когда она ощутила себя в замкнутом мрачном пространстве. Она потянулась к выключателю, но снова раздался его голос.

— Оставь это, — сказал Габриель и снова затих.

— Почему ты молчишь? — спросила Сара. — Тебе не хочется говорить со мной? Она наугад искала к нему путь в темноте.

— Я не могу. Так мне легче сохранять силы.

Она вздрогнула, наткнувшись рукой на ящик. В следующий момент он протянул к ней руки и, приподняв, как пушинку, перенес через край и опустил к себе на грудь. Сара свернулась клубочком, и все ее страхи мгновенно испарились.

— Габриель…

— Спи, Сара, — прошептал он, и казалось, голос едва слушается его. — Спи…

Он укрыл ее краем плаща и провалился в черноту забвения. Головка ее с золотыми кудрями покоилась у него на груди, руки его обвивали ее талию.

Странно, но ей не было страшно. Она погрузилась в сон, не успев даже удивиться.

Сара пробудилась от голоса Габриеля шептавшего ее имя. Ей понадобилось усилие чтобы открыть глаза. Чувствуя себя крайне странно и ничего не понимая, она смотрела на него, то и дело мигая. Наконец сообразив, где находится, она приподнялась и медленно села в… гробу.

— Как я здесь очутилась? — Задрожав от волнения, она приготовилась карабкаться наружу.

— Расслабься, Сара, — потребовал Габриель, привлекая ее к себе.

Она мгновенно приникла к нему, успокоенная его близостью, теплом и силой рук державших ее.

— Ты в порядке? — спросил он голосом нежным и полным заботы о ней.

Она кивнула, не отрывая глаз от его лица

— Ты уверена? Сара нахмурилась:

— Почему со мной должно быть что-то не так?

Не отвечая, Габриель встал из гроба и держа ее на руках, понес наверх. В кухне он усадил Сару на один из старинных стульев из тех, что она приобрела, когда ею овладел покупательский ажиотаж.

Он достал из холодильника апельсиновый сок и налил в большой бокал.

Присев на соседний стул, Габриель внимательно изучал ее лицо, пока она пила.

— Ты что-нибудь припоминаешь из прошлой ночи?

— Прошлой ночи? — Сара тряхнула головой. — Я не помню, что…

Габриель осторожно убрал руку с ее плеча и, отойдя к окну, уставился в сгущавшиеся сумерки. Он слышал отдаленные раскаты грома и запах дождя. Приближалась гроза. Если бы он только захотел, то мог бы услышать разговор людей в соседнем доме, мог бы узнать, что происходит на соседней улице, в другом конце города…

— Габриель?

— Ты едва не умерла прошлой ночью, — спокойно сказал он. — Я не мог отпустить тебя. Не мог. Понимаешь?

— Нет. — Она смотрела ему в спину, гадая, почему он так встревожен, почему боится смотреть на нее.

— Прости меня, — произнес он голосом, полным раскаяния. — Я не мог позволить тебе вновь умереть на моих руках. — Руки его сжались в кулаки. — Я дал тебе мою кровь, Сара. Поэтому ты можешь слышать меня на расстоянии, поэтому так странно чувствуешь себя, так нуждаешься во мне и боишься расстаться. — Очень медленно он развернулся лицом к ней. — Ты теперь часть меня, ты неразрывно связана со мной кровью.